Виталий Млечин: В Ростовской области 61 шахтер объявил голодовку, требуя выплаты долгов по заработной плате. Компания-банкрот должна горнякам более 300 млн рублей. Ранее шахтеры уже направляли обращение в Администрацию президента России с просьбой помочь. Но пока денег так и не заплатили. Об этой ситуации прямо сейчас поговорим с нашим гостем. Это Александр Сергеев, председатель Независимого профсоюза горняков России, первый вице-президент Союза профсоюзов России. Здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте. Виталий Млечин: Давайте, прежде чем мы зададим вам вопросы, которые у нас, разумеется, есть, мы узнаем, которая сейчас прямо обстановка в Ростове-на-Дону, что говорят митингующие горняки. Все это мы спросим у нашего корреспондента Дмитрия Андриянова, который прямо сейчас находится на месте событий. Дмитрий, добрый вечер. Дмитрий Андриянов: Здравствуйте, коллеги. Виталий Млечин: Расскажите, что сейчас происходит. Дмитрий Андриянов: В Ростове-на-Дону все спокойно. А вот шахтерский город Гуково как раз голодает. Сегодня идет третий день массовой голодовки. Как вы сказали, 61 человек. На утро были 63. Двое, увы, сошли с дистанции. Людям стало плохо. Сказывается возраст и, видимо, общий стресс. Гуково сейчас ждет губернатора Ростовской области Василия Голубева. По информации как раз он провел все дневные мероприятия и уехал в шахтерские города. И этому сегодня предшествовала такая целая серия переговоров. Дело в том, что администрация области приглашала голодающих горняков к себе сначала на 15 часов, потом на 18 часов, назначала время. Но утром в 11 состоялся очень большой сход, порядка 200 человек. И люди практически единогласно проголосовали, что они не поедут в Ростов-на-Дону и сказали, что если Голубев хочет с ними увидеться, то пусть приезжает уже к нам. И, соответственно, власть отреагировала. Переговоры, скорее всего, будут идти достаточно нервно, потому что предыдущие гости в Гуково и в Зверево – это представители федерального и регионального Минтопэнерго (ведомство, курирующее отрасль) – так и не смогли договориться с шахтерами. То есть были предложения либо погасить это частями. Но, естественно, люди, которые уже почти 2 года ждут своих денег, не согласны. Только все разом, чтобы уже навсегда закрыть тему. Второй вариант был – рассчитаться из резервного фонда Ростовской области. И вроде бы даже руководство области согласилось. Потом выяснилось, что есть такая законодательная коллизия, это будут нецелевые расходы, и, в общем, тогда будут неприятности по линии прокуратуры. И последнее предложение, причем, практически как приговор, его как раз с шахтером озвучил представитель регионального Минтопэнерго, сказал, что нет, мы не сможем сейчас с вами рассчитаться, будем распродавать имущество заброшенных шахт. Естественно, это вызвало очередную волну возмущений, потому что распродавать по сути нечего. И я отмечу, что шахтеры сейчас сколачивают даже такие бригады, чтобы в качестве бесплатных охранников патрулировать территории горнодобывающих предприятий, чтобы не растащили последнее. Виталий Млечин: Дмитрий, а в каком состоянии сейчас люди, которые голодают? Вы сказали, что 2 человека уже сошли с дистанции. Остальные как себя чувствуют? Дмитрий Андриянов: Кто помоложе, тот, естественно, может продолжать голодовку. Причем, форму голодовки выбрали такую, что люди по 2 недели голодают у себя дома. Сначала было предложение, что какой-то спортзал или какую-то большую квартиру. И там эта классическая сцена голодовки: матрасы, вода, какие-то лекарства. Потом от этой идеи отказались, чтобы не иметь проблем с правоохранительными органами, чтобы не обвинили как-то в неправильном проведении массовых мероприятий и митингов. От медицинской помощи люди отказались, от наблюдения правоохранительных органов тоже отказались. Ночью понадобилась медицинская помощь одной из голодающих. Женщина в возрасте, прихватило сердце. Скорая не приехала. И сами люди жалуются, что врачи сказали: "Сначала выйдите из голодовки – тогда мы приедем вас лечить". Марина Калинина: Вообще