Инфляция и индексация: кто быстрее?

Гости
Сергей Смирнов
доктор экономических наук, научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН
Людмила Иванова-Швец
доцент кафедры ТПП «Развитие Человеческого капитала» РЭУ им. Г.В. Плеханова
Владислав Жуковский
экономист, член президиума Столыпинского клуба

Елена Медовникова: Мы продолжаем. В России с нового года повышен размер пенсий и прожиточного минимума. Индексация составила 6,3%, что превышает уровень инфляции. Таким образом, в среднем пособие по старости теперь составляет 17 541 рубль. Меняется и система расчета МРОТ и прожиточного минимума, правда, вместе с этим повышением растут цены на продукты, медикаменты и товары первой необходимости.

Александр Денисов: Ну, выходит, индексация пустилась наперегонки с инфляцией, незначительно ее опередив, по официальным данным по крайней мере. Вот по вашим наблюдениям, по ощущениям индексация обгоняет инфляцию? Запускаем наш опрос, отвечайте «да» или «нет», через полчаса подведем итоги.

И наш первый собеседник Владислав Жуковский, экономист, член президиума Столыпинского клуба. Владислав Сергеевич, добрый вечер.

Владислав Жуковский: Здравствуйте, добрый вечер.

Елена Медовникова: Здравствуйте.

Александр Денисов: Да. Владислав (я вас «Сергеевич», не видел, что вы молодой), с этого года повышается выход на пенсию примерно на 1 год, женщины будут выходить в 56,5 лет, мужчины в 61,5 года, и одновременно повышается пенсия примерно на тысячу, страховая пенсия по старости. Может быть, мы не будем экономить, давайте сразу всех на 10 лет бах, пусть поднимем, точно мы экономим? Получается, 1 год и 1 тысяча. Давайте сразу, чтобы рост пенсии был внушительным. Как вы думаете, сработает?

Владислав Жуковский: Слушайте, вы не подбрасывайте «гениальные» инициативы, потому что не дай бог у нас правящая партия власти вас услышит. Я это тоже предлагал в шутку, поднимите сразу пенсионный возраст до 80...

Александр Денисов: Я у вас не крал, я у вас не крал, сам дошел.

Владислав Жуковский: …чтобы железобетонно никто не дожил до пенсии, ни мужчины ни женщины, тогда в принципе можно и пенсию тысяч по 35–40 озвучить, другое дело, что до нее доживут единицы. И в принципе вы здесь правы, потому что даже по оценке Всемирного банка у нас сегодня до 65 лет доживает не больше 60% мужчин, мы в этом плане, кстати говоря, и в Европе одни и те же последних вместе с Украиной, и в Азиатском регионе, то есть в среднем доживают по развитым странам, по развивающимся странам порядка 80–90% мужчин, у нас не доживают больше 60%. Ну и по женщинам та же самая пропорция, всего лишь 20% доживут до нового пенсионного возраста.

И к вопросу о том, что нам обещали повышение пенсии на 1 тысячу рублей, но вот с кем бы вы ни поговорили, даже с вашими телезрителями, вы не найдете такого повышения пенсии, потому что на самом деле так называемая медианная или даже модальная пенсия, которая встречается наиболее часто в России либо которая у большинства россиян, составляет около 12 тысяч рублей. Поэтому там повышение на 6,5% – это дай бог повышение рублей на 500–600, никакого повышения на 1 тысячу рублей нет. Ну а если вы, конечно, чиновник либо работали в правительстве, в Администрации президента, либо депутат, либо еще где-то, там действительно индексация будет и на 5, и на 3, и даже на 10 тысяч рублей.

Поэтому средняя температура по больнице вообще ни о чем не говорит и надо говорить именно о том, чтобы поднимать не просто средний показатель, а именно ту пенсию, которая наиболее часто встречается, это модальная пенсия, и она ниже 11 тысяч рублей.

Александр Денисов: Владислав, а что тогда нужно поднимать? Вы говорите, не доживают. Если пенсия у нас на 10 тысяч подскочила, сразу был бы стимул жить-то дальше при таких выплатах. Что тогда повышать? Страховые взносы, может быть, увеличивать, раз не срабатывает у нас реформа, возраст повышаем, но вы говорите, что не у всех на тысячу. Даже если тысяч, цифра невеликая, понятно... Что повышать, страховые взносы? Сработает тогда?

