Константин Точилин: Алексей Самбуевич, спасибо, что нашли время. Мы понимаем, что времена непростые, со временем у всех плохо... Ольга Арсланова: Здравствуйте. Константин Точилин: Времена не просто непростые, но и военные. Давайте, может быть, с темы СВО начнем, потому что подвиги воинов из Бурятии известны, страх врагов тоже известен, но это же еще для вас, наверное, как для главы республики это еще забота о семьях тех, кто ушел, и реабилитация тех, кто возвращается, и много, наверное, чего еще. Алексей Цыденов: Понятно, что для всей страны главная задача – это быстрее победить, быстрее уже вернуться в такой нормальный ритм жизни, чтобы ребята наши вернулись. И вся страна объединилась, для того чтобы была победа, и, конечно, мы за своих ребят переживаем и гордимся ими. Наши ребята достойно воюют. «Наши» – это мы имеем в виду всех, кто у нас там служат... Константин Точилин: Даже судя по вражеским листовкам видно: очень боятся. Алексей Цыденов: Под словом «наши» мы понимаем, это и буряты, и русские, и те, кто родился в Бурятии, и те, кто просто служат в Бурятии. У нас много воинских подразделений в республике изначально дислоцируется, и понятно, что республика достаточно в большом объеме представлена сейчас на СВО, поскольку воинских частей в республике много: там и ВДВ, и общевойсковая армия, и другие подразделения (не буду их называть). Поэтому у нас изначально по контрактам просто служило большое количество людей, отношение особое в связи с этим и просто такой общий дух. Двадцать Героев России сегодня – это и те, кто родился в Бурятии, и те, кто просто служат в наших частях, т. е. не из Бурятии, но в наших вот бурятских частях. Это все наши буряты. И на самом деле очень такое сильное народное движение и по поддержке СВО, ну и сам такой внутренний дух. У нас ребята идут на контракт, и много идет на контракт. Идут, можно сказать, семьями: пошел сын – пошел отец; пошел младший брат – старший встал рядом и т. д. Ольга Арсланова: А как вы можете это объяснить, вот такой настрой, такой боевой дух ваших ребят? Алексей Цыденов: Думал над этим. Такого четкого, формализованного ответа на это невозможно дать. Но у нас очень сильно у людей чувство дома, чувство Родины, чувство, наверное, такой ответственности – наверное, это в первую очередь. При этом сама природная среда суровая; климат, образ жизни такой формируют, мне кажется, достаточно неизнеженный дух, ориентированный на то, что, чтобы чего-то добиться, нужно приложить усилия... Константин Точилин: Само ничего не бывает, да. Алексей Цыденов: Да. У нас и сельское хозяйство такое непростое, и производство непростое... То есть это всегда такая внутренняя концентрация. Константин Точилин: Такое преодоление как бы. Алексей Цыденов: Да. Поэтому я думаю, что это все вместе... Но в первую очередь это вот отношение к Родине, отношение к дому, отношение к семье. У нас наши ребята идут, они понимают, зачем они идут. У нас большие семьи. Понятно, что сейчас тоже рождаемость, как и везде, падает, у нас она еще несколько лет назад была достаточно высокая, коэффициент выше 2-х был... И вот эта вот забота о будущем своих детей, которая в итоге распространяется на заботу о будущем вообще всей страны, – мне кажется, вот оно все вместе накладывает [отпечаток]. Потому что у нас не самая большая республика, у нас проблем с безработицей нет, у нас, наоборот, не хватает рабочих кадров. У нас средняя зарплата, которая есть, мы посередине в России, т. е. мы где-то в середине находимся, далеко не внизу, т. е. у нас доходы у населения есть. Константин Точилин: И цены, наверное, все-таки не такие, как в Москве, да? Алексей Цыденов: У нас много вахтовой работы, рядом в Якутию ездят на газовые, нефтяные месторождения, на другие добывающие проекты. То есть у нас, если говорить просто о том, что мужикам нужны деньги, хватает работы, хватает вахтовой работы и т. д. Но при этом у нас люди идут защищать Родину. Поэтому мы, повторюсь, гордимся нашими ребятами, переживаем за них, ну и всеми возможными способами поддерживаем. У нас порядка 40 таких общественных объединений в республике, которые собирают гуманитарную помощь, где-то что-то шьют, делают, отправляют на фронт... Это такое народное движение. У нас, понятно, государственные меры поддержки большие. У нас 48 