Марина Калинина: Игроманию признают заболеванием, а трансгендерность из психического расстройства стала сексуальным. Россия переходит на новую версию Международной классификации болезней. Иван Князев: Какие трудности ожидают врачей при заполнении медицинских документов по новым кодам? И какие еще есть болезни, о существовании которых мы даже не подозревали? Поговорим прямо сейчас с нашим экспертом. Марина Калинина: Павел Бранд с нами на связи, невролог, медицинский директор сети клиник «Семейная». Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Павел Яковлевич. Павел Бранд: Здравствуйте. Марина Калинина: Добрый день. Павел Бранд: Здравствуйте-здравствуйте. Марина Калинина: Давайте разберемся сначала, что же считать игроманией. Павел Бранд: Ну, на мой взгляд, заболевание это скорее называется лудоманией, так правильно… Марина Калинина: А что это такое «лудомания»? Павел Бранд: Страсть к азартным играм, это лудомания. Соответственно, заболевание понятное, давным-давно известное, ничего там супернового в этом нет. Это одна из форм зависимости. Естественно, она не является каким-то новым заболеванием, она известна многие годы, еще со времен, наверное, романа Достоевского «Игрок», широко уже известна стала. Поэтому просто меняется классификация, но это не значит, что появляются какие-то новые болезни. Иван Князев: Я так думаю, что игромания здесь еще не только игра в азартные игры, еще в том числе и в компьютерные игры. Павел Бранд: Это другая форма, да, уже, тут есть свои истории. Но если мы говорим про игроманию компьютерную, тут да. Марина Калинина: Ну смотрите… Павел Бранд: Но смысл-то один и тот же, заболевание одного спектра, лечится примерно одинаково, что игромания, что лудомания… Иван Князев: Симптомы? Марина Калинина: Как понять, что человек уже болен? Иван Князев: Симптомы какие? Павел Бранд: Слушайте, у всех зависимостей симптомы опять же одинаковые, недаром это одна группа заболеваний, поэтому… Иван Князев: Ну расскажите нам, просто мы не особо как бы в этом сильно разбираемся. Марина Калинина: Давайте поподробнее. Павел Бранд: Ну, я точные критерии игромании, лудомании не помню, поскольку я этим не занимаюсь. Но по факту, как в любой зависимости, это наличие непреодолимого желания участвовать в процессе, который влияет на всю остальную жизнь, снижает качество жизни, вызывает неконтролируемые дальше уже приступы агрессии при невозможности играть, занимает бо́льшую часть времени человека со временем и т. д. Марина Калинина: А как понять, что ты уже заболел вот реально? Иван Князев: Самому можно это распознать? Марина Калинина: Самому можно это понять, что ты болен? Ну ведь алкоголик никогда не признается, что он алкоголик, правильно? Павел Бранд: Ну, чаще всего люди зависимые стараются свои зависимости не признавать, конечно. Иван Князев: Это лечится? Павел Бранд: Слушайте, зависимости любые лечатся плохо, и понятно, что достаточно тяжело с ней справиться полностью. Но есть люди, которым удавалось с наркоманией, с алкоголизмом справиться, ну и также с лудоманией, с игроманией можно справиться в принципе в той или иной степени. Иван Князев: Вопрос просто как, вопрос как. Павел Бранд: Хотя, скорее всего, тяга останется надолго. Это к психиатрам, я невролог, это вопрос к психиатрам. Иван Князев: Ну тогда интересно, что в голове происходит у человека, когда он становится игроманом. Расстройства какие, может быть, на физическом уровне? Павел Бранд: Ровно те же процессы, что и у наркоманов и у зависимых от порно, я не знаю, таких полным-полно зависимостей, их реально десятки и сотни, и процесс у всех идет примерно одинаково. Марина Калинина: Ага. Павел Бранд: Там нарушения, какие-то внутренние связи между различными долями и зонами мозга… Я еще раз говорю, я не настолько погружен в процесс зависимости, для того чтобы полноценно рассуждать о механизмах патогенетической проблематики зависимостей 100%. Марина Калинина: Хорошо. Давайте тогда поговорим о неврологии. Вот, Павел Яковлевич, скажите, вообще сейчас в плане неврологии у нас какие заболевания наиболее распространенные у людей? Павел Бранд: В смысле? Ну они не сейчас, они плюс-минус всегда более-менее распространенные. Их много. Если мы говорим о классической неврологии, то, конечно, это в первую очередь ишемический инсульт, это рассеянный склероз, это различные полинейропатии, компрессионно-ишемические нейропатии, то есть это огромный пул заболеваний. Неврология, наверное, самая широкая с точки зрения количества заболеваний медицинская специальность, поэтому вариантов миллион. Марина Калинина: Ага. Ну а вот пандемия