Константин Чуриков: Рубрика «Личное мнение», сегодня и сейчас у нас в студии Олег Столяров, заместитель генерального директора Международного центра развития регионов. Говорить будем о нашей экономике. Олег Иванович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Слушайте, Олег Иванович, здравствуйте. Олег Столяров: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Я вот в связи с последней новостью про ель из Кемеровской области, из Кемерово подумала, что бюджет есть понятие растяжимое. Олег Столяров: Нет-нет-нет, тут вспоминается старая хорошая пословица: «Я слишком беден, чтобы покупать дешевые вещи». Оксана Галькевич: Ага. Константин Чуриков: Верно. Олег Столяров: Значит, дело все в том, что тут была ссылка хорошая эксперта, но он плохо сослался. Он не расшифровал то, что ель – это долгосрочные инвестиции. Он сказал, что, если совместить, сколько он собирается елку использовать, и поделить эту сумму на столько лет, получатся вполне нормальные елки, которые можно выкидывать каждый год. Константин Чуриков: Рубрика «Личное мнение» означает, что вы можете сейчас по любому сценарию с нами беседовать. Мы, конечно, готовы к эфиру, но у вас столько всяких бумаг… Можно показать, сколько с собой разных бумаг, листочков принес наш гость? Олег Столяров: Да ради бога. Оксана Галькевич: Что вы хотите, с чего начать? Олег Столяров: Ну, первое: мы начнем с того, что сейчас идет, так сказать, большая дискуссия об экономическом росте, а по ходу дела, так сказать, все пытаются понять, а у нас система госуправления готова управлять экономическим ростам? И вы знаете, что наш президент сказал, новый подход, инновационный подход к системе госуправления. Заключается он в одной простой вещи, я пока ее на всякий случай со ссылочкой: «Если чиновники не видят, то их надо терзать, трясти и добиваться». Константин Чуриков: Да, это как раз на встрече с «Единой Россией». Олег Столяров: Да, это съезд «Единой России», когда президент долго думал, как все-таки стимулировать систему госуправления к тому, чтобы она все-таки запустила экономический рост в стране, вот предложил тройной подход, триаду, вполне реальная триада. Единственное мое добавление, что понимаете, какая штука? Мы видим только то, что знаем. Вот если Орешкин не знает, то его можно трясти, терзать, но от него ничего не добьешься, это опыт белорусских партизан показывает, они уж были мастера добиваться, но если человек не знает, то не добьешься. Константин Чуриков: Так. Олег Столяров: Поэтому мы и хотим сейчас примерно прикинуть, что же надо знать, чтобы, в общем-то, попробовать запускать экономический рост. Константин Чуриков: Подождите, давайте тогда немножко уже по нашему сценарию пойдем. Олег Столяров: Да, давайте. Константин Чуриков: Смотрите, вот год назад у нас решили повысить, объявили, что повышают пенсионный возраст. Олег Столяров: Да. Константин Чуриков: Тут пришел отклик с рынка труда, что, оказывается, неэффективно он был повышен, то есть дефицит кадров по-прежнему растет, пожилых на работу не берут… Олег Столяров: Да, да. Константин Чуриков: А в чем тогда, извините, «прикол»? Олег Столяров: А проблема в том, что да, мы хотели, так сказать, чем-то компенсировать дефицит кадров, но по ходу дела, все-таки главная была цель вообще-то, что мы преследовали, – это все-таки сократить дефицит Пенсионного фонда, давайте говорить по-русски. Оксана Галькевич: А что там с людьми будет, мы цель не преследовали? Олег Столяров: Абсолютно точно. Потому что если бы вы хотели заниматься людьми, то бы вы составили баланс потребностей в рабочей силе и просчитали, сколько кого не хватает, и организовали переподготовку, чем давно пытается заняться Агентство по развитию человеческого капитала Дальнего Востока, которое сосчитало, что