Константин Точилин: Александр Юрьевич, вопрос, который, наверное, нельзя не задать. У вас же такая одна из трех необычных областей, необычных субъектов России, я имею в виду, что вот есть Москва и область, есть Крым и Севастополь, есть Петербург и Ленинградская область. Вот тут как у вас, никто никого не затеняет? Это нормально вообще или в принципе не очень правильно один город от другой области отделять? Александр Дрозденко: Ну, вы знаете, ходят разные шутки на эту тему. Одно время такая была шутка, что Ленинградская область – сестра Петербурга. А потом, когда мы стали покрепче, особенно где-то года с 2015-го, когда стали самодостаточным субъектом и таким динамично развивающимся, стали говорить, что Петербург – это самый большой город на территории Ленинградской области, или Петербург – самое большое муниципальное образование на территории области. Нет, были сложности, когда мы были регионом без столицы, т. е. у нас Ленинградская область по территории как Венгрия или Австрия, последние годы, особенно десятилетия, один из самых динамично развивающихся регионов России по инвестициям, по строительству промышленных объектов, по строительству жилья... То есть такой активный, динамичный регион, но без столицы, при этом со своим гимном, со своим гербом, со своим флагом. Ну и мы эту несправедливость исправили, по крайней мере по документам и в уставе у нас определена столица, это город Гатчина. Но фактически переезд должен был начаться в этом году, но, к сожалению, последние 3 года немножко его отодвинули: 2020 год – начало пандемии, 2021 год, 2022-й непростой год... И поэтому мы эти все решения, которые связаны с определенными затратами, с хлопотами по переезду, мы решили отложить до лучших времен. Нам есть на что тратить бюджетные деньги, поэтому пока такого фактического переезда, чтобы вот прямо комитеты, губернатор постоянно находились в Гатчине, – этого нет. Да и потом, у нас идея немножко другая, мы не хотим новостроя в Гатчине, все-таки Гатчина – это красивый старинный город с историей, очень много исторических зданий, к которым нужно приложить руку... Поэтому у нас немножко другая идея заселения нами Гатчины. Она такая очень плавная, идея входа в Гатчину. У нас есть целая улица, улица Чкалова, это бывшая улица, где в царское время проживали фрейлины, генералы, гофмаршалы, большие чины при... Константин Точилин: Элитное жилье. Александр Дрозденко: ...при дворце. Это деревянные коттеджи, деревянные дома. В советское время стали коммунальные квартиры. Дошло, наконец, время, мы их расселили, построили в Гатчине новые дома, эти «деревяшки» расселили и приняли решение каждую «деревяшку» (как я ее называю, деревянный особнячок) закрепить за комитетом правительства Ленинградской области, оставляя фасад, и нам это разрешил и Минкульт, и Департамент охраны памятников, оставляем только фасадную часть, и делаем современное здание из тех же сэндвичных конструкций, из недорогих внешних материалов. Сегодня в Ленинградской области разнообразие всего этого производится. Таким образом мы сохраняем улицу, где находятся старинные, по крайней мере по фасаду, деревянные здания, а на самом деле каждое это здание – это комитет правительства Ленинградской области. А вот саму администрацию... Мы ведем переговоры очень непростые, но уже далеко продвинулись, с Министерством обороны Российской Федерации, напротив Гатчинского дворца находится Военно-морской архив, это бывшие казармы Кавалергардского полка. К сожалению, в очень неприглядном состоянии внешне, да и внутренне, здание содержится. Даже наш Комитет по культуре дважды штрафовал архив за ненадлежащее содержание фасада. Было встречное предложение выделить землю, помочь с техусловиями, с проектированием, чтобы архив переехал. Мы сейчас эти условия выполняем. Я надеюсь, что вот это тоже состоится обмен и мы тогда уже будем реставрировать здание под переезд уже самой администрации. Константин Точилин: Вот как раз хотел вас спросить, потому что не будем перечислять все, что у вас есть, начиная от Старой Ладоги и заканчивая той же Гатчиной, – у вас область-музей. Насколько... ? С одной стороны, это приятно, это, наверное, притягательно для туристов, безусловно, но насколько это вообще тяжелая нагрузка на область? Это же надо содержать все. Александр Дрозденко: Очень сложная нагрузка, особенно тогда, когда что-то начинаешь делать. Вы знаете, пока ничего не делаешь по реставрации, как-то и активисты достаточно так тихо себя ведут. Как только начинаешь первые не десятки, к сожалению, а, может