Константин Точилин: Денис Владимирович, добрый день! Спасибо, что нашли для нас время. Я понимаю, что это было непросто, потому что мы вас в Донецке ловили, не поймали, но вот в Москве удалось. Третий год мы на нашем канале делаем проект «День региона». Каждый раз мы понимаем, что каждый регион – он уникален, без него история страны была бы не немножко другая, а совсем другая. А у вас дело даже не в истории, даже дело не в современности, потому что мне кажется, что вот сейчас у вас, на Донбассе, решается будущее России, потому что благодаря Донбассу страна встряхнулась, посмотрела на себя в зеркало, увидела что-то хорошее, где-то патриотизм, увидела что-то плохое, предательство... И главное, что мы стали думать о том, какие мы должны быть и как мы должны себя вести в будущем. Вот с вашей точки зрения, будущее России, будущее Донбасса, или вообще нужно сначала победить, а потом уже о будущем думать? Как вы полагаете? Денис Пушилин: Ни в коем случае. О будущем нужно думать уже сегодня, причем рассуждать и планировать на несколько поколений вперед. На предыдущих этапах наши старшие поколения так и делали, когда действительно в те моменты наша страна укреплялась и становилась сильнее. Сейчас было бы неправильно не считаться с теми уроками, которые нам преподносят современные события. Что имеется в виду? Действительно, произошла переоценка ценностей. Да, на Донбассе мы вынуждены были поступать несколько неординарно, мягко так выражусь, и где-то вопреки инстинкту самосохранения и пр., но и по-другому-то не могли. И если попытаться разложить вот каждый шаг, каждое действие, которое совершалось на Донбассе всеми жителями, то какой-то здравой логики там не найдешь. Если нужно было бы рассуждать какими-то эгоистичными материями, то жители Донбасса... Константин Точилин: Хватай мешки и... Денис Пушилин: ...поступали абсолютно неправильно. Что-то двигало, какое-то внутреннее естество. И вот даже свои поступки, если я берусь сейчас оценивать в 2014 году, они также не поддаются какому-то здравому смыслу, а все же это что-то изнутри подталкивало и позволяло сделать оценку, что правильно, что не правильно. Константин Точилин: А вот сразу тогда спрошу. Вот 10 лет прошло, сейчас смотрим назад, понимаем, не логично, но поступили бы так же? Денис Пушилин: На протяжении этих 10 лет я неоднократно задавал себе этот вопрос. Особенно этот вопрос ярко всплывал, когда у нас были потери, тяжелые потери или тяжелые удары, на разных этапах становления республики, так ли я поступил бы в 2014 году, как поступал, или попробовал что-то развернуть со своей позиции как-то в другую сторону. И всегда я приходил к мнению, что поступил бы ровно так же. Я вам скажу даже больше. Мы же, вот сейчас оглядываясь на 2014 год, видим определенные недочеты, что можно было здесь сделать лучше и здесь вот тоже можно было, в эту же сторону, в этом направлении, но можно было улучшать и там, и там... И здесь мы где-то там неграмотно, не совсем, может быть, профессионально поступили, может быть, не с самой эффективной точки зрения поступали так или иначе... Но даже и в этом было определенное наше преимущество, потому что мы были неопытные и, может быть, на первых этапах ни у кого не вызывали какого-то серьезного восприятия. Говорю, например, про наших олигархов. Я вам скажу: на определенных этапах они могли вот так [по щелчку] с нами разобраться. Могли прямо уничтожить лидеров сопротивления, просто обезглавить процесс, ну вот насколько это возможно, и все могло пойти по-другому, просто бы возникло бурление... Константин Точилин: То есть вы хотите сказать, что вы от неопытности просто не испугались? Ольга Арсланова: Или они вас как угрозу не рассматривали? Денис Пушилин: Нас не испугались. Нас не испугались, нас недооценили. Ну потому что, знаете, они же великие, это же элиты, это же люди, которые одни из самых богатых на Украине, я говорю про Ахметова того же... Ну и вот он нас использовал. Он думал, что он нас использует, когда... Мы же вели переговоры, и очень часто, а на каких-то этапах мы даже предлагали ему возглавить этот процесс, ну по своей наивности. Мы-то рассуждали каким образом? У него есть ресурс, у него есть возможности... И конечно же, он мог противостоять государственному перевороту, который произошел на Украине, и мы предлагали ему