Петр Кузнецов: Да, мы поговорим о поиске пропавших людей. Дело в том, что есть некоторые последние официальные данные: число пропавших без вести в России за первые полгода 2018-го снизилось почти на 9.5% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года и составило, как вы видите, 17 тысяч человек. Это, еще раз, исключительно данные МВД. Тамара Шорникова: Глава ведомства Владимир Колокольцев отметил, что его министерство в каждом втором российском регионе заключило соглашения о совместной работе с волонтерскими организациями по поиску пропавших людей. В МВД отмечают, что «Лиза Алерт» активно помогает правоохранительным органам в поисках как раз пропавших. Петр Кузнецов: «Лиза Алерт», напомним, является поисково-спасательным отрядом. Он состоит из добровольцев, существует с 2010 года. В прошлом году больше 25 тысяч волонтеров участвовали в поиске людей. Только в начале этого года в организацию было подано свыше 9 тысяч заявок о пропаже, более 7 тысяч были найдены, 2 тысячи человек так и остались ненайденными или были найдены уже погибшими. Тамара Шорникова: Ну и в этом году в ряде регионов страна открыты ресурсные центры по обучению добровольцев поиску пропавших людей. Они действуют в Москве, Хабаровском крае, Тульской, Владимирской, Амурской, Костромской, Ярославской, Кировской и Самарской областях, таковы данные портала «Добровольцы России». Петр Кузнецов: Давайте разбираться в этих цифрах, давайте говорить о том, кто сейчас помогает искать людей, кто туда приходит в эти службы, как усовершенствуется поисковая сеть, с нашим гостем сегодня: у нас в гостях Григорий Сергеев, председатель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Здравствуйте, спасибо, что вы с нами. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Григорий Сергеев: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Давайте сначала обсудим официальные данные, которые мы привели через МВД, – 9.5% снижение… Григорий Сергеев: Даже не знаю, с чего начать, потому что столько цифр и данных, столько всего хочется вам успеть рассказать… Тамара Шорникова: Сначала о том, что якобы снизилось количество пропавших по данным МВД. Петр Кузнецов: По сравнению с 2017-м. Григорий Сергеев: Смотрите, количество людей, которые пропадают без вести, зависит, по моему мнению, от экономической ситуации, от погодных условий и более, наверное, ни от чего. Мы получаем внутри отряда «Лиза Алерт» ежегодно увеличение количества заявок. Это связано не с тем, что больше пропадает, а больше людей о нас знает. Тамара Шорникова: К вам обращаются. Григорий Сергеев: Да. Приведу простой пример – В США, где живет 320 миллионов человек, пропадает ежегодно порядка 1 миллиона взрослых, а здесь мы видим про 18 тысяч за полгода. Вопрос фиксации, что мы фиксируем: так фиксируется каждый звонок, от этого получается отличная статистика, которая позволяет экономить средства на поиски, потому что мы уже знаем, как и кого искать, здесь другая ситуация. Тамара Шорникова: А как у нас это строится? Григорий Сергеев: Я, честно сказать, не могу за МВД сказать, что именно идет в статистику, что это за 18 тысяч человек. Я знаю, что те цифры, которые мы видим, в них нет важнейшей разбивки: люди с потерей памяти, болезнью Альцгеймера, деменцией… Петр Кузнецов: Да-да, на группы, те самые группы риска. Григорий Сергеев: …дети, сколько из них пропали в природной среде, сколько в городе, сколько детей с нарушениями психики, сколько убежали из социальных учреждений и так далее. Это достаточно большая проблема, о которой стоит говорить. Сразу же хотел внести одну коррективу. Была сказана фраза, которая звучала таким образом, что поисковый отряд «Лиза Алерт» помогает МВД. Мы помогаем, конечно же, пропавшим. Петр Кузнецов: Опять-таки это сказал Колокольцев. Григорий Сергеев: Ну просто это такая привычка государства относиться к людям как к неким элементам, которые могут помогать государству. Наоборот, государство создано людьми, для того чтобы помогать нам с вами комфортно жить, ходить по асфальту, получать медицинскую помощь и так далее. Это мы с вами создали государство, для того чтобы оно вот это делало. Важный момент: действительно во многих регионах добровольцы несут основную, скажем так, вахту, это основная реакция на пропавшего человека, потому что ни у одной службы не будет достаточно