Дмитрий Лысков: В начале мая Минпромторг опубликовал список товаров и брендов, параллельный импорт которых в Россию теперь разрешен. Вот заработал ли он, как должен функционировать и зачем мы его так старательно запрещали на протяжении многих лет, об этом поговорим с экспертом. Михаил Беляев, кандидат экономических наук, в нашей студии. Михаил Кимович, здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Дмитрий Лысков: Михаил Кимович, вот за последнее время наслушался столько терминов: и «серый» импорт, и «черный» импорт, и параллельный импорт... Давайте разберемся, это одно и то же, разные понятия? И в чем их разница? Михаил Беляев: Совершенно, совершенно разные понятия. «Черный» – это тот, который нелегальный и лежит за пределами вообще юридических норм и какого-либо регулирования, т. е. это типа контрабанды, типа вот этого такого... То есть то, что нелегально совершенно. «Серый»... Дмитрий Лысков: Подождите-подождите, уточнение сразу. Раньше же нас все пугали контрафактом – это тоже «черный»? Михаил Беляев: Нет, контрафакт – это может быть совершенно другое, это может быть не «черный», а тот, который сделан в Мытищах. Это подделка, контрафакт – это подделка, а уж где она подделывается, она может подделываться где-нибудь на севере Италии и ввозиться... Дмитрий Лысков: А, понятно, он может быть вообще не импортом. Михаил Беляев: ...а может быть, у нас в Мытищах, там шьют какие-нибудь тренировочные штаны и лента тут Lacost, тут Fred Perry там и т. д., все шьют и на рынок, вот это называется контрафакт, и к импорту он иногда никакого отношения не имеет, так что с этим разобрались, да. Дмитрий Лысков: Да. «Серый»? Михаил Беляев: Вот. Теперь «серый» – это тот, который использует какие-то... Вот, пожалуй, наиболее трудно определить. Это то, что тоже, в общем-то, за гранью легальности, но там есть какие-то хотя бы признаки того, что у них хотя бы какое-то, может быть, происхождение натуральное, естественное, «родное», как говорят в народе, но как-то не так документы оформлены, не та схема ввоза использована, допустим, какие-то налоги или мимо таможенных каких-то вот эти вот лазейки найдены. И этот «серый» импорт проник сюда вот таким вот образом, т. е. он такой полулегальный. Он может быть натуральный, хороший весь, но сама система ввоза, она там использует вот такие нелегальные каналы, скорее вот так вот. А параллельный импорт – это вообще очень добропорядочная, совершенно, вещь. Она просто означает, что вы когда закупаете какой-то товар, вы закупаете у оригинального производителя, но однако не спрашиваете у него разрешения на его дальнейшее использование. Почему это ввели? Потому что мы сейчас напрямую у оригинального производителя закупать не можем вследствие этих самых санкций. Тогда мы находим какую-то третью сторону, третью компанию, которая закупает вот этот вот товар, по всем признакам пригодный, становится его собственником. Дальше вступает в силу правило, что, раз он собственник, значит, он делает с ним что хочет, и он, собственно, продает его нам, ввозит его к нам. То есть вот такая вот... Может быть и два, и три, вот это вот называется «параллельный». Но понятно, что нам надо было его легализовать, потому что, пока мы еще не раскрутили собственное производство, а товары нам нужны, причем это не только товары такого ширпотреба, которые наполняют потребительский рынок, что тоже важно, а у нас же есть и промышленное потребление, у нас же есть все, мы об этом частенько забываем, когда говорим об экономике, мы имеем в виду только потребление обычного человека. Вот, собственно, это вот нужно. Будет ли это на всю оставшуюся жизнь, или мы найдем возможности импортозамещения такого же качества и по таким же ценам, или вообще когда-нибудь, может быть, отменят санкции и нам не надо будет прибегать к такого рода трюкам? Это покажет только будущее. Но пока нам