мер поддержки разных: питание в школе всех детей вне зависимости от того, какой класс, если у ребенка отец Родину защищает; там и налоговые льготы, и приоритет на субсидии, если человек вернулся и хочет свой бизнес открыть, и лечим мы сами. Мы с первых дней приняли решение о том, что если кому-то нужна помощь и по какой-то причине не получается вовремя в военных госпиталях, то мы в своих больницах лечили, больше 800 человек мы пролечили в своих больницах за республиканский бюджет, и т. д. То есть у нас взаимодействие с военным госпиталем, с самой армией. Мы открыли производство в республике, делаем и беспилотники большие, и FPV делаем, и сейчас делаем снегоболотоходы, такие как... «Медведь» они называются у нас... Ольга Арсланова: Это новое предприятие вообще? Алексей Цыденов: Новые выпуски, да. И наземные роботехнические комплексы, наземный робот, который едет... Константин Точилин: Беспилотник не летающий, а... Алексей Цыденов: Да, ездящий, гусеничный. Он там может и мины ставить, и гранатомет к нему можно поставить, и он может как транспортная платформа служить для вывоза раненых... Константин Точилин: А, это ваши вот, да? Алексей Цыденов: Есть. Они производятся не только у нас, но у нас в том числе. И мы в 2022 году сделали эти антидроновые ружья, чтобы гасить, и детекторы FPV в небе, причем которые детекторы не только сигнализируют, что в небе что-то есть, но еще и показывают направление и частоту, т. е. что там частота, соответственно, там можно понять, «Баба-яга», FPV или кто там... Но сейчас больше используются на фронте такие уже, без направления, просто сам по себе детектор, он более массовый. Сейчас РЭБ производим тоже... Ну то есть такое... Ольга Арсланова: Быстро очень сориентировались. Это же совсем мало времени... Алексей Цыденов: Все ориентируются, надо сказать, но мы тоже посильный вклад вносим. У нас есть такое направление, как ТОР «Патриотическая», это решение Юрия Петровича Трутнева, когда выделяются средства бюджетные на открытие нового производства для нужд СВО. То есть по этой линии мы много средств получили, как раз тяжелые беспилотники, средние беспилотники, сделали вот эти вот снегоболотоходы как раз по этому направлению. Ну и плюс, понятно, средства бюджета республики, народные средства, то, что вкладывается... У нас всего больше 600 машин мы только отправили на фронт, там уж эти рации, тепловизоры, их уже там тысячи... Поскольку понятно, что в таких ситуациях, в которых сегодня страна находится, побеждает народ: когда весь народ объединен, вся страна вместе, тогда побеждаем. Не может так, армия отдельно, мы где-то там отдельно, вот они там сами по себе – нет, так невозможно. Константин Точилин: Вот это очень важно, что вроде бы так физически далеко от фронта и есть такое понимание, которого, как мне кажется, очень не хватает в Москве, например. Алексей Цыденов: Я не буду комментировать... Я могу говорить за себя и буду говорить за себя, других не буду оценивать. У нас республика очень сплоченная. У нас вот эти сообщества, которые что-то шьют, маскировочные сети вяжут, – там от мала до велика: от мала – прямо школьники, до велика, вот я лично общался, бабушке 91 год, я уже много раз про нее рассказывал... Она днем эти сети вяжет. Я ее спрашиваю: «Вот как?» – «Да я, – говорит, – ночью не сплю, я ночью носки вяжу, отправляю, а днем вот сюда мы приходим в клуб, здесь вот сети вяжем». И это не только в деревнях, это и в городе. У нас там депутаты сети вяжут, спускаются, на первом этаже... Налоговая инспекция, казначейство: они вот день отработали – вечером пошли что-то тоже делать. То есть это такое уже народное движение. Константин Точилин: Это понятно, что такие вещи не достигаются приказами сверху, наверное. Алексей Цыденов: Нет, там вообще нет приказов. Константин Точилин: Это если в голове есть, то оно есть; если нет... Алексей Цыденов: Если это в душе есть, в сердце есть, ты понимаешь, что это твоя Родина, твоя земля, твое будущее и твои ребята там, то по-другому никак. У нас там сейчас палатки стоят с 2022 года, и в Джанкое, и в Армянске, в Таганроге, в Мариуполе есть наши эти волонтерские центры, где все проходящие воины могут зайти, мы там буузами, бухлером, нашими бурятскими всеми блюдами... Но не только бурятскими, там и селедка под шубой, там