Александр Денисов: Ну и «Тема дня» у нас, наконец-то, тема называется «Спекулянтам открутят цены». В Госдуме поговаривают об ограничении цен на продукты, как это уже сделали с масками, перчатками, дезинфицирующими средствами: мол, мы идем вам навстречу, предлагаем отсрочку на уплату налогов, снижаем взносы в социальные фонды, а вы все только о сверхприбыли заботитесь. Вот что сказал спикер Вячеслав Володин, какие данные привел. Вячеслав Володин: Торговые сети, особенно самые большие, просто забирают у людей то, что сейчас они получат в виде помощи, выплат дополнительных, заработных плат. Мне вот только что дали справку по торговым сетям «Пятерочка», «Лента», «Магнит», которые объявили на торгах желаемую цену закупки плодоовощной продукции. По огурцу они закупают по 27,3 рубля за килограмм, а уже реализуют за 149,9 рублей. Такая же ситуация по помидорам, такая же ситуация по другой плодоовощной продукции. Уже не говорим о лимонах, не говорим о том, в какой ценовой группе имбирь, там просто в 20 раз цена взлетела. Вот этот беспредел необходимо остановить, потому что для кого война, для кого мать родна. Вчера президент говорил, что у нас на передовой врачи, а кто-то у нас в тылу занимается такими вещами. Анастасия Сорокина: По данным Росстата, на последней неделе марта сильнее всего подорожали лук, почти на 8%, а также гречка на 3,7%. Отмечается подорожание яиц и сахара. Рост цен на крупы ретейлеры объяснили повышением оптовых цен. По данным аналитического агентства «ПроЗерно», стоимость выросла аномально: за неделю поднялась цена на 9,5 тысяч рублей за тонну, в то время как неделей ранее прирост составил 480 рублей. Подорожал и рис на 5,5 тысяч рублей, неделей ранее он стоил всего 385 рублей. Александр Денисов: Да. Ну и теперь такая у нас импровизированная рубрика «Дорогой мой», снимки сделаны покупателями в торговых сетях, подтверждение того, о чем говорил Вячеслав Викторович. Имбирь по 3 799 рублей за килограмм; кому еще не смешно, вот имбирный хлеб, ясен корень, что лечебный. Лимоны по 600 рублей за килограмм... Анастасия Сорокина: Это набор, смотри, лук, чеснок и имбирь 869 рублей. Александр Денисов: Да. Если порыскать, то, конечно, был шанс купить имбирь подешевле, по 2 тысячи, по 1 тысяче рублей. Ну вот самый дешевый, сейчас вы увидите, 999 рублей за килограмм, вот такая красота, ну ты имбирь. Тему мы обсуждаем вместе с вами, звоните и пишите, обратили ли вы внимание, что невероятно подскочили расценки на определенные товары. Поделитесь с нами, интересно услышать ваше мнение, напишите, мы обязательно прочитаем, либо позвоните. Анастасия Сорокина: И задавайте свои вопросы, сегодня у нас на связи эксперты. Пообщаемся с Игорем Строгановым, кандидатом экономических наук, доцентом кафедры предпринимательства и логистики РЭУ имени Г. В. Плеханова. Игорь Алексеевич, добрый вечер. Игорь Строганов: Да, добрый вечер. Александр Денисов: Игорь... Анастасия Сорокина: Как вы оцениваете действительно ситуацию, когда люди, узнавая о том, что можно себя каким-то образом, скажем так, немножко защитить, в общем, думают о своем здоровье, о святом, думают о том, чтобы поддержать здоровье своих близких, и идут покупают продукты, которые должны помочь в этом, тут имбирь, лимон и чеснок? И в то же самое время есть люди, которые считают, что они вправе просто взять и сделать из этого себе, вот набить себе карман побольше, заработав на этих продуктах ну в 20 раз больше, действительно цены сумасшедшие какие-то на отдельные группы продуктов. Сейчас берутся за регулирование. Не значит ли это, что у нас в принципе вообще, скажем так, цены вот такие, в общем, пляшут как хотят? Игорь Строганов: Тут интересен контекст на самом деле. Давайте начнем с того, что еще, скажем, в 1896 году, если я не совсем ошибаюсь с датой, но примерно в этом диапазоне известный экономист Чарльз Даннинг писал в письме Марксу, потом эту цитату часто Марксу приписывают, на самом деле она Даннинга, что «обеспечьте капитал 10% прибыли, капитал согласен на всякое применение; при 20% он становится оживленным, при 50% положительно готов сломать себе голову, при 300% прибыли нет такого преступления, на которое капитал бы не пошел даже под страхом виселицы». Александр Денисов: «Пойдет по головам», да-да-да, ему приписывают, совершенно точно. Игорь Строганов: Это цитата Чарльза Даннинга, экономиста британского, достаточно известного теоретика, практика. Так смотрите, ровно та же самая ситуация. Кто-то распускает слух, что имбирь помогает при заражении коронавирусом; вопрос очень интересный, кто его распускает. Что делают ретейлеры, то есть те, кто его продают? – моментально задирают цены. То есть то, что популярно, сразу идет на увеличение цены. Пример из другой области. Я, скажем, немножко общаюсь с людьми, которые живут сейчас в Китае, и знаю, что, например, там сейчас люди, которые ищут экономических контактов, назовем это так, у них сейчас основной вопрос, где купить подешевле, побольше тестов и масок, соответственно для обнаружения коронавируса и для того, чтобы защищать людей. Соответственно, тест «левый», стоит производство около 200 рублей в закупке, а продается здесь, вот только что была сегодня новость, что закрыли таких вот людей, желающих продавать, за 2 300 рублей, то есть 100% сразу наценка идет. И это вопрос очень интересный, что люди находятся, которые готовы наживаться на, в общем-то, достаточно опасной ситуации. Но это, наверное, то, что... Александр Денисов: Игорь, совершенно неудивительная история, абсолютно правы. Вот предложение Неверова Мишустину замораживать цены, ограничивать? Вот самое интересное, что за инструменты, как это можно сделать, как проследить, как доказать им, что они накручивают, что они спекулянты? Потому что им говоришь «брито», они тебе говорят «стрижено», мол, это у них валютные скачки, и чего хочешь тебе приведут. Как тут действовать? Игорь Строганов: Ну, здесь, наверное, внеэкономический