Виталий Млечин: Мы продолжаем программу «ОТРажение». Сегодня весь день мы говорим про Ханты-Мансийский автономный округ. Ну, оттуда чаще всего приходят новости, связанные со сферой экономики: Югра – основной нефтегазоносный район России и один из крупнейших нефтедобывающих регионов мира. Он относится к регионам-донорам России и лидирует по ряду основных экономических показателей. Ксения Сакурова: В этом году в Югре ввели в эксплуатацию восемь новых нефтяных месторождений. По итогам 2021 года в регионе прогнозируют добычу более 200 миллионов тонн нефти. Подробности об экономике региона узнаем прямо сейчас из нашего сюжета. СЮЖЕТ Виталий Млечин: Вот сухие цифры, с ними не поспоришь, но они показывают, собственно, насколько этот регион богат нефтью и газом. Какие перспективы? Как развивается нефтегазовая отрасль и как быть с переходом на «зеленую» энергетику, которую так активно обсуждают прямо сейчас? Давайте побеседуем об этом. На прямой связи с нами Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор Финансового университета, кандидат политических наук. Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Константин Симонов: Добрый день. Виталий Млечин: Константин Васильевич, ну понятно, что приятно осознавать, что в России есть такой богатый нефтью и газом регион, который, вот каждая 16-я тонна нефти произведена там, очень много запасов, очень много экспортируется. Скажите, пожалуйста, развитие дальнейшее этого региона экономическое связано по-прежнему с нефтью и газом? Константин Симонов: Вы задали справедливый вопрос. Действительно, сейчас очень активно обсуждается так называемый энергетический переход, климатические темы, и все чаще мы и в России слышим, что углеводороды обречены, уголь обречен, отсюда все время задается вопрос, так что же нам делать, скоро грядет катастрофа. И в этом плане на самом деле мы сильно отличаемся, сильно отличаемся от многих других нефтедобывающих стран, которые планируют... Нет, они тоже, конечно, там говорят про энергопереход, про «зеленую» экономику, энергетику, но они планируют новые инвестиции в новые проекты, понимая прекрасно, что энергопереход не будет быстрым, что он уже дает сбои и что, конечно, в регионах... Вот часто говорят: вот в Европе падает потребление нефти. Ну да, падает потребление нефти, но при этом растет в других частях мира. И я абсолютно убежден, что в 2022 году несмотря на все «омикроны» мы вернемся к потреблению нефти на уровне 2019-го доковидного года и преодолеем планку в 100 миллионов баррелей в сутки, которая считалась пиковой. Я думаю, что будет больше. И можно проговорить посыпать голову пеплом и говорить, что катастрофа, катастрофа, скоро без копейки денег останемся. Это продолжают делать. Вот на этой неделе, скажем, Анатолий Борисович Чубайс выступал на крупной конференции, очень много было цитат, он тоже говорит: все, мы останемся без доходов и все, нам катастрофа. При этом я прекрасно помню, как 5 лет назад Анатолий Борисович Чубайс обещал построить «Газпром XXI века», продавать углепластик, нанотехнологии. Недавно, вы знаете, еле-еле компания «Роснано» расплатилась с облигациями. Я это к чему говорю? Потому что можно и в Ханты-Мансийске сказать: ой, да зачем мне, давайте, значит, все это уходит в прошлое, скоро наша нефть никому будет не нужна, бросим эту нефть, вот там сколько есть докачаем, давайте чем-то другим займемся. А чем другим, ха-ха, чем другим мы займемся? То же самое вот сейчас в Кемерово обсуждают: давайте уголь не будем добывать. А что будем делать в Ханты-Мансийске, что, что там? Виталий Млечин: Вот, а в Ханты-Мансийском... ? Константин Симонов: Iphone собирать, что, компьютеры? Построим завод по производству электромобилей, или, может быть, солнечные батареи будут в Сургуте делать, а в Ноябрьске ветряные станции? Или нанотрубки, может быть, которые были обещаны, компанию банкротим... ? Виталий Млечин: Константин Васильевич, ваш сарказм понятен. Но скажите, пожалуйста, все-таки экономика региона на 100%, на 99% состоит из нефти и газа, или есть еще что-то? Константин Симонов: Ну, хорошо, что на самом деле понятен сарказм, потому что многим он не понятен, многие продолжают, еще раз повторяю, говорить: все, откажемся от нефти, будем строить диверсифицированную экономику. Я, кстати, просто еще скажу одну мысль. Я не против диверсифицирования