откровенно, потому что у нас же ничего не было, мы простые ребята абсолютно, открытые, но без какого-либо ресурса и поддержки. Мы ему предлагали, это есть даже об этом видео- и аудиосвидетельства, это так и было. Но он рассказывал о каких-то там других материях, для нас чуждых. А потом, на следующем этапе, он попытался нас использовать. Он вел с нами переговоры, это были по 2–3 часа, мы сидели общались... Он это делал мы понимали для чего: он это делал для того, чтобы выторговать себе определенные преференции у Киева. Он думал, он контролирует ситуацию, и он будет якобы с нами торговаться, вести переговоры, а сам себе какие-то преференции выторговывал. А мы это время использовали на самом деле в своих целях. Мы продолжали подготовку к референдуму, и нам нужно было время, нам нужно было время и нужно было вот не вызвать заранее какие-то опасения у наших оппонентов, коими уже становились и местные олигархи в том числе. И вот такой нашей скромностью, так назовем аккуратно, мы не вызывали никаких опасений. А потом, когда (может быть, помните) Ахметов вышел, он понял, что уже что-то происходит не по его сценарию вообще как-то... Он вышел, ну и подумал, что он по-прежнему все контролирует, и он вышел: «Все, нам с ДНР не по пути, это какое-то безумие, это неправильно, только единая Украина...» – и пр., пр. Но у него не было уже никакой поддержки, а у нас уже слишком многое для референдума было готово. И он понял тогда, что вот те, на кого он опирался... Ну, в наших беседах с ним он нам рассказывал как? «У меня 300 тысяч сотрудников, у меня только 7 тысяч вооруженной охраны», – это он нам рассказывал. Мы ему говорили: «Да, конечно, вы великий, Ринат Леонидович, да, вы можете все что угодно. Ну а мы отстаиваем наши интересы, и нас много таких. Вы можете сделать все что угодно, но правильно ли вы считаете? Вы думаете, что люди, которые работают на ваших предприятиях, – это ваши рабы? Это не так: у них есть свое мнение, своя позиция, и она может с вашей не совпадать. Почему они должны согласиться с государственным переворотом? Почему вооруженная охрана, которая, вы говорите, 7 тысяч человек, должна встать и рисковать жизнью, когда действительно будет угрожать опасность? Это может развиваться все иначе». Так это и произошло. Те люди, шахтеры (он же был владельцем шахт, заводов, пароходов), эти же люди потом заняли позицию, которая им была ближе, и она не совпадала с мнением его как владельца этих всех сокровищ, как он думал, – она все-таки совпадала с теми идеями, которые мы озвучивали, простые ребята, активисты первой волны. И вот так это все развивалось, вот такая грань была и такое противостояние. Но мы поступили ровно так, как считали правильным, единственно верным, и нас поддержали на референдуме потом абсолютное большинство жителей Донбасса. Ольга Арсланова: А что, с вашей точки зрения, людям помогло противостоять вот этой политической силе, военной мощи, капиталу (потому что и то и другое – сила)? Потому что вы говорите о скромности, о какой-то наивности... Мы понимаем, что на вашей земле живут совершенно особенные люди, может быть, потому, что они изначально вот такие приезжали на вашу землю, чтобы работать на заводах, в шахтах; потому, что они уже почти 10 лет в состоянии войны... То есть это очень сильные люди, особенные люди, которые понимают, что делают, но и вам, наверное, с ними нужно себя вести как-то по-особенному, это непросто. Денис Пушилин: Вы знаете, можно попытаться объяснить вот все, что происходило, с научной точки зрения. Можно делать определенный исторический экскурс, я говорю о том, как создавался Донбасс, что представлял из себя Донбасс в Российской империи, что представлял из себя Донбасс в рамках Советского Союза, как переселялись и кто переселялся на Донбасс. Можно говорить о том, что там более 130 национальностей проживало и всегда не было каких-то междоусобиц, потому что тяжело трудились и пр. Можно говорить, и это отчасти будет правильным. Но мое убеждение, что помогло нам, – потому что Донбасс всегда ощущал себя русским, а для нас, русских людей, это не про национальность... я же, если обратили внимание, сказал, что более 130 национальностей... – так вот это мироощущение и мировосприятие. А для русского человека, вот когда он понимает, что он прав, что он поступает по совести, по справедливости, открываются какие-то необъяснимые силы. Ну вот по-другому невозможно это объяснить. Вот представляете, что и кто нам противостоял? Весь коллективный Запад с его мощью, с его ресурсами... Константин Точилин: И противостоит еще, да... Денис Пушилин: ...