Ольга Арсланова: А вот и Сергей Лесков. Здравствуйте, Сергей. Сергей Лесков: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Вчера, когда мы обсуждали прямую линию с президентом, нас просто забросали СМС-ками зрители, спрашивали: "Где же Сергей? Очень хочется услышать его анализ всего, что было сказано". Сергей Лесков: Вчера было так много сказано на всех телеканалах, не только на нашем, на всех радиоканалах, во всех газетах сегодня продолжается… Ольга Арсланова: Вы решили выдержать паузу? Сергей Лесков: Нет, я все-таки скажу несколько слов. Может быть, для нашей страны прямая линия с Путиным – главное событие недели, и это надо признать без всякого подобострастия. Хотя бы по одной той причине, будем смотреть правде в глаза, что функция президента в нашем государстве исторически объединяет три ветви власти. Как бы мы ни говорили, что они у нас независимы, но все-таки мы-то знаем, что три ветви власти на протяжении столетий независимо от всяких бурь, революций и эпох у нас держит в руках чаще всего один человек. Поэтому важно, что он говорит, какие вопросы ему задают, что он отвечает, какие вопросы он выбирает. Наверняка ведь там была какая-то премодерация. И все-таки нельзя не отметить то, что наиболее болезненные вопросы, которые шли в самом начале прямой линии, они практически полностью повторяли то, что накануне обсуждали в этой студии мы с вами: это и рождаемость, это и пенсии, это и падение доходов на фоне лёгкого подъема ВВП, и даже стихи Лермонтова мы цитировали накануне. Ольга Арсланова: Вообще было ощущение программы "ОТРажение". Мы первые полчаса, когда обсуждали заработные платы, пенсии, аварийное жилье… Сергей Лесков: Да, продолжение. Поэтому я хочу сказать, что если бы прямая линия была бы, предположим, завтра, то наверняка на ней обсуждалось бы то, о чем мы будем говорить сегодня. Поэтому я призываю всех зрителей не переключать кнопки телевизора, а послушать то, что мы обсуждаем. От себя лично я подумал вот что. Отныне каждый российский гражданин должен быть готов, во-первых, задать свой вопрос президенту, а во-вторых, что-нибудь попросить у президента, ведь мы видим, как это неожиданно может произойти. И даже если тебя будят ночью, ты должен быть готов как солдат на карауле вскочить и что-нибудь сказать президенту. Правда, я для себя еще не решил, что бы мне попросить. Спрашивать, наверное, я бы и не стал, потому что мы на всякие важные вопросы сами постараемся дать ответ здесь в этой студии. А вы бы что попросили? Виталий Млечин: Денег, однозначно. Ольга Арсланова: Мне кажется, так примерно и поступали 99% тех, кто там выступил. Сергей Лесков: Спросил Остап Бендер у Шуры Балаганова: "А сколько вам надо?". Виталий Млечин: Сколько дадите. Ольга Арсланова: По сути, это сводится к тому, что у президента просят денег, которые зачастую и так, может быть, положены, но из федерального центра до регионов не доходят. Сергей Лесков: У него просят не столько денег, сколько справедливости. А несмотря на то, что мы декларируем, да у нас и в Конституции написано, что социальное государство, вчерашняя прямая линия говорит о том, что до справедливости нам идти еще и идти. Идем долго, а такое впечатление, что дальше. Ольга Арсланова: Хочется вам этот вопрос вернуть. Вы бы какой вопрос задали президенту в статусе обозревателя "Общественного телевидения России"? Сергей Лесков: Я же говорю, что мы на все вопросы даем… Ольга Арсланова: Нет, проблему мы решим, а вопрос, может быть, какой-то есть концептуальный? Сергей Лесков: Нет. Ольга Арсланова: Подумаем все вместе. Сергей Лесков: Здесь целая серия вопросов. Мне кажется, что это было бы даже, если бы я сейчас задал какой-то вопрос, то понизил бы градус тех проблем, которые стоят перед страной, и которые отлично понимает президент. Старые люди часто бывают сентиментальны. Моя мама, которая, не отрываясь, смотрела прямую линию, у нее профессия, ныне забытая – она преподаватель научного коммунизма, сейчас даже не очень понятно, что это