экономики в масштабе страны. Соединенные Штаты добывают больше нефти, чем Россия, больше газа, чем Россия, больше угля добывают, чем Россия, и это не мешает им, конечно, и другие отрасли развивать. Так зачем убивать нефтянку, чтобы развивать другое? Но при этом там тоже, в Соединенных Штатах, есть региональная специализация. Да, там есть штат Техас, который все равно, гордость его – это нефтяная индустрия. То же самое у нас есть Ханты-Мансийский регион, где добывается... Это не единственный нефтедобывающий регион, но там более 40% нашей нефти национальной добывается. Да, там есть, конечно, и другие отрасли, но вы же тоже понимаете, что можно там... Вот я недавно слышал такие советы, которые давали Ханты-Мансийску, по Кемерово, потому что тоже же обсуждают от угля, – давайте там малый и средний бизнес развивать. Давайте развивать малый и средний бизнес, только, понимаете, можно то же самое сказать: давайте в Ханты-Мансийске развивать малый и средний бизнес. Он там, кстати, и развивается. Но почему он развивается-то? – потому что деньги есть у людей. Вот у вас там был сюжет, вы рассказывали про социальные выплаты и прочее. Потому что если у людей нет денег, какой будет у вас средний бизнес? Вы что будете продавать? Чтобы развивался какой-то другой бизнес, на эти услуги должен быть спрос. В нищем регионе никакой средний бизнес и малый развиваться не будет. А откуда деньги-то люди берут? Поэтому да, конечно, там развиваются и другие отрасли, но в основном, конечно, эти отрасли скорее обслуживают людей, которые заняты в нефтегазовом комплексе. Ну это специализация региона, я в этом вообще не вижу никакой абсолютно драмы. Я уверен, что на ближайшие 10 лет нефть ждет достаточно неплохое будущее, и Ханты-Мансийский регион ждет неплохое настоящее и будущее. И те отрасли, которые там есть, они помогают, помогают нефтянке, ну потому что нефтянка дает основные деньги, а дальше там помогают эти деньги тратить и т. д. Ксения Сакурова: Да, понятно... Константин Симонов: Уберите нефть, и у вас все остальное там накроется. Ксения Сакурова: Понятно, сейчас так. Вот наши зрители интересуются, на сколько хватит нефти, это первый вопрос, и что будет с этими городами, когда она закончится. Константин Васильевич, вот запасы на сколько лет у нас там? Константин Симонов: Значит, хороший, хороший вопрос. Очень часто, очень часто люди попадутся на вот такую удочку. На какую удочку? Они слышат цифры, они часто повторяются, 25–30 лет нефтяные запасы России, недавно даже такие дебаты были, что опять, в очередной раз вице-премьер Новак назвал цифру в 30 лет запасов. На самом деле я эту цифру слышал еще и 15 лет назад, и такая же паника была у людей, когда профессионалы отрасли эти цифры называют. Здесь надо просто комментарий очень важный дать, который зачастую не дается, отсюда возникает эта паника. Что такое запасы на 30 лет? Это означает, что сейчас доказанные запасы, доказанные запасы в России составляют примерно 30 лет. Что это означает? Это запасы, которые уже подтверждены, поставлены на баланс. Но вот классический опять же сюжет есть с Соединенными Штатами, где сланцевая революция привела к тому, что запасы нефти за несколько лет выросли просто колоссально, в разы. А почему? Потому что появились новые технологии, которые позволили эту нефть извлекать. Поэтому вы не думайте, что у нас вся нефть открыта уже в регионе, в том числе и в России, поэтому 30 лет – это текущие запасы. Если вы будете заниматься геологоразведкой, то у вас эти запасы будут постоянно прирастать. Поэтому, когда вы слышите цифру «нефть, запасы, 30 лет», это не означает, что через 30 лет вы проснетесь, а в стране ни капли нефти нет. Нет, конечно, каждый год идет приращение запасов, зачастую даже у нас объем запасов больше, чем добывают. Вот, кстати, вы упомянули про Приразломное месторождение, я думаю, что многие даже слышали, что платформа стоит, но многие не знают, что это часть Ханты-Мансийского округа, что довольно любопытно. Я это к чему говорю? – что у нас на арктическом шельфе вообще неизвестно что есть, потому что он практически не изучен, это не только Ханты-Мансийска касается, но в том числе и шельфа Ханты-Мансийского округа, геологическая изученность его просто единицы процентов, она менее 10%, я имею в виду всей арктической зоны. То есть в этом плане, когда мы будем нормально