Продукты подорожают. Об этом председателя правительства Дмитрия Медведева предупредили логисты, поставщики продуктов и ритейлеры. Виновато, по их словам, повышение цен на бензин для корпоративных клиентов и, разумеется, увеличение ставки НДС. Кроме того, свой вклад в рост цен внесет плохой урожай некоторых культур... Насколько сильным будет подорожание и стоит ли запасаться едой впрок? Ольга Арсланова: А мы продолжаем, переходим к нашей главной теме дня. «Не бензин, так продукты». В России могут вырасти цены на продовольствие. Виталий Млечин: Договорившись с нефтяниками, Правительство остановило подорожание бензина, но это привело к проблемам на смежных рынках. Ольга Арсланова: Да. И теперь транспортные компании, розничные сети и поставщики продовольствия предупреждают Правительство о росте розничных цен. На него они вынуждены пойти из-за скрытого в итоге повышения цен на топливо – таким образом, нефтяники пытаются компенсировать потери из-за заморозки цен официальных. Виталий Млечин: Затраты на топливо в среднем занимают не менее 30% себестоимости услуг профессиональных автоперевозчиков. А из-за ужесточения корпоративных программ в ноябре эти расходы выросли в среднем на 30%. В результате цена транспортных услуг может вырасти минимум на 10%. И это уже скажется на розничных ценах на товары. Так, по крайней мере, говорят логисты, поставщики продуктов и, разумеется, ритейлеры. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим на данные Росстата. За первую неделю декабря цены в среднем по стране и так выросли на четверть процента. По сравнению с ноябрем инфляция ускорилась почти в два раза. Ни для кого не секрет, россияне это чувствуют сами, когда идут в магазины, цены на базовые продукты растут намного быстрее официально объявленной инфляции. Например, яйца дорожают в 20 раз быстрее инфляции (это официальные данные Росстата, напоминаю), огурцы – в 40 раз быстрее, мясо курс, сосиски, сардельки, сливочное масло, сахар, хлеб, макароны, гречневая крупа и рис дорожают примерно вдвое быстрее инфляции. Виталий Млечин: В ноябре Аналитический центр при Правительстве опубликовал свой прогноз роста цен в 2019 году. По их мнению, больше всего подорожает сахар – на 11%; молоко и хлеб вырастут в цене примерно на 6%, свинина – на 4%. Дело в том, что увеличатся затраты на производство, расходные материалы подорожают на 2% из-за новой ставки НДС. Ольга Арсланова: Давайте об этом поговорим. Зная, что продукты будут дорожать, вы запасаетесь продуктами – да или нет? Это опрос, который прямо сейчас мы запускаем в прямом эфире для наших зрителей. Звоните в прямой эфир и рассказывайте, какой ценник сейчас вы видите, дорожают ли продукты в вашем городе, в вашем селе. Звоните, делитесь и пишите SMS на наши номера. Виталий Млечин: Да. А нам пора представить нашего гостя – это Георгий Остапкович, директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики. Георгий Владимирович, здравствуйте. Виталий Млечин: Георгий Владимирович, здравствуйте. Георгий Остапкович: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, что сейчас мы видим? Это шантаж логистов, ритейлеров и иже с ними? Или это закономерный результат нерыночных механизмов, которые Правительство было вынуждено применить по отношению к нефтяникам? Георгий Остапкович: Вы знаете, я сказал бы, что тут две составляющие – и та, и другая. Но, конечно, в основном это нерыночная именно ситуация, что их, нефтяников, заставили сократить цены. А потом, эта ситуация ведь не первый раз. Такие вещи обычно довольно часто происходят. И действительно, зимой Правительство договаривается с нефтяниками о замедлении цен и даже об их остановке, но зимой падает спрос. Условно говоря, если такие крупные затраты бензиновые и дизтоплива… Останавливается северный завоз, а это огромный… Меньше автомобилей, частники некоторые уходят на зиму. А сейчас откроется к марту-апрелю северный завоз, начнется посевная, а это требует много топлива, – и все опять. Они не смогу удержать, цены на бензин пойдут вверх. Так что… Ольга Арсланова: Давайте тогда выслушаем аргументы. У нас на связи исполнительный директор Национального союза экспертов в сфере транспорта и логистики Ольга Федоткина. Ольга Владимировна, здравствуйте. Слышите ли вы нас? Виталий Млечин: Здравствуйте, Ольга Владимировна. Ольга Федоткина: Да, добрый день. Я вас слышу. Ольга Арсланова: Расскажите, пожалуйста, объясните, пожалуйста, вашу позицию, ваше наблюдение, как вот эта заморозка цен на бензин может сказаться на смежных сферах? Ольга Федоткина: Ну, конечно, ключевым является рост затрат на топливо у транспортных операторов непосредственно, которые, кроме как на заказчика, потребителя, не могут никуда переложить это увеличение. Те сложившиеся корпоративные программы, которые включил в себя и скидки, с отсрочки платежей стали результатом такого долгосрочного баланса спроса и предложения на корпоративном рынке потребителей ГСМ. Прежде всего это владельцы грузового транспорта. Эти условия были заложены как в цены на транспортные услуги коммерческих перевозок, так и на собственный транспорт грузовладельцев. И сейчас при внешней видимой относительной стабильности розничной цены на ГСМ баланс затрат в цепочке… И это неизбежно давит на транспортные затраты и на розничные цены на товары. Очевидно, это оказывает влияние на все сектора экономики, ну, просто так или иначе. И продукты питания – это лишь одна из составляющих, хотя она наиболее значимая, с точки зрения восприятия обществом. Ольга Арсланова: Расскажите, пожалуйста, о каком повышении и на какой уровень может идти речь, по вашим прогнозам? Ольга Федоткина: Ну, с точки зрения… Я не берусь оценивать конечное влияние на цену на полке. Мы не можем об этом говорить, потому что увеличение транспортной составляющей за счет увеличения цены на топливо – это одна из составляющих в огромной цепочке. Поэтому, безусловно, влияние на транспортную затрату… ну, увеличение затрат на топливо оказывает влияние на саму транспортную услугу. Виталий Млечин: Ольга Владимировна, когда вы обращаетесь к Правительству и указываете на то, что может подорожать все в магазинах, какой вы ждете реакции? Ольга Федоткина: Во-первых, приведенная в обращении, в письме делового сообщества оценка основана на консолидированных данных ряда отраслей. Опять повторюсь, продукты питания – это лишь одна из составляющих, хотя она самая значимая. Мы, конечно, очень рады и считаем правильным, что власти так оперативно отреагировали на запрос бизнес-сообщества, готовы к детальному и предметному обсуждению с участием всех заинтересованных стороны для какой-то выработки конструктива. Виталий Млечин: Так вот, этот конструктив – он каким бы мог быть? Что можно сейчас изменить, чтобы, по крайней мере, минимизировать вот этот рост, а постараться максимально его снизить? Ольга Федоткина: Должна быть какая-то предсказуемость таких изменений. Предсказуемость таких изменений в таких затратах должна быть, потому что это должны быть затраты забюджетированы, запрогнозированы. А когда к ним бизнес не готов, то это, конечно, оказывает влияние. Ольга Арсланова: Спасибо вам большое, спасибо за комментарий. Виталий Млечин: Спасибо. Ольга Арсланова: Исполнительный директор Национального союза экспертов в сфере транспорта и логистики Ольга Федоткина. Как представители союза и предупредили Правительство о том, что впереди рост цен на товары повседневного спроса. Давайте для наших зрителей подробно объясним, что, собственно, происходит. Ведь задача изначально казалась простой и довольно популярной мерой – прекратить рост цен на бензин. И договоренность была достигнута. Как получается в итоге, что цены на бензин все равно так или иначе растут? И получается, что результат непредсказуем – он непредсказуем и для специалистов, и для участников рынка, и совершенно очевидно, что он непредсказуем для нас, для потребителей. Георгий Остапкович: Почему? Он абсолютно предсказуемый. Центробанк примерно поставил уже таргет по инфляции на 2019 год – это где-то в районе 5–5,5%. Ольга Арсланова: Ну, это немного. Георгий Остапкович: Ну, как вам сказать? Ольга Арсланова: Если верить этим цифрам. Георгий Остапкович: Если на этот год было 4%, а они вышли даже – я считаю, вообще это успех Центробанка – где-то на 3,6–3,6%, наверное. И вот с 3,6% это переходит на 5,5%. А вполне возможно, что может добиться и до 6%. Но вы же представляете, что за собой тянет инфляция? Это будет повышение ключевой ставки, однозначно повышение ключевой ставки. Ольга Арсланова: До какого уровня? Георгий Остапкович: Ну, если они сейчас поставили 7,75%, и если инфляция будет, ну предположим по максимуму, 5,5% – значит, они 3% прибавят точно, то есть 8,5%. Потому что ведь, вот смотрите, реальная ставка у них… Ключевая – 7,75%. Инфляция – 3%. Значит, реальная все-таки 4% с копейками, потому что Центробанк не может же делать ставку ниже, даже близкую к инфляции. То есть и при 5,5%, значит, будет где-то 8,5%, а то может и к девятке подойти. Виталий Млечин: И что это будет означать? Георгий Остапкович: Это будет означать, как я уже говорил, увеличение, моментальное увеличение ипотеки, которое уже началось. Ольга Арсланова: Будут дорогие деньги. Георгий Остапкович: Это увеличение кредитования для экономики, причем не только реального сектора (условно, промышленность, строительство), но и сферы услуг. Это увеличение потребительского кредитования, то есть сразу же будет… ну, не то чтобы недоступен, но будут тяжелее и дороже деньги для нас, для потребителей. Увеличение инфляции – значит, будет падение реальных располагаемых денежных доходов. Ольга Арсланова: Ну и рост цен. Георгий Остапкович: Это естественно, естественный итог всех этих мероприятий. А надо сказать, что у нас и сейчас с реальными доходами ситуация не очень хорошая. У нас четыре года падали, 2014–2017-й, а в этом стагнируют, то есть фактически стоят на нулях доходы. То есть пока… А Минэкономики, например, говорит, что у нас будут доходы 3% с лишним. Сомнительно очень, чтобы при такой… Плюс еще сейчас же НДС поедет с 1 января. Виталий Млечин: Да, об этом мы упомянули уже. Ольга Арсланова: Скажите, а что сейчас Правительству нужно делать? Допустить какой-то контролируемый определенный рост цен на продовольствие или в ручном порядке где-то опять что-то перештопывать? Георгий Остапкович: Нет. Ольга Арсланова: Как с нефтяниками пытались что-то отрегулировать. Снова пытаться сделать то же самое? Георгий Остапкович: Вот это будет еще страшнее, если допустят регулирование цен. Уже такие позывы исходили из Госдумы: «Давайте на 20, на 30, на самые необходимые товары – хлеб, молоко, масло». Но только мы сделаем этот шаг, через три месяца будет: «Давайте на 40–50». Через полгода – 100 и дальше. Что произойдет? Ну, сначала, может быть, ситуация немножко наладится, а дальше… И это тоже все проходили. Это, в общем, социалистический метод. Через полгода, месяцев через семь начнутся перебои – не в Москве, а где-нибудь в Верхней Пыжме или в Нижних Мамырях. Дефицит этого, дефицит того. И это будет нарастать, как ком. И в конце концов, через год, через полтора скажут: «Нет, давайте отпустим снова». Но ситуация уже… дай бог если она вернется к сегодняшней. А она может еще даже ухудшиться. Это дефицит. Это теневой рынок. Это нелегальные продажи. Весь мир это уже все проходил, это не какая-то новая ситуация, не какая-то новая. Я думаю, что вот какого-то резкого скачка цен на продукты первой необходимости не будет. Почему? Потому что все-таки наши работники розничной торговли – при всей критике, которая на них постоянно сыплется, – это добросовестные люди. Что они сделают, какой маневр сейчас? Вот они на товары первой необходимости и для низкодоходного населения не будут акцентированы увеличивать, а они отбивать вот эту маржу – эндээсную, бензиновую – на «элитке», какие-то торты. То есть – высокодоходные. Рыба хорошая. То есть товар-премиум увеличится достаточно заметно, но за счет этого они постараются на первых порах удержать на товары повседневные, на продукты повседневные. Но долго они так не продержатся, потому что, я еще раз говорю, где-то к марту, к апрелю я жду повышения розничных цен на нефть. Ну, если, конечно, сама нефть не пойдет резко вниз. Хотя у нас нефть вверх, вниз, а бензин все равно… Виталий Млечин: А бензин все равно вверх. Георгий Остапкович: А бензин все равно… Виталий Млечин: Давайте дадим слово нашим зрителям, как мы всегда это делаем в нашей программе. И первым был Андрей из Иркутска. Андрей, здравствуйте, вы в эфире. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Андрей. Зритель: Здравствуйте. Я думаю, повышение будет. Но ведь надо еще сказать, что во всем мире продукты дорожают. Вы на этом тоже сделайте акценты в ваших передачах. Во всем мире они дорожают. Ольга Арсланова: Так, и что? А нам что делать? Зритель: Нигде нет понижения цен, есть только повышение. Георгий Остапкович: Ну, только на 2% дорожают. Зритель: Я думаю, что мы, потребители, найдем выход. Ольга Арсланова: Какой выход лично для себя вы видите, расскажите? Зритель: Выход какой я вижу? Летом те же яйца, та же молочка, то же масло, настоящее масло, сливочное, стоит дешевле. Что, не могут люди купить, положить в морозилочку и пользоваться всю зиму? Можно. Я вот так делаю, хотя я тоже на пенсии. Мы больше стали кушать, больше. И на этом надо акцентировать. Виталий Млечин: Понятно. Ольга Арсланова: Значит, запасаться? Правильно, Андрей, мы ваш рецепт поняли, да? Запасаться заранее и меньше есть – тогда вы будете меньше тратить. Спасибо вам. Давайте еще Михаила из Новгородской области послушаем. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Михаил. Зритель: Здравствуйте. Вот смотрите. У меня, значит, недавно родственник приехал из Калужской области. Там хлеб стоит 20 рублей, а у нас в Новгородской области, непосредственно в Валдае – 40 рублей. Вот я отработал, 46 лет трудового стажа уже, 32 года отработал каменщиком. Вы сами представляете, какая это работа – всю жизнь на коленях. Пенсия – 9 тысяч рублей. И как я могу выдержать вот это все повышение? Как? И кому мне теперь верить – президенту, правительству, всем вот этим трепачам, короче говоря? Ольга Арсланова: Нужно верить ценам в магазине. Это вот то, что вы можете увидеть, потрогать. Как вы сами сейчас выходите из ситуации? Запасаетесь впрок? Сокращаете потребление? Что вы делаете? Зритель: Извините, мне из 9 тысяч рублей надо заплатить и коммуналку. У меня остается 3–3,5 тысячи рублей. Как мне на это жить? Как? Мне остается одно – петлю на шею, и висеть. Все! Виталий Млечин: Ну, воздержитесь, пожалуйста, от радикальных действий все-таки. Ольга Арсланова: Михаил, спасибо, спасибо, что позвонили. Виталий Млечин: Спасибо, Михаил. Ольга Арсланова: Ну, люди действительно чувствуют, что цифры инфляции, таргеты – то, что им заявляют – к ним мало отношения имеет, потому что цены действительно растут, и они растут (что тоже неприятно) неравномерно. Если посмотреть корзину, посмотреть уровень доходов, окажется, что в Москве, например, продукты не такие уж и дорогие по соотношению с зарплатами, а в некоторых регионах все очень печально. Георгий Остапкович: Кстати, когда вы начинали программу, сказали по поводу последнего наблюдения Росстата. Ольга Арсланова: Да. Георгий Остапкович: Я просто хотел бы более конкретизировать. Росстат в недельных наблюдениях отслеживает 64 товара и услуг. Так вот, действительно, с 4-е по 10-е ни один товар не упал в цене. Некоторые стояли. Но там попадаются такие консервативные услуги: теплоснабжение, газоснабжение, проезд на трамвае. А плодоовощная выросла, все растет. Причем вот так с виду кажется, что 0,2% – недельный индекс общий, и вроде как небольшой. Ну, извините, 0,2% умножить на 52 недели – это, пардон, 10% инфляции, даже 10,4%. Но, конечно, ее не будет, потому что сегодня 0,2%, а завтра может быть 0,1%, послезавтра вообще ноль, а в августа наверняка будет дефляция за счет плодоовощной. Растут. Если брать к году, то есть брать декабрь к декабрь прошлого года, то, например, белокочанная капуста подорожала на 160%. Ну, с чего вдруг? – спрашивается. Сахарный песок на 130% подорожал. То есть вот есть некоторые совершенно… Ольга Арсланова: А там какие-то есть понятные факторы? Или что? Георгий Остапкович: Какие-то выбросы непонятные. Иногда я даже думаю: «Слушайте, надо позвонить в Росстат. Что там происходит? Ну, с чего это кочанная капуста?» Ольга Арсланова: Может, неурожай какой-нибудь был. Георгий Остапкович: Пшено подорожало на 156%. Ну, с чего? Ольга Арсланова: При хорошем показателе. Георгий Остапкович: Вроде и урожай, и все. Ну, откуда? Откуда это берется? Но у меня нет оснований не доверять Росстату. Ольга Арсланова: То есть тут нет никакой прозрачности? Мы не понимаем, почему это? Георгий Остапкович: Нет, в общем-то, понятно. Вот правильно говорили Михаил и Владимир. У одного батон – 20 рублей, у другого – 40 рублей. Ну, я не знаю, наверное, это все-таки по качеству разные батоны. Ну не может в два раза расходиться цена. Но по регионам иногда происходит. Во-первых, регионы свою ценовую политику, вы абсолютно верно сказали, строят от доходов и расходов населения. У нас Москва по средней зарплате где-то третья-четвертая в России, да. Первые, естественно, регионы, которые у трубы стоят: Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский, где нефть. Но все равно там 80 у нас – средняя зарплата где-то, ну, начисленная. А берем Ингушетию, я не знаю, вот эти близкие к Кавказу – там 20–22. Калмыкия – 22. Ну естественно, они не могут поставить московские цены. Им приходится ужиматься, чтобы был, ну хоть как-то реализовывался спрос, потребительский спрос Поэтому разница по регионам, конечно, существенная. Понимаете? Близлежащие регионы, как правило, не отличаются. Но все зависит от уровня дохода. Москва – все-таки это высокодоходный регион. Ну, в общем, ситуация… Что нужно делать? Ну конечно, нужно как-то помогать. Нужно запускать экономику. У нас вообще получается парадокс, вы понимаете, экономический нонсенс: у нас девять кварталов подряд растет ВВП (это общий показатель, характеризирующий объем экономики), и четыре года падают реальные располагаемые денежные доходы. Ну, как это так, объясните? Виталий Млечин: А как это так? Ольга Арсланова: Парадоксально. Георгий Остапкович: Вот это экономический нонсенс, я еще раз говорю. Ольга Арсланова: А давайте… Георгий Остапкович: «А где деньги, Зин?» Почему они не идут… Виталий Млечин: То есть они где-то застревают? Или что? Георгий Остапкович: Я не думаю, что они где-то застревают. Значит, это какие-то неэффективные проекты делаются, которые не имеют мультипликативного влияния с ростом доходов. Виталий Млечин: То есть фактически деньги государство инвестирует во что-то, но это не выливается в рост благосостояния? Георгий Остапкович: Неэффективные проекты, понимаете, непроизводительные затраты, накопление каких-то товарно-материальных ценностей. То есть они как бы не возвращаются. Хотя ведь, в принципе, должна расти прибыль, должны предприниматели стимулировать заработные платы своих сотрудников, должна расти налогооблагаемая база, идти налоги в бюджет, и бюджет должен помогать. Ну, как может быть – девять кварталов рост экономики, а пять лет падение реальных располагаемых денежных доходов? Хотя зарплата растет. Тут господин Топилин даже рассказал, что 11% – рост какой-то. Виталий Млечин: А вы знаете реальных людей, у которых так выросла зарплата? Георгий Остапкович: Ну, знаю, конечно. Нет, зарплата растет, но зарплата составляет в доходах примерно 60–65%. Значит, остальные компоненты или не растут, или падают. Понимаете? И потом, номинальная зарплата – это все-таки номинальная, а реальная зарплата – после всех вычетов. Ольга Арсланова: Это совершенно другая история. Раз мы заговорили о регионах и о ценах на продукты, давайте посмотрим сюжет наших корреспондентов из нескольких регионов: они посмотрели, как подорожали продукты за год. СЮЖЕТ Ольга Арсланова: А скажите, пожалуйста, когда цены на продукты практически во всех регионах растут быстрее, чем зарплаты населения, о каких главных проблемах в экономике страны это говорит? Георгий Остапкович: Нет, ну главная проблема, что это разгон инфляции и падение реальных располагаемых денежных доходов. Ольга Арсланова: Контроля нет? Георгий Остапкович: Ну, естественно, и контроль. Вы знаете, если переходить, как говорится, на международный опыт, вот такая ситуация лет шесть-семь назад была в Польше: пошла какая-то достаточно резкая инфляционная составляющая после перехода на евро. Что они сделали? Они, во-первых, проанализировали и региональный срез, и еще что-то. Ну, много денег затратили, как это принято, на научно-исследовательские работы, но в итоге к какому они пришли основному выводу? Конкуренция. То есть они посчитали: если у вас в диаметре 1 километр один магазин, то десяток яиц (цифра, естественно, условная) будет стоить 100 рублей; а если у вас три магазина, то цена падает на 5%. Ну, именно три, а не два. Если два, то они могут договориться. Это картельный сговор, это у нас принято. Если пять магазинов – цена падает на 10%. Если восемь магазинов – цена падает на 15%. Дальше она не падает, потому что это уже крушение рентабельности, ниже себестоимости. И они начали расставлять, вот типа магазины шаговой доступности, какие-то элементарные, по 70–80 метров магазины, и там товары этой самой первой необходимости. И сразу у них пошло снижение цен. То есть конкуренция – это один из основных факторов, который влияет на снижение цен. Виталий Млечин: Но у нас тоже есть магазины шаговой доступности и в Москве, и в других городах, разумеется, но там обычно дороже, чем в крупных сетевых. Георгий Остапкович: Ну, вы знаете, я бы не сказал, что прямо вот так дороже. Виталий Млечин: По крайней мере, в тех, в которые я хожу, там существенно дороже. Георгий Остапкович: Ну, вообще-то, москвичи (ну, не знаю, я сам себя тоже отношу к москвичам) знают все свои магазины. Может, вам нужно где-то метров 30–40 пройти левее и там посмотреть? Ольга Арсланова: А вы считаете, у нас не хватает конкуренции сегодня в ритейлер? Георгий Остапкович: Я считаю, что в ритейле… Конечно! Причем, более того, делается искусственно отсутствие конкуренции. Вот я часто бываю в Подмосковье (не буду называть города). Приходишь, до семи часов работает пять-шесть магазинов, действительно, а вот после восьми и круглосуточно работает один. Естественно, он ставит цены, которые в Москве, потому что он один, он монополист. И я говорю: «Слушайте, а почему вам не поставить еще магазин?» – «А вот что-то администрация не разрешает ставить магазин». А почему? То есть там заходишь, и цены – «Азбука вкуса» отдыхает вообще. А это Подмосковье. Численность жителей там 150–200 тысяч человек, большие районы. Поставьте вы эти магазины, вы разверните конкуренцию. Ну, это, конечно, один из факторов, это не какой-то крутой. Причем это известная вещь. Конкуренция – это двигатель и экономики в целом, и снижения цен в частности. Понимаете? Но еще говорю: плюс вот это регулирование. Бензин, НДС, акцизы… Ну естественно, цены пойдут вверх. Как так? Ну не меняйте правила игры! Ну скажите: «Вот я ставлю сегодня вот такие-то и такие-то вам регуляторные меры и четыре года не буду ничего трогать». Первое… Я часто общаюсь с предпринимателями и с ритейлерами, и я говорю: «Что вам не хватает? Что надо сделать?» Я думаю: налоги меньше. Они говорят: «Первое – это правила игры. Установите надолго, чтобы я мог сделать бизнес-план на три, четыре, пять лет и знал, что это будет именно такая ситуация, что с бензином не будет, с логистикой проблем не будет, с тем не будет, или, по крайней мере, я сам их решу, потому что будут четкие правила игры». Виталий Млечин: Вот из Владимирской области тоже поддерживают меня: «У нас в магазине социальная скидка, но стиральный порошок и шампуни дороже, чем в сетевом без скидки». Ольга Арсланова: Давайте послушаем наших зрителей, звонки. У нас на связи Оренбургская область, Татьяна. Здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Добрый день. Я живу в Оренбургской области, в селе. У меня пенсия – 8 059 рублей. Что я могу запасти на эти деньги, когда я плачу коммунальные услуги – 3,5 тысячи. Остается мне 4,5 тысячи. Как я могу запастись продуктами, когда все дорожает не по дням, а по часам? В магазин зайти страшно! Как жить дальше? Ольга Арсланова: Да, спасибо, Татьяна. Наверное, больнее всего вот этот рост цен бьет по пенсионерам сейчас. По кому еще? По семьям с детьми. Георгий Остапкович: Я вам скажу. Да, одиночки с детьми. Пенсионеры еще как-то более или менее… даже не более или менее, но… Ольга Арсланова: А на такую пенсию как можно жить? Георгий Остапкович: Ну, я не очень понимаю, как пенсия может быть ниже прожиточного минимума, когда у нас есть какие-то законодательные… У нас прожиточный минимум сейчас – 11 200. Ольга Арсланова: Со следующего года. Георгий Остапкович: На 170 рублей подняли недавно. Я прикинул: 170 рублей на 30 дней – это 4 рубля в день. Ольга Арсланова: Ну, там как раз можно курицу себе купить, как нам рассказали. Георгий Остапкович: 4 рубля в день надбавка. Ну, может быть, да. Но почему такая маленькая пенсия, даже если она социальная? 9 тысяч? Ну, не знаю. Ольга Арсланова: Еще один звонок давайте примем из Ростовской области, Андрей у нас в эфире. Добрый вечер… добрый день. Зритель: Алло. Здравствуйте. Виталий Млечин: Да, мы слушаем вас, Андрей. Говорите, пожалуйста. Зритель: Я прежде всего хочу поблагодарить ОТР за то, что вы даете возможность высказаться в прямом эфире населению нашей страны. Вы единственный канал, который это делает. И злые языки утверждают, что это просто, чтобы выпустить пар. Но – нет, я с этим не согласен. Вы – глас народа. Ольга Арсланова: Спасибо вам. Зритель: А ваши опросы альтернативные – это нечто, конечно, когда вы показываете, насколько расходится статистика реальной жизни, гласа народа, и официальная, Росстат и прочие. Спасибо за вашу передачу, которая вчера была по поводу как раз статистики по бедности. Она открыла глаза многим людям, вот это лицемерие, когда люди работающие являются бедными, даже нищими. Я являюсь человеком с инвалидностью и волонтером в обществе инвалидов «Созидание» в Таганроге. И я хочу не только свое мнение сейчас сказать, а опыт свой вам передать от инвалидов, у которых пенсия по инвалидности зачастую 8–9 тысяч рублей. Они не могут работать, потому что в Таганроге никаких мер по стимулированию работодателей к открытию мест для работы не принимается, только предлагают штрафовать. Чиновники никаких усилий не делают, чтобы как-то выделить какую-то субсидию предпринимателю на организацию рабочего места. При этом цены в Ростовской области растут катастрофически! Хотя, казалось бы, не должны, потому что… Ну, вот поднялся доллар в два раза – и сразу же практически, в течение полгода, бутылка кефира из молока российской коровы выросла в два раза. Раньше я покупал кефир за 32 рубля, а теперь ниже 64 я не могу найти кефир. И я, и инвалиды, с которыми я общаюсь, мы покупаем кефир и другие продукты по акциям. Ходим и ищем в сетях: минус 35%, минус 35%. Да? И мы понимаем… А как так? Если сеть позволяет продавать по минус 35%, то они же не могут в убыток. То есть цены-то явно завышенные. Эти коровы жуют доллары, что ли? Почему у них молоко в два раза выросло? И сено наше. Нет, это как бы транспорт, зарплаты этих ритейлеров, непомерный грабеж со стороны сетей, сетевых магазинов, местных производителей. У нас закрываются магазины несетевые под давлением «Пятерочек», «Магнитов» и прочих, хотя они там продавали как раз продукцию местных производителей, зачастую более высокого качества и по более низкой цене. Соответственно, что касается закупки продуктов. Да, мы все сейчас бегаем и ищем по акции. Кто-то считает это унизительным, кто-то – наоборот. Большинство знакомых моих, пенсионеров и инвалидов, покупают и выискивают так называемый markdown – это продукты с истекающим сроком годности в магазинах. И спасибо, что они есть, потому что там бывает минус 40%, минус 50%, а продукция еще вполне себе. Ну, там вакуумная упаковка, еще что-то, этим можно пользоваться. Это как-то нас спасает. И сейчас все ждут вот этого роста НДС на 2%, подорожания в сетях. Все покупаем какие-то консервы. Люди берут какие-то кредиты, чтобы просто запастись на новогодние праздники, до 23 февраля, какую-то кукурузу… Ольга Арсланова: С ума сойти! Зритель: Ну, все, что длительного хранения. Потому что все знают, что цена вырастет. Нет уверенности, что роста не будет. Есть уверенность, что он будет, будет рост цен. Ольга Арсланова: Спасибо. Зритель: Вот у меня пенсия – 8,5 тысячи. Вы говорите, что не может быть. Я не знаю кто – «Единая Россия», власть, или какие-то другие люди это делают, но это так. И в данном случае получается, что люди вынуждены брать кредиты, чтобы запастись продуктами. Ольга Арсланова: Брать кредиты, чтобы запастись продуктами. Андрей, спасибо вам за столь подробный рассказ. Виталий Млечин: Да, Андрей, спасибо вам большое. Ольга Арсланова: К чему вообще это может привести, если у людей с низкими доходами есть только один выход – постепенно сокращать свое потребление, покупать меньше, покупать впрок? Это же тоже некий дисбаланс в экономическую систему вносит. Георгий Остапкович: Ну, естественно, спрос падает. Вы поймите, вот уже два или три года (а то и больше) идут разговоры по поводу того, чтобы низкодоходному населению давать продуктовые карточки. Весь мир с этим работает. Уж Америка, богатая страна, так там 50 лет выдают продуктовые карточки низкодоходному населению. Ну давайте, может быть… Но Минпромторг уже в прошлом году говорил, что все, завтра будут эти карточки. Там чуть ли не 800 рублей. А это приемлемая сумма, это бы очень помогло. Мало того, мы бы могли низкодоходное население каким-то образом обеспечить, начало бы работать сельское хозяйство, потому что увеличился бы спрос на его продукцию. Виталий Млечин: На 800 рублей? Георгий Остапкович: Ну, на человека, на человека. Вот посмотрите… Виталий Млечин: Даже если пенсия 8 тысяч, то это 10%. Георгий Остапкович: 10% на продукты питания отечественного производства. Виталий Млечин: А если все-таки в абсолютных цифрах, то 800 рублей – ну, это как-то не очень много, скажем дипломатично. Георгий Остапкович: Нет, это немного. Вы можете себе представить? Если у нас 20 миллионов за чертой бедности, умножьте на 800 рублей – это какая цифра-то? Цифра выходит… Виталий Млечин: Так в том-то и дело: государству много, а для людей получается все равно… Георгий Остапкович: Ну, все равно это хоть какая-то помощь. Вот вам женщина говорила, что у нее 3 тысячи остается на продукты питания. Виталий Млечин: А так 3 800. Георгий Остапкович: Нет, 3 800. Извините 800 в 3 тысячах – это почти треть. Дай бог бы. Ну хорошо, не 800, а тысяча. Ну давайте тысячу людям дадим. На семью. Один член семьи – тысяча, второй член семьи – тысяча. С учетом двух детей давать не тысячу, а 2,5–3 тысячи. Это была бы помощь, если мы хотим… Это росло бы сельское хозяйство, увеличился бы транспорт. Это был бы приход даже в экономику страны, мы бы добавили к ВВП благодаря этой акции еще 0,5%, а то и 1%. Виталий Млечин: Ну, опять же колоссальные затраты. А может быть, проще было бы, скажем, ограничить все-таки ростом, не поднимать НДС, например, с бензином разобраться, с налоговым маневром? Георгий Остапкович: А как вы будете выполнять 12 вот этих национальных проектов, все поставленные к середине 2020-х годов? Это что? Как вы будете инфраструктуру? Деньги же с неба не прилетят. Повышать все – ну, это вопрос такой. Одно будоражит другое. Проблемы надо решать комплексно. Надо запускать экономику. Надо, чтобы увеличилась налогооблагаемая база, чтобы бюджет… Ну что мы сейчас держим профицитный бюджет? У нас ФНБ уже чуть ли не лопается. Ну пустите эти деньги куда-то в какие-то проекты, чтобы они давали… Виталий Млечин: Может, как раз эти деньги на нацпроекты, а НДС не поднимать тогда? Георгий Остапкович: Ну, я думаю, что с НДС вопрос решен. А НДС с 18% до 20% – это, по арифметике, больше чем на 11% увеличивается сумма налога, который платят предприниматели, а это приличная сумма, естественно. Причем страдать будут больше всего те виды деятельности, где большой объем промежуточной продукции, то есть то, что они на переработку покупают. А кто у нас там? Пищевая промышленность. У них 75–80% – это то, что они закупают у сельского хозяйства, а потом перерабатывают. Ну и что сделают пищевики? Это к гадалке ходить не надо. Они, естественно, увеличат цену для ритейлеров. А что сделают ритейлеры? Они, соответственно, пропорционально увеличат торговую надбавку. И все, приехали. А кто будет платить? Мы с вами. Ольга Арсланова: Давайте посмотрим, как отреагируют, скорее всего, россияне. Мы спрашивали у зрителей, запасаются ли они продуктами с учетом повышения цен на еду. «Да» – ответили 41%, «нет» – 59% наших зрителей. Те, кстати, кто отвечал «нет» (нам просто SMS писали), аргументировали, что запаслись бы, но не на что, не хватает денег даже для того, чтобы сделать какие-то запасы. Георгий Остапкович: Потребительские кредиты. У нас все уже перекредитованы, по пять-шесть кредитов берут, к сожалению, чтобы погасить четвертый пятым, а пятый – шестым. Ольга Арсланова: Спасибо большое за то, что пришли к нам и прокомментировали эту тему. Георгий Остапкович: И вам спасибо. Ольга Арсланова: Директор Центра конъюнктурных исследований Высшей школы экономики Георгий Остапкович был у нас в гостях. Георгий Остапкович: Спасибо. Виталий Млечин: Мы говорили о подорожании, это сегодня наша большая тема, поэтому в 8 вечера обязательно к ней вернемся. А мы вернемся в прямой эфир через пару минут.