Антон Алфимов: Прямо сейчас, как и обещали, поговорим об "антитеррористическом пакете" Яровой и Озерова. Вчера Совет Федерации на своем заседании одобрил пакет резонансных антитеррористических законов, несмотря на протесты, на сомнения правозащитников и даже операторов мобильной связи. Ольга Арсланова: Да, расскажем поподробнее. Действительно, сейчас Совет Федерации вынес свои замечания к законопроекту, отправил пакет на подпись к президенту. Но были обращения сотовых операторов, бизнес-омбудсменов с просьбой этот закон не принимать. Об этом же просили очень многие правозащитники. Изначально предполагалось обязать операторов связи хранить записи, разговоры, переписку и отправленные пользователями файлы в течение 3 лет. Это до доработок предлагалось. Потом в итоге речь шла о сроке в полгода. Но сотовые операторы уверены, что для этого придется зарезервировать серьезные финансовые средства, которые, разумеется, впоследствии придется брать с нас, абонентов. Антон Алфимов: Хотим обсудить этот финальный аккорд Государственной Думы. Напомню, этот пакет, по-моему, в последний день работы сессии был принят. Ольга Арсланова: Крайне поспешно. И очень интересно рассматривался в третьем чтении. Там поправки вносились до последнего. И получили на руки депутаты подготовленный к третьему чтению документ за 7 минут до начала заседания. Антон Алфимов: До фуршета? Ольга Арсланова: До обсуждения. Антон Алфимов: Как вам этот законопроект? Пишите, звоните. Телефон прямого эфира на ваших экранах. Там же короткий номер для СМС-сообщений. Ольга Арсланова: Вопрос очень простой: "Нужно ли принимать вот такие антитеррористические поправки?". Будем выяснять, какая от них польза, какой вред. Антон Алфимов: Да, я представляю наших гостей. В студии сегодня Игорь Каляпин, член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, председатель Межрегиональной общественной организации "Комитет по предотвращению пыток". Здравствуйте. И также Сергей Потресов, эксперт в области мобильной связи. Добрый вечер. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Игорь, давайте начнем с вас. Ваши впечатления от документа в том виде, в котором он был принят уже Советом Федерации. Игорь Каляпин: Вы знаете, терроризм – это угроза очень серьезная. И бороться с терроризмом, безусловно, тоже нужно серьезно. Посмотрев на этот… я уж даже не говорю законопроект, который был. Слава богу, из него половину самых одиозных норм вычистили. Но даже в том виде, в котором он существует сейчас, это, знаете, логика такая. В огороде бузина, в Киеве – дядька. Я совершенно не понимаю, вообще не понимаю, каким образом некоторые нормы этого закона, теперь уже почти закона, вообще какое отношение они имеют к борьбе с терроризмом. Я, например, не понимаю, каким образом увеличение срока уведомления о производимом обыске до 3 суток может способствовать борьбе с терроризмом. Сейчас у нас по закону если обыск проводится без санкции суда, в таком чрезвычайном режиме, иногда это нужно в какой-то чрезвычайной ситуации, то лицо, производящее обыск, следователь должен уведомить об этом прокурора в срок не более суток. XXI век. Суток всем хватает. Вообще-то для этого достаточно полчаса на самом деле. Но сутки в законе. Видимо, госпожа Яровая вместе с соавтором захотела очень понравиться силовикам, которые занимаются борьбой с террором  Вот этим законопроектом предполагается увеличить срок до 3 суток. Объясните мне, это как поможет борьбе с терроризмом? Я недоумеваю. Мне никто этого объяснить не может. Даже версий никаких нет. Очевидно, что никак. Просто, видимо, госпожа Яровая вместе с соавтором захотела как-то очень понравиться силовикам, которые занимаются борьбой с террором. Я других объяснений не вижу. Ну и там много еще таких. Я могу еще несколько таких примеров привести. Я совершенно не понимаю, каким образом можно предусматривать наказания за недонесение, несообщение о подготавливаемом преступлении, если у нас обязанности у граждан нет об этом сообщать. У нас гражданин доносить на соседа, или сообщать о том, что ему стало что-то известно, не обязан. Но вдруг появляется норма, которая за это предусматривает ответственность. Как такое может быть? Мы даже не сказали, что это плохо, но уже приняли закон, по которому за это можно сесть в тюрьму. Ольга Арсланова: Причем, я правильно понимаю, что речь идет о недонесении не только на соседа или