все есть, бесплатно едят. Там можно в баньке помыться, вот там у нас в Джанкое, в Армянске банька есть... Ну то есть такие пункты сделаны. Мы здесь, в Москве, работаем со всеми госпиталями, у нас сопровождение всех госпиталей. Вот наши отсюда, из представительства, специально приезжают из республики т. н. «мамочки», наши женщины, которые ходят по госпиталям и помогают нашим раненым. Там же все равно, когда приехал земляк, другое отношение, да. Плюс они там носят эти вот буузы, бухлер, хушуры наши... Понятно, что они там все не голодные, там кормят хорошо на самом деле, но они... Константин Точилин: Когда домашнее такое, свое... Алексей Цыденов: Да, это вот они душу греют от этого, приходят. А где-то там помогут постричься, помыться, ногти подстригут... Кто-то в гипсе сидит – помогут, сигаретку подержат покурить, помогут с родственниками пообщаться, что-то принести, кто-то что-то заказывает и т. д. Встречаем здесь родственников, которые к раненым приезжают: у нас здесь есть на проспекте Мира такая небольшая как бы гостинка, можно назвать, тоже где все останавливаются. И мы своих раненых сопровождаем. Мы всех знаем, где в Ростове, в Питере, здесь, в Москве... Здесь, по Москве, 28 госпиталей и больниц, сейчас еще и в гражданских больницах уже лежат, поэтому мы со всеми ранеными нашими работаем. Поэтому тема СВО – это то, чем сегодня мы все живем, это главная наша сегодня задача: объединиться, каждому сделать максимум, что может, для того чтобы помочь ребятам, помочь нашей стране быстрее победить, с минимальными потерями и вернуться уже в нормальную жизнь. Ольга Арсланова: Давайте поговорим о Бурятии поподробнее, о ваших особенностях. Всем понятно, что Байкал – это визитная карточка, гордость всей страны. Но это и источник тревог, беспокойств: как сохранить, как не загрязнить, как улучшить, как выдержать напор туристов... Константин Точилин: Не пересох бы, да... Ольга Арсланова: Вот это все. Сегодня для вас это больше головная боль или гордость? Константин Точилин: Источник проблем или источник чего-то другого? Алексей Цыденов: Здесь, знаете как, во всех вопросах есть крайности, есть перегибы и есть объективная ситуация. Первое. Много говорят про Байкал – с Байкалом все хорошо. Байкал чистый, такой, какой был. В общем, с Байкалом все нормально. Из Байкала сейчас можно пить с берега. Совсем с берега зачерпнуть сложно, потому что волна песок со дна поднимает, но отошел на 15–20 метров от берега – пожалуйста, черпаешь и пьешь. Ольга Арсланова: А мы пробовали, кстати говоря. Константин Точилин: Да, мы летом были. Алексей Цыденов: Вкусная вода, правда? С туристами тоже... Туристов на самом деле не так много. Вот если брать иркутскую сторону, бурятскую сторону, у нас меньше в 3 раза, чем в Иркутске, туристов, но все вместе порядка 3 миллионов туристов. (Мы не берем местных, которые по выходным приезжают, а вот с такими визитами.) Это ни о чем для Байкала. То же Женевское озеро – там 80 миллионов в год. Наш Байкал – это 650 километров протяженности, поэтому антропогенная нагрузка минимальная. Но все равно вопросы есть: вопросы мусора, вопросы очистных [сооружений], вопросы пожарной безопасности – вот эти вещи есть. Они хоть локальные и точечные, но их все равно надо решать. И сейчас есть поручение президента по проекту «Пять морей и озеро Байкал», мы реализуем инвестиционные проекты по созданию такой цивилизованной туристической инфраструктуры, где не просто в кустах костер, а под кустами мусор лежит, а нормальные отели, нормальные тропы оборудованные, нормальная береговая инфраструктура с очистными, с системой обращения с отходами, с безопасностью, чтобы и человеку было приятно, и на природу не было воздействия. В таком режиме сейчас выстраивается все у нас. Инвесторы зашли, порядка 90 миллиардов рублей объем инвестиций по подписанным соглашениям. Они реализуются все несмотря вот на все сложности, все равно проекты реализуются, стройки идут, проектирование идет, т. е. инвесторы от туризма видят хорошие перспективы и все равно проекты делаются. Есть вопросы у местных жителей, потому что все равно у нас все-таки байкальское законодательство достаточно сложное... Даже не само законодательство, а совокупность законов. Потому что в байкальском законе одно, когда начинаешь складывать с Земельным