быть, и к счастью, сотни миллионов рублей вкладывать в реставрацию, тут же активисты говорят: «А вот там здание, которое требует реставрации, а там усадьба, которая требует реставрации, а там разрушенный храм XVIII века, который требует реставрации, – надо все это реставрировать». Нереально, нереально даже при поддержке федерального бюджета и даже при поддержке международных финансовых институтов. Сложно. У нас есть план-график, как и что мы будем реставрировать. Где-то мы идем в срок, а где-то мы чуть-чуть подотстали, но мы плавно эту работу выполняем. Например, первое, что мы сделали, – это действительно Старая Ладога, первая столица Руси. И мы с 2012 года по 2015-й год, 3 года активно занимались реставрацией Старой Ладоги, даже восстановили две башни, которых не было, восстановили крепостные стены, там разместили современный музей. Сейчас работы в Новой Ладоге. Параллельно, вы знаете, завершили работы в парке Монрепо, он открывается весной для посетителей, в т. ч. восстановили усадебный дом, которого там не было последние, наверное, лет сто. Очень большие работы в Выборгском замке, сейчас работы в Ивангородской крепости, занимаемся усадьбой Рождествено. Сейчас готовим проект реконструкции крепости Корелы... Нам есть куда приложить руки, но, поверьте, это примерно 15–20% того, что можно было бы охватить реконструкцией и реставрацией... Константин Точилин: Непочатый край работы. Александр Дрозденко: Непочатый край работы. Но еще раз хочу сказать – большие деньги, огромные деньги на реставрацию. Но зато мы стали уникальным субъектом Российской Федерации: мы в апреле откроем, он уже будет работать, Международный реставрационный центр, аналогов которому нет в России. Константин Точилин: Я стесняюсь спросить: в наших тяжелых условиях «международный» – это между какими народами? Александр Дрозденко: Объясню. Он сразу строился с таким прицелом, это международный межрегиональный реставрационный центр в Рождествено, там, где мы реставрируем усадьбу Набокова. Это центр, который сегодня не имеет аналогов в России, да, наверное, и в Европе. Таких, наверное, сегодня центров нет, потому что он самый современный на момент сдачи. Это центр, где 15 мастерских, где оборудование начиная от микроскопа и заканчивая серьезными рентген-аппаратами, серьезными аппаратами по реставрации и т. д. Мы можем реставрировать, начиная от мебели и заканчивая самыми сложными картинами, иконами, металлом, т. е. все что угодно. Ну представляете, 15 мастерских! Он еще и внешне получился такой современный, футуристический. И самое главное, что в него стремятся уже попасть молодые реставраторы, потому что есть большой объем техники и возможностей применения современных технологий. И как раз это нам позволит получить новый толчок для развития не только музейного дела, реставрации предметов искусства или музейных предметов – это, конечно, даст толчок и в целом развитию той программы реставрации, реновации исторического наследия, которое есть в Ленинградской области. Константин Точилин: А вот если к международности возвращаться. Ведь понятно, что область европейская, область пограничная. Насколько вот те сложные условия, о которых мы уже с вами начали говорить, они эту международность свернули? Или наоборот, несмотря вот на это противостояние какие-то контакты сохраняются? Александр Дрозденко: Вы знаете, конечно, мы как регион очень сильно выигрывали по сравнению с большинством регионов Российской Федерации, потому что мы регион, который находится на западных границах России, мы граничили со странами Евросоюза, это и Финляндия, это и Эстония, плюс у нас морская граница по Финскому заливу. И конечно, мы эти преимущества очень сильно использовали. У нас был большой объем приграничного сотрудничества что с Финляндией, что с Эстонией, причем эта программа приграничного сотрудничества активно поддерживалась финансовыми институтами Европы. И очень много мы благодаря этому делали: это программы как раз и реставрационные, и экологические, и социальные. Ну и, конечно, у нас очень много приходило в бизнес инвестиций именно европейских, скандинавских инвестиций, не прибалтийских, там... Константин Точилин: Там неоткуда, да. Александр Дрозденко: Там, да, нет инвестиций, именно скандинавских инвестиций в экономику Ленинградской области. Это были наши преимущества. Сегодня, конечно, ситуация совершенно другая. Сегодня это скорее уже вот в сегодняшней ситуации больше даже минус, чем плюс. А почему? Во-первых, полностью прекратилось приграничное сотрудничество. Мы, правда, договорились