финансовыми ресурсами, информационными технологиями и технологиями политтехнологическими... Вот на Донбассе они же включили эти ресурсы уже тогда в поддержку и Ахметова, и когда он уже даже сбежал... Это же было противостояние. Мы же не имели даже ресурса защититься тогда и как-то ограничить. У нас на референдуме присутствовали, это только аккредитованные, было более 500 изданий, более 500 журналистов было только аккредитованных: BBC, CNN – со всего мира. Мы, может быть, и хотели бы ограничить, но на самом деле не делали, потому что даже этого и не могли сделать. И они присутствовали... Ольга Арсланова: При этом вы понимали, что они не признают в конечном итоге. Денис Пушилин: Ну конечно. Константин Точилин: Нагадят-то уж точно, да. Денис Пушилин: Они искали везде, и у них был доступ везде, на любой избирательный участок, везде. И они даже вот таким ресурсом не смогли эту ситуацию переломить, не смогли сделать невозможным проведение референдума, а мы смогли, просто ощущая себя просто правыми, поступая правильно. И где-то, на каком-то этапе... Вот вы говорите, непросто с этими людьми, – да просто: нужно правду говорить, и люди это ощущают, люди это слышат. И когда я с трибун говорил то, что считаю правильным, то, что считаю справедливым, это сразу имело и обратную реакцию, такую же положительную, это ровно так же оценивалось этими людьми. То есть в этом плане все просто. Константин Точилин: Денис Владимирович, я вот перед майскими буквально как раз вернулся из Донецка, и вот, конечно, такой контраст удивительный, потому что город весь я застал в цвету, просто красота невероятная, люди ходят по улицам, занимаются своими делами... Зашли мы в какое-то кафе пообедать – там люди день рождения отмечают... И все это: фоном хлопает ПВО, с фронта доносится канонада... Вот как это все совмещается? И вы себя кем ощущаете, военным руководителем или все-таки мирным? Как это все совместить? Сегодня, извините, вот мы ехали к вам, радио слушал – прилет в ресторан какой-то был... Ольга Арсланова: С жертвами. Константин Точилин: Человек погиб, несколько раненых. Вот как это все в одном совместить? Денис Пушилин: У нас республика контрастов, и на очень небольших расстояниях можно увидеть, перемещаясь из одной точки в другую, можно увидеть совершенно разные, и можно по-разному воспринять, какая это республика, что такое Донецкая Народная Республика вот сейчас. Вот мы если заедем в Авдеевку, что тоже является частью Донецкой Народной Республики, это освобожденный город, там живут люди, там людям требуется вся необходимая поддержка, все социальные гарантии, им там нужно восстанавливать жилье... Это Авдеевка, но это, скажем так, имеет пейзажи такие читаемые: это война. А вот мы отъезжаем, не знаю, в Донецк... даже в Мариуполь не нужно отъезжать – в Донецк отъезжаем и видим современный перинатальный центр, который благодаря решению президента был у нас построен (в Донецке, в воюющем Донецке), там, где современнейшее оборудование, там, где всю необходимую помощь, включая реанимационную и очень узконаправленную могут получить как роженицы, так и новорожденные с какими-то сложностями, со всем. Это все есть. Ну представляете, какой контраст: космического уровня перинатальный центр и вот она, Авдеевка, а это все республика. И так во многом. И когда вы задаете вопрос, каким я себя считаю, ощущаю руководителем, – не знаю, в зависимости от того, что я делаю в конкретный момент времени, смотря что на мне надето, смотря что у меня в руках: ручка, блокнот, ноутбук или же автомат... Все зависит от какого-то настоящего периода времени. Поэтому делаем то, что должны делать. Константин Точилин: Не тяжело так вот переключаться, или привыкли уже? Денис Пушилин: Вы знаете, честно, за эти 10 лет привык, и это не вызывает каких-то сложностей или каких-то трудностей. Ольга Арсланова: Я снова о ваших людях. Вы говорите, Авдеевка, где ощущается война, военные действия, и при этом люди остаются там, не покидают свою землю, хотя могли бы рационально беспокоиться о своей безопасности и