Ирина Абанкина: Школа не берёт на себя ответственность, чтобы ребята сдали ЕГЭ на высокие баллы

Петр Кузнецов: Ну и по традиции, вы знаете, что он появляется по понедельникам, он появляется в среду и в пятницу уже подводит первые какие-то итоги очередной недели. Мы про Сергея Лескова. Сергея Лескова вы ищите уже SMS-сообщениями с самого начала «Отражения», но сегодня его не будет, у него есть очень веский повод – у него сегодня день рождения.

Марина Калинина: Мы его поздравляем, желаем ему всяческих успехов, главное здоровья. И наши коллеги приготовили небольшой сюрприз для него.

Петр Кузнецов: Ну и для вас тоже.

Марина Калинина: Давайте посмотрим сюжет.

СЮЖЕТ

Петр Кузнецов: Вот такой разный, такой любимый Сергей Лесков. Сергей Леонидович, еще раз желаем вам как можно дольше радовать и поражать нас своим острым умом.

Марина Калинина: С днем рождения еще раз!

Петр Кузнецов: А мы переходим к рубрике «Личное мнение». Как правило, когда Сергея Лескова нет, мы вводим рубрику «Личное мнение». Сегодня поговорим о ЕГЭ. Есть новость как раз такого странноватого вида: российский школьник получил 0 баллов по ЕГЭ из-за неправильной ручки. Случилось это в астраханской гимназии №3, стало известно об этом сегодня. Работа школьника не прошла скан, хотя чернила, которыми он писал, соответствовали требованиям. У него была обыкновенная черная гелевая ручка, он ее покупал в магазине товаров, где все продается для ЕГЭ, рассказал директор гимназии.

Марина Калинина: Есть, оказывается, даже такие магазины.

Петр Кузнецов: И там продают неправильные ручки. Оказалось, что титульный лист работы просканировался, соответственно он писал его той же ручкой, теми же чернилами, а вот основные задания нет. Директор призналась, что ни она, ни ее коллеги не знают, в чем может быть причина.

Марина Калинина: Ну вот, как говорится, и смех и грех. Тем не менее Рособрнадзор прокомментировал уже первые результаты ЕГЭ: так, по информации ведомства, они не показывают никаких аномалий, подтверждая прозрачность и объективность проведения госэкзаменов. Вот что сказал Сергей Кравцов, это руководитель ведомства: «Итоги экзаменов подтверждают ключевую роль объективной оценки в развитии системы и повышения качества образования. Результаты демонстрируют реальное положение дел, и такая прозрачная оценка будет только стимулировать дальнейшее положительное развитие». Так ли это на самом деле? Что происходит в действительности? Будем сейчас обсуждать с нашим экспертом в студии и с вами, естественно, ждем ваших звонков и сообщений.

У нас в гостях Ирина Всеволодовна Абанкина, директор Института развития образования Высшей школы экономики. Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, и ее «Личное мнение».

Ирина Абанкина: Здравствуйте.

Марина Калинина: Смотрите, вот то, что я процитировала Сергея Кравцова, – так ли все прямо прекрасно, прозрачно? Повышение качества образования действительно присутствует?

Ирина Абанкина: Вы знаете как? Несомненно, что мы делаем очень большие успехи в формировании самих заданий, прозрачности процедур, даже в техническом оснащении…

Марина Калинина: Но иногда до маразма доходит…

Ирина Абанкина: …и в случае с ручкой, конечно, случай, я бы сказала, такой уникальный, наверное, есть смысл разобраться, что произошло в технических сбоях. Но к сожалению, это не освобождает нас от того, что мы слышим абсолютно справедливые нарекания о том, что ЕГЭ все-таки остается измерителем предметных знаний, что все-таки к современному качеству образования, к тем компетенциям и навыкам, которыми должен обладать выпускник, он неполностью соответствует, там есть очевидный зазор.

Поэтому уже много лет идет не только, я бы сказала, борьба за то, чтобы одновременно с этим учитывались и олимпиады, достижения ребят на олимпиадах и других, но также портфолио тех достижений, которые смогли ребята получить. Все-таки единственным измерителем ЕГЭ признать чрезвычайно сложно. Его совершенствуют, его дробят на базовый, как в математике, и профильный уровень, вводят в том числе и текстовую часть, которую проверяют эксперты, в отличие просто от машин, и тем не менее все равно ЕГЭ заточен на проверку освоения предметных знаний, проверку тех программ, которые прошли ребята в школе.

