Ольга Арсланова: Сразу несколько громких случаев изъятия детей произошли в последние дни. В Зеленограде из приемной семьи забрали десять детей из-за синяков, разбирательство еще идет. Петр Кузнецов: В Орловской области забрали восемь детей, когда у семьи сгорел дом, вместо того чтобы помочь с новым жильем. Петр Кузнецов: А в Татарстане, по некоторым данным, за прошлый год дети из нескольких детей были отобраны за долги по ЖКХ. Правда, на днях власти региона пообещали, что изымать детей за коммунальные долги не будут. Но, если честно, мы уже очень плохо понимаем, за что и почему забирают детей из российских семей и чего еще от властей ждать. Будем вместе разбираться. К нам в гости пришла Юлия Зимова – член комиссии Общественной палаты по поддержке семьи, детей и материнства. Здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Юлия Зимова: Здравствуйте. Ольга Арсланова: У нас есть несколько материалов, эксклюзивных историй от наших корреспондентов. Я предлагаю посмотреть небольшой сюжет. Юлия Зимова: Давайте. Омская область, г. Омск Александра Барабанщикова, корреспондент: Жительница Омска Зухра Бакиева снова увидит своих детей только через две недели. 30 января вступит в силу решение суда, по которому 40-летняя мать-одиночка сможет снова воспитывать детей. Зухра Бакиева, жительница г. Омска: Скучали дети. И я скучала. Как все это я пережила, я не знаю. Все было в слезах, вся вот эта моя жизнь. От отнятия до сих пор я плачу, на душе у меня неспокойно. Александра Барабанщикова: Четверых детей органы опеки отобрали у Зухры полгода назад из-за того, что у нее не было денег на их содержание. Бакиева не работала, потому что самому младшему ребенку не исполнилось и полутора лет. Зухра Бакиева: Опека ничем не помогает, не помогала и ничем… Вот. Как они обещали проводку помочь – мне отец все это сделал. Как они обещали на словах – ничего не сделали. Александра Барабанщикова: Органы опеки нашли изъяны и в состоянии дома, в котором живут Бакиевы. Только после вмешательства волонтеров и благодаря деньгам, которые собрали омичи, Зухре удалось сделать ремонт в доме, залатать крышу, починить дымившую печку и закупить дрова. Именно этот ремонт стал главным аргументом для того, чтобы суд вернул матери четверых детей. – Она не пьет, не гуляет? – Нет конечно. Такого нет. – Вот помочь ей продать этот дом и заселить их в квартиру им было бы легче. Александра Барабанщикова: Но органы опеки предупредили о возможности очередного изъятия. С одной стороны, Бакиеву вынудили устроиться на работу, несмотря на наличие грудного ребенка, а с другой – опасаются, что дети у работающей матери-одиночки останутся безнадзорными. К тому же Бакиевой придется выплатить государству около 80 тысяч рублей за тот период, пока четверо детей находились в приемных семьях. Краснодарский край, г. Усть-Лабинск Ирина Коваленко, корреспондент: На днях органы опеки и соцзащиты пришли с проверкой к жительнице Усть-Лабинска. Она говорит – уже шестой раз за последние два месяца. По словам мамы восьмилетнего Ильдара, Тамуны Кикории, соцзащита грозится забрать в интернат ее сына-инвалида, ссылаясь на то, что они вдвоем живут в съемной квартире и спят на одной кровати с сыном. Тамуна Кикория, жительница г. Усть-Лабинска: Никто не говорил, что пришли из-за жалобы. Просто стали ходить. Первые пришли из опеки, посмотрели условия, составили акт. Потом пришли еще раз из опеки. Выискивают, смотрят. То есть основной причиной забрать ребенка получается то, что нет своего жилья и спим мы на одной постели, то есть нет отдельного места для него. Это такой весомый аргумент, который пытались нам навязать. Ирина Коваленко: Частые проверки и угрозы начались после того, как Тамуна обратилась в Администрацию президента с жалобой на местную власть. Социальная защита не платит семье положенную компенсацию на лечение и не предоставляет средства реабилитации и жилье социального найма. Тамуна Кикория: Приходится жаловаться, чтобы нам хоть что-то выдавали либо оплачивали коммунальные платежи и выплачивали 50% за съемную квартиру. В прошлом году не могла получить 9 тысяч социальной адресной помощи. После жалобы президенту я ее