сил и средств, потому что мы не знаем, когда бабушка уйдет за грибами, сегодня, вчера, позавчера, и в этот момент должны появиться люди в достаточном количестве. Их нет ни в МЧС, их нет в МВД, ни в одном ведомстве, есть просто там живущие люди. И вот то, что вы сказали про ресурсные центры: отдельно поручением президента было предложено региональным властям совместно с Центром поиска пропавших людей – это организация, которую мы сделали специально для этого, потому что «Лиза Алерт» является исключительно волонтерским отрядом, который занимается поисками, а это, соответственно, реализация поручения президента, обучение людей, которые живут по всей России, поиску пропавших. Любой гражданин, живущий в деревне, рядом с которой пропала бабушка, знает, что делать, и в первые минуты может сделать все и вернуть эту бабушку домой. Это будет намного проще, чем через несколько часов приедут службы, начнут развивать какую-то спасательную операцию. Здесь каждая минута очень дорогого стоит, человек дальше уходит, человек охрип, человек перестал двигаться, человек переохладился… Достаточно такой статистики: в первые сутки мы 95% достанем живых из леса, в третьи сутки – меньше половины, просто вот так. Петр Кузнецов: То есть находятся как раз в первые сутки. Григорий Сергеев: Так точно. В этой связи появилось поручение президента об обучении людей поиску пропавших, формировании отдельных ресурсных центров для добровольцев, которые будут этим заниматься. Но вот эта благостная статистика, которую вы показали, не совсем, конечно, является таковой. Самая большая проблема – это проблема финансирования таких центров, чтобы в них появились какие-либо деньги, на которые энтузиасты смогут обучать других энтузиастов, чтобы они могли выполнять программы. Реально существующие центры – это некая мечта будущего, из всех областей я бы выделил Самарскую как некоего передовика, есть еще попытки в Ростове, в Москве, в Московской области, в Кировской, в Костромской, но во всех абсолютно ресурсных центрах есть серьезнейшая проблема финансирования и серьезнейшая проблема в связи с этим выполнения того самого поручения президента. А в остальных областях даже речи нет о том, чтобы это было не некое формальное выполнение на бумаге, а чтобы это был действительно ресурсный центр. Тамара Шорникова: Прежде чем мы продолжим разговор, хочу обратиться к телезрителям: звоните и пишите к нам в прямой эфир. Возможно, вы сталкивались с тем, что пропал ваш родственник или друг – как шли поиски, кого подключали, что удалось найти и каким образом. Или, возможно, вы волонтер, который ищет пропавших людей, тоже позвоните и расскажите, почему вы занимаетесь этой деятельностью. Петр Кузнецов: Иркутская область спрашивает, почему нет в Сибири такой организации. Очень много вопросов о том, кто же все-таки… Общий рисунок мы можем дать, кто в основном пропадает? Где вам приходится искать? В лесах, как правило, потому что это грибники, но это, наверное, дело сезонное все-таки? Кто это? – пенсионеры, дети из неблагополучных семей? Пишут, что есть группы злостных неплательщиков, которые просто пропадают на самом деле, чтобы их не нашли ни органы, ни… Тамара Шорникова: …вы в том числе. Петр Кузнецов: …не знаю, например, бывшая жена, которая пытается взыскать алименты. Григорий Сергеев: Мы ищем исключительно пропавших людей, которым грозит опасность. Естественно, мы не ищем преступников, злостных неплательщиков и так далее. Мы не участвуем в разборках, когда семья, папа с мамой нехорошо делят ребенка и обставляют это, как будто это кража ребенка произошла. Тамара Шорникова: А на самом деле он живет с кем-то из родителей. Григорий Сергеев: Ну конечно. Значит, во-первых, в Иркутской области… Петр Кузнецов: Вам приходится проводить какое-то мини-расследование, перед тем как понять, кого вы ищете? Григорий Сергеев: Конечно, первичная аналитика, но это 15 минут телефонного разговора, он все решает. В Иркутской области мы есть, в прошлом году там был феноменальный поиск, когда на 9-е сутки нашли живого человека в природной среде, бабушку, спасли. Редко когда столько времени… Тамара Шорникова: А за счет чего ей удалось так долго продержаться и дождаться поисковиков? Григорий Сергеев: Здоровье, сила воли, желание жить и куча факторов, которые помогли, конечно, потому что все зависит от