такое. Ей стало жалко президента. Она считает, что он понимает всю глубину проблем, но, к сожалению, его окружают такие чиновники, что решить с ними эти проблемы невозможно. По части справедливости мне пришло в голову вот что. Может быть, я об этом и спросил бы. Там что-то подобное звучало, но прямую об этом речи не было. Один из самых сюжетов был про вагончики в городе Нягань в Западной Сибири. Я был в городе Нягань в командировке, видел, как живут эти люди. Но этот сюжет не докручен. Что за предприятия в Нягани? Они принадлежат "Роснефти", "Конданефти", но это структура "Роснефти". Мы знаем, какую заработную плату получает высший менеджмент "Роснефти" – несколько десятков миллионов рублей в месяц. До 40 млн руб. вместе с премиями. Я совершенно уверен в том, что если бы кто-то из топ-менеджеров "Роснефти" позаботился об этих людях, и отдал бы из благотворительности, с барского плеча, как шубу, то этих людей всех можно было переселить в нормальное жилье. Но российскому топ-менеджменту это в голову, к сожалению, не приходит. Чем-то другим они озабочены. На это, может быть, я бы подобного рода вопрос задал. Но, как я обещал, не вижу смысла об этом много говорить, потому что подобные проблемы мы обсуждаем под другим соусом, но тем же названием. Сейчас давайте поговорим о некоторых новостях, которые пришли в области нефти и газа. Как говорил Виктор Степанович Черномырдин: "Я всю жизнь провел в атмосфере нефти и газа". Суровая правда. От нее зависит наполнение бюджета, опять же, наша экономика. Как мы говорили на этой неделе, Сенат США принял законопроект, там еще будет две инстанции, о новых антироссийских санкциях. Мы это обсуждали буквально накануне. Это довольно болезненный удар. Там и обвальное сокращение банковских кредитов, и полный запрет на всякие современные технологии для шельфа и сланцевого газа, кстати говоря, и в других областях там они грозят, например, штрафами и преследованиями для европейских компаний, которые будут с Россией сотрудничать. Но мы не предполагали последствий, о которых мы узнали буквально сегодня – Европа-то выступила против Америки. Новый министр иностранных дел Германии и канцлер Австрии опубликовали заявление о том, что США пытаются лоббировать свои экономические интересы под видом политических санкций. Борьба с российскими углеводородами, как они там пишут, является недопустимой практикой, поскольку США пытаются затащить на европейский рынок свою нефть и свой сланцевый газ. Но уже когда я ехал сюда в Останкино, я узнал – это, может быть, вообще какая-то сенсационная новость, – что канцлер Меркель поддержала своего министра и коллегу из Австрии. Это совершенно перепутывает карты на западной политической арене. Смотрите, впервые высокопоставленные лица Евросоюза, да еще во главе с Германией, которая является, может быть, лидером Евросоюза, резко критикуют внешнеполитический курс Америки. Такого не было никогда. Прежде даже при Обаме, которого мы считаем мягкотелым, Европа смотрела в рот американскому президенту, и пыталась раболепно предугадать его желания. Смотрите, что-то случилось. О причинах изменения можно только гадать. Мало того, фактически европейские политики впервые вмешиваются во внутриполитическую борьбу в самих США, потому что Госдепартамент во главе с Рексом Тиллерсоном уже сказал, что он не поддерживает этот законопроект, он чрезвычайно невыгоден США, и Трамп, которому вроде бы надо подписать этот законопроект, тоже еще неизвестно, поставит ли там свою царственную подпись. Это, на самом деле, столкновение интересов. О том, какие там тучи сходятся над головой американского президента, мы еще поговорим сегодня. Американцы, которые обвиняют Россию во вмешательстве в свои внутренне дела, теперь могут с тем же успехом обвинить в этом и дружественную Германию. Когда такое было? Такого не было никогда. Это чрезвычайно любопытно. На самом деле, каким-то контрапунктом этой борьбы является судьба "Северного потока — 2", и мы тоже об этом говорили