получила в течение трех дней без каких-либо документов. Ирина Коваленко: Тамуна Кикория говорит, что в подобной ситуации в крае сейчас оказались около 20 семей. Сейчас мама Ильдара пишет жалобу в прокуратуру на социальную защиту города за превышение должностных полномочий и ищет юриста, чтобы подавать на них в суд. Часть социальной адресной помощи Тамуне уже выплатили. Вчера соцзащита пообещала перечислить оставшуюся сумму, а также оформить путевку на лечение ребенка. И попросили одинокую маму больше не жаловаться. Ольга Арсланова: Юлия, вот возникает, честно говоря, недоумение. Смотришь такие сюжеты – и эти семьи кажутся вот лично мне абсолютно нормальными. При этом часто видим семьи, где родители пьют, дети грязные, а то и в синяках, – и на них почему-то внимания не обращается никакого. Почему такая выборочность? Юлия Зимова: Нет, так нельзя говорить, что у нас выборочность. На самом деле есть человеческий фактор, есть перегибы на местах, когда чиновники не так трактуют те или иные позиции. И сейчас с этим надо работать очень серьезно. Петр Кузнецов: Мы просто уже превращаемся в ту же самую Норвегию. Мы двинулись в сторону западного какого-то отношения к семье, когда получается, что государство может прийти в семью и найти повод для изъятия. Юлия Зимова: Нет, мы никуда не двинулись. У нас сейчас по закону официально можно ребенка изымать только в том случае, если у него есть угроза жизни и здоровью. Поэтому здесь… Петр Кузнецов: А откуда же эти все случаи, которые с конца 2016-го, в 2017-м? Ольга Арсланова: Понимаешь, тут можно предположить, что якобы видят угрозу здоровью ребенка, если, например, долги по услугам ЖКХ, и семье отключают электричество, отключают газ. Но как-то, согласитесь, логика странная. Не проще ли не отключать, а помочь? Не проще ли вместо сгоревшего дома предложить какое-то хотя бы временное жилье, чем отнимать детей? Петр Кузнецов: Или пьющего отца отправить на курсы… Юлия Зимова: Когда появляются такие случаи, мы сразу же пишем. Я всегда звоню во все администрации, где это происходит, и мы спрашиваем, что они в первую очередь сделали для семьи, отремонтировали ли они дом – то есть какие вообще меры были, собственно говоря, по помощи этой семье проделаны. Поэтому здесь надо обсуждать каждый случай индивидуально. Ольга Арсланова: Ну а есть какие-то нормативы прописанные? Вот вы приходите в семью, которой по каким-то причинам не хватает денег. Ну, например, кормилец умер или ушел из семьи отец – денег стало не хватать. Что в этом случае органы опеки должны предпринимать? Что социальные службы другие должны предпринимать? Это на усмотрение в каждом отдельном случае? Юлия Зимова: Смотрите, в регионах… Все зависит от региона. Есть, как правило, сейчас центры, например, помощи семьи и детям. Есть самые разные социальные службы. Есть помощь, которая регулярно оказывается семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Это все делают специализированные центры, просто в каждом регионе он по-своему называется. И в них можно обращаться за этой помощью. Петр Кузнецов: Почему изъятие… Можно я? Ольга Арсланова: Да. Петр Кузнецов: Тоже мы эти случаи смотрим. Почему изъятие… Почему детей, например, не отдают родственникам? Почему сразу интернаты? Ведь все равно проще ребенку находиться, если мы говорим о временном изъятии, все-таки среди близких людей? Юлия Зимова: Конечно, обязательно. Ребенок вообще должен находиться с теми, с кем у него уже сформирована какая-либо привязанность. И мы об этом всегда просим, об этом всегда говорим. Просто ситуации бывают разные. Петр Кузнецов: А тут получается в большинстве случаев изъятие сразу… Юлия Зимова: Нет-нет, это не в большинстве случаев. Это только в тех единичных случаях, которые мы с вами видим, которые придаются огласке. Петр Кузнецов: Это нарушение? Ольга Арсланова: Слушайте, почему-то в последнее время очень много… Юлия Зимова: Это очень по-разному. Понимаете, в чем дело? Это не всегда нарушение, потому что бывает, что родственники едут откуда-то, из другого города за этим ребенком, в этом время он находится в каком-то приюте. До помещения в приют ребенок может находиться в больнице, потому