Ольга Арсланова: А мы продолжаем и хотим сегодня подвести итоги работы Думы нынешнего созыва. Дело в том, что Государственная Дума больше не будет прежней. Уже завтра шестой созыв уже соберется на последнее заседание, после чего уйдет в историю. Ну, а осенью нас всех ждут выборы, хотя по последнему опросу чуть ли не 2/3 россиян не очень хорошо знают, когда они будут проходить. Но, слышали о том, что да. Антон Алфимов: Думаю, что ближе к сентябрю мы обо всем узнаем. Ольга Арсланова: Вот мы и решили проводить депутатов на каникулы. Кто-то вернется, кто-то нет. Подведем итоги работы и обсудим, чем запомнилась уже нынешняя Дума всем нам россиянам. Ждем комментариев от самих россиян. Антон Алфимов: Вспомнить есть что. Например, вчера итоги работы Нижней палаты парламента подвел президент Путин. Глава государства, прежде всего, отметил законотворческую деятельность в вопросе присоединения Крыма. Сказал, что и в целом работа была плодотворной. Вот мы посмотрим, вспомним, как наше законодательство изменилось за 5 лет. По словам экспертов, то, что сразу бросается в глаза – это огромное количество запретительных мер, огромное количество законопроектов, которые вызывали самые ожесточенные дискуссии в обществе. Впрочем, один депутат, не будем называть его имя, в этой студии как-то сказал, что суть законодательства – все запрещать. Итак, что было? Прежде всего, это закон Димы Яковлева. Американцам запретили усыновлять наших детей. Закон о некоммерческих организациях – иностранных агентах. Из-за этого документа прекратил работу ряд крупных благотворительных и правозащитных организаций. Ужесточили ответственность за нарушение в ходе проведения митингов. Некоторые моменты тогда казались довольно логичными, хотя и вызывали протесты оппозиции. Но в итоге мы получили фактически запрет на проведение мероприятий, которые не нравятся властям и разрешение Росгвардии стрелять по толпе. Вот система "Платон" также вызвала многочисленные споры, запрет на пропаганду гомосексуализма, который поразил многих обтекаемостью формулировок. Закон о праве на забвение, который позволяет удалять какую-либо информацию о себе в интернете тем, кто плохо себя вел в прошлом. Что вспомните вы? Как, спустя годы, вы оцениваете эти законы и работала Государственная дума шестого созыва вообще? Это вопрос нашим зрителям и, конечно, нашему гостю. В студии общественного телевидения России Екатерина Шульман, доцент кафедры государственного управления РАНХиГС, специалист по проблемам законотворчества. Здравствуйте, присаживайтесь. Какое впечатление от нынешнего созыва осталось у вас? Екатерина Шульман: Еще осталось одно пленарное заседание в пятницу. Оно будет тоже довольно драматично. Антон Алфимов: Вы думаете, нас удивят? Ольга Арсланова: Оно будет очень исторически насыщенным, потому что, я так понимаю, будут принимать вот этот громкий антитеррористический закон. Антон Алфимов: Совершенно верно. Так называемый пакет Яровой и Озерова. Предполагалось, что последний день работы Думы будет посвящен исключительно отчету председателя, слушанию гимна, аплодисментам и банкету. Но, законотворческая деятельность непроста. Поэтому получилось, что в последний день придется еще принимать вот этот новый закон, поскольку он сейчас переписывается буквально на коленке. Жутко активная идет деятельность. Антон Алфимов: Оставили бы на осень. Екатерина Шульман: А как можно оставить на осень, когда осенью уже придет другой созыв и у него будут другие приоритеты в работе? И там будет половина мандатников, половина списочников, и неизвестно еще, какой состав. Антон Алфимов: Но все равно, много же документов ушло. Екатерина Шульман: На самом деле много документов ушло. Ольга Арсланова: Они, наверное, не настолько важные. Скоростное законотворчество –это проклятие Госдумы нынешнего созыва  Екатерина Шульман: Да. Вот эту вот ценную инициативу считается, что нужно принять этим созывом, потому что на следующий, может быть, не до такой степени можно рассчитывать. Поэтому сейчас его переписывают. Ему предстоит второе ключевое чтение. Из него срочно убирают наиболее абсурдные