с Минфином, с правительством Российской Федерации, что те проекты, которые мы начали при поддержке Евросоюза, мы обязаны завершить, пусть даже за счет финансирования областного и федерального бюджетов. Насколько федералы нам помогут, не знаю, все-таки нас считают самодостаточным регионом, но мы рассчитываем на помощь и поддержку. То есть замерло приграничное сотрудничество. Практически перестало движение гуманитарное или, скажем так, движение народной дипломатии на границе, когда мы обменивались и спортсменами... Константин Точилин: «Народная дипломатия» – это когда финны выпивать сюда приезжали, вы имеете в виду? Александр Дрозденко: Народная дипломатия – это когда мы дружили с ближайшими приграничными регионами именно через различные муниципальные или, как мы говорим, народные проекты: это спортивные делегации, творческие коллективы, детская самодеятельность; театрами обменивались, совместные какие-то организовывали, значит, большие социальные проекты... Сейчас это все, конечно, не работает. Ну и для нас стало немножко сложнее даже с тем, что связано с экономикой, это экспорт и импорт, потому что мы сегодня работаем, и, кстати, наши портовые комплексы дали прибавку по сравнению даже с уровнем 2021 года, несмотря на то что 2022 год и санкции. Но для нас сложнее пошла отгрузка и тяжелее отгрузка, потому что мы сегодня грузим не в Европу в основном, а в третьи страны, плечо становится больше, условия становятся жестче, конкуренция становится острее... Непросто, но мы работаем. Константин Точилин: Вот как раз хотел об этом спросить – как вообще живется под санкциями и области, и, насколько я знаю, вы тоже лично под санкциями, да? Александр Дрозденко: Да, под санкциями, под четырьмя санкциями, да. Ну, мы, наверное, к этому должны нормально привыкать, это, наверное, все-таки отдельная оценка работы тех губернаторов, кто активно развивает и сотрудничество с Донбассом, и активно поддерживает экономические проекты, которые как раз противостоят санкциям. Вот как раз накануне встречи тут посмотрел, что-то меня тут два дня радует, украинские издания очень много мне посвящают каких-то материалов – значит, видимо, я все правильно делаю... Константин Точилин: Значит, не зря работаем. Александр Дрозденко: Да, не зря работаем. На самом деле очень сложно было, очень сложно. Внешне практически никто это не увидел, но Ленинградская область пережила сложное время, потому что... Константин Точилин: А насколько вообще... извините, перебью, просто чтобы зрителям нашим и мне тоже было понятно, – насколько экономика вообще зависела от экспорта продукции и импорта технологий, да? Потому что глобальная проблема... Александр Дрозденко: Давайте я скажу так. Несмотря на то что мы экспортно ориентированный регион, все-таки у нас поставки за границей региона превышают более чем в 2 раза то, что мы импортируем в регион, тем не менее мы более очень сильно зависимы прежде всего от Европы. Объясню одной цифрой: на территории Ленинградской области работало порядка 800 предприятий с участием иностранного капитала на момент начала операции на Донбассе. Перед ее началом 800 предприятий с участием иностранного капитала работало на территории Ленинградской области. А что такое «предприятие с участием иностранного капитала»? Это 100%-я кооперация, т. е. это когда, с одной стороны, идут поставки от головных предприятий, от холдингов на территорию Ленинградской области, на предприятия комплектующих, запасных частей, расходных материалов, а продукция, которая на нашей территории производится, в т. ч. через головные предприятия поставляется и в Европу, и во все остальные страны мира. И конечно, это было самое тяжелое время, когда нам нужно было разруливать ситуацию, особенно с повальным объявлением крупных европейских холдингов, транснациональных компаний о том, что они сворачивают бизнес в России. И у нас была самая главная задача удержать объемы производства, и даже, наверное, не эта задача была самая главная, самая главная была задача – сохранить рабочие места. Константин Точилин: Слушайте, ну поделитесь тогда опытом, потому что проблема-то на самом деле перед всей страной стоит. Вот сейчас большие дискуссии идут: удерживать тех, кто уходит, не удерживать, конфисковывать, отбирать, наоборот, просить обратно... Вот вы практически разрулили историю с 800 компаний – вот что делать, как правильно? Александр Дрозденко: Вы знаете, во-первых, нужно не стесняться со всеми вести диалог открытый и честный, но при этом давать понять, что никакого расставания