Петр Кузнецов: Вот. При этом среди основных претензий называется то, что КИМы по объему и по уровню сложности все еще значительно выше, чем то, что ребенок делает в школе. Почему мы за это время никак вот к этому соответствию не придем?

Ирина Абанкина: А вот здесь, к сожалению, ситуация более серьезная, потому что на самом деле большинство экспертов, которые работают в предметных комиссиях, действительно ориентированы как бы на профильный уровень изучения этого предмета в школе. То есть если это информатика, то, как правило, для тех ребят, у которых это был предмет не просто общий, но его изучали в старшей школе на профильном уровне, ребята обладают дополнительными знаниями.

Но мы прекрасно понимаем, что не все смогли бы так освоить предмет. Ответ, как правило, такой: ну вы же выбрали его среди многих, для того чтобы сдавать ЕГЭ, значит, вы собираетесь продолжать образование там, где этот предмет нужен, поступать на те программы в ВУЗы, где информатика входит в состав вступительных испытаний, поэтому, конечно, вы должны его знать, я бы сказала, лучше, глубже, увереннее в том числе, чем то, что в обычной школе, на обычной программе, если у вас это непрофильный предмет.

И вот здесь вот найти консенсус, общее понимание удалось пока только в математике, где есть базовый и профильный, и если дальнейшее ваше обучение с математикой не связано, значит, вы сдаете ее на базовом уровне, она засчитывается как ЕГЭ, как обязательный предмет, но дальше уже не учитывается, сколько бы баллов вы там ни получили, потому что вы предъявляете другие предметы. А вот по другим так пока не сделано.

Марина Калинина: А почему?

Ирина Абанкина: На самом деле действительно потому что обязательных у нас всего два предмета, русский язык и математика. Разделить русский язык на базовый и все-таки более углубленный немножко трудно. Считается, что те, кто продолжат образование в гуманитарной сфере, дополнительно будут сдавать литературу и там себя проявят, поэтому к русскому языку, к его знанию, умению им владеть, причем современным русским языком, в том числе там же есть и текстовая часть сегодня в этом экзамене, которая подтверждает ваше умение аргументировать свои мысли, доказывать, быть убедительным, я бы сказала.

Вот тут дифференциации нет, тут все должны этим требованиям соответствовать, в том числе это наш государственный язык, поэтому… В математике уже есть разделение, а остальные предметы выбирает школьник, он выбирает в соответствии с тем, на какие программы потом в ВУЗе он собирается поступить. Если он выбирает программы естественнонаучного цикла, считается, что он именно с ними будет связывать свою дальнейшую уже профессиональную жизнь, карьеру, развитие, и тут он должен быть как бы лучшим, а не просто средним.

И вот здесь вот я думаю, что действительно очень трудно найти правильную такую точку. Для нас ведь и старшая школа становится постепенно профильной школой: есть те предметы, которые ребята выбирают по профилю, которые они изучают не просто углубленно, как раз дело не только в углубленности, а в том, чтобы там и практические навыки освоить, и предметные знания углубить, но и новые современные подходы, проектный подход, уметь этот проект сделать, защитить и дальше работать. Поэтому я бы сказала, что ЕГЭ – это объективная оценка, безусловно, наших выпускников, но вот именно в предметной части.

Марина Калинина: Но смотрите, еще какая штука. Ведь и вы сдавали экзамены, и мы все сдавали экзамены, в другом это было виде…

Петр Кузнецов: Я тоже.

Ирина Абанкина: Да-да.

Марина Калинина: Да, я говорю, что мы все сдавали экзамены, но не было такого ажиотажа, не было такого страха. Вот это психологическое напряжение… Вот у нас сейчас, мне кажется, вот эта аббревиатура «ЕГЭ» действует на нас магически, потому что…

Петр Кузнецов: Абсолютно, причем совершенно справедливо.

Ирина Абанкина: В большей степени даже на родителей.

Марина Калинина: Как будто это главное испытание в жизни детей… Просто какой-то бред происходит.

Петр Кузнецов: Да, и ученики, и сами родители жалуются на то, что учителя сами нагнетают, то есть вот именно, как Марина сказала, «это главный экзамен вообще в вашей жизни».