на Дальнем Востоке не хватает 50 тысяч сварщиков, вполне сидит довольное и пытается, так сказать, их подготовить. Потом прикинуло, что чтобы переместить человека на Дальний Восток, нужно 250 тысяч давать предприятию на первый взнос, сейчас уже и 250 тысяч не хватает. Поэтому не было проектного подхода к тому, чтобы возмещать дефицит рабочей силы в том числе за счет пенсионеров. Да, мы с вами тогда говорили еще о том, что да, необходимо организовывать курсы переподготовки по востребованным специальностям. То есть эти курсы не должны быть просто, что я хотел и переподготовился, а именно есть потребность у предприятия, человека для него готовят. Константин Чуриков: Давайте методом исключения пойдем. Значит, IT-сфера, пенсионеры в IT-сфере? Олег Столяров: Да ради бога. Константин Чуриков: Да? Олег Столяров: Пенсионеры в IT-сфере могут вполне обслуживать, быть администраторами сетей, это вполне разумная работа. Они не могут быть разработчиками алгоритмов, хотя многие и могут быть, системщиками, системщиков в России мало вообще как таковых. Но, в общем-то, скажем так… Константин Чуриков: Специальности, связанные с физическим трудом, наверное, тоже нет? Олег Столяров: С физическим трудом, пожалуйста. Я не имею в виду тяжелоатлетов, но простой физический труд, простые операции… Мы еще давно говорили, что даже Общество слепых этим делом занималось. Оксана Галькевич: Ну смотрите, страхование, консультирование, что там еще было, медицина? Олег Столяров: Понимаете, какая штука? Тут две вещи очень важны. Для новых профессий, конечно, лучше всего молодежь, она креативнее, она больше любит переквалифицироваться. А для профессий, требующих опыта и требующих дисциплины, да, лучше пенсионеры, потому что, вы знаете, даже нефтяные компании отдавали преимущество отставникам-офицерам, для того чтобы занимать должности среднего уровня менеджмента. В принципе я-то хотел вообще поговорить не только о том, куда девать пенсионеров, но вообще попробовать прикинуть, как же нам запускать все-таки экономический рост вполне понятным языком и вполне, так сказать… Скажем так, один из элементов запуска экономического роста, в каком сходятся и Белоусов, и Орешкин, и вроде бы даже Медведев начал это понимать… Константин Чуриков: Так. Олег Столяров: …что без денег рост не запустишь. Константин Чуриков: Так! Оксана Галькевич: А без каких денег? Олег Столяров: Вот, вот дальше мы поехали. Значит, мы говорим, что да, можно запускать деньги по модели Кейнса, это кредитная модель, это сложная модель, сейчас ее объяснять не буду. Но мы все сошлись на инвестициях, что да, неплохо было бы заняться инвестированием, потому что без инвестиций мы ничего не сделаем. Белоусов говорит, что инвестиционный климат, Орешкин упирается в ставку, но в принципе деньги нужны, все сошлись на этом. Константин Чуриков: Так. Олег Столяров: Но для того чтобы понимать, как запускать деньги в экономику, у нас стоит железобетонный барьер Кудрина, который говорит: как только мы в экономику запускаем деньги, у нас тут же начинается инфляция. И вроде бы этот барьер считается пока непреодолимым, так? Тем не менее, для того чтобы его преодолеть, нам необходимо просто вспомнить свою историю Российской Федерации. Константин Чуриков: В 2000-х гг. инфляция-то была побойчее, повеселее. Олег Столяров: Вот я про это и говорю, что 2 января 1992 года мы отпустили цены, цены «улетели» минимум в 50 раз, соответственно, денежная масса уменьшилась ровно в 50 раз и составляла где-то 0,02–0,04 ВВП, а инфляция в 1992 году была 2500%. Константин Чуриков: Нет, ну совсем экстремальный пример. Олег Столяров: Нет, это хороший пример. Тогда вопрос простой: откуда берется монетарная инфляция тогда? Или это неверное видение Кудрина? Так вот, к