и вчера, и позавчера. Я напомню, что "Северный поток — 2" – это еще две нитки газопровода из России в Германию мощностью по 30 млн кубометров в год. Это две очень большие ветки, такая же лежит там еще одна, то есть в сумме будет 90 млн кубометров. И если они будут запущены, проложены по дну Балтийского моря, то это означает, что можно будет отказаться, или свести к какому-то формальному минимуму, трубопровод, который ведет через Украину такой же примерно мощности, но он сейчас не загружен полностью. Кстати говоря, поскольку Украина его не ремонтирует, то по многим прогнозам он начнет обрушаться, как московские пятиэтажки, но никакой реновации там не предвидится. Нет свободных денег в бюджете Украины. Это еще один чрезвычайно важный момент. И, наконец, надо признать, что, может быть, это какая-то первая ласточка, и Европа дает Америке понять, что и прочие внешнеполитические инициативы США они отныне не будут поддерживать. Для России это добрый знак. Сумеем ли мы этой ситуацией, этим новым раскладом воспользоваться? Я пока не знаю, потому что зависимость всех европейских стран от США экономически и политически настолько велика, и в военном отношении тоже настолько велика, что те просто могут продавить какие-то решения. Для нас чрезвычайно важно построить этот "Северный поток — 2". Сегодня последняя новость – мы тоже отказались обсуждать "Северный поток — 2" с какой-то европейской структурой, сказав: "Не вашего ума это дело". Там есть какие-то юридические тонкости. Может быть, это какой-то индикатор смены вех, то, что произошло. И надо сказать, что только что умер Гельмут Коль, многолетний канцлер Германии, один… Есть такое слово "политический тяжеловес", но если сказать про него "политический тяжеловес" – это ничего не сказать. На самом деле, это целая эпоха в истории Германии. Может быть, это последний крупный политик, который был в западноевропейской политике. Потом чаще всего там были какие-то проходные лица, имен которых история так, мне кажется, не запомнит. Наконец, то, что происходит с нашим любимым стариком Трампом в Америке – там сгущаются тучи, по-моему, до последнего предела. Мне попалась какая-то статья в американской газете, не помню, в какой, но там перечислены адвокаты и прокуроры, которых собрал этот блондин (это прокурор Мюллер, мы, по-моему, его никогда еще не показывали, в красном галстуке). Говорящая фамилия для каждого советского и российского человека. Он копает, все глубже и глубже расставляет силки. А вас, Штирлиц, попрошу остаться – такое впечатление, что он скажет скоро Трампу. Кстати говоря, это политическое шоу, которое там продолжается, поддерживают 60% американцев. 60% американцев негативно относятся к своему президенту. А к Путину, кстати, 80% наших граждан относятся положительно. Видите, какая огромная разница, какие две непохожие друг на друга страны? Ольга Арсланова: Осталось только спросить, как у нас относятся к Трампу, а там к Путину. Сергей Лесков: Вопросы такие задавали. На самом деле, к Путину американцы относятся отрицательно. Конечно, они попали под влияние антироссийской истерии, и, не имея никаких оснований так считать, рациональных каких-то оснований, Путин у них персонифицируется как некий демон зла. Виталий Млечин: Мы попали под волну антиамериканской истерии. У них не было машин с надписью "Путин – чмо", насколько я знаю. У нас было огромное количество "Обама – чмо", и вот это все. Это все еще хуже, по-моему. Сергей Лесков: Что-то такое на Украине было с российским президентом. Даже министр иностранных дел там выкрикивал какие-то слова, которые невозможно не то, что воспроизвести в эфире, но даже написать на заборе не всякий решится. Мне эти имена американских адвокатов ничего не говорят, но мы все смотрели много американских фильмов, и знаем, что в Америке эта фигура адвоката является чрезвычайно важной, она как-то инкорпорирована в систему американских ценностей. Имена знаменитых адвокатов американцы знают очень хорошо, и снимают