Ирина Абанкина: Да, это правда, я бы сказала, здесь прямо некоторый психоз просто. Да, действительно, мы сдавали экзамены, причем все экзамены, у нас там 13 предметов было, по ним мы сдавали экзамены. И честно говоря, я попала в некоторый такой промежуток времени, когда стали учитывать средний балл аттестата, потому что до этого, как бы ни сдал экзамен, мы все понимали, что двойка – это редкость, в общем, понятно…

Марина Калинина: А потом в ВУЗ-то все равно надо было экзамены другие.

Ирина Абанкина: Другие, другие экзамены. Вот к ним готовились, нанимали репетиторов, там были подготовительные курсы у каждого ВУЗа свои. И вот там действительно существовали те нервозность и ажиотаж, которые были. При этом в мое по крайней мере время, это 1970-е гг. выпуска после школ, столько ребят не шли в ВУЗы, всего 20–25% ребят вообще пробовали даже поступить и потом продолжали образование в ВУЗах. В общем-то, были более популярны наравне с ВУЗами и техникумы, и как ни странно, гораздо большая доля выпускников школ шла просто на работу. Они уже получали обучение на рабочем месте…

Марина Калинина: Ну какое-то профессиональное образование.

Ирина Абанкина: Да, и вообще говоря, у нас значительная доля так и оставалась даже без любого профессионального образования, просто после школьного продолжали работать. И действительно только, я бы сказала, уже в XXI веке и семьи все поменяли социальную норму, вузовское образование вроде бы стало для всех обязательным – ну как же, ну как же не получить вузовское образование? И произошло совмещение, специально для ВУЗа уже готовиться вроде бы и не надо, надо либо к олимпиаде, либо к ЕГЭ, потому что это пропуск не просто чтобы аттестат получить, а как бы в дальнейшее профессиональное образование, в дальнейшую профессиональную жизнь. Такая ценность стала очень высокой.

Марина Калинина: Но ведь смотрите, ведь школы два последних года просто натаскивают именно на ЕГЭ.

Ирина Абанкина: Ну там не просто натаскивание, потому что на самом деле школьники выбирают разные предметы, те школьники, которые не выбрали физику, – а у нас 15% физику выбирают, кстати, чтобы сдавать, – учителю надо все равно работать со всем классом, в котором небольшая часть только, несколько ребят собираются сдавать физику как ЕГЭ. Со всеми остальными надо заниматься, но когда начнут подводить итоги и оценивать, хорошо или плохо учитель работал, оказывается, что то, как вот эти несколько ребят сдали физику по его предмету, будет иметь гораздо большее значение, чем то, как, не сдавая ЕГЭ по физике, все-таки освоил, я бы сказала, программу старшей школы остальной класс по той же самой физике. Поэтому здесь вот есть то самое смещение в оценке учителей: учителя действительно зависимы от того, как ребята, как класс сдает Единый государственный экзамен. Родители очень зависимы, родители тоже начинают сравнивать школы по тому, насколько школа может…

Петр Кузнецов: По результатам ЕГЭ.

Ирина Абанкина: …да, гарантировать так или иначе, хотя бы что они могут ожидать от школы в том, чтобы такие баллы ЕГЭ получить. Родители действительно знают, потому что очень агрессивный маркетинг в отношении предложений о подготовке к ЕГЭ, действительно есть очень хорошие программы, неважно, программа перевернутого класса, в том числе дистанционного обучения, которые помогают…

Марина Калинина: Но сейчас такая тенденция, что некоторые дети уходят в экстернаты и не доучиваются последние пару лет, там готовятся к ЕГЭ, там сдают.

Ирина Абанкина: Готовятся к ЕГЭ, сдают, сдают его даже раньше, как правило, для того чтобы высвободить время и уже подготовиться к поступлению. Плюс к этому многие из таких ребят стараются участвовать в олимпиадах и все-таки, скажем так, обеспечить себе поступление по результатам олимпиад. Это немножко другое, это действительно творческие задания, риск там намного выше, но если есть интерес и способности, то действительно можно все-таки не такой объем материала осваивать, а развивать аналитические способности, креативное мышление, развивать вот такие, я бы сказала, нестандартные, что ли, способы, как получить результат. И действительно то, что олимпиады не только последнего 11-го класса, но и в 10-м классе, участие в олимпиадах засчитывается для поступления, оно как-то немножко снимает стресс и раскрепощает. Но ведь есть и подготовка к олимпиадам, мы тоже знаем.