условий. Понятно, что при ночных отрицательных температурах выживаемость резко падает. Если сделать разбивку по пропавшим, то, конечно, большая часть людей пропадает в городах, так как большая часть людей живет в городах. Понятно, что городские поиски, с одной стороны, проще, с другой стороны, сложнее, потому что очень большая вариативность. То есть в лесу мы знаем, что человек в этом лесу, а в городе может случиться все что угодно, например, он переехал в другой город, уехал куда-то на транспорте, уже лежит в больнице и мы об этом не знаем, потому что в большинстве городов России не существует никакой базы неизвестных пациентов: человек не может сказать о том, что он есть он, не знаю, вышел, упал и без сознания попал в больницу. Его может искать отдел полиции, родственники, добровольцы, а он может лежать в это время в больнице и никто не знает, что он там, особенно когда это границы каких-то территорий и он попадает в другую территорию, в которой даже не проходит этот поиск. Тамара Шорникова: Давайте подключим телефонные звонки. Петр Кузнецов: Да, единственный вопрос, пока мы про город заговорили, о каких-то временных технологиях. Гаджеты, дроны сейчас появляются, куча датчиков. Прошло 8 лет с 2010 по 2018-й, сейчас с учетом появления вот этих всех вещей, роботизации вообще глобальной вам стало проще? Вы обходитесь, может быть, меньшей кровью, меньше народу вам требуется на поиски людей, или ничего не изменилось? Григорий Сергеев: Сейчас в России запущен большой конкурс, который называется «Одиссея», для того чтобы ученые смогли придумать что-то новое как раз для нас, для поисковиков. Мы ищем, как и искали в каменном веке, единственное у нас не факелы, а светодиодные фонари, но общий смысл ровно такой же. В этом году да, у нас прорыв, у нас несколько человек найдено дронами, действительно мы впервые эффективно применили беспилотную авиацию, но это не идет ни в какое сравнение с сотнями тех, кто был найден при помощи вертолетов. Рост есть, но он медленный. С другой стороны, сравнить цену дрона и цену вертолета невозможно, вертолет стоит более 1 миллиона долларов, а дрон будет стоить принципиально других денег, за одну лопасть вертолета можно создать армию дронов. Но вот чтобы были все технологии, чтобы это было похоже на красивые голливудские фильмы или даже отечественные сериалы, это некое будущее, в основном фантастическое. Простой пример: человек с мобильным телефоном как лежал в природной среде и мы не могли понять, где он, так он и лежит в природной среде и мы не понимаем, где он, хотя технологии по миру существуют. Мобильная сотовая вышка, которую используют спасатели в том же США, не знаю, в Польше, вообще практически везде, а в России нет. Тамара Шорникова: Законодательство запрещает сейчас искать человека по номеру телефона? Потому что если бы это был преступник, скорее всего, его бы нашли. Григорий Сергеев: Да, если бы это был преступник… Петр Кузнецов: Пакет Яровой, закон о защите персональных данных? Это? Григорий Сергеев: Понимаете, нам не хватит времени, для того чтобы я вам подробно объяснил, в чем проблема. Проблема, во-первых, законодательная, во-вторых, проблема в первую очередь энтузиастов, потому что с этим оборудованием могут работать ведомства, у ведомств может быть это оборудование, например, у того же МЧС, но его нет, мы его не видим. Петр Кузнецов: Наталья у нас, Забайкальский край. Наталья, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Слушаем вашу историю. Зритель: У меня муж работал в артели в 2008 году и потерялся, ушел в артель, но я прекрасно знала, что он болеет. У него был паспорт с пропиской, местом жительства, но он вышел на связь только после того, когда отлежал в больнице психиатрической. Хотя я сразу же подала во всесоюзный розыск, 2 месяца мы не знали, где он находится, жив ли он. У меня пять детей, я не знала. Это сейчас я уже, конечно, уже дети большие, но сегодня я смотрю вот эту программу, и я в шоке, потому что у меня во всесоюзном розыске был муж с пропиской на руках, паспортом, и его не могли определить, где он находится, пока он сам домой не позвонил. Петр Кузнецов: И никаких отчетов не было о том, как… Начали же его искать, милиция. Зритель: Никаких, ничего нет, он так в розыске везде и был по России, пока он сам не выписался из больницы и не позвонил от