Виталий Млечин: Инфляция под контролем, ситуация в валютной сфере стабилизировалась, а безработица опустилась до минимума, – об этом заявил Владимир Путин, открывая совещание по экономическим вопросам. При этом президент отметил спад производства в разных сферах, в том числе в автопроме, призвал обеспечить рост доходов россиян и предоставить дополнительные ресурсы бизнесу, а также поручил до конца июля подготовить новую конструкцию бюджетных правил. Вот что сказал Владимир Путин. Владимир Путин, президент Российской Федерации: Также отмечу низкую безработицу: в апреле ее уровень в России находился на исторически минимальных значениях, а в мае количество официально зарегистрированных безработных не только не выросло, но даже немного сократилось. Уровень в апреле составил 4% – что стало минимальным значением за все время наблюдений. Удалось взять под контроль инфляцию. В годовом выражении на 27 мая она составила 17,4%. При этом, начиная со второй половины мая, рост цен вообще остановился. Сейчас инфляция находится на нулевой отметке. На валютном рынке ситуация также стабильная. Укрепление рубля позволило ослабить требования для экспортеров. На предыдущих встречах уже говорил о том, насколько важно поддержать потребительский спрос, нарастить его динамику. В мае объем розничной торговли в номинальном выражении вырос на 5,4% по сравнению с тем же периодом прошлого года. Однако реально, с учетом инфляции, он все-таки сократился. И вновь хотел бы подчеркнуть: нужно активно стимулировать конечный спрос в экономике, обеспечить рост доходов граждан, предоставить бизнесу дополнительную ликвидность и кредитные ресурсы. Марианна Ожерельева: Сейчас поговорим с экспертом о ситуации в экономике, об инфляции, о наших с вами доходах, безусловно. Виталий Млечин: Ну и разберемся – трудности уже позади или все равно впереди еще нас ожидают? С нами на прямой связи кандидат экономических наук Михаил Беляев. Михаил Кимович, здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Михаил Беляев: Здравствуйте. Виталий Млечин: Михаил Кимович, скажите, пожалуйста, в выступлении президента было больше позитивных моментов или каких-то настораживающих, ориентированных в будущее? Михаил Беляев: Ну, позитивные, безусловно, потому что они определили текущий момент не как кризисный и не как такой, который некоторые тоже эксперты пытаются охарактеризовать, как период какого-то такого застоя, растерянности и непонимания, что делать дальше, и что впереди нас ждет чуть ли не катастрофа и крах. А у президента как раз были такие успокаивающие ноты. В общем, там есть основания для них, причем не просто основания, а достаточно серьезная аргументация: показать, что мы находимся сейчас, да, в периоде не динамичного развития, но адаптационного периода, понимание, что нам делать. В общем-то, вот эти макроэкономические показатели, которые он привел, – это показатели не сами по себе. Я имею в виду: инфляция, уровень безработицы и так далее. Вот эти основные показатели свидетельствуют о том, что они – производные от экономики. И они сами по себе не могут быть хорошие или плохие, прочие. Вот какая экономика – такие и эти показатели. Раз эти показатели позитивные относительно, кроме инфляции, – значит, и в экономике тоже есть платформа и надежда на то… даже не надежда, а основания для того, чтобы дальше двигаться вперед. И вот теперь нам надо понимать, что мы находимся, как альпинисты, на каком-то таком плато, в базовом лагере, и нам надо думать, как двигаться уже туда – ну, если не к вершине, то во всяком случае по такому подъему, для того чтобы выходить уже на более благополучные экономические уровни. Единственное, что, конечно, тревожит – инфляция. Это слишком высокая цифра – 17,4%. Ну, это в годовом выражении. Это не за день, не за два, а это в годовом выражении. Все равно это очень много на самом деле, потому что это уже та инфляция, которая вносит определенные диспропорции и тревожность не только в потребительской сфере, не только касается простых, так сказать, людей, граждан, но это уже вносит такую как бы неустойчивость в экономический механизм. Вот что тут еще больше тревожит, чем… Потому что недопотребление населения можно поправить, в конце концов, из Резервного фонда, из Фонда национального благосостояния взять какие-то деньги, восполнить недостающие доходы. Я говорю в принципе. А вот когда расстраивается экономический механизм, то вот это уже намного хуже, и поэтому инфляция здесь – это, конечно, тревожный момент. Она как бы зафиксирована в моменте, но озвученные показатели и характеристики экономики позволяют думать, что к концу года все-таки она пойдет на спад. По году, конечно, будут цифры довольно большие, но я думаю, что во второй половине года все-таки снижение инфляции будет, если разовьются вот те позитивные нотки, будут звучать громче, о которых говорил президент. Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, а помните, было заявление Центробанка, что они более не собираются так пристально следить за инфляцией, таргетировать ее? А потом… Все-таки сегодня на чем держится российская экономика? У нас всякий раз говорят: «Да, мы стали меньше газа и нефти продавать, но сегодня она дороже, поэтому мы восполняем потери из российского бюджета». Михаил Беляев: Вы знаете, опять вы меня сдвинули в эту чисто денежную сферу. Денежная сфера, денежно-кредитная – это все-таки производная от общей экономики. И нельзя оперировать только… Вот есть сейчас, к сожалению, бытует такая связка: если у нас все хорошо в финансовой сфере – значит, уже можно об экономике не беспокоиться, значит, все в порядке. На самом деле, конечно, тут доля правды есть, но наоборот, повторю: если экономика работает достаточно нормально – значит, и все остальные показатели… Прежде всего – безработица. 4% – это действительно очень низкий уровень. Это значит, что есть рабочие места, что люди их занимают. А где они их занимают? Они их занимают на работающих предприятиях. Значит, что-то работает, что-то двигается. Там единственная оговорка: можно говорить об уровне заработной платы. Вот это, конечно, отдельный вопрос, и очень серьезный. То есть люди работать-то работают, работу посещают, но зарплата их неудовлетворительная. И это надо признать. Теперь возвращаемся к экономике и к тому, на чем она держится. Собственно, она на этом и держится – на том механизме, который позволяет ей работать. И дело даже не в том, что мы получаем какие-то деньги из-за границы. Эти деньги мы получаем на основании чего? На основании того, что мы туда продаем определенные товары. А товары – это энергокомплекс. А энергокомплекс – это то, что у нас добывают наши колоссальные, огромные вот эти компании, которые стоят, как пирамиды, устойчиво в центре нашей экономики. Это нефтегазовый комплекс, металлургический комплекс и прочее. Мы видим только экспортную вершину, а на самом деле в экономике это огромные основания, распространяющиеся на огромное количество отраслей, причем в передовом и техническом уровне. Собственно это и есть фундамент экономики, на котором мы и держимся, а вовсе не на деньгах. И Центробанк тут, надо сказать, конечно, он сделал первый шаг. Он понял уже наконец, что инфляция сама по себе никак не живет, и отдельно с ней бороться не стоит, особенно денежными средствами, а надо обратить внимание как раз на экономику, на реальный производственный сектор. И если вот там мы наведем порядок, то остальные показатели тоже уже войдут в норму. Ну, два слова не могу не сказать саркастически о таргетировании инфляции. Хотя она официально и на вооружении Центрального банка, но я вам скажу, что вообще сама по себе теория, с точки зрения экономики, такая мутноватая. И не абсолютно совершенно, чтобы ею руководствоваться всегда, везде и всюду. Марианна Ожерельева: Михаил Кимович, можно чуть-чуть безработицу еще затронуть? Эксперты что говорят? По апрелю вот эти 4%, обновление минимума – все это замечательно. Но не учли, что в мае 98 тысяч в простое, 110 тысяч – неполная занятость. И SMS на нашем портале, люди пишут, что уже и не идут в центры занятости, а пытаются как-то сами подработать любым способом. Насколько вот эти данные Росстата сегодня являются, так скажем, верными и правильными? Если мы приплюсуем, условно, еще 300 тысяч, то это как-то меняет ситуацию, скажем, по году или нет? Михаил Беляев: Ну, в целом, конечно, 300 тысяч… Нет, 300 тысяч – это все-таки хорошая цифра и не очень-то плохая. Марианна Ожерельева: Серьезная, да? Михаил Беляев: По отношению к тому, что у нас вообще всего около 70 миллионов занятых в сфере, значит, 300 тысяч – это уже значимая цифра, это не статистическая ошибка, во всяком случае. И есть надежда на то, что 300 тысяч – это не конечная цифра. Понимаете, еще о безработице, тоже теория. Нулевой безработицы не бывает практически никогда. И безработица бывает разная. Есть понятие «застойная безработица» – то есть тогда, когда вообще нет рабочих мест и нет надежды устроиться. Есть так называемая фрикционная безработица – то есть это когда люди находятся в поиске работы, но они тоже числятся безработными. Есть так называемая структурная безработица – это когда они отрасли прекращают свою деятельность, а другие еще не начали, или квалификация у людей не совпадает. Это все безработные. И надо понимать, кто есть какой безработный. Ну, биржа, конечно… Я понимаю, у людей есть определенный скепсис по отношению к бирже, потому что… Ну, я тоже это слышал. Правда, сам не пробовал и не испытывал это на себе. Конечно, считается, что биржа предлагает не самые шоколадные места, поэтому многие люди, когда идут туда, они не надеются на то, что они получат какие-то очень хорошие и привлекательные места, поэтому они занимаются поиском работы самостоятельно. Когда они говорят, что они подрабатывают, то это тоже смотря где они подрабатывают. Если они подрабатывают где-то в официальных местах или неполный рабочий день, то это все равно какая-то определенная занятость. И это значит, что… Мы говорим о чем? О том, что экономика функционирует. Это значит, что экономика функционирует. Ну а если они где-то работают в теневом секторе, занимаются где-то каким-то строительством, ремонтом, репетиторством (ну, много таких форм работы), то это… Ну что тут говорить? Это находится вообще за пределами, так сказать, легального статистического учета и прочее. Но это все связано с тем, что… Я вам еще раз скажу то, о чем… Мы с вами попытались оттенить этот вопрос: безработица-то на низком уровне, но зарплаты-то там тоже на низком уровне находятся. Марианна Ожерельева: Да. Михаил Беляев: И вот здесь уже вопрос к: а) работодателям; b) профсоюзам; с) инспекции по труду и так далее, и так далее. Тут очень много должно быть вот таких органов, которые включены и которые это дело поправят. Мало поднять вот этот минимальный уровень зарплаты. Понятно, что теперь люди будут получать минимум на тысячу больше, на полторы тысячи, условно, но это не все равно те деньги, на которые человек может жить и на которые он может содержать свою семью. Вот тут надо работать, работать и работать. Виталий Млечин: По поводу курса валют. Тоже президент заявил, что на валютном рынке ситуация стабильная, и это позволяет ослабить требования для экспортеров. А как это на нас сказывается сейчас? Вот доллар около 60 рублей сейчас стоит на бирже, но цены даже на импортные товары как-то не спешат снижаться. Михаил Беляев: Виталий, а это разные вещи. Курс доллар курсом доллара, а цены на рынке, на полках магазинов, как мы говорим, ставит розничный торговец. И у него есть масса отговорок, почему цены у него на полках именно такие, а не другие. Он будет ссылаться на логистику. Он будет ссылаться на санкции. Хотя как на него санкции влияют – тоже не совсем понятно. Главное, что это волшебное слово… А у нас вообще, кстати, часто бывают какие-то волшебные слова, которые появляются, и на него можно списать все что угодно. И все охотно верят. Значит, на санкции. На то, что теперь все эти товары стали дороже, потому что… Мелькнули 120 рублей за доллар на три дня, а ссылаются на него… Три месяца прошло, а ссылаются на него до сих пор. И на ажиотажный спрос, и на все. Так что вот тут надо развести эти два момента. То есть цены на полках – это одно, это бытовая инфляция, и отвечают за нее розничные сети, занимающие монопольное положение на рынке. А курс рубля – это совсем другое, это соотношение… Там три уровня как бы влияния на курс. Это общая экономическая ситуация. Ну, мы ее охарактеризовали как достаточно положительную. Это события в сфере внешней торговли. Там у нас положительное сальдо – значит, это тоже положительно. Ну а остальное – это уже такие информационные и текущие моменты: движение краткосрочного капитала, спекулятивного капитала. Вот он может отклонять. Плюс информационные вещи, которые отклоняют ощущение по поводу того, что будет с курсом. Ну, в пиковые, ажиотажные времена это может отклонять намного, как мы видели в начале марта. Но как отклоняет в пиковом режиме, так же это все и опускается на прежние уровни. Вот сейчас президент совершенно правильно сказал, что позиция достаточно стабильная, потому что у нас стабильные отношения в экономике сложились, во внутренней экономике. Во внешнеэкономической сфере движутся товары, несмотря на все санкции, но найдены обходные маневры и возможности расчета за них. Мы даже получили положительное платежное торговое сальдо, что тоже влияет на все это. А в Америке, с которой мы сравниваем, свой рубль с долларом, там как раз дела идут похуже. И тут есть два момента. Одно – укрепление рубля, стабилизация. Другое – падение доллара и евро, соответственно, по отношению к рублю. Вот теперь установился такой баланс где-то в районе 62, может быть, 63 рублей за доллар, может быть, 61. Но единственное, что тут беспокоит – это размашистые колебания вокруг этой точки, то есть тут нет тенденции ни к укреплению, ни к ослаблению. Вот это как раз забота, которой должен заниматься Центральный банк, с точки зрения вмешательства в биржу, для того чтобы сузить этот коридор размаха, и информационную политику тоже помудрее проводить, успокаивающую. Потому что у нас иногда бывает: как только из властей выступит – так это причина к волнению, а не к успокоению. Хотелось бы, чтобы… А для этого нужна частность выступлений (это я уже тоже как в известной мере информационист говорю, а не как экономист), причем выступлений таких, которые основаны на фактах и на действительности, а не какие-то комментарии… Марианна Ожерельева: Да, действительность важна. Звоночек послушаем? Виталий Млечин: Да. Из Москвы Неля. Здравствуйте. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Зритель: Да, здравствуйте. Михаил, здравствуйте. Меня зовут Неля. Приветствую! Вопросик у меня относительно курса. Сейчас очень много высказываний различных экономистов и финансистов о том, что для российской экономики плохо, если курс доллара и евро будет низкий. Вот хотелось бы ваше мнение как ведущего экономиста услышать. Действительно ли это так? И почему низкий курс будет ухудшать экономику Российской Федерации? Марианна Ожерельева: Михаил Кимович. Виталий Млечин: Спасибо. Михаил Кимович, важный вопрос. Михаил Беляев: Во-первых, я должен… Да, спасибо за вопрос. Это вопрос, который задают всегда. И тут нужно понимать… Вот я опять потеоретизирую слегка, но это надо вам для понимания уже самостоятельного, что происходит. Сфера денежная и, соответственно, валютная сфера – они не самостоятельные какие-то сферы, которые живут сами по себе, это производные от общего экономического состояния. Это первый постулат. Второй постулат: в экономике практически любая игра – это игра с нулевой суммой. То есть если кто-то выигрывает – значит, кто-то обязательно проигрывает, причем ровно столько же. Вот у нас принято, ну, это еще с советских времен, когда была замкнутая валюта, наш рубль, и мы могли закупать за рубежом только то и в таких объемах, которые мы наторговали вследствие нашего экспорта. То есть то, что мы продали, на эти деньги мы могли купить, потому что рубль превратить в другие деньги мы не могли. Ну, тут мне могут возразить и сказать, что золото иногда продавали. Золото продавали, но мы как золотодобывающая страна… золото для нас был точно такой же товар, который мы добывали, который мы продавали, на него получали уже твердую валюту, на нее мы покупали товары. Вот этот механизм тоже надо понимать. Теперь – что касается низкого курса. Вот это я все подвожу к тому, что мы смотрим на ситуацию с точки зрения экспортера. Вот экспортеру выгодно, чтобы курс рубля по отношению к другой зарубежной валюте был низкий. Это значит, что вы, выручив, допустим, 1 доллар, получаете больше рублей здесь, внутри страны, и больше отчисляете в бюджет. Но на этом история… И считается, что это очень хорошо. Да, хорошо. Но мы забываем, что у нас есть импортеры. А импортеры – это не только те, кто покупают ананасы, апельсины и помидоры в Турции, а есть и промышленный сектор, который покупает станки, оборудование, различные компоненты и прочее, и прочее. И вот все, что выигрывают экспортеры – то же самое проигрывают импортеры. То есть товары, которые привозятся сюда, становятся дороже. И это даже выплескивается не просто на потребительский рынок, что, как я говорю, можно пережить, неприятно, но пережить можно, а промышленности становится намного тяжелее. Пока мы еще не заместили своим все эти ниши импортные, которые у нас были, импортозамещение не произошло, это затрудняет наше движение вперед. Вот и прикидывайте, что нам выгоднее, а что не выгоднее. И, может быть, нам не надо так наполнять бюджет, потому что у нас есть всякие эти фонды резервные. Вот у нас сейчас Резервный фонд и Фонд национального благосостояния, все вместе – они пополнились практически на два триллиона рублей за последнее время. Вот такие деньги. А фонды и нужны для того, чтобы заполнять. И теперь – второе. Я просто одной фразой: в рыночной экономике курс существует плавающий, и он складывается такой, какой он складывается под влиянием тех трех групп факторов, о которых я упоминал. Его нельзя сделать искусственно небольшим, нельзя сделать искусственно маленьким, его нельзя сделать… Его можно отклонить от естественного процентов на десять в одну сторону, процентов на десять в другую, и не более того. А надо ли это делать? Вот выше мои комментарии по поводу выигрыша экспортеров и импортеров. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо большое. Кандидат экономических наук Михаил Беляев был с нами на прямой связи, объяснил нам, что происходит в экономике.