Петр Кузнецов: Даже, кстати, говорят сами учителя, они советуют не идти в 10-11-е классы, чтобы не портить статистику по ЕГЭ.

Ирина Абанкина: Ну вы знаете, с одной стороны, да. С другой стороны, у нас все-таки финансирование привязано к числу учащихся, поэтому сегодня школа заинтересована в учащихся, более того, в учащихся старшей школы. Во многих регионах норматив финансирования старшей школы выше, чем нормативы финансирования в основной, уж тем более в начальной школе. Поэтому просто так расставаться с учениками – это действительно вопрос спорный.

А вот то, что в некоторых регионах, скажем так, специальные гранты есть школам, которые в рейтинге достигают высоких результатов, тогда школы действительно начинают выбирать, им лучше учить всех и получать стабильное финансирование или им лучше быть высокорейтинговой школой и получать вот те самые гранты уже на развитие школы, которые выдаются как раз с учетом места в рейтинге, оно оценивается по баллам ЕГЭ, по олимпиадам, по таким вполне измеримым характеристикам.

Марина Калинина: Давайте дадим возможность высказаться нашему телезрителю, Вячеслав из Калининградской области у нас на связи. Вячеслав, здравствуйте.

Петр Кузнецов: Вячеслав, здравствуйте. Мы так понимаем, что вы вот как раз про то самое нагнетание, о котором мы уже говорили?

Зритель: Да конечно, конечно.

Петр Кузнецов: Пожалуйста.

Зритель: Мы же помним, как мы учились, так же сдавали экзамены, шпаргалки и все. Сейчас такой тотальный контроль за детьми, хуже, чем в тюрьме, по-моему. Лучше бы нам показали видео, как обучают наших детей, понимаете в чем дело?

Петр Кузнецов: Что вы прежде всего имеете в виду, когда говорите о тотальном контроле?

Зритель: Ну, допустим, не хочу говорить про всех учителей, но качество образования желает лучшего, давайте скажем честно. То есть качества образования нет, а контроль такой серьезный просто именно за экзаменом, уже по новостям везде о них говорят. Раньше пришли скопом, сдал и сдал, все были заинтересованы выучиться, правильно? Сейчас детей, правильно вы уже сказали, я слышал, даже уже отговаривают, чтобы не шли в 10-11-е классы. У меня сосед вот не пошел в 10-й, чтобы ему не сказали: «Ой, да не надо…» Ну так и есть, что вы обсуждаете, понимаете?

Петр Кузнецов: Да.

Зритель: У меня уже один ребенок 2-й класс заканчивает, другой 3-й класс заканчивает…

Марина Калинина: …а вы уже думаете о ЕГЭ?

Зритель: Конечно, думаем! Что это происходит, я не пойму.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Марина Калинина: Спасибо.

Петр Кузнецов: Вот очень важный, кстати, вопрос, Вячеслав как раз на этом закончил говорить – по поводу, нет ли трудности с выбором, тем более у современного, нового поколения, мягко говоря, слегка инфантильного, в плане того, что вот вы сказали, что у нас сейчас и школа уже становится профильной. Нет ли здесь того, что они совершенно не определились вообще, кем они хотят быть, а тут просто…

Марина Калинина: Имеется в виду, куда они пойдут дальше учиться.

Петр Кузнецов: У нас уже очень много прозвучало, что надо, надо обязательно, и он так уже хоть что-то выбрать, потому что уже надо сдавать, тогда как на самом деле осознание всего этого, понимание тем, кем он хочет быть, вообще приходит, говорят, на поздних курсах ВУЗа.

Ирина Абанкина: Иногда на ранних и приходит с полным разочарованием, что пошел не туда, работать не собираюсь…

Петр Кузнецов: Да, а потом вроде бы как уже и поздно…

Ирина Абанкина: А есть сейчас и очень серьезный кризис 25–30-летних людей, которые поняли, что да, для кого-то, а не для себя они учились, проработали первые 3 года и дальше уже все, точно больше я в этом работать не собираюсь, тратить свою жизнь на это тоже, и начинается кризис профессионального самоопределения, а кем же я все-таки тогда хочу быть. Иногда к этому подталкивает и сама ситуация, потому что очень быстрые изменения и сфер деятельности, и профессий, и не все к этому готовы. Конечно, той модели, что вот мы закончили школу, потом либо среднее профессиональное, либо высшее образование, потом можно всю жизнь, двигаясь по карьерной лестнице, оставаться в этой сфере, в своей профессии, – этот этап, я бы сказала, закончен. Люди меняют профессии, причем радикально меняют, несколько раз в жизни, требуется все время и новое образование, и доучивание.