родственников. Петр Кузнецов: Да, Наталья, спасибо большое. А как в таких случаях, когда понятно, что нет надежды? Григорий Сергеев: Нет, это же смешно, потому что это не один раз, не десять, это постоянная проблема. Она легко решится, если государство… Петр Кузнецов: Как дать сигнал волонтерам? Григорий Сергеев: Волонтерам очень просто, есть телефон горячей линии и так далее. Вопрос того, что человек лежит в больнице, а психиатрические больницы – это отдельная история, оттуда совсем не получить информации. Человек лежит в больнице, и об этом не знает… И какой-то отдел полиции ищет этого пропавшего, они друг о друге не знают. Есть все распоряжения между ведомствами, что одни другим должны сообщать, но это не работает. Просто нужна единая база данных по России по пропавшим. Мы говорим про цифровую экономику, вот вы говорите про роботизацию, – да просто базу данных не могут сделать по всей стране, а она нам очень нужна. Петр Кузнецов: Когда о таких страшных делах речь заходит, все время начинают говорить о превентивных мерах: нужно было сделать так-то и так-то и не допустить просто этой ситуации, и искать не нужно было бы. Григорий Сергеев: Совершенно верно. Петр Кузнецов: Вот про поиски пропавших – это тот же самый случай? Григорий Сергеев: Самый дешевый поиск – это профилактика. Петр Кузнецов: Разве можно, учитывая столько пропавших без вести каждый день, больше 300 человек, говорить о превентивных мерах? Разве удастся это предотвратить? Тамара Шорникова: Тем более что теряются они по разным причинам. Григорий Сергеев: Многое удастся. Вот сейчас у нас вся страна начнет замерзать, отрицательные температуры, и дети начнут тонуть, потому что лед, на нем можно бегать, играть, хрустит под ногами, и нет ощущения страха, нет ощущения опасности. Почему? Потому что родители не объяснили, сэкономили себя, школа не объяснила, детский сад не объяснил. Детскую жизнь не вернуть. Но если объяснить это родителю, если объяснить это в школе, если учитель будет тратить на это время, то это сохранит десятки или даже больше, сотни детских жизней за сезон. Тамара Шорникова: О том, кто ищет потерявшихся людей. Кто приходит к вам в качестве волонтера? Петр Кузнецов: И самое главное, какая мотивация у этих людей? Это же куча свободного времени, это, наверное, отгулы на работе. Григорий Сергеев: Я смотрю на вас и вижу, что я вполне мог бы вас увидеть в лесном штабе под дождем. Такие же люди, как вы, абсолютно, такие же люди, как во всей этой студии. Вы выйдете сейчас из студии, пойдете по улице. Они абсолютно разные: есть доктор наук, а есть ПТУшник, есть бизнесмен с отличным положением, а есть человек, который безработный, у него серьезнейшие проблемы с деньгами. Этих людей объединяет только одно: их объединяет то, что они понимают, что они могут что-то изменить, они могут… Тамара Шорникова: Но в какой момент к ним приходит это понимание? Кто-то рассказывает свои истории? – увидел какую-то фотографию… Григорий Сергеев: Это разные истории, но в основном благодаря вашей работе, в основном благодаря тому, что средства массовой информации начали об этом говорить. Люди у нас… Главный наш ресурс – это люди, потому что любой найденный означает, что хватило глаз, хватило ног, хватило времени и людей на выполнение этой задачи. Любой найденный – это заслуга достаточного количества людей на поиске. Люди на поиске появляются в 70% случаев, потому что это либо соцсети, либо средства массовой информации: они что-то прочитали, что-то увидели. Петр Кузнецов: И раз уж об это заговорили, мы с Тамарой сейчас вызываемся, мы хотим помочь, вы уже говорили о том, как обучают людей на местах. Что нужно для этого? Анкету заполнить? Что должен пройти человек, чтобы он уже был годен для поисков? Григорий Сергеев: Смотрите, вы приходите к нам на сайт lizaalert.org, там есть легкая инструкция, что делать, там прямо сразу можно подписаться на SMS-рассылку – начинается поиск, вы приезжаете, просто подходите к координатору поиска и говорите, что вы первый раз, и дальше вас научат. И сейчас, когда мы с вами беседуем, мы в Москве, например, сейчас проводим встречу новичков, общаемся с новичками, дальше делаем регулярные учения, обучение по разным направлениям, это же происходит во многих регионах России, и постоянно человек набирает опыт как и работы непосредственно в поисковых