Марианна Ожерельева: В эфире программа «ОТРажение». Россияне могут остаться без новых лекарств. Международные фармакологические компании приостановили разработки в нашей стране. В результате лекарства, которые сейчас проходят клинические испытания и будут выпущены на рынок в будущем, будут недоступны для нас. А это крайне важные исследования, которые могут изменить подходы к лечению, в частности рака. Об этом пишет газета «Коммерсантъ». При этом издание отмечает, что отечественные разработки в сфере лечения сложных заболеваний – немногочисленные. Давайте эту тему обсуждать. Присоединяйтесь к нашему эфиру, важно ваше мнение. Может быть, уже какие-то препараты вы, например, уважаемые телезрители, не смогли купить. 8-800-222-00-14. 5445 – бесплатный SMS-портал. Со мной в студии Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Здравствуйте. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Нелли Валентиновна, много раз с вами встречаемся, и каждый раз вопрос один и тот же: а кто-то ушел? Каких-то препаратов недостаточно? Потому что вас спрашиваем как официального представителя, так скажем, а люди пишут, и у них – помните, как всегда бывает? – немножко другая история, в каждом из регионов бывает чего-то не хватает. Вы сегодня в целом по стране фиксируете уход, отток, дефицит каких-то важных препаратов? Нелли Игнатьева: Ну, во-первых, никто из производителей не ушел. Марианна Ожерельева: Это мы говорим о зарубежных, естественно? Нелли Игнатьева: Да, бесспорно, мы говорим и о зарубежных, и о наших, что немаловажно, потому что мы все-таки зависим от иностранных субстанций, от иностранных тех же самых и упаковок, и технологий, и так далее. Это если подходить к ситуации сегодняшнего дня именно в этих, скажем так, плоскостях. А информационный повод, от которого мы сегодня отталкиваемся, – это все-таки еще не лекарственные препараты, а это те испытания, которые проводятся. А без них невозможны клинические испытания. То есть, прежде чем лекарственный препарат будет для нас для всех как лекарственный препарат и дойдет он к нам в аптеки, его наши уважаемые пациенты увидят в аптеке, в медицинской организации, и когда наш уважаемый пациент увидит его именно в качестве лекарственного препарата – это все-таки мы сейчас говорим об тех клинических испытаниях, то есть о той фазе до того, как это станет лекарством и как будет зарегистрировано, которая обязательно проходит, и проходит на людях. И эти клинические испытания… Как раз новостной повод говорит о том, что они сокращаются. Есть компании, которые уходят. Ну, опять-таки, не уходят, а они где-то приостанавливают свою работу. Марианна Ожерельева: Ну подождите. Получается, что и мы на какой-то срок откатываемся от возможности получить те препараты, которые в данный период они будут исследовать? Нелли Игнатьева: И да, и нет. И да, и нет. Все дело в том, что у клинического испытания будущего лекарственного препарата для наших пациентов (ну, мы уже его называем лекарственным препаратом, но просто в стадии разработки), у него есть несколько фаз этих испытаний, и на каждую фазу… То есть переход возможен только тогда, когда предыдущая подтверждает свою эффективность. То есть мы можем… Марианна Ожерельева: По времени? Нелли Игнатьева: Это может быть по-разному. Но вопрос не в том, сколько это по времени, а вопрос в том, что препарат может пройти три фазы испытаний, а на четвертую не быть допущенным, потому что он не прошел, он не зарекомендовал себя. И вот сегодня говорить о том, что в течение этого года… В марте месяце, например, одна компания заявила о том, что она сокращает, приостанавливает объемы, тогда как в феврале она получила два разрешения от Минздрава. И вот сегодня, 9 сентября, она получает еще разрешение. Та, которая заявила, что она уходит. Она получает разрешение на третью фазу клинических исследований своего же препарата. Но для пациента нашего то, что он увидит в аптеке и в медицинских организациях, это еще не есть лекарственный препарат. И не факт, что он когда-либо им станет. Марианна Ожерельева: То есть люди, которые берут и читают газеты, какие-то комментарии, им говорят: «Вы останетесь без лекарств»… Раковые больные, люди с другими недугами. Нелли Игнатьева: Нет, это не так. Марианна Ожерельева: Это сегодня страшилка? Нелли Игнатьева: Так категорично смотреть нельзя. Все-таки я еще представляю науку, и я не могу здесь не умолчать. Мы, конечно же, желаем, чтобы этих препаратов было больше, но вопрос в том, что не всегда они доказывают себя на пути прохождения всех этапов до регистрации. Вот так мы и называем этот этап – как раз предрегистрационный, когда он станет для наших пациентов как раз препаратов. Он не всегда себя показывает настолько положительно, что будет лекарственным препаратом. И сегодня говорить, что за десять лет могло бы быть столько препаратов… Ну, я вам привела пример: в конце марта компания заявила, что она сокращает, приостанавливает, но в то же время сегодня она уже получает разрешение на следующую, очередную стадию клинического испытания своего препарата, который, да, необходим нашим уважаемым пациентам, судя по тем предполагаемым нозологиям, которые будут приниматься. Марианна Ожерельева: Понятно, спасибо. Продолжаем эту тему, подключаем к нашей беседе Кирилла Пескова, директора консалтинговой компании, руководителя Центра математического моделирования в разработке лекарств имени Сеченова. Кирилл Витальевич, здравствуйте. Кирилл Песков: Здравствуйте, коллеги. Марианна Ожерельева: Вы у нас как ньюсмейкер, потому что собственно газету «Коммерсантъ» мы приводили с вашими цитатами. Напугали так напугали! Поясните. Все-таки действительно ли так все плохо и страшно? И действительно ли в ближайшие пять, семь, десять лет российский потребитель, пациент не сможет получить лекарства нового поколения, а значит, медицинская помощь ему не будет оказана (в хорошем понимании этого слова) должным образом? Кирилл Песков: Вы знаете, мы свое исследование с несколько другой стороны планировали: мы хотели посмотреть, скажем так, какие вообще проекты существуют у западных компаний сейчас на очень ранних фазах исследований и, если эта вся, скажем так, негативная история будет продолжаться, какие из них могут, скажем так, замедлиться с выходом на рынок. То есть как бы мы скорее не напугать никого хотели, боже упаси, а мы – ученые, которым было интересно в первую очередь, какие же технологические платформы, какие типы лекарственных средств, какие нозологии могут быть потенциально при негативном сценарии затронуты. И, исходя из этого, анализировали. И собственно наше исследование на самом деле, я бы сказал… Просто газета «Коммерсантъ» взяла его часть, а другая часть как раз идентифицировала… Марианна Ожерельева: Опять виноваты во всем журналисты? Ладно, давайте разбираться. Кирилл Песков: Боже упаси! Нет, я так не говорил. Марианна Ожерельева: Тогда давайте по исследованиям все-таки точечно. Здесь приводится цифра – 300 лекарств. Это ряд препаратов (цитата из газеты «Коммерсантъ») прорывных терапий, в том числе для борьбы с заболеваниями, которые сейчас считаются неизлечимыми, как указывают авторы исследования». Хочется понять все-таки, все ли так плохо. Потому что, например, уважаемая Нелли Валентиновна сейчас у нас в студии, она говорит, что некоторые компании, которые заявили, что уходят, буквально сегодня одна из таких американских… Нелли Игнатьева: Приостанавливают. Марианна Ожерельева: Да, не ушла. Не как H&M, что все закрывала, закрывала дверь, а потом захлопнула, а вот как-то приоткрытой ее оставила. Ваше исследование что показало? Вы тогда нам на русский язык переведите и по-простому расскажите. Что на самом деле-то происходит? Кирилл Песков: Ну, сама эта цифра – она, конечно, на самом деле, что называется, средняя температура по больнице. Есть данные, что сейчас в разработке вообще по миру всеми компаниями находятся более 6 тысяч различных субстанций. То есть, в принципе, имеются в виду субстанции, которые либо только начали тестироваться в клинике, либо уже какое-то продолжительное время тестируются, то есть находятся на разных фазах клинических исследований. Собственно этот процент – это, конечно, такая очень, скажем так, общая оценка, которая идет из того, что эффективность клинической разработки в разных компаниях тоже достаточно, скажем так, варьируется. Ну, варьируется от 5 до 10%. То есть если у нас, грубо говоря, 10 молекул зашли и начали тестироваться в клинических исследованиях, то в среднем из них одна в дальнейшем дойдет до рынка, до пациентов и может быть даже прорывной терапией. Марианна Ожерельева: Так? Кирилл Песков: Собственно, понятно, что самих прорывных терапий, то есть тех, которые будут менять стандарты лечения и действительно серьезно изменять существующий ландшафт, как мы лечим пациентов, стандарты, конечно, их значительно меньше. Тем не менее, иногда, если делать углубленный анализ… Ну, знаете, если компания планирует инвестировать, например, в тот или иной биотехнологический стартап, она занимается очень детальным анализом всех тех данных (клинических, доклинических), которые были собраны в процессе разработки этого проекта. И, соответственно, если посмотреть, так скажем, более внимательным взглядом на данные, которые доступные, можно, скажем так, попытаться этот уже процент потенциально прорывных терапий тоже предсказать. Ну и если говорить конкретно, то часть таких проектов, которые уже выстреливают на первой фазе… Например, сейчас совершенно точно есть такая тенденция во множественной миеломе, то есть в лечении такого очень сильного ракового заболевания. Марианна Ожерельева: Кирилл Витальевич, извините, я вас перебью. Кирилл Песков: Да, конечно. Марианна Ожерельева: Все-таки попроще хочется. Смотрите. Вы говорили о потенциале. Потенциально российские пациенты на фоне подобных заявлений о приостановке, прекращении или еще что-то «при», они остаются потенциально в зоне риска, что недополучат эти будущие новые препараты? Или же об этом мы пока не говорим, а мы говорим только о том, что могут каких-то субстанций, о которых вы говорили, не досчитаться? И второй вопрос к вам как к специалисту научному: насколько отечественные аналоги в должном количестве и качестве представлены сегодня на рынке? Если эти не разрабатывают, мы этими разработками занимаемся или нет? Я понимаю, что это два важных вопроса, наверное, очень больших, но как-то чтобы поближе к людям, к зрителям. Кирилл Песков: Ну давайте, да, я попытаюсь ответить на них по возможности лаконично. Марианна Ожерельева: Спасибо. Кирилл Песков: Во-первых, мы не можем тут, к сожалению, решать за эти западные компании, потому что это их решения. Какие-то хотят остаться на нашем рынке, какие-то – нет. Здесь очень сложно что-то предугадывать и, наверное, даже вообще невозможно – с учетом того, что все они разные, но все глобальные компании, скажем так, имеют интересы на Западе. И тут мы можем говорить только о том… ну, рассматривать более негативные сценарии и менее негативные сценарии. Конечно, если они не захотят уходить с нашего рынка, то все для пациентов сложится наилучшим образом, то есть, скажем так, западные фармкомпании будут выводить вот эти препараты здесь, вся клиническая программа разработки дойдет до конца. И нашим фармкомпаниям даже не надо будет ничего не делать. Ну, может быть, потом, со временем им разрешат вывести дженерики или они захотят, то есть уже копии этих препаратов. А чтобы, соответственно, быть независимыми от фармкомпаний, действительно, как вы сказали, тут надо смотреть на то, что делают наши отечественные фармкомпании, которые не собираются уходить с нашего рынка. И тут… Опять же, естественно, мы смотрели на их портфолио научно-технологическое. Конечно, определенные успехи есть, но вот таких проектов, конечно, значительно-значительно меньше, чем располагают глобальные компании. Марианна Ожерельева: Спасибо вам, спасибо большое. Кирилл Песков, директор консалтинговой компании, руководитель Центра математического моделирования в разработке лекарств МПГУ имени Сеченова. Очень хорошо, такой достаточно понятный был ответ. Все-таки получилась какая-то страшилка. То есть все-таки, действительно, пока все это приумножение, нежели какая-то реальность? Нелли Игнатьева: Вы знаете, вот эта информация… Я все-таки обращусь к тому, как коллега прокомментировал. Я тоже являюсь преподавателем этого вуза. Это информация для профессионального круга. Потому что когда мы говорим, что что-то прекращается, а что-то останавливается, то тогда для наших уважаемых пациентов, конечно, на эмоциональном восприятии, что этого нет. Но когда скажут, что этого может и вообще не быть… Просто речь идет о возможно будущем препарате. И я подчеркну (считаю просто это правильным), что ни одна из компаний не уходила с рынка Российской Федерации, а она просто-напросто заявляла о сокращении инвестиций как раз в эти разработки. И не факт, что она не сокращала эти инвестиции на примере других национальных уровней, в других странах. Опять-таки, я привела вам сегодня пример… Я не называю компанию, чтобы не делать ей рекламу. Марианна Ожерельева: И нечего. Нелли Игнатьева: Хотя можно. Это из открытых источников. Ну, она уже получила три разрешения в этом году, в начале года, и вот сейчас, буквально в сентябре. Поэтому говорить о том, что наши пациенты пострадают… Ну, я все-таки сторонник того, что… я не то чтобы оптимист, но вижу, что это происходит. И наши компании тоже занимаются хорошими глобальными проектами, например, по спинальной мышечной атрофии. У нас препарат, который, по сути, необходим для того, чтобы просто жить, и он был только один. Сегодня наши разработчики, наши компании уже занимаются этим проектом. Желаю успеха! Так что… Марианна Ожерельева: Отечественный проект? Нелли Игнатьева: Чей препарат будет лучше – время покажет. Я верю в свою науку. Марианна Ожерельева: Звонок пример из Алтайского края. Елена, здравствуйте, вы в прямом эфире. Зритель: Да, слушаю вас. Марианна Ожерельева: Мы вас слушаем, вы до нас дозвонились. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Зритель: Я все-таки много прослушала. Меня интересует, где брать этот «Мадопар». Нелли Игнатьева: Так, больше касается… Марианна Ожерельева: Не может найти препарат. Нелли Игнатьева: Уже реальные вопросы. Ну, сложно что-либо ответить, не зная, где пациентка наша пребывает, наша телезрительница. Что касается лекарственных препаратов. Сегодня, в этом году мы действительно видим изменение логистических поставок – в каком плане? Они стали длиннее, они стали дольше по времени. В результате получается, что одни пациенты себе скупают впрок, а другие пациенты вынуждены искать. И вот это единственная причина, которая есть. Хотя в объемах поставок (но, опять-таки, в чем измерять) количество сокращается. Это не плохо. Меньше в упаковках, а в рублях растут поставки, которые были, как нам говорят аналитики, за первые полгода. Ну, опять-таки, это всего лишь изменение, с одной стороны, этих логистических моментов. А с другой стороны, не забывайте, что у нас, во-первых, на рынке Российской Федерации локальные площадки своих производств имеют иностранные компании, и они производят уже здесь по своим технологиям, и им возить никуда не надо. И это гарантированно доступный препарат. Это такой момент, который, в принципе, должен для наших телезрителей… ну, может быть, не то что однократно повторяться. Все-таки возвращаюсь к вопросу: где уважаемой телезрительнице взять препарат, если вы ищете препарат? Ну, во-первых, действительно, пожилым людям помогайте, пожалуйста, окружение молодое. В силу чего сегодня у нас у каждой аптечной организации есть информационные сайты, где можно забронировать, где можно заказать лекарственные препараты. И этот сервис, по сути, забронировать, заказать лекарственный препарат, прийти в аптеку и приобрести – этот сервис как раз позволяет, ну, простыми словами, в первую очередь, может быть, где возникает очередь, в поиске этого препарата. Но нет ни одной аптеки у нас в стране, в которой были бы абсолютно все препараты. Нужно поискать. Марианна Ожерельева: Еще и цены разные. Нелли Игнатьева: Если касаться цен, то давайте поговорим о ценах. Цены действительно разные. Марианна Ожерельева: Потому что сообщений много, да. Например, в одной аптеке препарат 437 рублей, а в другой – 228. Человек спрашивает: «Как так?» Нелли Игнатьева: Ну, во-первых, у лекарственного препарата… Я так предполагаю, что у нас все-таки идет один и тот же объем, говоря о лекарственном препарате. Марианна Ожерельева: Думаю, да. Нелли Игнатьева: Там есть еще и непосредственно с капельницей/без капельницы, если мы говорим о жидкой лекарственной форме. Очень важно следующий момент учесть, который в нашем понимании… Ну, во-первых, аптечная организация… Не хочется сравнивать, но все-таки пациент приходит в аптеку. Аптечная организация покупает за свои собственные средства и на тех условиях, которые есть у поставщика. И если в сегодняшний день ей нужно именно позиция, которую вы назвали, закупить, потому что у нас сегодня она заканчивается… Ну, у нас нет своих складов, мы покупаем тоже постоянно, в постоянном режиме эти лекарственные препараты. И если он есть на условиях дороже, чем вчера, то скорее мы лучше купим, правда? Марианна Ожерельева: Потому что он просто есть. Нелли Игнатьева: Чтобы он просто был. Главное – обеспечить его физическое наличие. Но, да, в результате получается, что у всех разные цены. Это с одной стороны. С другой стороны, обратите внимание, пожалуйста, на следующий факт: в этом году уже раньше, чем заканчивается год, правительство расширило перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, 24 августа мы эту новость узнали о расширении. А это значит, что количество лекарственных препаратов, на которых регулируется государством цена, увеличилось. И это говорит о том, что цены могут быть разные в аптеках на них, но не больше, чем установило государство. Марианна Ожерельева: Звонок из Краснодара. Светлана, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Слушаем вас. Зритель: Скажите… Вот ищем и никак не можем найти жизненно важный препарат «Кальций-Сандоз 1000». Где можно было уже, звоним – нигде его нет. Он вообще будет в продаже? И чем его можно заменить? Он нам очень нужен! Марианна Ожерельева: Светлана, а что лечащий врач-то говорит? Вот Нелли Валентиновна сразу оговорилась, что необходимо помогать, если пожилые не могут найти. Вы проверяли, да? Нелли Игнатьева: Вы практически и дали рекомендацию. Во-первых, обратиться нужно к врачу, потому что никто другой, ни я как фармспециалист, имеющий ученую степень, а только доктор может вам действительно прокомментировать ситуацию, если вы не можете в настоящий момент приобрести этот лекарственный препарат. Следующий момент, который я подчеркну: лекарственные препараты, никто из наименований не уходил, они просто-напросто в объемах, может быть, сократились и по времени они, может быть, дольше идет. А сократились они, опять-таки, по причинам того, что вот эти логистические механизмы изменились – значит, просто-напросто в тот транспортный груз нужно погрузить определенное количество препаратов. И мы вынуждены грузить не все, а выбирать по количеству наименований, может быть, не максимальное количество, которое нам необходимо, скажем опять, в целом. Но у нас, если в целом в итоге подходить, когда мне задают вопрос: «Где купить препарат? Купила не тот. Купила много, вот десять упаковок лежит», – это говорит, опять-таки, о том, что, к сожалению… Ну, не хочется ни в коем случае никого ранить. Я очень уважаю позицию наших пациентов, которые, в общем-то, заранее закупают лекарственные препараты, но тем самым мы создаем себе проблемы. Препарат не уходил. Единственное, что я подчеркну: вот эти наши жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты – это тот перечень, на который регулируются цены государством, сам механизм ценового регулирования установлен. Ну, как кандидат фармнаук я скажу: да, я понимаю пациентов. Каждый лекарственный препарат – это жизненно необходимый препарат. Вот на территории Российской Федерации жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты – это перечень лекарственных препаратов, на которые установлена цена регистрации для производителя и установлены предельно допустимые надбавки для оптового звена и для розничного звена. Таким образом, ниже можно, а выше нельзя. Таким образом, и цены вроде бы как разные получаются, с одной стороны, да? Но, с другой стороны, они все равно не имеют права превышать и они не превышают, потому что это чревато тем, чтобы лишиться лицензии. Ну поверьте, никто в этом не заинтересован. Марианна Ожерельева: Только вопрос все-таки в том, чтобы были эти препараты в наличии. Нелли Игнатьева: Да. Опять-таки, доступность лекарственных препаратов – это, конечно, ценовая доступность, но, на мой взгляд, первое – еще и физическая, чтобы эти лекарственные препараты были. И когда у нас есть возможность в аптеке сегодня купить подороже, чем вчера, а завтра они могут быть и подешевле… И такое бывает. И в течение дня цена меняется. Это просто разные поставки, это бывает. Марианна Ожерельева: Еще надо успеть обсудить эту тему очень важную. Когда мы говорили об импортозамещении как раз, в частности в отечественной медицине, много пришло сообщений. Москва: «Ни одно отечественное лекарство не заменит импортное. Отечественные вообще не работают, одна гадость». Краснодарский край: «Россия практически не производит сырья для фармацевтических субстанций. 90% активных компонентов производит Китай», – утверждает наш телезритель. Новгородская область: «Раньше лекарства наши были лучше. Что случилось сейчас? Почему не можем сделать лучше, чем импортные?» Далее: «Отдали в частные руки фармацевтику – вот и результат», – говорят нам из Ставропольского края. И Архангельская область: «Почему наша фармакология не развивается? В этом и есть корень проблемы». Нелли Валентиновна, действительно, а есть понятие отечественного, действительно своего рынка фармакологии, чтобы мы что-то действительно делали? Нелли Игнатьева: Ну, фармакология – это наука о лекарствах, а рынок фармацевтический. Лекарственные препараты… Марианна Ожерельева: Фармацевтический, да. Нелли Игнатьева: Нет, я не столько для вас, потому что это… Что касается того, развивается ли фармакология. Я по вашим вопросам. Да, развивается. Хотим ли мы быстрее? Да, хотим. Делаем ли это? Да, мы стараемся. Ну, не происходит все в одночасье. Ну, действительно, была вся наша промышленность, ну простыми словами, просто порушена в период разгосударствления Советского Союза. Когда его не стало, в общем-то, этого действительно не стало, с точки зрения некоего планового управления. Это с одной стороны. С другой стороны, «отдали фармацевтику в частные руки». В общем-то, в принципе, у нас есть и государственные структуры, и частные, но требования ко всем одинаковые. Государство устанавливает одинаковые правила игры для всех и контролирует одинаково абсолютно всех. Это тоже есть важно. Но, с другой стороны, мы живем в рыночных отношениях, у нас все находится в одинаковой ситуации, с одной стороны. Ну, опять-таки повторюсь: что касается лекарственных препаратов, когда… Допустим, сегодня предлагают: «Давайте максимально больше ввозить в иностранных упаковках, чтобы ускорить наличие лекарственных препаратов». А государство нам говорит: «Нет, лекарства – это не так безопасно». Ведь лекарство – это риски. Это и польза, и риски. Вот вы услышали из моих уст. Для меня первое что? Риски. Главное – не навреди. Мы должны быть уверены в том, что лекарственные препараты… А мы действительно берем на себя ответственность. Мы – как страна. Разрешительно-контрольная система наша берет на себя ответственность выпустить этот лекарственный препарат. Вот мы сегодня начали с темы, когда этот лекарственный препарат, возможно, будет зарегистрирован. И есть препараты, которые не доходят и не дойдут никогда до стадии действительно зарегистрированного лекарственного препарата. А есть и другие препараты, которые зарегистрируют. А потом мы начинаем мониторить, когда набирается опыт: неправильный прием или, возможно, еще что-то не было обнаружено. И лекарственные препараты изымаются из оборота. Почему? Потому что для нас лекарственная безопасность – это главный приоритет как раз в формировании всего ассортимента тех лекарственных препаратов, которые имеют место быть в обращении. Продолжаю отвечать на вопросы, которые услышала. Есть ли у нас свои фармацевтические и лекарственные препараты? Ну, во-первых, сегодня у нас компании транснациональные, как я уже говорила, иностранные компании имеют свои площадки. Что касается технологий, опять-таки, что касается субстанций – больше 90% субстанций для всего мира производит… Марианна Ожерельева: Не только для нас, да? Нелли Игнатьева: Для всего мира! Опять-таки, у нас здесь нет границ. Производит… Марианна Ожерельева: То есть и американцы потребляют? Нелли Игнатьева: Для всего мира, это абсолютно для всех стран. Мы все в абсолютно одинаковых условиях пребываем. Есть лидеры по производству субстанций. В то же время и у нас уже теперь есть компании, которые по полному циклу производят лекарственные препараты. Комментарий: «Наши не работают». Ну, хочется спросить: а что такое «наши»? Я горжусь тем, что мы имеем. И говорю это абсолютно осознанно как гражданин Российской Федерации. И мне приятно. Мне приятно, что именно заблаговременно, еще до того, как программы импортозамещения были во всех сферах экономики в принципе запущены, у нас уже стояли амбициозные задачи, и мы их выполняли – на предмет того, чтобы лекарства производились на территории Российской Федерации. Там, где у нас недостаточно было своих, скажем так, наработок и технологий, было как раз и предложено иностранным компаниям здесь открывать свои площадки. И поэтому… Отвечу коротко: работают. Лекарственный препарат – это действующая молекула, и она абсолютно одинаковая из одной и той же субстанции. Вот в аптеках покупают больше лекарственных препаратов, если в штуках, произведенных здесь, на локальном рынке. Ответила на ваш вопрос о том, насколько наш рынок? Марианна Ожерельева: Да. Нелли Игнатьева: Мы его называем локальным рынком. Марианна Ожерельева: Завершаем. Нелли Игнатьева: Поэтому у нас есть перспективы. И наши перспективы в наших руках, что мы будем собственно делать. Марианна Ожерельева: Спасибо вам! Как всегда, очень интересно. Приходите еще. Нелли Игнатьева: Спасибо. Марианна Ожерельева: Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей, сейчас была со мной в студии. Также нам пишут, очень много сообщений, что с какими-то препаратами есть проблемы, с их логистикой. Граждане, как уже говорили не раз в этой студии: действительно проверяйте. И очень важно, чтобы именно лечащий врач назначал некие аналоги. Нелли Игнатьева: Консультируйтесь у врача. Марианна Ожерельева: Да. Все-таки надо эти вопросы обсуждать конкретно с врачом. Не переключайтесь, потому что дальше обсудим одну из сложнейших проблем – наличие самокатов на дорогах. Как их ограничивать? Поговорим о запретах, которые вот-вот вступят в силу. Оставайтесь с нами.