с убытками не будет и никакого хлопанья дверью не будет, потому что это ни к чему хорошему не приведет. У нас были примеры, не хочу называть наших партнеров, мы разошлись хорошо, когда, например, в оценку стоимости активов предприятия включали арендованные леса, или наличие карьеров, или наличие свободной территории... То есть это наши, российские ресурсы – как вы можете это включать в стоимость своего предприятия? Мы сразу говорили, что, ребята, мы противники этого; если вы настаиваете на включении, мы будем, так сказать, через суды разрывать договора аренды, возвращать активы; тогда просто ваш цех со станками без ресурсов никому не будет интересен – пожалуйста, забирайте, демонтируйте, увозите. И такие диалоги были. А где-то, наоборот, мы помогали искать инвестора, а где-то убеждали сохранить и передать активы в управление менеджменту, который очень активный, хороший и способен работать. Поэтому удалось решить. Наверное, самая сложная ситуация остается в лесном комплексе, все-таки лесопромышленники Ленинградской области очень сильно были ориентированы на Скандинавию. У нас очень большой был объем экспорта, причем не круглого леса, а полуфабриката, готовых изделий... Константин Точилин: То, о чем президент говорил, что хватит круглый лес-то уже... Александр Дрозденко: Да. У нас нет, у нас мы, наоборот, даже закупали в других регионах Российской Федерации круглый лес и поставляли, так сказать, во многие страны Европы, и в Британию поставляли, и в США поставляли. Достаточно сказать, что у нас было крупнейшее предприятие компании IKEA, «Икея Индастри», которая... ну вот известная мебель IKEA, она производилась в Ленинградской области. Тоже решили вопрос, наконец-то понятны, уже есть финиш у этой истории, т. е. будет новое предприятие, будет та же специализация «Мебель», только это уже будет мебель не IKEA, но тем не менее это мебель, которая будет востребована не только в России. Очень сложные переговоры были с компанией Jotun Paints, которая производила лакокрасочное оборудование; с предприятиями, кто производил упаковку; «Нокиан шины», очень сложные были переговоры, тоже уже все на финише. Но попали и наши предприятия. Всем вот известна ситуация с Тихвинским вагоностроительным заводом: 7,5 тысяч работающих, на секундочку, производство лучших в Европе инновационных вагонов, объявлено, что 98% локализация производства, 2% – это подшипники, которые... Константин Точилин: А без них никуда. Александр Дрозденко: ...которые производило совместное предприятие Тихвинского вагоностроительного завода в США, 50 на 50 принадлежит предприятие. Предприятие и сейчас работает, наверное, акции до сих пор еще принадлежат, но подшипник невозможно было поставлять в Россию, предприятие встало. И вот, конечно, спасибо всем, начиная с Минпрома, значит, «РЖД», надзорных органов, самому коллективу, конечно, завода, администрации нашей, мы совместными усилиями через 4 месяца перезапустили предприятие, оно сегодня работает. Более того, сегодня предприятие набирает дополнительную рабочую силу, т. е. они хотят довести численность работающих с 7,5 тысяч до 8 200, потому что на 3 года расписаны заказы по вагонам. Вот тоже пример, как непросто было выходить из достаточно сложной ситуации. Но, наверное, самый главный сухой остаток всего этого: у нас безработица не увеличилась, у нас вакансии в 8 раз превышают тех, кто у нас попали под сокращение. И конечно, пока рынок труда достаточно стабилен, мы входим в десятку регионов Российской Федерации с самым стабильным рынком труда. Да, мы некоторые производства почти потеряли, скажем так, они находятся, так сказать, на стадии фактического закрытия, хотя об этом громко не говорим... Но про одно предприятие могу сказать, на примере одного предприятия – это в Ивангороде предприятие, корейское большое предприятие Yura Corporation, работала почти 1 тысяча человек, сейчас осталось 200 человек, они в основном поддерживают в работоспособном состоянии предприятие, но фактически они не работают. Что производило предприятие? Производило оплетку для электрической части всех автомобилей, которые производились в Санкт-Петербурге и в Ленинградской области. И как только все остановилось, понятно, что предприятие тоже встало. У нас 22 предприятия в Ленинградской области, которые были ориентированы на автопром, производили абсолютно разную продукцию, начиная от обшивки, значит, панелей, ну внутри автомобиля, и заканчивая даже кузовными панелями, которые производили на предприятии «Геста северо-запад» вместе с компанией