безобразие, конечно, что происходит. Виталий Млечин: Да, это как-то с клятвой Гиппократа не очень вяжется. Спасибо вам большое. Держите нас в курсе, пожалуйста. Марина Калинина: Может быть, у вас есть какие-то вопросы к нашему корреспонденту? Александр Сергеев: Да нет. Мне ситуация понятна. Она понятна была еще 2 года тому назад о Ростове. Марина Калинина: Давайте немножко предысторию. Потому что непонятно, как такие многомиллионные долги… Александр Сергеев: Совершенно правы голодающие, что отказались ехать. Пускай приезжает власть местная, которая довела до такого ситуацию. "Кингкоул" купила эти шахты в 2012 году. Распиарила, что все прекрасно, инвестиции привлечем. Марина Калинина: А часто это за компания? Александр Сергеев: Этот небольшая компания. Учредил в 2007 году бывший один угольщик из директоров Пожидаев. И плюс из оффшора деньги кипрские, учредил, пока деньги отмывал. Купил у компании "Русский уголь" эти шахты. Угольная компания "Алмазная" и "Замчаловский антрацит". Купил, распиарился, начал работать – и начались проблемы. Проблемы с управлением, проблемы квалификации управленческих кадров, и так далее, и тому подобное. Марина Калинина: А он свою команду привел? Александр Сергеев: Нет, осталась прежняя команда, и плюс своей разбавил. Он сам местный угольщик, один из бывших. И уже в 2014 году, когда правительство Ростовской области рассматривало план развития угольной отрасли Ростова, уже тогда они в своих документах фиксировали, что есть проблемы в управляющей компании "Алмазная". Это как раз шахта "Алмазная". Уже в 2014 году 2-месячная задолженность по зарплате была. В сентябре 2015 года было возбуждено уголовное дело, когда пошли первые обращения и первые волнения. Уголовное дело по Пожидаеву было возбуждено. Было заявлено, что он где-то миллиард рублей отмыл. Я слышал, что только недавно его закрыли перед судом. Что, за год нельзя было?!. Марина Калинина: В общем, достаточно времени прошло. Местная власть знала с 2014 года о том, что долги перед шахтерами нарастают. Уже к 2015 году было 130 млн. Никак не реагировала Александр Сергеев: Достаточно времени прошло. Местные правоохранительные органы. Местная власть знала с 2014 года о том, что долги нарастают. Уже к 2015 году было 130. Никак не реагировала. Марина Калинина: Почему люди тогда молчали? Александр Сергеев: Люди пытались обращаться. Письменно обращались. В суды у нас боятся подавать, а то потеряют работу. Видите, они голодают. А одновременно шахты уже заброшенные. Эти шахты вряд ли кто купит. Они охраняют свое рабочее место. В будущем будут еще работать. И ситуация, конечно, нетипична для всей угольной отрасли. В Хакасии были проблемки. Были небольшие проблемки на одной из шахт в Белово. Но в Ростове это типичное отношение местной власти и местных правоохранительных органов к проблемам задолженности по заработной плате, тем более – шахтерам. Вы помните, когда на Курилах зарплату не платили, в прямом эфире у нас Путин… Прокуратура спохватилась, тут же нашли. Здесь год уголовное дело не расследовали. И то подвели его под статью такую, штраф 500 тысяч или 1 млн рублей. А он там на миллиард денег отмыл. То есть он уголь продавал, а деньги через третьи компании перегонял. Сейчас эти предприятия обанкрочены. Управляющая компания сейчас должна распродать, предложить кому-нибудь эти шахты или распродать имущество. Там ситуация вообще тупиковая. Кто сейчас туда придет, когда две шахты уже 3 года не работают, просто воду откачивают и все. А вот эти 2 шахты ("Алмазная" и "Замчаловская") – они работали, а потом обанкротили. Обанкротили тоже хитро. Как только возбудили в сентябре прошлого года уголовное дело против Пожидаева, охранная фирма подала 800 тысяч долгу на банкротство. И межрегиональная налоговая служба подала за 3 млн. То есть он прекратил платить налоги – тут же сам себя обанкротил. Вина 100% местной власти, местных правоохранительных органов. Я не снимаю вину с профсоюзных представителей там. Мне было очень интересно читать, как председатель территориальной организации "Росуглепрофа" в