уехать в другие регионы, но они этого не делают. Почему? Денис Пушилин: Да, вот это про особенность и про черты жителей Донбасса, вот здесь абсолютно точно. Мы-то имеем возможность с ними общаться, и мы такую возможность предоставили, вывезти даже пусть не в другой регион, просто здесь вывезти в относительно безопасное место, в пункты временного размещения. Мы такую возможность предоставили – люди говорят: «Мы не хотим никуда уезжать. Мы за 2 года...» Это же, представьте, это людям промывали пропагандой все эти 8 лет, т. е. это люди, которые прошли и пережили. То есть они сначала прошли референдум, сделали свой выбор, потом остались в Авдеевке, остались дома, подвергались репрессиям, но они остались, и сейчас они 2 года с начала специальной военной операции, они остались там. Они говорят: «Мы за эти 2 года столько натерпелись, мы столько всего видели, что уж сейчас уж точно. Но зато мы дома, нам так спокойнее, нам так понятнее. А вы восстанавливаете быстро, мы видели в Мариуполе...» Ольга Арсланова: У них есть надежда, есть ориентир. Денис Пушилин: «Поэтому мы уж точно будем здесь, мы у себя дома, на своей земле, мы уж так натерпелись...» Константин Точилин: Мариуполь, кстати, настолько лучше, чем пропаганда, когда вместо пропаганды мы видим дело. Денис Пушилин: Это вот как раз тоже про то, легко ли общаться с людьми. Вот когда не говоришь, не обещаешь, а просто берешь и делаешь, это же и воспринимается совершенно по-другому: просыпается вера, доверие, то, которое так необходимо в современном обществе и которого не хватало на предыдущих этапах, до специальной военной операции, а у нас до 2014 года... Это вот та переоценка ценностей, которая нам была нужна и которая жизненно необходима для нашей страны в целом. Константин Точилин: Вот я вас как раз хотел про переоценку ценностей спросить. Потому что из нас с 1990-х гг. делали (в общем, при нашем пассивном согласии) страну не граждан, а потребителей, комфорт превыше всего, и когда на этот комфорт вдруг что-то покушается или кто-то, тут же... Ну слушайте, в Москве иногда поджимают мобильный интернет по понятным причинам – тут же начинаются у некоторых стоны: «Ох, самокат не возьмешь, такси не вызовешь...» Ольга Арсланова: «Навигатор не работает». Константин Точилин: У вас люди живут, в общем, в достаточно ограниченных в этом смысле условиях, с точки зрения современного комфорта. И как вы думаете, вот без чего обойтись нельзя, а чего на самом деле и даром бы не надо из этого культа комфорта? Денис Пушилин: Вы знаете, у нас был такой переломный момент, из которого мы должны все-таки были бы брать уроки, и вот, я думаю, сейчас тот период, когда мы вот абсолютно правильно начинаем реагировать, как это должно быть. Нас же в 1990-е гг. за жвачку и джинсы купили... Константин Точилин: Да. Денис Пушилин: Ну давайте смотреть правде в глаза, это этап нашей истории. Когда у нас была страна, были огромнейшие ресурсы, были огромнейшие возможности, а потом нас чуждыми для нас ценностями, с элементом переключения на общество потребителей... Ну и потом еще же много этапов было, причем это касалось в разной степени и разных республик постсоветских, которые образовались, и это касалось даже разных регионов в разной степени, но все-таки вдалбливали в голову про преимущества индивидуализма над коллективной составляющей, над коллективизмом... Ну послушайте, начали вдалбливать какие-то для нас непонятные ценности, для нас, мужчин, как, например... Это же такая яркая история... Вот послушайте, ну это нормально, когда в ресторане мужчина платит за себя, а женщина – за себя... Ну послушайте, ну мы себя мужчинами перестанем ощущать, если... Ну мы же мужчины, это же абсолютно нормальная история. А это касалось вот всех этих нюансов. Константин Точилин: Из мелочей все и складывается. Денис Пушилин: Из этих вот мелочей и тонкостей... Когда нам начали вдалбливать в голову, что, послушайте, давайте-ка сначала отучишься, потом сделаешь карьеру, а потом, может быть, придет время семью создать, а потом уже, может быть, рожать детей... Многие же так пошли по этому пути, а потом уже некогда, некогда рожать, некогда семью создавать, уже и хороших всех разобрали, ну как все это бывает... А потом... И к чему это приводит? К плохой, а где-то даже ужасной демографической ситуации. Но когда