Mitsui с японской. Вот сейчас все это, конечно, в самой сложной ситуации находятся эти предприятия. Константин Точилин: Просто про Всеволожск же каждый автолюбитель нашей страны слышал – вот что там? Потому что уже казалось, что это одна из наших столиц автопрома, она теперь бывшая? Или мы будем надеяться, что она станет будущей столицей автопрома? Все-таки что там происходит? Александр Дрозденко: Давайте говорить откровенно: все-таки Ford ушел до СВО, Ford ушел еще 3 года назад. Ford ушел не потому, что, значит, ему что-то политически не понравилось в России или в Ленинградской области, у них были огромные преференции, льготы, они себя чувствовали очень уверенно. А спрос на автомобили Ford, особенно на те модели, которые производились в Ленинградской области, в тот момент упал: Ford Focus, Ford Mondeo проиграли в конкуренции корейским предприятиям, Hyundai и Kia того же класса автомобили продавали на порядок дешевле, вот и все, вот и вся история. И мы очень долго искали партнеров на завод Ford, потому что это готовый завод, и компания Sollers, партнер Ford, очень долго вместе с нами работала на внешних рынках в поисках инвестора. И мы как раз в конце 2021 года вышли на подписание уже всех необходимых меморандумов, протоколов, потому что одна, не буду называть тоже... Константин Точилин: Лучше не надо, да. Александр Дрозденко: Да, одна из южнокорейских компаний должна была зайти на эту площадку, сначала начать производство автокомпонентов, а затем уже и сборку автомобилей, причем коммерческих автомобилей, это легковые автомобили, но типа автомобиль-кузовок, это для различного бизнеса... Константин Точилин: Ну для бизнеса. Александр Дрозденко: ...начиная от сапожной мастерской или мини-пекарни на колесах и т. д. Константин Точилин: Но Ford же у вас тоже не только легковые, тоже бизнес-машинки делал. Александр Дрозденко: Нет, Ford делал микроавтобусы и джипчики в Елабуге, но там тоже они сегодня закрыли производство. И вот мы уже были рады, что мы возобновляем, так сказать, работу всеволожского завода, но вот дальше, к сожалению, вот эта ситуация привела к тому, что переговоры на сегодняшний день приостановлены. Они не прерваны, они просто приостановлены. Константин Точилин: Ну, тогда лучше будем... Александр Дрозденко: Поэтому автопром переживает сложные времена. Мы, конечно, надеемся, что все наши заводы, и три завода в Петербурге, и наш завод в Ленинградской области, возобновят производство, может, с другими партнерами, потому что идеальные площадки, идеальные условия были созданы, квалифицированные рабочие руки, профессиональные инженерные кадры... Но вот сейчас пока ситуация такая. Но еще раз говорю, она сегодня для нас не критична, потому что за счет роста других отраслей мы смогли сдемпфировать эти вот потери и в экономике, и потери в бюджете оттого, что остановился автопром. Мы даже закончили год, 2022 год, казалось бы, сложнейший год, плюс 7% по доходной части бюджета, это значит... А бюджет формируется исходя из налогов, значит, работали, налоги платили. Константин Точилин: Ну вот вы сказали, сейчас сложные времена, хотя, так если оглянуться назад, понимаешь, что когда они легкие-то были, все время что-то происходит... Тем не менее, несмотря на очередные сложные времена область сильно помогает еще другим, из области деньги идут в федеральный бюджет... Александр Дрозденко: Мы делимся, мы, как это, мы еще можем сдавать кровь. Константин Точилин: Да-да. Скажите, вот так если сделать совсем короткий обзор, вот локомотивы области – это что? Александр Дрозденко: Вы знаете, нам, наверное, повезло, потому что мы последние годы, это началось еще, значит, при команде губернатора Валерия Павловича Сердюкова, это примерно 2008 год, и вот уже в 2012 году, когда я пришел губернатором, мы строили многопрофильную экономику. У нас нет моноотрасли, или той отрасли, от которой мы зависим критично. У нас нет ни одной отрасли, которая бы превалировала в структуре экономики более чем на 15%. То есть у нас многоотраслевая экономика. И когда у нас проседает, например, автопром, то вытягивают какие-то другие отрасли. Вот у нас несмотря на СВО, несмотря на санкции, кстати, одним из локомотивов в этом году выступила логистика, потому что большие объемы продавались определенных видов продукции. Например, перед санкциями и ограничениями по углю, огромные объемы угля продавались, это и перевозки, отгрузки и т. д., это логистика, или нефть, нефтепродукты... Сейчас активно продаются минеральные удобрения. Встали контейнера, значит, на это