сожалению, мы видим, что неустанная борьба Центробанка с монетарной инфляцией сводилась просто к, так сказать, размахиванию чем угодно. Сейчас инфляция остановлена, но это вовсе не заслуга Центробанка, а заслуга падающего спроса. Оксана Галькевич: Покупательной способности? У людей денег не осталось. Олег Столяров: Совершенно верно, спрос сжался, никто ничего не покупает, поэтому инфляция тормозится, больше того, идет даже дефляция. Оксана Галькевич: Ага. Олег Столяров: А в то время, да, произошел «шок без терапии», и больше того, как вы сами понимаете, деньги, если они составляли 2% от ВВП, то они, естественно, должны были крутиться 50 раз в год, чтобы обеспечить обычное производство товара. Соответственно, из экономики вообще исчезли «длинные» деньги, инвестиции – это «длинные» деньги, это деньги более года. Константин Чуриков: Олег Иванович, но смотрите, вы говорите, значит, вот эти вот сторонники Кейнса, кейнсианцы… Олег Столяров: Да-да, есть такие. Константин Чуриков: …которые кредиты предлагают, но кредиты – это в основном для нас, это для… Олег Столяров: Нет, почему? Константин Чуриков: Ну в принципе, по факту у нас закредитованная страна. Оксана Галькевич: Мы так и живем. Константин Чуриков: Мы все кейнсианцы. Олег Столяров: Нет-нет-нет, давайте договоримся так: кредиты есть и для корпораций, и для населения. Константин Чуриков: Ну да. Значит, инвестиции, это инвестиции опять-таки крупного бизнеса во что? – в крупный бизнес. Олег Столяров: Мы говорим про одну простую вещь, что инвестиции – это даже безотносительно, крупный бизнес, люди это, мы говорим просто о том, что инвестиции корпоративные – это просто вложение в акции, давайте инструментами инвестиций возьмем просто вложение в акции, чтобы не углубляться далеко, так? Дальше можно будет говорить все что угодно. И дальше мы видим, что да, существует три вида инвесторов: корпоративные инвесторы, прямые инвесторы и инвесторы спекулятивные, которые могут быть венчурными, инновационными, какими угодно, вот. И поэтому для нас очень было ценно привлекать корпоративных инвесторов. Константин Чуриков: Олег Иванович, но в этой парадигме мне не хватает нас. Олег Столяров: Кого? Константин Чуриков: Россиян. Олег Столяров: Почему? Константин Чуриков: Почему нас нет в центре этой системы? Олег Столяров: Очень даже сильно. Константин Чуриков: Кредиты нам, кредиты им, инвестиции им, а человеку что? Олег Столяров: Очень даже сильно хватает, мы же просто не знаем историю. Мы и говорим о том, что Анатолий Борисович Чубайс, имевший дальше кличку «Анатолий Ваучер», на что он страшно обижался… Константин Чуриков: Там много было кличек. Олег Столяров: Он проводил для этого приватизацию, когда вы могли на свой ваучер и на свои деньги обменять на акции предприятий. Вам прямо напрямую говорили: вот, Константин, берите акции российских предприятий. Оксана Галькевич: Так Константин в то героическое время… Константин Чуриков: С родителями ходил в инвестиционный фонд, «Нефть-Алмаз-Инвест»… Оксана Галькевич: Уже ходил, да? Да? Олег Столяров: Вот, ходил, да-да, вот-вот-вот. Константин Чуриков: Вложились, сгорело. Олег Столяров: Вот-вот. Оксана Галькевич: Сгорело. Олег Столяров: Вот поэтому мы и говорим, что во всем мире занимались не чековые инвестиционные фонды, не ПИФы, не ЧИФы, не кто угодно, а инвестиционные банки. Но у нас во время приватизации и до сих пор не создано ни одного инвестиционного банка. Оксана Галькевич: Почему? Наверное, есть какие-то причины для этого. Олег Столяров: Почему? Потому что изначально мы шли по рецептам МВФ, американским рецептам. А вы имейте в виду, что слушайте американцев, а поступайте ровно так же, как они поступают. У американцев весь фондовый рынок держат инвестиционные банки. Они только