Владислав Жуковский: Смотрите, в народе не зря говорят, что пора вводить налог на старость: ввести налог на старость, быть старым и выходить на пенсию будет невыгодно, люди будут жить долго, работать, собственно говоря, таким путем заставить их жить не до 73, а до 83–85 лет.

Но если серьезно, конечно, надо просто проводить нормальную, полную ревизию всего, что происходит в России, что происходит с пенсионной системой, с пенсионной реформой, потому что все последние инициативы последних двух десятилетий, будь то монетизация льгот 2006 года, будь то бессрочная заморозка пенсионных накоплений в размере 6% от фонда оплаты труда, которые шли раньше на наши индивидуальные пенсионные накопительные счета, а сегодня в общий котел на латание дыр, будь то повышение пенсионного возраста на 5 лет, будь то постоянное повышение минимально необходимого трудового стажа, который сейчас составляет 12 лет, потом будет 20 лет, потом будет 35 лет, и минимально необходимых пенсионных баллов, которые нужно накопить, проработать «вбелую». Это все на самом деле такие конфискационные меры, потому что на самом деле все меньшее количество россиян получают какое бы то ни было нормальное пенсионное обеспечение и все меньше могут на него претендовать.

Поэтому надо просто подвести нормальный итог и понять, почему все эти реформы провалились, и в принципе мы давно про это говорили и в рамках Академии наук, и Института социологии Академии наук, Института экономики Академии наук, куча институтов, куча общественных площадок. Базовая проблема в следующем. Во-первых, необходимо вводить прогрессивную шкалу подоходного налога как в Великобритании, во Франции, в Канаде, в США, в Китае, в советские времена было, где угодно, потому что сегодня действительно у нас, скажем так, чем человек богаче, тем он платит меньше денег. То есть прогрессивная шкала НДФЛ – это автоматом пополнение бюджета на 1,5 триллиона рублей при нормальной ставке, хотя бы как в Центральной Европе.

Плюс это, конечно, уход от плоской системы страховых взносов. Вы сказали страховые взносы повышать, я вам скажу более того, их даже можно снизить, но сделать так, чтобы их платили абсолютно все, потому что сейчас такая ситуация, что по факту, если у вас зарплата меньше, чем 110 тысяч рублей в месяц, то с вашего фонда оплаты труда платится 30% страховых взносов, из них 22% в Пенсионный фонд, а если ваша заработная плата 100 миллионов рублей, 1 миллиард рублей, 3 миллиарда рублей, как у некоторых известных деятелей в госкорпорациях, в госбанках, в частном секторе, то там уже страховые взносы падают в 2 раза и составляют меньше 15%, а в Пенсионный фонд и того 10%.

То есть вот эти вот дисбалансы, про которые давно говорят эксперты, экономисты, академики, их просто необходимо реализовать, привести в нормальное состояние систему. То есть, с одной стороны, это прогрессивная шкала НДФЛ, с другой стороны, это плоская, но для всех одинаковая шкала страховых взносов, тогда ее можно будет снизить с 30 до 23%. Плюс, само собой, у нас по дивидендным выплатам вообще не платят никакие страховые взносы, а мы прекрасно знаем, что у нас очень большая пропасть между сверхбогатыми и бедными, у нас львиная доля самых богатых россиян не платит себе зарплаты вообще, платят только дивиденды, но по дивидендам вообще никакие платежи в Пенсионный фонд не платятся, только 13% подоходного налога.

Поэтому повторюсь, что в экспертном сообществе, которое мы предлагали на Московском экономическом форуме, в Академии наук, в Столыпинском клубе, да где угодно, ну всем все давно понятно, но это невыгодно тем, кто сегодня на самом деле являются бенефициарами этой системы.

Елена Медовникова: Владислав, наши телезрители знают, почему провалились все реформы, из Новгородской области сообщение: «Настоящая инфляция 30% потому что». Челябинская область: «В этот раз пенсии повысили на 200–300 рублей, но и тарифы на оплату ЖКХ также повысят на 400–500 рублей, а цены на товары и продукты уже повысили на 15–25%». Может быть, действительно начать с этого нужно, просто заморозить цены, уже будет лучше ситуация?

Владислав Жуковский: Две вещи. Значит, первое: ваш телезритель абсолютно прав, потому что, ну слушайте, конечно, 6,5% индексация – это звучит хорошо, это лучше, чем ноль, лучше, чем отрицательное повышение, сокращение, вот. Во-первых, есть 25-й и 26-й федеральные законы, которые в принципе обязывают государство, правительство индексировать пенсии, даже в Конституцию это вписали, правда, не сказали, на какую величину.

Во-вторых, очень важно понимать, что даже ваши телезрители, которые ходят в магазины, в аптеки, покупают продукты питания, молоко, сахар, не знаю, фрукты, овощи, мясо (многие это себе не могут позволить), понимают, что реальная инфляция, конечно, в России не 4,9%, как нам рассказывают сказки в Министерстве экономики, в Росстате, реальная инфляция гораздо больше. Я согласен, она 15–20% минимум по товарам широкого народного потребления, по услугам. Поэтому, конечно, вот эта индексация на 6,5%, даже на 7%, даже на 10% изначально маленькой величины, на которую невозможно выжить, это вот эти 12 тысяч рублей, и вот эти вот 6,5% индексации при росте цен на 25–40%, конечно, это не решает никакой проблемы.

Но опять-таки почему цены выросли? Мы про это тоже с вами много раз говорили. У нас рубль к доллару обвалился с 62 до 75 рублей за доллар, в моменте даже 82 рубля за доллар, почти 30% девальвации. Конечно, критическая зависимость от продуктов питания, от медикаментов, одежды, электроники, комплектующих, ядохимикатов, посевного фонда, всего остального, и, конечно, растущие налоги, растущие цены на бензин, которые опять обещают повышение на 5–7% в 2021 году... Их просто заморозить, не сокращая, не снижая налоги на реальный сектор, на производство, на малый бизнес, на аграриев, на фермеров и без стимулов для наращивания товарного производства... Можно сколько угодно замораживать, но просто розничные сети переложат эти издержки на товаропроизводителей, на поставщика, они свою маржу немножко сократят, но главный удар придется именно по тем, кто вынужден продавать по низким отпускным ценам. Поэтому здесь надо в комплексе подходить и в комплексе это все анализировать.

Конечно, я опять-таки напомню, что, значит, минимально необходимый размер пенсии, как и прожиточного минимума, должен быть не вот эти 11,5–12 тысяч рублей, которые что по старой методике несовместимы с жизнью, что по новой методике на них просто-напросто физиологически нельзя выжить, поэтому мы видим эти страшные кадры, когда у нас и в регионах, да и в Москве и Петербурге бабушки и дедушки собирают списанные продукты питания возле супермаркетов. В России нужно ставить четкую задачу повысить уровень пенсий и прожиточного минимума до 25–30 тысяч рублей в ближайшую пятилетку, условно говоря.

Елена Медовникова: Спасибо, Владислав.

Александр Денисов: Владислав, и вот зрители подтверждают вашу правоту: вы говорили, что инфляция, безусловно, обгоняет индексацию. Вот спрашиваем мы, и опрос, цифры словно залипли, «По ощущениям инфляция опережает индексацию?» – 90% с этим согласны, что да, индексация уступает росту цен. Спасибо. У нас на связи был Владислав Жуковский, экономист, член президиума Столыпинского клуба.

И наш следующий собеседник – Сергей Николаевич Смирнов, доктор экономических наук из Высшей школы экономики. Сергей Николаевич, добрый вечер.

Елена Медовникова: Добрый вечер, Сергей Николаевич.

Сергей Смирнов: Доброго вечера, коллеги.

Елена Медовникова: Ну вот смотрите, давайте, может быть, хочу тоже вам прочитать сообщения наших телезрителей. Волгоградская область: «Подняли пенсию на 6,3%, цены возросли на разные товары в среднем от 10 до 30%». Далее Самарская область: «Инфляция побеждает индексацию». Башкортостан: «Не то слово, цены растут быстрее, чем пенсии, чем зарплаты». То есть, в общем, опять тот же самый «тяни-толкай» у нас получается, вроде хотим...

Сергей Смирнов: Коллеги, у меня к вам небольшая просьба, прежде чем ответить на этот вопрос, можно? Как говорится, не могу молчать. Можно отнять минутку по предыдущему сюжету, я имею в виду социальный контракт, чтобы у наших телезрителей не было превратного впечатления? На самом деле механизм работает в 21 субъекте Российской Федерации, опыт накоплен грандиозный. Проекты, которые финансируются за счет средств социального контракта, проходят экспертизу; тем, кто подает заявки на социальный контракт, им активно помогают региональные администрации; проекты защищаются на заседаниях рабочих групп... То есть механизм работает и изобретать здесь ничего нового не надо. Это просто к тому, что мы должны жить не в безвоздушном пространстве, а смотреть на уже накопленный опыт. Извините...

Александр Денисов: Ну, Сергей Николаевич, скажем тогда, что с этого года по всей стране расширяется проект.

Сергей Смирнов: Да, теперь ждут все, 21 регион, это 1/4, богатейший опыт распространяется на всю страну. Дай бог успехов, но следует иметь в виду, что это достаточно дорогостоящая штука.

Александр Денисов: Сергей Николаевич...

Сергей Смирнов: Теперь по поводу, теперь возвращаясь к основной теме, прошу прощения у вас и у телезрителей.

Значит, вы знаете, ситуация очень странная с ценами-то на самом деле. Я абсолютно согласен и присоединяюсь к тем 97% наших уважаемых телезрителей, которые говорят, что индексация была абсолютно недостаточная. Да, есть методики расчета, Росстат там упрекать абсолютно нечего, они считают по тем методикам, которые есть. Но вот давайте к конкретным цифрам обратимся, это те продукты питания, которые мы потребляем практически каждый день. Что выросло на те самые 6,3%? Это ноябрь к ноябрю, скажем так. Единственное, что соответствует, – это хлеб, вот.

А посмотрите на сахар, больше 60%, почти на 2/3 выросли цены. Посмотрите на крупы, на 21%. Это еда повседневная, это еда не только богатых, но и бедных во многих случаях. То же самое подсолнечное масло, вокруг которого столько было сломано копий, это почти 1/4, ну и так далее, и тому подобное, это товары повседневного спроса.

А с другой стороны, парадоксально, но факт: на то же самое мясо выросли цены всего на 2%. Вы знаете, вспоминается, ну пусть я буду банальным, но вспоминается: «Так ешьте пирожные», – помните, да? Крупы вы не можете купить, покупайте мясо. Но мясо – это достаточно дорогая штука, дорогая штука. Те же самые рыба и морепродукты 4,5% рост цен. Вы часто, ну вот наш средний потребитель часто покупает мидии, я не знаю, какие-то кальмары? Я не уверен, что это еда повседневного спроса.

Александр Денисов: Ну, кальмары, кстати, по-моему, не такие уж дорогие, Сергей Николаевич, кальмары, по-моему, не такие уж дорогие.

Сергей Смирнов: Да, они не такие уж дорогие, но, извините, те же самые крупы, хлеб, яйца, между тем, на 8%, почти на 9% подорожали, все-таки это не каждодневно мы потребляем те же самые морепродукты.

А дальше получается довольно любопытный сюжет, но это, на мой взгляд, как раз он связан с пандемией. В каком смысле? Цены на промышленные товары, которые, значит, мы тоже покупаем, наверное, не каждый день, они выросли очень умеренно. Почему? Потому что, во-первых, был локаут, да, который закрыл все эти промтоварные магазины, а потом и у населения стало меньше денег, да? И те же самые розничные сети ну не могли по определению задирать цены, у них бы просто не купили. И поэтому норма их прибыли уменьшилась и они были вынуждены держать эти самые низкие цены.

Но мы же опять же не каждый день идем в обувной магазин, в одежный магазин и так далее, нам основное, как говорится, не умереть с голоду, нормально ввести себе калории, чтобы мы нормально функционировали на своих рабочих местах, чтобы мы нормально воспитывали детей, совершали какие-то поездки и так далее, и тому подобное. Поэтому я целиком и полностью на стороне, ну вот опять я вижу, уже 98%...

Александр Денисов: Да, гуляет, было 97%, 98%.

Сергей Смирнов: Да, но это не принципиально.

Александр Денисов: Сергей Николаевич, можем с другой стороны зайти? А не пожинаем ли мы сейчас плоды, назовем так, налогового нигилизма? Вот зачастую нам звонят зрители, говорят «вот у меня маленькая пенсия», называют цифру 10 тысяч, кто-то еще даже меньше. Спрашиваешь: «А вот где вы работали и кем?» Выясняется, что определенный период, ну с конца 1980-х гг., может быть, не по своей вине, а может быть, и по своей, человек работал непонятно где. Он ушел, например, из больницы или из школы, подрабатывая, надеясь, что где-то там в бизнесе что-то пойдет, ну вот пошло оно кое-как. И человек рассуждает таким образом: «А что я буду платить, если у нас в стране полный бардак? Кому я буду отдавать эти деньги?» А получается, что мы эти деньги сами у себя забрали. Нет ли вот тут своеобразного, так сказать, эффекта бумеранга, Сергей Николаевич?

Сергей Смирнов: Ну, вы знаете, в условиях высокой теневизации (есть такой термин) российской экономики, вы понимаете, если вы не платите налоги… Я не призываю, бога ради, я не призываю не платить налоги, но если вы приняли на себя в 1990-е гг., в 2000-е гг. такое решение, что вы работаете в тени, не торгуете наркотиками, не торгуете своим телом, а просто оказываете услуги и не платите с них налоги, то вы принимаете, вы забываете о другой своей социальной ответственности: вы не платите в ПФР, вы не платите в медстрах и так далее. Но тогда часть этих средств вы должны каким-то образом резервировать.

Я понимаю, не очень большие доходы, но, извините, если вы не рассчитываете на государство или, точнее, не расплачиваетесь с государством, то в принципе государство не должно помогать вам, понимаете? Худо-бедно, но какую-то пенсию оно вам заплатит, когда вы выйдете на пенсию, она не будет ниже прожиточного минимума того же самого, но на большее рассчитывать не приходится.

Александр Денисов: Все-таки в какой-то мере пожинаем, Сергей Николаевич? В какой-то мере пожинаем?

Сергей Смирнов: Ну да, в общем да. Пожинаем плоды, каждый из нас пожинает плоды своего собственного поведения, вы понимаете? Те же самые вредные привычки, о которых говорила эксперт из РГСУ, ну я не знаю, вы понимаете, отсутствие некой социальной ответственности. В конце концов, мы налогоплательщики и государство... Я не говорю, что оно идеально выполняет свои функции, отнюдь нет, у нас к нему очень много претензий, мы это все прекрасно понимаем, но, с другой стороны, мы же тоже должны как-то социально ответственно себя вести перед собой, перед своей семьей, скажем так.

Елена Медовникова: Сергей Николаевич, и не могу не спросить вас. Смотрите, из Саратовской области: «Первого января проиндексировали пенсии неработающим пенсионерам, а работающим нет. Это нормально?» Далее Ростовская область: «Не всем повысили, социальные пенсии даже инвалидам не повысили». И таких сообщений действительно очень много.

Александр Денисов: Не только из Саратовской области работающим не проиндексировали, никому по всей России не проиндексировали.

Елена Медовникова: Да. Некоторым... Почему опять, в очередной раз некоторые категории ну просто остались за бортом?

Сергей Смирнов: Ну, не некоторые категории, а глобальная категория, я бы сказал так, это работающие пенсионеры. В 2016 году или в 2015-м прекратилась индексация их пенсий в связи с напряженным бюджетом Пенсионного фонда, с дефицитом, и на этом были сэкономлены определенные средства. Значит, эти средства как бы отложенная индексация. Почему? Вот вы прекращаете работать, становитесь неработающим пенсионером, и вам проводится индексация за те годы, которые вы работали. Соответственно, значит, 6,3% в этом году, прибавить 7,1% за прошлый год, ну и предыдущие все индексации. В итоге ваша пенсия, ну я не знаю, за 3 года, наверное, вырастет, которую вы будете получать, ну примерно на 20%, наверное, может быть, даже на 25%, но это если вы станете неработающим пенсионером.

Работающим пенсионерам ежегодно пенсия пересчитывается с 1 августа очередного года. Вот с 1 августа 2021 года она будет в очередной раз пересчитана максимум на 3 балла, соответственно, это где-то порядка 250 рублей. Копейки, безусловно, но еще раз говорю: если вы становитесь неработающим пенсионером, вам обратным счетом производится индексация вашей пенсии. Но опять же государство тут, конечно, лукавит, не с того месяца, когда вы оформили свою первую пенсию, а с того месяца, когда вы перестали работать, забрали свою трудовую книжку и написали заявление в Пенсионный фонд, что все, я уже неработающий пенсионер.

Александр Денисов: Сергей Николаевич, спасибо большое. Сергей Смирнов, доктор экономических наук из Высшей школы экономики, был у нас на связи.

И наша следующая собеседница – Людмила Иванова-Швец, кандидат экономических наук, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала». Людмила Николаевна, добрый вечер.

Людмила Иванова-Швец: Добрый вечер.

Александр Денисов: Людмила Николаевна, с этого года поднялся и прожиточный минимум, тоже увеличился, а к нему привязаны социальные выплаты. Тут эффект многие почувствуют? И значительный ли он будет?

Людмила Иванова-Швец: Ну, не такой, может быть, значительный он будет, прожиточный минимум тоже немножко поднялся. Но эффект будет для кого? – для тех, кто получает социальные выплаты: это многодетные семьи, семьи с детьми, семьи, имеющие инвалидов, инвалиды. То есть это та категория граждан, которым будут проиндексированы выплаты за счет изменения прожиточного минимума. Они меньше, конечно, чем 6,3% будет для неработающих пенсионеров, 3,7%, но тем не менее на такую сумму будут проиндексированы.

Елена Медовникова: Людмила Николаевна, а вообще что сегодня, почему мы до сих пор опираемся на этот прожиточный минимум? Вот что сегодня подразумевает вот это понятие под собой? Почему мы должны вообще отталкиваться от него?

Людмила Иванова-Швец: Ну, вы знаете, наверное, да, что у нас изменился подход к определению размера прожиточного минимума. Но мы, правда, увидели, что он несильно изменился из-за того, что изменилась методика, но тем не менее, наверное, она более логичная, более правильная. А в целом прожиточный минимум – это минимальный набор товаров и услуг, который потребляет человек в месяц. Такое понятие есть во всех странах мира, это нормальная практика. Другое дело, какой состав этого прожиточного минимума...

Елена Медовникова: Вот как раз об этом и идет речь.

Людмила Иванова-Швец: ...то есть прожиточный минимум рассчитывается из потребительской корзины, а вот размер этой потребительской корзины, конечно, очень разный, очень разный, очень разный состав продовольственных товаров, непродовольственных услуг и так далее. Поэтому здесь само понятие есть, но тем не менее вот наполнение потребительской корзины, из которого определяется прожиточный минимум, конечно, абсолютно разный. И если какие-то услуги... У нас было время, когда там считали прожиточный минимум, исходя только из включения туда в потребление, например, хлебобулочных изделий, макарон, и остальное, знаете, так, по мелочи, что называется.

Сейчас, конечно, эту потребительскую корзину изменили, существенно добавили, но тем не менее, конечно, она очень скудная. Но это не значит, что этот прожиточный минимум... Это всегда считается, что это самый минимум; размер прожиточного минимума, который равен сейчас минимальному размеру оплаты труда, – это минимальная заработная плата самого низкоквалифицированного работника.

Александр Денисов: Людмила Николаевна, давайте с вами подведем итоги опроса. Мы спрашивали: «По ощущениям индексация обгоняет инфляцию?» – «да» ответили 2%, «нет» 98%, ну то есть практически единодушно, что инфляция значительно опережает.

Людмила Иванова-Швец: Конечно, инфляция опережает. Индексация в 6,3% – это та индексация, которая была еще запланирована при повышении пенсионного возраста, ничего не изменилось. Учитывая, что у нас очень сложный был год, наверное, можно сказать, что хорошо, что свои обязательства правительство выполнило и заплатило эти 6,3%.

Но то, что мы видим параллельно, что происходило с ценами, что происходило с курсом доллара, на который мы ориентируемся, и повышение за этим цен, – вот это действительно серьезная проблема. А потом во что это выливается? – в то, что реальные доходы населения падают. Падают они, потому что это как раз, да, такие ножницы получаются. У нас есть индексация вроде выше инфляции, но реальность такова, что стоимость потребительской корзины, которую считают, конечно, тут вот Сергей Николаевич приводил пример, что не все товары и услуги...

Александр Денисов: ...входят туда.

Людмила Иванова-Швец: ...выросли именно на 6,3%. Но тем не менее в сумме, методика статистического подсчета выливается вот в эту такую инфляцию.

Александр Денисов: Людмила Николаевна, спасибо большое. Людмила Иванова-Швец, кандидат экономических наук, доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты «Развитие человеческого капитала», была у нас на связи.

Елена Медовникова: И красивую точку, Саш, не могу не прочитать, Москва и Московская область: «Индексация – пони, инфляция – чистокровный скакун. Кто резвей, решайте сами». В общем, так оно и есть.

Александр Денисов: Спасибо.