нормы, просовывают другие. Боюсь, не менее абсурдные, поскольку скоростное законотворчество –это вообще проклятие нынешнего созыва, ну и в финале, оно в таком концентрированном виде, как в капле воды этот последний день выражает все интересное, что было в работе созыва в целом. Антон Алфимов: С чем вы связываете такую скорость в работе, которую вы отметили? Ольга Арсланова: Которую обозвали "бешеным принтером" даже. Екатерина Шульман: Ну, обозвали его "бешеным принтером", да, наш бедный шестой созыв. Скорость связана с пороками механизма принятия решений. Решения принимаются по принципу секретности и внезапности. Хорошая инициатива должна всех удивить. Что, собственно, в этом такого ценного и важного, не очень понятно, но именно по этому принципу решения и принимаются. Готовятся они втайне, без доступа независимой экспертизы, без общественного обсуждения. Появляются внезапно. Никакого планирования, в том числе в законотворческой сфере не существует. Невозможно предугадать, чем именно Дума будет заниматься не то, что в течении своего созыва, но и просто в течении сессии, то есть полугодового периода своей работы. Потому что внезапно возникают какие-то удивительные законотворческие мысли как у депутатов, так и у других субъектов права законодательной инициативы: и у правительства, и президент у нас вносит всякие неожиданные, хотя и реже, законопроекты вроде пакета о создании Нацгвардии, которого тоже никто не ожидал. А вот пришлось Думе заниматься и этим тоже. Соответственно, вот эта вот внезапность не дает никому времени подумать и закрытость не дает возможности экспертам высказаться. А к чему это приводит? Это приводит к тому, что любой принятый Думой закон немедленно начинает редактироваться и, соответственно, в него вносятся поправки. Это бесконечный процесс. Я поскольку этим в Думе занимаюсь, я это вижу прямо постоянно. Любой принятый закон – это только начало разговора, а не конец. Как только он вступит в действие, в него будут внесены поправки и он будет переписываться заново. В чем тут плохая сторона? Плохая сторона вот в чем: наиболее часто изменяемые законодательные акты у нас – это Налоговый кодекс и Кодекс об административных правонарушениях. То есть это те законодательные акты, которые наиболее конкретно отражаются непосредственно на существовании граждан. Все мы платим налоги, все мы обязаны соблюдать ПДД, который является частью Кодекса об административных правонарушениях. Все мы можем подвергнуться штрафам административной и уголовной ответственности за нарушение тех законов, которые меняются настолько часто, что мы не в состоянии это отследить. Вообще нестабильное правовое поле, которое продуцирует наш еще не до конца развитый парламентаризм, он довольно сильно нарушает права граждан сам по себе. То есть дело даже не только в том, что принимаются законы, условно говоря, плохие. А дело в том, что они меняются слишком часто. Это уже не в интересах гражданина, поскольку незнание законов не освобождает от ответственности. Но при этом мы не можем все бросить свои дела и заделаться исключительно юристами, которые следят за этим меняющимся правовым полем. Антон Алфимов: Ежедневно читать "Российскую газету". Скажите, как вам кажется, в этот раз просто повезло с составом или мы в шестом созыве получили ту Думу, о которой еще мечтал Борис Грызлов, который сказал, что парламент – не место для дискуссий. Шестой созыв Госдумы был буйным во всех отношениях. Там было много шума и криков. Там была цветущая депутатская инициативность   Екатерина Шульман: Вы знаете, тут не совсем соглашусь. Максимальной дисциплинированности, унификации и приятной тишины – этого состояния Дума достигала, пожалуй, в пятом созыве. Частично в четвертом, но больше в пятом. Шестой был не тихим. Шестой был буйным во всех отношениях. Там были дискуссии. Там было много шума и криков. Там была цветущая депутатская инициативность. Депутаты очень много вносили. Часть того, что они вносили, становилась и действующим законом. Хотя больше всего в большем объеме принято всегда будет правительственных инициатив, но, тем не менее, доля депутатских