нам вдолбили в голову и мы начали в это верить, что один ребенок это нормально, два уже даже много в семье, – серьезно? Ну а как же наша страна вообще смогла выжить с такой территорией? Константин Точилин: У вас же ходят люди с колясками... Денис Пушилин: Послушайте, наши предки рожали много и это считалось нормой, это считалось нормой: когда пять, шесть, семь детей – это норма. Не один ребенок норма, а три ребенка – многодетная семья, нет: пять, шесть, семь детей – это норма, и это должно сейчас стать, и это для нас привычно. Но нам почему-то раз! – все это повернули в голове. Это тоже элементы и технологии, которые на нас отрабатывали, их множество было. Над Украиной поиздевались. Я вам честно скажу: если это стало возможным, что по центру русского города Киева идут факельные шествия, если стало возможным сейчас, что евреи, которые уничтожались в Бабьем Яру, сжигались, когда целыми деревнями, когда издевались над ними, когда они сейчас начинают поддерживать полк «Азов» (Запрещенная в России террористическая организация (ред.)), я смотрю эти видео – ну это же немыслимо вообще! Как это, что в голове должны были поменять, когда глава еврейской общины вот сейчас, современной Украины, поддерживает полк «Азов», а полк «Азов», в свою очередь, проповедует нацистские принципы доминирования одной нации над другой и в этом доминировании евреям нет места... Ну вы понимаете, насколько маразматично даже все это выглядит? А это стало результатом тех технологий, которые были задействованы на постсоветской Украине. И очень много там таких траекторий, которые можно было отследить, находясь там и проживая те периоды. Потому что не сразу же появился такой украинский язык, который должен был затмить русский язык, это все поэтапно происходило. Я помню, мы-то все учили, я учил в школе украинский язык, я его знаю, но разговаривать мы никогда не разговаривали на нем. А зачем? Для нас родным всегда был и остается русский язык, ну это абсолютно четко, понятно. Мы когда начинали его [украинский язык] во 2-м классе, по-моему, изучать, у нас вызывало это смех абсолютно: ну там смешные слова, смешные выражения на украинском, это прямо звучало как-то... Представляете, а потом мне говорят: «Не-не-не, теперь твой украинский язык – родной язык». С чего вдруг? Я родился с другим языком, со мной так родители разговаривали, я сны вижу на русском языке, а мне говорят: «Не-не-не, не так, теперь твой украинский язык». С чего вдруг? Представляете, когда это все пытаются поменять таким вот образом... Представляете, когда в начале 1990-х Бандера и Шухевич, вот кто говорили, такие тихо, шепотом рассказывали: «Да, может, они герои?» – это могли только сумасшедшие или маргиналы говорить, это вызывало пренебрежение и усмешку; ну это умственно отсталые люди могли так говорить. К концу 1990-х гг. это уже стало так звучать: «А давайте-ка порассуждаем», – и это стало более... Но опять это вызывало у нас пренебрежение, но ничего, серьезной угрозы мы никакой не видели. А потом, в 2004 году, когда первая «оранжевая революция» произошла, там уже пошли очень такие прописанные рассуждения, была какая-то даже логика включена в это: «Послушайте, что вы так на Бандеру и Шухевича нападаете? Они защищали Украину от всего, от всего внешнего: они и от фашистов защищали, ну и от советской оккупации они тоже защищали, как вот любой человек будет защищать свой дом, поэтому они герои». Это уже было маразмом, но сделать с этим уже было тяжелее что-то. А, если не ошибаюсь, в 2007 году Ющенко, тогда президент... в годах могу сейчас ошибиться, потому что столько событий произошло, но это после 2004 года... – он официально делает героями Украины, официально Бандеру и Шухевича, представляете? Это стало реальным, но только это проходило определенные этапы. Вот так все это развивалось. Вот так нам промывали... Ольга Арсланова: Других героев не нашлось. Денис Пушилин: К сожалению. Но для нас-то это все равно как было неприемлемо, так и осталось. В 2014 году наши деды, мой лично дед, он для меня герой, и я знаю, что он сделал во время Великой Отечественной войны, и он точно противостоял этой фашистской нечисти. Вот он для меня герой. Константин Точилин: Одна «Молодая гвардия» чего стоила... Денис Пушилин: Совершенно верно, это все тоже про Донбасс. Ольга Арсланова: Давайте еще