какого-то человека, который тут где-то что-то сказал, но и, например, на вашего виртуального друга в социальной сети. Игорь Каляпин: Безусловно. Речь идет о любом гражданине. Ольга Арсланова: Кто-то написал что-то критическое по отношению… Игорь Каляпин: Если выражаться точным юридическим языком, который граждане по понятным причинам не очень любят, то это называется правовая неопределенность. Потому что там речь идет о достоверном знании о том, что готовится какое-то преступление. Ольга Арсланова: Как его наказать? Игорь Каляпин: Объясните мне, гражданину, что значит "я достоверно знал о том, что какой-то другой гражданин подготавливает преступление". Как это будет доказываться? Самое главное, что, наверное, кого-то привлекут, и всем станет понятно, как это доказывается. Мне как гражданину заранее хочется знать, что теперь стало криминальным. То есть какое деяние криминализировали. А я этого понять не могу. Причем, я вроде немножко в этом разбираюсь. А обычным людям как быть? Антон Алфимов: Сейчас, подождите, вступит в силу – я думаю, что мы все очень быстро увидим, как это… Игорь Каляпин: Да, посадят первые 50 человек – и мы поймем. Там еще есть норма, которая тоже вызывает массу нареканий. Я не религиозный человек, но с этим вполне согласен. Там говорится о том, что теперь миссионерской деятельностью можно заниматься только в специально отведенном помещении. В церкви, в мечети. И мне непонятно, моим коллегам, которые работают в президентском совете, непонятно, что это такое, то есть ведущим юристам страны. А как обычным гражданам быть? Вот если мы в автобусе спорим на тему… Я не религиозный человек, но я Евангелие знаю наизусть. Просто так случилось. Наверное, потому что считаю себя просто культурным человеком. И я иногда люблю поспорить на какие-нибудь богословские темы с какими-нибудь своими друзьями. Вот если мы будем спорить в трамвае… Антон Алфимов: Вы чаще будете ходить в церковь, чтобы спорить там на религиозные темы, видимо? Ольга Арсланова: Потому что в автобусе можно и нарваться. Игорь Каляпин: Потому что в автобусе за это могут привлечь за миссионерскую деятельность. Понимаете? Но это бред. А если я в Пасху буду идти и похристосуюсь с кем-нибудь, опять же, просто как человек, принадлежащий русской традиции, это будет означать, что я миссионерскую деятельность осуществляю в ненадлежащем месте? Антон Алфимов: Любопытно. Есть, с чем покопаться. Сергей, два слова, ваши впечатления от этого законопроекта. Сергей Потресов: Вы знаете, скажем так, сначала это был легкий шок, потом такая затяжная растерянность. Я просто не понимал, как можно вообще такое делать. Но это еще на том этапе, когда предлагали 3 года хранить. Антон Алфимов: Мы говорим о хранении личных данных? О переписке, о закачках. Сергей Потресов: Здесь нужно различать. Операторы и сейчас хранят данные, но они хранят не содержимое разговоров, то есть это не запись, а они хранят сами факты соединений: где соединение состоялось, кто вам звонил, когда вам звонил. Больше того – из какого места конкретно с приличной точностью. Ольга Арсланова: А зачем они это хранят? Сергей Потресов: Во-первых, по закону о связи они 6 месяцев они эти данные хранить. Сейчас говорят, что теперь вы будете вместо 6 месяцев хранить 3 года. Но это тоже определенная насмешка, потому что они и сейчас хранят 3 года и дольше, потому что есть налоговый кодекс. Вот эта самая детализация, где перечислены все соединения, все деньги – это часть финансовой документации, которые операторы обязаны хранить. Антон Алфимов: То есть в этом плане ничего такого особенного не произошло. Сотовым операторам для выполнения новой законодательной нормы придется построить больше стоек центров обработки данных, чем есть сейчас по всей России у всех компаний на все нужды Сергей Потресов: То есть здесь просто ничего не произошло. Они и так все это делают. Зачем это было дублировать, я не понимаю. Но это ладно. Самое страшное, конечно – это хранение этих безумных массивов голосовой информации. По-моему, один эксперт… Ребята посчитали, прикинули по объему данных. И они сделали совершенно ошеломляющий всех вывод, что только сотовым операторам придется построить больше стоек центров обработки данных, только для выполнения этой новой законодательной нормы придется построить больше стоек, чем сейчас есть по всей России у всех компаний на все нужды. То есть