Сейчас очень многое делается для того, чтобы в школе помочь определиться… Дело не только с профессией. Вот слово «профориентация» гораздо более расширительно трактуется, хотя бы с той сферой, в чем у него есть интерес. Это все-таки сфера какая-то интеллектуальная, связанная с решением действительно реально сложных задач в современном сложном, интеллектуальном, технологическом ли бизнесе, или это все-таки гуманитарные проекты, гуманитарная направленность. Может быть, это самоопределение связано с тем, что человек хочет остаться работать, скажем так, с другими людьми, неважно, в педагогике, может быть, в социальном обеспечении, так чтобы понять, ему все-таки хочется сидеть в офисе с бумагами или ему хочется работать с людьми, он готов помогать людям или, допустим, ориентироваться на малышей, с которыми может развиваться. Ему интересно быть программистом или ему интересно быть в современном бизнесе с тем драйвом предпринимательства, который там есть. Помочь повзрослеть, понять себя, свои способности – конечно, это задача школы.

Сейчас многие в этом стараются взаимодействовать с бизнесом, с университетами, с теми, кто устраивают конкурсы по современным профессиям, например, WorldSkills, и это правда получило такое я бы сказала даже движение, готовятся команды, они соревнуются именно в мастерстве по очень разным направлениям, и это дает именно современное представление о будущих профессиях. Спасибо, которые ежегодно обновляют атлас новых профессий, потому что профессии уходят, профессии меняются; надо понимать, что через 3–4, если не 6–7 лет человек выйдет в новый профессиональный мир, и вдруг окажется то, что он учил…

Марина Калинина: Мы очень часто говорим в этой студии, нам звонят наши зрители и пишут о том, что после института с высшим образованием люди не могут найти работу. Нет ли здесь такой вот несостыковки, что люди получают высшее образование, а рынок труда…

Ирина Абанкина: Рынок труда отстает.

Марина Калинина: …этими специалистами уже насыщен или не нуждается?

Ирина Абанкина: Рынок труда отстает или опережает. Да, рассогласование довольно большое и очень сильно по территориям дифференцировано. Есть активно развивающиеся города, новые бизнесы, как мы называем эти предприятия-газели, которые растут очень быстрым темпом, нуждаются в молодежи, причем в современной, обученной молодежи. Есть, конечно, предприятия, нередко вполне себе даже мощные, но которые базируются пока на старых технологиях и в этом смысле на тех кадрах, которые у них уже есть, и доля выпускников, которых они готовы к себе взять, 5–7%, максимум 10%. Очень низкий темп обновления кадров, тем более сейчас у нас и пенсионная реформа, поэтому их ответственность за то, чтобы они, как вы будете обсуждать, после 50 лет не только мужчин, но и женщина на пенсию не отправляли, а создавали возможности для того, чтобы человек переобучился, может быть, даже получил новые квалификации и остался в своей профессии.

Поэтому действительно здесь очень сложно в уже такой современной экономике не индустриального типа, как была раньше, а которая развивается довольно динамично, быть современным и адекватным. Поэтому говорят, что умение работать в команде, умение учиться, владеть проектными подходами, умение взаимодействовать с клиентами сегодня становятся обязательными навыками, которым на начальном этапе пытаются уже в школе ребят обучить, и конечно, все ВУЗы стараются встроить сегодня в свои программы. Не просто фундаментальная теоретическая подготовка и даже не просто практика на тех или иных других производствах, производственная практика на иногда уже вчерашнего дня технологиях, а умение быть адаптивным к меняющемуся миру, причем очень быстро меняющемуся миру. И вот это умение быть адаптивным к неизвестному, быть меняющемуся, соответствовать ему, для этого действительно собирать и анализировать информацию, становится очень востребованным на рынке труда. Действительно не все ВУЗы умеют к этому готовить, не все предприятия готовы брать таких сотрудников.

Марина Калинина: Смотрите, вот тут такая штука: для всех ли работодателей важен диплом, его наличие?

Ирина Абанкина: Нет, нет. Очень многие… Тут два, я бы сказала, направления. Есть очень многие серьезные, они могут быть некрупными, но современные фирмы, корпорации, которые имеют сегодня при своих HR-службах, которые кадровыми агентствами внутри работают, свои так называемые тестирования, квалификационные экзамены, center of excellence, оценка квалификации, которая им требуется. В общем-то, бумаги и документы им нужны в последнюю очередь только чтобы не нарушить профстандарты и не попасть под штрафы трудовых инспекций. А вот те, которые как бы не имеют таких агентств, им зачастую важен человек на рабочем месте и тоже не так важны его бумаги и документы.

В отличие от многих стран европейских, кстати, особенно от Соединенных Штатов, где ваш диплом, ваши оценки буквально, которые вы получали в университете, чрезвычайно важны для работодателя, ваша зарплата довольно внятно зависит от того, как вы учились, причем по важным для работодателя предметам, и лучшим выпускникам действительно предлагают лучшие места даже с зарплатной премией, которая вполне оценивается. У нас были исследования, в том числе и в Высшей школе экономики, у нас нет такой зарплатной премии, в общем-то, ни на цвет диплома, ни часто даже на ВУЗы. Очень многие работодатели у себя организовывают, так сказать, «дотягивание» на рабочем месте или уже начинают взаимодействовать с ВУЗами и берут ребят буквально даже и на 3-м, и на 4-м курсе, еще не окончивших, и им, в общем-то, формально только для бумаг нужен будет диплом.

Петр Кузнецов: Вот Виталий нам как раз пишет через сайт: «Я свой диплом из университета (не знаю, насколько это правда или нет, фотографию он не прикрепил) порвал и выбросил в мусорку». «Почему не вывести ЕГЭ за рамки школы? – спрашивает Краснодарский край. – Хочешь иметь для поступления результаты, иди в специальный пункт, ведь в школах срывается учебный процесс, аттестат получать по внутренним экзаменам». Москва пишет: «А где знания? Экзамены сдали и все забыли». «Нужно вводить систему образования – высшую профильную школу», – это предлагает Свердловская область. А Ростовская пишет: «Мой внук дремучее моей дочери, а дочь дремучее меня, причем все трое золотые медалисты. Школьное образование деградировало с советских времен».

Марина Калинина: У нас есть еще звонок.

Петр Кузнецов: Очень любим мы, особенно когда об образовании речь идет, апеллировать к Советскому Союзу, это вечная тема. Но мы послушаем сейчас Ольгу из Уфы.

Марина Калинина: Ольга, здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. Я вот хочу сказать, что вот мой сын закончил 9 классов, пошел учиться в колледж. Закончил колледж с красным дипломом…

Петр Кузнецов: Поздравляем.

Зритель: С красным дипломом закончил колледж. Потом, значит, пошел, после этого отслужил в армии. Пришел с армии в конце 2018 года, хотел устроиться на работу, но на работу никуда не берут, потому что говорят, что у него нет высшего образования.

Марина Калинина: А специальность-то у него какая, Ольга?

Зритель: Он автотранспортный колледж закончил, он механик, по машинам, короче. И он не может никуда устроиться на работу, ему говорят: «Ведь даже механикам нужно высшее образование». Но извините меня, он закончил колледж, он специалист. Его никуда не берут. Он уже все «оходил»: то вещи давайте раскладывайте, то менеджером по продажам, не знаю, что ему предлагают. А для чего тогда учиться? Для чего ребенок учился, получал образование? Он старался, у него красный диплом, и что из этого?

Марина Калинина: Понятно, спасибо за ваш звонок. Ну смотрите, механик – это такая востребованная специальность.

Петр Кузнецов: Выглядит как какой-то формальный повод отказать на самом деле, отсутствие…

Ирина Абанкина: Это не совсем формальный повод отказать. Смотрите, все-таки я думаю, что, к сожалению, это отсутствие рабочих мест именно по такой квалификации: либо они все заняты, либо действительно их просто нет, не востребованы. И вот здесь вот ответственность в том числе и колледжа, когда они выпускают по невостребованным специальностям, но с другой стороны, и неразвитость рынка труда, потому что и с высшим образованием точно так же могут отказать и сказать, что нет, спасибо, как раз это не нужно.

Сегодня спрос, скажем так, на рынке труда и предложение рассогласованы, обязательного распределения нет, бизнес не готов брать на себя ответственность, что он обязательно после окончания либо колледжа, либо университетов людей возьмет к себе работать. А государственный сектор, где у нас школы, больницы так или иначе, те, кто работают в социальном обеспечении, конечно, они, скажем так, если готовы брать какие-то гарантии по трудоустройству, но действительно зачастую людей именно с высшим образованием, педагогов, медиков, социальных работников, это правда так.

Петр Кузнецов: Я хотел еще о подготовке поговорить. Опять возвращаясь к ЕГЭ: получается, мы ЕГЭ ввели, а от репетиторства не отошли. Есть мнение, здесь я опять ссылаюсь на родителей, говорят, что без репетитора сдать ЕГЭ невозможно, поступить невозможно. Вот согласны ли вы с этим и о чем это говорит? О том, что у нас качество преподавательского состава ухудшается, или здесь несколько факторов?

Ирина Абанкина: Ну смотрите, не так: сдать ЕГЭ возможно без всяких репетиторов, вообще говоря, школы к этому готовят, – речь идет о том, какие баллы. Если вы хотите сдать так, чтобы получить аттестат о среднем образовании, то пороги отсечения, когда вы считаете не сдавшим ЕГЭ 27 или 32 балла, как правило, все ученики, любая школа, конечно, на 40–45, а то и 50 баллов готовит, это несомненно. Другое дело, что если у вас 50–55 баллов, то вряд ли вы сможете поступить в университет.

Петр Кузнецов: Ну да.

Ирина Абанкина: Потому что для университетов поставлена планка не ниже 63 баллов. В среднем это, конечно, берется, но все-таки получить оценки выше 63-х, многие из тех, которые хотят поступить в серьезные университеты, где очень высокие требования к тому, кто поступает, – конечно, речь идет о том, что это 80, 85, если не выше баллов. Действительно, нужна специальная подготовка, чтобы сдать ЕГЭ на такие баллы или олимпиаду написать, и многие могут заниматься и с преподавателями, во многих ВУЗах организованы так или иначе те или иные факультеты довузовской подготовки, курсы. И школа не берет на себя ответственность, чтобы ребята сдавали на высокие баллы ЕГЭ. Сдать ЕГЭ – да, сдают, школа несет за это ответственность, а вот высокие баллы – это уже желание самих семей, ребят, которые могут сдать.

Поэтому вот здесь вот действительно надо различать: сдать ЕГЭ, получить аттестат в том числе с допустимыми баллами, как мы говорим. Раньше это был бы аттестат с тройками, иногда с четверками, это вот уровень примерно от 40 до 55 баллов. Если мы говорим о поступлении в университет, есть университеты, в которых можно, чтобы это было ниже 60 баллов, но это редко для бюджетных мест, хотя такие можно найти в регионах. Но если вы с такими баллами поступаете в университет, как правило, на платное обучение. А если вы хотите на бюджетные места, тем более в высокие ВУЗы, то да, действительно, баллы очень высокие.

Марина Калинина: Смотрите, вот несколько сообщений прочту. Самарская область: «Полностью за ЕГЭ. Если добросовестно готовиться, то все получится. Дочь сама, без репетиторов сдала на очень высокие баллы, поступила на бюджет в столичный ВУЗ». И вот еще сообщение, правда, непонятно, откуда: «Попал на свою работу после практики, еще учась на магистратуре. После практики позвали на постоянную работу. Правда, полгода работал «вчерную», но потом устроили официально». Вот хотелось бы от вас, у нас буквально полторы минутки осталось, услышать совет вот этим людям, выпускникам, которые сейчас сдали ЕГЭ, – на что ориентироваться? Как выбрать ВУЗ, чтобы потом не остаться безработным?

Ирина Абанкина: Вы знаете, есть востребованные специалисты, о них много говорят. Очень востребованным остаются сегодня все, что связано с цифровизацией. Это необязательно только компьютерные науки, но это и высокие технологии, это инженерия в отдельных ее сегментах, технологии. И ВУЗы, которые действительно готовят к этим современным профессиям… При этом это неважно, это может быть и на транспорте, и в торговле, и в строительстве, но важно, что это действительно все-таки работа на современных профессиях. Очень востребованной остается медицина тем не менее, не во всех регионах есть медицинские ВУЗы, кстати, но тем не менее все равно люди, которые заканчивают медицинские ВУЗы, даже если они теряют работу, они в своей сфере с гораздо большей вероятностью, чем в других сферах, работу находят.

И массовые профессии сегодня, которые раньше были востребованы (экономисты, менеджеры и так далее), сегодня, конечно, теряют свою популярность, не требуется такой квалификации. Совершенно правильный был звонок: с красным дипломом колледжа, но предлагают что? – менеджером по продажам, участие в сетевом маркетинге, там, где, вообще говоря, высшее образование действительно не очень-то требуется, но нужна склонность к таким видам деятельности. Если человек не хочет ими заниматься, у него к другому, скажем так, интерес, желание работать руками, в автоделе, конечно, это очень сильно зависит от того, есть рабочие места, где требуются. Поэтому, конечно, просмотреть так или иначе все-таки, какие предприятия, какие вакансии свободны сейчас, в будущем, хотя бы за несколько лет посмотрите, примериться – это очень важно.

Петр Кузнецов: Спасибо.

А можно я все-таки дегтя капну? Потому что еще одна очень важная проблема, об этом пишут – о проблеме сел. Что делать ребенку, если учитель в селе сам не знает свой предмет, какие уж высокие баллы? Что делать? Получается, ЕГЭ есть, его абсолютно не интересует, он един для всех, а из какой-то сельской школы ребенок, которого совершенно невозможно…

Ирина Абанкина: Вы знаете, сельские школы, во-первых, разные...

Петр Кузнецов: Кстати, денег на репетитора нет, да и репетиторов рядом нет, сами понимаете.

Ирина Абанкина: Во-вторых, сегодня и многие ВУЗы работают с сельскими школами, действительно развивается сетевое взаимодействие. На отдельные программы ребят на целый день привозят в том числе в города, для того чтобы осваивать эти программы.

Петр Кузнецов: Ну это какие-то выборочные, вы сейчас говорите, нет?

Ирина Абанкина: Нет, это очень распространенный способ. И плюс к этому сегодня дополнительно, во-первых, заявлено, что ни одна сельская школа закрыта все-таки не будет, будут стараться именно насыщать оборудованием и повышать квалификацию преподавателей, но в программе развития села заложено, не в образовании даже, а в программе развития села заложена поддержка, анонсирование в том числе школ в сельской местности, развитие там современных программ не только в области агробизнеса, как это у нас обычно делают…

Петр Кузнецов: Ну да.

Ирина Абанкина: …но и так, чтобы ребята действительно могли находить для себя интересные возможности в сфере довольно широкой в этом применении. И как раз вот ЕГЭ для сельских школьников открыл очень многие двери: действительно, они со своими баллами ЕГЭ подают документы, можно не ездить, несколько ВУЗов выбрать, и доля сельских ребят, которые у нас благодаря именно ЕГЭ учатся в ВУЗах, в том числе на бюджетных местах и не только в сельскохозяйственных ВУЗах, заметно выросло. Потому что до этого, как правило, это были только сельскохозяйственные ВУЗы, где брали с любыми тройками, потому что говорили: «Кто же этих ребят возьмет?»

Вот именно сейчас по-другому есть возможность, и я очень рада, что многие ведущие университеты именно летние школы проводят для сельских ребят, причем решают и олимпиадные задания, вовлекают в профессию. Это во многих областях делается, это не только Московская, я знаю такие прекрасные, Самарская область, Калининградская область, Кемеровская область, на юге России тоже, которые, конечно, ну очень большое внимание, понимая, что хорошие ребята уедут в Москву, в Петербург, в Томск или Новосибирск учиться, а им тоже надо ребят иметь на своих бюджетных местах, что ребята вряд ли будут с 65 баллами, что это скорее всего будут ребята с 50–55 баллами, но помочь им подготовиться, поступить в их университеты, это сегодня в значительной степени ВУЗы даже на себя берут.

Марина Калинина: Ну что же, спасибо за эту беседу.

Петр Кузнецов: Спасибо.

Ирина Абанкина: Давайте пожелаем нашим ребятам все-таки поступить…

Марина Калинина: Давайте, конечно.

Ирина Абанкина: …чтобы действительно сбылись те ожидания, которые они хотели бы, и чтобы потом было интересно учиться, потому что студенческие годы для всех все равно одни из самых счастливых в жизни.

Марина Калинина: Спасибо.

Петр Кузнецов: Ребята, ни пуха, да. Спасибо.

Марина Калинина: Ирина Абанкина, директор Института развития образования Высшей школы экономики. Мы вернемся через пару минут.