недавно, в период кризиса 2008 года, отменили свой закон Гласса – Стиголла и совместили кредитную деятельность банков и инвестиционные банки, когда продали «Merrill Lynch» «Bank of America». Оксана Галькевич: Подождите, Олег Иванович, а вот этот ВЭБ у нас – это разве не инвестиционный банк? Олег Столяров: Вот! Так вот с 1994 года пытается Минэкономики создать банк развития по модели инвестиционного банка. И вместо того чтобы сделать инвестиционный банк из ВЭБа, сделали кредитный банк обычный, коммерческий банк, который немедленно превратился в помойку для плохих долгов. Потому что, как сказал Медведев, специалисты ВЭБа приносили, так сказать, обоснования кредитов без анализа рисков. Почему? Потому что анализ кредитных рисков, анализ инвестиционных рисков – это совершенно разные… Константин Чуриков: Олег Иванович, очень все умно и хитро… Оксана Галькевич: Умно, да. Олег Столяров: Да нет, абсолютно нет. Константин Чуриков: Давайте сейчас немножко заострим. Олег Столяров: Давайте. Константин Чуриков: Тем более все-таки новость этой недели. Вот я, кстати, обратил внимание, мы только в понедельник начали обсуждать с Никитой Кричевским, что это значит, облагают налогами зарплаты малоимущих, МРОТ… Олег Столяров: Да. Константин Чуриков: Значит, соответственно, Орешкин сказал, что надо подумать, Валентина Ивановна Матвиенко сказала, что она вообще «за» целиком и полностью, за то, чтобы освободить малоимущих от налогов. Олег Столяров: Да. Константин Чуриков: Вот мы только «отэфирили», из правительства пришло заявление Медведева, что все-таки надо подумать, торопиться не надо. Премьер сказал буквально следующее, что «основной вопрос заключается в том, каковы будут последствия таких решений, каковы выпадающие доходы и в не меньшей степени, кого надо относить к малоимущим». Он назвал такую историю «тонкой»: «Такая идея действительно прорабатывалась, в принципе она остается, но это те сложности, о которых я сказал. Надо еще подумать». Почему так осторожничают? Ну казалось бы, слушайте, сейчас это 11 с небольшим тысяч рублей, в будущем году будет 12 – почему такая вот история? Олег Столяров: Так вот я почему и говорю, что государство отучилось инвестировать. Если вы ставите задачу каким-то образом стимулировать платежеспособный спрос, вы должны посмотреть, что покупают малоимущие. Ну да ладно, хорошо, вы не хотите вводить прогрессивную шкалу налогообложения, потому что спрос платежеспособный у них находится даже за рубежом, в основном на импорт или за рубежом вообще. Но спрос-то платежеспособный получающих минимальную зарплату пенсионеров находится здесь, в России. Больше того скажу, именно вот эти люди более склонны к сбережениям, потому что они всегда готовятся к черному дню, вот так. И поэтому да, посмотрите, в Сбербанке действительно средний вклад 200 тысяч, пенсионеры составляют основу платежеспособного спроса. Вы думаете, что Собянин от хорошей жизни поднял московский стандарт до 19,5 тысяч в Москве? Конечно, нет. Оксана Галькевич: Да? Олег Столяров: Конечно. Оксана Галькевич: Ну-ка объясните, пожалуйста. Олег Столяров: Москва вообще не думала. Когда Собянину сказали, что в Москве падает платежеспособный спрос, в Москве был поднят пенсионный стандарт до 19,5 тысяч и все. Что тут думать? Магазин давно закрылся. Действительно, прямо пословица в тему. Спроса нет, мы еще размышляем, освобождать не освобождать. А что он нам дает, действительно, этот налог? Посчитать очень несложно, абсолютно. Мы же с вами говорили, как найти эти 26 миллионов, которые гуляют у нас в Пенсионном фонде, так и посчитать, сколько у нас людей получает минимальную зарплату, какой спрос они создают, – да элементарно. Константин Чуриков: Но мы сейчас остановим сто человек на улице, и каждый скажет: «Ну это же там, в Москве, понятно, Собянин, тут бюджет и так далее. А Алтайский край?» Оксана Галькевич: Собянин смог, а Алтайский край не смог и все прочие тоже. Олег Столяров: Вы знаете, какая штука? Вот насчет Алтайского края могу сказать, насчет других регионов. Да, мы давно говорили, что для того чтобы рассуждать об этом, мало ли денег остается в крае, много ли денег остается в крае, мы должны установить минимальные социальные стандарты проживания в этом крае и прикинуть, сколько нам нужно потратить на здравоохранение, на медицину, на социальную защиту. Оксана Галькевич: Олег Иванович, а у нас разве нет этих социальных стандартов? Олег Столяров: Их, к сожалению, нет. Оксана Галькевич: Прожиточный минимум? Олег Столяров: Вот мы… Нет, извините, это минимум выживания, мы можем к нему вернуться, конечно, если хотите. Оксана Галькевич: А-а-а. Константин Чуриков: Нет-нет, не надо. Оксана Галькевич: Социальный минимум и минимум выживания. Олег Столяров: Минимум выживания, да. Поэтому я вообще не вижу вопроса здесь. Значит, давайте кончать спорить, просто введем это и все. Государство много не потеряет, тем более у нас сейчас настолько хороший профицит бюджетный, что он никуда не денется. Константин Чуриков: Давайте Валерия из Ставропольского края пригласим в наш эфир. Валерий, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я все время смотрю вашу передачу, стараюсь смотреть. Вот сейчас меня зацепил вопрос, я хотел бы обратиться к Олегу Столярову с таким как бы пожеланием, как запустить экономику. Константин Чуриков: Так. Зритель: Вот одни говорят, что денег нет, чтобы спрос был у людей, не могут купить товары, отсюда у нас везде забуксовка. Вот мое простое замечание: убрать НДС, который крутится где-то, минуя население, отдать эти 20% в зарплату людям, и появятся деньги, появится спрос, и начнется хоть какое-то движение. Ну что они, все эти ученые, морочат голову людям! Олег Столяров: Замечательное замечание, правильно-правильно. Зритель: Я вот одно не могу понять. Я уже пенсионер, смотрю на вот эти ваши разговоры постоянные, политики, экономисты, ну начните с малого, вот мое мнение. Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Спасибо. Олег Столяров: Замечательное замечание. Больше того, Валерий, вы повторили Медведева. Медведев когда смотрел… Константин Чуриков: Валерий сам не ожидал, что он повторяется. Олег Столяров: Значит, тут дело-то в чем? Медведев запускал НДС, для того чтобы финансировать нацпроекты, и с удивлением обнаружил, что деньги вообще не уходят на нацпроекты, финансирование нацпроектов едва-едва достигает 62%, регионы деньги вообще не берут. Почему? Потому что их запутали в этом деле вообще. Значит, сначала нацпроекты хотели запускать для решения проблем, сейчас их пытаются запустить для экономического роста, но они не приспособлены для экономического роста. И, к сожалению, вот так вот дергая нацпроекты в сторону экономического роста, мы упустим самую главную функцию нацпроектов – это решение конкретных проблем в здравоохранении, в образовании, в жилье и во всех остальных делах. Проекты не были предусмотрены для экономического роста, НДС был введен, для того чтобы финансировать нацпроекты, деньги по нацпроектам не вы-би-ра-ют-ся. Оксана Галькевич: Нацпроекты не имеют смысла, стало быть тогда? Олег Столяров: Вот. Оксана Галькевич: Они не нужны? Олег Столяров: Дело все в том, что, не в силах придумать какую-то логику экономического роста, мы хватаемся сейчас за все, и мы схватились за нацпроекты. И, к сожалению, мы упускаем тогда основную функцию нацпроектов, решение проблем. За двумя зайцами погонишься, ежика поймаешь. Оксана Галькевич: Хоть ежика, а чего. Константин Чуриков: Нет, ну подождите, давайте с другой стороны посмотрим. Выделены деньги немалые на модернизацию здравоохранения, в том числе первичного звена, каждый второй звонок, каждый второй плач и даже первый про это, дороги, образование… Олег Столяров: Да-да. Константин Чуриков: Деньги же выделены. Олег Столяров: Совершенно верно. Константин Чуриков: Я надеюсь, они пойдут куда надо и мы увидим поликлиники, школы. Олег Столяров: И вот они не идут почему-то. А почему? Потому что мы уже имеем опыт хождения по граблям 2008–2012-х гг. нацпроектов, когда так же были деньги выделены на 2008–2012-е гг. по образованию, по здравоохранению. И к чему у нас привело все? Оксана Галькевич: К чему? Олег Столяров: А к тому, что оборудование для стентирования валялось в 59-й с 2012 года по 2015-й и не было установлено, реформа образования, в том числе ЕГЭ, привела к тому, что до сих пор идут споры о качестве образования, образование услуга либо все-таки формирование образа какого-то будущего человека. Дело все в том, что нацпроекты сами, как бы сказать, это просто материальные затраты, там нет, как бы сказать, более-менее ощутимых целей для людей. И вот Путин чего добивается-то? Вот мы прочитаем, что увеличивается посещаемость объектов культуры – а зачем ее увеличивать вообще? Помните, показатель вводили по нацпроектам? Кто будет ходить, сколько ямок останется на дороге при таком улучшении качества дорожного покрытия, понимаете, какая штука? То есть чиновники просто сделали отписочки, и сейчас в процессе… Константин Чуриков: Применили такой количественный подход, да? Олег Столяров: Абсолютно точно, сделана отписка: нацпроект? – все сделано, все, у нас вот рапорт есть, вот он. Оксана Галькевич: Так это же игра в стратегию, слушайте. Олег Столяров: Абсолютно точно. Оксана Галькевич: Я себя представила: сидит перед компьютером… Олег Столяров: И больше того, вы заметьте, сейчас вместо термина стратегического планирования употребляется термин стратегирование, мы тут стратегируем, ребята. Мы говорим: как? Есть вообще-то стратегическое планирование: поставили проблему, поставили цель как инвариант решения проблемы, прикинули сценарий, прикинули ресурсы. А мы, говорят, стратегируем. Константин Чуриков: Так, давайте сейчас послушаем Евгения из Новосибирска, и вы договорите, какие все-таки цели должны быть, может быть, вы свою версию сформулируете. Олег Столяров: Конечно. Оксана Галькевич: И что делать, главное, Олег Иванович. Константин Чуриков: Евгений, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте, Евгений. Зритель: Я вот хочу, слушая вас, хотел бы спросить у Олега Столярова… Олег Столяров: Да? Зритель: Алло? Оксана Галькевич: Да-да, говорите. Константин Чуриков: Да, говорите, слушаем. Зритель: Вот говорят, что неправильно инвестируют, не создают инвестиционные банки, вот это вот вся шумиха с нацпроектами, с бюджетом, который непонятно куда уходит, например, как сказали, на «Дом-2» 1,5 миллиарда нашли, а на здравоохранение мы не можем найти. Сейчас я вот слушал, как Рошаль выступал, всем миром уважаемый человек, и вот он говорил: «Я прошу у Путина 5% ВВП, не в долларах, а в рублях дайте, и поднимется здравоохранение». Путин говорит, что обещал. Но, к сожалению, есть такой министр финансов Силуанов, который абсолютно другого мнения. Но если такие министры у нас, которые думают только о своей зарплате, о каком мы вообще говорим развитии? Олег Столяров: Это правильно. Зритель: И на что надеется с этой командой наш президент? Константин Чуриков: Спасибо за ваш звонок. Олег Столяров: Отвечаю. Вот, кстати, вопрос совершенно правильный, и это я уже хотел вынести в такой эпилог. Константин Чуриков: Так. Олег Столяров: Значит, дело все в том, что у нас действительно подход такой, что государство у нас тратит, а все остальные страны, которые собираются развиваться, они инвестируют в образование и в здравоохранение, ин-вес-ти-ру-ют, подчеркиваю. Константин Чуриков: То есть эти деньги вернутся, это не просто трата. Олег Столяров: Да. Они возвращаются эффектами. Ну простой пример. Вы знаете, что такое советская диспансеризация была, в советском здравоохранении по Семашко, за которую главврачи отвечали? Они раз в 2 года вас осматривали с целью предупреждения возникновения на пролечиваемой территории хронических заболеваний. И если на этой территории возникало хроническое заболевание, которое они пропустили в течение 2 лет, то главврачи несли очень приличную ответственность. И многие страны взяли эту модель диспансеризации. Мы сейчас говорим о катастрофе первичного звена. Недавно я проходил диспансеризацию, вот такая анкета о трех листах. Оксана Галькевич: «Поставьте галочки, болеете ли вы простудными заболеваниями». Олег Столяров: Совершенно точно. Я говорю: «И все?» Поэтому вот все те деньги, которые будут выделены на здравоохранение, уйдут ровно в заполнение вот этих анкет. Константин Чуриков: Ага. Олег Столяров: К сожалению, как у нас было население, которое подвержено хроническим заболеваниям и со смертностью в трудоспособном возрасте очень большой на 100 тысяч населения, так и останется даже в результате нацпроекта «Здравоохранение». Да, Рошаль высокотехнологичный доктор, но даже его центр детской педиатрии не в силах обслужить ту потребность, которая возникла, имеется в России, понимаете, какая штука? Оксана Галькевич: Всю страну, да. Константин Чуриков: Олег Иванович, мы говорим, как не надо, а как надо? Цели? Олег Столяров: Так вот я вам сказал. Когда Владимир Владимирович сказал, что у нас в первичном звене катастрофа после того, как мы учинили рукотворную катастрофу в стационарном звене, у нас же была реформа стационара, вы знаете, у нас там все переломали полностью, но врачи почему-то в «первичку» не побежали, в амбулаториях они не появились. Поэтому я говорю, что начните хотя бы с упорядочивания диспансеризацию, введите медицину Семашко, это же простая вещь. Константин Чуриков: По здравоохранению. По образованию? Олег Столяров: По образованию. Значит, мы давно говорим о том, что да, в наш век, так сказать, надо вернуться все-таки к цитате Ленина, которая звучала так: «Учиться, учиться и еще раз учиться». И вот там ставят запятую между «учиться» и «учиться» – там запятой нет. Задача школы сегодняшней – научить ученика у-чить-ся. Не вбить в его голову знания по ЕГЭ, которые он будет, как робот, впихивать, один, два, три, четыре, пять, подчеркните, какое правильное, а научить ученика учиться. Но, к сожалению, те педагоги, которые прошли двойной отрицательный отбор… Знаете, что такое двойной отрицательный отбор, да? В педвузы идут самые плохие выпускники школы, а в школы идут самые плохие выпускники педвузов. Константин Чуриков: Не обидим учителей, не все, не всегда, бывают исключения. Олег Столяров: Не могут сами научить учиться, вот в чем здесь вопрос. И поэтому да, задача школы – научить человека учиться, чтобы он мог быть сам конкурентоспособным и быть легкообучаемым, чтобы он мог сам всю жизнь обучаться и быть конкурентоспособным на рынке труда. К сожалению, у нас школа этому не учит. Только сейчас в Москве запускается ранняя система профориентации. Оксана Галькевич: Все в Москву… Константин Чуриков: Олег Иванович, вы прямо сейчас проанонсировали две наши вечерние темы сегодня. Олег Столяров: Конечно, конечно. Константин Чуриков: Спасибо вам большое и за комментарий так же. Олег Столяров: Пожалуйста, заходите. Оксана Галькевич: Спасибо большое. Олег Иванович Столяров, заместитель генерального директора Международного центра развития регионов, был у нас в студии. Это было его «Личное мнение».