немного о мирной гражданской жизни. Вы в России теперь официально, но мы обратили внимание на то, что российские вроде бы торговые сети... Константин Точилин: Сотовые, банки... Ольга Арсланова: Да, мобильные операторы, банки не то что к вам – они и в Крым-то как-то очень аккуратно заходят, и то прикрываясь какими-то дочерними компаниями. Вам они нужны, не нужны? Хватает, не хватает? Ваша позиция вообще по такому их взгляду. Константин Точилин: По поводу их странной позиции. Денис Пушилин: Я все-таки в полной мере не ответил на тот вопрос, о котором говорили, что ценно, а что не ценно. Константин Точилин: Они связанные вопросы. Ольга Арсланова: Вот это не очень [ценно]? Денис Пушилин: Мы на такие моменты, знаете, смотрим немножко философски. Вот то, что Донбасс сделал уже для России, т. е. в плане объединяющего фактора, все, где мы смогли стать полезными, – это вот ценно. Знаете, на определенных этапах в 2014 году мы... А у нас тоже уже к тому моменту было такое общество потребителей в основном: за мобильным телефоном последней модели мы гонялись, и за одеждой модной, и все-таки представляли для себя картины успешного человека: это яхта, самолет, хорошая машина, лучше не одна... Все же такое, вот это общество потребителей, когда это вот... А потом, представляете, раз! – и все, тут война, и, оказывается, счастье мы испытываем, настоящее, вот реальное счастье, не мнимое, не вымышленное, от чего-то другого. Мы счастливы оттого, что утром просыпаемся, ты позвонил близким, соседям, это первое, с чего мы начинали утро: живы, целы? – да и слава богу, ну все, жизнь уже продолжается. На последующих этапах, знаете, уже мы начали удивляться: о, мы начинаем интересоваться или, скажем так, начинаем себя [ловить на мысли, что] вот уже в магазинах ассортимент не тот... Послушайте, в 2014 году... Ольга Арсланова: Магазин есть! Денис Пушилин: Магазин есть, открылся, там есть молоко, хлеб и что-то самое необходимое – уже хорошо, уже хорошо! Поэтому сейчас, мы знаем, мы находимся в такой точке, когда... Мобильная связь – у нас есть мобильная связь. У нас есть свой оператор, он развивается, «Феникс». Да, он не такой модный, может быть, но в роуминге все операторы связи работают, нам этого вполне достаточно. Ну послушайте, нам просто для галочки, для вывески или просто по факту, чтобы связь была? Есть у нас связь; да, с определенного рода огрехами, да, конечно же, и РЭБ работает, ну и поактивнее, чем в Москве, уж точно... Константин Точилин: Это точно. Денис Пушилин: Какие-то банки... Послушайте, мы 8,5 лет вообще без банковских услуг жили. Константин Точилин: Нет, это вопрос же просто отношения такого, понимаете. Денис Пушилин: Совершенно верно. Константин Точилин: А они что? Они думают, что все как-то вернется обратно? Ну мы же понимаем, что оно не вернется уже никаким образом. Денис Пушилин: Вы знаете, мир поменялся с 2014 года. Константин Точилин: И не все это понимают, что ли, так получается? Денис Пушилин: Мир поменялся, обратного пути не будет, его нет, он невозможен. Сейчас и в мире-то происходит переоценка ценностей. Вот до 2014 года можно было с уверенностью говорить, что неоспоримый гегемон – это США, ну и ряд еще каких-то ближайших приспешных стран. Даже мы со своей позицией более лучшего мнения были о Германии и о Франции, думали, что все-таки самостоятельности там побольше... Константин Точилин: А уж Болгария какая-нибудь поганая... Денис Пушилин: Но нет, как показала практика, вассалы... Константин Точилин: Ну вот вы говорите, мир поменялся, – вы понимаете, что это вы его поменяли в значительной степени? Денис Пушилин: Поменяли мы, жители России, всей огромной страны, поменяли вот своим отношением, своей поддержкой происходящих процессов, поменяли вот своим отношением к тому непростому решению, которое принял президент. Мог он принять другое решение? Вы знаете, можно же было найти массу оправданий, почему нужно было все-таки не начинать специальную военную операцию: исходя из необходимости обеспечить безопасность жителей уже существующих регионов России... И массу можно было найти этих моментов. Но президент принял вот такое трудное решение, но оно, как показывает уже практика, было единственно правильное. Это как раз как про ту драку: если она неизбежна, нужно бить первым. Вот это про это, это прямо про