заниматься геологоразведкой, это касается не только хантов, но и в Хантах тоже открытия осуществляются, вы не думайте, что там все в советское время открыли и сейчас мы последнюю нефть добываем. Да, вот вы сказали, Самотлор крупнейшее месторождение, да, там продолжается добыча, получило месторождение льготы на поддержание добычи; да, там много старых месторождений, технологии продляют жизнь и им, но при этом совершаются и новые открытия, и в перспективе они будут совершаться, особенно в Арктике, в шельфовой зоне. В этом плане, еще раз повторю, когда вы слышите цифру, что у нас запасов на 30 лет, это не означает, что мы нового ничего не откроем и через 30 лет вообще без капли нефти останемся. Ксения Сакурова: Ну что ж, будем надеяться, что все-таки найдутся еще новые месторождения, что у региона будет возможность и дальше развиваться, может быть, еще какие-то другие сферы экономики тоже поднимать. Спасибо большое. Виталий Млечин: Спасибо. Ксения Сакурова: Константин Симонов, директор Фонда национальной энергетической безопасности, первый проректор Финансового университета, кандидат политических наук, был с нами на связи. Виталий Млечин: А сейчас Самара с нами на связи. Галина, здравствуйте, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я проработала в Новом Уренгое почти 22 года в «Газпроме». У нас природа, конечно, победнее, чем в Ханты-Мансийском автономном округе, но, вы знаете, кроме теплоты я ничего вот сейчас даже у меня в душе-то и нет и не вспоминаю. Я хочу сказать особенно молодым людям: если вы хотите уважать себя, ценить свою родину, любить свою родину, как мы в молодости все время думали, что бы сделать для своей родины, для российских людей, патриоты такие были своей страны, – езжайте на Север. Север вас примет с любовью. Морозы – это вообще не страшно. Я сейчас живу в Самаре, и -20 градусов – это намного холоднее, чем 40 и 45, например, в Новом Уренгое. Там люди очень самодостаточные, профессионалы. Вот у нас на заводе, газоконденсатный завод у нас был по добыче газоконденсата, все слесаря имели высшее или самое малое среднее специальное образование... Ксения Сакурова: Ох, жалко, жалко, связь прервалась. Виталий Млечин: Как жаль, что не смогли дослушать. Ксения Сакурова: Галина, очень интересно. Виталий Млечин: Да, но спасибо большое, что позвонили. Конечно, эмоции эти искренние очень радуют. Ксения Сакурова: В подтверждение буквально несколько SMS-сообщений. Виталий Млечин: Давай. Ксения Сакурова: Томская область: «Югра – это территория любви», – вот в Томской области знают что-то об этом. Виталий Млечин: Хм, ха-ха. Ксения Сакурова: Волгоградская область: «Жили с мужем 5 лет в Нижневартовске, скучаем до сих пор. «Кто хоть раз полюбит Север, не разлюбит никогда»». Свердловская область: «Тайга и тундра – любовь моя, вот она, Россия!» – очень много, правда, теплых сообщений от людей, которые либо жили когда-то, либо приезжали. Виталий Млечин: Вы продолжайте писать, мы постараемся максимально зачитать сегодня в течение эфира. Ксения Сакурова: И вот еще из Уфы: «Жила 25 лет в Когалыме, скучаю очень по городу и по природе Севера». Виталий Млечин: Давайте побеседуем сейчас с генеральным директором Газового союза Виталием Петрищевым. Виталий Николаевич, здравствуйте. Виталий Петрищев: Здравствуйте, коллеги, здравствуйте, Виталий, Ксения. Виталий Млечин: Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Виталий Млечин: Виталий Николаевич, беседовали сейчас про нефть, а теперь давайте про газ. Вообще что, насколько газовая отрасль важна для Ханты-Мансийского округа и как она сочетается с нефтью? Потому что многие считают, что вот богатство России – это нефть, соответственно, и доход основной от нефти, но это же не совсем так, газ тоже вносит свой вклад большой. Виталий Петрищев: Да, спасибо за вопрос. Нефть, конечно, это главное, но нефтяной газ, который добывается вместе с нефтью, имеет тоже очень важное значение для региона и для... Порядка 33 миллиардов кубических метров газа добывается попутного в Югре, из них 95%, а это 32 миллиарда почти, отправляются на переработку, на газоперерабатывающие заводы, на генерацию электрической энергии, так сказать, эффективно используются нефтегазовыми компаниями, о чем нам еще в 2008 году сказал президент, достичь этого уровня, о чем говорит губернатор Наталья Владимировна. И