кодексом, с Лесным кодексом, с Водным кодексом, идет пересечение, которое законодатель не закладывал изначально, не было такой мысли что-то запретить, а когда... Константин Точилин: Когда все вместе, получается, что ничего нельзя вообще. Алексей Цыденов: Да, когда все вместе, получается, что ничего нельзя. Я спрашиваю: «Зачем?» Говорят: «Мы так не думали. Мы не планировали это делать, это вот так вот получилось». Константин Точилин: Самый худший ответ – это «хотели как лучше». Алексей Цыденов: Ну да, а получилось как всегда, вот, есть такие вещи. Поэтому мы работаем над совершенствованием законодательства. Но базовый приоритет – это сохранение вот этой уникальности Байкала сегодня, завтра, всегда. Поэтому любое развитие, социальное, экономическое развитие, туристическое развитие, оно стоит под таким общим зонтиком: Байкал первичен, все остальное – с учетом сохранения Байкала. Но обеспечивать качественное развитие существующих населенных пунктов, туристической инфраструктуры в совокупности с сохранением Байкала абсолютно возможно. Более того, наоборот, качественная инфраструктура... Хорошие новые очистные – они, наоборот, на сохранение Байкала. Строительство троп и хороших дорог, чтобы... С грунтовых дорог смыв сразу идет, скажем так, в грунтовую воду и т. д., дальше попадает, а, наоборот, хорошие дороги – это тоже защита Байкала. Когда местные жители заняты, у них есть работа в той же туристической сфере, им не надо в лес ходить и что-то там пытаться как-то заработать на лесных делянах. Поэтому, наоборот, правильно организованная, качественная инфраструктура позволяет и обеспечить местное развитие, и повышать, наоборот, защиту Байкала вдолгую. Так что мы сейчас всем этим занимаемся. Байкал – это достояние всей страны, это наша гордость. Безусловно, это для всей республики, ну и, я так понимаю, не только для республики, всех прилегающих регионов, такое сакральное значение Байкал имеет, поэтому приоритет защиты Байкала и сохранения Байкала, его уникальности – это главная задача, она превалирующая, все остальное – это уже прилагающееся. Константин Точилин: Я думаю, что вы сейчас расстроили некоторую, довольно большую часть телезрителей, потому что многие не любят хорошие новости: «Как, что, на Байкале все в порядке?» Вот если бы он там пересыхал, если бы его... – вот это была бы новость. Давайте... Может быть, с тайгой что-то не так? Потому что периодически возникают истории, что вот свирепствуют черные лесорубы, от тайги уже ни одной сосенки не осталось... Как на самом деле? Ольга Арсланова: Если горит, то не просто так горит... Константин Точилин: Если горит, то дотла к тому же, да... Свирепые китайцы там тоже что-то, воруют лес у нас... Вот что на самом деле-то? Алексей Цыденов: Мы приглашаем всех сомневающихся, можем устроить экскурсии. Нет, с заготовкой леса, в общем, тоже все нормально на самом деле. Константин Точилин: Тайга еще осталась? Алексей Цыденов: Даже не так, не то что нормально, а сильно упала сегодня заготовка. Мы в хорошее время где-то заготавливали 2 миллиона 800 тысяч кубов в целом по республике, сейчас 800 тысяч – больше чем в 3 раза упал, в 3,5 раза снизился объем заготовки по разным причинам. Заготовка снизилась, поэтому в принципе меньше стали лес заготавливать. (Я сейчас про Бурятию говорю.) Второе. И когда были большие заготовки, у нас все равно... Во-первых, на Байкале, в центральной экологической зоне, и так рубить нельзя было, только были санитарные рубки, сейчас и их нет. И заготовка в других местах, где это было возможно, идет с лесовосстановлением. У нас свои питомники, мы саженцы сосны и прочих деревьев разводим миллионами, идет лесовосстановление естественное и искусственное. То есть в этом плане работа выстроена очень так системно и с лесом проблем нет. Есть отдельные случаи, когда есть незаконная заготовка леса, но она не носит масштабный характер. Кто-то пошел на дрова порубил, кто-то себе на строительство дома, ну а кто-то на продажу, но это измеряется одной-двумя машинами. То есть вот такого, что там тысячами кубов рубят, а потом контрабандой везут в Китай, – такого уже давно нет. То есть все равно у нас система контроля работает, там правоохранительные органы работают. У нас на таких направлениях, где мы понимаем, что есть риски, стоят