это нужно. Дмитрий Лысков: Михаил Кимович, ну вот в списке товаров, разрешенных для ввоза по параллельному импорту, 96 пунктов. Это, вот я смотрю, одежда и обувь вне зависимости от бренда, смартфоны, электроника (восемь брендов), игровые приставки (три бренда), бытовая техника (четыре бренда), автомобили (50 брендов), двигатели и комплектующие (четыре бренда), шины (четыре бренда), оборудование для промышленности, добыча полезных ископаемых, электроэнергетика, ЖД и судоходный транспорт, сельскохозяйственная, лесная промышленность... Михаил Беляев: Да. Дмитрий Лысков: То есть, если я правильно понимаю, то это вот как раз те самые товары и группы товаров, которых у нас нет и без которых нам будет как минимум сильно неуютно. Михаил Беляев: Ну, было бы трудно, да, да, именно так. Причем мы же должны понимать, что этот параллельный импорт, он существует и относится только к тем товарам, которые подпали под санкции, под те фирмы, которые подпали. Поэтому, если кого-то из наших слушателей и зрителей сейчас не устраивает объем в 96 позиций, ему хочется пошире, он должен иметь в виду, что за пределами этих 96 позиций есть еще не одна сотня тех, которые под санкции не подпали... Дмитрий Лысков: Которые спокойно поставляют нам. Михаил Беляев: Да, которые спокойно поставляют, так что они могут пока жить спокойно. Дмитрий Лысков: А вот чтобы понять, магазины, сервисы, салоны, которые раньше назывались «официалами» в народе, официальные представители, официальные дистрибьюторы тех компаний, которые ушли с нашего рынка, – они теперь не официальные представители, они теперь вот... ? В каком они статусе теперь находятся? Михаил Беляев: А теперь, собственно, у них и статус, раз... Нет, они могут находиться в любом статусе, только весь вопрос, смогут ли они торговать этими товарами, а так в статусе-то им... Дмитрий Лысков: А если вдруг смогут? Михаил Беляев: А если вдруг смогут, они будут официальными представителями и все, и они будут официально ими торговать. Дмитрий Лысков: А правообладатель, обладатель бренда не будет против? Он же вроде бы ушел с нашего рынка. Михаил Беляев: Ну, тут, знаете, как раз есть такая... Дмитрий Лысков: Или нам уже не важно, «против» он, «за» он. Михаил Беляев: Нет, нам уже не важно, мы... Ну, тут могут быть, конечно, какие-то юридические, так сказать, трения, шероховатости, но я не думаю, что потребителя это должно волновать, да и нас это не должно волновать. Нам главное получить товары, получить товары качественные, получить по, в общем-то, достаточно адекватным ценам и ими пользоваться. А уж в каком-то то ли кино, то ли еще где-то, является он вот этим салоном официальным, не является он официальным салоном... Кстати, у нас и официальные салоны, по-моему, так очень здорово там, прикрываясь этой официальной вывеской, контрафактом торговали будь здоров как, а уж «серым» импортом так тем более. И по-моему, они как раз, прикрываясь вот этим вот официальным представительством, статусом, намекали на то, что вот только у них все настоящее. Дмитрий Лысков: Я просто почему спросил? Не может ли такого быть, что самим компаниям, которые решили уйти с нашего рынка или которых заставили уйти с нашего рынка, которые под давлением общественного мнения, чего угодно заявили об уходе с нашего рынка, эта ситуация может быть выгодна? Они могут продолжать поставлять... Михаил Беляев: Конечно. Дмитрий Лысков: ...но по новой схеме и продолжать присутствовать на нашем рынке... Михаил Беляев: Ну да. А им же главное даже не... Вот для компании что значит присутствие на рынке? Это не просто там где-то на бульваре иметь бутик с вывеской, а главное получать оттуда деньги. Дмитрий Лысков: Естественно. Михаил Беляев: Значит, если они что-то продают третьей стороне, третья сторона продает сюда, т. е. они же деньги уже получили за этот проданный товар, – ну и отлично, они уже в баланс все поставили, это в прибыль у них там все это вошло. А дальше уже судьба товара их волнует не очень здорово и не очень сильно. Дмитрий Лысков: Михаил Кимович, а правильно ли я понимаю, что во многих западных странах, ну в США в первую очередь, крупнейшая экономика мира, параллельный импорт вполне себе легален, разрешен и никто его запрещать и препятствовать ему даже не пытался? Михаил Беляев: Да, да. А потому что юридических оснований даже нет препятствовать. Ну вот представьте, вот эта схема, которую мы только что внимательно разобрали, хотя там разбирать-то нечего. Я продаю товар, все, я его продал, у меня произошло отчуждение этого товара, я его не собственник, им владеет совершенно другое лицо. Ну вот представьте на бытовом даже уровне. Вот вы купили автомобиль, да, ну купили его, поставили, посмотрели на него. Потом он вам почему-то не понравился – вы же можете его продать? Вы же не будете спрашивать у BMW: «Можно я продам ваш автомобиль или нельзя?» – ну нонсенс. Ну здесь то же самое. Дмитрий Лысков: Ну, нонсенс не нонсенс, но ведь мы долгое время жили в таком состоянии. Мы зачем-то, вот я не понимаю зачем, может быть, вы мне сейчас и объясните, зачем мы тогда так старательно запрещали параллельный импорт с 2000 года, между прочим, с 2002-го? Принимали специальные законодательные акты... Михаил Беляев: Дмитрий, вы знаете, у нас есть вообще такое иногда как бы гипертрофированное понимание запретов. Мы видим, что есть параллельный импорт, есть «серый» импорт, как вы сказали. Ну вот на всякий случай, чтобы не было этого параллельного, чтобы параллельный не принимал «серую» окраску, а «серый» не принимал, да лучше запретить все. Вот мы торгуем напрямую и достаточно, и никому этот параллельный не нужен, там это голову ломать, еще дополнительный контроль какой-то вводить, там что-то городить, коррупционные схемы могут появляться дополнительные... Тогда нам это было не надо. Сейчас ситуация другая. Дмитрий Лысков: Но ведь, насколько я понимаю, те же самые крупные западные компании, которые приходили на наш рынок под собственной вывеской, они откровенно говорили, что ай-яй-яй, только в наших официальных салонах торгуем нашей продукцией, а другие не смей. Это же многочисленные были судебные даже разбирательства по поводу использования бренда и торговли. Я имею в виду, конечно, не торговлю на вторичном рынке, а именно первичным товаром. То есть мы таким образом ограничили свой рынок, сделали его особо привлекательным именно для западных, конкретно для этих брендов, а всех остальных лишили такой возможности? Михаил Беляев: Ну, типа да, получается да. А те, естественно, поскольку им нужно на рынке занимать, назовем это, монопольную позицию, т. е. быть хозяином и не иметь там никаких конкурентов даже близко, естественно, они нам представляли определенные условия, на которые мы шли. А шли мы тоже по той причине: нам этот бренд нужен, нам нужна эта компания, нам нужны эти товары; ну, такая уважаемая фирма крупная нам предлагает вот такие... Причем это же могло приобретать даже некоторую окраску эксклюзивности, да, что вот, представляете, как к нам вот это эксклюзивно приходит, вот это, и мы создаем ему условия, а все остальные нас не интересуют. Ну понятно, что тех это устраивало совершенно в 100%-й мере, ну и мы тоже шли... Дмитрий Лысков: Ну это мы что, привлекали просто к себе эти бренды? Это было с целью привлечения именно брендов? А как же они на Западе работают в условиях, когда у них есть и их продажи под собственными брендами, и параллельный импорт идет одновременно? Михаил Беляев: А вот поэтому их наш рынок иногда и интересует, потому что тут комфортнее работать, ну «комфортнее» в таком прямом смысле слова. Дмитрий Лысков: Слушайте, у нас огромный рынок, у нас огромное население, у нас вполне себе живой потребительский спрос. Я думаю, что он их и так бы интересовал. Михаил Беляев: Да нет, ну а зачем? Вы понимаете, в рыночном устройстве ничего не бывает «и так», и ничего не бывает «слишком», всегда всего мало. Вот как денег всегда мало, вот точно так же мало этого самого комфорта. А зачем вам конкурент? А вдруг придет конкурент, а вдруг он окажется что-то лучше, а вдруг его флагманский какой-нибудь гаджет побьет мой гаджет? Зачем мне эта головная боль? Не надо мне это совершенно. То есть они же рассуждают очень по-простому, вот таким вот образом. Дмитрий Лысков: Нет, ну они рассуждают в свою пользу, это абсолютно несомненно. Я не очень понимаю, на каком основании мы-то им такие преференции вдруг решили предоставить на тот момент. Михаил Беляев: Ну... Дмитрий Лысков: Ну конкурировали бы они у нас как на своем благословенном Западе, там же они конкурируют. Михаил Беляев: Ну а нам-то тоже это не надо. Мы получаем товар вот этот в должном объеме и должной марки, она уважаемая, она отличная, она все – ну зачем нам тоже какую-то затевать у себя конкуренцию, зачем? Это не наша задача и не наша проблема. Дмитрий Лысков: Нет, ну как... Михаил Беляев: Они насыщают наш рынок, ну и насыщают, ну и прекрасно. Дмитрий Лысков: Ну как? У нас, условно говоря, раньше было много лотков, которые торговали различными брендами, потом к нам начали приходить сами эти бренды, открывать свои фирменные магазины и бороться с этими самыми лотками. Они их просто выжили, причем на законном основании. Мы таким образом теряли своих бизнесменов ради их пользы, ну как я понимаю, может быть, это профанический взгляд... Михаил Беляев: Ну, вы знаете, тут вот мы углубляемся в ту сферу, которая опять, видимо, нас будет сталкивать в «серый» импорт, потому что эти лотки, скорее всего, они были вот такими вот... Дмитрий Лысков: …«серыми»? Михаил Беляев: «Серыми», да, т. е. приходил «серый» поток и растекался этими мелкими ручейками по всяким этим самым лавчонкам, которые были, во-первых, «серые» и нелегальные, т. е. это вредило и экономике, и, чего там говорить, наверное, большинство из них было просто вообще не зарегистрировано в качестве бизнесменов, и налоги-то они не платили, и т. д. То есть там было очень много всяких таких вот неудобств, включая, кстати, и отмыв денег. Дмитрий Лысков: Михаил Кимович, ну хорошо, мы сейчас вернулись к той практике, которая у нас и была, к параллельному импорту. А вот он заработал? Можно сейчас вот уже четко сказать, что ну да, заработал, пошли к нам товары, которые нам необходимы? Михаил Беляев: Ну, я считаю, что он пошел пока точечно. Прошло не так много времени, чтобы все это дело наладить. Во-первых, надо к нему привыкнуть и понять, что это такое. Во-вторых, надо же найти этого посредника, оформить документы, наладить... Это же все вот этот переговорный процесс и процесс выстраивания поставок, логистики и всего прочего, учитывая, кстати, все эти сложности, которые сейчас существуют, и еще остаточные там посткоронавирусные все эти ограничения и карантины, вообще все эти разрывы, расчеты в валюте... То есть там очень много всяких вот таких вот препятствий, и все это быстро не делается. Дмитрий Лысков: А насколько долго это может делаться? Михаил Беляев: Ну, это все будет делаться постепенно. И вот, насколько я понимаю, какие-то косметические товары уже начинают, ну они же, понятно, там рынок самый требовательный, без него вообще никак невозможно, наиболее активный, они уже потихоньку начинают сюда проникать. Ну а вслед за ними и следующий, по-моему, уже с автозапчастями, там уже какие-то сдвиги... Дмитрий Лысков: Сдвиги есть, да, сам столкнулся. Михаил Беляев: Причем, понимаете, это же все пойдет, вот это есть инерция покоя адаптационная, она очень медленная, а потом идет по такой... Дмитрий Лысков: ...нарастающей. Михаил Беляев: ...по нарастающей, причем самовозрастающая, самораскручивающаяся такая спираль, она довольно быстро раскручивается. Дмитрий Лысков: Я просто вот почему про сроки спрашиваю? Потому что без игровых приставок, я думаю, мы проживем, но одной из категорий является оборудование для промышленности, для добычи полезных ископаемых, электроэнергетики, напомню, ЖД и судоходного транспорта, сельскохозяйственной и лесной промышленности. Во-первых, это, насколько я понимаю, все-таки крупное оборудование. Михаил Беляев: Да, там... Дмитрий Лысков: Оно требует специальной логистики и... Михаил Беляев: Там, конечно, посложнее и сертификация, и логистика, т. е. там много-много-много чего надо. Это, конечно, все непросто. Но, с другой стороны, этот и рынок не такой текущий. То есть вот если косметика, губная помада – это каждый день надо его обновлять, то там, я думаю, какие-то еще вот эти... Даже если что-то и есть, нормы износы оборудования, замены запчастей, ну мы же понимаем, что есть несколько стадий, т. е. есть физический износ, есть амортизационный износ, т. е. когда стоимость вроде выработана, а это все еще работоспособное. Вот те, кто постарше, те помнят, что у нас еще в 1960-е гг. во вспомогательных цехах даже таких крупных предприятий работали станки со звучным названием «Догнать и перегнать», ДИП, 1930-х гг., «Догнать и перегнать» – это предполагалось Америку, вот, а они, значит, во вспомогательных цехах, где там гайки надо было крутить, еще чего-то, они работали 30 лет. Они, конечно, сто раз амортизированы, ну сто не сто, но несколько раз амортизированы, однако они свое дело-то делали, шпиндели там крутились с резцами. Ну здесь вот то же самое, т. е. можно, конечно, выработанный ресурс, но там лаг во времени есть. Дмитрий Лысков: Ну то есть хорошо, здесь мы серьезной проблемы не видим. А вот как параллельный импорт устроен, что называется, изнутри? Вот через третьи страны идет, доставка через границу? Ну вот примерную схему нарисуйте. Михаил Беляев: Дмитрий... Дмитрий Лысков: Ну вот, допустим, Япония отказывается нам поставлять автомобили. То есть это что, нужно, я не знаю, через страны Юго-Восточной Азии по хитрой цепочке тащить этот автомобиль, переоформлять... ? Михаил Беляев: Вы знаете, я не хочу раскрывать такие уж сильно внешнеторговые секреты, но... Дмитрий Лысков: А, т. е. это все-таки еще и секрет и лучше их не раскрывать? Михаил Беляев: Ну да, тем более что тут могут нам... Дмитрий Лысков: Ага, это интересно. Михаил Беляев: У меня нет доказательств, но, зная, как устроена внешняя торговля... Дмитрий Лысков: Нет, я-то имел в виду в чисто теоретической сфере... Но хорошо, если даже так, то... Михаил Беляев: Да, чисто теоретически, что иногда товар идет своим путем, а товарные документы немножко другим. Дмитрий Лысков: Ну действительно, не будем тогда. Михаил Беляев: Да. И товар может ехать по более прямой траектории, а документы, «Письмо само никуда не пойдет, Но в ящик его опусти», как писал товарищ Маршак. Вот товары идут по такому менее криволинейному пути, а сопроводительные документы – по более, чтобы получить все подписи, все печати. Потом они где-то, в какой-то точке встречаются, оказывается, что вот этот товар, он как раз обладает всеми сопроводительными документами со всеми штампами, марками, подписями, печатями и т. д., и т. д. Дмитрий Лысков: Ну то есть тут есть свои хитрости... Михаил Беляев: А как же, а как же. Дмитрий Лысков: ...с которыми профессионалы прекрасно знакомы... Михаил Беляев: Совершенно знакомы. Дмитрий Лысков: ...и будут действовать в этом направлении. Михаил Беляев: Да. Дмитрий Лысков: Прекрасно. Вот что касается параллельного импорта, товары, которые пойдут по нему, будут дешевле или дороже? Михаил Беляев: Дмитрий, то, что они дешевле будут, это точно не будут, потому что финальные продавцы этих товаров, они ни в коем случае не заинтересованы в том, чтобы они были дешевле. А поскольку у них есть сейчас такой, как говорят на Западе, reasonable excuse, т. е. твердая аргументация того, что и удлинился путь, и удлинилась логистика, и вообще все усложнилось, поэтому товар должен быть дороже, то вот эта аргументация, пожалуй, будет использована. Во всяком случае, насколько он будет дороже, мне сказать трудно, но то, что он не будет дешевле, – это уже совершенно точно, даже несмотря на то, что доллар упал по отношению к рублю. Дмитрий Лысков: Ну и если с шинами, например, все понятно, то вот с компьютерной техникой, с теми же самыми смартфонами, у меня вот лично возникает много вопросов. Ну, по крайней мере официалы, которые работали под брендом, они были обязаны по закону адаптировать свою технику под наши стандарты. Михаил Беляев: Да. Дмитрий Лысков: Она должна была быть русифицированной, она должна была содержать обязательно русскую раскладку на клавиатуре, если брать компьютер. Михаил Беляев: Да, да. Дмитрий Лысков: В случае с параллельным импортом мы влиять каким-то образом на это можем или уже нет? Михаил Беляев: А нам не надо влиять, они будут прекрасно знать, на какой... Они же будут поставлять ту же самую продукцию, вот ту же самую, только еще одно звено лишнее, а продукция та же самая. Дело в том, что продавец, который продает, он же продает на известный рынок, и ему надо, чтобы его товар покупали. А чтобы его покупали, тут вот такое, это никакое не законодательное даже: для того чтобы его покупали, значит, он должен обладать определенными качествами. А раз он должен обладать определенными качествами, я должен эти качества обеспечить, вот и все. Дмитрий Лысков: Ну то есть, получается, все равно получается такая забавная схема. С одной стороны, производитель или фирма ушла с российского рынка, но она все равно будет поставлять товары на российский рынок, прекрасно понимая, что они идут обходным путем. Михаил Беляев: Да, потому что ему нужно сбыть товары, ему нужно получить деньги. И конечно, если это нельзя везти напрямую, мост сломан, то там есть табличка «Объезд», и вы по этому объезду... Там несколько ухаб может попасться, но неважно, главное, что они приедут. Потому что, вы же понимаете, бизнесмен, он никогда не хочет терять рынок сбыта. Что значит, если он теряет рынок сбыта? Это значит, он урезает себя в прибылях. Если он себя урезает в прибылях, мы берем даже крупную корпорацию, это значит, он сокращает производство, т. е. он сокращает рабочие места, он получает профсоюзное движение у себя и пикеты у входа в свое предприятие, заголовки в газетах, что «Мистер Шлагбаум оставил без средств к существованию 100 персон рабочих, у которых семья и дети» и т. д., и с мистером Смитом та же самая история, и с мистером Пачоли тоже. То есть они же не хотят это все получить. Дмитрий Лысков: Но просто в 1990-е гг. мы видели большое количество техники нерусифицированной, естественно, не адаптированной под Россию, я вот поэтому и поинтересовался, не грозит ли это нам возвращением вот в те времена. Михаил Беляев: Нет, нет. Вообще, в экономике, вы знаете, иногда опыт прошлого полезен, но вообще, когда рассматриваешь экономическую ситуацию, не всегда полезно смотреть назад и на опыт прошлого. Возврат, это как в реке, как во времени: станцию проехали – все, это уже пройденный этап. Мы находимся в новом контексте, в новом экономическом контексте и все, и ссылаться на то, что когда-то было что-то... Дмитрий Лысков: Вот телезрители наши возмущаются и говорят, что импорт не дает нам развиваться самим: «Это кризис и тупик, надо все запретить и развиваться самостоятельно». Может быть, действительно поставить шлюз, колпаком нас накрыть и дать старт внутри страны развивать компетенции, технологии? Зачем нам, действительно? Вот сейчас, от одного импорта отказались, на параллельный перешли... Возможно вот так вот шоковое развитие? Михаил Беляев: Наверное, возможно, но придется пережить очень тяжелые времена, и не год, и не два, и, может быть, даже не 10 лет. Это, конечно... Я понимаю, на местах там все очень просто решать все эти вопросы с колпаками, с запретами и пр., пр. Дело в том, что сейчас... Конечно, я считаю, что у нас какой-то определенной эйфории насчет импорта в начале 2000-х гг., 1990-х гг., она, конечно, присутствовала. И вот этот лозунг, что мы будем продавать нефть и газ, т. е. то, что у нас хорошо... Дмитрий Лысков: ...и все купим за рубежом, да. Михаил Беляев: ...а все остальное купим то, что надо, – это, конечно, было гипертрофированное такое представление и тоже упрощенное несмотря на то, что выдвигала его профессура, имени которой сейчас проводятся форумы, завлабы, как мы их тогда называли, но тем не менее. Это был продукт чистого, так сказать, логического разума, который не сработал. Но вместе с тем и полностью производить все 100%-но, тоже это утопия. Дмитрий Лысков: В Советском Союзе же пытались это реализовать. Михаил Беляев: Ну нет, нет. Дмитрий Лысков: Нет? Михаил Беляев: У нас же все-таки импорт был, у нас же все-таки была развита внешняя торговля, мы достаточно много продавали и достаточно много покупали. Причем покупали даже в тех странах, с которыми у нас... То есть торговые позиции у нас были практически со всеми странами мира, может быть, там какой-то ерундой торговали, но торговали даже с теми странами, с которыми не было дипломатических отношений, а торговля все равно была. Теперь возвращаемся ближе к нашей вот этой вот проблеме. Конечно, сейчас, когда импорт будет ограничен и есть понятие, наконец-то мы поняли, что есть стратегические отрасли, что есть отрасли, которые сопряжены с экономической безопасностью, что есть отрасли, которые просто вообще, в принципе с безопасностью в широком смысле... Ну, теперь мы можем говорить, наверное, и в информационно-технологической безопасности, может быть, вообще на первое место ее надо ставить вместе с продовольствием. Конечно, вот тут мы должны уже опомниться, уже есть это понимание, и создавать определенные, и эти ниши заполнять своей собственной продукцией. И мы это делаем уже потихоньку. Главное, что у нас есть, в зачаточной форме, но все-таки есть, вот эти такие зародыши этого производства, которое есть. Но, как правильно заметили слушатели, что они не могли развиться, потому что эти ниши были закрыты. Теперь эти ниши откроются, я думаю, со всем этим комплексом соображений, которые я только что изложил, туда, значит, они пойдут. Но вместе с тем закрываться от всего совсем и по всему – это просто невозможно, тем более для страны с почти 150-миллионным населением. Это все-таки Албания могла, допустим, закрыться, и то не до конца. Дмитрий Лысков: Не до конца, да. Михаил Беляев: Да, это могла Северная Корея в известной мере лелеять мысли об автаркии собственной, и то не до конца получается, а уж что говорить про нашу страну. Нельзя гипертрофировать внешнеторговую сферу, хотя я посвятил ей несколько лет своей службы активной, внешней торговле, но ее нельзя гипертрофировать, ну и без нее нельзя. Дмитрий Лысков: Михаил Кимович, спасибо огромное! Михаил Беляев: Спасибо вам. Дмитрий Лысков: Я в принципе понимаю, почему у телезрителей наших такие мысли, – ну потому что мы после 2014 года говорили неоднократно, что вот спохватились, сейчас бы нам импортозамещение провести, а потом, да, мы читаем в 2022 году уже на новом витке противостояния с Западом вот такие вот списки, где оборудование для промышленности, добычи полезных ископаемых, электроэнергетики и т. д. Ну да, это, справедливости ради, действительно пугает. И то, что вот понимание есть, я на это очень надеюсь. Михаил Беляев, кандидат экономических наук, был с нами в студии. А мы вернемся в эфир уже очень скоро и будем обсуждать Евросоюз, который почему-то не хочет, чтобы страны мира покупали наше зерно.