доходила, скажем так, до правительственных результатов. Там одну сессию был даже перевес в пользу депутатов, но это редкий случай на самом деле. Так вот, шестой созыв был интересным для исследователя. Может быть, печальным для гражданина. Но для исследователя чрезвычайно любопытным. Почему так получилось? Я думаю, что дело не в составе. Во-первых, состав Думы в достаточной степени стабилен. Процент вот этих новых людей по сравнению с пятым, был не так велик. Костяк Думы, в общем, сохраняется. А это вопрос политического механизма. А это вопрос тех правовых рамок, в которых Дума работает, и, прежде всего, конечно, это вопрос того, как она избирается. Ольга Арсланова: Вы говорите о том, что этот созыв в основном рассматривал законопроекты, внесенные правительством в первую очередь. Екатерина Шульман: Нет. Рассматривал он прежде всего законопроекты, внесенные самими депутатами. Среди внесенных больше всего всегда будет депутатских. Среди принятых больше будет правительственных. Это надо иметь в виду, когда на Государственную Думу возлагается вся политическая ответственность за изменение в законодательстве притом, что вносит очень активно правительство, и все, что правительство вносит, принесется. В отличие от того, что вносят депутаты, что часто остается просто декларацией, то есть депутат объявляет "Хочу я вот тут запретить все на свете". В прессе об этом пишется, создается некое впечатление, а потом это никуда не идет. А вот правительственные законопроекты с почти 100% вероятностью станут законами, если само правительство их не отзовет. Ну, и, кроме того, не надо забывать о том, что Дума – это центральный элемент законотворческого механизма, но не единственный. После Думы идет Совет Федерации, который мог бы отклонять принятые законы. Антон Алфимов: Отклонял? Екатерина Шульман: 22 раза за весь созыв. Это притом, что в среднем за сессию от 600 до 800 новых законодательных актов проходит через Совет Федерации, соответственно, приходит из Думы 22 за созыв. Антон Алфимов: Это на доработку, что ли, отправляют? Потому что я ни одного не помню, честно говоря. Екатерина Шульман: Не помните? Были такие. Были среди них довольно любопытные. Там в основном это касалось всяких межведомственных, внутриведомственных конфликтов. Иногда позиция регионов даже. Антон Алфимов: Нас это не касается? Екатерина Шульман: И один раз за созыв президент воспользовался своим правом вето однократно. Антон Алфимов: Это, что он запретил? Екатерина Шульман: Это были поправки в закон о Сколково в 2012 году. Антон Алфимов: Понятно. Это тоже не про нас. Ольга Арсланова: Я напомню, что у нас идет голосование. Мы спрашиваем наших зрителей: довольны ли вы работой Думы? Отвечайте да или нет. Пока только один человек доволен работой Госдумы. Екатерина Шульман: Вы знаете, Государственная дума всегда была наименее популярной из всех органов власти. В этом есть, я бы даже сказала, некоторая несправедливость. Парламент – самый публичный из властных органов. Законодательная ветвь самая публичная, наиболее открытая. Такой степени открытости не будет никогда ни в одном органе исполнительной власти, ни тем более в администрации президента, которая вообще представляет собой черный ящик, ни в правоохранительных органах, ни в спецслужбах. Вот за эту, собственно, свою открытость она и подвергается народной нелюбви. При этом, как я уже сказала, она почему-то несет политическую ответственность за все, что происходит с законодательством притом, что, собственно, ее полномочия в этом процессе – они, конечно, велики, но они не окончательны. И, повторюсь, Совет Федерации мог бы больше отклонять, и правительство могло бы поменьше вносить и больше думать над тем, что оно вносит. И, в общем, президент мог бы пользовать своим правом вето. Совершенно не понятно, почему он считает себя обязанным подписывать все, что приходит из Думы. Ольга Арсланова: Скажите, по вашим ощущениям, новая Дума может стать более самостоятельной ветвью законодательной власти? Потому что сейчас складывается ощущение, что какой-то самостоятельности, инициативности, здравой инициативности не