внесла какие-то коррективы, нет? Что с головами у людей происходит? Павел Бранд: Пандемия внесла коррективы, безусловно, и постковид, и психологические изменения те же самые. Утрата запаха, утрата обоняния, если правильно говорить, – это, по сути тоже неврологическое проявление коронавирусной инфекции. Естественно, что эта проблема добавилась, раньше ее не было. В остальном, естественно, астенические всевозможные явления. Есть работы, которые показывают, что проблемы с памятью возникают у пациентов в постковиде. То есть добавилась определенная группа проблем, которых раньше не было, но сейчас она изучается, глубоко еще не… Марина Калинина: Многие еще говорят о чувстве страха, которое появляется, вот такое подсознательное чувство страха. Это с чем связано? Вот после COVID. Павел Бранд: Ну, я думаю, что это связано просто с инфодемией, а не с COVID, с тем, что огромное количество информации, люди не могут ее качественно отфильтровать, и тут уже действительно нашим коллегам, психиатрам, психотерапевтам, приходится побольше работать. Иван Князев: Хорошо. Давайте послушаем наших телезрителей, что они думают по этому поводу. Игорь из Москвы у нас на связи. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вот хотел рассказать историю своего одноклассника. Я уже, в общем, немолодой человек, мне 54 года. Мой одноклассник уже во взрослом возрасте увлекся рулеткой, увлекся азартными играми, тогда это все было разрешено еще везде. Он ходил в эти залы… Он, в общем, был небедный человек. Он ходил в эти залы, ходил-ходил, проигрывал, что-то зарабатывал, снова проигрывал. Потом все запретили, он ездил в эти зоны… Ну вот в результате все закончилось тем, что он продал все, проиграл все, проиграл квартиру свою, своих родителей, родителей переселил в однушку и, в общем… В общем, все закончилось очень плачевно. Иван Князев: Да, хорошо, Игорь, спасибо вам большое. Павел Яковлевич, я вот что хотел узнать. Вот сейчас из-за того, что игроманию, например, признали болезнью, внесли в этот список Международной статистической классификации болезней, что изменится для медиков, для самих людей? Павел Бранд: Глобально ничего не изменится. Еще раз говорю, болезнь существует многие годы, просто ни одна классификация не совершенна, Международная классификация болезней 10-го пересмотра – это просто уже немножко устаревшая конструкция, и естественно, что за последние несколько десятков, сколько, лет 15–20 так точно она уже действует. За эти пару десятков лет многое изменилось просто и в названии, и в понимании каких-то болезней, новые болезни появились в том числе, естественно, их надо было вносить в классификацию, для того чтобы максимально упростить в первую очередь врачам написание историй болезни и учет, статистику тех или иных заболеваний. Иван Князев: Я просто к тому, что, может быть, не знаю, лечить как-то будут по-другому, на работу, к примеру, устраиваться… Марина Калинина: Вообще как это можно лечить вообще? Иван Князев: Да подожди, Марин, сейчас, секундочку. Вот человек болен игроманией, все, это признали болезнью… Марина Калинина: И? Иван Князев: Он хочет устроиться на работу. Вот есть же ограничения, например, на определенные специальности людей, страдающих алкоголизмом, наркоманией и т. д. Вот это тоже повлияет? Павел Бранд: Не знаю, ну не знаю, насколько это повлияет. Я думаю, что наверняка в МКБ-10 была какая-нибудь история из серии «зависимости, не классифицируемые в других рубриках», и ровно так же ставили как диагноз. Поэтому не вижу тоже большой разницы для людей, ну будет просто установлен он точно. Марина Калинина: У нас есть звонок. Владимир, здравствуйте. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Говорите, пожалуйста. Зритель: Я хотел бы высказаться по поводу игромании детей, которых сейчас затягивает интернет и всевозможные блогеры, которые раскручиваются, и очень большие деньги в них вбухивают, чтобы потом из них вырастить не будущее нашей страны, нашей родины, а вот именно материал, которым можно будет потом манипулировать, и они становятся, да, уже бесполезными и для общества, и для всего. По-моему, самое главное сейчас кроется во вреде вот этого интернета. Иван Князев: Да, хорошо, спасибо. Марина Калинина: Понятно, спасибо за ваше мнение. Иван Князев: Павел Яковлевич, как прокомментируете? Дети действительно сейчас много сидят за компьютером, в игрушки различные играют. Какие у них нарушения потом происходят? Павел Бранд: Ну не знаю. Я пока не диагностирован, я бо́льшую часть своего детства, ну во всяком случае лет с 12 до 20, провел в онлайн-играх, и пока мне никакого