удвоить. Ради чего? Ольга Арсланова: А затраты подсчитать мы сейчас вообще не можем? Сергей Потресов: Экспертный совет прикинул общие затраты как 2.2 трлн рублей. В качестве примера можно сказать, что если сложить суммарную выручку всех сотовых операторов, то это получается меньше 1 трлн. Ольга Арсланова: А при этом соавтор Яровой Озеров подсчитал, что для нас с вами связь подорожает всего лишь на 11%. Правда, не очень понятно, какими расчетами он пользовался. Сергей Потресов: Это раз. Во-вторых, был ли мальчик, были ли расчеты? Во-первых, господин Озеров очень долго молчал, в то время как это бурно обсуждалось, приводились конкретные цифры. То есть ни Озеров, ни Яровая ничего не комментировали. Антон Алфимов: А вообще экспертное сообщество принимало участие в обсуждении этого закона? Ольга Арсланова: Хороший вопрос. Сергей Потресов: Я очень много на эту тему читал. И ставили в известность, и писали письма. И было очень много конкретных публикаций в прессе. А по поводу того, что сегодня в интервью объявил Озеров с этими 11%, давайте на минуточку предположим, что он посчитал правильно. У меня есть серьезные сомнения в этом. Но допустим. Вспомните, ведь он в том числе вывел этот законопроект в редакции "хранить три года". То есть сейчас сократили до 6 месяцев. Это во сколько? В 6 раз меньше. Правильно? То есть здесь объективно могут быть два сценария. Или никто ничего не считал, а просто взяли с потолка идею: "Хорошо бы так сделать – давайте сделаем". А сколько это будет стоить? Да, как-нибудь справятся. Операторы богатые. Либо так, либо человек совершенно сознательно, прекрасно все понимая, шел на то, чтобы сотовая связь у нас подорожала на 70%. Это если его подсчеты верны. Я думаю, что они сильно занижены, потому что человек сейчас в такой позиции немножко оправдывающейся. Антон Алфимов: Давайте пообщаемся со зрителями. Сергей у нас на связи, город Самара. Здравствуйте. Слушаем вас. Зритель: Добрый день. Ольга Арсланова: У нас звонки и СМС пока что бесплатные. Сергей, здравствуйте. Зритель: Я коротко займу ваше время. Я хочу сказать, что это в принципе в копилку, которую собираются создать на всю страну, и в принципе всех граждан России превратить в подозреваемых людей. Это одно. Другое. Никакой полезности это не принесет. Третье. Что я могу сказать? Вот эта база, которая создается, может попасть в не совсем добросовестные руки. И поэтому что могу сказать? Нет никаких гарантий, что это принесет какую-то огромную или эффективную пользу. Так же как массово собирать отпечатки пальцев со всего населения. Я так полагаю, что этот способ борьбы мог бы принести не такой полезности, если бы не совершенствовалась вообще информационная технология. Наверняка те лица, которые, предположим, попадут в это поле зрения, они будут использовать иные способы, как бы уйти от этого контроля. Поэтому я считаю, что, уходя на новый срок, это просто популистское предложение депутатов. Ольга Арсланова: Спасибо, Сергей. Понятна ваша точка зрения. Спасибо. Давайте сразу же Аркадия из Санкт-Петербурга послушаем. И потом обсудим. Аркадий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ольга Арсланова: А ваше отношение к документу? Зритель: Я предполагаю так, что любой законодательный акт. Вообще главный закон Российской Федерации должен быть такой, что любой законопроект должен содержать в себе финансовую составляющую, и ее должны разрабатывать разработчики законопроекта. В данном случае, поскольку речь идет о государственной системе безопасности, а не о каких-то частных структурах, то, соответственно, это финансирование должно быть не от частных лиц, не от потребителей, не от бизнеса, а от государства. Например, госпожа Яровая должна была с господином Озеровым заложить: "Наш законопроект обойдется бюджету, например, в 2 трлн рублей". И тогда законодатель смотрит и думает. Естественно, экспертного сообщества тоже касается. Например, люди занимаются общественно-полезной деятельностью за иностранный счет. Пускай они занимаются общественно-полезной деятельностью, но за государственный счет. И тогда много нетривиальных законодательных новелл исчезли бы в момент обсуждения. Антон Алфимов: Спасибо, Аркадий. Ольга Арсланова: Игорь, давайте еще немного поговорим об этой норме с операторами и со связью. Поможет ли это в борьбе с терроризмом? Во-вторых, не навредит ли это законопослушным гражданам, помимо денежных