даже больше, она сейчас ставит задачу использовать попутный нефтяной газ на уровне 98%. Это все достижимо, это достигается как программами нефтяных компаний, так и мерами поддержки, которые оказывает регион: это и льгота по налогу на имущество, и различные компенсации на модернизацию оборудования. Поэтому попутный нефтяной газ для России и для региона – это очень важная составляющая. Виталий Млечин: А этот газ отправляется на экспорт куда-то или остается в регионе? Виталий Петрищев: Этот газ предварительно перерабатывают на газоперерабатывающих заводах, которых порядка девяти штук. Из него получают ценное сырье, которое является продуктом переработки для нефтегазохимии. То есть компания «СИБУР», которую вы знаете, которая производит полипропилен, полиэтилен, она как раз и использует продукты переработки попутного нефтяного газа, такие как ШФЛУ, сухой бензин, сжиженный углеводородный газ. Также еще и продуктом переработки попутного нефтяного газа является сухой отбензиненный газ, который используется в том числе коммунальными предприятиями или жителями для пищеприготовления. Виталий Млечин: Ага, то есть одни сплошные плюсы. Вот наши зрители интересуются, в каком проценте прибыль от продажи ресурсов идет на развитие самого Ханты-Мансийского региона, то есть какая структура потом трат этих самых доходов, полученных от продажи газа, нефти и всего остального. Виталий Петрищев: Так как это компании вертикально интегрированные нефтяные, то структура затрат распределяется в общем по этим компаниям, которые добывают сырье и на Ямале, и в Ставропольском крае, поэтому здесь так сложно сказать за них, какая структура. Но в любом случае процесс развития постоянно идет, это, как уже сказали до этого, поиск новых месторождений, прокладка трубопроводов. На сегодняшний день очень интересная такая кластерная цепочка появляется на территории Югры, когда из добываемого попутного нефтяного газа происходит его передел в полиэтилен, и потом из него на территории Югры в скором времени будут производить трубы, многослойные композитные армированные трубы, которые позволят заменить металлические трубы, тем самым снизить количество аварий и, самое главное, использовать тот продукт, который мы добываем, опять же у нас в сетях. Ксения Сакурова: А вот этот самый газ, он до населения как-то доходит? Насколько газифицирован регион? Виталий Петрищев: Газифицирован регион очень хорошо, порядка... процентов населенных пунктов. Остались какие-то труднодоступные населенные пункты, которые тоже в планах, конечно, загазифицировать. А так города, такие как Ханты-Мансийск, частично Нефтеюганск, Сургут, они так или иначе используют тот газ, который производят эти заводы, то есть по максимуму, конечно, пытаемся использовать его в регионе. Ксения Сакурова: И это свой газ, сами добываем, сами у себя используем? Виталий Петрищев: Сами добываем, используем, все остается здесь, продукт с добавленной стоимостью пытаемся улучшить. В общем-то, перспектива у Югры очень хорошая. Но хочется отдельно сказать спасибо, конечно, губернатору за поддержку этой отрасли, кроме того, вице-премьеру Юрию Ивановичу Борисову за то, что поддержал инициативу Югры и Газового союза относительно дополнительного толчка, можно сказать, для машиностроительной отрасли. А именно мы хотим внедрить мобильные газоподготовительные установки, которые позволят как раз обеспечить 98%, а может быть, и 100% полезного использования, эффективного использования нефтяного газа, как мы говорим. Ксения Сакурова: Виталий Николаевич, а есть ли возможность по расширению добычи газа, или вот нынешние ресурсы, они, в общем, это то, что вы имеете и больше уже, к сожалению, добывать невозможно? Виталий Петрищев: Добывать возможно, когда будут прирастать югорские земли новыми месторождениями, во-первых. Во-вторых, есть еще и трудноизвлекаемые запасы нефти, так называемая баженовская свита, которая очень богата как раз попутным нефтяным газом, и это позволит кратно, я надеюсь, увеличить производство попутного нефтяного газа в Югре и тем самым обеспечить нефтегазохимическую отрасль Российской Федерации, где по стратегии до 2030 года необходимо дополнительно 10 миллионов тонн как раз жидких углеводородов, получаемых из попутного нефтяного газа, увеличить наши заводы, для того чтобы максимально производить продукт с добавленной стоимостью, который уже можно в том числе отправлять на экспорт, ну и, конечно же, использовать у нас в Российской Федерации. Виталий Млечин: Виталий Николаевич, какие планы с оглядкой все-таки на вот этот «зеленый» переход? Как-то учитывается это в вашей стратегии развития, или вы предполагаете, что по крайней мере в ближайшем каком-то обозримом будущем все останется как есть? Виталий Петрищев: Конечно же, мы смотрим в эту сторону. Очень интересные предложения делают компании, перерабатывающие попутный нефтяной газ. Одним из продуктов получает сухой отбензиненный газ, который по своим свойствам максимально приближен к природному газу, то есть с высоким содержанием метана. И тем самым его можно направить на производство водорода, о чем сейчас так активно все говорят. И как раз мы используем, можем предоставить такой дешевый ресурс для его производства, мы можем... полигон для испытания как технологий по производству водорода, хранения и транспортировки, что самое главное на сегодняшний день. То есть такие планы у нас очень серьезные в этом направлении. Начинаем и работаем с Томским политехническим университетом, с консорциумом водородным, активно привлекаем сейчас партнеров. Я думаю, что это будет дополнительным источником дохода как для предприятий, занимающихся переработкой, так и для региона. Ну и, кроме того, это, конечно же, улавливание углекислого газа, который так или иначе образовывается при его переработке, и таким образом снижение углеродного следа, что тоже в рамках Парижского соглашения работает. Ксения Сакурова: Наш зритель из Москвы интересуется, как с экологией на добывающих площадках. Насколько это вообще экологичное сейчас производство? Виталий Петрищев: На сегодняшний день, опять же с учетом тех мероприятий, которые нефтяные компании произвели, где попутный нефтяной газ не сжигается, где постоянно идет обновление трубопроводов и другого оборудования, количество аварий, конечно же, кратно снизилось. Вот когда ты едешь по месторождению, то там периодически встретятся и птицы, и животные, поэтому все это говорит о том, что идет все в сторону улучшения экологической обстановки, конечно, по сравнению с тем, как было раньше. Ксения Сакурова: Давайте послушаем нашего зрителя. Из Костромы Валентин с нами на связи. Валентин, здравствуйте. Виталий Млечин: Здравствуйте, Валентин. Зритель: Здравствуйте. Виталий Млечин: Вы в эфире. Ксения Сакурова: Слушаем вас. Зритель: Алло, ага. Ну, я, пользуясь слушаем, хочу сказать, что я прожил в Ханты-Мансийском округе 5 с лишним лет, это город Когалым, даже довелось его строить в некоторой степени, вокзал, в частности, строил, принимал участие по крайней мере в его строительстве. Ну а остальное время проработал в «Когалымском управлении технологического транспорта» водителем. Ну, что могу сказать? Впечатления только хорошие, как говорится. И пожелать молодежи той не бояться ехать на Север, зарабатывать, в конце концов, и принимать участие в развитии Севера. Виталий Млечин: Понятно, спасибо вам большое. Ксения Сакурова: Да, спасибо большое. Виталий Млечин: А вот нам пишут из Сургута: «Дачные кооперативы не газифицированы, платим 30 рублей за литр газа», – Виталий Николаевич, все-таки не все газифицировано, к сожалению. Виталий Петрищев: Конечно же, все нельзя одномоментно газифицировать. Вы знаете, как растут сейчас дачные поселки, учитывая тем более наш пандемийный период, когда... Виталий Млечин: Ну вы постарайтесь все-таки, пожалуйста, наши зрители просят. Виталий Петрищев: Обязательно. Пусть обращаются, будем думать, как им помочь. Может быть, пока это будет автономная газификация, что тоже возможно, тем более в Сургуте. Виталий Млечин: Спасибо. Ксения Сакурова: Спасибо огромное. Виталий Млечин: Спасибо вам большое. Виталий Петрищев, генеральный директор Газового союза, был с нами на прямой связи. Ксения Сакурова: Несколько сообщений еще. Виталий Млечин: Давай, только очень быстро. Ксения Сакурова: Курская область: «Поздравляю Ханты! Я там родилась и выросла, работала, но уехала. Люблю свою родину», – Курск, Щигры, Тимошенко (это, видимо, фамилия). Удмуртия: «Мой брат там проработал начальником, до сих пор любит и вернулся обратно в Сургут». Мы продолжим. Виталий Млечин: Сейчас нам пора прерваться, потом будем говорить про туризм сразу после новостей. Никуда не уходите, пожалуйста.