страшного диагноза вроде не поставили. Я и в Counter Strike играл, и в World of Warcraft, и не умер вроде. Иван Князев: Но вы себя игроманом не считаете при этом? Павел Бранд: Ну то есть… Ну, для меня это не было таким уж существенным влиянием на мою жизнь, то есть я продолжал при этом учиться, работать, в свободное время играл в свое удовольствие. Вообще не вижу… Марина Калинина: Спасибо. Со связью плохо… Иван Князев: Пропала связь. Марина Калинина: Да, спасибо большое. Павел Бранд, невролог, медицинский директор сети клиник «Семейная», был с нами на связи. Иван Князев: Еще один звонок у нас есть. Анатолий на связи. слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Марина Калинина: Здравствуйте. Зритель: То есть я считаю, что специалист-невролог тут как бы не может эту болезнь определить. Я играл в течение лет пяти, играл в свое удовольствие, но как бы я не проигрывал деньги, которые предназначены были для семейного бюджета. Иван Князев: Ага. Марина Калинина: То есть вы знали, когда остановиться? Зритель: Не так совсем. Марина Калинина: Не так? Зритель: То есть я не использовал финансы для семейного бюджета. Марина Калинина: А, то есть у вас были другие на это средства. Зритель: И когда я просто стал проигрывать большие суммы, тогда я рассказал семье, и с помощью семьи мы справились. Иван Князев: Ну а как справлялись? Просто прекратили, или потребовалась помощь какая-то специалистов? Каких тогда? Зритель: Ну, специалисты именно семейные… Иван Князев: Ага, психологи? Зритель: …то есть прекратили с помощью семьи. Марина Калинина: Семья помогла. Зритель: Не психологи… Марина Калинина: Спасибо за ваш звонок. Иван Князев: Спасибо, Анатолий. Марина Калинина: Еще один эксперт по этой теме у нас сейчас есть. Михаил Хорс, психолог, писатель. Михаил, здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Михаил. Что вы думаете по этому поводу, по этому факту, признали игроманию болезнью? Что изменится для общества, для тех людей, которые страдают этим заболеванием? Михаил Хорс: Ну, по крайней мере… Во-первых, для общества это благо, потому что вот куча историй, когда мужья-игроманы, ну неважно, родственник-игроман проигрывает кучу денег, ну и дальше… А его супруга, например, она беззащитна, если мы говорим о лудомании, об игромании на деньги. То есть ей в суде нечего предъявить, она не может сказать, что он больной, что он квартиру проиграл, а теперь она сможет это сделать, хоть какая-то надежда, что… Что касается игромании с играми компьютерными, об этом вы, по-моему, тоже говорили… Марина Калинина: Об этом тоже. Иван Князев: Об этом в том числе. Михаил Хорс: Да. Здесь обязательно нужно признавать это прямо заболеванием, потому что основная социальная группа, которая этому подвержена, – это же дети и подростки. И тут важно понимать, что, конечно, не все, но просто игры… Вот был у вас эксперт-невролог, который говорил, что он играл, ничего не случилось. Игры тогдашние, 20-летней давности, 30-летней давности и сегодняшние – это очень разные вещи. Сегодня игры с эффектом присутствия, с большим таким эффектом вовлеченности… Иван Князев: Ну то есть ты фактически погружаешься в ту среду и теряешь контакт с реальностью. Я уже задавал этот вопрос нашему предыдущему эксперту. В медицине что поменяется? Ну хотя бы мы начнем лечить эту болезнь. Сейчас у нас есть врачи, которые специализируются на работе с зависимыми, ну я имею в виду алкоголиков, наркоманов, для игроманов появятся специалисты или нет? Михаил Хорс: Так это тот же специалист. Вот я психолог-аддиктолог, я не медик, но я специализируюсь на зависимостях. Медики – это, соответственно, наркологи. Неважно, от чего зависимость, потому что на самом деле способы избавления что от алкоголизма, что от игромании одни и те же… Иван Князев: Ну просто, может быть, протоколы лечения разные, наркоманов по одним протоколам нужно лечить, алкоголиков по другим. А для игроманов тоже придется их разрабатывать? Михаил Хорс: Там даже лекарства, понимаете, будут похожие, те же самые. Иван Князев: А. Михаил Хорс: Поэтому… А если безлекарственная психотерапия, то она точно та же самая, вот с маленькими-маленькими ответвлениями. Иван Князев: Спасибо вам большое! Марина Калинина: Спасибо. Иван Князев: Михаил Хорс, психолог, писатель, был с нами на связи. После выпуска новостей поговорим вот о чем. Целый час у нас будет посвящен коронавирусу, потому что уже с 30 октября, в Москве с 28-го, выходные дни у нас. Отдельные регионы могут закрыться еще раньше. Как будут бороться с коронавирусом? В каких регионах коечный фонд уже на исходе? Обо всем об этом поговорим.