фотоловушки, т. е. они не на главной дороге, а вот на съезд в лес, чуть в глубине от дороги фотоловушка стоит: мы фиксируем, кто едет. Поэтому здесь, в общем-то, достаточно такая выстроенная государственная система контроля. Повторюсь, проявления есть, они всегда были и будут, но они единичные и немасштабные, поэтому с лесозаготовкой и с лесовосстановлением тоже все нормально. Есть определенные проблемы как раз в центральной экологической зоне у Байкала с лесовосстановлением, там, где пожары прошли и т. д., поскольку там рубка деревьев запрещена любая... Стоит горельник, а его срубить нельзя, чтобы новый лес подрос. То есть это вот такие законодательные ограничения, которые тоже надо решать. Часто говорят о том, что «у вас вот пожары, для того чтобы потом порубить»... Ольга Арсланова: Да-да-да. Константин Точилин: Тоже любимая история такая. Алексей Цыденов: Да, такая любимая история. Могу сказать, что мы с пожарами [боремся], в принципе сильно снизили их количество. Если брать статистику, то мы упали... Тут надо пояснять. Когда смотришь просто статистику, то она очень зависит от года. Вот в 2024 году у нас увеличилась зона тушения. Что такое увеличение зоны тушения и зоны контроля? Есть такие тонкости. Раньше лес тушили, когда он угрожал населенным пунктам, инфраструктуре и был в зоне доступности, т. е. хотя бы на машине можно доехать. А сейчас тушат вообще везде; даже если туда не доберешься, все равно тушат. Где-то на 9 миллионов гектаров у нас добавилась площадь тушения, поэтому и количество пожаров когда считают, их вроде бы стало больше... Константин Точилин: А, т. е. путают площадь горения с площадью тушения, а это разные вещи. Алексей Цыденов: Нет-нет-нет, площадь горения, но в предыдущие годы не считали пожары, которые были в зоне контроля. То есть там молния где-то ударила, загорелось, само по себе потухло, т. е. это такой естественный, природный процесс. Поскольку в зону контроля, туда даже лесники не ходят, ну то есть там сотни километров в лес, а там ни дорог нет, ничего нет... Там вопроса о том, что сгорело и кто срубил, нет. Туда охотники не ходят, или там на склонах тоже никто не работает. А увеличилась площадь тушения, т. е. там, где мы в любом случае тушим: вот есть [пожар] – мы идем и тушим. У нас сегодня зона, где мы не тушим, осталась, это вот горный район у нас Окинский, там выше 2 тысяч метров, все, там если стланик где-то горит, туда только альпинистов отправлять уже... То есть даже не каждый вертолет туда залетит. Поэтому там осталась у нас зона контроля. А так теперь вся республика в зоне тушения. Это дорого обходится, потому что каждого человека надо вертолетом завезти, потом вертолетом забрать, вывезти... Еще он там с ручным этим ранцем, потому что цистерну воды не забросишь, там он с шанцевым инструментом ходит, забивает... Это сложно, это опасно, это дорого, но все равно это делается. Есть негативные последствия того, что мы стали много тушить, – у нас выросла цена на дрова, да. Потому что раньше горельник шел на дрова, в товарный лес мало шел, а сейчас, во-первых, пожары уже далеко, близко мы все контролируем, во-вторых, мало, и цены на дрова выросли. Население почувствовало обратный эффект... Ну, что делать, такая жизнь. Ольга Арсланова: Оно того стоит. Константин Точилин: Все взаимосвязано. Смотрели, готовились к разговору и к поездке: ну вот все пишут, что главное полезное ископаемое в Бурятии – золото. Ольга Арсланова: Главное богатство. Константин Точилин: Ну и сразу: раз золото, значит, все. Хотя золото, его еще поди возьми, наверное... Лучше, может, чтобы нефть была, или с золотом нормально все? Алексей Цыденов: Ну, я бы не сказал, что главное у нас – это золото, т. е. мы не только золото, мы немного золота добываем, порядка 6 тонн всего в год добываем. Если сравнивать с Якутией, с Иркутской областью, с другими регионами, Магаданом, это небольшие объемы. Если так по году, допустим, золото особо не делает у нас []. Тем более у нас больше рассыпное золото, рудного золота не так много предприятий. Всего НДПИ вообще от всех полезных ископаемых республики 1,8 миллиарда мы получаем, не так много это. Мы добываем уран, мы сегодня практически на первом месте в России по добыче урана. Мы добываем уголь, мы добываем сейчас вот цинк, одно из основных