Иван Князев: Ну а сейчас у нас вот какая тема. Всероссийский союз страховщиков предлагает россиянам застраховаться на случай чрезвычайной ситуации. Уже определены 16 регионов, где можно это сделать. Достаточно много вопросов по этой теме. И сегодня у нас как раз таки есть возможность все эти вопросы задать президенту этой организации – Всероссийскому союзу страховщиков – Игорь Юргенсу. Здравствуйте, Игорь Юрьевич. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Иван Князев: Но вначале давайте посмотрим все-таки, какие регионы есть в этом списке, прочитаем их. Это Московская область, Санкт-Петербург, Ленинградская, Тверская, Свердловская, Тюменская, Новосибирская, Белгородская… Ну, в общем, карта сейчас на ваших экранах. Найдите в этом списке, на этой карте свой регион и подумайте о том, нужно ли вам страховать свое жилье или нет. Оксана Галькевич: Ну смотрите. Страховка по региональной программе включает в себя стихийные повреждения, риски пожаров, взрывы, затопления. Стоимость может составить от 150 до 200 рублей в месяц. Это где-то от 1 800 до 2 400 рублей в год. Полис с минимальным набором рисков только от чрезвычайных ситуаций обойдется в 350–450 рублей в год. Если у вас есть вопросы, уважаемые телезрители, вы помните, у нас прямой эфир, прямой и интерактивный, все телефоны для связи с нами указаны в низу ваших экранов. Звоните, пишите, выходите с нами на связь. Игорь Юрьевич, вот первый вопрос, наверное, такой. Закон был принят в прошлом году, он вступил в силу 4 августа 2019 года. Да? Соответственно, почему же тогда речь идет об определении только 16 пилотных регионов? Казалось бы, он должен уже вступить в силу и заработать в полную силу. Игорь Юргенс: Добровольное страхование жилья работало всегда. Закон нынешний предусматривает особый режим для чрезвычайных ситуаций. Если происходит таковая и федеральный центр или губерния объявляет у себя ЧС в соответствии со своими правилами, то начинается особый вид страхования от чрезвычайных ситуаций. Вы объявили о различного рода тарифах. Эти тарифы очень разнятся. Если вы хотите застраховать свое жилье только от чрезвычайной ситуации, то вы платите 430 рублей в год. И губерния должна софинансировать этот вид страхования, потому что этого, безусловно, не хватит для восстановления жилья. При потере жилья в случае наводнения и других катаклизмов – это означает, что вам будет выдано от 300 до 500 тысяч рублей, в зависимости от региона, в зависимости от стоимости жилья. Оксана Галькевич: Игорь Юрьевич, я хочу уточнить. А здесь не важно, какого рода эта чрезвычайная ситуация будет? Вот просто некая общая формулировка в законе указывается? Игорь Юргенс: Общая формулировка. Оксана Галькевич: Мы же не знаем. Игорь Юргенс: Наводнение, землетрясение или какой-то массовый пожар. Поэтому ЧС предусматривает такую, в общем, небольшую по московским меркам сумму – от 300 до 500 тысяч рублей. Но в регионах такого рода жилье можно купить. Если человек решает не страховаться (и тут мы ждем разъяснения Министерства финансов), то он все равно получит жилье, но это будет жилье социального найма. Он не может его передать в наследство. Оксана Галькевич: Приватизировать и передать по наследству, да? Игорь Юргенс: Да. Но повторяю еще раз: всегда действовало страхование жилья добровольное. И вы называли суммы, которые, если вы хотите, от пожара, независимо от ЧС, от того, что вас пролил сосед сверху, от других каких-то повреждений и так далее. Иван Князев: Взрыв, затопление и так далее. Игорь Юргенс: Там есть целый ряд продуктов этих страховых. Вы выбираете себе сумму, покрытие и страхуете. Но в связи с тем, что длань господняя или государственная не пыталась людей к этому склонить, проникновение очень низкое. Приблизительно 8% жилья… Оксана Галькевич: В среднем по стране. Игорь Юргенс: …по Российской Федерации застраховано. В то время как вот эта программа софинансирования началась в Москве аж в 95-м году, то есть уже 25 лет назад, прекрасно работает. 50% с лишним (а по некоторым оценкам – 60%) жилья в Москве таким образом застраховано. Но там с самого начала… Богатая Москва относительно других регионов. 