хватает. Екатерина Шульман: Новая Дума будет очень интересной. Избирательная кампания будет интересной. Но еще более интересным будет то, как поведут себя эти избранные депутаты, оказавшись уже в новой Думе. Половина ее будет избираться по спискам с 5%-ным, а не с 7%-ным барьером, как было на прошлых выборах. Половина будет избираться по одномандатным округам. Вчера даже президент в своем выступлении в Государственной Думе говорил о том, что одномандатники, как он выразился, будут больше связаны с регионами. Я бы сказала, что они будут больше связаны с избирателем, чем списочники. То есть в Думе столкнутся впервые с 2003 года, когда последний раз происходили выборы по одномандатным округам, две категории депутатов с немного разной легитимностью. Кроме того, эта дума будет работать в новых экономических условиях. У нас впервые за 15 лет стабильно снижаются реальные доходы населения. И, в общем, идет ухудшение экономической ситуации. Антон Алфимов: Ну, уж за экономику Дума ответственности не несет. Екатерина Шульман: Дума принимает федеральный бюджет, каждый божий год она принимает проект федерального бюджета. Я помню еще те времена, когда происходили бюджетные баталии буквально до утра и до полуночи, когда Дума билась за каждую поправку, когда региональные лоббисты вырывали зубами себе в рамках всяких программ… Антон Алфимов: Когда приходил Железняк. В Думу могут вернуться региональные ведомственные лоббисты, чтобы заняться вопросами распределения сужающегося бюджетного пирога Екатерина Шульман: У нас вице-спикер есть Железняк, и он не устает никогда. Поэтому матрос ни к кому не приходил, но битвы были довольно серьезные. Потом как-то это все дело завяло, бюджетные полномочия у Думы были во многом отобраны в ходе реформ бюджетного процесса в 6-8 годах. Кстати, в этом созыве она делала постоянные попытки выцарапать себе часть полномочий у правительства обратно под предлогом борьбы с экономическим кризисом, под предлогом того, что нам тут нужно как-то оперативно править бюджет. Дума старалась что-то себе получить. Это была долгая подковерная борьба. Некоторые успехи, сразу скажу, у нее были. Хотя Минфин очень сильно этому сопротивляется. Новая Дума, поверьте мне, начнет с той же страницы читать эту историю заново. Дума будет стараться получить себе больше бюджетных полномочий, потому что бюджетный процесс становится все более драматичным. Простыми словами говоря, денег все меньше и меньше, а желающих меньше не становится. Соответственно, я думаю, что в Думу могут вернуться те, кто оттуда ушел уже несколько лет назад, а именно региональные ведомственные лоббисты именно по вопросам распределения вот этого вот сужающегося бюджетного пирога. Там будет интересно. Не особенно надо смотреть, какая партия получит сколько процентов на выборах, это не самое важное. Надо смотреть, кто пройдет по одномандатным округам. И, главное, как эти люди поведут себя, уже оказавшись в новой Думе. Там будет любопытно. Антон Алфимов: Могу действительно сказать, что не надо смотреть, сколько наберет каждая партия. Вот в этой Думе большинства не было ни у кого. Верно ведь? Екатерина Шульман: Нет. Неверно. В этой Думе большинство было у "Единой России". Антон Алфимов:  50+? Екатерина Шульман: В прошлой Думе у "Единой России" было конституционное большинство. Больше 301 голоса. В этой Думе у них больше 226 голосов, то есть они могут самостоятельно принять практически любое решение, не советуясь ни с какой другой фракцией. Это очень плохо. Это плохое положение вещей. Устойчивое большинство, скажу вам, дорогие телезрители – это смерть законотворческого процесса. Для того чтобы он шел эффективно и качественно и давал нам на выходе мало законов, но прилично написанных, необходимо, чтобы депутаты были вынуждены постоянно торговаться друг с другом, а правительство было бы вынуждено торговаться с ними. Если есть одна фракция, которая держит мешок с голосами, и достаточно поговорить с их руководством, чтобы провести любое решение, никакой конкуренции, никакого обсуждения, никакой нужды во внешней экспертизе, никакой нужды в учете общественного мнения