производств в России, цинковый концентрат. Поэтому золото – это далеко не основной ресурс, важный, нужный, но не основной ресурс у нас, так что... Нефрит мы добываем тоже, 95% всей добычи нефрита в России – это в Бурятии. Константин Точилин: Но это, наверное, китайским товарищам в основном уходят, они же большие любители, да? Алексей Цыденов: Нет, спрос, понятно, что в основном в Китае, но сейчас внутренний рынок растет, внутри спрос растет на нефрит, тоже популярность растет. Мы стали нефрит перерабатывать, делать из него уже готовые изделия. То есть раньше бо́льшая часть нефрита шла просто плитами или булыжниками, уходила, а сейчас вот компания Oriental Way у нас только открыла высокотехнологичное производство, там станки ЧПУ трехкоординатные режут фигурки, потом вручную они дорабатываются и т. д., такое высококачественное производство. Такие небольшие мастерские пооткрывались... То есть уже у нас нефрит идет в виде готовых изделий. Понятно, что в Китае на готовые изделия 60% пошлина, не очень это, но все равно. Повторюсь, внутренний рынок хорошо сейчас стал, больше нефрит брать, поэтому тоже перспективы есть, это такое хорошее направление. Ольга Арсланова: А что еще нужно знать о промышленности вашего региона, о сельском хозяйстве? Потому что о туризме мы поговорили, о добыче поговорили. Алексей Цыденов: Гордость наша по промышленности – у нас два самых больших предприятия таких российских. Это наш Улан-Удэнский авиационный завод, основной производитель вертолетов в России, он такой основной в холдинге «Вертолеты России», который входит в «Ростех», он там базовый. То есть, понятно, у нас там есть казанский завод, и Ростов, и Арсеньев, Кумертау и т. д., но вот улан-удэнский завод основной по объемам производства, по выручке. И тоже такая наша гордость, современные модели вертолетов, самые современные, вертолет Ми-171А2... Константин Точилин: Там гражданские или военные? Алексей Цыденов: И те, и те. Константин Точилин: И то и другое, да? Алексей Цыденов: Модификации Ми-8, модификации есть гражданские и военные. По своим эксплуатационным, качественным характеристикам, я уж не говорю по ценовым, Ми-171А2 не имеет аналогов в мире. Китай проводил такой международный конкурс несколько лет назад, все участвовали, Европа участвовала, Америка участвовала, все участвовали – наш вертолет абсолютно на конкурентных условиях выиграл. Там была задача поднять, я сейчас могу соврать, или 4 тонны, или 3 тонны и поднять либо на 3 тысячи метров, либо на 4, вот эти цифры, 3 и 4, у меня плавают... В общем, 4 тонны на 3 тысячи метров, пусть будет так, неважно. Там все вертолеты участвовали, всех производителей мира, – мы выиграли. И по надежности, по качеству, ну и по цене, конечно, мы выигрываем, поэтому можем. Сейчас новые модели вертолетов, Ми-171А3, «Аврора», вертолет офшорный. Что значит «офшорный»? Это для полета вне берега, над водой. Его делали для обслуживания буровых платформ, «Газпром», нефть, газ, это вот. У него есть возможность, он может... Константин Точилин: ...приводниться? Алексей Цыденов: ...приводниться, да, при 4-балльном шторме сохранять живучесть, плавучесть. У него два двигателя; понятно, что аварийно приземлиться там не очень удобно, поэтому если он даже взлетает, один двигатель отключается, он может продолжить взлет на одном двигателе, т. е. не в смысле сохранить летность, а еще и продолжить взлет и, в общем, завершить полет на одном двигателе. Такой получился... На сегодня тоже в мире аналогов нет. Есть похожая Agusta, но она похожая, мы по многим параметрам ее обошли. Также у нас самый большой в России локомотиворемонтный завод, вагоноремонтный завод. Он как ремонтный? Там ремонт до того, что разбирают реально до болта, электродвигатель разматывает, т. е. там остовы одни остаются от локомотивов. Потом их там заново собирают полностью... То есть это практически производство. Константин Точилин: Это вообще уникальная штука, потому что сейчас же ведь тенденция «да выкинуть и купить новый где-нибудь», а вот... Алексей Цыденов: Тысяча секций делается в год. Рекорды были в Советском Союзе порядка 600 секций в год, а сейчас тысячу делаем, и надо больше. Самое крупное производство в России по капитальному, такому тяжелому ремонту локомотивов. Локомотивы от Владивостока до Москвы