трат, каким-то еще другим образом? Игорь Каляпин: Смотрите, как-то это, наверное, поможет. То есть какой-то положительный эффект, отличный от нуля, от этого будет. Только давайте сразу все-таки уточним. То есть просматривать, прослушивать любые сообщения спецслужбы и правоохранительные органы у нас могут и сейчас. Техника для этого вся есть. Антон Алфимов: В рамках возбужденного уголовного дела, правильно? Игорь Каляпин: Они и здесь будут это делать в рамках возбужденного уголовного дела. Вопрос только в чем? Сейчас они это могут смотреть, слушать и так далее в режиме реального времени. А они хотят, как один умный человек сказал, машину времени. Они хотят поиметь возможность все то же самое делать не в режиме реального времени, а вернувшись на 6 месяцев назад и посмотреть, кто кому как звонил. Мало того, посмотреть, кто что при этом говорил, кто что на это отвечал и так далее. И даст это что-то? Да, наверное, можно придумать какие-нибудь сюжеты, когда такая техническая возможность позволит, может быть, чего-то там выявить. Просто, понимаете, у каждого вопроса есть своя цена. Вы вряд ли будете покупать зубную щетку за 10 тысяч долларов. В данном случае нам предлагают некий очень сомнительный позитивный эффект, который, возможно, наступит, а, возможно, и не наступит вообще. Потому что я говорю: это еще не к каждому сюжету можно такую техническую возможность приделать, даже если начать фантазировать. Это еще придумать надо. Но нам предлагают за это сейчас отдать 2 трлн. Так, на всякий случай, чтобы все понимали, у нас государственный бюджет, если не ошибаюсь, то ли 15, то ли 16 трлн. Из них трех не хватает. У нас дефицит. Этот государственный бюджет утвержден с дефицитом. А вот 2 трлн у нас собираются взять с операторов, которые неизбежно это возьмут с нас с вами, с граждан. Это притом, что мы все платим налоги, и, как совершенно правильно у Аркадия прозвучало, то есть мы, граждане, за безопасность уже заплатили, мы честно заплатили налоги. Сейчас, кроме налогов, залезают в карман к нашим операторам этих наших телефонов, которые у нас у всех есть. И таким образом пытаются у нас вытащить эту очень приличную сумму, на которую будет покупаться импортное оборудование, то есть большая куча железа. Эти пресловутые 30000 стоек с памятью. Наверное, поставщики этого импортного оборудования (прежде всего, насколько я понимаю, американского), наверное, будут нам очень благодарны, что мы скинулись и подарили им 2 трлн. Антон Алфимов: Давайте уточним такой момент. Вскрывать эти голосовые записи можно только в рамках возбужденных уголовных дел в области терроризма? Это террористические дела? Игорь Каляпин: Насколько я понимаю, эта информация будет использоваться так же, как сейчас, то есть по решению суда эту информацию можно будет просмотреть в рамках расследования по любому уголовному делу. Ольга Арсланова: Любому уголовному? Игорь Каляпин: Я думаю, что да, потому что если эта информация хранится, то почему бы ее не посмотреть? Поймите правильно. Здесь ничего не меняется. Я не думаю, что опасность для граждан станет больше или меньше. Больше она станет от другого. Больше она станет оттого, что она хранится, она ведь храниться будет не в ФСБ и даже не где-то в подразделениях полиции. Храниться она будет у провайдеров. И отвечать за ее нераспространение и за ее целевое использование будут провайдеры, то есть обычные наши провайдеры, которые в том числе в регионах или еще где-то. И, конечно, никакой гарантии того, что кто-то однажды кому-то за какую-то денежку не передаст какие-то файлы с какими-то телефонными разговорами, никто, конечно, такой гарантии не даст. Точно так же, как сейчас можно за денежку без всякого судебного постановления получить данные о соединениях (билингах какого-нибудь сотового телефона). Я как человек, который занимался всяким частным сыском в рамках своей правозащитной деятельности, я знаю, что это можно. Точно так же, насколько я понимаю, можно будет получить уже и сам разговор. Не просто информацию о разговоре, когда и с кем он состоялся, а в том числе его содержание. Антон Алфимов: Нам нужно прерваться на несколько минут, и затем продолжим. НОВОСТИ Антон Алфимов: Мы продолжаем. Обсуждаем сегодня "антитеррористический пакет" Ирины Яровой. В гостях у нас - Игорь Каляпин, член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, председатель Межрегиональной