в таком парламенте не будет. Очень хотелось бы надеяться, что в следующей Думе не образуется устойчивого большинства, или то, которое образуется, расколется из-за того, что, скажем, одномандатники захотят свою депутатскую группу. Антон Алфимов: Но, смотрите, сейчас же очень многие законы, по крайней мере, такие резонансные законы, принимались практически большинством голосов. Вот это вас не смущает? Они были настолько классно написаны, или у нас депутаты думают примерно в одном и том же направлении, несмотря на то, что они находятся в разных фракциях? Екатерина Шульман: Были законы, которые принимались только голосами "Единой России". Это как раз касалось бюджетных налоговых инициатив. Так называемые политические инициативы. Все, что касается крымских дел – это, понятно, святое. То, что касается борьбы с иностранцами – это модная тема этого созыва. То, что касается борьбы с воображаемой оранжевой революцией путем ужесточения законодательства о митингах или некоммерческих организациях. Да, это все принималось консенсусным образом. Поскольку, опять же, считается, что это политические дела. Поэтому тут надо всем демонстрировать, собственно говоря, политическое единство. В этом созыве впервые был применен прием, который в Думе называется "братская могила". Это когда идет некий законопроект, под которым заставляют подписываться представителей всех фракций и вообще всех практически депутатов в Думе. Впервые этот региональный прием был применен на законе Димы Яковлева, который вы упомянули. И надо сказать, что после этого Дума уже никогда не была прежней, когда всех заставили поучаствовать в этом деле. Ольга Арсланова: Получается, не так важно, какие фракции представлены – по некоторым вопросам они вынуждены поступать так. Екатерина Шульман: В этом созыве было так. Есть ряд, опять же, так называемых политических вопросов, для меня все вопросы политические, но в Думе этот термин употребляется в специфическом смысле, когда спрашиваешь "Чего же вы голосуете за эти все вопросы?". – "Это политическое решение". Так вот по этим так называемым политическим решениям понятно, что всем необходимо демонстрировать выдающийся консенсус. Но как только дело касается денег, тут начинается некое подобие конкуренции. Опять же, хочется надеяться, что в следующем созыве это поле конкуренции расширится, братских могил станет поменьше, выдающегося единства депутатов по всем вопросам тоже станет меньше, поскольку мы в этом, дорогие товарищи-граждане, не заинтересованы, чтобы они все голосовали, как один человек. Нам любят показывать парламенты разных стран мира, где депутаты дерутся и говорить "Вот, смотрите, ужас какой, что творится". Когда депутаты дерутся – это не самое страшное. Пусть они хоть всю морду друг другу перебьют. Плохо, когда они поют все хором. Вот это вот вредно. Антон Алфимов: Давайте пообщаемся со зрителями. Людмила у нас на связи, город Санкт-Петербург, здравствуйте, слушаем вас. Вы в эфире. Зритель: Здравствуйте. Я недовольна работой нашей Думы. Понимаете, я считаю, что налогоплательщики не должны платить деньги Думе, если они выбирают, в какой форме ходить учителям, в каких трусах, хлопчатобумажных или нет, ходить женщинам. Понимаете? Это не обсуждение Думы. Даже смешно становится. Ольга Арсланова: Спасибо, Людмила. Там много не смешного, а печального. Избирательную кампанию делают принудительно неинтересной. Но вы все-таки приходите. Вас там не ждут, поэтому ваше появление будет "приятным" сюрпризом. Чем выше явка, тем труднее контролировать результаты голосования  Екатерина Шульман: Два момента хочу сказать. Одно доброе слово замолвлю за Государственную Думу. Кружевные трусы – это не они. Это был регламент Таможенного союза, принимается не Государственной Думой. Форма для учителей – тоже не приняли. Пока. И даже не обсуждали. Второй момент. Граждане налогоплательщики, если вы не хотите, чтобы на ваши деньги содержалось все это безобразие, пожалуйста, не забывайте о том, что вы не только налогоплательщики, но и избиратели. Налоги с вас берут в любом случае, а если вы их не платите, то вы подвергаетесь уголовной