80% платило Правительство Москвы, а только 20% платил гражданин. Сейчас постепенно с накоплением резервов этой программы, со всякими другими вещами, которые произошли за 25 лет, пропорция полностью поменялась: 80% собирают страховщики с населения, а только 20% доплачивает Правительство Москвы. И Правительство Москвы очень широко готово это рекламировать, потому что на деньги собранные созданы резервы предупредительных мероприятий, усилена группировка МЧС. Еще в те времена, когда Москва не жила так здорово, как сейчас, созданы сильные противопожарные всякие вещи, сама пожарная группировка усилена, отремонтирована масса чердаков, крыш и всего остального. То есть региону это выгодно. Но данный закон, который говорит о ЧС, он выгоден тем регионам, где это массово происходит: Амурская область, Дальний Восток, Иркутская и так далее. Оксана Галькевич: Вы знаете, Иркутска нет в списке пилотных регионов, прошу прощения. Там есть Псковская область. Я не помню, чтобы там в последний раз топило или что-то происходило. Забайкальский край – там горело, о’кей. Игорь Юргенс: Мы подходим здесь к ключевому вопросу. Эти регионы перекредитованы, они должны федеральному центру. Они, к сожалению, находятся... Вот это те, которые в ЧС. У нас есть распоряжение Правительства России и Минфина, говорящее о том, что в таких случаях от 5 до 30% доплаты, софинансирование этого тарифа будет происходить за счет федерального бюджета. Поэтому мы начинаем с тех регионов, которые получили потенциально вот это софинансирование. Одни страховщики или одни потребители эти суммы не потянут. Поэтому мы ждем конкретики. И немножко затягивается время в связи со сменой Правительства и со сменой целого ряда руководителей, в том числе и Минфина. Нам нужны разъяснения, а как это софинансирование денег, которых в казне в губерниях нет, как оно будет происходить из федерального бюджета. Оксана Галькевич: То есть я правильно понимаю, что закон в силу вступил, но не заработал еще? Игорь Юргенс: Он пока не заработал. Добровольное страхование, повторяю, работает, но в ограниченном количестве случаев. Иван Князев: Игорь Юрьевич, скажите, пожалуйста… Я так понимаю, что как раз таки основное время и уходит на эти переговоры с губернаторами, с руководителями регионов. Игорь Юргенс: Абсолютно. Иван Князев: И как раз таки там идет речь о том, какое будет участие региональное, да? Игорь Юргенс: Абсолютно. Когда вы приезжаете в губернию… А приезжает обычно Центральный банк, Министерство финансов и страховщики. Мы привозим свою методологию – ну, условно говоря, как это сделано в Москве. Люди говорят: «Слушайте, вы знаете, а у нас: а) нет в бюджете губерний софинансирования; б) если этого софинансирования не будет, то жители не заинтересованы страховаться». А если заинтересованы, то только те, у которых действительно очень большая вероятность, что это произойдет. И тогда страховщику не интересно. Потому что если мы страхуем только те дома, которые точно совершенно пойдут под наводнение, то откуда будет массив тех денег, который создаст солидарный тариф для остальных? Иван Князев: Ну, вам это не выгодно просто. Игорь Юргенс: Страховщикам будет не выгодно страховать только те регионы по этим низким тарифам. А что такое 430 рублей в год? Оксана Галькевич: Ну, в год, может быть, это и не такие деньги. Но если речь идет о суммах 150–200 рублей… Игорь Юргенс: А это уже другие риски. Мы говорим сейчас о ЧС. Иван Князев: Игорь Юрьевич, смотрите… Оксана Галькевич: Это уже может и заметить семья с доходом, например, в МРОТ. Игорь Юргенс: Именно из-за этого восьмипроцентное проникновение. Богатые семьи, семьи среднего класса – они застраховалось. Вот это восьмипроцентное проникновение и говорит вам, кто живет у нас прилично, а кто живет не очень прилично. В этом смысле это очень социально интересный кейс. Иван Князев: Хорошо, такая схема. Игорь Юрьевич, если те регионы, в которых мало что происходит, в которых люди не хотят страховаться, они и не будут, грубо говоря, популяризировать вот эту программу, они будут ее тормозить. И тогда те регионы, в которых каждый год что-то случается, они фактически останутся опять в той же ситуации, в которой есть. Вот этот подход может же бесконечно длиться. Игорь Юргенс: Без направленной воли, силы, пропаганды, разъяснений губернаторов и так далее и тому подобное ничего не произойдет, я с вами абсолютно согласен. Если они не будут, как москвичи тогда, включать это автоматически в единый платежный документ (то, что мы называли «жировкой»), а даже этого многие не делают, если они не будут популяризировать, то они могут прийти к потенциально следующей ситуации. В прошлом году, если мне память не изменяет, из различного рода резервных фондов государства было выделено 20 миллиардов рублей на помощь тем регионам, которые оказались в такой трудной ситуации. Слава богу, у нас сейчас благодаря… Иван Князев: Ну понятно. Слава богу, у нас эти деньги были, поэтому мы им дали. А если этих денег не будет, то заберем у тех регионов, которые не захотели участвовать в этой программе. Игорь Юргенс: Экстраполяция ситуации в санкционном режиме, в других плохих… А у нас бюджет может быть и не профицитным. И тогда этой «манны небесной», когда президент приехал и сказал: «Ладно, я вам все отстрою заново», – не будет. И что дальше будет делать губерния? При том, что у нас в Конституции есть положение о праве человека на жилье. Поэтому надо включать страховые инструменты для создания соответствующего резервного мешка на случай «если». Иван Князев: Ну, тогда, может, это и замотивирует губернаторов Игорь Юргенс: Нам было сказано, что… Сейчас модное слово – KPI. Ключевые показатели эффективности каждого чиновника будут введены. Вот в KPI губернаторов Администрация президента будет включать работу по страхованию жилья, потому что когда-нибудь, не дай бог, может кончиться «манна небесная». Иван Князев: Понятно. Оксана Галькевич: Краснодарский… Красноярский край нам звонит. Как раз в прошлом году там были сильные пожары. Рядом, в Иркутской области, были и пожары, и затопления, наводнения. Кстати, их нет в списке этом. Давайте выслушаем Галину. Галина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Алло. Оксана Галькевич: Да, говорите, пожалуйста. Зритель: Алло. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Говорите. Иван Князев: Слушаем вас. Оксана Галькевич: Галина, вы в прямом эфире. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Алло! Алло! Здравствуйте. Оксана Галькевич: Галина, говорите, пожалуйста. Вы нас слышите? Зритель: Говорю, но меня не слышно. Оксана Галькевич: Вас прекрасно слышно. Вас вся страна уже слушает. Пять раз поздоровались. Здравствуйте еще раз. Зритель: Я считаю, что страховаться нужно всегда. Дело в том, что… Нужно, чтобы не только государство отвечало за людей, но и чтобы люди ценили все это дело. Нужно страховаться все время, каждый год. Тогда и государству будет легче, и люди под защитой, и всем будет очень хорошо. Я так считаю лично. А еще лучше, если бы эта страховка была обязательной. Оксана Галькевич: Вот так вот. Спасибо. Ну, обязательное страхование у нас все-таки по закону, по Конституции запрещено, да? Иван Князев: Нельзя. Оксана Галькевич: Все-таки добровольное. Игорь Юргенс: Значит, тут есть одна развилка, если честно. Оксана Галькевич: Так? Игорь Юргенс: В свое время у премьер-министра Медведева было большое концептуальное совещание по поводу того, а можно ли действительно сделать этот вид обязательным или нельзя. И тогдашний министр юстиции Коновалов сказал: «Если есть общественный запрос и абсолютно национальная польза, то можно протрактовать Конституцию таким образом, чтобы ввести закон об обязательном страховании жилья». Но здесь ловушка заключается в следующем. Это мы с ОСАГО проходим. Если это обязательный вид, то его регулирует, с точки зрения тарифов, государство, а не страховщик. Как бы страховщик ни посчитал все риски, ему будет сказано: «Поскольку это социально ответственный вид, тариф будет вот такой». И он может быть ниже того, что выдерживает страховщик. И мы с ОСАГО мучились до последнего времени, потому что цена продукта и себестоимость не соответствовали друг другу. В этом смысле обязательное страхование для страховщиков – очень такая (извините за мой русский) стремная вещь. И страхователя надо к этому еще приучать. Но, в принципе, на такой огромной территории и при таких рисках, которые есть в ряде регионов, обязательное страхование жилья – это, возможно, один из выходов. Я хочу вам сказать об опыте иностранном. Вот сейчас позвонили из Красноярска. Мы знаем, что люди иногда застраиваются из года в год там, где все равно произойдет нечто. Иван Князев: Да. Игорь Юргенс: Канадцы выкупают такие территории у потребителя, причем за очень приличные деньги, и запрещают дальше там строить, потому что повторение вот этих событий приводит к большим потерям и бюджета, и граждан, чем разрешать застраивать. Иван Князев: Просто государство выкупит эти земли, лишь бы там ничего… Игорь Юргенс: Лишь бы там ничего не происходило с жильем. Да, такое тоже бывает. Оксана Галькевич: Может быть, просто не давать разрешений коррумпированным чиновникам на строительство в этих зонах? Игорь Юргенс: Здесь вы мне задаете вопрос уже из другой сферы. Оксана Галькевич: Да. Игорь Юргенс: Я не борец с коррупцией, хотя полностью поддерживаю эту линию. Оксана Галькевич: Кстати, у нас есть звонок, давайте примем его, из региона, который есть в списке пилотных регионов, – Краснодарский край, Елена. Елена, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: Скажите, пожалуйста… Вот у нас жилье застраховано, защита дома, внутренняя отделка. Во время уборки урожая у нас ходили большегрузные «КамАЗы» – перегруженные, с прицепами – по дороге, которая была вся в ухабах. У нас пострадали стены. Я жаловалась и в администрацию, вызвала эксперта. Заплатили за экспертизу, отдали деньги, техпаспорт. А теперь не можем забрать ни техпаспорт, ни экспертизы нет. И срок страховки у нас уже прошел. Но в то время еще было застраховано наше жилье. Как нам теперь быть? Подлежит страховому случаю наше домовладение? Игорь Юргенс: Если у вас там было прописано повреждение внутренней отделки, то подлежит. Или назовите сейчас, или пришлите нам во Всероссийский союз страховщиков название компании страховой. Разберемся и поможем, безусловно. Можете сейчас назвать. Какая компания? Зритель: «Сбербанк Страхование». Игорь Юргенс: «Сбербанк Страхование». Мы вам поможем, безусловно. Пришлите, пожалуйста, координаты. Зритель: Так я теперь без экспертизы. Экспертизу я не могу забрать, эксперт этот не везет. Без экспертизы не принимают документы. Иван Князев: Ну, тут надо разбираться. Игорь Юргенс: Мы спросим у юриста «Сбербанк Страхование», попробуем получить у тех, кому вы сдали эту экспертизу, а они ее почему-то удерживают. Мы попросим прислать эту экспертизу – как вам, так и в компанию. «Сбербанк Страхование» – руководят им очень серьезные люди. Ну, я уж не говорю про всю группу. Поэтому обещаем вам, что мы вам поможем. Пришлите только свои координаты или во Всероссийский союз страховщиков, или сюда, в телестудию Общественного телевидения России. Оксана Галькевич: Игорь Юрьевич, а мы попросим сейчас наших администраторов, которые звонки принимают, взять телефон у Елены из Краснодарского края. Потом после эфира вам передадим. Игорь Юргенс: Поможем обязательно, разберемся. Оксана Галькевич: А сейчас давайте посмотрим небольшой опрос, который провели в Рязани, Перми и Чите наши корреспонденты. Они спрашивали: «А вообще вы страхуете жилье?» Вот посмотрим, какая картина получилась. ОПРОС Оксана Галькевич: Вот видите, какая проблема на самом деле. Иван Князев: А вот это, кстати, очень интересный момент, Оксана. Понимаете, здесь не только дом, который может какое-то культурное и историческое значение иметь. Многие люди жалуются, пишут, и негативно настрой идет, что страховые компании не особо хотят страховать, знаете, такой старый фонд, хрущевки и так далее. Говорят: «Ну а что? Он развалится у тебя. Нам не выгодно его страховать». Игорь Юргенс: Весь вопрос в цене, безусловно. Вам и нам люди сегодня сказали абсолютно явно: «Да, если я из среднего класса и 10 тысяч в год я могу, то они на это реагируют очень хорошо, позитивно и прогрессивно». Если у людей нет… Вот как молодой парень сказал: «Денег нет вообще на жилье». Вот и все. Понимаете, 8% – это отражает то, что может нынешний (я уж не говорю про богатых) средний класс себе позволить. Людей не заставишь. Однако, если мы посчитаем, повторяю, вот эти 20 миллиардов, которые тратятся в случае ЧС, сочетание небольшой суммы, которую тратит граждан, ее сбор, софинансирование с местным, региональным или с федеральным бюджетом и другие возможности, то, посчитав это, государство может счесть это возможным – дофинансировать или досубсидировать такого рода дела. Как произошло страхование так называемой Obamacare, когда Обама вдруг впервые в истории США взял и 50 миллионам людей, которые в жизни не имели никакого медицинского покрытия, сделал эту страховку? Тем, кто могут, выдан полис относительно дешево. А тем, кто не могут, софинансирует бюджет. Трамп сейчас пытается это разрушить, потому что это якобы на богатых дополнительный налог. Но мы государство социальное, мы можем это просчитать. С моей точки зрения, для снятия рисков бюджета, о которых я сказал… Если бюджет такой, какой он сейчас есть… Ну хорошо, ну произошло, еще 20 миллиардов. «40 миллиардов мы вам дадим». Но, во-первых, как первая наша слушательница говорила, иждивенческие настроения ни к чему хорошему не приведут. Если постоянно рассчитываешь только на государство, а сам не думаешь о своей судьбе ни по пенсионному обеспечению, ни по медицинскому, и всегда будешь думать, что откуда-то будет всегда приходить эта помощь, то когда-то эта модель экономически не выдержит. Оксана Галькевич: Игорь Юрьевич, люди думают, что не откуда-то, а все-таки налоги мы платим. Соответственно, поэтому ждем какой-то помощи от государства. Игорь Юргенс: Вот здесь я с вами абсолютно согласен. Налоговая прозрачность и старая Вестминстерская идея: «Если я плачу налоги и я гражданин, то государство работает на меня, а не я на государство», – это очень правильно. Транспарентность в этом смысле, все ее ожидают. С новым Правительством мы ждем неких, между прочим, прогрессивных мер в этом направлении, потому что уж Мишустин точно знает, как трудно собираются налоги, как трудно люди их платят. И им надо докладывать, на что ты это потратил. В данном случае иждивенчество даже в тех странах, где много дохода, оно не является экономической парадигмой. Человек должен думать, что он должен сделать для себя, для пенсии, для детей, для медицины, которая тоже перестает быть бесплатной, и для жилья, чтобы себя защитить. Понимаете, просто двадцатилетие или тридцатилетие этой нашей рыночной экономики у определенной массы людей вот эту самость – «я беру судьбу в свои руки» – пока еще не воспитало. Но постепенно к этому дело идет. Оксана Галькевич: Игорь Юрьевич, а вот по справедливости тарифов, которые мы приводили в самом начале. 350–450 рублей – от чрезвычайных ситуаций. Чуть меньше сумма – 150–200, если другой список. А она вообще насколько справедливо посчитана и по какой границе проведена, так скажем? Я почему спрашиваю? Ведь страховые компании, насколько мы себе представляем, компании не бедные, есть определенный «жирок». В 2018 году прибыль страховщиков побила рекорд за пять лет. То есть у вас все нормально в этом бизнесе как минимум. Игорь Юргенс: Ну да, у некоторых нормально. Но этих компаний было в 98-м году 3 тысячи, а сейчас их осталось 182. Поэтому очень много компаний выбывает. У оставшихся есть резервы, которые проверяет Центральный банк. Но давайте так договоримся. Если мы создадим государственную компанию по страхованию, как был Госстрах СССР, по страхованию жилья, то там можно говорить: «Слушайте, вот сколько заработали, ровно столько и отдайте». Если мы говорим о коммерческом страховании, то там есть акционеры, которые требуют прибыли, есть Центральный банк, который требует создание соответствующих резервов. Это другая экономическая модель. Поэтому от коммерческого страховщика требовать того, чтобы он в благотворительных целях субсидировал что-либо – он прекращает быть экономическим игроков и выбывает с рынка. Понимаете, это другая модель. Иван Князев: Нет, не в благотворительных целях, но, может быть, цена на страховку снижалась бы. Игорь Юргенс: Возможна модель, при которой, повторяю еще раз, тот, кто может, может, а тот, кто не может, субсидируется государством. И, может быть, это будет. Но это надо считать. Иван Князев: Двумя словами, страховка обоснована? Игорь Юргенс: Это будет дешевле, чем те самые 20 миллиардов, скорее всего. Иван Князев: Цена страховки обоснована. Игорь Юргенс: Ее просчитывали сначала страховщики, передавали в Центральный банк и Министерство финансов. Те нанимали так называемых независимых актуариев, пересчитывали этот тариф. Вот эта «вилка» в распоряжении Минфина – цена, просчитанная для таких ситуаций. Оксана Галькевич: Короткий вопрос, если можно, от нашего телезрителя. Спрашивают: «А можно ли застраховать, например, неприватизированную квартиру?» Игорь Юргенс: Ну конечно, можно. Можно все застраховать. Просто обратитесь в компанию, и вам скажут от и до, каковы тарифы, каковы условия, в каком случае и как будет произведена выплата. Оксана Галькевич: Спасибо. Иван Князев: Спасибо большое. Оксана Галькевич: Это было «Личное мнение». В студии у нас сегодня был Игорь Юргенс, президент Всероссийского союза страховщиков. Спасибо большое, Игорь Юрьевич. Игорь Юргенс: Спасибо и вам. Вы тогда сбросите… Оксана Галькевич: Обязательно. Иван Князев: Да-да-да, сейчас. Оксана Галькевич: Телефон этой зрительницы мы передадим. Друзья, но это еще не все. Вот какие темы будут сегодня вечером у наших коллег.