общественной организации "Комитет по предотвращению пыток", и Сергей Потресов, эксперт в области мобильной связи. Ольга Арсланова: Мы продолжаем принимать сообщения и звонки от наших зрителей. И подавляющее большинство пока из тех, кто отреагировал, выступают против законопроекта. Им не нравится закон за счет средств народа. Это во-первых. Во-вторых, боятся, что много невинных людей окажутся в тюрьме. Антон Алфимов: Давайте поговорим о том, почему этот законопроект был принят, один из самых резонансных, надо сказать, законопроектов нынешней Госдумы, почему он был принят в последний день? Почему с ним так торопились? Всего лишь боялись избежать дискуссии? Почему нельзя было принять раньше? Государственная Дума в последнее время все больше и больше напоминает не законодательный орган, а такой откровенный цирк с конями и с клоунами Игорь Каляпин: Я не знаю ответ на этот вопрос. Я вам могу сказать только свою версию. Понимаете, у нас депутаты Государственной Думы, да и вообще Государственная Дума в целом последнее время все больше и больше напоминает не законодательный орган, а такой откровенный цирк с конями и с клоунами. И некоторые депутаты совершенно откровенно говорят, что ведь решения и законы на самом деле принимаются не здесь и пишутся не здесь. Они пишутся умными людьми в Администрации президента. А нам чего остается? Нам остается каким-то образом эпатировать публику, журналистов, для того чтобы про нас писали, для того чтобы наши фамилии упоминали, чтобы избиратель про нас что-то слышал. Госпожа Яровая в очередной раз решила всех очень сильно удивить очередным своим творчеством. В данном случае приняв такой откровенно скандальный закон. И я думаю, что… Ольга Арсланова: Написанный все-таки законодателями. Игорь Каляпин: А знаете, в чем штука? Я думаю, что законодатели просто… Закон то вроде как… по крайней мере, объявлено, что он направлен на борьбу с терроризмом. Но какой сейчас государственный человек вот так возьмет на себя смелость выступать против законопроекта, направленного на борьбу с терроризмом? Тут можно всех кресел сразу лишиться. Мне хорошо, то есть припрезидентскому, но все-таки общественнику. Меня лишать нечего. А людям есть чего лишаться. Антон Алфимов: Здесь же никто не выступает против самого законопроекта, который направлен на борьбу с терроризмом. Но некоторые нормы вызывают большие вопросы. Игорь Каляпин: Я вам больше скажу. Там практически все нормы вызывают вопросы именно по направлению своему. Потому что я перечислил, могу продолжить. Я не вижу норм, которые были бы направлены на борьбу с терроризмом. Я совершенно не понимаю, каким образом запрет мне с вами сейчас пообсуждать какие-нибудь интересные места в Евангелии может помешать террористам. Я этого совершенно не понимаю. Никак. Антон Алфимов: Давайте еще один момент обсудим. Господин Озеров сказал, что готов пойти на контакт, если вы, представители отрасли, предоставите ему некие доказательства о том, что мобильная связь будет стоить существенно дороже, если то железо, которые законодатели от вас требуют, это все очень дорого, неудобно и толку от этого будет мало. Ольга Арсланова: Главное, что вовремя призвал к диалогу. Антон Алфимов: Да, сначала они приняли, а потом он об этом сказал. Игорь Каляпин: Да. Смотрите, он на самом деле выразился очень грамотно. Он сказал: "Если цены возрастут кратно, то мы готовы рассмотреть". Что такое кратно? Это в 2 и более раз. Антон Алфимов: Это как минимум 2. Игорь Каляпин: Да. Начиная с цифры 2. Антон Алфимов: А вырастут в 1.9, поэтому не считается. Игорь Каляпин: Да. Нам еще нужно понять, что стоимость минуты разговора, СМС, то есть то, что мы платим за связь – это ведь только часть. Операторы очень много денег вкладывают в развитие сети. Строят новые базовые станции, ставят коммутаторы, расширяют покрытие. Это самое 4G, уже 5G на подходе. Это стоит многих денег. Если этот закон примут в таком виде, то все это накроется, извиняюсь, медным тазом. Ольга Арсланова: То есть связь перестанет развиваться? Игорь Каляпин: Да. Антон Алфимов: Какое-то время. Игорь Каляпин: Лет на пять. Ольга Арсланова: В наше время 5 лет – это очень много. А у нас просто резонный вопрос от зрителей: а что, неужели так часто террористы в открытую пользуются сотовой связью для того, чтобы рассказать о своих планах. Я понимаю, что вопрос не к вам. Игорь Каляпин: Я вам могу одно