механизм, исключительно принуждение, то есть когда государство определенным образом замораживает цены, отходя от своего принципа невмешательства, и таким образом требует выполнения, а выполнение... Ну, достаточно известный материал, во-первых, у нас покупатели все со смартфонами, во-вторых, есть тайные покупатели, есть органы, которые проверяют эти цены. Но единственное, что, будучи все-таки сторонником некоего справедливого подхода, я хочу задать вопрос: как будто раньше государство не знало, что некоторые ретейлеры накручивают цены на те или иные товары и поднимают их в связи с собственной конъюнктурой, а не в связи с экономической конъюнктурой. Это, конечно, к сожалению, жалко, что происходит только сейчас, когда действительно кризис, вот это проблема, мне кажется, тоже. Александр Денисов: А как им доказать? Анастасия Сорокина: Вот этот механизм сработает? Александр Денисов: Да, как им доказать? Потому что, смотрите, уж простите, что я возвращаюсь к этим маскам злосчастным: когда стали выяснять, чего это они стоили 10 рублей, а сейчас они стоят 210, то аптеки говорят... Игорь Строганов: А то и 600. Александр Денисов: Да-да, аптеки говорят: «А нам поставщики по такой цене привезли». Значит, к поставщикам, а поставщики говорят: «Ну, вы знаете, там вот за рубежом они у нас покупают по такой цене, соответственно, мы же не будем здесь дешевле». И все, и мы потерялись в этих объяснениях, правды не нашли. Игорь Строганов: Я хочу сказать, что очень легко проследить всю цепочку. Точно так же любой чиновник может зайти в чат поставщиков, которые говорят, что вот мы ставим с дешевым…, соответственно он будет 100 рублей стоить, давайте поставим более качественный, дорогой, но, соответственно, он будет рулоном, сколько, 10 тысяч за... Я не помню, какая там длина, но достаточно длинная, соответственно, количество метров этого самого наполнителя, который блокирует, вот это все то, что идет в маски. Эти все цены в принципе известны, у поставщиков они есть. Китай, например, тот же самый сейчас выставил четкий список поставщиков, которые делают товары надлежащего качества, с их ценами, этот список опять же достается достаточно легко. Берем список, проверяем, «вы у какого поставщика покупали, сколько это стоило, сколько вы предлагаете?», то есть достаточно просто проверить, на мой взгляд. Александр Денисов: Давайте со зрителем пообщаемся и продолжим беседу. Анастасия Сорокина: Оренбургская область, дозвонился Анатолий. Анатолий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Игорь Строганов: Добрый день. Зритель: Алло, здравствуйте. Анастасия Сорокина: Да, говорите, пожалуйста. Зритель: Ну вот насчет цен в магазинах. Мы сами живем в поселке, у нас два ларька, там цены поднялись. Мы пенсионеры с женой, ездим в город за 40 километров покупать продукты. Вот в «Пятерочках» этих цены поднялись: то яйца были 45–50 рублей, сейчас яйца 67–70 рублей. Вот говорите, что ходят проверяют, чтобы цены не завышали, – а хоть кого-нибудь наказали? Александр Денисов: Да, спасибо. Анастасия Сорокина: Да, Анатолий, спасибо. Александр Денисов: Игорь, вот тут как проверять, как доказывать опять же? Спросишь их: «А чего вы подняли цены?» Они скажут: «Вы знаете, доллар подскочил, у нас импортное оборудование». Я уж не знаю, куры у них там, может быть, импортные эти яйца нам высиживают или несут. Как в конкретном случае отделить спекуляцию от обычного роста обоснованного? Как провести эту границу? Я все-таки не очень понимаю. Игорь Строганов: Ведь есть четкая соответственно экономическая себестоимость. У вас есть цепочка ценности, в которой прописаны ваши ресурсы, ваше оборудование, ваша логистика, место на полке, платежи арендные, платежи такие, зарплата, топливо, электричество, все это прописано. Если эти факторы не меняются, то это один вопрос; если они меняются, то на сколько процентов поменялись? То есть, пожалуйста, поставьте, покажите нам документы, которые показывают обоснованность изменения вами цен. На мой взгляд, эту ситуацию отследить у каждого конкретного ретейлера можно вполне легко, тем более ФНС, налоговая служба недавно заявляла, что при ее работе с большими данными она вполне может отследить любого поставщика, потребителя, какие налоги он платит, в какой адрес и соответственно в каком объеме. Так почему же вы не можете отследить цены? Анастасия Сорокина: То есть получается, что сейчас опять-таки вот эта ситуация помогает нам выявить и доказать, что механизм работает неправильно, и можно теперь наладить взаимоотношения, и цены вообще в принципе у нас в магазинах снизятся? Игорь Строганов: Я очень сомневаюсь, что они снизятся, потому что всю историю начиная с более-менее моего сознательного, скажем, возраста и с момента цен именно Российской Федерации они, в общем-то, всегда растут. Хотя бы они заморозятся, это уже будет хорошо, наверное. С другой стороны, если государство действительно применит экономическую волю и покажет ретейлеру, что он имеет возможность чуть-чуть уменьшить свою прибыль, будучи при этом более ответственным, тогда, конечно, цены могут и упасть. Анастасия Сорокина: Но послушайте, действительно, сейчас предприятия стоят, предприниматели не работают, только магазины стабильно зарабатывают, в общем, в плюсе постоянном, так они тут еще и цены накручивают. Может быть, действительно как-то их можно подрегулировать, чтобы они о совести все-таки не забывали? Игорь Строганов: Ну что же, они откажутся от сверхприбылей, что ли? В любую ситуацию кому кризис, а кому мать родна, соответственно кому плохо, а кому хорошо, это нормально в капитале. Как раз опять же задача государства ровно в такой критической ситуации взять и попытаться немножко ограничить предпринимателя, сказать ему: «Хорошо, ты зарабатываешь свою норму, но давай немножко разумно поступать, в меру, не наживать на людском горе». Александр Денисов: Игорь, а вот про инструменты, как это можно сделать? Я уж возвращаюсь к этому вопросу. Ввели правила для как раз медицинских изделий, для масок, что наценка не должна быть больше 10 копеек, да, Настя? Анастасия Сорокина: На 10 копеек. Александр Денисов: Да, на 10 копеек в определенный период... Анастасия Сорокина: На 3 месяца. Александр Денисов: На 3 месяца, да, не больше 10 копеек. Вот что мы сейчас видим? В моем поселке родном в аптеке крупно надпись «Масок нет», тут же рядом дверь, хозяйственный магазин, крупно надпись «Маски есть». Естественно, они там по зашкаливающим всякие разумные пределы ценам. Вот меры приняты, а результата ноль. Игорь Строганов: Ну это тогда уже вопрос к местным регулирующим органам, почему они не отслеживают эти вещи, почему люди это видят, фотографируют и могут выложить в Интернет, почему местная какая-нибудь инспекция соответственно на это закрывает глаза? Опять-таки, как мы с вами говорили 8-го числа, когда мы встречались, что очень многие инициативы утыкаются в то, что местные регулирующие органы, местные управленческие органы просто не следуют тем пожеланиям, наверное, высшего руководства, соответственно не применяют имеющиеся у них методы контроля и реализации. Опять же вопрос, почему. Александр Денисов: Вот мы тут шутили насчет ОБХСС, что в Советском Союзе недовольными занималось КГБ, а довольными занималось ОБХСС. Может быть, пора вернуть орган, который будет отслеживать, это, так сказать, будет его главным хлебом? Игорь Строганов: Да, главное, чтобы не было ситуации, когда кто будет следить за теми, кто следит, кто уследит за стражами самими, по старой латинской поговорке. Но тем не менее, да, по-хорошему должна быть инспекция. Вообще у нас есть ОНФ, у нас есть Общенародный фронт: если им дать возможность хотя бы проверять и сообщать, чтобы на эти сигналы реагировали… Опять же люди с телефонами – сфотографировал, выложил на сайте, как у нас стопкоронавирус.рф есть, тоже там «Стопцены», например, сделать сайт, люди выкладывают фотографии, соответственно вот вам в режиме прямого онлайна реакция потребителей, которые контролируют те же самые цены. Александр Денисов: То есть народный контроль вполне может подменить собой целую государственную структуру? Игорь Строганов: Вообще народный контроль в условиях современных информационных технологий – это абсолютно незаменимая вещь, потому что при всем желании государство ну на все сигналы отреагировать просто не может, у него нет такой возможности. При этом когда человек приходит в магазин и видит, что там реально обманывают, он сфотографировал и отправил, все, об этом сразу стало известно, отреагируйте. Анастасия Сорокина: Вот реагируют наши зрители, дозваниваются. Ростовская область, на связи Константин. Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Игорь Строганов: Добрый вечер. Зритель: Я хотел бы сказать, что пока не будет выстроена нормальная экономическая модель от государства, когда не будет выгодно перепродавцу поднимать цены, на сколько он захочет, а до определенного предела, как было при Союзе, 25% максимум, была рентабельность 5%, а при 10% надбавки, там было, допустим, 10% надбавки, тогда бы эта модель работала. То, что ОНФ, это мы будем опять, значит, контролирующих организаций..., но раньше была одна организация контролирующая, теперь ОНФ. Тут же пойдут, я думаю..., перед продавцами, которые будут выкладывать и подставлять друг друга, то есть это довольно-таки такой скользкий путь. А когда будет конкретно понятно, как в тех же развитых странах, в той же Америке, что ты продаешь по такой-то цене, у тебя такая-то наценка; если ты завысил ее, то, значит, или штраф огромный будет, тебе просто невыгодно будет, или же будет большой налог на эту перепродажу. Александр Денисов: Или знаете, как сейчас контрагенты говорят? – «если вы по такой высокой цене, то раскрывайте контракты, показывайте, почему такая цена», то есть объяснять. Зритель: Да, то есть это все при хорошо выстроенной экономической модели отлично работает. Но почему у нас не хотят это делать, это уже другой вопрос, тут больше вопрос, я думаю, именно к политикам, которые от этого кормятся. Александр Денисов: Спасибо большое, Константин, спасибо, интересный вопрос. Анастасия Сорокина: Спасибо, Константин. Александр Денисов: Игорь, что думаете по этому поводу? Игорь Строганов: Здесь момент интересный, что здесь, наверное, столкновение идет двух школ. Одна школа нам говорит, что предпринимательство должно быть свободным, само решать, само выстраивать механизмы, при этом получать прибыль, это чикагская школа экономики, это австрийская школа экономики, у нас очень много людей от их имени говорит. А другая школа говорит, что все-таки государство должно контролировать, и, наверное, то, что говорит зритель, – это как раз тот вариант, когда государство контролирует и действительно запретительными мерами цепочку так или иначе ограничивает. С другой стороны, должен быть внятный экономический механизм, здесь я совершенно согласен с дозвонившимся зрителем, что должен быть механизм, который позволяет, с одной стороны, получить прибыль, с другой стороны, показать механизмы, а в-третьих, государству так или иначе проконтролировать процесс, который происходит на рынке. Александр Денисов: А примеры есть успешного такого механизма где-то, вот такого, чтобы государство контролировало? Игорь Строганов: Ну, скажем так, в тех отраслях, которые государство контролирует, так называемые публичные товары, это и безопасность, и проезд, и воздух, и загрязнение окружающей среды, там в принципе все достаточно неплохо функционирует. Александр Денисов: Все у нас это уже отработано, да? Игорь Строганов: Да, то есть опять же государство имеет все возможности это сделать. Только у нас опять же господствует концепция, что государство не должно вмешиваться: ты давай деньги, но главное нас не трогай. Вот пока мы так живем, так и будет продолжаться, что будут завышать цены и будут работать так, как хотят. Надо переходить уже на более осознанное вмешательство государства в процессы и на контроль работы механизмов. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Я представляю, вот когда услышат от государства такие речи, как отреагирует бизнес-сообщество, Игорь, мы можем только догадываться, да? Игорь Строганов: Ну так вой сразу, конечно, начнется: «Зачем вы нас трогаете? Вы нам деньги давайте главное, а мы уже сами как-нибудь разберемся». Но смотрите, вот сейчас мы с вами стоим на пороге, даже уже не на пороге, мы уже зашли в громадную мировую рецессию. Она началась не сейчас, она началась в 2008 году, в 2018-м она начала проявляться еще сильнее. Вот этот вот кризис только проявляет несовершенство механизмов, и чем дальше мы в нее заходим, тем дальше мы понимаем, что, если мы будем пытаться продолжать работать по-старому, то есть по мировой экономике, по глобализации, по свободному предпринимательству, тем больнее нам будет из этого кризиса вылезать. Единственный способ из него вылезать – это четкое, активное, разумное участие государства в процессах, это контроль, это перестройка экономики на минус сервисную, но больше производственную, потому что производство дает ВВП, производство дает безопасность, производство дает стабильность, и опять же та же самая занятость людей, которые в итоге всего происходящего потеряют очень много рабочих мест, опять же работу, их надо занимать точно так же, а это крупный бизнес, это промышленность и это участие государства. Александр Денисов: Игорь, спасибо большое за ваш взвешенный и глубокий комментарий. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Это был Игорь Строганов, кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики Университета имени Г. В. Плеханова. Анастасия Сорокина: Продолжаем обсуждение, к нему присоединяется Юрий Крестинский, председатель консультационного совета Центра развития здравоохранения «Сколково». Юрий Александрович, добрый вечер. Александр Денисов: Здравствуйте. Юрий Крестинский: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Ну вот уже сейчас мы обсуждали, совсем недавно историю с масками, 10 копеек, вот, собственно, дошли наконец и до продуктов, где цены просто поражают. Вот по статистике, уже 39% россиян отмечают, это статистика Росстата, что они стали тратить в магазинах больше. И действительно нужна эта регулирующая мера, чтобы мы не переплачивали за привычный набор продуктов? Юрий Крестинский: Ну, опыт показывает, что в подобных ситуациях, конечно, такое регулирование необходимо, но только в чрезвычайных ситуациях. Рост цен в данном случае, конечно же, продиктован паническим спросом, который возник в преддверии самоизоляции, когда люди, не знаю, что ждать им в дальнейшем, просто решили закупиться впрок. Александр Денисов: Юрий, да, вот мне тоже казалось, что, конечно, потребители, безусловно, винить нас бессмысленно в этом, совершили такую стратегическую ошибку, потому что благодаря конкуренции торговых сетей они все-таки вынуждены были понижать, скидки устраивать, то есть устраивали гонку скидок. Как только мы показали свой немереный аппетит на определенные товары и кинулись, тут же про скидки мы можем забыть уже на долгое время вперед. Юрий Крестинский: Я не соглашусь с вами, что потребители неправильно поступили. Потребители проявили предусмотрительность, потому что они же не знают, как будет ситуация развиваться, поэтому кто-то закупился на 2 недели, кто-то на месяц, а кто-то на полгода, ну и по законам рынка, конечно же, продавец тут же поднял цены. Но смотрите, что происходит в первой декаде апреля: спрос катастрофически упал, и если во второй половине марта и аптечные сети, и классические продуктовые ретейлеры ставили рекорды по продажам и могли спокойно поднимать цены, то сейчас продажи упали, они упали значительно, и цены, кстати, не опускаются именно потому, что продажи стали крайне маленькими, крайне низкими, потому что высокая наценка теперь должна компенсировать пониженный спрос. Вот такая получается замкнутая история. Анастасия Сорокина: Юрий, ну вот уже Ассоциация компаний розничной торговли предупредила, что будут негативные последствия у регулирования, начнется дефицит продуктов. Опять-таки с чем это связано? Юрий Крестинский: Ну, это связано с тем, что если регулятор ограничивает цены и эти цены не попадают в границы некой безубыточности торгового оператора, то просто он этим товаром не торгует, этого товара просто не будет в наличии. То есть ты занимаешься операциями какими-то, я имею в виду хозяйственными, только если они не приносят тебе ущерб. Какой нормальный человек или организация будет что-то делать себе в ущерб? Александр Денисов: Только один выход, государственные магазины открывать. Помните, мы с вами говорили про маски, про эффективность вот этой заморозки цен, что не больше 10 копеек за 3 месяца и прочее? Вы тогда сомневались в эффективности, и действительно, вот я уже приводил пример предыдущему собеседнику, что в аптеке крупная надпись «Масок нет», тут же рядом дверь хозяйственного магазина, там надпись «Маски есть», естественно, по великолепным ценам. Почему нет эффективных механизмов вот именно наведения порядка? Закон приняли, а результата пока нет. Или это только пока? Юрий Крестинский: Я думаю, что это пока, результат, конечно же, будет. Мы, конечно, очень давно не сталкивались с подобного рода дефицитами, с которыми сталкиваемся сейчас: дефицитом в масках, с дефицитом в гречке и на других рынках. Наверное, со времен Советского Союза и распада его не было пустых полок, которые мы с вами наблюдали совсем недавно. Что касается медицинской части, то я уверен, что здесь просто это просчет государства, которое должно в рамках формирования государственных резервов, различных товаров для чрезвычайных ситуаций предусматривать эти резервы, очень странно, что их не оказалось. Что касается продовольствия, то это еще один повод задуматься, для