ответственности. А избирательное право, вы осуществляете по собственному желанию. Поэтому, пожалуйста, приходите голосовать. У нас имеется некоторая государственная политика по целенаправленному занижению явки, поэтому голосование делают для вас сложным. Сроки какие-то неудобные вам устанавливают, прячут от вас избирательные участки, делают кампанию избирательную принудительно неинтересной. Но вы все-таки приходите. Вас там не ждут. Поэтому ваше появление будет приятным сюрпризом. Чем выше явка, тем труднее контролировать результаты голосования. Антон Алфимов: Мы должны прерваться на несколько минут и затем продолжим. НОВОСТИ Ольга Арсланова: У нас продолжается голосование. Мы спрашиваем зрителей: довольны ли вы работой Думы? Екатерина Шульман: Есть довольные? Ольга Арсланова: Два человека всего из нескольких тысяч. Может, в аппарате или супруги, я не знаю. Екатерина Шульман: А недовольных сколько? Антон Алфимов: Поболее - 99%. Ольга Арсланова: В общем, несколько тысяч человек уже проголосовали к этой минуте. И вот только двое из них довольны. Буквально две СМС: "Думе жирная двойка. Каждый день очень много отложенных законов. Кроме популистских, антинародных по указке сверху ничего не принимают. Дума переплюнула все рекорды по удушению демократии", - пишут нам из Волгограда. Антон Алфимов: Да, действительно, запретов дольно много. Были какие-то законопроекты, о которых мы как-то забыли, которые были для нас, чтобы нам как-то стало полегче, спокойнее, веселее? Екатерина Шульман: Право переносить свой телефонный номер при смене оператора. Антон Алфимов: Это Дума принимала? Екатерина Шульман: Да. Это поправки к закону о связи. Один бесплатный гектар на Дальнем Востоке, если вы сумеете его получить. Ольга Арсланова:  Пока с этим… Екатерина Шульман: Продление действия материнского капитала. Бесплатная приватизация квартир продлевается все время. Что еще хорошего? Мучительно думаю. Антон Алфимов: Надо сказать, неплохо. Ольга Арсланова: Если что-то еще вспомните, мы вернемся к этой теме. Давайте тогда о вредных законах. Антон Алфимов: Просто когда что-то хорошее принимают, мы это принимае, как данное. Продлить материнский капитал. А мы на другое не рассчитывали. Ольга Арсланова: Какой из принятых законов, Антон некоторые упомянул, но не все, разумеется, вы считаете наиболее опасным для развития нашего общества сейчас? Екатерина Шульман: Вы знаете, были законы вот такие морально отвратительные вроде запрета иностранного усыновления. Одна из редких законодательных инициатив, воодушевленных идеей чистого зла. Ольга Арсланова:  Которые, по-моему, в обществе не осудил только ленивый. Екатерина Шульман: Его следовало осудить, потому что много плохих законов знала история человечества, но обычно у самых жестоких и несправедливых, дискриминационных, есть какой-то бенефициар. То есть если мы угнетаем группу населения, то мы угнетаем в пользу другой. Если мы создаем безумно жестокое уголовное законодательство, что тоже в истории человечества многократно было, то это в пользу защиты правящего класса. А это была, еще раз повторюсь, идея чистого зла. Причинение вреда без кого-то, кому бы это приносило пользу. Но если оставить моральные соображения в стороне, то я бы назвала в числе наиболее вредных те законы, которые разрушают нашу конституционную систему, те, которые можно было бы называть антигосударственными. Это фактический запрет выборов мэров городов. Малозаметная, но одна из худших реформ, которые проводила наша Государственная Дума. И я бы, конечно, припомнила бы им из года в год принимаемые федеральные бюджеты с постоянно растущей долей расходов на оборону, безопасность, административные расходы и снижение расходов на образование и здравоохранение. Антон Алфимов: А вот в плане бюджета вы думаете, что Дума действительно может повлиять? Екатерина Шульман: Вы знаете, действительно во время той бюджетной реформы, о которой я говорила, полномочия ее были с нее сняты. Это на самом деле во многом подрубило ножки нашему незрелому парламентаризму, потому что вообще парламент про бюджет и налоги. Это его основная функция. Это