сказать. После этих очень печальных событий во Франции, после этого теракта я читал пару вполне серьезных материалов западных, где люди просто с горечью писали, что мы слишком большую ставку сделали на технические средства, на отслеживание, на контроль, на прослушку и оставили в загоне старую добрую агентурную работу, которая была намного эффективнее. И нам сейчас нужно исправлять этот перекос и приводить в порядок. А мы дружно идем на те же самые грабли. Антон Алфимов: Тем не менее, что сейчас происходит в отрасли? Какие-то ответные шаги, какие-то попытки вступить в диалог с законодателями планируется? Сергей Потресов: Это неизбежно, потому что в таком виде, как сейчас это существует, это просто невыполнимо. Антон Алфимов: Понятно. Еще один звонок. Сергей Потресов: Я просто хочу сказать, что президент президентом, но закон суров, но он очень обобщен. Дальше пойдут подзаконные акты, дальше пойдут расшифровки. И дальше будут уже договариваться напрямую министерства, эксперты, операторы. То есть в какой-то мере это, конечно, смягчится. Но зачем принимать заведомо нерабочий закон, я не знаю, честно говоря. Антон Алфимов: Понятно. Еще один звонок. Сергей, город Тольятти, у нас на линии. Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Один из подписантов петиции… Совершенно понятно, что за счет нас, пользователей сотовых сетей, собираются оплатить бездействие просто силовых структур. То есть им удобно, чтобы хранить эти записи телефонных разговоров, СМС-сообщений и прочее, то есть вместо того, чтобы эта огромная структура с нынче замечательными зарплатами работала, предотвращала теракты, за это платим мы. И понятно, что весь массив информации можно совершенно спокойно использовать против людей, которые каким-то образом критически высказываются просто-напросто о власти. То есть мы сейчас с друзьями обсуждаем. У меня круг друзей – люди состоявшиеся, с образованием. И все приходим просто к выводу, что в принципе сейчас принято огромное количество законов, просто ограничивающих конституционно установленные права граждан, то есть свободу слова, свободу собраний, свободу вероисповедания. И я так думаю, что пакет Яровой просто-напросто криминализирует эти нарушения еще больше. Вот и все. То есть люди за свои мнения, за то, что они критично высказываются по отношению к власти… Тем и проблем в стране огромное количество. Поликлиники закрываются, недофинансирование, образование и прочее. То есть люди высказываются, а их за это сажают. Вот и все. Антон Алфимов: Спасибо. Сергей из Тольятти поднял очень важный момент. Совет Федерации, по-моему, изучал отдельно этот пакет террористический на предмет соответствия или несоответствия основному закону. Ничего не нашли. Нашли что-нибудь вы? Что шло бы вразрез с положениями… Игорь Каляпин: Смотрите, там на самом деле было достаточно много норм, которые оттуда вычистили именно потому, что они прямо противоречили конституции. Например, этот механизм лишения гражданства. Такой очень интересно написанный. Что у нас гражданин может добровольно от гражданства отказаться. Они там написали: если он с международной организацией сотрудничает, то будем считать, что он таким образом выразил согласие лишиться гражданства, и поэтому мы его лишаем. Антон Алфимов: С любой международной организацией? Игорь Каляпин: Без участия Российской Федерации всего лишь. Вы не представляете, что было в этом пакете. Вы не представляете, сколько там было всего понапихано совершенно фантастического. Там очень многое вычищено, слава Богу. Остались ли там нормы, которые противоречат Конституции? На мой взгляд, да. Более того, у нас сегодня… Я буквально за 15 минут до нашего эфира получил сообщение, что у нас голосование закончено. То есть у нас совет принял обращение к президенту с настоятельной просьбой все-таки отклонить этот законопроект. У нас президент остался последней инстанцией, которая сейчас может этот ужас остановить. Потому что там в том числе содержатся… Начнем с того, что он принимается не в соответствии с Конституцией. Многие нормы этого законопроекта являются предметом совместного ведения федерации и субъектов. Такие законы, такие нормы принимаются другим путем. Там механизм согласования другой. В данном случае уже это делает этот законопроект неконституционным. Потом, вот эта норма миссионерской деятельности совершенно очевидно… Я вам привожу просто очевидные бредовые вещи. Потому что, понимаете, ведь почему мы сейчас больше всего обсуждаем норму, связанную с хранением информации? Потому что она не просто бесполезная. Она еще и бешеных денег стоит. Антон Алфимов: Или маловыполнима. У нас принимается закон с очень сомнительным эффектом, на который предполагается потратить 2 трлн рублей. Это же примерно 15% от годового бюджета Российской Федерации!   Игорь Каляпин: Захотят – сдерут они с нас эти деньги. Провайдеры – с нас. Они с провайдеров. И поставят они еще 30 тысяч стоек, удвоят машинерию всю у сотовых операторов. И никуда мы не денемся – заплатим. Просто вопрос – сколько терпеть можно? У нас действительно страна не в лучшей экономической ситуации находится. Мы все об этом прекрасно знаем. У нас при этом принимается закон, который с какой-то очень сомнительным эффектом предполагает потратить 2 трлн рублей, то есть сумму, которая… Сколько это получается? Это примерно 15% от годового бюджета Российской Федерации. Вы понимаете? То есть сумасшедшие деньги. А у нас при этом… Только что мы обсуждали на президентском совете. У нас полгода заключенные в Ростовской области не получали препараты от ВИЧ. То есть это катастрофа. То есть у нас в СИЗО в Москве женщины под кроватями спят, потому что мест не хватает. Антон Алфимов: Вряд ли сотовые операторы здесь им помогут. Игорь Каляпин: Сотовые операторы им не помогут. Ольга Арсланова: Но государство могло бы. Игорь Каляпин: Но этих проблем станет гораздо больше. Потому что эти деньги будут изъяты у налогоплательщиков. И налогоплательщики эти деньги не потратят на что-то другое. То есть уменьшится в том числе налогооблагаемая база. И так далее. 2 трлн – это сумасшедшие деньги. Антон Алфимов: Как изменится рынок мобильной связи за ближайшие годы, если этот закон вступит в силу? Сергей Потресов: Это очень трудно прогнозировать. Во-первых, наверное, почти не изменится, потому что сейчас на сегодняшнем этапе, я думаю, что 90% людей не готовы отказаться от мобильного телефона, от смартфона, от планшета. Антон Алфимов: Но может быть изменение каких-то сил? Понятно, большая тройка плюс Tele2. Сергей Потресов: Можно уже говорить – большая четверка в принципе. Антон Алфимов: Но все остальные отсекутся? Сергей Потресов: Да. Остальных почти не осталось. Антон Алфимов: В регионах какие-то местные компании. Сергей Потресов: Да. Они уже все разошлись. Их всех разобрала уже большая тройка. Антон Алфимов: Понятно. Ольга Арсланова: То есть по сути расстановка сил останется прежней, люди не перестанут пользоваться сотовой связью, как грозятся многие наши зрители, говорят – перестанем. Сергей Потресов: Это вряд ли. Ольга Арсланова: Не перестанут. Но экономить, видимо, начнут существенно. Сергей Потресов: Придется экономить. Но у операторов тоже есть способы взять больше денег. Это не всегда красиво. Их за это ругают. Это всякие подписки, это клики, когда вы ловите абонентскую плату за контент по 20 рублей в день. Это может быть подключение каких-то услуг. Это, может быть, услуги станут платными, которые были бесплатными. То есть больше денег они, конечно, возьмут, и мы никуда не денемся. Но масштаб все-таки совершенно другой. То есть в три раза поднять абонентскую плату – это, я бы сказал, операторы нас пугают. Это для красивого словца. Столько они, конечно же, не поднимут. Но в ущерб для качества связи очень может быть. Потому что нас становится все больше, пользуемся все чаще. Интернетом пользуемся все активнее. Количество смартфонов растет. И без развития, без модернизации сети просто начнут хиреть и начнут затыкаться. Ольга Арсланова: Сергей, скажите, такой момент бросился в глаза. Довольно давно обсуждается этот пакет поправок. Но операторы как будто бы проснулись только недавно. То есть какого-то синхронного взаимодействия с законодателями, работы, лоббирования своих интересов мы не увидели. С чем это связано? Сергей Потресов: Во-первых, мы с вами много, наверное, просто не видим. То есть, безусловно… Ольга Арсланова: Это такая история, когда нужно кричать как можно громче для того, чтобы что-то изменить. Сергей Потресов: Так кричат. Я давно об этом читаю. Просто, я бы сказал, орут благим матом. И говорят, что вообще, ребята, сотни миллиардов только налогов не будет уплачено после этого вообще. Что вы делаете? Мы остаемся без прибыли. Вот приводят конкретные цифры, и давно уже. Господин Озеров сейчас просит: "А вот вы мне докажите, что действительно потеряете столько денег". Он только что об этом узнал. Хотя конкретики полно. Игорь Каляпин: Вы мне задали вопрос – почему сегодня, почему в спешке, и так далее, и так далее. Понимаете, наверное, потому и сегодня, потому и в спешке. Потому что кто-то очень хочет, чтобы этот закон протащили. Я не очень понимаю, зачем. Но явно кто-то очень хочет. При всем при этом в какую норму ни ткни пальцем, возникает куча вопросов и возникает один большой главный вопрос: ребята, а вы специалистам вообще это показывали? Юристам, психологам, криминологам. Кто вам сказал, что если возраст привлечения к уголовной ответственности снизить до 14 лет, то эффект будет тот, который вы в преамбуле этого закона провозглашаете? Да специалисты говорят, что скорее ровно наоборот. Ребята, а вы консультировались со специалистами? А кто вам сказал, что усиление санкций за организацию незаконной иммиграции вообще имеет хоть какое-то отношение к целям, которые записаны в преамбуле этого законопроекта. Специалисты говорят, что никакого не имеет. Антон Алфимов: Действительно, есть какое-то ощущение, что в этом пакете есть что-то, на что мы не обращаем внимания. Игорь Каляпин: Впечатление такое, что весь этот мусор… Я могу привести даже пример того, что просто юридически несостоятельная вещь написана. То есть они взяли, например, и записали отдельную норму, отдельную статью фактически сделали за вовлечение в организацию массовых беспорядков. Хотя есть статья за организацию массовых беспорядков. И вовлечение – это одна из форм участия в преступной деянии. Ольга Арсланова: Кстати, Игорь, очень важный момент. А мы до этого дня с каким законом жили? И с терроризмом как боролись? В чем острая необходимость в принципе писать новые поправки? Игорь Каляпин: Я вам еще раз говорю. Я это объяснить могу только одним. Ольга Арсланова: Но что-то же у нас было прописано, и как-то это работало? Игорь Каляпин: Конечно. Более того, борьба с терроризмом, еще раз говорю – дело серьезное. И ко всей этой свистопляске, ко всему, что тут я перечислил, это вообще никакого отношения не имеет. Вам любой серьезный специалист… Я не могу себя назвать специалистом по антитеррору, но по крайней мере любой криминолог вам скажет, что это все не имеет отношения к борьбе с преступностью. Антон Алфимов: У нас осталось совсем мало времени. Давайте еще звонок примем. Антон, город Москва. Здравствуйте, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Я слушаю. У меня такой вопрос. Да, это не очень хорошо то, что ограничения наших свобод и так далее. Но мы же все-таки боремся с терроризмом. Если у нас будут записи этих звонков за полгода – хорошо, мы поймали террориста. Не все его звонки важны, но хотя бы одного человека еще поймаем из этой цепочки – уже неплохо. Дальше раскрутим, посмотрим. То есть у меня отношение к Яровой не очень хорошее из всего, что она говорит. Но я согласен платить лишние деньги за то, чтобы была хоть какая-то вероятность, что мы поймаем еще одного. Антон Алфимов: Мы как раз сегодня это уже обсуждали, что не каждый террорист будет обсуждать свои планы по телефону, особенно зная, что все всё про него знают. Игорь Каляпин: Я в качестве ответа, а заодно, может быть, и резюме ответил бы так, что да, есть вероятность, что при помощи всей этой машинерии, всей этой системы действительно поймают террористов. Не исключаю. Стоит ли это 2 трлн рублей и нельзя ли эти 2 трлн рублей потратить на борьбу с терроризмом гораздо более эффективно – вот я уверен, что можно потратить гораздо более эффективно. Антон Алфимов: Вы нарываетесь на критику. Сейчас вам ответят: "Что вы считаете тут какие-то триллионы? Речь идет о жизни человека". Игорь Каляпин: Я считаю, что можно спасти гораздо больше человеческих жизней и гораздо больше террористов поймать, если эти деньги, уж если приспичило срочно именно на борьбу с терроризмом 2 трлн потратить, то их можно потратить гораздо более эффективно. Вот и все. Антон Алфимов: К сожалению, наше время вышло. Я благодарю наших гостей. Сегодня у нас в студии были Игорь Каляпин, член совета при президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека, председатель межрегиональной общественной организации "Комитет по предотвращению пыток", и Сергей Потресов, эксперт в области мобильной связи. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо.