Ольга Арсланова: Чем больше возраст, тем меньше шансы на работу: рабочая сила в России стареет, мигранты многие уехали, и, казалось бы, спрос на пенсионеров и предпенсионеров должен расти, но нет. Новое исследование рекрутинговых компаний показало, что меньше половины российских компаний готовы рассматривать кандидатов пенсионного возраста на вакансию наравне с молодыми соискателями. Вот сейчас на ваших экранах данные. На общих основаниях берут 42% (ну если честно признались), в порядке исключения 30%, а в трудоустройстве отказывают 28%. На общих основаниях крупный бизнес охотнее берет пенсионеров, малый бизнес чуть менее, из сфер транспорт, логистика, строительство и производство, это вот места, где у пенсионеров все-таки есть шансы устроиться. Есть у нас стереотипы о блаженно путешествующих европейских стариках, которые уже все заработали, живут за границей, у них хорошая пенсия. Но пенсионерам приходится работать не только в России, давайте посмотрим тому подтверждение. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: Приветствуем в студии директора «Института профессионального кадровика», эксперта по трудовому законодательству Валентину Митрофанову. Валентина Васильевна, здравствуйте. Валентина Митрофанова: Добрый день, коллеги. Александр Денисов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Пример в мире. Александр Денисов: Давайте посмотрим, как у нас, куда берут наших пенсионеров на работу, репортаж Елены Тимоновой, и перейдем к обсуждению. СЮЖЕТ Александр Денисов: Валентина, вот посмотрели сюжет очень интересный, прекрасный репортаж. Второй случай, там творческая профессия, тут все-таки ситуация посложнее, тем не менее дед выкрутился, Роберт. А вот первый случай с преподавателем школы… Можем ли мы сделать вывод, что человек, если он состоялся в своей профессии, если он не скакал с места на место, как сейчас советуют некоторые эксперты на рынке, менять работу каждые 3–5 лет… ? Если не скакал, если работал, то он будет востребован всегда, и в молодости, и в среднем возрасте, и в пожилом? Вот она ушла, ее обратно взяли в школу, я уверен, у нее учеников во. Валентина Митрофанова: Конечно, таких примеров очень много. Когда человек стабилен и развивается в одной профессии, ему проще работать, и работать, пока он физически может работать. Но при этом есть проблема, когда именно в этой профессии происходит, собственно, падение спроса или происходят какие-то изменения, которые выводят эту профессию с рынка труда. Получается, человек оказывается заложником одной профессии… Александр Денисов: Много ли таких профессий? Приведите пример. Валентина Митрофанова: Таких профессий в принципе достаточно много. Александр Денисов: Ну например? Ну одну-две. Валентина Митрофанова: Сейчас сходу я так не могу сказать. Ну, я думаю, что на производстве таких работ, где происходит сейчас автоматизация, станки ЧПУ, очень много ручной работы, человек, работающий вручную, который не может пройти, освоить по определенным причинам новые технологии, – это как раз то реальное вымывание, когда человек выходит и в трудовой книжке одна запись. Александр Денисов: Да. А вот смотрите, директор школы про Елену Николаевну, преподавателя русского и литературы, директор школы говорит: у нас хотя и компьютеры появились, и вот это слово уж «цифровизация», (исключить бы его из лексики), несмотря на это, мы все-таки ее взяли, мы закрыли на это глаза, что человек, может быть, что-то не знает, но разберется. И привела данные: 12 у них пожилых учителей и всего 4 молодых. То есть несмотря на современные требования они плюют на них, если им нужен хороший работающий человек, бог с ним, что он не разбирается в современных, обходится. Валентина Митрофанова: Ну, я считаю, честно, что этот сюжет несильно показателен, потому что мы говорим об исключении. Здесь адекватный руководитель, у которого нет собственных предубеждений относительно пенсионеров, и я верю в то, что экономика здесь тоже очень сильно повлияла на это решение. Это значит, что на этом рынке, скорее всего, жуткий дефицит педагогов, жуткий дефицит педагогов. И вот эти два фактора совпали, и я думаю, что прекрасно, конечно, там чувствуют себя педагоги. Но если мы сейчас переместимся с вами на рынок Москвы, в тех же школах у нас окажется совсем другая ситуация, потому что рынок труда больше. Ольга Арсланова: Есть куда, ага. Валентина Митрофанова: Уже выбора больше. Ольга Арсланова: Хотя я вот