того чтобы государство могло осуществлять соответствующие продовольственные интервенции, понижающие рыночные цены, и тогда оно сможет требовать того, чтобы цены не повышались. Александр Денисов: А каким образом эти интервенции делать? Вот расскажите, хочется понять. Юрий Крестинский: Ну, в данном случае подразумевается, что должен быть создан некий государственный оператор, у которого есть определенные запасы товарные, либо компании с государственным участием, а у нас много компаний с госучастием, у нас в том числе есть сельскохозяйственные корпорации с государственным участием, которые по распоряжению правительства намеренно за счет субсидий правительства снижают оптовые цены, с тем чтобы, с одной стороны, не допустить паники, с другой стороны, компенсировать повышенный спрос и тем самым предупредить рост цен. Александр Денисов: Юрий, вот вы уже второй собеседник, который говорит про усиление роли государства, про госрегулирование, вот вы говорите про создание регулятора, который будет делать запасы. Это время накладывает... ? Юрий Крестинский: Напротив, напротив, я говорю не об усилении роли государства, а я говорю о том, что если уж государство вмешивается в цены и ограничивает наценки, то оно, имея такие полномочия с одной стороны, должно создать компенсационные механизмы с другой стороны, иначе мы просто обрушим рынки и создадим дефицит, вот и все. Александр Денисов: Это время диктует вот такие меры, которые вы приводите? Юрий Крестинский: Ну конечно. Любая чрезвычайная ситуация на то и чрезвычайная, чтобы принимать некие экстраординарные меры. Александр Денисов: Да. Такой вопрос, Юрий: насколько долго, насколько это долгий процесс выстраивания именно эффективного регулирования на рынке, наведение порядка с ценами? Долго это занимает? Потому что вот с медицинскими мы пока еще не видим эффекта, а с продуктами, может быть, это еще сложнее будет. Как думаете? Юрий Крестинский: Ну смотрите, что касается рынка лекарственных средств, а я все-таки больше готов и с удовольствием поговорю про систему здравоохранения, про систему лекарственного обеспечения, про эти рынки, существует вполне взвешенная система, когда лекарства, входящие в перечень жизненно необходимых и важнейших, регистрируются, регулируется также предельная отпускная цена на них. Поэтому здесь еще до возникновения текущей кризисной ситуации все было отрегулировано, и препараты жизненно важные на самом деле по своей цене фиксированы. Другой вопрос, что маски, дезрастворы явились предметами повышенного спроса, и тут просто возник дефицит. Но есть лекарства, не входящие в перечень жизненно необходимых и важнейших, и вот тут ограничивать цены, наверное, смысла нет. Как раз за счет наценки на, скажем так, лекарства второго выбора, на лекарства, больше приносящие качество жизни, чем излечивающие от того или иного заболевания, так вот наценки на них более высокие могут компенсировать более низкие наценки на жизненно необходимые препараты. Здесь государство поступает очень здраво, заранее введя систему регистрации предельных отпускных цен именно на жизненно важные лекарства. Но опять-таки в данном случае не предусмотрели вопросы резервирования насчет чрезвычайных ситуаций, и надеюсь, что этот урок опять-таки будет правильно изучен и в будущем таких ситуаций не повторится. Александр Денисов: Спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: То есть у нас механизмы уже отработаны в этом плане? Юрий Крестинский: Что касается лекарств, да. Александр Денисов: Спасибо большое, спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Это был... Анастасия Сорокина: ...Юрий Крестинский, председатель консультационного совета Центра развития здравоохранения «Сколково». Корреспонденты задавали нашим зрителям вопрос, что подорожало за время карантина. Давайте посмотрим, с какими изменениями цен столкнулись жители разных городов. ОПРОС Александр Денисов: Да. Анастасия Сорокина: Было бы смешно, если бы не писали также зрители про невероятные наценки. Мы показывали, да, сегодня имбирь и лимон, ты знаешь, не рекорд, вот из Воронежской области сообщение: «Лимоны 500 рублей, имбирь 5 500 рублей». Александр Денисов: Пять тысяч? Анастасия Сорокина: «А гречка подорожала, 800 граммов 95 рублей. На лекарства поднялись цены, масок нет», – вот так вот живет Воронеж. Александр Денисов: Да, интересные полярные мнения у вас насчет высказываний наших экспертов. Из Москвы, Московской области пишут зрители: «Правильно, надо открывать государственные магазины». Из Курганской области не согласны: «Вот и договорились, все должно быть государственным». Анастасия Сорокина: Ну вот из Ленинградской области пишут, что «цены надо стабилизировать на законодательном уровне, утверждать те самые вилки формирования вот этих самых цен». Что думают по этому поводу, можем узнать прямо сейчас вот у зрительницы, которая до нас дозвонилась, Алла из Ставрополья. Алла, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Александр Денисов: Здравствуйте, Алла. Анастасия Сорокина: Вы ощутили на себе рост цен? Зритель: Да, конечно, потому что очень выросли цены, очень. Цены такие неимоверные. У нас был картофель 25 рублей, а стал уже 40 рублей. Поэтому как бы очень такие цены все. Морковь была 19–20 рублей, 29 сейчас. Как бы вот все это... Лук 40 рублей. Все это как бы быстро подскочило. Александр Денисов: Да. Алла, а вот как вы различаете? Потому что приходишь в магазин, там, например, та же самая гречка была со скидкой постоянно, и вот вечно скидки на нее были, она стоила и 25 рублей. Потом скидки убрали, и вроде как их сложно упрекнуть, сказать, что они подняли цены, потому что «ну скидки закончились, ребята». Вот вы как к этому относитесь, как к подорожанию или нет? Зритель: Как к подорожанию, да, потому что сразу резко на такую как бы высшую эту сразу подорожало все. Капуста даже была, вот, получается, 16 рублей, 12 рублей, 14 рублей, а потом она уже выросла, 25 рублей, ну как бы это... Александр Денисов: Причем за короткий период все это происходит, резкий рост, да? Зритель: Да-да, вот, понимаете, резко сразу все поднялось, мгновенно. И вот, допустим, я еще за маски вам хотела сказать. Получается, в аптеке нет масок, заходишь в продуктовый магазин, там маска одна 150 рублей. Ну извините, маска 150 рублей одна! Александр Денисов: Да, самое интересное, Алла, вы знаете, я вот тоже восхищен, в салонах сотовой связи маски продаются, в хозяйственных, как вы сказали. Зритель: Да-да, везде, да. Анастасия Сорокина: Вот мы с Юрием Крестинским разговаривали, он советовал самостоятельно шить маски, можно их и стирать, находить какие-то способы сэкономить на этих покупках, потому что действительно цены сумасшедшие. Давайте еще с одним экспертом поговорим – Алексей Коренев, аналитик группы компаний «ФИНАМ», с нами на связи. Алексей Львович, добрый вечер. Александр Денисов: Алексей Львович, здравствуйте. Алексей Коренев: Я слушаю, да. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Александр Денисов: Да-да-да, рады вас видеть, Алексей Львович. Только мы с вами про гречку поговорили, про картельный сговор, вот еще жизнь подкинула сюжеты, да? Алексей Коренев: Ну на самом деле ситуация-то какая? Бо́льшая часть того, что сейчас люди перечисляют из того, что резко подорожало, – это подорожало на ажиотажном спросе, это не следствие, скажем так, объективного роста цен, это перекупщики, это всевозможные посредники и так далее, которые пытаются заработать на ситуации, скажем так, на чужой беде, можно сказать. И, в общем-то, государство сейчас пытается с этим бороться, уже были предложения о том, чтобы маски продавались исключительно в аптеках и ни в коем случае не в магазинах, чтобы исключить вот эти случаи по 150 рублей за маску в обычном режиме, потому что аптеки все-таки контролируются сейчас. Что касается лимонов, имбиря, гречки, сахара, на которые взлетели цены, – это все-таки не объективный рост цен, это именно спекулятивный, и виноваты в нем посредники, которые пытаются заработать на людях. А вот объективный рост цен будет постепенным, но не таким большим, и связан он с тем, что, во-первых, у нас упал курс рубля, поэтому все то, что приходится приобретать за валюту, будет дорожать. Это, естественно, бо́льшая часть фруктов. Вот тут говорили про яблоки, ведь Россия по яблокам обеспечивает себя только наполовину, причем даже в лучшие урожайные годы только наполовину, обычно мы больше половины яблок завозим. По многим фруктам и овощам мы тоже себя полностью не обеспечиваем. Плюс надо иметь в виду, что практически вся пищевая промышленность у нас имеет оборудование импортное, причем в некоторых сегментах доля импортного оборудования очень высока, например, в мясопереработке порядка 100% оборудования составляет импортное оборудование. Оно требует обслуживания, оно требует замены, оно требует, я не знаю, каких-то запчастей, агрегатов и так далее, которые покупаются за валюту. Поэтому неизбежно цены постепенно будут расти, но не так ажиотажно, как они выросли вот так на панических настроениях, на панической покупке. Поэтому да, инфляция будет подниматься, но откат вот этот вот цен, которые сейчас неестественные совершенно, потому что имбирь не может стоить 5 500, он будет назад, как только схлынет паника. Анастасия Сорокина: Алексей Львович, вот зрители у нас подсказывают, что у нас в стране очень многое зависит, измеряется, да, минимальный размер оплаты труда, есть у нас такая минимальная продуктовая корзина, в которой есть расчет продуктов, он там стоит столько-то и столько-то, из него складывается. Если будет регулироваться процесс цен, может быть, нам тогда к ценам, которые заложены в эту минимальную продуктовую корзину, в этот продуктовый набор, может быть, к ним обратиться? Алексей Коренев: Ну, вы знаете, на самом деле у нас целый ряд продуктов, которые относятся к социально значимым, по ним, в общем-то, государство следит за ценами, просто лимоны и имбирь, наверное, туда не попадают. А, скажем, продукты первой необходимости, те, которые входят в минимальную потребительскую корзину, по ним за ценами, в общем-то, установлен контроль. Другое дело, что просто государство сейчас физически не всегда успевает отследить, каждый отдельный магазин не проконтролируешь, понимаете, особенно если речь идет о каких-то небольших точках продаж, особенно если это где-то не в столицах, а где-то на периферии, то, естественно, всех не отследить, всех за руку сейчас не поймаешь. Я говорю, сойдет паника, цены вернутся на экономически обоснованные уровни. Они будут выше, чем они были ранее, ничего не поделаешь, потому что, как я уже сказал, значительную часть продовольствия мы все-таки покупаем либо обрабатываем с использованием иностранного оборудования, но это будет не такой большой рост цен, как сейчас. Анастасия Сорокина: Так как же государство тогда сможет вот этот механизм наладить, как контролировать? Если вы говорите, что сейчас не справляется, что тогда принципиально изменится? Алексей Коренев: Принципиально изменится то, что, во-первых, баланс спроса и предложения все-таки вернет цены обратно. Люди не будут покупать постоянно имбирь по 5 тысяч, снизится спрос, снизятся и цены. Все-таки баланс спроса и предложения – это самый мощный регулятор, эффективнее его не существует никаких государственных рычагов регулирования. Что касается контроля со стороны государства, ну сейчас, вообще говоря, звучат предложения о том, что нужно существенно ужесточить контроль, вплоть до того, что там действительно некоторые предлагают ввести государственные магазины. Я не очень верю в то, что государственные магазины смогут обеспечивать людей, скажем так, полноценной продуктовой корзиной. Какой-то минимальный набор продуктов у них будет, но, вообще-то говоря, те, кто жил при социализме, наверное, помнят, что такое государственные магазины: заходишь, а там кроме морской капусты ничего нет. Я боюсь, как бы не вернуться к этому. Поэтому нет, это, скажем так, выход, который годится только на период каких-то чрезвычайных ситуаций, а постоянно жить в этом режиме будет просто невозможно. Еще раз повторю, спрос и предложение рано или поздно сами отрегулируют цены до того уровня, когда они будут экономически оправданы. Александр Денисов: Алексей Львович, ну вот предложение Сергея Неверова заморозить цены на определенные продукты, осуществимо ли оно, как считаете? Алексей Коренев: Теоретически да, на практике, мне кажется, есть большие проблемы по одной простой причине: как только вы замораживаете цены на какой-то продукт и производителю становится невыгодно его продавать, этот продукт просто исчезнет из продажи, элементарно задержат его на складах, не подвезут вовремя и так далее, то есть вариантов... Вы не можете заставить частную компанию во что бы то ни стало распечатать склад и выложить этот продукт на прилавки. Если частному производителю невыгодно по этим ценам продавать, он просто придержит эту продукцию, ее просто не будет на прилавках. Александр Денисов: Ну вот мы до этого говорили, что можно выкрутиться, если создать национального государственного регулятора, как угодно это можно назвать, который будет этими проблемами заниматься, ну раз частным невыгодно, возьмет на себя эту функцию государство. Вы смеетесь уже, я вижу, да-да-да. Алексей Коренев: Госплан, у нас это было, когда потом докладывали, что цех, выпускающий правые перчатки, обогнал цех, выпускающий левые перчатки, на 50%. Ну зачем нам это? Александр Денисов: Ну вы прямо... Анастасия Сорокина: Так а что же нам тогда делать? Вот сейчас зрители нам пишут, вы с одной стороны... Одни ругаются, вот вы говорили, что не бегите, не покупайте продукты, а кто-то побежал, купил, и купил по выгодной цене. Вот сейчас мы сказали, что будет дефицит, если будут контролировать цены, и что, наши зрители сейчас должны бегом бежать, пока дефицит не начался? Алексей Коренев: Нет, если они побегут бегом, они создадут еще больший дефицит. Мы, кстати говоря, в прошлую программу у вас обсуждали эту тему. Для того чтобы просто товар исчез с полок, достаточно, чтобы дефицит возник всего на 5%, то есть человек пришел за товаром и хотел купить, условно говоря, килограмм, товара нет; пошел в другой магазин, он там есть, и он купит вместо одного килограмма 3. Следующий пришедший, мы это с вами обсуждали, купит уже не 3, а 10 на всякий случай. И вот таким образом возникает дефицит. Как раз ажиотажный спрос и провоцирует тот самый дефицит, позволяя спекулянтам задирать цены, потому что если люди сметают с прилавков, как вот тут говорят, с запасом на полгода вперед, естественно, каких-то товаров нет, я не говорю даже про медицинские маски, действительно нет, но в некоторых регионах жалуются люди на то, что крупы отсутствуют. Что сделают посредники, которые, собственно, пытаются заработать на чужой беде, на чужих проблемах? – они, естественно, задерут цены и будут выкатывать это по тройной цене. Поэтому любой ажиотажный спрос, любые попытки затариваться на полгода вперед будут приводить к тому, что будет возникать дефицит и цены на товары будут расти. Поэтому в какой-то степени мы сами провоцируем этот рост цен. Анастасия Сорокина: Ну вот сейчас давайте, не знаю, вернемся к такой цифре: у нас уничтожается 17 миллионов тонн еды в год. То есть по идее дефицита у нас не должно быть, у нас большие запасы, паники никакой устраивать не надо по этому поводу, верно? Алексей Коренев: Ну абсолютно точно. Во-первых, у нас есть такая вещь, как государственная программа продуктовой безопасности, она предполагает наличие в запасах определенного перечня еды на всякий случай, на случай войны, катастроф техногенных, каких-то проблем и так далее, вот на случай тех же самых пандемий. Во-вторых, по значительной части продукции Россия обеспечивает себя сама и является нетто-экспортером, вот мы уже обсуждали, мы зерна производим больше, чем можем потребить сами, продаем наружу. Сахара мы производим существенно больше, чем можем потребить, мы производим примерно 6,4 миллиона тонн, а съедаем порядка 6 миллионов тонн, а остатки продать некуда, потому что... Ну сейчас мы экспортируем порядка 150 тысяч тонн, и у нас единственный сейчас крупный покупатель остался Беларусь, потому что Узбекистан ушел, и сахар девать некуда, переходящие запасы 2,7 миллиона тонн. В результате цены на сахар упали до 23–24 рублей за килограмм, это примерно себестоимость, производителям стало просто невыгодно этот сахар производить. Поэтому по большинству продуктов у нас запасы есть. Если не будет паники и мы не будем давать перекупщикам и посредникам поднимать цены, в общем-то, цены не должны вырасти выше тем уровней, про которые я говорю, которые экономически обоснованы за счет изменения курса рубля. Александр Денисов: Алексей Львович, совсем короткий вопрос последний: достаточно ли пристально ФАС следит за перекупщиками, отрабатывает их? Потому что вот с той же гречкой, с картельным сговором, там что-то как-то явно видно, но доказать невозможно. Алексей Коренев: Картельный сговор доказать в принципе очень сложно. Действительно, по гречке было проведено 11 выездных проверок, по которым установили, что большинство производителей необоснованно, вернее было непонятно, кто, производители или промежуточные звенья, судя по всему, это были все-таки посредники, трейдеры, торгующие гречкой, хотя, в общем, рынка гречки как такового не существует, но все-таки некие посредники, – действительно, вроде бы были признаки картельного сговора. Но доказать картельный сговор очень тяжело. Тот факт, что ФАС работает достаточно активно, это я вижу хотя бы по тем сообщениям, что периодически выявляются там, там и там по разным позициям, в общем, необоснованные завышения цен и так далее. То есть предложения от ФАС поступают о том, как рынок можно регулировать. Но, с другой стороны, вы же понимаете, огромное количество товаров, огромное количество точек продаж и точек питанию, каждую отдельно не проконтролируешь, за руку не схватишь. Поэтому все-таки наиболее эффективный регулятор – это сам рынок. Постепенно цены установятся, я бы хотел успокоить в этом плане наших зрителей, что как только ажиотажный спрос сойдет и мы перестанем покупать на полгода вперед продукции, мы тем самым лишим перекупщиков возможности задирать цены, и купленный в запас товар станет просто не нужен. Александр Денисов: Спасибо большое, Алексей Львович, спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо. Это был Алексей Коренев, аналитик группы компаний «ФИНАМ». Александр Денисов: Ну и следующий наш собеседник – это Дмитрий Селихов, директор по развитию маркетплейса «AliExpress Россия». Дмитрий Михайлович, очень нам понравилось, в прессе увидели ваше высказывание, что в трудные времена нужно завоевывать потребителя, а не выдаивать его, так сказать, до последней капли. Может быть, это только вы... Анастасия Сорокина: …придерживаетесь такого мнения? Александр Денисов: Да-да, можете себе позволить такое высказывание, потому что у AliExpress онлайн-продажи растут, в данный момент все прекрасно у вас? Дмитрий Селихов: Ну, вы знаете, здесь, конечно, я послушал предыдущего спикера, тоже мы фиксируем на текущий момент, что есть ряд категорий, которые растут не только повышенным спросом в офлайне, но и в онлайне. Но при этом вместе с тем, то есть я говорю про продукты питания и про товары, соответственно, медицинского назначения. Но, кроме того, есть повышенный сейчас спрос и на товары непродовольственного сегмента. Все люди сейчас сидят из дома, соответственно имеют необходимость жить дома и приспосабливаться к текущим условиям, соответственно мы фиксируем дополнительные категории, которые также сейчас растут в онлайне. Но в целом я согласен с вами, конечно, онлайн сейчас растет более высокими темпами, это правда. Александр Денисов: Ну насчет вашей прекрасной мысли, что нужно завоевывать клиента, а не обирать его? Анастасия Сорокина: Как вы это собираетесь делать сейчас? Скидками или чем, какими инструментами? Дмитрий Селихов: Ну здесь, наверное, главным образом стоит отметить, что так сложилось, что онлайн-канал и до текущего кризиса был высокорастущим каналом для всех игроков рынка, но и сейчас отчасти он, может быть, остается и каким-то единственным, что ли. Соответственно, для многих компаний здесь кроется большая возможность, и мы как платформа для российских компаний принимаем ряд мер, для того чтобы многие компании, включая малый и средний бизнес, могли быстро открывать свои магазины у нас на платформе и соответственно вкладываться в развитие уже канала онлайн для себя. Александр Денисов: А вот эта логика, что завоевывать клиента, а не, я еще раз повторю это слово, не обирать его, она прибыльная, или это просто такая красивая фраза, только мораль и только? Или это прибыльная стратегия, которая окупится? Дмитрий Селихов: Конечно, прибыльная, потому что сейчас, наверное, очень сложно всем, в том числе экспертам, прогнозировать, что будет даже в следующем месяце. Но что очевидно, это то, что покупатель уже изменил свои привычки, и вместо того чтобы, соответственно, ждать, когда эта волна кризиса спадет, мы призываем бизнес действовать и использовать все возможности, а на текущий момент это возможности онлайна. Мы с вами все пользователи онлайна так или иначе, поэтому сейчас это большая возможность. И, еще раз повторюсь, мы призываем не ждать, не спекулировать на страхах, а действовать и работать с покупателем, который сейчас в онлайне. Александр Денисов: Ну вот, допустим, я спекулянт, я вам скажу: «Ну чего я буду ждать какого-то будущего, если у меня прекрасное настоящее. Я сейчас продам по цене вдвое дороже, а дальше кто его вообще знает, что будет». Анастасия Сорокина: «Будут ли вообще покупать». Александр Денисов: Что вы ответите вот, допустим, мне как спекулянту? Дмитрий Селихов: Ну, вы знаете, мне, наверное, здесь сложно ответить вам как спекулянту в том плане, что мы как платформа предлагаем среднесрочные и долгосрочные решения, все-таки онлайн – это не быстрая стратегия, онлайн – это среднесрочная работа с ростом своей лояльной аудитории. Соответственно, спекулянтам по этой причине в том числе сложно работать в онлайне. Александр Денисов: То есть его запомнят и к нему потом обращаться не будут, смысла нет себя так вести, да? Дмитрий Селихов: Ну я бы даже, наверное, отметил, что спекулянтам в принципе сейчас сложно попасть на маркетплейсы российские, включая нашу платформу. Мы еще в начале марта объявили и призвали игроков рынка к ответственности. Все наши продавцы проинформированы о том, что мы тщательно отслеживаем различного рода спекуляции, вплоть до удаления с платформы. Александр Денисов: Спасибо большое. Это был Дмитрий Селихов, председатель «AliExpress Россия». У нас есть еще время, чтобы пообщаться со зрительницей. Коротко. Анастасия Сорокина: Очень коротко дадим слово дозвонившейся до нас Галине. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Совсем мало времени, Галина, пожалуйста, коротко. Зритель: Я из Санкт-Петербурга, хотела бы узнать, почему нельзя сделать такие фиксированные цены, как на цены сигарет, максимальная цена такая, понимаете? Вот почему нельзя сделать так? Разные заводы, каждый завод ставит свою отпускную цену, а уже так фиксируют цены. Почему нельзя сделать? Александр Денисов: Да, совершенно интересно предложение, безусловно. Скорее всего, варианты будут обсуждать разные в правительстве, посмотрим, что предложат. Вот премьер Мишустин... Анастасия Сорокина: Будем за этим обязательно следить. Александр Денисов: ...согласился с предложением депутатов, что нужно заморозить цены на продукты. Интересная тема, будем за ней следить, да. Анастасия Сорокина: А сейчас давайте перейдем к следующей приятной рубрике.