мероприятиях, так и отдельно на каких-то теоретических или практических учениях. Тамара Шорникова: У нас есть видеоматериал как раз об учении тех, кто хочет стать поисковиком. Учебные поиски пропавших провели в Рачейском лесу участники отряда «Лиза Алерт», эта практика для новичков, их учат пользоваться навигационными приборами, осматривать лес, ориентироваться в ночной теме. Обучение прошли 35 новобранцев, а всего отряд насчитывает больше сотни человек. Это наш сюжет из Самары, Любовь Коренева продолжит. СЮЖЕТ Тамара Шорникова: Как выстраивается процесс поиска? К вам обратились, дальше каков алгоритм? Григорий Сергеев: Сначала мы прозвоним заявку, потом мы поговорим с полицией, потом мы поговорим с МЧС, если, например, говорить про природу, как сейчас в сюжете было. После этого мы принимаем решение о необходимости выезда. Если, например, человек ушел в лес за грибами, очевидно, что надо сразу ехать. Мы поехали. До этого мы подготовили карты, это специальная группа в отряде, которая готовит карты; другая группа соберет оборудование на поиск. Дальше, если нам нужны беспилотники, соответственно, мы будем подготавливать беспилотники и связываться с областным зональным центром о необходимости закрытия данного участка неба, чтобы ни в коем случае там никто другой не летал. Если нам нужны какие-то внешние силы, мы будем искать их применение. В отряде есть такие подразделения, как кинологи, например, или даже у нас есть подразделение, которое занимается лошадьми, и если рядом где-то есть конюшня, у нас есть подготовленные всадники. Для чего это нужно? Некоторые территории, которые не покрыты лесом, а, например, поле с высокой травой, просмотреть сверху намного эффективнее, чем идти и смотреть с высоты человеческого роста. В некоторых случаях нам нужно задействовать водолазов. Вся эта система будет разворачиваться на месте, применять ее будет координатор поиска, который отвечает за все поисковое мероприятие, а делать эффективными тех, кто пришел первый раз, будет старший поисковой группы, который прошел тоже много-много обучения у нас внутри и знает, что делать с теми людьми, которые из соседней деревни вышли и говорят: «Я готов, давай, что делать?» Петр Кузнецов: Телезрители интересуются, где вы берете деньги: водолазы, дроны, нужно людей вывозить, транспорт, еда. Григорий Сергеев: Смотрите, сам отряд «Лиза Алерт» не имеет юрлица, не имеет счетов, кошельков и так далее. В отряд «Лиза Алерт» многие могут подарить, не знаю, фонари, рации, навигаторы, непосредственно само изделие, но «Лиза Алерт» невозможно передать деньги, некуда. Но вообще поиски – это дорогая история, это серьезная и дорогая история, достаточно… Тамара Шорникова: А сутки сколько обходятся в среднем? Григорий Сергеев: Мы можем представить себе поиск, на котором несколько человек, который будет условно очень недорогим, а можем представить себе поиск, как сейчас разворачивается в Кировской области, пропавший ребенок, сейчас его ищут сотни людей, там применяется большое количество техники. Вполне возможно, что с завтрашнего дня мы там будем применять вертолеты, стоимость работы которого стоит больше 100 тысяч за час и так далее. Тамара Шорникова: Есть у нас телефонный звонок, давайте примем. Петр Кузнецов: Да, мы так понимаем, еще одна история от Галины из Кировской области. Галина, здравствуйте, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Мы готовы выслушать вас. Зритель: В общем, в апреле месяце, 21 апреля мой брат ушел неизвестно куда. Петр Кузнецов: А какого года? Этого? Зритель: 2010 года. Петр Кузнецов: Более чем 8 лет назад. Зритель: Мы обратились в милицию, тогда еще милиция была. Нам выдали справку, якобы он покупал билет с Кирова на Москву. До Москвы мы тоже дозвонились, в Москве нам сказали, что он покупал билет на Адлер, и вот там, в Адлере, уже следы потерялись. Петр Кузнецов: И все? Зритель: И все. И с тех пор мы ходили в милицию нашу: «Новости будут – позвоним». Так столько лет уже, 9 лет прошло, так мы ничего и не добились. Тамара Шорникова: А какие причины, конфликтные ситуации были, предшествующие его уходу? Зритель: Ничего не было, ничего не предвещало. Не знаю. Накануне мы с ним созванивались, у меня как раз юбилей должен был быть, он говорит: «Я, может быть, приеду». У меня 24-го юбилей, а он ушел 21-го. Петр Кузнецов: Спасибо, Галина, Кировская область. Почти 9 лет прошло – есть какие-то шансы? Григорий Сергеев: Шансы есть всегда. Самый эффективный поиск – это, конечно, поиск по горячим следам, потому что любой из нас не вспомнит, что произошло рядом с его подъездом 5 дней назад, когда он видел, а кого он видел сегодня, возможно, вспомнит. Горячие следы – это самое важное. Но шансы есть всегда. Распространение информации непосредственно в том районе, где пропал человек, дает какие-то шансы. Поисковый отряд «Лиза Алерт» в данных случаях, конечно же, не может тратить свои силы на тех пропавших, которые пропали длительное время назад, потому что эффективность не очень высокая. Но родственники, которые не теряют надежды, вполне могут это делать. Есть такой термин, не знаю, насколько он применим в этом случае, он называется «утрата родственных связей», когда просто люди уезжают в другие города с другими целями, таких людей тоже достаточно много. Петр Кузнецов: И пытаются начать новую жизнь, может быть, даже меняют данные, а это совсем усложняет. Григорий Сергеев: Да. Я ни в коем случае не говорю, что мы сейчас услышали про такую историю, но вот истории похожие бывают, которые заканчиваются тем, что мы можем обнаружить человека, который по каким-то причинам… Петр Кузнецов: Мне кажется, в таких случаях даже хочется верить уже в такую историю, пусть где-то в другом городе, пусть совсем другим стал, главное, что жив. Астраханская область пишет: «В стране много силовиков: военные, росгвардейцы, полиция, МЧС. С огромными зарплатами, льготами, привилегиями. Пусть отрабатывают свои зарплаты, занимаются хотя бы поисками пропавших». Есть такое мнение, я думаю, неоднократно вы его слышали, что вы делаете очень крутое дело, очень нужное, но это выгодно государству, государство ничего не делает, а все делаете по крайней мере в этой отрасли, в этой сфере, в этом направлении вы за них. Григорий Сергеев: В стране мало силовиков, которые занимаются поиском пропавших. Не хватит оперативных сотрудников, не хватает… Да ничего не хватает, никогда не хватает людей, которые занимаются непосредственно вот такой работой на месте. Не хватает сотрудников МЧС. У них небольшие зарплаты, у них зарплаты, которые надо увеличивать и увеличивать, чтобы они могли гордиться своей работой и чтобы там была высочайшая конкуренция за должность, а не руководители пытались уговаривать подчиненного, чтобы он все-таки остался на этой работе. В некоторых городах, в которых живет по 10 тысяч человек, ночью может быть один патрульно-постовой экипаж, и если там, предположим, происходит какая-то чрезвычайная ситуация с поножовщиной и пропадает какая-то бабушка, ну не до бабушки, потому что вот здесь есть социально опасное явление. И в итоге получается, что пропавший человек – это история, которая очень часто обрабатывается по остаточному принципу. Это не связано с тем, что какие-то плохие люди работают в службах, а связано просто с их дефицитом, с нехваткой, с нехваткой возможностей, с бюрократией страшной и так далее. В итоге мы не делаем их работу, мы как граждане реагируем на ситуацию, мы делаем то, что мы можем делать. Что мы можем применить, для того чтобы найти человека, мы это применяем. Во многих случаях это оказывается очень эффективно. Тамара Шорникова: И вот SMS из Москвы и Московской области, цитата буквально от Григория: «Ребята, спасибо, что вы есть». Григорий Сергеев: Спасибо вам за оценку. Будьте с нами. Петр Кузнецов: Спасибо. В качестве итога, у нас все-таки конец года близится, мы под елкой любим о чем-то просить: вы как председатель поисково-спасательного отряда, первое, что бы вы попросили, что нужно, чего не хватает сегодня? Это не фонарик, естественно, а что нужно улучшать в 2019 году? Чего вам не хватает, что бы вы попросили? Григорий Сергеев: Я бы попросил присоединяться людей к таким движениям, необязательно это поисковый отряд «Лиза Алерт», отряды могут называться как угодно, их больше 100 по стране. Присоединяйтесь и участвуйте. Не хватает людей на каждом поиске. А для государства, для чиновников: ребята, убирайте косность мысли, давайте быть быстрее, давайте думать не про бумагу, а про жизнь. Петр Кузнецов: Спасибо. Это Григорий Сергеев, председатель поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». Спасибо, что пришли. Тамара Шорникова: Спасибо.