про них фильмы. Давайте вспомним замечательный фильм "Адвокат дьявола". Ольга Арсланова: Это первое, что приходит на ум. Сергей Лесков: Да. Вот каких адвокатов дьявола позвали, чтобы столкнуть Трампа. Некий Майкл Дрибен, он замминистра юстиции, он более 100 раз выступал в Верховном суде США. Вы представляете, какую собаку съел этот товарищ? Ольга Арсланова: Он случайно не из наших краев, судя по фамилии? Его родители. У нас же тоже суды интересные. Сергей Лесков: Каждый адвокат – это сын юриста отчасти. Может быть. Дрибен. Он лучший адвокат США, который специализируется на уголовных делах. И то, что уголовщика позвали, говорит о том, что в связях Трампа с Россией прокурор Мюллер подозревает еще и какую-то уголовщину. Кроме того, там есть – сейчас вы опять спросите, не из наших краев этот человек, но почти наверняка корни из Одессы, – Эндрю Вайсман. Этот человек вообще с фантастическим послужным списком. Именно он предъявил и доказал многомиллиардный иск к Volkswagen по поводу выхлопных газов. Volkswagen – это же гигантский концерн, куда входят Audi и еще масса других машин, чешские все машины, Octavia. Volkswagen– самый, наверное, большой концерн в мире. Он чуть его не пустил по миру, поскольку они подвинчивали что-то с выхлопными газами. И этот же Вайсман посадил за решетку главу компании Enron. Это один из крупнейших энергетических гигантов США. Он сидит в тюрьме теперь. Это все равно, что посадить в тюрьму какого-нибудь российского олигарха за экономические преступления. Ольга Арсланова: Вообще фантастика. Сергей Лесков: Да. Наконец, третий человек – это частный адвокат (я думаю, он старичок) – Джеймс Куорелс (James Quarles), который возглавлял дело Уотергейта в 1970-х годах. То есть Мюллер собрал вообще весь цвет. Там есть и другие какие-то. Это же огромная команда из десятков человек. Но три этих волкодава в состоянии вцепиться в глотку. Причем, видите, он обложил со всех сторон: уголовщик, крупные какие-то корпорации, и человек, который знает, как травить президентов. Остается подождать только. Но сейчас прогнозов никто не может дать. Один прогноз я рискну сделать. Если Трамп выпутается из этой истории, то, наверное, он останется президентом. Кстати, генеральный прокурор сказал, что никаких следов связи команды Трампа не обнаружено, но Мюллер как экскаватор копает все глубже и глубже, а Трамп сегодня написал в своем Twitter, что он не понимает, почему не расследуются связи Хиллари Клинтон с Россией, которые есть, а расследуется отсутствие связей Трампа. Ольга Арсланова: Хиллари же не стала президентом. Кому она интересна теперь? Сергей Лесков: Да, не стала. Давайте вернемся теперь к нашим делам скорбным. Конечно, сейчас все говорят о жуткой трагедии, которая произошла в городе Железнодорожный. Вы знаете, как Железнодорожный. Вы знаете, как Железнодорожный раньше назывался? Это знаменитая Обираловка, где Анна Каренина бросилась под поезд. Это поселок с историей. Конечно, Железнодорожный – это уже советско название. Кстати говоря, он входит в городскую черту Балашихи, которая вчера в прямой линии звучала с этой совершенно фантастической свалкой. Думаю, что то, что там случилось, совершенно неслучайно. Этот город Железнодорожный (Обираловка) имеет население 130 тыс. человек. Он больше и Нягани. 130 тыс. человек – это реально большой город, и, наверное, это единственный город в мире с таким населением, где нет ни кинотеатра, ни роддома, там стоят только эти дома плотной застройки, как, кстати говоря, и в Балашихе (мы вчера это видели), и очевидно, что над всем довлеет только бизнес, только деньги. Бизнес, деньги, застройка. Ни о какой инфраструктуре, ни о каких дорогах с нормальной организацией движения никто не заботился. Мы знаем, как все это происходит. Во всех городах микрорайоны застраиваются именно так. В результате, именно в условиях такой скученности происходит какое-то предельное ожесточение и взаимное озлобление. Эта женщина, которая ехала по дороге мимо детской площадки, она