вспоминаю нашего самого старого преподавателя международной журналистики Якова Алексеевича Ломко, до 102 лет дожил и до последнего дня преподавал… Валентина Митрофанова: В высшем образовании. Ольга Арсланова: В высшем образовании. Валентина Митрофанова: Мы сейчас будем говорить с вами про высшее образование, где априори… Ольга Арсланова: Это особая категория. Валентина Митрофанова: …возрастные люди в принципе всегда составляют очень серьезный пласт, потому что это высшее профессиональное образование. Ольга Арсланова: Так вот, понимаете. А с другой стороны, кто-то может сказать из молодежи, что «нас дискриминируют в высших учебных заведениях». Валентина Митрофанова: Конечно. Ольга Арсланова: Формально: я докторскую защитил в 40, например (такое бывает), хочу тоже работать, а нет. Я к чему? – а есть ли такие случаи, когда отказ пенсионерам оправдан и отказ молодежи тоже оправдан? То есть мы понимаем, что это можно назвать дискриминацией, но по факту действительно сотрудники той или иной возрастной категории лучше справляются по объективным причинам? Валентина Митрофанова: Я думаю, что проблема здесь заключается в том, что мы не можем сейчас поставить с вами один диагноз и сказать, что вот он такой один-единственный правильный, этот диагноз. Потому что случаи в жизни будут разные, и будет прямая дискриминация, и будет неготовность руководителя работать с возрастными или с молодыми специалистами, его внутренние предубеждения, и будут абсолютно адекватные отказы. Потому что то, что люди пенсионного, постпенсионного возраста труднее осваивают вот эти новые, всем набившие оскомину цифровые технологии, – это как бы они признают сами, им тяжело с этим справиться, особенно с учетом того, что они обновляются и изменения происходят там достаточно быстро. Александр Денисов: Хотите, я вам расскажу, что такое в школе цифровые технологии? Валентина Митрофанова: Если исключения, конечно, будут. Александр Денисов: Я уверен, и в других местах это примерно то же самое. Раньше писали мелом на доске, теперь заходишь в компьютер, что-то там набираешь, нажимаешь кнопку, и это транслируется на доску. Разницы ноль, просто вот в этом пафосном слове. Ольга Арсланова: Электронный журнал еще. Валентина Митрофанова: В способе трансляции согласна. То есть если мы говорим о способе, рукой я пишу или делаю это через определенное устройство, разница, наверное, несильно большая. Но история, связанная с дистанционным обучением прошлого и этого года, показала все проблемы, что очень сложно справиться вот с таким дистанционным онлайн-форматом, то есть это, конечно, более сложная история, где нужно подключить, где нужно держать, где нужно владеть выводом презентаций, умением что-то показывать, чуть сложнее получается. Ольга Арсланова: Слушайте, а что это за мир такой вообще какой-то непонятный, где более молодые коллеги, например, своим пожилым, более опытным коллегам-учителям не могут подсказать? Почему получается так, что если человек не освоит вот это, это же не самое важное в профессии, ну согласитесь… Валентина Митрофанова: Я согласна. Ольга Арсланова: Как и у врачей, которые теперь должны электронные карты заполнять, – так что ж нам теперь, выгонять пожилых врачей, которые лучше других ставят диагнозы, потому что они медленно печатают? Почему нельзя отрегулировать эту систему так, чтобы учитывались действительно лучшие стороны? Валентина Митрофанова: Я с этим полностью согласна. Но там, где руководитель и коллектив способен это делать, там нет проблем с дискриминацией пенсионеров. То есть мы с вами рассматриваем ситуацию, где этой проблемы не существует, то есть ее просто там нет. Мы же должны с вами говорить о том, почему сейчас проблема у нас у пенсионеров с трудоустройством? Они не всегда ищут работу в принципе там, где они востребованы, эта проблема существует абсолютно открыто. У нас сейчас жуткий дефицит в сфере услуг, в ресторанном бизнесе, связанный с уходом мигрантов, но идут ли у нас пенсионеры устраиваться в кафе, предлагают ли они себя туда, где сейчас реально очень жуткий дефицит? У нас гигантский дефицит на такие квалификации, назовем этим словом, которые есть у пенсионеров, простите, в услугах, которые оказываются домашнему хозяйству, но органы занятости этим не занимаются. То есть возьмем даже не Москву, это можно взять любой другой регион, отъехать в город нефтянок или дальше, потому что всем нужно работать. Это вопрос, связанный… Дети, репетиторство у нас давно спустилось с вами с профессионального до школьного, то есть детей нужно готовить к школе, нужно в школе. С детьми нужно сидеть, потому что родителям нужно работать… Ольга Арсланова: Нянечки – это же пожилые женщины… Валентина Митрофанова: Ну, это сфера домашнего хозяйства, то есть это сфера домашнего хозяйства. У нас жуткий дефицит, например, в Москве на нянечек, простите, уровень заработной платы 70 тысяч рублей, который готовы платить родители за то, что с ребенком будут сидеть в течение стандартных 5 дней, 8 часов работы. Это сфера услуг домашнего хозяйства с уборкой; опять же, с уходом мигрантов сейчас очень большой провал для уборки, по Москве, простите, цена 2 тысячи рублей, которые может зарабатывать человек, который в состоянии осуществить уборку в течение дня. Александр Денисов: Просто убрать квартиру и 2 тысячи рублей? Валентина Митрофанова: Да, да. Ольга Арсланова: Ну это в Москве. Валентина Митрофанова: Это в день, мы это говорим с вами слово «в день». Александр Денисов: За раз. Валентина Митрофанова: За один раз, да, мы не говорим… Это сопоставимо с заработком за неделю размера адекватной пенсии. Александр Денисов: Наверняка у какого-то пенсионера возник вопрос, где же ему найти такого, чтобы 2 тысячи с него содрать. Валентина Митрофанова: Есть два варианта, и вот здесь, наверное, то, где государство может помогать пенсионерам. Первый вариант – это, конечно, обращаться в агентства, но важно понимать, что агентство, например, клининговые если мы возьмем, оно возьмет половину от стоимости оплаты такой уборки, но при этом оно даст количество необходимое заказов, то есть плюсы на минусы нужно взвешивать. А второе – вот этот институт самозанятости, который может освоить любой пенсионер, потому что система очень проста. Но есть естественный страх, вот естественный страх. У нас пенсионеры могут на Госуслугах записаться в больницу, но, например, зарегистрироваться как самозанятый, хотя это тоже путем нажатия трех кнопок на сайте «Мой налог», вызывает другие страхи. Александр Денисов: Ну это несложно. Валентина Митрофанова: Да. Александр Денисов: Когда Ольга вам рассказывала про своего преподавателя, вы сразу же объяснили: ну, понимаете, это сфера высшего образования. Валентина Митрофанова: Высшего. Александр Денисов: Можем ли мы говорить, что с хорошим образованием специалисты меньше подвержены турбулентности опять же в любом возрасте? Сделаем такое разграничение по уровню образования, по качеству профессиональных навыков: чем у тебя выше, чем «белее» воротничок, тем слаще твоя жизнь будет в любом возрасте? Валентина Митрофанова: Только при условии… Да, только при условии, что они работают в той сфере, где… Александр Денисов: Не бегают, с чего мы начали. Валентина Митрофанова: Да, в той сфере, где возраст и накопление опыта являются багажом. Поэтому почему сфера образования не показательна у нас сейчас будет для всех наших слушателей? Не все работают в сфере образования. Да, сфера образования и сфера науки, они, конечно, за опыт, им возраст сильно не помеха, у нас не будут увольнять с высшего образования профессоров, докторов, потому что это плюс, вот этот опыт, этот стаж преподавания. Александр Денисов: Ну вот вы уже вторых нашли, докторов. Валентина Митрофанова: Да. Ольга Арсланова: А если человек сферу деятельности не меняет, но он вынужден сменить саму компанию или учреждение, в котором он работает, вот тут у него могут возникнуть проблемы из-за возраста? Валентина Митрофанова: Конечно. Они у него и возникнут. В подавляющем большинстве случаев адекватных руководителей, которые готовы брать на работу пенсионера и адекватно встраивать его, и нет каких-то предубеждений, их меньше будет на рынке, поэтому, скорее всего, проблемы будут. Ольга Арсланова: Но, учитывая, что многие пенсионеры хотят работать, и предпенсионеры жалуются на дискриминацию, пенсионеры, есть ли смысл закреплять какие-то квоты за людьми определенного возраста? Я вот, например, слышала, что в Австралии есть определенные сферы труда, из которых невозможно человека уволить, например помощь людям с ментальными болезнями, там как раз по дому, социальное какое-то сопровождение, там часто работают пожилые люди, и уволить нельзя, они защищены, потому что очень нужны. Вот что-то такое придумать для пенсионеров? Они защищены, потому что нужны, потому что их становится все больше и они могут действительно предоставлять качественные услуги. Валентина Митрофанова: Ну, мы здесь должны с вами обсудить вопрос, установить на уровне закона квоты в принципе несложно, но вопрос, насколько рынок и работодатели будут готовы это выполнять. Ольга Арсланова: Ага, все понятно. Валентина Митрофанова: Если мы говорим про сферу государственного бизнеса и государственных организаций, ну, наверное, да, мы определенной части пенсионеров вопрос решим, потому что это будет соблюдаться под контролем государства… Александр Денисов: Так мы ведь и решили, там запрещено увольнять в предпенсионном возрасте и так далее. Валентина Митрофанова: Да. А в коммерческой организации? В коммерческой организации работает 30 человек; ввели вы эту квоту на пенсионера, на предпенсионера… То есть, к сожалению, если руководитель коммерческой организации как собственник в капитализме решит не работать с этим человеком, его не остановит ничего. Поэтому мы опять возвращаемся к слову «предубеждение», что пенсионерам надо идти туда, не где от них пытаются избавиться и где их не берут, а им надо идти туда, где их ждут. Александр Денисов: Я бы другой вывод сделал, мы уже нащупали, что не бегать, второе хорошее образование, как говорят, компетенции, третье – это госсектор, а не частный… Валентина Митрофанова: Домашнее хозяйство, вы там нужны, всем не хватает, очень много работы именно в сфере домашнего хозяйства. Ольга Арсланова: А у нас в садовом товариществе, на даче очень долго не могли найти казначея, это такая расстрельная должность, зарплата небольшая, никто не хотел этим заниматься. И вот в итоге пенсионерка стала заниматься этим, ей удобно, она там живет круглый год, нравится какая-то деятельность, какие-то деньги. Валентина Митрофанова: Да. Ольга Арсланова: Вот, может быть, где-то искать, куда другие не хотят, может быть, даже понравится. Валентина Митрофанова: Да. Александр Денисов: Я бы казначеем пошел, не вопрос. Ольга Арсланова: С деньгами работать надо. Александр Денисов: У нас зритель дозвонился, давайте поговорим. Ольга Арсланова: Борис из Москвы. Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Зритель: Ну, я вообще-то не из Москвы, я из Парижа, я просто сейчас в Москве. Ольга Арсланова: А-а-а, Борис, извините. Александр Денисов: Вы у нас проездом, мы поняли. Зритель: Не проездом, я вообще русский гражданин, так сказать, не гражданин Франции, вот, но 30 лет живу во Франции. Меня что удивляет? Вот во Франции есть вилка возраста выхода на пенсию, есть минимальный возраст и максимальный. Если ты вышел на пенсию на минимальном возрасте, то у тебя будет маленькая пенсия; если ты отработал, так сказать, до максимального возраста выхода на пенсию, у тебя будет максимальная пенсия… Александр Денисов: А минимальный и максимальный – это какой возраст? Расскажите нам. Ольга Арсланова: И какая пенсия. Зритель: Значит, там немножко зависит от специальности, но, в общем, где-то 60 лет минимальная пенсия, 65 максимальная, так можно сказать. Но это немножко меняется от профессии. Вот, например, я профессор в университете, там работал, – все, в 65 лет иди гуляй, так сказать. То есть чтобы потом работать старше, это очень сложно, там должна дирекция целый демарш такой сложный, получить разрешение, чтобы можно было, профессор продолжал работать в возрасте старше 65 лет. Александр Денисов: А в какой области вы профессор? Чем занимаетесь? Зритель: Прикладная математика. Это, в общем, оборонная промышленность, я из Академии наук российской. Не российской, тогда еще был СССР, так сказать. Меня пригласило ихнее Министерство обороны, французское, и Академия наук с удовольствием меня отправила в командировку бессрочную во Францию. Александр Денисов: Борис, а здесь бы вы, как думаете? Вот исполнилось вам 65 лет – что, вас так бы резко из оборонной промышленности отправили домой сидеть перед телевизором? Как думаете? Зритель: Ну, во Франции это так, да. Александр Денисов: Ну а в России, в России? Зритель: Там вообще слишком все отличается. Например, вот государственного служащего, ну некоторые категории, так называемые функционеры, уволить вообще невозможно до выхода на пенсию. Только если он какое-то преступление сделает, а так… Александр Денисов: Борис, а в России вы же наверняка долго бы работали, никто бы не смотрел, 60 вам лет или 70. Зритель: Ну, дело в том, что я бы, наверное, приехал, я бы стал работать, но это практически нереально для меня. Хоть и говорят, что надо возвращать ученых, но на самом деле это никому не нужно, так сказать… Там пытались меня, так сказать, пристроить, ну в смысле взять обратно, но это нереально просто. Александр Денисов: Ну, может быть, сейчас уже и поздно пристраиваться, потому что вы из оборонной отрасли, работали во Франции, возьми вас на оборонное предприятие из Франции, ну это, честно говоря, тоже несколько странно. Зритель: Это прикладная математика, я могу работать в любой области, необязательно в оборонной, вот, то есть просто… Я работал в Академии наук, просто у нас когда-то Академия наук, так сказать, была ширмой такой для многих оборонных, так сказать, заказов, так можно сказать. Ольга Арсланова: Интересно очень. Спасибо за ваш рассказ. Александр Денисов: Борис, спасибо большое. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Оль, а у тебя не было во Франции пожилых преподавателей? Ольга Арсланова: Были пожилые преподаватели, никаких проблем – бодрые, пожилые, прямо как в России. Александр Денисов: Да… И у нас свои есть бодрые преподаватели, но помоложе. Александр Львович Сафонов, проректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, на связи со студией. Александр Львович, добрый вечер. Ольга Арсланова: Добрый вечер. Алексей Сафонов: Добрый вечер. Александр Денисов: Александр Львович, вот обсуждаем мы проблемы пожилых, в общем, четко подвести черту нельзя. Выяснили мы, что если человек в профессии постоянно, не изменяет ей (и не изменяет Родине), если у него хорошее образование, то, в общем, не грозят ему никакие трудности даже и в пенсионном возрасте, будет работать преспокойно. Алексей Сафонов: Ну, это и так, и не так. Александр Денисов: И так, и не так? Алексей Сафонов: Дело в том, что все зависит от тех рабочих мест, наличия рабочих мест, для которых готовился или на которых работал человек. Если рабочие места сокращаются, то независимо от того, какой у тебя ценз образовательный, просто исчезает это место работы. Поэтому вот такого жесткого равенства «высокий уровень образования» и «стабильная занятость» я бы не поставил. И у нас достаточно много случаев, когда люди имеют высокое образование, высокий ценз и высокий опыт, но тем не менее, впоследствии лишившись работы, найти ее не в состоянии. Ольга Арсланова: Александр Львович, а правда ли, что вот эта вот дискриминация, назовем ее так, пенсионеров и предпенсионеров – это наша страховка от молодежной безработицы, явление, с которым сталкиваются многие европейские страны? Алексей Сафонов: Вы знаете, если мы посмотрим с вами на структуру нашей безработицы, то увидим, что не меньшее количество проблем испытывает молодежь, не имеющая опыта, поэтому в принципе здесь ситуация приблизительно одинаковая. Небольшой перелом наступает после 24 лет, когда человек молодой приобретает либо какие-то профессиональные знания, навыки, опыт, вот в этом случае, тогда у него позиция на рынке труда улучшается. А трудоустроиться молодежи тоже достаточно трудно, но легче, чем лицам старшего возраста. И с учетом того, что у нас ведь меняется демография, у нас, скажем так, количество молодых людей, которые выходят на рынок труда, с каждым годом все меньше и меньше, поэтому в принципе, собственно говоря, такой вот прямой конкуренции, конечно, нет. Ну и надо иметь в виду то обстоятельство, что молодежь очень часто не хочет идти в те виды деятельности, которые заняты лицами старших возрастов. Ну вот пример, так сказать, то же самое образование и наука. На сегодняшний день, к сожалению, все страны, и наша страна в том числе, отличает то обстоятельство, что молодые люди как-то не очень хотят быть, например, преподавателями высшей школы… Александр Денисов: Александр Львович, интересный поворот, мы уже в предыдущей теме про образование говорили, затронули это, вот у нас собеседник высказывал мысль, что получают образование, а не находят работы. А может быть, объяснение еще одно есть, в этом проклятом капитализме? Валентина уже произнесла это слово. Он не интересуется, где есть свободные руки, а где их нет, и не планирует, и не уравнивает ситуацию. Абсолютно рынку плевать, никакой невидимой рукой он порядок не наводит, это неизбежные издержки капитализма как среди молодых, так и среди пожилых. Он бы нужен бы был в каком-нибудь хозяйстве, квартиру прибрать, да плевать на это рынку, вот крутись сам как хочешь, не выкрутился – ну и до свидания. Алексей Сафонов: Так оно и есть, поэтому везде государство начинает противопоставлять слепой воле рынка, скажем так, если не свою волю, то по крайней мере те стимулы, которые модифицируют поведение работодателя. Вот затронули вы тему, связанную с молодежью, и я вспоминаю как раз начало 1990-х гг., когда ответом на растущую молодежную безработицу было изменение режима труда всех граждан во Франции, в Германии, то есть пошли по пути сокращения продолжительности рабочего времени: 40-часовая рабочая неделя стала исключением из правил, продвинулись в сторону сначала 39 рабочих часов в неделю, потом 38, 35, например… Конечно, работодателям это не очень нравилось, потому что им необходимо было для поддержания того же объема продукции и услуг нанимать дополнительный персонал, это всегда, скажем так, дополнительные расходы, проблемы, но тем не менее они были вынуждены это сделать. Так же как механизмы, которые связаны, например, с поддержанием занятости лиц с ограниченными возможностями, либо лиц без опыта, либо вот лиц предпенсионного возраста. Это попытка заинтересовать работодателей, предоставляя им определенные формы дотаций, в том числе берет на себя государство задачи по переобучению, переквалификации людей разного возраста, что не хочет делать тот же самый предприниматель. Государство берет на себя функции, связанные с переездом к новому месту жительства, то есть достаточно широкая палитра программ, которые реализуются в разных странах. В том числе, например, и формирование, ну это когда касается государственных учреждений, так называемого бессрочного контракта, когда человек по сути, так сказать, поступив на госслужбу (но это не только в нашем понимании госслужба в министерствах и ведомствах, это работа в школах, это работа в библиотеках, там более широкая трактовка госслужбы), человек практически получает пожизненный наем независимо от того, достаточно большие расходы в связи с этим или нет, но государство таким образом поддерживает занятость. Поэтому рынок никогда в принципе не может создать, скажем так, эффективные взаимоотношения между всеми группами населения возрастными и своим желанием иметь максимальную прибыль, поэтому он сосредотачивается на тех людях, которые ему выгоднее… Александр Денисов: Которые ему подвернулись даже. Александр Львович, спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Александр Сафонов, проректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, был. Валентина, вот выяснили, что на рынок надежда у нас плохая, все время мы упираемся в этот госплан. А почему планированием не может заняться та же служба занятости? Казалось бы, тут просто, посчитать, сколько студентов, понять дефицит рабочих мест, как-то это по министерствам согласовать, что вот, мол, у нас тут перекосы, тут перекосы, вы уж как-нибудь отреагируйте. Тут почему? Казалось бы, просто. Валентина Митрофанова: Ну, на словах, наверное, да… Александр Денисов: Ну да, на словах да. Валентина Митрофанова: Но это перестройка всей системы работы с рынком труда. Потому что сейчас у нас рынок труда регулируется постольку, поскольку регулируется только в рамках органов занятости. Но еще раз повторю, органы занятости видят только вакансии от работодателей, они не видят гигантского количества вакансий от субъектов домашнего хозяйства, они не видят вакансий, например, от работодателей, которые не предоставляют сведения в органы занятости, то есть у них нет даже объективной картины относительно того, кто сейчас в принципе на рынке нужен. Второе. Глядя, например, на то, на кого обучают в органах занятости, мы, по-моему, поднимали эту тему, абсолютно очевидна тупиковость этой истории. Но даже мы пенсионеров, инвалидов обучим на профессии, которые сейчас на рынке не востребованы, то есть они все равно не трудоустроятся: мы их обучим, но, собственно, дальше кому они будут нужны с этими профессиями? К сожалению, органы занятости не несут за собой такого показателя, как минимальное количество безработных и максимальное количество трудоустроенных, то есть нет такого показателя, а значит, их работа априори не может строиться «позвонить туда, сделать там, заинтересовать и сделать это эффективно». Ольга Арсланова: Вопрос, зачем они тогда нужны. Александр Денисов: Короче, госплан опять нужно возрождать, здание наверняка сохранилось. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Валентина Митрофанова, директор «Института профессионального кадровика», эксперт по трудовому законодательству, была у нас в студии.