туда гоняются вот как раз на капитальный ремонт. У нас приборостроительное объединение, там делают... Ну, номенклатуру не озвучу, она такая... Константин Точилин: Да, не надо. Алексей Цыденов: В общем, тоже высокотехнологичное производство, которое делает часть в т. ч. гражданской продукции. По гражданской продукции могу сказать: электродвигатели начали делать маленькие, большие; делают разные системы очистки воздуха электронные, гражданское направление если. Делают сейчас медицинские изделия пластиковые, льют пластик. Ну и свою основную номенклатуру, которая у нас летает и в небе, и в космосе, тоже делают. Поэтому тоже такое высокотехнологичное производство. Есть у нас предприятия, которые выпускают запорную арматуру, всякие задвижки, краны вот на больших трубопроводах с автоматическими регуляторами давления и т. д., то, что идет и в обычные котельные, в обычные дома и плюс на атомные электростанции, т. е. такого... Были конкуренты у них европейские в России, но с учетом 2022 года весь рынок открылся, наоборот, тоже в плюс получилось: увеличились объемы продаж, объемы производства... Меньше стало внешних конкурентов, тоже это так позитивно сыграло. Константин Точилин: Очень многие ваши коллеги, руководители других регионов (мы же постоянно разговариваем) говорят, что да, конечно, с санкциями проблемы есть, но возможности, действительно... Это не на словах, что вот типа шапками закидаем, а это действительно так получается. Алексей Цыденов: Да. «Улан-Удэстальмост» – завод крупнейший в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, завод металлоконструкций, делает мостовые пролеты, металлоконструкции для крупных цехов, предприятий. Когда возводятся большие строительные конструкции, металлокаркасы и прочие вещи, делает это наш завод, повторюсь, самый крупный в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. У нас не так много предприятий по количеству, но по качеству они очень значимые, т. е. они большие, значимые, этакая промышленная гордость республики. Целлюлозно-картонный комбинат тоже один из таких базовых в России, производство именно картона, не бумагу производим, а картон производим. С учетом того что идет древесина хвойных пород, то и качество картона высокое. Оно зависит, там волокно немножко другое, прочностные свойства картона... То есть более тонкий картон имеет более высокие прочностные свойства. Тоже поставлялось от Латинской Америки и Европы и везде; сейчас в принципе тоже поставляется, там проблем со сбытом нет. Поэтому есть чем заниматься в республике. По сельскому хозяйству... Климат суровый достаточно, почвы, так скажем, по содержанию гумуса низкие, поэтому с таким боем дается урожай. В этом году у нас была засуха в части республики, в части, наоборот, залив, ранний снег еще выпал, поэтому упала урожайность, порядка 17 центнеров с гектара... Это плачут люди, когда... Если на Алтае или где-то здесь, на западе, сказать, что 17 центнеров с гектара, – ну это все, полная трагедия, а у нас еще более-менее. В прошлом году у нас были хорошие урожаи, опять же, для нас хорошие – это 20 центнеров с гектара. Если сказать здесь кому-нибудь, то на Кубани 20 центнеров с гектара – это трагедия. Константин Точилин: Нет, ну тоже сравните, действительно, условия... Алексей Цыденов: Да. А у нас это вот такие... В Советском Союзе был рекорд 18 центнеров с гектара, это 1987 год, т. е. мы тоже урожайность, эффектность превысили. По поголовью скота мы неплохо идем. Мы первый на Дальнем Востоке племенной производитель, т. е. количество хозяйств, именно племенное животноводство, это КРС (коровы, быки), МРС (овцы, мелкий рогатый скот), племенные хозяйства – именно как племпроизводители мы на Дальнем Востоке первые. По количеству поголовья мы вторые, нас Забайкальский край по общему количеству превосходит, но именно как племпроизводство у нас основное. У нас молодняк поставлялся и в т. ч. за границу, в Монголию, в Казахстан, племенной молодняк, ну и по стране. Так что тоже идет развитие по животноводству. Мясокомбинат у нас крупнейший на Дальнем Востоке, он еще микояновский. Это вот было семь микояновских мясокомбинатов, вот Микоян, там еще в Подмосковье... То есть это тот же проект, что и у нас. Но понятно, что уже вся прошла модернизация, 34 миллиона банок в год производственная мощность... Так что есть где работать, приглашаем всех, рабочих рук не хватает. Константин Точилин: Вот. Как раз, наверное, уже закругляемся, потому что очень интересно с вами, боюсь, времени на все не хватит, но все же. Рабочих рук не хватает, и демография... Ну вот прошлый год у нас был Годом семьи, там многие говорили, что нужно вообще Десятилетие семьи по-хорошему объявлять, чтобы как-то это все выправлять. Насколько у вас с этим все хорошо не хорошо? Вот вы говорите, «приглашаем», – значит, не хватает народу, да? Алексей Цыденов: Сейчас рабочих рук в принципе нигде не хватает. Константин Точилин: Да. Алексей Цыденов: По демографии сложная ситуация. Понятно, что рождаемость падает. Там много же факторов разных, в т. ч. демографическая яма, которая 1990-х гг., нас сейчас догоняет... Для примера такая очень наглядная цифра. У нас 10 лет назад женщин детородного возраста было 162 тысячи, а сейчас 130 – просто женщин меньше стало, вот которые в возрасте, на 32 тысячи, это караул, конечно. И плюс помимо того, что самих женщин стало меньше, сегодня понятно, что и рожают меньше. Понятно, ковид был, сейчас другая ситуация... Выйдем и из этого тоже. Вижу, что все равно потихоньку такое отношение в обществе меняется все равно. Меры, которые вот президент по поддержке материнства и детства принимает, детские выплаты и все остальное, – оно все равно влияет. У нас в республике мы за 5 лет построили 46 детских садов, 40 новых школ (это новые, это не ремонт) для обеспечения как раз... У нас с учетом хорошей рождаемости было 20 тысяч детей в очереди в детские сады, школы работали в три смены, не в две, а в три... То есть вот мы построили школы, построили детские сады... Константин Точилин: Круглосуточно практически. Алексей Цыденов: Да. У нас была поддержка президента, поддержка правительства, нам давали деньги, и мы все построили, теперь мы школами обеспечены, детскими садами обеспечены, т. е. очереди в детские сады нет, третьей смены в школах нет, мы ликвидировали... В две смены учимся, но третьей смены нет. То есть мы условия создали. Строим детские поликлиники, ну и вообще, в целом система здравоохранения развивается. Поэтому, скажем так, инфраструктурные условия мы создаем, теперь это вопрос такого внутреннего настроя самих семей... Константин Точилин: Вот хотел как раз именно так, практически этими же словами и спросить: чтобы все-таки эта демография наша заколосилась, это должно быть главное, что в кошельке или что там в голове и в душе? Алексей Цыденов: Я не думаю, я уверен, что главное – это то, что в голове и в душе. Возьмем республики Северного Кавказа – они же не богаче живут, а сколько там детей? Это традиции. Потом, взять вот, не знаю, вас, нас, наше поколение – мы же все рожали студентами. Ольга Арсланова: Да. Алексей Цыденов: Ни квартиры, ни машины, ни работы... Константин Точилин: И как-то жили, ничего. Алексей Цыденов: Есть любовь, есть вера в себя и в будущее, и вперед пошел. Ребенку, пока он маленький, не нужна ни квартира, ни машина – ему нужны мама, папа и любовь, все. То есть ему все равно где, он там в такой кроватке или в такой кроватке. Это такое вот... Сейчас, мне кажется, надо до нашей молодежи достучаться. Понимаю, что... Я по себе тоже помню, что я тоже исходил из того, что надо сначала заработать, встать на ноги, потом только дети... Ладно у меня жена умнее, чем я, она сказала: «Все будет так, как надо», – поэтому мы в первый же год первого родили. Мы в июле поженились, а в апреле следующего года, через 9 месяцев, у нас был наш первенец. И я сейчас понимаю о том, насколько это все было правильно. Рожать надо. Как говорится, Бог даст ребенка, даст и сил, все будет нормально. Поэтому нашим молодым всем ребятам, вообще всем, кто молоды, хочу сказать: будет ребенок – будут силы, Бог все даст, все получится. Поэтому рожать надо. Понятно, что никто же не рожает ребенка для страны, для государства, – нет, все рожают для себя, для своей семьи, для самого себя. И как говорится, счастье нельзя купить – счастье можно только родить. Вот я всем желаю много счастья. Константин Точилин: Спасибо огромное! Очень содержательный разговор! Ольга Арсланова: Спасибо! Константин Точилин: Еще бы говорили, но эфирная дисциплина нас призывает вернуться в студию. Спасибо огромное!