Иван Князев: Тема вот какая. Россия потеряла к августу нынешнего года почти миллион малых и средних предприятий. То есть закрылось почти каждое пятое. Вот давайте посмотрим на эти данные, консалтинговая сеть «Финэкспертиза» предоставила нам их. Число микропредприятий сократилось на 4% – до 5 миллионов 300 тысяч, чуть больше. Количество малых предприятий уменьшилось до 218 тысяч. А вот средних стало больше на 5% – теперь их в стране 17,5 тысячи. Ну а вообще надо отметить, что за время пандемии предприятия не только закрывались, но и открывались – правда, не в таких объемах. В стране за год появилось 848,5 тысячи новых МСП. Где ситуация хуже всего? Давайте посмотрим. В Ингушетии закрыто 421 предприятие, в Брянской области их стало на 3 тысячи меньше, в Пермском крае – на 7,5 тысячи, чуть больше даже. И так далее. Вот карта регионов на ваших экранах. Можно посмотреть, где малых и средних предприятий стало меньше у нас в стране. Тамара Шорникова: И целых два региона, где прибавились они. Иван Князев: Ну Чукотке. Тамара Шорникова: Ленинградская область и Чукотка. Узнаем, какие там секреты и что удалось сделать, чтобы как-то оживить ситуацию. Поговорим с экспертами. Почему малый и средний бизнес закрывается? Куда пойдут люди, которые потеряли там работу? Все это будем обсуждать с Игорем Строгановым, например. Это кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики Российского экономического университета имени Плеханова. Ваших звонков, телезрители дорогие, тоже ждем. Если у вас какая-то похожая ситуация есть сейчас или кризис в компании – позвоните и расскажите, что происходит. Иван Князев: Игорь Алексеевич, здравствуйте. Игорь Строганов: Здравствуйте. Иван Князев: Ну, такая достаточно серьезная цифра – все-таки миллион предприятий малого и среднего бизнеса. Я думаю, в экономическом плане это такой серьезный удар, серьезная потеря. Хотелось бы знаете вот что понять: почему в одних регионах больше, а в других – меньше? Там другая ситуация у нас с экономикой, другой спрос, другие условия? Игорь Строганов: Да нет. Спрос везде более или менее одинаковый, условия везде более или менее одинаковые. Не надо забывать, что пока были более или менее сытные и теплые времена, бизнес, в общем-то, по массе своей представлял собой: прицепиться к одному, использовать другое, здесь мы где-то покрутим, здесь мы где-то оптимизируем, здесь мы, соответственно, налоги не платим, здесь мы делаем через друзей, знакомых и так далее. Особенно в этом, естественно, замечен региональный бизнес, потому что в крупных городах уже так сильно мухлевать не получается, а в маленьких, так как все через родственников, так как любая региональная элита создает массу фирм-прокладок, все это более или менее существует. Любой кризис такие предприятия, которые более или менее, скажем так, внеэкономические, он их, естественно, отбрасывает. И здесь абсолютно естественный процесс. Здесь сбрасывается шлак, на мой взгляд. Естественно, какая-то часть предприятий нормальных и хороших умерла. Ну, это понятно, потому что сколько месяцев сидели взаперти. Отсутствие поставок из-за рубежа, подорожавшие компоненты – естественно, все это очень сильно влияет. Но, на мой взгляд, огромное количество, я бы сказал, 60% тех фирм, которые сейчас ушли, по данным этой компании, – я бы сказал, что это все-таки шлак, что это то, что внеэкономическое, вненалоговое, с разными мухлежами, с разными теневыми схемами. И опять-таки… Ну, ушли эти предприятия, замечательно. Ровно точно так же эти люди же откроют новые. Потому что статистика последних пяти лет показывает, что малый бизнес открывают ровно те же самые люди, которые его открывали до этого. То есть ушла фирма, перерегистрировался и начал новую деятельность. В общем-то, одни и те же люди открывают и ООО, и ИП. Иван Князев: То есть это такие нюансы статистики у нас получаются? Ну конечно, как-то вы лихо называете миллион предприятий бизнеса «шлаком». Я, конечно, понимаю, естественный отбор, но неужели они существуют только на бумаге и какие-то мелкие делишки у них там происходят? Неужели никто не закрылся, потому что потери в бизнесе, финансовые потери, пандемия и так далее? Я думаю, там какой-то процент серьезный должен быть таких. Игорь Строганов: Во-первых, это цифры. Вы знаете, что есть ложь, есть большая ложь, а есть статистика. Соответственно, цифры можно интерпретировать, цифры можно крутить, с ними можно делать очень много интересных вещей. Во-вторых, давайте так, на июль государственную помощь – соответственно, зарплатные кредиты, какие-то льготы, возврат налогов – из малого бизнеса получили 30%. Ну давайте 10%, от силы 15% накинем на то, что в некоторых регионах это было тяжело получить, опять