прошлом году возмущался, что собственник там зарплату не платит и так далее, и тому подобное. Он депутат законодательного собрания Ростовской области, председатель комитета по социальной политики. У него все статусы делать запросы и требовать возбуждения уголовного дела, и решать проблемы. А разводить руками и доводить людей до голодовки – это уму непостижимо. Марина Калинина: Скажите, а когда была куплена эта шахта Пожидаевым, в ней уголь был? Александр Сергеев: Нет, уголь есть. И на "Алмазной", и на "Замчаловской" уголь есть, и даже на "Гуковской" запасов лет еще на 20 есть. Марина Калинина: Это сейчас? Александр Сергеев: Дело в том, что сложные горно-геологические условия. Он купил в 2012 году, думал – возьму кредиты, подготовлю подготовительный фронт и будет перспектива. А, видно, кредиты не взял. Ну и принял решение просто за счет проданного угля деньги продать и все. Там есть уголь. Но вопрос в другом – что уголь достаточно ценный, антрацит. Но есть проблема, что он там сера высокой зольности. Это снижает его качество. Современные технологии обогащения… Золу можно убрать, минимизировать, а серу нельзя. Но антрацит - все равно достаточно высококачественный уголь, можно и на экспорт его отправлять. Марина Калинина: У нас есть звонок. Виталий Млечин: Из Санкт-Петербурга нам дозвонился наш зритель. Эрик, здравствуйте. Зритель: Да, добрый день. Виталий Млечин: Да, мы вас слушаем. Вы в эфире. Зритель: У меня вопрос к комментирующему. Хорошо. Руководство поменялось? Кому принадлежит это все? Собственность это или нет? Или это в госсобственности? Александр Сергеев: У нас давно уже в госсобственности ничего нет. С начала 2000-х годов вся угольная промышленность приватизирована. И шахты, и разрезы находятся в частных руках. Что касается конкретно этих шахт ("Алмазная", "Замчаловская", "Гуковская", "Ростовская", шахтеры которой голодуют сейчас), они принадлежат компании "Кингкоул" – в переводе на русский "королевский уголь", которая фактически принадлежит одному человеку – Пожидаеву. Он 10% владеет сам лично и 90% "Кингкоул корпорейшн" – оффшор на Кипре. Но вопрос сейчас в другом. Он фактически, я предполагаю, сознательно его обанкротил, когда в прошлом году возбудили уголовное дело. И компания сейчас в банкротстве. Сейчас находится конкурсный управляющий. Шахты или продадут другому, или просто распродадут здание по кирпичику, и все. Виталий Млечин: Вот, в чем вопрос. Если все-таки найдется человек, который захочет ее купить, она может дальше работать? Александр Сергеев: Если найдется тот человек, который хочет купить, там есть еще уголь на несколько десятков лет, там можно будет работать. Но необходимы будут вложения. Вопрос в другом. А кто долги людям (200-250 млн) по зарплате, которые он не платил, выплатит? Собственник же новый не будет выплачивать. Марина Калинина: Смотрите, вот ситуация какая сложилась. 300 млн сейчас долг? Александр Сергеев: Заявляют, что 300. Но это необходимо уточнять. По крайней мере, на прошлый год было 129, на сентябрь, на дату возбуждения уголовного дела (официальное заявление прокуратуры). Марина Калинина: Ровно год прошел. Вполне вероятно, что и 300 млн. Сколько человек вообще работает на этих шахтах? Александр Сергеев: Там где-то 2200. Марина Калинина: Что дальше вы планируете делать? Вы как представитель профсоюза. Александр Сергеев: Я бы хотел спросил, что будет делать Иван Иванович Мохначук. К сожалению, нашей организации там нет. Организация независимого профсоюза горняков находится на шахтоуправлении "Обуховская". Там ситуация стабильна с зарплатой и все. Там представители "Росуглепрофа" (Российского профсоюза угольщиков), где один лидер – депутат законодательного собрания, председатель комитета по социальной политике Ростовской области. Второй председатель – член Центрального штаба "Объединенного народного фронта". Марина Калинина: Они что говорят? Почему ничего не происходит? Александр Сергеев: Должны они. Я полагаю, что им пора уже давно себя проявить и принять определенные действия по защите интересов тех членов профсоюза, кто входит в их профсоюз. Потому что у нас все привыкли… Понимаете, в чем нюансик? У нас есть разные профсоюзы. Есть профсоюз ФНПР, куда входит Росуглепроф, а есть профсоюзы, созданные самими рабочими. Нас мало, но мы пытаемся себя защитить. Вот только вчера милиция выдала предупреждение. Будто мы пытались делать пикет в городе Междуреченске против "Распадской угольной компании", против нарушения графика… и дискриминаций. То есть мы пытаемся защитить. И есть проблемы, кстати. Это частный случай. Проблемы серьезные. Индексации требуем. Там сейчас единственный реальный путь – надо настаивать на том, чтобы губернатор Голубев, раз они допустили такую ситуацию, зная, что с 2014 года задолженность по зарплате, позволили уйти от материальной ответственности. От уголовной Пожидаев, может быть, и не уйдет. А от материальной ответственности он уже ушел. Он обанкротил предприятие. Пускай с резервного фонда выплачивает. Ну и пускай потом несет ответственность по исполнительной вертикали. А то сейчас они нашли лазейку. Это нарушение закона. А когда людям практически 4 года... а в 2014 году вообще была ситуация критическая (120 млн). Они не видели, что закон нарушается. Пускай Голубев с бюджета Ростовской области выделяет деньги. В Санкт-Петербурге, чтобы стадион закончить, со строительства детских садов снимают. Здесь людям, которые работали бесплатно, свое заработанное при попустительстве местных органов власти и попустительстве местных правоохранительных органов они сейчас ссылаются на закон: "Из резервного фонда не можем". Пускай платят из резервного фонда. А потом с Министерства финансов Российской Федерации, с Минтоплива разбираются, решают все эти проблемы. Марина Калинина: Вы как-то надеетесь на то, что сегодня приедут представители власти туда, как наш коллега рассказал? Сдвинется все с мертвой точки? Люди же не могут вечно голодать? То, что сейчас путем голодовки вырвут ростовские шахтеры, это и будет единственный результат. Все остальное опять тихо порастет тиной Александр Сергеев: Я думаю, что ситуация изменится в положительную сторону. Не на 100%. Частично погашение произойдет. Это, скорее всего, в связи с тем, что выборы. А там каждого будут через суды, каждый будет подавать в суд и требовать с предприятия. Предприятие – юридическое лицо. Оно под банкротством. То есть то, что сейчас в голодовку шахтеры вырвут, то это будет единственный результат. Все остальное опять порастет тихой тиной и так далее, и тому подобное. Но я еще раз хочу подчеркнуть. Эта ситуация только в Ростове. Сложно, конечно, в других у нас регионах, но там все равно хоть половинчатой индексации, но мы как профсоюз добились. Потому что сейчас у нас падение в 2 раза цен на коксующийся уголь, в 1.5 раза падение цен на энергетический уголь. Мы последние 5 лет живем практически за счет экспорта. Мы где-то 157 миллионов экспортируем из 370 добываемых в стране. За счет экспорта фактически предприятия и живут. Но все равно это такой экстраординарный случай. И тем более перед днем шахтера. Я давно подозревал, что правительству Ростовской области вообще наплевать на угольщиков Ростова. Хотя бы к дню шахтера они должны решить эту проблему. Не к выборам, а к дню шахтера. Еще раз хочу подчеркнуть. Критическая ситуация была в 1998 году, когда долги по зарплате были у всей страны, и в начале 2000-х, когда была приватизация, переход в форму управления. Тогда была небольшая неразбериха. После этого достаточно стабильно. И пускай сложное финансовое положение, но долги по зарплате и налоги – это в первую очередь. Приучили всех уже. И когда в течение 2-3 лет предприятие в более 3000 работников не получает зарплату, а местные власти молчат, это… Марина Калинина: Вы знаете, что меня поражает? Что сейчас эти проблемы повсеместны. Не только в угольной отрасли. Сейчас бастуют и врачи, и учителя. В разных отраслях сейчас такие же проблемы по невыплате зарплат. Меня удивляет один вопросе: почему у нас так не развито профсоюзное движение? Почему они не защищают сотрудников этих компаний, предприятий и так далее? Александр Сергеев: Хороший вопрос. Я попытаюсь ответить вам более понятно. Существует коллектив – 100 человек учителей, 1000 человек шахтеров. Они из своего состава избирают профсоюзного представителя. Он может быть как освобожденный, так и не освобожденный. И председатель профсоюза не является одним профсоюзом. Если он позовет людей ("пойдемте со мной на митинг или на пикет, или к местной власти, чтобы показать, что я не один"), а они не идут. Марина Калинина: Почему? Александр Сергеев: Кто-то боится потерять работу, потому что набрал кредитов, и так далее, и тому подобное. У нас в Междуреченске не побоялись. Говорят – нам запретили пикет, а мы все равно придем. И вынуждены были пойти на переговоры. Подписали 20 августа. Марина Калинина: Но если все пойдут, всех-то не уволят сразу. Александр Сергеев: У нас есть проблема именно вот в этом. И когда говорят "почему профсоюзы?". А собственники, работодатели специально все это делают. Они избирают. Делают так, чтоб избрали ручного представителя. Почему я сказал, что 2 типа профсоюзов существует? Профсоюзы, где председателей профкомов назначают или избирают по согласованию с директором. Это в Ростове ситуация, когда после этого голодают люди. Или профсоюзы, где сами рабочие или служащие избирают. И они действительно зависимы только от членов профсоюза и совместно пытаются делать. Это сложный процесс. Осознание этого идет, но оно достаточно тяжело идет. И поэтому получаются конфликты. Общественные организации не срабатывают, местная власть не срабатывает, региональные СМИ вовремя не освещают проблему. Доводят ситуацию до тупика, чтобы вынуждена была включаться федеральная власть и общественные СМИ. Виталий Млечин: Что говорит закон? У нас осталось буквально 2 минутки. Какие есть законные средства все-таки для людей получить свои деньги? Потому что, понятно, предприятие – банкрот, руководитель непонятно где, непонятно, с какими с деньгами. Как быть людям? Александр Сергеев: Только в суд. Подается в суд с требованием выплаты заработной платы с юридического лица и с физического лица-собственника. Конечно, таких прецедентов, чтоб с физического лица, не было, но с юридического – да, они должны массово подавать, и одновременно они все равно первые в очереди. Они первые в списке по выплатам в случае распродажи имущества. Но это единственный законный путь. Вообще они до этого, когда зарплату не получали 2 месяца, должны были прекратить работу. По закону имеет право человек, не получавший более месяца зарплату, прекратить работу в качестве самозащиты. Прекратить работу и не работать. Марина Калинина: А они работали. Александр Сергеев: А сейчас сохраняют еще те шахты, которые, может быть, еще не закроются. Вы говорите об активности. Марина Калинина: Понятно. Говорят вам спасибо за правду. Пишут сообщения. Александр Сергеев: Я хотел бы в заключение просто. Несмотря на такое неординарное приглашение мое, поздравить. Все-таки в это воскресенье День шахтера. Марина Калинина: Мы тоже присоединяемся. Александр Сергеев: Поздравить всех шахтеров, работников этой мужественной профессии, с днем шахтера. Я знаю, что этот День шахтера справляют не только рабочие, добывающие уголь, но и рабочие, добывающие руду, бокситы, цветные металлы, золото. С Днем шахтера. И пусть количество спусков будет равно количеству подъемов. Марина Калинина: Спасибо большое. Еще одно сообщение прочитаю. С Комсомольска-на-Амуре пишут: "Держитесь до победы", - тоже шахтеры из Комсомольска-на-Амуре своих коллег таким образом поддерживают. Спасибо вам, что пришли. Виталий Млечин: Мы присоединяемся ко всем пожеланиям, естественно. Будем следить за ситуацией, будем надеяться, что все-таки удастся как-то разрешить эту ситуацию. Потому что когда люди голодают, это мера крайняя. И не хотелось бы… Марина Калинина: И призываем профсоюзы быть активнее. И людей как-то более активно за свои права бороться. У нас в гостях был Александр Сергеев, председатель Независимого профсоюза горняков России, первый вице-президент Союза профсоюзов России. Спасибо еще раз. Александр Сергеев: Спасибо.