что он должен сдать все анализы, прежде чем попасть в какое-то учреждение для детей-сирот. Поэтому эти ситуации бывают достаточно редко. Но мы здесь всегда настаиваем, просим, что ребенок должен быть с родственниками – с теми людьми, которых он знает и чувствует себя защищенно. Это очень важно. Ольга Арсланова: Юлия, кто в основной группе риска? Складывается ощущение, что это не очень богатые многодетные семьи в первую очередь. У них любая неблагоприятная жизненная ситуация – и получается "бедные – сами виноваты". Юлия Зимова: Нет-нет-нет. Мы не можем говорить, что есть какая-то определенная группа риска. Нет. То есть здесь это бывает в самых разных семьях – и в тех, у которых высокий доход, и в тех, у которых низкий доход. Как правило, угроза жизни и здоровью возникает там, где нет, собственно говоря, условий. Бывает, знаете, как? Бывает, мама, допустим, выпивает и эту девочку… Я неоднократно привожу все эти примеры. С ней там собутыльники, которые этой девочке угрожают, еще что-то. То есть бывают самые разные угрозы жизни и здоровью. Бывают ножи. Ну, я не буду сейчас перечислять все, но смысл в том, что их надо как раз прописывать, этим надо сейчас заниматься. И было дано специальное поручение президента по этому вопросу. И мы это собственно все сейчас будем прорабатывать, и уже начали прорабатывать со специальными группами по общественному контролю за вот такими отобраниями. Петр Кузнецов: У нас есть звонок из Магнитогорска, Татьяна. Татьяна, мы вас внимательно слушаем. Ваш вопрос. Зритель: Я не знаю… Например, вы знаете, сколько получает одинокая мама пособия? Петр Кузнецов: Сколько получает одинокая мама пособия? Зритель: Ну, сейчас у меня уже сын взрослый, но я мать-одиночка. Например, если взять эту сумму помощи, то там только хватит… Если в день покупать по булке хлеба, то не хватит этих денег. Зато у нас приемные родители, когда отбирают из таких семей… Петр Кузнецов: Не совсем понятен ваш вопрос, именно учитывая вашу ситуацию, что у вас уже взрослый сын. Зритель: Я, например, всю жизнь воспитывала одна. Я вот говорю, что этих детей изымают, потому что семья бедна. Да? Юлия Зимова: Ну, не изымают… Зритель: Почему не помогают вот этим семьям? Зато приемным родителям – очень большие суммы. Петр Кузнецов: Выделяются средства. Все, теперь понятно. Спасибо, Татьяна, Магнитогорск. Ольга Арсланова: Согласитесь, двоякая ситуация. С одной стороны – одинокая мама, у которой есть возможность получить пособие плюс работать, плюс отдать ребенка, например, в детский сад. Со стороны государства, вероятно, она обязана какой-то уровень жизни обеспечить эту ребенку. С другой стороны, можно понять и эту маму, которая не всегда может найти такую работу, где ее будут отпускать часто на больничный, а она одна. Пособия действительно смешные. А в некоторых регионах даже не смешные, а уже даже это не смешно. Вот где середина? Где какая-то тут истина? Юлия Зимова: Очень странный вопрос. Я не могу сказать, где здесь середина. Ольга Арсланова: Нет, ну как государство себе представляет жизнь такого ребенка в такой семье? И где тот уровень, после которого он может быть изъят? Финансовый уровень. Петр Кузнецов: Хорошо. Законные основания для изъятия детей можете назвать? Юлия Зимова: Нет финансового. Ольга Арсланова: Ну а как? Юлия Зимова: Еще раз говорю: когда есть угроза жизни и здоровью ребенка, то ребенок помещается в учреждение. Петр Кузнецов: А это как определяется? Это же достаточно размыто. Ольга Арсланова: А угроза ли здоровью, если у ребенка недостаточное количество продуктов в доме, например? Юлия Зимова: Угроза жизни и здоровью. Нет, здесь речь не идет как раз ни о финансовой составляющей, ни о какой. Угроза жизни и здоровью. Петр Кузнецов: Значит, приходит человек какой-то и фиксирует, что есть угроза, ну, физического свойства, да? Вот вы, например, пьющая мать, и ее собутыльники, которые бьют ребенка. То есть фиксируются синяки, характер повреждений, что ли? Юлия Зимова: Изнасиловали, например, ребенка собутыльники. Ольга Арсланова: Нет, о таких вещах мы не говорим. Юлия Зимова: Нет, ну это же понятно. Ольга Арсланова: Это очевидно. Петр Кузнецов: Здесь понятно. Ольга Арсланова: Очевидно, что в таком случае ребенка надо спасать. Юлия Зимова: Вот как раз и стоит вопрос о том, что когда есть пограничные случаи, надо понять, каким образом в них разбираться. Ольга Арсланова: Ну а если, например, в квартире недостаточно тепло, у ребенка мало одежды, нет игрушек и он не очень хорошо питается – это угроза для жизни и здоровья? Юлия Зимова: Нет. Ольга Арсланова: И если в таком случае родители… Юлия Зимова: Ну, смотрите, что значит "недостаточно тепло"? Если ребенок замерз, воспаление легких, лег в больницу, то ему надо помогать. Это не причина для изъятия ребенка. Нет угрозы жизни и здоровью. Это в первую очередь. Ольга Арсланова: У нас на связи есть Дмитрий, который с нами поделился историей своей семьи, как я понимаю. Да, Дмитрий? Здравствуйте. Петр Кузнецов: Дмитрий, здравствуйте. Расскажите, что у вас случилось. Ольга Арсланова: Что у вас произошло? Зритель: Добрый вечер. Ольга Арсланова: Попытаемся в конкретном случае разобраться. Зритель: У меня дочь… Петр Кузнецов: Сколько лет? Зритель: Я могу говорить? Петр Кузнецов: Да-да-да. Зритель: Дочери 36 лет, своих двое детишек, муж умер первый, со вторым мужем живет уже шесть лет. И оформила себя в качестве опекуна, взяла из Вологды из детского дома двух детишек – братика и сестру пяти и семи лет. Директор школы, куда пошел Ростик, старший из приемных детишек, посчитала, что у него на лице ссадина. Вызвала милицию, вызвала опеку и без привлечения самой опекунши написала информационную записку в органы опеки, которые затем получили из милиции указание – прекратить право опекуна на основании того, что в дальнейшем у детей опекаемых могут быть проблемы. Хотя до этого опека приехала в дом моей дочери, составила акт, в котором черным по белому было указано, что никаких мер к опекуну принимать не надо, ребенок содержится в отличном состоянии, одет, обут, сыт, морально и физически все хорошо. Юлия Зимова: А медицинское-то подтверждение есть, что это побои, не побои? Или что это? Зритель: А что такое "медицинское подтверждение"? Ольга Арсланова: Экспертиза, вероятно, какая-то, да? Юлия Зимова: Ну, что-то есть? Зафиксировано в травмпункте где-то? Зритель: Экспертиза? Да. Судмедэкспертиза. Свозили в суд, медэкспертиза, в город Псков. Петр Кузнецов: В заключении написано что? Зритель: Судмедэксперт сделал заключение. Заключение на руки не выдают, копию не дают, ничего не показывают. Ни постановление о проведении судмедэкспертизы, ни самого акта судмедэкспертизы на руки не выдали, копию. Для ознакомления дочери не дают. Даже судья… Мы подали в суд, оспаривая действия опеки. Даже судья Печорского районного суда запросила предоставить ей акт судмедэкспертизы – он предоставлен не был. Юлия Зимова: А почему Псков-то? Вы где живете? Подождите. Зритель: Я живу в Москве. Дочь проживает там. Петр Кузнецов: Дочь там проживает. Юлия Зимова: Где? Петр Кузнецов: В Пскове. Юлия Зимова: Изначально был другой регион. Петр Кузнецов: А как можно даже по требованию суда не предоставить экспертизу? Зритель: Деревня Арменицы Печорского района Ростовской области. Петр Кузнецов: Юлия, что вы посоветуете? Сколько здесь нарушений… Юлия Зимова: Нет, вы позвоните нам. Ну, можете ко мне на горячую линию. "Ванечке" позвоните, сайт "Ванечка". Мы, соответственно, вам поможем, потому что… Ну, либо вы чего-то недоговариваете, либо надо, разумеется, все это оспаривать, потому что просто из-за какой-то ссадины, разумеется, никто никого не должен изымать. Должны быть очень веские основания. Петр Кузнецов: Дмитрий, а вы еще на лини, нет? Зритель: Да-да, я на линии. Петр Кузнецов: А дети где сейчас находятся? Зритель: Дети сейчас находятся в ГБУСО Печорского района. У девочки энурез опять открылся. Она жалуется на то, что ее избивает старшая девочка. Мальчик весь в синяках, похудел. У девочки вши. То есть там ужас тихий! Вы понимаете? Я сейчас написал прокурору в прокуратуру Пскова, чтобы они провели проверку с привлечением Роснадзора и всех прочих вещей. Но мы очень надеемся, что 20-го будет заседание суда и по формальным причинам мы все-таки докажем, что опека была неправа, и сможем вернуть. Юлия Зимова: Ну, мы вам поможем, если это все так и есть. Петр Кузнецов: Да. И мы будем обязательно следить за этой историей. Ольга Арсланова: Спасибо большое, Дмитрий. Вопросы от наших зрителей, очень много жалоб. Мы, естественно, не можем сейчас разобраться во всех обстоятельствах. Куда можно обращаться, если есть претензии к работе социальных служб? Юлия Зимова: Смотрите, можно обращаться к учредителям этих социальных служб. Есть самые разные волонтерские организации и благотворительные организации, у которых есть юристы и которые готовы. Есть разного рода родительские сообщества, которые тоже готовы. То есть здесь вариантов очень много. Ольга Арсланова: Нам пишут: "Работу предлагают по 12 часов. В садик на это время ребенка не устроить", – это о тяготах жизни матери-одиночки из Владимирской области. "Изъять – запросто, а помочь – не всегда. Четыре раза отказали одинокой маме в получении земли". "Уходите от ответа, – пишет Алтайский край. – Почему не платить за детей мамам столько же, сколько платят за усыновление?" Видится в этом нашим зрителям некоторая несправедливость. Петр Кузнецов: Тот же вопрос из Башкортостана: "Приемным родителям платят больше". Юлия Зимова: Вы знаете, этот вопрос неоднократно уже поднимали разные люди. В чем смысл? Что вообще идет по приемной семье? Приемная семья – это, в общем и целом, когда государство по договору, грубо говоря, нанимает кого-то воспитывать детей, нанимает родителей, нанимает специальных для этого… Сейчас уже хотят, чтобы были подготовленные специальным образом люди. Соответственно, государство выплачивает вознаграждение за эти услуги. И оно соответствующим образом спрашивает с этих людей. Оно приходит, оно проверяет… Петр Кузнецов: Разово? Юлия Зимова: Нет, не разово. Оно приходит, проверяет в лице опеки и так далее. А человек, который многодетный, многодетная семья – это люди, которые воспитывают своих детей не по договору, не по еще каким-то… Поэтому здесь собственно такая разница. О том, что должны быть приняты меры по укреплению института семьи и чтобы больше внимания уделялось многодетным семьям – наверное, так надо строить этот вопрос, так он будет более правильным. Ну, об этом сейчас очень много проходит разных дискуссий. Давайте думать по этому поводу. Но есть определенные меры, которые уже были приняты, в том числе и материнский капитал, и так далее, и так далее. Поэтому… Петр Кузнецов: Реплика из Краснодарского края, Ольга у нас на связи. Ольга, слушаем вас. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Ольга, здравствуйте! Ваш вопрос или ваша история. Зритель: Здравствуйте. Ситуация такая. Я из Краснодарского края… Алло? Петр Кузнецов: Да-да-да. Внимательно слушаем, очень хорошо слышно. Зритель: Вот я из Краснодарского края. В Краснодарском крае у нас в принципе очень много станиц, и я из одной из станиц. Ольга Арсланова: Давайте побыстрее, Ольга. У нас не так много времени. Зритель: У нас многодетная семья в станице есть, у них больше семи детей. И у них мама работает, папа тоже работает. Бабушка пошла в огород – соответственно, взяла с собой детвору, дети ей помогают. И это органы опеки и попечительства посчитали как эксплуатацию детского труда и изъяли их, в принципе забрали детей в определенное место, забрали на несколько дней. Их никто не принуждал работать. Ольга Арсланова: Ну, может быть, там до изнеможения какого-то детей довели? Петр Кузнецов: И дальше что? Зритель: Они просто прорывали траву. Приехали органы опеки и попечительства и забрали их просто так. Петр Кузнецов: Всех семерых? Ольга Арсланова: Нас всех в детстве бы, наверное, забрали. Зритель: Нет, не всех семерых, там несколько… Петр Кузнецов: Те, кто помогал. Зритель: Дети, которые старшие. Те, которые младшие, они в школе были, они во вторую смену учатся. А те, которые старшие детки, они дома были. Петр Кузнецов: Так, и где они сейчас находятся? Какова их судьба? Зритель: Сейчас они уже дома. Но сам смысл? На основании чего? Просто приехали и забрали. Петр Кузнецов: Это к вопросу о том, что у нас совсем просто изымать. Ольга Арсланова: Это законно, если дети просто прорывали? Юлия Зимова: Нет, смотрите, надо смотреть документы. Вот вы говорите, что "их просто изъяли". Мы же должны… Там же не написано в документах: "Изъяли, потому что просто изъяли". То есть очевидно, что там что-то может быть. Мы выезжали, были случаи в Краснодарском крае, я лично выезжала с коллегами, когда действительно искали местные органы опеки непонятные причины, потому что у женщины были коты, у нее было очень много. И они считали, что приемные дети вместе с кошками жить не могут, с большим количеством. Причин не нашли, потому что мы вовремя приехали. Но то, как они это делали – это тоже было совершенно ужасно. То есть, когда идут такие перегибы, надо просто совершенно четко об этом сообщать в вышестоящие инстанции. И если местные чиновники не могут разъяснить этим органам опеки, где не надо перегибать палку, то значит это будут делать общественные организации. Давайте это брать под общественный контроль. Но такие ситуации обязательно надо доводить до общественности для того, чтобы… Петр Кузнецов: Да, это один из методов решения проблемы от Сергея из Белгородской области. Сергей, вы с нами на связи, да? Зритель: Да. Здравствуйте. Петр Кузнецов: У вас есть решение существующих проблем? Зритель: Ну, это не решение, конечно. Ольга Арсланова: Ну, что вы предлагаете? Зритель: Я не специалист, в общем. Мое мнение такое. Просто я сталкивался с такими проблемами, и мне казалось, что все-таки органы опеки однобоко подходят к решению этой проблемы. Ну, у них свое видение, может быть. Может, они в чем-то ошибаются. Там тоже люди, как говорится. Мое мнение такое. Все-таки нужно действительно даже, может, в процессе изъятия… Считают, что нужно изымать ребенка? Да, пусть на время, может, куда-то помещают. Но конкретное решение уже – изъять/не изъять – все-таки с участием общественности. Ольга Арсланова: А какой конкретно общественности? Зритель: А? Ольга Арсланова: Кого конкретно спрашивать? Зритель: Конкретно? Ну, я не знаю, как в городах, но у нас, в поселках, есть земское собрание. Ольга Арсланова: Все понятно. Да, спасибо. Петр Кузнецов: Все понятно. Спасибо большое. Юлия Зимова: Я могу пример привести. Сейчас есть в Москве консилиум определенный. Он, правда, сейчас касается пока что, насколько я знаю, только приемных семей. Когда ребенка хотят вторично вернуть в детский дом, то есть приемная семья не справляется, выходит определенный консилиум, состоящий из чиновников, органов опеки и приемных родителей опытных, которые помогают при принятии решения. И уже они либо оценивают решение органа опеки, если оно было, либо помогают это предотвратить. Это очень рабочая история. И мы сейчас будем эту практику тиражировать в другие субъекты. Ольга Арсланова: Власти Татарстана уверяли наших коллег-журналистов в том, что детей за проблемы с оплатой ЖКХ не будут отнимать, но вот нам из Татарстана написали: "У меня четверо детей, собственный дом, я мама-одиночка, и у меня нет отопительного котла. И уже есть угроза забрать детей. Помощи от сельского поселения нет. Как быть?" Может наша зрительница к вам обратиться со своей проблемой? Юлия Зимова: Может. Но смотрите, понятное дело – мы не будем за местных властей что-то помогать. Мы подскажем, где искать. Ольга Арсланова: Они говорят, а по факту другое дело. Юлия Зимова: Да. Значит, смотрите, что было в Татарстане? Мы тоже ситуацию эту изучали. Там вообще местные власти изначально хотели рассмотреть как раз тех, у кого есть задолженность и у кого отключена так или иначе подача тепла, и находятся ли в безопасности дети. Здесь очень важный вопрос. Если есть такие проблемы, то местные власти обязательно должны информировать, куда обращаться за их решением. Просто люди зачастую даже не знают, куда обращаться. Поэтому – без вопросов. Давайте мы обязательно найдем, кто вам поможет в этом регионе. Ольга Арсланова: Спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо. Юлия Зимова – член комиссии Общественной палаты по поддержке семьи, детей и материнства. Вы знаете, из всего сказанного делаю вывод, что процесс изъятия все-таки надо усложнять у нас в стране. Юлия Зимова: Надо сейчас прописывать, да. Петр Кузнецов: Спасибо. Мы вернемся в студию после выпуска больших новостей.