позицию. Но то, что мы, жители России (уже сейчас я говорю «мы»), вот большинство жителей России поддержало это решение непростое президента, несмотря на все сложности, которые повлекло это за собой... Ну мы понимаем, что это правильно, ну вот так. И где-то мы сейчас до сих пор не можем объяснить словами, что происходит, но мир-то действительно меняется и страны делают определенную переоценку. Если до 2022-го или до 2014 года было неоспоримым, сейчас как минимум спорно, а по факту мы видим, что многие страны говорят: «Послушайте, ну не такой-то уж и гегемон это ведь США, мы все-таки имеем и свою позицию». И мы сейчас смотрим, что вот такие страны, как Россия, как Китай опять же, занимают более взвешенную и более правильную позицию, когда говорят, что мир должен быть многополярным, когда страны должны взаимодействовать на взаимовыгодных и на взаимоуважительных каких-то приоритетах... Это же правильно, по-человечески правильно. Ну правильно же, когда мы между собой, когда два человека общаются, во взаимоуважительных отношениях, нежели когда один доминирует над другим. Это можно разговаривать с позиции силы, но это имеет очень много минусов, очень много имеет нежелательных последствий. Так и между странами все это происходит. То, что мы, жители Донбасса, приложили к этому усилия и в какой-то степени это и с нас началось, – это тоже предмет нашей гордости, но никак не нашей гордыни. И мы прекрасно осознаем, что мы часть этого большого процесса, что мы часть этого большого механизма, вот это про нас. Константин Точилин: Денис Владимирович, вот все-таки, как ни крути, пока, если мы сделаем просто анализ того, что публикуется даже в российской прессе по Донбассу, 80–90% – это сводки фронтовые. А расскажите, чем вообще республика живет. Что с экономикой, что с сельским хозяйством? Что работает, что не работает? Как вот это все? Я сам видел, что там, да, война, она здесь, она рядом, но люди живут при этом какой-то обыкновенной еще жизнью, в т. ч. и экономической. Вот что у вас там в этом смысле происходит? Денис Пушилин: Конечно же, такому количеству людей (а до 3 миллионов человек сейчас проживает на территории только Донецкой Народной Республики) жить, не развивая предприятия, не обустраивая все другие элементы мирной жизни, несмотря на то что идет война, не получилось бы. Поэтому предприятия развиваются. Но «развиваются» – я что вкладываю в это понятие? Некоторые предприятия находят сейчас необходимые инвестиции. Это как раз благодаря тому инструментарию, который у нас появился сейчас, это просто банковские возможности, банковские продукты, включая кредиты, включая лизинг. Это те меры поддержки, связанные с Министерством промышленности, имеется в виду Фонд развития промышленности, причем как региональный, так и федеральный. Это, конечно же, и особые условия, это все-таки закон о свободной экономической зоне, который был принят в отношении тех предприятий, которые у нас начинают свою работу. Это, конечно же, и абсолютное осознание необходимости загрузки наших предприятий на полную мощность... А промышленный потенциал всем известен, здесь я не открою никакой тайны: очень серьезный промышленный потенциал в плане металлургии, машиностроения и станкостроения, на которое мы делаем акцент. Это, конечно же, и угольная отрасль, которую пытались многие перечеркнуть, – этого нельзя делать, и мы не допустим этого. И я знаю, что здесь мы находим поддержку и на федеральном уровне. Ну представляете, Донбасс, угольный край, без угля. Ольга Арсланова: Это же ваше преимущество, как? Денис Пушилин: Ну конечно. И те ТЭЦ... У нас уголь и добывается, и сжигается, превращается в электроэнергию... Конечно же, полный цикл, включая металлургию, т. е. в плане сырья, и машиностроение... Константин Точилин: У вас-то еще уголь такой, что его сжигать-то просто так грех: там же антрацит-то какой... Денис Пушилин: Да конечно. Послушайте, на самом деле огромнейшие возможности. Но мы сейчас с учетом того, что понимаем, что нынешние условия, экономическая агрессия, санкционная агрессия в адрес нашей страны, конечно, диктует и изменение структуры экономики для Донбасса. Ну потому что многое перестраивается – почему бы нам не перестроить и не сделать все-таки более полные циклы, там, где будет формироваться уже высокая добавленная стоимость? То