разогналась на огромной скорости, говорила по мобильному телефону. Так можно ездить, прямо скажем, по двору, где бегают дети, только если ты презираешь людей, ненавидишь и в грош не ставишь какую-то человеческую жизнь. Нельзя, кстати говоря, говорить по телефону, когда ты за рулем. Ольга Арсланова: Но то, что было дальше – это просто… Сергей Лесков: Что было дальше? Пропали записи видеонаблюдения, что-то еще пропало, не возбуждалось уголовное дело несколько… Ольга Арсланова: Дама-то непростая. Сергей Лесков: Это не факт. Самое страшное, что не возбуждалось уголовное дело на протяжении нескольких недель, а судмедэкспертиза показала, что в крови шестилетнего мальчика, который катался на этой площадке с дедушкой на велосипеде, находится количество алкоголя, эквивалентное бутылке водки. Ольга Арсланова: То есть это алкогольный наркоз, по сути, для ребенка. Сергей Лесков: Что это за судмедэксперт, который провел экспертизу, видит все это? Он что, сам, что ли?.. Ольга Арсланова: Он же уже признался, что он сам ее не проводил, что он подписал то, что ему потом прислали. Сергей Лесков: Какая разница? Он когда подписывал, он глаза залил? Ольга Арсланова: Вероятно, да. Сергей Лесков: Да, глаза залил. То есть я нахожу многие аналогии в этой трагедии с тем, что случилось в Тверской области, с тем, что случилось с этим кратовским стрелком. Везде предельное ожесточение, неуважение к закону, нарушение закона, неуважение к человеческой жизни, и совершенно какой-то непозволительный непрофессионализм. Ольга Арсланова: Для того, чтобы исчезли записи с камер видеонаблюдения, дело не возбуждалось, и все это было подписано, надо иметь довольно мощные рычаги. Сергей Лесков: Это неизвестно. Ольга Арсланова: А как? Сергей Лесков: Нет. Давайте не будем попадать опять в… Ольга Арсланова: Я только предполагаю. Сергей Лесков: Чаще всего истина состоит в том, что это является следствием глупости, а не какого-то сговора. На самом деле, тот суд Линча, который грозит этой барышне, по-моему, ее фамилия Алисова, ей там грозят уже сжечь ее серной кислотой. Это как раз и является следствием того, что правоохранительные органы не работают, не выполняют того, что необходимо им делать. На этом фоне появляется желание самосуда, суда Линча. Люди ожесточаются еще больше, когда видят, что силовые структуры безмолвствуют. Разговоры о том, что она влиятельная, требуют доказательств. Есть и другие свидетельства. Она простая продавщица в салоне, ее муж сидит 10 лет за какие-то… Он, как говорят, молодой дурак, подрался, какой-то бандитизм. А какие-то разговоры о том, что она является ставленницей ОПГ этого Железнодорожного – это опять разговоры, которые рождаются из этого ожесточения. Я отнюдь ее не оправдываю, но эта версия подхвачена, прямо скажем, многими нашими коллегами в уважаемых и газетах, и федеральных каналах, но, извините, все-таки там нет второй стороны. Ольга Арсланова: То есть мы этого не знаем. Сергей Лесков: Мы этого не знаем. Это доводы, это требует какого-то подтверждения. Но совершенно очевидно, что правоохранительные органы веника не вяжут, что они работают против общества фактически, и если эту барышню, которая убила ребенка, саму покалечат, кто будет за это отвечать? Расправы с ней не предполагает российское законодательство. События там, конечно, будут развиваться. Мне больше всего жалко этого мальчика. Это просто… Да всем жалко, тут даже никаких слов не надо говорить, потому что это самая большая трагедия, которая может случиться в жизни. В любом случае, надо все-таки соблюдать закон, и надо пытаться и в этой трагической ситуации остаться людьми и не поддаваться этим страстям, которые ставят нас на одну доску с самыми худшими преступниками. А ожесточение, которое царит в обществе – на самом деле это некий факт, который отмечается неоднократно. Виталий Млечин: Спасибо, Сергей. Ольга Арсланова: Спасибо. Виталий Млечин: Это был Сергей Лесков, его мнение относительно самых главных событий последних дней.