Ольга Арсланова: Вот та ситуация, когда человек пошутил, а мы не поняли, так бывает. Александр Денисов: Да-да-да. Ольга Арсланова: Наверняка и вы попадали в такую историю, когда рассказывают вам бородатый анекдот какой-нибудь, он действительно смешной, уже проверено не одним поколением, но, на наш взгляд, собеседник если помоложе, реагирует как-то вяло, то есть вам смешно, ему нет. Ну что делать, бывает. Александр Денисов: Да. Или наоборот, вот ваш сын, например, показывает на смартфоне какой-то мем, мемчик... Ольга Арсланова: ...мемасик... Александр Денисов: ...мемасик, да, у них много слов для своего юмора, а вы из вежливости ну так хмыкаете или, как Задорнов, помните, все время говорил: «Ну тупые». И наглядный пример, как Владимир Путин отреагировал на Интернет-шутку про правительство, посмотрим. Андрей Ванденко: Из-за аномально теплой погоды в России распустилось правительство. Владимир Путин: Ха-ха, смешно. Андрей Ванденко: Ну вот так это выглядит. Владимир Путин: Ага. А чего это оно распустилось в парламенте, я не понимаю? Андрей Ванденко: Ну какую картинку нашли, видимо... Владимир Путин: Интернет, знаете, это, конечно, интересная штука, но не всегда точная. Ольга Арсланова: Давайте разбираться, что же с юмором происходит. Почему молодежь все реже понимает анекдоты, а старшему поколению мемасики надо долго объяснять, чтобы они вот так же вежливо ухмыльнулись и сказали: «Ну да, смешно». Александр Денисов: Им смешно, а вот нам вообще не очень, да. Ольга Арсланова: Поговорим прямо сейчас с нашим гостем: у нас в студии декан факультета коммуникативного менеджмента РГСУ, кандидат психологических наук Игорь Романов. Игорь Романов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте, Игорь. А вы знаете, можем ради эксперимента травануть пару анекдотов старых советских, и вот поймем, «догонит» молодежь или нет. Вот мне очень нравится, ну не то что очень, смешно, конечно, не литература, анекдот, я его, по-моему, однажды рассказывал про бабулю, которая тормознула хипаря на улице и говорит: «Сынок, как мне пройти к рынку?» Он говорит: «Ну, во-первых, бабуля, не к рынку, а до барахолки, во-вторых, не пройти, а прошвырнуться, в-третьих, спроси у того легавого», – ну и показывает на милиционера. Ольга Арсланова: Ага. Александр Денисов: Она подходит и говорит: «Слышь, легавый, как мне прошвырнуться до барахолки?» Ольга Арсланова: Какая доверчивая бабушка. Александр Денисов: Да. «Забрать блатную старуху!» Сейчас этот анекдот, наверное, дольше будешь пояснять, чем смеяться, да, например, с сыном или... ? Как думаете? Ольга Арсланова: Не знаю, мне кажется, это всем понятно и смешно. Александр Денисов: Или понятный? Ольга Арсланова: Вот правда, я не очень понимаю ученых, которые говорят, что молодежь не понимает смешного. Я уверена, что смешное, если оно по-настоящему смешное, вообще любое поколение поймет. Значит, не смешной анекдот, не актуальный, а значит, не смешной. Игорь Романов: У меня есть замечательный коллега, доктор исторических наук, профессор, он ведет у нас историю журналистики, и студенты такие: «Мы с ним договорились: он анекдот рассказывает, мы честно сидим слушаем, если не смеемся, он говорит «шутка», и мы смеемся, потому что в перспективе сессии очень смешно». Хорошо. Давайте просто разберемся. Есть анекдоты, которые... Давайте даже не с этого, а с того, что на сегодняшний день для большинства людей анекдот умер. Александр Денисов: Умер? Ольга Арсланова: Как умер? Игорь Романов: Это факт медицинский. Ольга Арсланова: Почему? Как умер, почему умер, зачем умер? Игорь Романов: Сначала были эти пики... Александр Денисов: Что, вы свежих анекдотов вообще не слышали? Игорь Романов: Нет, я периодически слышу свежие анекдоты, но, во-первых, это не вызывает такого ажиотажа. Если раньше едешь в поезде и в соседнем купе дикий смех какой-то, хохот, это что значит? Они вечер тратят на то, чтобы рассказывать анекдоты. Александр Денисов: Ну, может быть, там парни с девушками знакомятся, естественно, они не грустят. Игорь Романов: И поэтому что