Оксана Галькевич: Ну а теперь, друзья, наша любимая рубрика, она называется "Антракт". Это время замечательных встреч. И мы, кстати, приглашаем вас тоже к разговору. У вас есть прекрасная возможность позвонить нам в прямой эфир или написать нам SMS-сообщение на наш портал – 3443, в начале текста ставьте буквы "ОТР", тем более что все это бесплатно. И пообщаться сейчас, сегодня, здесь и сейчас, в этой студии с нашим гостем – Евгением Князевым, народным артистом Российской Федерации и театральным педагогом, а также ректором Театрального института имени Щукина. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Евгений Владимирович. Евгений Князев: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Кстати, а вы с оливье ведь будете встречать? Евгений Князев: Новый год? Оксана Галькевич: Новый год. Евгений Князев: Я не знаю, что предложат на столе, потому что я лечу в этом году встречать Новый год в Уфу. И если у них принято ставить на стол оливье – значит, я буду с оливье. Оксана Галькевич: То есть не дома встречаете? Евгений Князев: Не дома в этом году. Петр Кузнецов: Мы завтра, кстати, узнаем, сколько в Уфе стоит приготовить салат оливье. Евгений Князев: Да-да-да, сообщите. Оксана Галькевич: А вы летите по делам, по вашей работе? Евгений Князев: О нет! Ну, это связано с работой, и работа продолжается. Но в то же время мы оказались на гастролях в Уфе, большие театральные гастроли были в сентябре, и глава республики Рустэм нас пригласил и сказал: "Приезжайте. Знаете, как у нас хорошо зимой? Приезжайте к нам на Новый год". И мы… Оксана Галькевич: Вы так и поверили, да? Евгений Князев: Да, и мы в это поверили. Оксана Галькевич: Конечно, хорошо же зимой. Евгений Князев: И мы с Людмилой Васильевной Максаковой завтра улетаем вечером. Я играю завтра вечером спектакль – и на самолет, и в Уфу. Петр Кузнецов: Часто вы встречаете, Евгений Владимирович, Новый год где-то не дома, в другом регионе? Евгений Князев: Чаще всего дома. Оксана Галькевич: Все-таки традиция есть, да? Евгений Князев: Да. Ну, для меня Новый год – это по большому счету 15 минут до Нового года и 15 минут после Нового года. Я человек… Петр Кузнецов: Как и для многих россиян, потому что дальше уже забывают. Евгений Князев: Да-да-да. Я человек не ночной, поэтому ночные посиделки и бдения мне не доставляют большой радости, а вот так встретить Новый год. И есть ощущение, что сейчас что-то случится и произойдет какое-то чудо, и закончатся все войны, и перестанут погибать и рушиться все то, что происходит, сталкиваться. Я надеюсь, всегда верю, что произойдет какое-то… то, чего не происходит никогда. Жизнь продолжается, и ничего с этим не поделаешь. И уходят люди, и с ними приходится прощаться. "Антракт" наша передача называется. И сейчас ушла из жизни замечательный критик Вера Максимова, вот сейчас, в канун Нового года. И для нас это тоже большое и грустное событие огромной важности, потому что человек, критик, который осуществлял театральную такую… на протяжении многих лет. Вот всю мою сознательную жизнь Вера Анатольевна Максимовна была одним из ведущих критиков театральных. Петр Кузнецов: Как вы относитесь к критике вас лично? Было ли то, что переживали сильно? Евгений Князев: Вы знаете, если отвечать словами Чехова и Тригорина, когда: "Как вы там? Вот вас хвалят или ругают", – он сказал: "Приятно, когда хвалят, и люблю. И не смотрю, и не читаю, обидно бывает, когда ругают". И так же… Это не имеет никакого значения. Для нас по большому счету самым главным критерием является, конечно, постановка. И конечно, мы сами прекрасно понимаем, в чем мы заняты, стало ли это произведением искусства или не стало. И чаще всего ты даже про это не думаешь. Мне в жизни повезло быть занятым в спектаклях Петра Наумовича Фоменко. И некоторые из его спектаклей, в которых я был занят, они вошли в сотню лучших спектаклей XX века – предложим, "Без вины виноватые" и "Пиковая дама". Но когда мы играли спектакль, он заканчивался, Фоменко говорил: "Вы что-то неправильно сделали. Опять вы что-то неверно…" И сказать, что мы были заняты в произведении искусства, нельзя. Мы – сиюминутные. И если мы сиюминутно сегодня воздействуем на зрителя, и он нам отдаст свое тепло, энергию своего тепла или энергию вообще каждого человека, который попадет в нас, мы постараемся ее переплавить с тем, чтобы снова вернуть зрителю. То есть критерием являемся мы сами и зрители, для которых мы и работаем. Оксана Галькевич: Евгений Владимирович, а как это происходит? Вот вы говорите: "Если нам зрители отдадут эту энергию, мы ее переработаем и вернем обратно". А все-таки как это происходит? Вы сначала отдаете зрителям? Евгений Князев: Конечно, конечно, конечно. Оксана Галькевич: Или все-таки вы приходите, ждете? Вот как? Евгений Князев: Нет, как это? Оксана Галькевич: Как этот обмен энергетический – сцена, зал, зрители, вы? Евгений Князев: Э нет. Вот говорят "плохой зритель". Не бывает плохого зрителя. Бывают плохие спектакли. Люди смотрят спектакль, и он им не нравится, и они не могут тебе… Ну как? Петр Кузнецов: А "не нравится" – это что? Вот самое главное – не верят? Или что? Что значит "плохой спектакль"? Евгений Князев: Ну, это я вам могу так же задать. Вы когда приходите в театр, вы же приходите и говорите: "Мне этот спектакль понравился, а этот спектакль не понравился". А начиная разбирать… Петр Кузнецов: Даже не можешь найти объяснений. Евгений Князев: Вы не можете найти объяснений. Либо говоришь: да ну, такая тема неинтересная, или играют как-то невыразительно, или играют спустя рукава, или делают одолжение, что они вышли не сцену, или скучные декорации, невыразительные декорации. Оксана Галькевич: Или штампы один за другим. Евгений Князев: Ну, штампы – это уже как бы профессиональные такие вещи. Оксана Галькевич: Нет, ну почему? Те, кто читает книги и смотрит фильмы, они видят повторяющиеся приемы какие-то. Евгений Князев: Да, повторяющиеся приемы, неинтересные. Или начинают публику веселить, или идти на поводу у публики. А публика готова пойти за тобой. Я помню, у нас спектакль, который мы играли всегда в канун Нового года, и на протяжении… он был 17 лет, этот спектакль, "Три возраста Казановы", где были заняты Юрий Васильевич Яковлевич, Василий Семенович Лановой, я. И мы играли спектакль "Поэзия Цветаевой". Декорации Мессерера, очень красивые, черные декорации. Потрясающая музыка средневековая такая XVIII–XIX века, и Бах в том числе – ну, достаточно сложная музыка. И на протяжении всех 16–17 лет, что мы играли спектакль… А попали мы в самые трудные годы – конец 90-х годов, когда зрителей-то было мало. А на этом спектакле всегда было очень много народу. И я никак не мог понять, в чем же дело. И мы же не заигрывали, не заискивали с публикой. Там потрясающие, высокого духа слова: "Городок невысок, шесть сосновых досок. Ни окон, ни огня – городок у меня". Замечательно! А публика так благодарна, что с ней разговаривают о высоком, что с ней говорят о настоящем, что ее не держат за какое-то… "а, давай посмейся", или юмор ниже пояса. Нет, этого нет. И люди откликаются благодарностью. Конечно, ты должен сначала прийти с чем-то. Ты должен суметь взять зрительный зал. Ты должен захватить его собой, ну, попытаться отдать то, что есть у тебя, одного человека, и распределить это на тысячу человек. Если это удается – получилось! Петр Кузнецов: Евгений Владимирович, а сложно сейчас отказаться вообще от современной трактовки классики? Евгений Князев: Нет, она и есть современная трактовка классики. И куда мы можем от современности деться? А как? Вот когда говорят "современное", "несовременное"… Петр Кузнецов: Я и говорю – сложно ли отказаться от современной трактовки? Евгений Князев: А для чего? Современность… Мы современные люди. Мы современные, молодые или немолодые, но мы современные. Мы живем в достаточно больших и быстрых ритмах, все понимаем быстрее, чем понимается и понималось раньше. Предположим, спектакль "Маскарад", который я играю. И завтра, практически в канун Нового года, мы будем играть. Этот спектакль написан Лермонтовым в пяти актах. Первый акт они долго играют за столами, рассказывается в стихах – это долгая история. Это на сегодняшний день, наверное, было бы интересно, но растянуть это на 6–8 часов – ну, мы потеряем зрителя. Зрителю нужно быстро рассказать то, что происходит, и показать проблему, которая заложена в спектакле. И наш режиссер теперешний Римас Туминас, с моей точки зрения, блистательно справился с этой задачей. И он первые полтора акта перевел фактически в пантомиму, когда любой человек любой национальности и в любой стране может понять, что произошло: вот люди идут, вот игорный дом, вот приходят играть, вот кого-то впускают, вот кого-то не впускают. И только потом начинается вся история, которая связана с браслетом и с Арбениным. Я обожаю этот спектакль. Он современный спектакль – и в то же время он абсолютно классический. Оксана Галькевич: Но это, наверное, связано с тем, что меняется скорость восприятия информации, да? Евгений Князев: Конечно, меняется. Оксана Галькевич: Вы знаете, говорят, что, например, фильмы, которые снимались 30–40–50 лет назад, – там монтаж даже совершенно другой. Да? Евгений Князев: Конечно. Оксана Галькевич: Вот сейчас все надо как-то короче, быстрее, сжимать, но суть все равно надо оставлять. Петр Кузнецов: Клиповое сознание. Евгений Князев: Есть, есть. Оксана Галькевич: Есть это в театре, да? Евгений Князев: Есть, но в меньшей степени. Оксана Галькевич: Ну, в меньшей, потому что технологии просто другие, да? Евгений Князев: Вот сейчас мы выпустили спектакль "Царь Эдип". Это достаточно сложная тема, ведь… Оксана Галькевич: Вспомнил первый курс университета, зарубежная литература? Евгений Князев: Да-да-да, "Царь Эдип". Петр Кузнецов: Прогуливал только так, честно вам скажу… Евгений Князев: А вот и напрасно. Петр Кузнецов: А это потом уже, на пятом, понимаешь. Евгений Князев: Вот и все понимаешь потом. А вначале, когда тебе говорят: "Учись! Вот сейчас закладывается основа твоих знаний на всю твою дальнейшую жизнь. Вот сейчас!" Это как мы студентам говорим: "Ребята, вы понимаете, что основу вашей будущей профессии вы берете на первом и втором курсе". А на первом и втором курсе им не хочется заниматься "ерундой". Оксана Галькевич: Да вообще уже хочется больших ролей. Евгений Князев: "Я в предлагаемых обстоятельствах! Я хочу сразу играть! Я хочу сразу спектакли!" Оксана Галькевич: "Я большой человек!" это называется. Евгений Князев: А чтобы играть спектакли, нужно же научиться. Ну, нужно как бы поучиться букварю, нужны основы основ изучить. Так вот, играем мы "Царя Эдипа". Это вещь, написанная… Ну, скажем, совсем не свежая вещь. Она написана в V веке до нашей эры – 25 веков назад. А она на сегодняшний день абсолютно современна. Но почему современна? Потому что наш режиссер Римас Туминас сумел это преподнести зрителям таким образом, так им рассказать, что зрители смотрят на эту историю, как на детективную историю, как она развивается. Даже те, которые, как вы, пропустили занятия. Петр Кузнецов: Ну, нагнал, нагнал потом. Евгений Князев: Нагнали? Хорошо. Даже они понимают этот сюжет и говорят: "Боже мой, как это…" А о чем делается спектакль? Там много разных тем. Но и о том, что от возмездия тебе никуда не деться. Ты живи по нормальным и правильным законам. А если ты не будешь соблюдать эти законы, то возмездия не избежать, ты все равно под каток жизни… Тем более что он еще образно у нас там сделан – такой каток, который давит. Он существует. Петр Кузнецов: Евгений Владимирович, у нас в нашей программе не избежать звонков, тем более в рубрике "Антракт". Слушаем звонок из Москвы. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Наталья? Зритель: Да, я хочу поздравить Евгения с наступающим Новым годом. Евгений Князев: Спасибо. Зритель: Пожелать ему здоровья, счастья, радости, новых успехов в его творчестве и всего самого доброго-доброго и хорошего. Дай Бог вам здоровья! Евгений Князев: Спасибо. А вопроса нет? Зритель: Нет вопроса. Я просто хочу поздравить. Евгений Князев: Спасибо. Приходите к нам в театр. Я очень люблю наш театр и готов всегда играть для вас. Оксана Галькевич: Евгений Владимирович, очень много пишут нам на SMS-портал, вам много присылают сообщений. Пишут, что вы артист уникальный, вы живете на сцене в той роли, которую исполняете. Вас поздравляют, естественно, с Новым годом. У нас же с вами пред-пред-предновогодний… Евгений Князев: И я всех. Оксана Галькевич: Преклоняются перед вашим талантом, желают вам здоровья, успехов. Говорят, что вы очень обаятельный актер. И спрашивают о том, какой ваш самый незабываемый подарок (Леда Нефедова, город Краснодар). Надо ответить телезрителю. Евгений Князев: Не знаю… Оксана Галькевич: Ну, подумайте. Вдруг вспомните что-нибудь – расскажете. А сейчас, знаете, вот такой вопрос. Мы буквально завтра в эфире будем говорить о том, что год вот этот у нас в стране прошел, знаете, под знаком какого-то повышенного интереса к различным культурным событиям: бесконечные очереди на выставки, люди бьются за билеты. Вдруг какой-то такой интерес, как мы вспомним, как было в советское время. Вы в театре чувствуете, что люди снова вернулись в театр? Причем не просто – ну да, раскупили две трети билетов, а стоят еще в очередях, вот хотят-хотят-хотят, что есть потребность, есть вот этот спрос, запрос. Евгений Князев: Значит так. В наш театр покупают не две трети билетов, а стопроцентно. Это первое. Оксана Галькевич: А хотят двести. Вы это чувствуете – что купили сто, а хотят двести? Евгений Князев: Ну конечно, чувствуем, да-да-да. И вообще я вижу, что люди тянутся и хотят попасть и в театр, и на выставки. Я же сам хожу на те же самые выставки и стою в тех же самых очередях. Я на выставку Серова, ну, может быть, не сутки стоял, когда уже случилась эта беда, а немножко раньше, но я стоял в очереди, чтобы попасть на выставку Серова. И с удовольствием, и не жалею нисколько. И сейчас, когда были на форуме в Петербурге, в Санкт-Петербурге, когда мы пришли с Людмилой Васильевной Максаковой к моей учительнице и партнерам в Русский музей, была приличная очередь для того, чтобы попасть туда. И мы благополучно отстояли очередь, разговаривали, общались с людьми, которые как бы приветствовали нас и предлагали пройти раньше, но мы сказали: "Нет-нет-нет, мы со всеми вместе, потому что ничем не отличаемся". Я недавно был… на "Сокровища Ватикана" еще не попал, но был на Рафаэле. Петр Кузнецов: Там тоже чуть ли не дрались. Евгений Князев: Да. И я тоже стоял в очереди, тоже приходил, и с удовольствием это делал. Оксана Галькевич: Ну, это мы говорим о музеях, о живописи. А вот вы чувствуете, что в вашей сфере тоже такой же повышенный спрос? Петр Кузнецов: В 2016-м. Оксана Галькевич: Да, в этом году. Евгений Князев: Повышенный спрос? Вы знаете, все равно существует "сарафанное радио", и оно никуда не денется. И если спектакль получился, то на этот спектакль попасть невозможно, и люди хотят прийти. Вот спектакль "Евгений Онегин" в нашем театре, наверное, уже сезона четыре точно держится. И на этот спектакль… невозможно прийти в администрацию, попросить. Петр Кузнецов: Даже до сих пор? Евгений Князев: Да, до сего времени. Вот до такой степени есть ажиотаж к нашим спектаклям, к нашему театру. Петр Кузнецов: Евгений Владимирович, еще о вашей уникальности. Вас невозможно назвать актером одной роли, ну никак! Для кого-то вы учитель из "Простых истин"… Евгений Князев: Да, было. Петр Кузнецов: А для кого-то – Вольф Мессинг. Для кого-то – Гришка Плоткин, например. Евгений Князев: И Сталина играл. Да, Гриша Плоткин. Ой, как мне нравится этот фильм! Петр Кузнецов: Как вам это удается? Как не стать заложником одного образа? Или просто не задумываться? Оксана Галькевич: Мне кажется, это же счастье для актера. Петр Кузнецов: Безусловно, безусловно! Оксана Галькевич: Потому что очень многие ваши коллеги как раз жалуются: "Меня все воспринимают только…" Петр Кузнецов: Конечно, конечно! "Моя-то роль вот такая самая любимая. А почему? Даже обидно". Оксана Галькевич: "Ассоциируют с этой ролью, а я на самом деле…" Петр Кузнецов: "И с удовольствием чуть бы не вырезал эту роль, чтобы не ассоциировали". Евгений Князев: Не знаю, я люблю и Мессинга, и Сталина очень люблю, и Троцкого люблю очень, мне нравится. Петр Кузнецов: То есть секрет в том, чтобы просто любить каждую свою роль одинаково? Получается так? Евгений Князев: Я не знаю. Как-то складывается. Хотя по большому счету, вот вы сказали… Хотел сказать, что я ассоциируюсь, наверное, как Вольф Мессинг. Нет, неправда. Петр Кузнецов: А я и не сказал. Евгений Князев: Нет-нет-нет, я хотел сказать. Петр Кузнецов: Например. Ну, вот те, кто смотрит только телевизор. Евгений Князев: Да. Не знаю, я играю… Вот сейчас у меня будет премьера другая, где я надеюсь, что я совсем другой – мягкий, темпераментный и влюбленный в Олю Тумайкину. Оксана Галькевич: Евгений Владимирович, а вы же горный инженер по первой специальности? Евгений Князев: Да. Оксана Галькевич: Как так? Зачем бросили горную инженерию? Евгений Князев: А я так и не успел к ней приступить. Я бы с удовольствием, может быть, и занимался этим. Когда я после десятого класса не сумел поступить в театральный институт, мне сказали… Оксана Галькевич: Чтобы время зря не терять, да? Евгений Князев: Нет, не чтобы время не терять, а мне было стыдно. И стыдно было за маму, потому что ей бы сказали: "Как же так? Он у тебя учился, чуть ли отличник был, а никуда он не поступил". И это было бы, наверное, мне неудобно. И я поступил в первый попавшийся институт. Петр Кузнецов: Евгений Владимирович, а вы можете себя сравнить вот того… Раньше же шли, чтобы дышать театром, ради сцены. Вы как педагог, как ректор скажите – сейчас молодежь как-то меняется, которая идет? Зачем идут в театр? Евгений Князев: Это очень сложный вопрос. Дети идут зачем? Петр Кузнецов: Молодежь. Евгений Князев: Молодежь учиться? Петр Кузнецов: Ваши студенты. Вот наблюдали смену поколений? Евгений Князев: Ничего не изменилось, осталось так же. Из тех 20–30 человек, которые поступают на бюджетные места, они идут для того, чтобы состояться в этой профессии и стать хорошими артистами – изначально, первоначально. Но уже после первого курса начинается перестроение молекул, клеток или что-нибудь. Один говорит, что он мечтает в этой профессии только прославиться, и все, и считает, что у него уже ничего не будет. Только тот, который ставит перед собой цель стать хорошим артистом и будет к ней упрямо идти… Опять же я не говорю, что только он станет. Наверное, все-таки не так. У каждого свой индивидуальный путь развития. Петр Кузнецов: Есть еще много факторов. Евгений Князев: Но если говорить по большому опыту, то только тот, который обладает необыкновенной работоспособностью, каким-то терпением, при наличии таланта, может быть, в его жизни случится то, ради чего он идет в театр. Но идут в театр они для того, чтобы прийти к зрителям и суметь им что-то такое сказать. И не напрасно… Хотел сказать, что Белинский, но это не Белинский. "Театр – кафедра, с которой можно много сказать человечеству добра". Это кафедра. И они хотят попасть на эту кафедру, чтобы что-то такое можно было сказать. А как уже жизнь их сложится, как она их поведет? Если ты будешь ломиться в какую-то дверь, а она будет закрыта для тебя – значит, это не твой путь. Значит, надо искать какой-то другой путь. Оксана Галькевич: У нас два звонка в очереди. Давайте послушаем телезрителей. Евгений Князев: Давайте. Оксана Галькевич: Елена из Москвы первая. Елена, здравствуйте. Петр Кузнецов: Елена из Москвы! Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Мы вас слушаем. Зритель: Алло? Оксана Галькевич: Да-да-да, говорите. Зритель: Евгений Владимирович, здравствуйте. Евгений Князев: Здравствуйте. Зритель: Если вы помните, в прошлом году на Красной площади вы сфотографировались с очень небольшой компанией. Помните? Евгений Князев: Ну, было такое. Я часто выполняю… Зритель: Было, да? Вы знаете, я хотела бы вас поблагодарить за этот праздник, который вы нам устроили в новогоднюю ночь, в предновогоднюю. Вы знаете, ко мне приезжала сестра из Краснодара с мужем и с детьми. И вот до сегодняшнего дня ни разу не было такого дня, чтобы мы вас не вспомнили со смехом. Евгений Князев: А я-то икаю все время! Зритель: Вы знаете, столько было эмоций положительных! Мы ходили в храм, молились за вас, за ваше творчество. Евгений Князев: И чувствую – хорошо. Зритель: И большая-большая вам благодарность. Естественно, я желаю вам здоровья, всего. И спасибо вам за то, что вы к нам подошли без церемоний, без всяких "Я – артист, а вы – простые люди". Да, мы простые люди, но, к сожалению, наша страна и наш мир так устроены, что все простые. Спасибо вам большое еще раз. А вопрос мой такой. Есть ли роль, которая самая-самая глубокая, глубокая в душе? И есть ли роль, которую мечтаете сыграть? Для меня ваша роль и ваше творчество пока – Вольф Мессинг, если я не ошибаюсь. С первой до последней серии я ее просмотрела, просто открыв рот. Для меня вы, наверное, Вольф Мессинг. Петр Кузнецов: Спасибо, Елена. Спасибо за вопрос. Евгений Князев: Спасибо, спасибо. Вот мы говорим, как я отношусь к критике. Критика критике рознь. У студентов, когда они учатся на театроведческих факультетах, бывает такой творческий портрет, их заставляют писать творческий портрет. И раньше Вера Анатольевна тоже писала портреты артистов, исследовала его. И мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь написал и ответил на вопрос: какая роль самая глубокая, где я существуют, похож я или не похож в той или другой роли? А как я могу сказать про себя? Я люблю свои роли, я их играю. И я знаю, что я счастливый человек, потому что я иду на работу иногда с радостью и совсем даже не как на каторгу. И устаешь! Иногда думаешь: нет, вот хорошо бы сегодня не играть спектакль… Петр Кузнецов: Вы, как Оксана. Евгений Князев: Да, да, да. Но когда уже ты загримирован, садишься к микрофону, и сейчас тебе нужно сказать: "Доброе утро, дорогие товарищи! Здравствуй, страна!" – то понимаешь, что на тебя же страна смотрит, и поэтому ты обязан. И я также понимаю, что ты входишь в зал… А вдруг зрители пошли на тебя? И ты их подведешь тогда. Ты обязан тогда найти где-то в себе силы для того, чтобы сыграть. Поэтому я буду играть. Оксана Галькевич: Спасибо вам, не подвели вы и наших телезрителей, судя по откликам, по звонкам и по тем SMS-сообщениям, которые мы получаем. Вот пишут люди, что очень хотят попасть на ваш спектакль, но пока никак не могут этого сделать, нет никакой возможности из другого города. Это Алтайский край, так на секундочку. Ну, приезжайте, друзья. Петр Кузнецов: Здоровья, благополучия… То есть очень много пожеланий, даже без вопросов. Как раз та самая энергия, которая необходима вам как актеру, да? Евгений Князев: Значит, тогда есть смысл в нашей профессии. Я когда-то стеснялся. Вот я только начинал сниматься, а начал я сниматься на киностудии Довженко в 80-х годах… Ну, у меня отец имел отношение к шахтам, шахтер был. Оксана Галькевич: Вот почему горный инженер, я поняла. Евгений Князев: Ну, это было близко. Оксана Галькевич: Отчасти. Евгений Князев: Потому что он мне всегда говорил: "Иди, ты сделаешь карьеру". А я был по математике… Ну, неважно. И я стеснялся профессии. Думаю: кто-то дороги прокладывает, кто-то уголь добывает, кто-то металл льет, а ты чем занимаешься? Ничем. Просто так слова выучил, пошел и сказал. Должен же смысл какой-то быть в твоей профессии. Ну, отклик зрителей, когда ты доставляешь то, о чем он задумывается. И когда он откликается, и когда он после спектакля… Как вот отклик зрителей: "Я вам благодарен за спектакль, потому что я был в конфликте со своими родителями, а сегодня я им позвонил". Петр Кузнецов: Евгений Владимирович, время вообще не остается. Спасибо огромное, что пришли. Оксана Галькевич: Спасибо. Петр Кузнецов: Евгений Князев, народный артист Российской Федерации, у нас был в гостях в программе "Антракт".