историческая причина его происхождения. Парламент – это то место, где сначала избранные представители правящего класса, потом представители всего народа спорят и договариваются о том, как распоряжаться налоговыми деньгами, на что их потратить. Если парламент не про бюджет и налоги, то он вообще ни про что, с ним никто не будет разговаривать. Когда у Думы перестали находиться бюджетные полномочия, она перестала быть полноценным политическим автором. Исполнительная власть уже стала смотреть поверх головы и не очень обращать на нее внимание. Это тоже была такая вредная реформа, но это не этот созыв, а предыдущий. Этот созыв, еще раз повторю, пытался себе хоть что-то чуть-чуть выцарапать. Не очень получалось. Что-то получалось, но в небольших масштабах. Я рассчитываю на возрождение бюджетного процесса в следующем созыве не потому, что придут какие-то особенно сознательные депутаты, одушевленные идеей парламентаризма и священным принципом народного представительства, а просто потому что денег становится меньше и меньше. Соответственно, конкурентная борьба между выгодоприобретателями становится все острее, и они начинают использоваться депутатов как некий инструментарий в этой борьбе. Собственно говоря, большая часть тех процессов, которые происходили в Думе в этом созыве, объясняется ровно вот этим вот. Бюрократические акторы, как это называется в политологии, группы интересов приходят в Думу для того, чтобы сразится друг с другом. Основные их сражения происходят, конечно, в органах исполнительной власти, но и в Думе они тоже происходят, поскольку каждый обсуждаемый вопрос – это вопрос о властном ресурсе. Каждый новый закон – это приращение, изменение вот этого властного баланса. Поэтому те, кто в этом заинтересован, те Думу вынуждены использовать так или иначе. А поскольку конкурентная борьба обостряется в связи с сужением ресурсной базы, это общий закон, из него нет исключений, то парламентская жизнь становится чуть напряженнее, чем она была до того. Грубо говоря, когда было больше денег, все было тише. Поэтому пятый созыв и четвертый созыв были наиболее тихими. Они больше всего подходили под вот это вот определение резиновой печати, то есть некой печати, которая просто все шлепает то, что исполнительная власть приносит. Шестой созыв был не совсем таким. Еще раз повторюсь, он не работал в интересах граждан. Увы. Тут мы не можем поставить ему это в заслугу, но он жил интересной и насыщенной жизнью для самой правящей бюрократии. Антон Алфимов: Давайте ненадолго вернемся к вопросу, который обсуждали во время новостей. "Единая Россия" на выборах прошлых получила менее 50% голосов. Но при этом у них существенно больше мест в парламенте, больше, чем половина. Ольга Арсланова: Как же так? Антон Алфимов: Это связано с нашей очень интересной системой распределения мандатов. У нас ведь избирательная система бывает разная. У нас сейчас нет особо времени об этом говорить, но ключевой момент тут всегда такой: как перевести полученные голоса в места в Думе, потому что их ограниченное количество? Антон Алфимов: Да, по какому курсу? Екатерина Шульман: По какому курсу, совершенно верно, происходит вот этот перевод. Наша система отличается непропорционально большой премией, которую получает победитель. Та партия, которая получила первое место, получает голоса тех, кто проголосовал за непрошедшие партии. Все те голоса, которые были поданы за партии, не прошедшие 7%-ый, как это было раньше, барьер, распределяются между победителями, и преимущественно их получает тот, кто занял первое место. Что это значит? Это значит, что партия-победительница получает не только свои голоса, но и чужие. Она получает гораздо больше мандатов, чем то, на что она имеет право, по, собственно говоря, народному волеизъявлению. Имейте это в виду, дорогие товарищи-избиратели, когда вы голосуете. Тут, конечно, необходимо делать довольно сложные расчеты, а именно голосуете ли вы за партию, которая имеет шансы преодолеть, сейчас у нас 5%-ый барьер. Он чуть-чуть пониже. 7%-ый - это вообще беда. Почти нигде в мире не встречается. Есть особо талантливые страны, где 10%. Но, в большинстве стран это 3,5%. 