место пришли, так сказать, окатыши, продукция металлургии. То есть вот есть те отрасли, которые нас вытягивают. Вот локомотивом, например, выступила химия: это и завод «Киришинефтеоргсинтез», и в Волхове «ФосАгро», и в Кингисеппе «ЕвроХим», «Пикалевский глинозем»... То есть потянулось химическое производство, производство готовой химической продукции. Провалился лесопромышленный комплекс, но в этом году активно его провал вытянуло сельское хозяйство, которое получилось одним из локомотивов, особенно переработка продуктов питания, потому что ушли поставки, значит, Valio финского напрямую, но ассортимент заменила та же продукция Viola с качеством того же Valio, но только которая полностью производится на территории Ленинградской области на нескольких наших предприятиях по тем же технологиям, с той же рецептурой. И вот этот баланс, он позволил нам сохранить экономику. Да, по итогам года индекс промышленного производства у нас будет ниже 100%, но он будет выше точно 96%. Для нас это удивительно, потому что, когда была середина года, мы действительно из-за крупнейшего финского шинного завода в мире, потому что Nokian Tyres был самый крупный завод по производству шин, «Нокиан шина», именно в Ленинградской области. И когда он встал, когда встал Тихвинский вагоностроительный завод, когда встали автомобильные заводы, когда встали лесоперерабатывающие заводы, конечно, мы думали, что... Константин Точилин: Страшновато было? Александр Дрозденко: Страшновато было, мы думали, что мы с индексом вообще рухнем. Но когда посчитали, уже, так сказать, вышли на конец года, вот удалось удержать экономику, а валовый региональный продукт у нас вообще вырос. Отгрузки в рублевом выражении даже в сопоставимых ценах у нас выросли. Поэтому можно сказать, что это первый этап, давайте все-таки говорить откровенно, что это первый этап. Этот год будет, наверное, сложнее, чем 2022 год, потому что многие санкционные меры нас только-только догоняют. Но вот из-за того, что экономика разноплановая, локомотивы разные, одни яйца в одной корзине не лежат, они разложены по разным корзинам, нам удалось сохранить устойчивость в экономике. Константин Точилин: Наверное, для многих будет открытием, что сельское хозяйство у вас тоже один из локомотивов. Александр Дрозденко: Да, да. Константин Точилин: Все-таки как-то область больше какая-то... Александр Дрозденко: Ну смотрите, мы крупнейшие в России по производству яйца, причем наши птицефабрики крупнейшие в Европе. Мы одни из лидеров России по производству мяса птицы. Мы 3-е место в России занимаем по производству форели. Мы входим в десятку российских регионов по продуктивности по производству молока, особенно на фуражную корову... Я могу много что перечислять. Вот вы будете смеяться, да, потому что есть анекдот про Белоруссию, да, про «белорусские креветки», но мы в Ленинградской области производим креветку. Константин Точилин: Ну, у вас хотя бы море есть, в отличие от Белоруссии. Александр Дрозденко: Да, но в данном случае это замкнутый цикл, мы с тайскими предпринимателями построили завод по производству креветки. Здесь мы выращиваем с нуля креветку, т. е. мы и с икринок выращиваем... Константин Точилин: Да, т. е. это аквакультура, что называется. Александр Дрозденко: Да, полная аквакультура, конечно. Причем вся уходит сегодня по ресторанам, потому что свежая, вкусная, вот она сразу доставлена сюда. Мы производим грибы, причем не только шампиньоны. Мы начали выращивать баклажаны. У нас очень хорошо развиваются козьи фермы. Мы еще 10 лет назад производили меньше 10 сортов сыра в Ленинградской области, сегодня – больше 100. Вот здесь действительно сельское хозяйство локомотив. Почему? Ответ очень простой: агломерация, Санкт-Петербург, Ленинградская область, порядка 8,5 миллионов человек, огромный потребительский «пылесос». Я всегда говорю: все, что мы не вырастим, все, что мы не произведем, мы все даже сами съедим, потому что тут такая мощная агломерация. Поэтому грех не заниматься здесь сельским хозяйством. Вообще вот так последняя цифра, я иногда люблю, знаете, так точку в цифре поставить: мы производим 41% продуктов питания всего Северо-Запада, в Ленинградской области, поэтому... Цифра крепкая, хотя мы находимся в зоне рискованного земледелия. Константин Точилин: Спасибо вам огромное! Надеемся, что вы просто найдете еще время как-нибудь приехать к нам в студию в Москве рассказать, потому что вот половину вопросов задать не успели. Спасибо вам большое за этот разговор! Александр Дрозденко: Спасибо, спасибо!