делают? Ольга Арсланова: Рассказывают анекдоты. Игорь Романов: Рассказывают анекдоты. Александр Денисов: Открывают шампанское. Ольга Арсланова: А сейчас они показывают картинку. Игорь Романов: А сейчас, да, если они смеются, шутят и так далее, в лучшем случае они смотрят стендап какой-то на телефоне, а так ну просто рассказывают истории из жизни. Сейчас не очень (я все время пытаюсь мягко) популярны анекдоты, не очень популярны те истории, над которыми мы смеялись давно. И вот то, что вы говорите, более-менее понятная причина, потому что те анекдоты, которые всегда были традиционными, чуть-чуть контент менялся, но структура оставалась, на сегодняшний день уже мало людей, которые вообще их понимают чисто по содержанию. Ну вот один из моих любимых анекдотов, на котором всегда все смеялись, а сейчас не смеются, когда американец, немец и русский попали на остров к троглодитам, им сказали сказать какое-нибудь слово такое, которое они не знают, тогда отпустят, а если нет, то съедят. И вот американец сказал «ракета», они так шу-шу-шу, знаем, и съели. Немец сказал «паровоз», они так шу-шу-шу, это такое «ту-ту» и съели. Русский говорит: «Ревком». Они такие: «Шу-ш, шу-ш...» А потом говорят: «Ну слушай, дружище, ну не знаем, давай мы тебе лодку дадим, еды дадим, отпустим. Что такое ревком?» Он говорит: «Ну это вот то, что у вас, шу-шу и съели». Александр Денисов: Ха-ха, ревком! Ольга Арсланова: «И съели». Игорь Романов: Да. Но когда я сейчас рассказываю, допустим, это своим студентам, они говорят: «А ревком – это что?» Александр Денисов: И не смеются. Игорь Романов: Нет-нет, смеются. Ольга Арсланова: Но вы им объясняете, и они признают, что это смешно все-таки. Игорь Романов: Нет, я им объясняю, они говорят: «А что, так было?» Ольга Арсланова: А-а-а. Александр Денисов: Но это уже не анекдот, а лекция какая-то тянется за собой. Игорь Романов: Да, это уже такая историческая лекция, что такое ревком и так далее. Поэтому есть огромное количество всякого анекдотического контента, который просто вот сейчас не актуально само содержание. Ольга Арсланова: Но Игорь Владимирович, вот вы говорите, что содержание, потому что какие-то вещи уже не актуальны, они забылись, не известны, затесались. Александр Денисов: Контекст ушел. Ольга Арсланова: Да, контекст ушел, но структура смешного, законы шутки никуда ведь не исчезают. То есть то, как это построено, сама ситуативность... Игорь Романов: Исчезают. Ольга Арсланова: И это тоже исчезает? Игорь Романов: Конечно, исчезает. То есть вот... Ольга Арсланова: Так сейчас же все то же самое, только картинка, все то же самое, только стендапом называется. Игорь Романов: Еще один анекдот, который мне всегда казался смешным, над ним сейчас из вежливости смеются, когда рассказываешь молодежи, это когда несколько гусаров стоят и обсуждают вопросы. Один говорит: «Мне кажется, что моя жена изменяет мне с садовником». Второй говорит: «Это почему?» Он говорит: «Ну потому что я прихожу каждый раз домой, откидываю одеяло, а там розы». Тот говорит: «А, ну если пользоваться твоей логикой, то моя изменяет мне с каменщиком». – «Почему?» – «Ну я откидываю, а там песок какой-то». Другой говорит: «Слушайте, ребят, ну это вот совсем как-то не смешно, потому что, если вашей логикой пользоваться, моя жена изменяет мне с кочегаром». – «Почему?» – «Ну как? Я прихожу домой, откидываю, а там кочегар». Мне кажется, что смешно. Ольга Арсланова: Это очень смешно! Игорь Романов: Но... Александр Денисов: Что, они тоже не смеются? Игорь Романов: Нет. Ольга Арсланова: Это логический слом, это всегда смешно. Игорь Романов: Нет, нет. Ольга Арсланова: Удивительно просто. Игорь Романов: Это логический слом, да, но, во-первых, что происходит? Через уже секунд 10 народ, который это все слушает, начинает скучать и говорить: «Это еще долго будет?» Ольга Арсланова: То есть слишком умный анекдот, долгий? Игорь Романов: Это просто слишком длинно, потому что если первые 10 секунд нет шутки, ну ладно, я потерплю, Игорю Владимировичу, наверное, зачем-то это надо. Ольга Арсланова: Слушайте, а давайте современное поколение послушаем, нам дозвонился Григорий из Петербурга. Здравствуйте, Григорий. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте. Ольга Арсланова: Сколько вам лет? Вы к какому поколению принадлежите? Зритель: Двадцать два года, думаю, к современному поколению принадлежу. Ольга Арсланова: Так. Над чем смеетесь, Григорий? Александр Денисов: Вы смеялись над анекдотами, которые только что мы рассказывали? Зритель: Ну, слушайте, это, конечно, старые забытые, но все равно смешные достаточно. Ольга Арсланова: Вот, так. Зритель: На ум приходит такой тоже забытый, вот эти «ну кожа загорает», знаете, нет? Ольга Арсланова: Так, расскажите. Зритель: Ну что-то такое приходит. А так в принципе, ну смотрите, мем, так люди, им как бы ближе это, это именно моему поколению, это проще понять, чем длинный такой анекдот. То есть любая смешная картинка будет смешнее длинного анекдота, потому что анекдот нужно читать, это все очень долго, а посмотреть на картинку и посмеяться, сейчас этому поколению это проще. Ольга Арсланова: То есть жалко тратить время на выслушивание долгой вот этой преамбулы анекдотической? Зритель: Ну естественно, да, это нужно вдуматься, нужно понять. Любая картинка, хотя бы она была смешная не смешная, но это должна быть картинка... Ольга Арсланова: Григорий, то есть правильно ли я вас понимаю, вам лень думать, то есть лень долго слушать? Зритель: Нет, мне думать не лень, я говорю именно про нынешнее поколение и про то, как сейчас воспринимаются вообще шутки и все вот это вот. То есть любая картинка, главное, как ее преподнесут, как ее сделают, как над ней пошутить. Ольга Арсланова: У нас вот телевидение, поэтому мы сейчас будем парадоксальные мемасики словами передавать. Вы можете смешной мем вспомнить, самый смешной? Зритель: Смешной мем? Ну слушайте, не знаю даже. Мне сейчас... Ольга Арсланова: Ну вот хоть один вспомните. Зритель: Слушайте, как по мне, так Рикардо Милос 2019 года самый-самый, наверное... Ольга Арсланова: Ну какой? Зритель: Что еще раз? Ольга Арсланова: Какой, какой мем? Зритель: Рикардо Милос. Ольга Арсланова: А-а-а. Спасибо, очень смешно. Александр Денисов: Спасибо. А что это такое? Ольга Арсланова: Давайте погуглим. Александр Денисов: Оль, пока ты гуглишь, вот мне интересно. Знаете, я вспомнил, какие анекдоты свежие я прочитал в одной книжке про скандинавские страны, финны сами про себя сочинили, они, значит, такой народ угрюмый, и они над этим посмеиваются. Сели два финна выпивать, купили бутылку водки, разлили по первой, и один другому говорит: «Ну как дела?» А тот ему отвечает: «Так мы выпивать собрались или что?» То есть выпивать так молча. Интересно, вот про нас в мире, про русских анекдоты рассказывают, как вы думаете? Пусть даже мы забыли, это умерло у нас, а про нас-то рассказывают? Игорь Романов: Нет, во-первых, там выпивать и «как дела?» – это очень традиционный такой вопрос по поводу… Что такое зануда? Зануда – это человек, который в ответ на вопрос «как дела?» начинает рассказывать, как дела. Александр Денисов: Ага. Игорь Романов: И таких людей не очень много, потому что все понимают, что «как дела?» есть повод сказать «все хорошо, а у тебя?» – «да, хорошо», собственно, обменялись поглаживаниями и разошлись. Если ты этого, тупой, не понимаешь, это вот Задорнов: «Ну тупые». А насчет того, что видео не видео, визуальное не визуальное, сейчас же очень много споров было по поводу того, что умер текст вообще, не только анекдоты, а текст как явление. Потому что, с одной стороны, есть очевидные вещи. Вот если, например, даже в конце 1990-х гг. мы приходили к кому-то в гости, более-менее интеллигентным людям, что было проявлением этой более-менее интеллигентности? То есть я заходил, там был длинный коридор, книжные шкафы и прямо книги, книги, книги, книги, а еще парочка шкафов какие-нибудь литературные журналы: «Литературная газета», «Мир», еще что-то такое, то есть это вот... Последние лет 10–15 жить стало легче, жить стало интереснее, пустые комнаты, у кого-то стоит телевизор, кто-то уже телевизор не смотрит. Ольга Арсланова: Все быстро в смартфоне... Игорь Романов: Я очень редко вижу реально вот эти корешки книг, которые были признаками того, что... Александр Денисов: Хотите смешную историю расскажу? Вот, кстати, строка в лыко. Приехал я к родственникам в другой город, квартира пустая, мне дали ключи. И я перед сном привык читать, с собой книгу не потащил, тяжело, и думаю: «Дай я что-нибудь почитаю». Я шарился-шарился – ну нет полок! Думаю: может, в шкафах, где белье? Неловко, люди живут, но, думаю, гляну, надо что-то почитать. Нет. Потом выяснилось, что как раз клад был подо мной: все книги были сложены в диван, который нужно было поднять, и там они лежали вот так вот корешками. Забавно, да? Игорь Романов: То есть нормальный советский человек: выкинуть жалко, а держать уже неудобно, потому что время изменилось. И понятно, что сейчас время картинок, сейчас время историй, причем коротких историй. Мы фильмы смотрим в основном про супергероев, а с компьютера мы смотрим сериалы, то есть вот эта вот вечная история, 126-я серия, и мы понимаем, что мы вечно такие же, как и они, вот эта вот короткая визуальная история – это способ мышления современного человека. Ольга Арсланова: Это еще, кстати, мы в лучшем случае их смотрим дома с компьютера, а очень часто мы их смотрим просто по дороге на смартфоне, потому что времени нет, очень быстро все происходит. По поводу мемов. Я тут, кстати, Рикардо Милоса отыскала... Александр Денисов: То есть ты решила... Там неприличное что-то? Ольга Арсланова: Нет-нет, это стриптизер, но вот мне понравился мем, как он... Тут как раз все скрыто, вся его обнаженность... Александр Денисов: Ага. Игорь Романов: Все самое интересное. Ольга Арсланова: Отовсюду выглядывает, у него действительно такой забавный взгляд. Вот смотрите, сама структура, я все-таки пытаюсь понять, что же не меняется, что остается неизменным. Мемы – это же тоже определенная цикличность, то есть это повторение какого-то образа в разных контекстах. Но это же было и в анекдотах также, ну правда, извините. Игорь Романов: Вот в этот момент сейчас половина аудитории, мне кажется, умерла. Ольга Арсланова: Ну смотрите, мемы же уже были. Ну вот хорошо, я могу вспомнить анекдоты про дистрофиков. Уже никто не помнит, почему над ними смеются, какая-то абстрактная больница, где лежат какие-то абстрактные дистрофики, и все ржут, потому что это абсурдно, смешно, это мем. Игорь Романов: Ну потому что тебе говорят «дистрофик», и у тебя возникает тот самый образ, который можно не рисовать, но словами он уже в принципе... Ольга Арсланова: ...которому муха оттоптала все тело. Игорь Романов: Муха оттоптала, ветром сдуло, еще что-то такое. Ольга Арсланова: Да, и прочее. Игорь Романов: Разные признаки того, что... Ольга Арсланова: Но разве это не то же самое, только словами, как мем картинка? Игорь Романов: Ну не совсем то же самое, потому что в большинстве анекдотов старинных это действительно слом логики, но это какой-то литературный слом логики. Ольга Арсланова: Ага. Игорь Романов: То есть это такая чужая история. Почему сейчас во многом не работают анекдоты? Вот два момента. Первый – зрительная картинка, мы привыкли к тому, что смеяться надо над зрительной картинкой. А второй и, мне кажется, гораздо более важный: ведь сейчас продолжают смеяться, сейчас есть люди, профессиональные люди, их много, если раньше был какой-нибудь один Хазанов напополам с Жванецким, то сейчас таких людей много, они называются стендаперы. И есть «Comedy Club» целый канал, который специально существует, для того чтобы люди шутили и над этим смеялись. Сейчас нельзя сказать, что шуток нет или не смеются, или, или. Но в чем разница? Они рассказывают свою собственную точку зрения, и они рассказывают истории, которые лично с ними были. И вот эта вот особенность не очень заметна, но она сейчас очень четко проявляется. То есть сейчас время такое аутентичности. То есть если ты рассказываешь чужую историю, это неинтересно; если ты рассказываешь свою историю... То есть это вот как посчитать лайки в Instagram: если ты снимаешь свою собственную фоточку, то у тебя будет много лайков; если ты рассказываешь что-то такое... Я сам пробовал. Рассказываешь какую-нибудь тупую историю про то, что со мной случилось, когда я покупал билеты на автобус, море лайков, куча комментариев и так далее. Рассказываешь какую-нибудь интересную, смешную историю, которую где-то услышал, – «ну Романов молодец, да, развлекает, старается», ну, может быть, кто-нибудь чего-нибудь. И вот эта история, что ты должен быть максимально на нерве, ты должны быть максимально честным, искренним, ты должен рассказывать то, что с тобой происходило, и тогда ты в эту историю можешь вставлять что угодно. Тот же Павел Воля, допустим, рассказывает половину что-то своего, а половину каких-то шуток, но эти шутки как бы вот возникли у него сейчас. Александр Денисов: Якобы. Игорь Романов: Якобы, да, когда он говорит, что из всех натуральных соков у него денег есть только на один свой желудочный, это шутка, которая за миллион лет до него придумана. Александр Денисов: Да? Игорь Романов: Да, между нами, девочками. Александр Денисов: За миллион лет до него придумано. Игорь Романов: Ну, я думаю, что да, еще те, которые были с дубинами... Ольга Арсланова: Со времен желудочного сока, в общем, существуют. Игорь Романов: Как появился, да? Как люди начали понимать, что это называется желудочным соком. Александр Денисов: А вас это смешит, когда товарищ вышучивает шутки, давно уже отшученные? Игорь Романов: Вы знаете, да, меня это иногда смешит даже больше, чем когда он что-то... Потому что здесь же еще надо подумать, смешно это или нет, а так я знаю сигнал, все, смеемся. Ольга Арсланова: Но еще исполнено как, тоже важно. Игорь Романов: Безусловно. Так вот если эти шутки вставляются в свою собственную репризу, которая по собственным убеждениям, честно, искренне, на нерве, то это работает. Если выходит человек, который что-то такое пытается рассказать, ну вот последняя история с Джокером, когда мы смотрим, собственно говоря, на человека, который пытался литературно как-то выступать, и все говорили... А потом когда он просто начал говорить то, что думает, но, может быть, гадости и глупости, и шалить на этой самой сцене, и потом уже сильно шалить, и люди сказали: «Вау, человек может себе это позволить». Вот эта замена литературной истории на свою собственную личную боль, которая сейчас работает в эпоху этих самых социальных сетей, вот это то, что структурно изменилось. А сама по себе структура истории, да, наверное, нет. Вот. Ольга Арсланова: Послушаем зрителей наших, у нас Москва, на связи Мария. Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Я абсолютно согласна с тем, что говорил ваш гость, именно о том, что, собственно, такое короткое визуальное мышление у современной молодежи. И то, что она не смеется, это на самом деле очень большая социальная, психологическая и образовательная проблема. У современной молодежи сейчас то, что называется клиповым мышлением: они мыслят кусочками. А для того чтобы понять анекдот, по-настоящему хороший анекдот, надо много знать, много читать, надо обладать умением проанализировать, проассоциировать и понять, в чем же, собственно говоря, смысл. Потому что над тупой шуткой... Ну игра слов. А вот если понять, к чему тебя отсылает... На самом деле анекдот очень ассоциален, это как бы мудрость народа на самом деле хороший анекдот. Ольга Арсланова: Ассоциативный. Зритель: Поэтому, в общем, это намного печальнее, с моей точки зрения, чем может показаться. И то, что молодежь не смеется, не понимает, на мой взгляд, это очень грустно и очень печально. Спасибо. Ольга Арсланова: И вам спасибо. Давайте еще один пример от Михаила из Московской области, вот как раз будет перекликаться, насколько я понимаю. Здравствуйте, Михаил. Зритель: Да, добрый день. Вот рассказываю историю, как бы анекдот несмешной. Анекдоты я рассказываю хорошо, грамотно, умею, то есть люди смеются, умею преподнести анекдот. Но вот еду с женой, мне 44, жене 33, еду и рассказываю в машине анекдот. Приходит Крупская на Всероссийский XXI съезд: «Добрый день». – «Здравствуйте. Что вы хотели?» – «Разрешите я на вашем съезде поприсутствую?» – «А вы, собственно говоря, кто такая?» – «А вы разве не помните?» – «Нет, не припоминаю». – «Я же Надежда Константиновна Крупская!» – «А, Надежда Константиновна Крупская! Как же вас не помнить! Конечно, помним! И мужа, Крупского, мы вашего тоже помним!» Я жду от жены реакции, она... Ну вот разница, мне 44, ей 33, я поворачиваюсь к ней, смотрю на нее, она говорит: «А кто такая Крупская?» Все. Ольга Арсланова: Я хотела сказать, что жена-то вроде у вас не такая уж и... То есть молодая. Александр Денисов: Вы знаете, анекдот сработал, все наши операторы, все, кто в студии, смеются сидят. Ольга Арсланова: Спасибо. Александр Денисов: Все, кто знают, кто такая Крупская. Ольга Арсланова: Вот, смотрите, не смеются, потому что смешно, или не смеются, потому что глупеют? Игорь Романов: Ну в этом случае мы уже говорили, есть какой-то устаревший контент, к сожалению или не к сожалению, но он устаревший. В свое время для меня было большое потрясение, вот я его пережил, потом как-то смог жить, связанное с тем, что... Александр Денисов: А вы, кстати, не смеялись – вы знали этот анекдот, что ли, да? Игорь Романов: Да, наизусть, но я не смеялся не поэтому, я не смеялся, потому что думал, что дальше сказать. Александр Денисов: Смешно. Игорь Романов: Да. У меня был случай странненький, ко мне подходит девочка, очень хорошая девочка, отличница, большая молодец, и говорит: «Игорь Владимирович, я вот не нашла никакой литературы, чтобы написать курсовую по психологии подростков. Единственное, что нашла, – это статью, такая психолог Крупска́я в журнале «Вопросы психологии», там опубликовано в какую-то еще гражданскую, там «Воспитание личности подростка с помощью пионерской организации». Можно я про это напишу?» Я такой говорю: «Ну в принципе да, можно, почему нет? А ты вообще помнишь, кто такая Крупска́я?» Она говорит: «Нет». Я говорю: «Ну, может быть, начало века, уроки истории в школе? Ну подумай». Она так честно ела глазами потолок долго, потом просветлела, абсолютно счастливая говорит: «Вспомнила! Была какая-то Крупска́я, которая стреляла в Ленина, но это точно не она». Я когда смог задать вопрос... Ольга Арсланова: Хотя бы близко. Игорь Романов: Я говорю: «А почему не она?» Она говорит: «Она же психолог, она не могла». Александр Денисов: Вот если бы она хорошо знала анекдоты, она бы так не сказала. Ольга Арсланова: Кстати. Александр Денисов: Помните анекдот, Ленин Крупской, что пойдет к Арманд, Арманд, что пойдет к Крупской, а сам... Ольга Арсланова: ...работать, работать. Александр Денисов: ...в библиотеку. Игорь Романов: Это была та самая библиотека, где она нашла журнал «Вопросы психологии». Поэтому да, сейчас есть огромное количество... Ведь в Советском Союзе анекдот был такой неформальный способ коммуникации, анекдот и кухня, это то, что было тогда, то, что сейчас называется закрытыми группами. Понятно, что нормальные люди понимают, что никакие они не закрытые, но тем не менее все-таки типа «сюда надо постучаться», вот. И люди рассказывали анекдоты, то есть анекдоты они могли рассказывать про Ленина, про Крупскую, про кого угодно. Но сейчас, собственно говоря, можно спокойно поговорить в закрытой группе. То есть еще один момент, связанный с тем, что актуальность анекдота как способа оттранслировать свою, так сказать, инаковость, свое несогласие с властями и так далее, так можно впрямую сказать, но в том месте, где тебе кажется, что тебя не услышат. Поэтому вот эта функция тоже потихоньку отошла. Ольга Арсланова: Спасибо, спасибо. Это было очень интересно. Мы говорили об анекдоте, кого он смешит и кого нет. Декан факультета коммуникативного менеджмента РГСУ, кандидат психологических наук Игорь Романов. Игорь Романов: Спасибо. Александр Денисов: Спасибо, что оживили этот жанр. Все-таки мы оживили, вдохнули, так сказать, в него жизнь. Ольга Арсланова: Реанимировали. Надолго ли?