есть это глубокий передел уже, т. е. металлургия не как поставка сырья, а уже непосредственно и переработка, изготовление продукции для конечного потребителя непосредственно. Я говорю про то же станкостроение, которое нужно развивать: станков не хватает в стране – почему мы не можем делать? Компетенций хватает, сырья хватает, желания хватает, поэтому, конечно же, будем это развивать. Но достаточно не характерные для Донбасса отрасли, как, например, как раз сельское хозяйство, мы тоже видим: почему бы нам его не развивать? Все необходимые условия, погодные условия, почва, чернозем – почему не развивать сельское хозяйство? Да, мы уже сейчас ставим рекорды, рекорды по сбору урожая: по пшенице, по зерновым в целом мы более 1 миллиона тонн собрали в прошлом году, но это только начало, хотя является уже рекордом в определенном ключе, но мы понимаем, что мы можем гораздо серьезнее расширить данную урожайность. И конечно же, мы понимаем, что нужно и тепличное хозяйство развивать, т. е. есть все для этого предпосылки. Мы понимаем, что нужно развивать даже виноградарство, тоже наше территориальное расположение это позволяет. Конечно же, нам нужно развивать и туризм, рекреацию, потому что Азовское море... Константин Точилин: Море, конечно, да. Денис Пушилин: ...внутреннее российское море уже, которое уникальным является. Это самое мелкое море на планете, с вытекающими отсюда последствиями, от наличия очень полезных микроэлементов и заканчивая очень серьезной рыбопромысловой базой, которую тоже необходимо развивать. Это, конечно же, если возвращаться к туризму, Донбассу есть что показать, есть абсолютно что показать, и это не только про военные события... А военный туризм, музейная составляющая – это будет частью Донбасса, мы это прекрасно понимаем. После победы, после того, как все это будет отстроено, будет что показать; вот то, что сейчас видится в сводках боевых действий, потом это будет интересно посмотреть своими глазами, как это все происходило... Константин Точилин: То есть будем видеть уже в рекламных проспектах. Денис Пушилин: Как двигался фронт, как это происходило – это будет интересно. Но, я вам скажу, есть такие удивительные моменты, которые тоже будут интересны, которые сейчас не связывают никак с Донбассом. Представляете, Донбасс и розовый фламинго. Так уж получается, что у нас есть «Меотида», наша заповедная зона на берегу Азовского моря, и как раз это является частью, когда перелеты совершают... Константин Точилин: Это когда они в Астрахань или оттуда? Денис Пушилин: Вот по маршруту так вот через Донбасс, поэтому мы можем в определенные времена года на том или обратном пути видеть розовых фламинго. Красивейшее зрелище, и мы, конечно же, сделаем это одним из наших туристических достояний. Конечно же, будем развивать санаторно-курортное лечение на берегу Азовского моря, потому что абсолютно не случайно в нашем недавнем советском прошлом там было столько детских пионерских лагерей. Это полезно, потому что большое содержание йода, для широкого ряда заболеваний, и кожных заболеваний, и заболеваний дыхательных путей, это очень полезно, это является чуть ли не исцеляющим свойством нашего Азовского моря. Все это будем развивать, поэтому это все выстраивается сейчас и прописывается в стратегию, большую стратегию, это состоит из мастер-планов наших городов и районов, которые увязываются между собой. И конечно, нацелены на что? На повышение благосостояния наших жителей. Президент поставил задачу к 2030 году выйти на среднестатистический уровень в рамках нашей страны, но мы себе ставим даже еще более амбициозные задачи. Ну давайте будем честными: все-таки жители Донбасса этого заслуживают, чтобы уровень их жизни повышался, повышался как можно быстрее. Константин Точилин: Но для всего этого надо победить. Денис Пушилин: Безусловно. И уж точно мы понимаем важность того, что делают ребята с оружием в руках ежедневно, еженощно: невзирая на погоду, невзирая на время года они просто берут и двигаются вперед, они выполняют свою тяжелую мужскую работу, освобождая русские земли и делая возможным нашу страну сохранить и передать следующим поколениям. Ольга Арсланова: Спасибо вам, спасибо! Константин Точилин: Денис Владимирович, спасибо, что нашли время! Удачи! Берегите себя! Денис Пушилин: Спасибо вам большое!