5% и ниже. У нас сейчас 5%. Если ваша партия преодолеет 5%-ый барьер, то она получит сколько-то мест в Думе. Если не преодолеет, ее голоса и, соответственно, дополнительные места, дополнительная депутатские кресла достанутся, скорее всего, победителю. То есть той партии, которая, опять же, неважно, сколько она получила в выражении, получила первое место. Наша система распределения голосов вообще несправедлива. Снижение барьера – это первый шаг к тому, чтобы сделать ее чуть более репрезентативной, чуть более отражающей реальный расклад общественных воззрений, мнений и настроений. Но этого еще мало. Ключевые искажения в нашей избирательной системе происходят на этапе допуска и на этапе вот этого вот распределения голосов. То есть тут речь идет даже не о фальсификации, тут речь идет о выполнении закона. Речь идет о том, как именно этот закон написан. Да, благодаря этой системе "Единая Россия", получившая не большинство, и уж точно не абсолютное большинство на выборах, имеет в Думе сейчас 238 голосов, притом, что 226 достаточно для того, чтобы принять почти любое решение. Ольга Арсланова: Хороший вопрос из Приморья: "Мы даже не знаем, за кого голосуем, а кандидатов узнаем только в день голосование на участке. Как же угадать, кто достоин?". Антон Алфимов: Там же представлены их биографии на стенде. Екатерина Шульман: Посмотрите на сайте, посмотрите на стенде. В этом избирательном цикле у вас будут одномандатники, полюбуйтесь на них. Посмотрите, какую партию они представляют, либо они являются самовыдвиженцами, если, конечно, самовыдвиженец пробьется чудом на ваш избирательный участок. Значит, действительно, голосуя за партию, вы голосуете за партийный бренд, за, в случае "Единой России" – воображаемого лидера, который в этой партии даже не состоит и членом ее не является, но чьим отраженным светом эта партия пытается светить, но голосуя за одномандатника, вы голосуете за конкретного человека. Постарайтесь, чтоб вы хоть что-то о нем знали. Очень приятно будет, если это будет человек, который имеет хоть какое-то отношение к вашему региону, а не какая-то заезжая телезвезда или певец, или спортсмен, который вас не знает, и вы его не знаете. Голосуйте за своих. Антон Алфимов: Ваш прогноз. Осталось совсем мало времени. Сколько партий будет в новом созыве. Больше, чем 4? Давайте так. Екатерина Шульман: Мне бы хотелось, чтобы было больше, чем 4. Любые типы 6 или 8 партий, даже механически нарезанных из той же "Единой России", дадут нам более работающий парламент, чем вот эта вот унификация, которую мы сейчас имеем. Почти все, что знает наша политическая наука о парламентаризме, сводится к одному: монополия – это плохо, конкуренция – это хорошо. Нам нужно стремиться к разнообразию. Антон Алфимов: Смотрите, проводили мы смс голосование среди наших зрителей, спрашивали, довольны ли они работой Думы. Нет, не довольны 99%. И какие-то слезы довольных. Это справедливо с профессиональной точки зрения? Ольга Арсланова: Это оценка. Постарайтесь, чтобы ваше мнение отразилось на составе новой Думы. Если вы не участвуете в выборах, ваше недовольство известно только вам, и больше оно ни на что не влияет Екатерина Шульман: Вы знаете, нечем там быть особенно довольным, объективно говоря. Это во многом заслуженно. Если вы недовольны, еще раз повторю, дорогие товарищи-избиратели, приходите и голосуйте. Постарайтесь, чтобы ваше мнение, это ваше недовольство выразилось, каким-то образом отразилось бы на составе новой Думы. Если вы не участвуете, ваше недовольство известно только вам. И больше оно ни на что не влияет. Антон Алфимов: Ну, и на итоги голосования, конечно. Екатерина Шульман: Неучастие не влияет на итоги голосования. Влияет только участие. Антон Алфимов: Я имею в виду итоги нашего смс голосования. Спасибо. Екатерина Шульман была в студии Общественного Телевидения России, доцент кафедры государственного управления РАНхиГС, специалист по проблемам законотворчества, мы подводили итоги работы Государственной Думы шестого созыва. Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо.