Как достучаться до власти? В Госдуму внесен законопроект, который приравняет встречи депутатов с избирателями к митингам и другим массовым публичным мероприятиям, о проведении которых организаторы должны получать согласие властей. Какие остаются формы обратной связи с властью для избирателей, если законопроект будет принят? Константин Чуриков: В течение ближайшего часа вместе с вами, уважаемые зрители, ломаем голову, как народу достучаться до власти. Дело в том, что депутаты Государственной Думы выступили с предложением приравнять так называемые не народные сходы к политическим митингам. Во всяком случае возникло сразу два предложения. Депутат Государственной Думы от фракции "Единая Россия" Евгений Федоров предложил поправки в закон, согласно которым акции, где граждане объединены одним лозунгом и одним организатором, необходимо в этом случае признать этот митинг публичным мероприятием с участием двух и более лиц, несмотря на отсутствие символики и официальных требований. И есть еще законопроект Ирины Белых, это тоже фракция "Единая Россия", она внесла на рассмотрение Нижней палаты парламента законопроект, по которому встреча с избирателями депутата любого уровня, будь-то муниципального, будь-то Государственной Думы, должна проводиться в соответствии с действующим законом о массовых мероприятиях. Что вы думаете по этому поводу? В вашем распоряжении телефон 8-800-222-00-14. И самый главный вопрос: как людям достучаться до власти? 3443, первые три буквы "ОТР" – это наш СМС-портал. Оксана Галькевич: Интересно, что мы всегда в нашем интерактивном формате, друзья, говорим вам: у нас есть несколько способов связи с нами, с нашим прямым эфиром. Выходите, пожалуйста, в прямой эфир, высказывайтесь, делитесь своими самыми разными мнениями. А какие у нас остались способы связи и выхода на людей, которые, так или иначе, принимают решения в отношении нашей с вами жизни? В студии у нас сегодня один из инициаторов поправок в закон Евгений Федоров, депутат Государственной Думы Российской Федерации. Здравствуйте, Евгений Алексеевич. Евгений Федоров: Добрый вечер. Константин Чуриков: Здравствуйте. Оксана Галькевич: И Николай Миронов, руководитель Центра экономических и политических реформ. Здравствуйте, Николай Михайлович. Николай Миронов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Для начала давайте небольшая вводная для наших зрителей. Например, всего несколько сообщений о митингах за последние 10 дней, которые, так или иначе, попадали в поле зрения федеральных СМИ. Например, сегодня в Нижнем Новгороде прошел митинг против застройки в Волжской пойме. По мнению участников, он нанесет вред местной экосистеме, имеется в виду сама застройка, конечно же, не митинг. Николай Миронов: Митинг тоже может. Смотря как проводить. Константин Чуриков: В минувшую субботу в Самаре прошел митинг против отмены ряда льгот пенсионерам. В прошлый вторник в Екатеринбурге состоялся митинг против повышения стоимости проезда в городском общественном транспорте, и введение новой транспортной схемы. Оксана Галькевич: И 28 января около 2000 петербуржцев вышли на митинг против передачи Исаакиевского собора в безвозмездное пользование Русской православной церкви. Волна протестов в городе с тех пор не стихает. Это буквально, друзья, как мы сказали, за последние только 10 дней. Это еще не по всей стране, и не по всем датам. Можно и дальше посмотреть. А если говорить о том, каким был 2016 год, давайте посмотрим тоже на это, у нас есть информация. В прошлом году по данным Центра экономических и политических реформ произошло в общей сложности 603 протеста. Причем 207 из них перешли в довольно острую фазу, то есть проходили с проведением массовых акций. Константин Чуриков: Третья часть протеста была связна с нарушением прав работников, с невыплатами зарплат, сокращением рабочего и дня и другими причинами. Часто поводом для митингов становились нарушения прав пенсионеров, фермеров, например, знаменитый "тракторный марш". Дальнобойщики митинговали, таксисты, когда речь шла о монополизации рынка перевозок городскими властями. И также городские жители протестовали против повышения платы за услуги ЖКХ, также против точечной застройки в городах. В общем, подов было много. А между тем, президент нас уже в последнее время неоднократно граждан призывает к некоему примирению, к тому, чтобы мы не тащили обиды и злобы в наш сегодняшний день. Евгений Алексеевич, вы, как автор соответствующего законопроекта, чем мотивируете необходимость таких изменений в законодательство? Евгений Федоров: Видите, 600 мероприятий провели граждане, получили для этого разрешение, и провели, никто им не ограничивал и не запрещал. Речь идет о чем? Что когда у вас большое количество людей собираются в одном месте, то вы нуждаетесь в рамках. Мы же понимаем, у нас же есть рамки, допустим, на вокзалах. Константин Чуриков: В мерах безопасности? Евгений Федоров: Да конечно. Если очень много людей – в туалетах. Если много людей, нужно, чтобы они не мешали жителям города, дорогу где-то не перекрыли, даже случайно, просто невзначай. И для этого есть порядок регулирования. Если мы видим, что появилась инициатива, что нужно не только гражданам митинги политические, которые, как вы видите, никто не запрещает – пожалуйста. Но и другие формы – встреча с избирателями, и сходы… Оксана Галькевич: Там тоже рамки и туалеты, простите? Евгений Федоров: Ну, если у вас там 10 тыс. человек. Оксана Галькевич: Хотят избиратели с вами встретиться – рамки и туалеты будете ставить? Евгений Федоров: Ну, а как? Если с вами встречается 10 тыс. человек, значит, конечно, нужны рамки. И туалеты нужны, если больше 10 тыс. человек. Естественно. Если с вами встречается 10 человек, ничего этого не надо, или даже 50, а если 200, 300, 500, уже есть моменты, которые надо учитывать. Оксана Галькевич: А расскажите нам, как депутат, как проходят ваши встречи с избирателями? Вы все время собираете такие стадионы? Евгений Федоров: Нет, я лично… Оксана Галькевич: Может быть, ваши коллеги? Я имею в виду депутаты Государственной Думы. Евгений Федоров: По-разному. Я как раз встречаюсь на улицах с избирателями. Обычно это выглядит так. Мы проводим какой-то митинг. В Москве мы любим на 1905 года, после чего ко мне подходит человек 50-100 из участника политического митинга, и это, по сути, и есть встреча, но она в рамках митинга. Там есть рамки, есть, соответственно, полиция для митинга, и внутри нее 100 человек, происходит такой круг, который вокруг меня, под камеры, как правило, потому что всегда это снимается на телефоны, задают вопросы, получают ответы и так далее. Уличные встречи я как раз понимаю, я часто их провожу. Константин Чуриков: Николай Михайлович, с вашей точки зрения, на что может быть направлена эта депутатская инициатива? Николай Миронов: Там две разных инициативы, хотя они, в принципе, примерно схожи. Дело в том, что некоторые встречи с депутатами стали называть народными сходами. На самом деле, это были именно тоже встречи с депутатами, которые ранее до появления этих законов не регулировались как законодательство о массовых акциях, потому что грань между митингом и встречей с депутатами провести, на самом деле, достаточно сложно. Сколько соберется народу на эту встречу, и что они там будут делать. Во всяком случае, депутат отвечал за это. Но в последнее время прошло несколько акций, которые, как я понимаю, встревожили власть накануне в том числе президентских выборов, и настолько, вообще весь период власть присматривалась к тому, как ведет себя общество после акций 2011-2012 года, насколько они будут многочисленны, насколько активны. И осталась эта, по сути, последняя лазейка для проведения несогласованных властью акций, то есть не тогда, когда нужно подать уведомление, потом получить предложение провести акцию совершенно в другом месте, не там, где ты хотел, с меньшим количеством народа, с массой ограничений. Гораздо проще было проводить встречи с депутатами. И этим пользовались депутаты от оппозиции главным образом, потому что депутатам от… Оксана Галькевич: В таком виде была, например, оформлена недавняя встреча… Николай Миронов: Исаакий – это тоже была встреча с депутатами. Оксана Галькевич: Да. Николай Миронов: Также по парковкам в Москве на Пушкинской площади прошло две акции, их проводили коммунисты. Надо сказать, что они не переросли ни в какой ни майдан, никто не крушил магазины, не ломал ничего. Евгений Федоров: И они даже не перекрыли улиц, а могли бы, если бы было больше народу. Николай Миронов: Да. Тут могло, не могло, но главное то, что все проходило в мирном формате. Но я так понимаю, последней каплей все-таки стали не парковки в Москве, а именно Исаакиевский собор, потому что были затронуты здесь более важные и более высокие интересы, плюс Петербург, РПЦ, почти центр города. В Петербурге достаточно сильна оппозиция так называемая демократическая либеральная, несистемная, как угодно ее называют. Оксана Галькевич: Там достаточно активный парламент, разнообразный, разносторонний. Николай Миронов: Да, парламент активный. И сначала инициатива появилась в Петербурге, и почти тут же синхронно она появилась в Москве, и вышла на уровень Государственной Думы. Константин Чуриков: Евгений Алексеевич, что скажете? Это по времени так совпало, что именно сейчас вы вносите в Думу на рассмотрение депутатов соответствующий законопроект? Почему раньше этого не сделали? Потому что, наверное, раньше тоже существовала опасность каких-то ЧП? Евгений Федоров: Да это было всегда. Встречи давно… Оксана Галькевич: Или вы тоже после Исаакия за голову схватились? Надо что-то делать. Город, кстати, для вас… Евгений Федоров: Родной, да. Исаакий здесь как бы вообще ни при чем. Речь идет о том, что у нас появилось новое общественно-политическое явление, которым вот, почему-то изменилась стратегия у кого-то на улицах, они решили такие формы проводить. Но, по сути, неважно, какая форма – содержание-то осталось: массовое скопление людей на улицах, которое: а) безопасность, потому что массовое; б) может нарушить права других людей. Следовательно, нужно на это как-то повлиять со стороны государства, которое отвечает. На той же Пушкинской площади было народу немного, 500 человек. А было бы… Николай Миронов: Первый раз больше, второй раз поменьше было. Евгений Федоров: Да. А если бы, условно говоря, было 20 тыс. – все, перекрыли бы Тверскую. Что тут хорошего? Ничего. Не потому что хотели, а потому что нерегулируемый процесс. Собралось 10 тыс. человек, естественно, они туда не влезли в этот скверик, и все, и другим людям от этого… "Скорая" не пройдет, людям плохо. Зачем? Когда можно этот вопрос предусмотрительно продумать. Вот и все. Константин Чуриков: Давайте послушаем, что хочет сказать или спросить наш зритель из Ленинградской области. Сергей, добрый вечер. Вы в эфире. – Добрый вечер. Я бы хотел спросить у власти, как вообще до нее можно достучаться. Я уже 20 лет скитаюсь по съемному жилью, и обращался неоднократно уже в наш сельский совет, откуда просто футболят, писал на Kremlin.ru, оттуда тоже отправляют сюда же вниз, а отсюда делают отписки, что, в общем-то, ну, никак. Не то, что не достучаться, а им просто не нужны люди. Они готовы давать всяким приезжим, но своим они никак не дают и ничего. Оксана Галькевич: Вот такая ситуация. Единица – ноль, единица – вздор. Один человек, видите, не может ничего добиться. Константин Чуриков: Сергею что посоветуете? В его случае как достучаться? Евгений Федоров: Мы еще кроме того, что иногда встречаемся на улицах с избирателями, мы проводим приемы. Это один из вопросов приема. Нужно смотреть правовые основания, есть ли основания. Допустим, человек был без родителей, выпускник детского дома. У него отдельные основания. Другой человек, допустим, военный, ушёл в отставку – другие основания для получения жилья. То есть просто так жилье-то у нас вообще-то не дают никому, если мы говорим о государстве, люди его покупают. То есть они зарабатывают либо устраиваться на работу, где есть такая возможность, либо служба в армии, и покупают. А только отдельные категории получают от государства жилье на основании. Надо конкретно смотреть, какая проблема. Обращается человек на приеме, пишет… По закону, если закон не выполняется, обращаются в прокуратуру. То есть вся прилюдная процедура есть обеспечения прав. Константин Чуриков: Евгений Алексеевич, смотрите, людей с проблемами очень много. Буквально каждую минуту нашего эфира на портал попадает еще несколько сотен сообщений. Приемная, наверное, физически одна, и вашего времени физически тоже не хватит. Давайте сейчас попробуем разобраться, какие реальные формы существуют взаимодействия народа и власти. Что еще? Если на улице без согласования, и даже встречаясь с депутатами, выходить будет нельзя, какие формы есть, чтобы человек смог решить свою проблему? Евгений Федоров: Я думаю, что выходить можно, просто с какого-то количества. Я как депутат понимаю, будет 10 человек, ко мне подойдет, или ко мне подойдет 10 тыс. – я же понимаю это, как организатор. Соответственно, я как организатор, и планирую, что если 10 тыс., значит, надо подготовиться к этой ситуации. Если 10, так и не надо. В законе прописать, что до 50 человек подходите где хотите. Или в микрорайоне. Какая разница? В микрорайоне все, кто внутри микрорайона – пожалуйста, встречайтесь. Оксана Галькевич: Микрорайончики тоже бывают разные у нас. Евгений Федоров: Но внутри микрорайона. Если я понимаю, что укладывается в микрорайон – наверное, никакого разрешения не нужно. В законе это можно прописать. Оксана Галькевич: А если это центральный микрорайон где-нибудь с Красной площадью, с Кремлем? Евгений Федоров: Я понимаю. Для этого и законы пишут, которые все эти нюансы продумывают. И я как организатор отвечаю за эти нюансы. Для того, чтобы в дорожную аварию люди не попали, например. Оксана Галькевич: Александр из Москвы до нас дозвонился. Давайте его тоже послушаем. Александр, здравствуйте. – Добрый вечер. Вам вопрос какой? В позапрошлом году в апреле месяце я писал письмо Президенту по поводу застройки исторических мест в Москве. Мне дали ответ, что мое письмо направлено в Правительство Москвы, оттуда пришел вообще общий ответ, и все. Я пришел туда записываться с копией письма от президента. Меня вообще не записали, и никто не захотел слушать. И все обращения в сторону мэра, они всегда уходят в сторону. Как с ним можно говорить, когда он говорит одно, а делает другое? Москвичи же многие недовольны тем, что творится у нас. Как вы мне на это ответите? Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш вопрос. Николай Михайлович. Николай Миронов: Мне ответить, да? Константин Чуриков: Сначала вы, и Евгений Алексеевич, чтобы все в пропорции было, чтобы все стороны высказались. Оксана Галькевич: Прокомментируйте просто эту ситуацию, такой крик души. Николай Миронов: В Москве достаточно высока протестная активность, достаточно много потому и встреч с депутатами политического характера, и прочих таких вещей. Причем вопросы именно связанные с застройкой, с ликвидацией парково. В том числе тут недавно было в Кусково большое движение, потом в Торфянке были акции. Много таких вопросов. Москвичи многие действительно заинтересованы в сохранении исторических мест, и природного ландшафта, выступают против соответствующих действий власти. Власть в Москве, к сожалению, очень часто действует напролом. То есть она не пытается выстроить диалог с людьми, поговорить с ними, пообщаться, объяснить, зачем все это делается, как-то выслушать другую сторону. Нет, коммуникация нарушена. Есть некоторые регионы, в которых коммуникация между властью и людьми есть по факту, и вопросы снимаются властью, независимо от того, как проходят выборы, кто там у власти, насколько там сильна оппозиция. Просто сама власть слышит людей. Константин Чуриков: Это что за регионы? У вас статистика, может быть, в голове. Николай Миронов: У меня было несколько примеров, они из серии трудовых, но тем не менее. Приморский край, где бастовали шахтеры, так же, как в Ростовской. Но в Ростовской области их гоняли палками и метлами, а в Приморском крае их выслушали, встретился вице-губернатор, снял своей властью – а власти достаточно много у власти – все вопросы, и прекратились массовые акции не потому что им запретили или всех посадили всех по автозакам, а потому что просто вопросы были сняты. То же самое Томская область, где моногород, собирались переносить предприятие, рабочих увольнять. Начались протесты неполитического характера, социальные. Приехал губернатор, снял эти вопросы. В Москве так не происходит. Акции в том же самом Кусково, вообще ночью там был какой-то совершенно жуткий разгон. Понятно, что акция не санкционирована, или она санкционирована в другом месте, правда, очень далеко от того места, где проблема, но тем не менее. Вот эти все вещи. Но люди собираются мирно и более оружия, они не мешают никому по факту, они не майданщики, они пришли не с коктейлями Молотова, они не собираются никого убивать. Оксана Галькевич: Да и вообще в Конституции написано, правда? Граждане имеют право… Николай Миронов: Это не покушение на основы конституционного строя, это обсуждение общественных вопросов. Зачем их запрещать? Константин Чуриков: Но, между тем, президент Российской Федерации, опять-таки, в ходе одного из своих недавних программных выступлений говорил, что и власть-то не должна закрываться, она должна выходить к людям. Хватит келейно решать вопросы. Почему возникает такая дискоммуникация? Николай Миронов: Да конечно. Да тогда бы половины конфликтов просто не было. Константин Чуриков: Что касается того, о чем наш москвич зритель Александр сказал, здесь кто неправ в этой ситуации? Евгений Федоров: Что значит "кто неправ"? Константин Чуриков: Или кто прав? Пожалуйста. Евгений Федоров: Модель отношений, модель власти, механизмы демократии, они прописаны в Конституции. Я, кстати, их критикую, я считаю, что нам надо народовластие, а не демократия. Там другая модельность, земства и так далее. Но они прописаны в Конституции, утвержденной народом в 1993 году. Там определили эти форматы отношений, что такое выборы, что такое депутаты, что такое партия. Вытекает из Конституции. Именно оттуда вытекает этот, я бы сказал, такая с привкусом фальшивости избирательная конструкция, когда идет состязание на выборах не реальных каких-то сил, а демонстративных сил, некий театрализм. Но это английская система демократии, когда идет просто артистический спор: кто лучше скажет, споет, пообещает, того и выбрали. Оксана Галькевич: Подождите. Еще в Древней Греции Перикла тоже упрекали в том, что он был слишком красноречив, и умел… Евгений Федоров: Да, и за это его выбирали. Но это не значит, что он хороший управленец. Понимаете разницу? Оксана Галькевич: Нет, он был хорошим управленцем, как гласит народная молва. Евгений Федоров: Это как повезет. То есть человек, который хорошо занимается рекламной кампанией, необязательно хорошо управляет государством. Но эта модель, она ущербная, и она вообще нерусского происхождения. Русского происхождения модель… Оксана Галькевич: Вече новгородское. Евгений Федоров: Это древнее народовластие, а более свежее – это земская система, когда власть растет снизу вверх, о чем Владимир Путин и говорил в стратегических предложениях. А пока нам такую модель придумали в 1991 году. Это люди утвердили эту модель. И по этой могли, если вам не нравится, как реагирует в целом власть в Москве, на выборах вы говорите: "да", "нет". Не Собянин, а Иванов, не Иванов, так Сидоров. То есть идет ответ, обратная связь на недовольства идет через механизм выборов. Оксана Галькевич: Подождите, механизм выборов – хорошо. Его выбрали. Константин Чуриков: Нет, выборы – форма обратной связи. Николай Миронов: Выборы – самая главная форма обратной связи. Оксана Галькевич: Но он же работает, этот человек, работает его команда, и вот уже какие-то в процессе управления появляются решения, которыми ты недоволен, ты уже повлиять до следующих выборов на это не можешь. Евгений Федоров: Да. Оксана Галькевич: Тебе не нравятся конкретные решения. Николай Миронов: Да ты и на выборах не всегда. Евгений Федоров: Англосаксонская демократия. Оксана Галькевич: Что англосаксу хорошо… Вы к этому? Евгений Федоров: У них другая логика. На самом деле, у них логика очень простая. Реальная власть и власть формальная в разных руках. Вот главная модель, отличие от русского типа демократии, народовластия, когда реально и власть, и демонстративная, представительская власть в одних руках. Если историческая оценка. В англосаксонском праве, там у них какие-то лорды, олигархи, какие-то князья, а депутаты – это такие, которые доводят, которые артисты, по-настоящему если сказать. Это такая модельность. Поэтому в этой модели, чтобы достучаться до реальных вопросов, надо идти как бы не через… Через депутата это довольно сложно сделать, потому что он сам фигура не очень провластная. Константин Чуриков: Уважаемые зрители, расскажите, пожалуйста, о ваших способах решения проблем с помощью контакта с властью. Как вы пытались до нее достучаться и, может быть, докричаться? 8-800-222-00-14. Вот из Еврейской автономной области пару секунд назад упала СМС-ка: "Чем труднее достучаться, тем меньше людей на выборах". Вот несколькими секундами ранее мы все признались в том, что это главная форма обратной связи, выборы, но люди на них не ходят. Почему? Ходят в недостаточном количестве. Николай Миронов: Проблема большого числа массовых акций, вообще выхода на улицу людей, она в том числе и потому, что они не могут по-другому достучаться. Не могут достучаться с помощью писем – это мы уже увидели из звонков людей. Пишут письма, ответы приходят… Во-первых, тому, на кого жалуются, отправляют письмо, что было запрещено еще указом Президиума 1968 года в советское время, но так до сих пор и работает, или просто приходят отписки, ответы. Константин Чуриков: Загружают почту, в общем. Николай Миронов: В общем, решение вопросов редко происходит. Но на приеме некоторые депутаты, кто активно работает, и у которых хорошие отношения на округе с местной властью, могут решить реально проблемы, такое происходит, но не всегда, то есть зависит уже от конкретного депутата. Что касается выборов, то выборы, конечно, должны снимать все эти вопросы. То есть, если мы недовольны политикой мэра Москвы, то мы приходим и его не избираем. Но выборы не всегда приводят к тому результату, который люди ожидают. Достаточно много предпринимается действий для того, чтобы на выборах результат все-таки был управляемым, и я думаю, с этим спорить мы не будем. Оксана Галькевич: Николай Михайлович, мы придем через четыре года. Мы четыре года будем ждать, недовольные сидеть, пыхтеть, под крышкой это давление копить. Николай Миронов: Даже это. Оксана Галькевич: А если уже сил нет через два года, а выборы через четыре? Николай Миронов: В любом случае, власть все это время, что проходит между выборами, должна выстраивать модель взаимоотношений, взаимодействовать с людьми, слышать их. Если она не слышит, должна быть сменяемость власти по итогам этого цикла. Константин Чуриков: Вот всего несколько сообщений от наших зрителей. Одно прислал, по-моему, даже по электронной почте Игорь Щепелин: "Митинг разрешат без проблем только в поддержку власти". Оксана Галькевич: Нам пишут люди, что "Какие вообще системы взаимодействия, какой диалог, если людей даже на одиночных митингах забирают, свинчивают в кутузку". А вы говорите 100-150. Евгений Федоров: С пикетов. Оксана Галькевич: Да, с пикетов одиночных. Евгений Федоров: Насчет пикетов можно ко мне. Я координатор Национального освободительного движения (НОД). Сегодня мы проводим до 15 тысяч пикетов в год по России, по всем городам. Можете посмотреть. Оксана Галькевич: Одиночных, вы имеете в виду? Евгений Федоров: Одиночных, и они значит называются массовые, но, на самом деле, там 20-30-50 человек. Константин Чуриков: Извините, Евгений Алексеевич: в поддержку власти? Евгений Федоров: Мы – нет. Ничего подобного. Мы за конституционную реформу, за чрезвычайные полномочия президенту. Какая это поддержка? Мы не гладим никого по шерстке. Мы предлагаем изменить принципы государственного строительства. Это не поддержка, потому что многим мы не нравимся из-за этого. Но это мы делаем. И на сегодняшний день мы, наверное, самые большие одиночные пикетчики вообще в стране. Больше нас еще год назад были другие силы, сейчас почти никого нет. Остались отдельные, как вы их назвали. Поэтому мы понимаем, что такое одиночные пикеты. Ну, бывают какие-то трения всегда. Наших забирают периодически, тут же выпускают, потому что никто ничего не нарушают. У нас люди отлично знают закон, знают эти 50 метров, знают, что нельзя рядом два плаката. Это правила, которые неложное… Поверьте, они не сложнее, чем правила дорожного движения. Мы же все выучили правила дорожного движения, можно выучить и правила пикетирования. У нас все это знают, и, в принципе, никаких проблем нет. Оксана Галькевич: Да мы-то выучили, понимаете? Мы-то, граждане, выучили, а люди, власть придержащие, почему-то забывают о том, что они во власть избираются для того, чтобы до меня достукиваться, понимаете? А не чтобы я вот так кричала или с пикетом стояла. Евгений Федоров: Ошибка. Оксана Галькевич: Нет? Евгений Федоров: Нет. Люди во власть выбираются для того, чтобы выполнять законы Конституцию. То есть не для того, чтобы сделать хорошо и красиво, а чтобы четко выполнить пункты этой по должности позиции, на которую его избрали. У нас многие не понимают. Не понимают, что сам мандат власти дан народом через механизмы Конституции, а не просто я избрал Сидорова, и пусть Сидоров мне завтра сделает хорошо, пузико почешет. Такого не будет. Оксана Галькевич: Да нет, подождите, не надо пузико мне чесать, я не про это совсем говорю. Я о другом, что есть у людей проблемы. Понимаете? С медициной, с поликлиниками, с образованием, с чем угодно. Есть личные, есть… Константин Чуриков: С реальными заработными платами. Оксана Галькевич: … с реальными заработными платами. И люди во власти должны об этом знать, еще до того, прежде чем люди выйдут на улицы, накопится это напряжение. Понимаете? Евгений Федоров: Все понятно. Да. Оксана Галькевич: Держать руку на пульсе, а не ждать, пока люди уже начнут стучать в эту дверь, обрывать телефоны, загружать почту. Константин Чуриков: Лучше в дверь, чем касками по Горбатому мостику. Оксана Галькевич: Конечно. Константин Чуриков: Давайте послушаем звонок. Геннадий из Москвы хочет высказаться. – Здравствуйте. Это не из Москвы, из Подмосковья. И у меня простые вопросы. Я попытался достучаться и уточниться, почему такая система здесь хитрая. Я имею с садовым участком вопрос. Вот я выкупил садовый участок. Я согласен, за землю я обязан платить. Это я взял в аренду, не просто выкупил. Я не купил у государства. Может быть, там кто-то покупает, но я выкупил, будем так говорить. Дальше я поставил там дом за свои собственные деньги, я поставил хозпостройки за свои собственные деньги, я поставил теплицу. А почему-то я сейчас обязан платить государству за дом, за теплицу, за стол, который у меня стоит теннисный, за то, что у меня там стоят хозпостройки, я обязан платить налог. Почему? Евгений Федоров: А, налог? – Да. Объясните мне, почему? Я не имею ничего. Я пенсионер, инвалид второй группы, у меня не такая большая пенсия. Вы знаете, я за коммуналку плачу полпенсии, и плюс здесь пошли уже накрутки. Объясните, почему я должен платить за то, что я вложил свои собственные деньги? Константин Чуриков: У меня встречный вопрос. А вы каким-то образом эту проблему пытались донести до власти? Вы в какой-то кабинет обращались? – Да, я пытался. Пытался обратиться к нашему люберецкому губернатору. Но это все пошли отписки, это все к начальнику. Потом пошел, попытался дозвониться… Понимаете, я ходить не могу, я не езжу никуда, я сижу дома. У меня дача, для меня это проблема доехать. Я пытался дозвониться до губернатора в приемную. "Да вы знаете, да законы, та-та-та", и начинается. Одно сплошное "ла-ла". А дальше уже все. Я пытался выше позвонить – извините, там все оставляют вот так вот. Константин Чуриков: Короткие гудки. – Понимаете, по кругу запускают меня по полной программе. И все. Дальше что? Я помыкался где-то месяц, и думаю: "И что дальше?". Ладно. Константин Чуриков: Поняли вас. Евгений Алексеевич, что посоветуете зрителю? Евгений Федоров: Я так понял, что вопрос ставится принципиально, что какой-то категории не надо платить налоги. Но у нас в Конституции написано: "Каждый должен платить налоги". А Конституция утверждена народом. Не забывайте. Константин Чуриков: Я забыл спросить у нашего зрителя, ходил ли он на выборы. Николай Миронов: Да не ходил. Он не ходит. Оксана Галькевич: Налоги нужно платить. Просто мы сейчас все обратили внимание, и наши телезрители очень часто нам об этом пишут, что день за днем появляются какие-то новые инициативы. Не только повышается кадастр, налоги за то, за это, за пятое, за десятое. Пишут, что "Сил уже нет". Но с людьми-то никто не разговаривает. Понимаете? И все это копится. И поэтому… Евгений Федоров: Я понимаю. Вам поговорить или проблему? Оксана Галькевич: Я говорю, что людьми никто не разговаривает. И с Исаакием та же самая проблема. Ведь людей возмутило, что это решение было принято без, так скажем, некоего диалога с городом. Город непростой, люди непростые, люди имеют свое мнение. Поговорить? А поговорить? Евгений Федоров: Во-первых, по Исаакию за полгода, по-моему, уже была в социальных сетях переписка организаторов, что надо… Еще не было никакого решения. Мы предполагаем такое решение, его надо использовать для того, чтобы поднять бучу. Это можете посмотреть, за полгода до собственно событий. Поэтому во многом это игра еще идет и на улицах, и эта конкурентная борьба тоже есть. Это не просто так. Кроме того, мы же знаем, кто организаторы Исаакия. Те же, кто до этого были дальнобойщиками, те же люди, те же до этого были вкладчиками. Мы с ними сталкивались на улицах Санкт-Петербурга. Оксана Галькевич: Сплошные проблемные люди. Представляете? Евгений Федоров: Это специальные люди. Оксана Галькевич: И дальнобойщики, и вкладчики – сплошь проблемы создают для власти. Евгений Федоров: Не проблема. Это одни и те же люди, которые как бы говорят: то Исаакий, то "Платон", то вкладчики, то еще что-то. Это как бы люди, которые используют это как повод для действий. Константин Чуриков: Здесь с этого места я хочу вашего коллегу Николая Михайловича спросить поподробнее. Николай Михайлович, Евгений Алексеевич говорил, что, на самом деле, довольно просто, соблюдая закон, организовать пикет, и власть даже согласна на митинги против власти, когда речь идет о расширении полномочий президента. Расскажите, пожалуйста, с чем столкнулись, например, ростовские шахтеры, когда они попытались заявить о своих правах на заработную плату? Николай Миронов: Действительно, акции, которые за расширение полномочий президента, или акции, которые власти неплохие по той или иной причине, действительно, легко согласовываются и хорошо проходят. Оксана Галькевич: Власть ничего не имеет против, так сказать, да? Николай Миронов: Это, кстати, необязательно такие глобальные вопросы. Если какая-то лояльная группа в регионе хочет организовать свой митинг, необязательно там это будет "Ура губернатору" или "Cool", но, тем не менее, это будет что-то приятное власти. Она, естественно, никогда не мешает, более того, согласовывается сразу же центр города. У власти же есть такая возможность. Константин Чуриков: Как обычно, из серии "Все хорошо с ЖКХ, все замечательно с дорогами, но переведите стрелки часов…" Николай Миронов: Или что-то по международке, или какие-то такие вещи, которые хорошо воспринимаются. Когда оппозиция, особенно неугодная, может быть, лично неугодная региональной власти, хочет организовать свою акцию, сразу начинаются препоны. Во-первых, это под конкретного человека. Тот же самый у нас есть шахтерский активист, нам всем известный, который руководитель инициативной группы, который просто лично неугоден ростовской власти за то, что он такой активный, они его просто за это не любят. Поэтому любая акция, которую он пытается провести, она тут же автоматически рубится. Пытались шахтеры ведь выехать не только в Москву, для встречи, кстати, с депутатами – я думаю, тоже повлияло на принятие закона, – но они пытались выехать и в Ростов-на-Дону, причем 7 ноября в день коммунистических акций хотели присоединиться к коммунистам, которые уже находились на площади и проводили согласованную акцию. Но их туда не выпустили, завернули обратно. Константин Чуриков: Там возникли проблемы с автобусами, что-то по техническим. Николай Миронов: Их вернули обратно, им не дали там присоединиться к этой акции. В принципе, согласования акций идут достаточно тяжело. Я насчет встреч с депутатами в этой связи хотел бы отметить вот какой очень интересный момент. Я читал законопроекты, которые внесены, читал Закон "О собраниях, митингах", все это сопоставил, посмотрел. У нас уведомление власти – власть имеет право не дать тебе проводить в том месте, в каком ты хочешь проводить, а предлагает тебе специально отведенные места, или еще какие-нибудь другие места. Я посмотрел, что за специально отведенные места у нас есть. В Москве у нас специально отведенных мест два. Один – это парк Горького, и второй – это Зеленый театр в Сокольниках в глубине парка. Парк Горького сейчас приостановлено действие, потому что там идет ремонт, а Зеленый театр остался единственным местом, где можно проводить акции. То есть все в театр. Но, например, проводят люди акцию у себя в районе по поводу какой-то застройки, или детского сада, площадки, еще чего-то – они что, в Зеленый парк должны ехать? Константин Чуриков: Это касается, например, одного из районов Новой Москвы. Николай Миронов: А если у депутата, например, округ в другом месте? Что, избиратели, бабушки, дедушки все туда, что ли, поедут в Зеленый парк? Зеленый театр, там 1500 человек, по крайней мере, можно собирать. В Петербурге еще хуже. В Петербурге есть место на Марсовом поле, единственное в центре, остальные по окраинам, в том числе на Взморье, в Южно-Приморском парке, где-то совсем далеко, по 200 человек наполняемость, не больше. А у власти есть право, если наполняемость превышена, то это самое. Константин Чуриков: Хороший поворот беседы. Евгений Алексеевич. Евгений Федоров: Я, кстати, был в этом парке Горького, лично проводил эти митинги. Николай Миронов: Сейчас там нельзя, там у них сейчас… Евгений Федоров: Я был раньше. И ничего я не стес… Для меня это было как бы нормально. Нормальное место. Николай Миронов: Парк Горького еще ничего. Оксана Галькевич: Там нормально, но там все-таки стихи удобнее читать, причем Бродского: "Не выходи из комнаты, не совершай ошибку". Евгений Федоров: Я лично встречался с избирателями. Там было человек 500, 1000 человек. Николай Миронов: Но сейчас только театр, в любом случае. Театр далеко и в глубине парка. Евгений Федоров: Я нормально отношусь к тому, что нам сказали: "Идите туда". Константин Чуриков: Евгений Алексеевич, а как вы считаете, вообще должно ли быть просто для группы граждан согласовать законным путем, например, митинг? Должно ли быть это просто, или нужны эти фильтры, чтобы в итоге здесь разбежались, туда не поехали? Николай Миронов: Или их было мало? Евгений Федоров: Должно ли быть согласование? Давайте ответим на первый вопрос. Да или нет? Константин Чуриков: Естественно, должно быть. По закону должно быть. Евгений Федоров: Не просто по закону, а по сути, по сути закон отражает суть. Если вы проводите в городе мероприятие, вы не должны нарушать права других людей, и ваши права должны быть обеспечены. То есть согласование должно быть. Дальше вы спрашиваете: всегда ли оно хорошо проходит? Ну, наверное, конечно, есть и шероховатости, проблемы. Константин Чуриков: Я спросил: должно ли это быть легко и удобно для граждан, чтобы они понимали, что есть такая форма обратной связи – официально обращаемся в мэрию или куда-то? Евгений Федоров: Когда мы проводим митинги, рамки дает полиция, денег с нас за них не берет. Ограждения дает полиция, денег за нас с них не берет. То есть решает часть проблем наших. Наоборот, я вижу, что власть помогает проводить митинги и демонстрации, беря на себя часть вопросов, которые нужны действительно для обеспечения Константин Чуриков: Правда, мы исходим того, что, наверное, все участники митинга платят налоги, если им, конечно, выплачивают зарплату. Николай Миронов: Евгений Алексеевич, это митинги не оппозиционные все-таки. Евгений Федоров: Все граждане. Николай Миронов: Здесь очень важный момент. Евгений Алексеевич, вы проводите митинги не оппозиционные. Евгений Федоров: А оппозиционные не дают эти рамки, что ли? Николай Миронов: Есть разные люди, разные партии. И ситуация будет зависеть от того, кто в чести, кто не в чести. Если, например, лидер той или иной партии, даже системной, пускай это будет, в регионе, в Москве, еще где-то, не хотят, чтобы он светился, чтобы появлялся в телевидении, чтобы он пиарился, чтобы его было видно, то ему никогда не согласуют нигде акцию в том месте, где это может… То есть его отправят… Кого-то в Марьино отправляли, его отправят в этот театр, его отправят еще куда-нибудь на окраину, или придут какие-нибудь люди, будут мешать, срывать ему этот митинг. Все это имело место в том числе на прошедших выборах в Думу. Когда человек к власти близок, так или иначе, то у него проблем, конечно, меньше гораздо возникает, может вообще не возникать с проведением акций. Здесь необходимо равенство. Но дело вот в чем. Когда депутат Государственной Думы или депутат Законодательного собрания должен проводить свою встречу с избирателями, он идет к исполнительной власти за согласованием. Он, депутат законодательной власти, идет к исполнительной власти за согласованием. У нас получается, во-первых, перекос в нашем разделении властей. Но это бог с ним, ладно, но тем не менее. Так вот исполнительная власть будет решать, нужен ей этот депутат дальше или не нужен таким образом, согласует она ему или не согласует она ему. Здесь получается очень много возможностей для произвола. Пусть у нас будет этих площадка, например, гораздо больше, пусть у них будет больше вместимость? Пусть у нас будет 50 на большой город. Москва, сколько миллионов людей! Давайте сделаем не одну площадку на 1,5 тысячи. А если хочет собраться 2 или 3 тыс. человек, а что тут плохого? Они же не пойдут на Кремль. Оксана Галькевич: 10% населения страны. Николай Миронов: Да, они просто собрались обсудить вопросы. Евгений Федоров: Я не против. Только реально есть ли потребность в Москве в 50 площадках? Николай Миронов: Это должно быть в законе, а этого нет. Я считаю, что есть. Евгений Федоров: Мне кажется, они будут простаивать. Константин Чуриков: Ну, сейчас нам москвичи позвонят. Может быть, тоже скажут, нужны они или нет. Оксана Галькевич: Простите, пожалуйста. Николай Миронов: Евгений Алексеевич, нужны просто выборы и возможность не на периферию уходить. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, вы как все-таки человек, представитель власти, скажите, есть ведь еще и психологический эффект. Смотрите, одно дело, у меня проблемы с ЖКХ, у меня и у моих соседей в нашем микрорайоне. Нас на митинг по поводу проблем ЖКХ отправляют куда-нибудь на Юго-Запад, а живу я на Северо-Востоке, например, а пошуметь под окнами администрации постоять с теми же плакатиками куда эффективнее, потому что люди там в этой районной местной администрации понимают, о чем речь идет. Опять же, неприятно, люди что-то там шумят. Константин Чуриков: Камеры приехали, засняли это дело. Николай Миронов: Да-да-да, для них это плохая отчетность и все такое. В этом понятно. Оксана Галькевич: Если я буду шуметь в другом конце столицы, это кто услышат? Ну, шумят они там что-то. Евгений Федоров: Две площадки, о которых сказано, не требуют согласования. Пожалуйста, проводите любой митинг, любое мероприятие, где вы считаете нужным. Если это будет не Красная площадь, на которой нельзя проводить такие митинги и мероприятия, то, пожалуйста, я уверен, что вам где-то в Марьино ваше районное управление точно согласует. Тут нет никаких проблем. Вы получаете разрешение и проводите. А специально держать 50 площадок, которые вообще-то требуют денег, которые изымаются из городской среды под задачу, в которой нет такой активности у нас все-таки. И еще. Смотрите, я назвал официальную цифру – у нас было 15 тыс. пикетов. Вы видели, чтобы НОД кто-то показывал по телевизору? Так что не нужно думать… Константин Чуриков: Я много раз у нас на канале, кстати, видел. Николай Миронов: Я видел. Но дело не в этом. Я не говорю, что вы именно пиаритесь, я вас не критиковал. Евгений Федоров: Чтобы это раскручивалось. При 15 тыс. пикетов нет раскручивания. Наоборот, есть, я бы сказал, притапливание информации об активной деятельности людей в рамках конституционной реформы и так далее. По сравнению с масштабом этого явления, конечно. Поэтому не надо думать, что это… Власть разная. Николай Миронов: Да ваш пикет всегда у Государственной Думы. Константин Чуриков: То есть вам, получается, тоже сложно достучаться до власти, как ни парадоксально это звучит? Евгений Федоров: Да потому что мы не до власти достукиваемся, а до народа. Мы понимаем, что власть работает по своим правилам, с ними все понятно. Но по правилам, которые дал народ. Поэтому вы хотите изменить формат работы власти – измените свои решения 1993 года в отношении формата работы власти. Николай Миронов: А как это сделать? Евгений Федоров: Конституционная реформа, референдум, как и приняли. Николай Миронов: А референдум как провести? Оксана Галькевич: Ага! О! Еще одна форма. Евгений Федоров: Референдум должен созреть, его должны захотеть. Николай Миронов: Референдум крайне сложно провести. Константин Чуриков: Уважаемые гости, у нас на связи Марина из Краснодарского края, что-то хочет сказать. Марина, здравствуйте. – Здравствуйте. Это не моя проблема, но проблема, я так думаю, многих детей, которые выходят из детских домов – проблема квартир, которые они должны получать по закону. У меня у моего сына – правда, я его похоронила осенью – был друг, он и есть, Алексей Трофименко, живет он в городе Краснодаре. В четвертом классе его маму лишили родительских прав, мальчик остался, можно сказать, на улице. Бабушка у него была хорошая, не пьющая. Он сбежал с детского дома, живя у бабушки, но квартиру он не получал, потому что документы потеряли. В общем, он не воспитывался в детском доме, и бабушка не получала на него пенсию, то бишь ребенок висел с четвертого класса в воздухе. Бывает такое у нас в стране? Потерянный ребенок. Константин Чуриков: Вы рассказываете, значит, бывает, да. – Сейчас на данный момент ему уже 28 лет, но так получилось у него в жизни – я так думаю, что в жизни каждый может ошибиться, и у него ошибка получилась такая, – он сидел за воровство. Когда я с ним разговаривала, он говорит: "Тетя Марина, ну, как вы думаете? Кушать нечего было. Пойду, сворую что-то – за ту же курицу 5 лет дают". Сами знаете, у нас законы такие. Сейчас он на данный момент очень хороший вырос человек, гражданин, он не курит, не пьет. Константин Чуриков: Марина, скажите, пожалуйста, Алексей каким образом пытался предъявить какие-то претензии, высказаться, достучаться до власти? – Неоднократно предпринимали даже. Мы везде в Выселковском районе, собирали документы по частицам. Начинали там путать его мамы фамилию, имя, отчество. Константин Чуриков: Марина, я правильно понимаю, что проблема еще в том, что не решен жилищный вопрос, да? – Да. Ему говорят: "А ты что, заработать не можешь? Тебе 28 лет". Он говорит: "Могу. Я 30 тыс. зарабатываю". Константин Чуриков: Сироте говорят. – По нашим меркам это считается хорошо, но он 15 отдает за квартиру, на которой сейчас живет. Константин Чуриков: Понятно. Да, спасибо, Марина. Николай Миронов: Много проблем социальных. Оксана Галькевич: То есть просто получается, что у нас, за какую проблему ни схватись, любая жизненная ситуация, она доводит человеку, что власть говорит: "Так, вот тебе, человек, алгоритм. Есть у тебя проблема – есть алгоритм. Бумажки собрать, туда входить, сюда написать, сюда обратиться", и человек так ходит по кругу. Константин Чуриков: Там дальше как в рулетку – как повезет. Оксана Галькевич: И ходит по кругу. И ходит по кругу. И ходит по кругу, пока не падает куда-нибудь. Евгений Федоров: Нет, сейчас создали центры, где круг сузился. Николай Миронов: "Мои документы" который. Евгений Федоров: Да. Создали центры, где этот круг сузился. Подождите, власть, еще раз говорю, не волшебник. Оксана Галькевич: Она только учится? Евгений Федоров: Я думаю, что она не учится. Если говорить о системности – конечно, на такую огромную страну, которая занимает шестую часть суши, и в которой природных ресурсов треть мировых, иметь 1% мирового дохода – понятно, что мало. На всех не хватает. Но понятно, что это связано. Это как раз наша деятельность, она связан с системой организации нашей жизни после 1991 года, потому что 25 лет назад мы имели 14% национального дохода, а понятно, все остальное уже власть, или не власть, распределяет, и бизнес, и экономика, между всеми гражданами. Кому зарплатой, кому пенсией, кому бесплатным жильем для каких-то категорий. Но если общий котел в 14 раз уменьшился – естественно, и каждому досталось меньше. Оксана Галькевич: Но обязательства-то есть, взятые на себя. Их же надо исполнять. Если я что-то обещаю, значит, я должна делать. Евгений Федоров: Откуда? Оксана Галькевич: Так не надо тогда обещать. Евгений Федоров: У нас как раз власть ничего не обещает уже давно. Вот тут к честности власти я не принимаю упрек. Власть честно говорит: "Ничего не обещаю". Оксана Галькевич: Подождите. Закон есть о том, что сирота по окончанию дома-интерната должен получить жилье? 28 лет. Евгений Федоров: Да. Прокуратура… Тогда наш уважаемый зритель должен был сказать: "Обращался в прокуратуру. Почему прокуратура отказалась?". У него есть права, он обязан их защищать. Константин Чуриков: Несколько сообщений, пишут из Оренбургской области: "Сытый голодного не разумеет". Из Волгоградской области, как раз мы говорили про такие совсем мирные по повестке митинги. Люди пишут, что просили перенести время, вернуть прежнее, писали, но, в общем, ноль внимания, проблема не решена. Вы знаете, я хочу спросить у зрителей. Мы сейчас обсуждаем проблему этих форм обратной связи, как достучаться до связи. Вы какие формы обратной связи считаете действенными, и почему? 8-800-222-00-14. Вопрос и к вам, и к вам: а есть у нас с некоторых пор, интернет вошел в нашу жизнь, есть специальный сайт, правда, зарегистрированный в Соединенных Штатах… Николай Миронов: Change? Константин Чуриков: … да, Change.org, где граждане что-то пишут. У нас есть еще сайт общественной инициативы. Здесь насколько это действенно? Потому что, что касается нашего Общественного совета общественной инициативы, за все время, сколько он существует только две петиции были рассмотрены, обе, по-моему, с неудачным результатом. Евгений Алексеевич. Николай Миронов: Да, ни одна не прошла. Евгений Федоров: Я хочу сказать, что на уровне городов, допустим, сайт "Активный гражданин" в Москве очень хорошо действует. Другое дело, что содержательно этот сайт просто позволяет решить вопрос, где поставить скамейку – правее или левее. Константин Чуриков: Так часто, извините, от этого все и начинается. Сначала скамейку не поставили… Евгений Федоров: Насчет скамеек я согласен, а насчет того, чтобы в принципе… Все-таки людей-то беспокоит содержательная часть жизни. Я понимаю, что есть проблема коммуникации, общения, выслушивания, но все-таки в основе лежит… Почему человек приходит, и ему проблему не решают? Да потому что для этого нет ресурсов, а поговорить можно. Для поговорить есть огромное количество и приемных, и письма там напишут. Кстати, у нас когда встреча президента с народом, сколько обращений? По 2,5 млн. И это форма работы. Они все расписываются, по ним принимаются какие-то решения. Если есть ресурсы, решения положительные. Константин Чуриков: Вот в этих случаях-то решения как раз точно принимаются, как правило, а президент берет это под патронаж. Евгений Федоров: 2,5 млн. – цифра-то какая. Николай Миронов: На 2,5 млн., конечно, необязательно. А на то, что он сказал… Константин Чуриков: И вопрос: что делать в оставшиеся 364 дня в году? Ведь прямая линия с президентом только раз в год. Оксана Галькевич: Что делать оставшимся 143 миллионам? Евгений Федоров: Нам надо просто жить в на порядок более богатой стране, чем мы достойны. А для этого надо свои решения посмотреть народ 1993 года, потому что сегодняшний формат российской системы, власти и Конституции утвержден референдумом. То есть люди каждый персонально за подписью получили бюллетень, и решили, что власть должна быть такой. Оксана Галькевич: Что же вы не выходите с инициативой проведения референдума по конституционной реформе, о которой говорите? Евгений Федоров: Выходим. 15 тыс. пикетов в год. Выходим с утра до вечера. Люди еще к этому… Оксана Галькевич: Инициатива где? Евгений Федоров: Вносили. Понимаете, референдум – это решение каждого человека. Если люди не готовы к такому решению, оно не состоится, никто не будет его крутить. Константин Чуриков: Вернемся к способам обратной связи. Где сегодня люди, которым, например, задерживают зарплату, у которых в коллективе есть какие-то трудовые проблемы, как они пытаются, с помощью чего решить свои проблемы, достучаться до верха? Николай Миронов: Первым делом люди начинают писать письма. Они сначала пишут письмо губернатору, иногда мэру. Дальше начинают писать в прокуратуру, или это все в копиях идет на прокуратуру, мэру, может, министру какому-нибудь, если разбираются, кто отвечает, но обычно первому лицу. Когда результата нет, они начинают писать в Москву и пишут президенту. В приемную президента поступает огромное количество писем. Там они расписываются. Очень часто они возвращаются обратно туда же в регион, то есть тому же лицу, которое изначально уже там участвовало. Но надо понимать, что президент, естественно, не может ответить на миллионы писем, у него просто бы не было времени даже вчитаться в них, даже выслушать краткий доклад. Но у людей почему-то, тем не менее, есть какая-то убежденность в том, что президент лично увидит именно их проблему, сейчас придет, и, может быть, даже сам лично и… Константин Чуриков: Потому что уровень доверия к президенту очень высокий. Николай Миронов: Доверие очень высокое, действительно, да. То есть люди его видит как последнюю надежду, последнюю опору. Это так и есть, у людей действительно такая психология. Сколько мы в частности общались с инициативными группами всеми. "Вот мы президенту написали, вот мы сейчас к президенту поедем". Константин Чуриков: А интернет, разместили обращение там на сайте. Николай Миронов: Интернет – это для более продвинутых пользователей, в основном более молодых, горожан, для городского актива это больше действует. То есть народ, который в том же Гуково, или в Приморском крае, или в Томске бастовал, они в интернет не ходят. У них, как правило, простой телефон, они в интернет заходят максимум вечером, и то только посмотреть новости. То есть нет постоянной интернет-коммуникации. Что касается Change, то Change более-менее стал признанной площадкой для городской публики, туда часто пишут, часто заходят и часто подписываются, то есть резонансные жалобы начинают набирать там достаточно много голосов. В частности было то, что по Астахову ситуация. "Поплавали", – он сказал такую неудачную фразу. Сразу же молниеносно стало набираться. То есть эта площадка работает. Но она не признается, конечно, как обязательная для того, чтобы прямо принимать решения. Тем не менее, как мы видим, при большом скоплении голосов власть начинает реагировать. Может быть, она не сразу, чтобы не было прямо эффекта. С тем же Астаховым, в общем, такая мотивация, в принципе, и была, чтобы не было ощущения, что Change прямо сразу сработал, но это довольно серьезно тогда повлияло, то есть это реальный инструмент. Что касается общественной инициативы, то нет. Надо сказать, что туда и обращений было гораздо меньше, честно говоря. Но то, что дотуда дошло и вышло на обсуждение, оно все было похоронено. Но надо понимать, это правительственная площадка, это "Открытое правительство", то есть это то, что касается, так сказать, Белого дома. Change больше смотрят на Администрации Президента, и реагируют на него, есть понимание. То есть это тоже одна из площадок выхода в публичную плоскость. Но, в принципе, власть, если у нее нормально выстроена работа, во многих регионах так – она мониторит социальные сети, она, в принципе, смотрит, что там происходит. Евгений Федоров: Опросы проводит. Николай Миронов: Опросы проводит. Если начинают скапливаться где-то, какие точки завязываться, видно, то, по идее, здесь реагируют. Оксана Галькевич: Напряжение какое-то, да? Константин Чуриков: К вам обращаются, например. Вы же тоже мониторинг ведете. Николай Миронов: Да, конечно, к нам обращаются. То есть есть центр приема информации, за всем этим следят, смотрят там, где это нужно. То есть это тоже, в принципе, работает. Константин Чуриков: У нас сегодня тоже фактически центр сбора информации. Сейчас нам Дина из Московской области что-то хочет рассказать. Дина, здравствуйте. – Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, я работаю в Ивантеевке под Москвой. У нас 20 человек, мы работали в городской автоколонне. Потом выиграла какая-то организация из Москвы тендер (ООО), и нас отдали под договор этой организации. Работаем мы 3,5 месяца. За 1 месяца нам кое-как заплатили, 2,5 месяца уже не платят, кормят завтраками, все завтра, послезавтра. 13 числа они заключили тендер на три месяца, у них кончается договор с автоколонной. Мы не знаем, что делать. У нас у всех по 3-4 ребенка, у всех кредиты. И завтра он обещал, но это уже не 100%. Говорят, что Мосавтотранс заблокировали у них счета. Константин Чуриков: Дина, и в соответствии с нашей темой не могу не спросить: как вы пытались решить эту проблему, в какие органы власти обращались? Оксана Галькевич: Трудовая инспекция, прокуратура? – Нас просят, чтобы никуда мы не обращались, нас кормят завтраками. Мы хотели забастовку устроить завра, но нам юрист сказал, что если забастовку устроим, то на нас может работодатель подать в суд. Константин Чуриков: Так. Здесь у нас Николай Михайлович, сейчас он вам разъяснит. Спасибо, Дина. Николай Миронов: На что подаст работодатель? Я так и не понял. Что они не так делают? Оксана Галькевич: За организацию … Николай Миронов: Забастовка разрешена. Открываем Трудовой кодекс, и смотрим, там написано, как проводить. То есть тоже нельзя просто взять… Евгений Федоров: Может, там транспортные какие-то дела. Николай Миронов: У них там запрет, в смысле, на забастовки? Евгений Федоров: Что даже вы сразу забастовку? Вы для начала пожалуйтесь в прокуратуру, в Трудовую инспекцию. Константин Чуриков: 2,5 месяца люди не получают. Николай Миронов: Они пишут обычно, Евгений Алексеевич. Евгений Федоров: Так они же пишут, что не жалуются, потому что и попросили не жаловаться. А забастовку можно. Николай Миронов: Может быть, конкретно в этом случае и не написали. Евгений Федоров: Напишите вы жалобу для начала. Николай Миронов: Но вообще, пишут. И особенно когда касается проблем на частных предприятия – не в бюджетных, в бюджетной сфере гасится, – обычно так все это – ой, отписки начинаются. И люди реально стоят перед ситуацией, что им надо либо массовую акцию проводить, либо что? Либо сказать: "Ну, ладно". Константин Чуриков: Евгений Алексеевич, в отношении встреч с избирателями, встреч более двух человек с каким-то единым лозунгом. Сейчас вы и ваши коллеги решают вопрос. А что касается застройки, она пока еще разрешена законом. Как вы считаете, здесь какая-то угроза есть или нет, если люди не выходят на работу? Евгений Федоров: Инициатива по этим митингам – это не связано с какими-то угрозами. Нет угрозы. Это просто связано с регулированием процесса, который есть, массовое явление. Забастовки? Не было никаких вопросов по забастовкам. Пожалуйста, кто считает нужным, их проводит. Но только желательно, как в данном случае, вначале проблему-то заявите. Может, она решится. Чего уж сразу забастовка-то? Решится проблема просто на базе письма, на базе обращения. Тем более, судя по всему, на вашей стороне 100%-ный закон. Бумагу-то для начала написать надо. Николай Миронов: Они не написали, да, я так понял? Евгений Федоров: Нет, не написали. Ну, как сказали. Николай Миронов: Надо написать. В любом случае, начинать надо все равно с этого, потому что нужны официальные ответы от органов власти. Даже если они будут отрицательные, значит, тогда идем дальше. Оксана Галькевич: Нужна переписка какая-то эпистолярная? Николай Миронов: Конечно, с этого… Но только писать надо, кому надо. То есть не надо писать все президенту, не надо писать губернатору. Есть по трудовым спорам Трудовая инспекция, прокуратура – вот два ведомства, которые, так или иначе, этим должны заниматься. Не занимаются – другой вопрос, но начинать надо с этого. Евгений Федоров: А президент эти вещи обобщает. Те же Майские указы. Николай Миронов: Иногда, кстати, до него достучались там с зарплатами, были случаи. Но это мало, конечно. Евгений Федоров: В данном случае механизм обобщения, все-таки он первое должностное лицо, он обобщает эти процессы. Допустим, Майские указы, там написано: "Создать к 2018 году 25 млн. новых высокотехнологичных рабочих мест". Напоминаю, что это треть рабочих мест в стране создать. Николай Миронов: Я так понимаю, их не будет все-таки. Евгений Федоров: Понимаете, да? Задачи-то он ставит. Ясно, что в эти рабочие места, зарплаты, будут погружены те люди, которые говорят, что "У нас работы нет". Гуково… Николай Миронов: А есть какая-то статистика, они делают вообще эти места? Евгений Федоров: Майские указы не выполняются, мы это знаем. Николай Миронов: Да. Евгений Федоров: Выполнение 30%. Оксана Галькевич: Мы скоро подведем итоги. Николай Миронов: А президент не может настучать каждому по голове. Евгений Федоров: Там заложен, например, рост доходов, который реально по отношению к этому указу 2012 года удвоиться должен. Не выполняется. Говорят, снижаются доходы. Николай Миронов: Не удвоился. Снижаются. Евгений Федоров: То есть я о чем? Проблема-то системного характера, и решать ее можно только системно. Не жалобами даже персональными, а в целом изменить систему, что президент и предлагает. Поэтому мы и говорим: "Поддержите президента, решите механизм своих личных нужд через поддержку института президентства для того, чтобы его указы были обязательными". Вот и все. Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, президент не будет удивлен, когда узнает, что его таким образом решил народ поддержать? Евгений Федоров: Президент – это должностное лицо. Он издает указы? Издает. Указы должны выполняться? Не должны. А мы считаем, что должны. В этом и есть вопрос, что они должны быть не общеуказующего характера, а обязательными как законы. Но поскольку формат этих отношений зависит от Конституции, то есть от людей, от референдума, то мы и говорим: "Решите эту проблему, поменяйте свое решение 1993 года". Константин Чуриков: Вот нам пишет Вадим Васильев, непонятно, из которого региона: "Власть пока еще боится телевизора – самое действенное средство". Пишут: "Власть находится за железным забором от народа". Спрашивают из Ставропольского края: "Почему во время голосования в бюллетенях отменили графу "Против всех"?". Вот, кстати, тоже форма связи. Для какой-то части избирателей это мотив прийти на выборов. Оксана Галькевич: Форма выражения своего мнения. Евгений Федоров: Не дающий никакую информацию. Николай Миронов: Это бывало. Евгений Федоров: То есть человек проголосовал против всех. Вообще непонятно. Ну, нет. Ну, все. Списали. Выкинул бюллетень – это то же самое. Оксана Галькевич: Подождите, если фильтры предвыборные таким образом настроены, что до предвыборной гонки реальной доходят те кандидаты, и нет среди них моего кандидата. Знаете, как сейчас в Соединенных Штатах ходят: "Not my president". Не мой кандидат. Нет ни одного моего кандидата, фильтры так подкручены, не проходят туда разные кандидаты, из которых можно выбирать. Выбора нет. Два сорта колбасы, понимаете? Николай Миронов: Так может, тогда лучше, чтобы в этой части? Евгений Федоров: Надо делать, вы сейчас сами отвечаете на вопросы, так систему, чтобы там были кандидаты, которые бы вас устроили, а не пытаться откинуть вашу позицию в мусорное ведро. Понимаете? Оксана Галькевич: Евгений Алексеевич, но вы ведь уже который созыв в Государственной Думе. Мы все говорим с вами, говорим. Вам никак не удается эти ваши мысли как-то воплотить в работающие механизмы. Евгений Федоров: Так это и есть политическая борьба. И решается политическая борьба расстановкой сил. Если люди поймут, что так жить нельзя, они поддержат те силы, которые меняют, преобразовывают того же президента Путина. Константин Чуриков: Нас остается всего ничего времени. Большинство наших зрителей – а многие из них окружены какими-то насущными проблемами, как и все – пишут, что идут только отписки. И можно дальше чередовать названия регионов. Скажите, пожалуйста, за отписки какие меры взыскания с чиновников положены в тех случаях, когда речь идет о прямом бездействии. То есть людям не платят зарплату, например, эти люди реагируют, обращаются в прокуратуру – эффекта ноль, ничего нет. Евгений Федоров: То есть отписка прокуратуры? У прокуратуры есть система внутреннего… Во-первых, можно обжаловать отписку даже в суде. Есть система внутренней иерархии прокуратуры. То есть можно и на прокуратуру пожаловаться, в конце концов. Но вообще, когда вы стоите на позиции закона, то, в принципе, вы дожать вопрос можете. Вам надо только понимать эти механизмы закона. Константин Чуриков: Дожать вопрос – это очень важно. Каким образом? Мы сегодня целую палитру разных историй, разных проблем. Вы говорили об обобщении. Если обобщать, каким образом можно дожать вопрос в каждом из этих случаев? Евгений Федоров: Разобраться в нем. Когда вы хотите что-то решить у себя дома, вы в этом разбираетесь. Как устроена игрушка. Вы разобрались и начали понимать, как она там бегает. Так и здесь, это должно быть правовое мышление, правовое понятие. То есть человек должен быть погружен в это. Не просто так сказал: "Он мне не нравится. Я уже три месяца терплю, а потом пойду на забастовку". Он должен потратить полчаса в день на изучение ситуации, и пойти, найти выход из нее, исходя из законов в том числе. Это надо серьезнее относиться к себе. Константин Чуриков: От себя вопрос. Как, исходя из закона, решить вопрос с тем, чтобы у школы или у детского садика можно было припарковать на секунду автомобиль, чтобы ребенка довести до школы, если он первоклассник? Каким образом мое правосознание в этот момент сейчас мне поможет решить эту проблему? Оксана Галькевич: Самое-то главное, что в данной ситуации Константин и другие родители из этой школы понимают, что когда здесь ставили закон, эти нехорошие люди, прикручиватели, и из Государственной автоинспекции, прекрасно понимали, что сюда родители каждое утро приезжают. Они это понимают, но они принимают решение ставить знак "Не парковаться и не останавливаться", штрафовать. Евгений Федоров: Обращались? Пытались решить проблему? Николай Миронов: Не работает. Поэтому вопрос. Евгений Федоров: Я же спросил не работает или нет. Пытались решить проблему? Николай Миронов: Многие пытались, именно конкретно эту проблему. Их там целая компания была, целая была компания. Константин Чуриков: Я не хочу делать это принципиально. Если только по редакционному заданию. Евгений Федоров: Немножко теоретический разговор. Если пытались, и проблема не решается… Николай Миронов: Пытались, пытались. Евгений Федоров: … значит, надо поднимать уровень решения проблемы – депутатские запросы, например, использовать. Николай Миронов: Общественный актив пытался решить этот вопрос. Писали запросы. Евгений Федоров: Прокуратура. Николай Миронов: Писали туда. Везде писали. Не работает. Вот тут как раз, когда вы говорили про "дожать ситуацию", люди ее и начинают дожимать. Константин Чуриков: Мы не будем использовать наш ресурс для решения личных проблем. Давайте лучше послушаем Татьяну. Оксана Галькевич: Татьяна из Московской области. Центральный регион сегодня очень что активен. Татьяна, здравствуйте. – Добрый вечер. Гавриленко Татьяна Витальевна. Поселок Андреевка Солнечногорского района Московской области. Наш поселок Андреевка не стоит на кадастровом учете. Мы уже эту проблему решаем четвертый год. То есть дом не стоит на кадастровом учете, и все дома, придомовая территория не определена, мы не можем ее оформить в общедолевую собственность. Но, между прочим, администрация Солнечногорском района, комитет по имуществу нарезает наши придомовые территории на земляные кусочки, кадастрирует, сдает в аренду, продает. На одном таком участке у нас идет строительство дома быта. Жители все против. Мы занимаемся этой проблемой уже четвертый год. То есть я постоянно приезжают в Солнечногорский район, была на всероссийском приеме у Якунина Александра Владимировича. Он направил свое предписание Сидоренко в администрацию поселка Андреевка, чтобы вложить средства в бюджет на кадастрирование поселка Андреевка. Сейчас очень медленно мы, как бы сказать помягче, продавили судебные иски. Они решаются, но очень медленно. То есть правовой комитет вводит в заблуждение людей, подает исковые заявления, но с такими судебными помарочками. Константин Чуриков: Татьяна, проблема ясна. У нас просто уже время. Оксана Галькевич: Человек говорит, что четыре года пытаются они решать эту проблему. Четыре года! Четыре года жизни, своего времени свободного! Константин Чуриков: Весной прямая линия с президентом. Евгений Федоров: А я же не спорю. И президент об этом говорил. Конечно, власть часто не слышит людей. Николай Миронов: И с судами большая проблема. Евгений Федоров: Это понятно. Николай Миронов: Это видно по этой ситуации, и видно по другим. Действительно, суд, например, мог бы и обжалования принимать отписок и всего остального, но этот механизм работает крайне плохо. Отправляют обратно, и все. Евгений Федоров: Но суды также. Николай Миронов: С судами есть очень большая проблема. Она реальная. Евгений Федоров: Большая проблема. На самом деле, конечно, должна быть сама логика власти другой. Как говорил Путин в своем послании, национальный курс. Власть должна работать на граждан России. Такого, конечно, у власти нет, и не подразумевается. Константин Чуриков: Это сказал один из наших гостей. У нас в студии был Евгений Федоров, депутат Государственной Думы. Спасибо большое. Оксана Галькевич: И Николай Миронов, руководитель Центра экономических и политических реформ. Спасибо, уважаемые эксперты. Евгений Федоров: Спасибо. Николай Миронов: Спасибо вам большое. Оксана Галькевич: Спасибо всем, кто принимал участие в этой беседе.