же чиновники тоже не всегда горели желанием это делать. Но оставшиеся 35–40% – это что? Это те компании, которые в предыдущие периоды не платили налоги, у которых персонал оформлен был «втемную», то есть неофициально, а значит они не могли получить на этот персонал зарплатный кредит. То есть это те компании, которые остались до сих пор в 90-х. Так, по большому счету, если компании годами живут и работают вне закона, вне экономической ситуации, то это шлак и есть. Это те компании, которые, вопреки заявленному по учебнику намерению малого бизнеса развивать экономику, ее тянут назад, ее тормозят. Соответственно, да, возможно, цифры большие, да, звучат они громко, но давайте подождем месяц-другой и посмотрим, сколько нового малого бизнеса откроется, в каких отраслях, в каких регионах. И опять-таки не надо забывать, что региональный бизнес, а особенно в Ингушетии, в Дагестане (те цифры, что вы показывали), – это все-таки в основном куча фирм-прокладочек. То есть чиновник открывает одну фирму, через нее делает подряд на другую фирму, та делает подряд через третью фирму. Везде одинаковые имена, одинаковые цифры. И все эти фирмы числятся в реестре. Иван Князев: Ну понятно. Игорь Строганов: И три-четыре фирмы исчезают, как ветер. Иван Князев: Ну понятно. Таких на самом деле не жалко. Спасибо вам большое, Игорь Алексеевич. Тамара Шорникова: Затронула тема наших телезрителей, много SMS. Абсолютно разные мнения! Приморский край: «Давят налогами, проверками, население обнищало». Тюменская область: «Да хоть бы все малые предприятия ликвидировали! Главное – восстановить государственные». Иван Князев: Воронеж согласен с нашим экспертом: «Вирус отфильтровал ненужный бизнес». Тамара Шорникова: А Марий Эл считает: «Спекулянтов и торгашей надо однозначно убирать из частного бизнеса». Давайте послушаем телефонный звонок – Елена, Воронеж. Здравствуйте. Зритель: Добрый день. Иван Князев: Здравствуйте. Зритель: У меня вот какой вопрос. Что считать малым бизнесом? У нас в Воронеже пивнушки, кальянные, разливайки, «живое пиво» и так далее. По два, по три вот таких заведения в жилых домах, круглосуточных. Это малый бизнес, его не тронь. Люди забыли, что такое спокойный сон. Вот если бы этот бизнес вообще ушел из жилых домов, то это было бы великим благом. Но все дело в том, что порошковое пиво (а у нас другого-то нет в стране) – это, в общем, по-моему, вечная проблема. Иван Князев: Я полностью с вами согласен, Елена. Тамара Шорникова: Елена, с 1 января решать, оставлять такие заведения в домах или нет, смогут уже ваши региональные власти. Поэтому тормошите. Зритель: Тамарочка, они и сейчас это могут решать, но они, увы, этого не решают, потому что это все крышуется, и крышуется очень надежно. По-моему, даже алкоголем пиво не считается. Это, видите ли, может быть. Тамара Шорникова: Понятно, да. Спасибо вам за ваше мнение. Иван Князев: Спасибо вам, Елена. Тамара Шорникова: Еще одного эксперта подключаем к разговору. Владимир Буев, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства. Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте. Владимир Буев: Добрый день. Тамара Шорникова: Владимир Викторович, вот говорили о том, что действительно статистика – вещь лукавая. Хочется понять. Вот этот миллион, который действительно звучит громко, предприятий закрывшихся. Если говорить о потерях в предыдущие годы, то насколько это больше? Мы же понимаем, что это естественный процесс: какие-то предприятия открываются, а какие-то – закрываются. Вот это насколько драматичная цифра? Владимир Буев: Ну, на самом деле когда говорят про миллион, то говорят немножко другое. Понятно, что миллион… Там, по-моему, 1 миллион 95 тысяч – по официальной статистике. Тамара Шорникова: Да, 1 миллион 95 тысяч. Владимир Буев: Это те, кто в реестре, собственно говоря. По реестру же все смотрят, да? Во-первых, там с большим опозданием, по-моему, двухмесячным. Кроме этого 1 миллиона 95 тысяч, 800 с чем-то тысяч – вновь внесенных в реестр. То есть выбыло на ту дату, о которой все говорят, примерно 250 тысяч. Хотя эта цифра меняется каждый месяц. Если мы посмотрим сейчас, то… Скажем, 10-го числа каждого месяца меняется цифра в реестре налоговой службы субъектов МСП. Там порядка 5 миллионов 500 тысяч. Раньше, если мы заглянем на несколько месяцев назад, было 6 миллионов. Эти цифры – достаточно лукавые. Но тем не менее тренды на сокращение, на скукоживание малого бизнеса в регионах России, в том числе в Москве, они очевидны после COVID. COVID был одним из факторов, а факторов-то было много. Например, я вчера прочитал пост своей давней подруги, которая к малому бизнесу не имеет никакого отношения. Она на выходные поехала в Иваново. Депрессивный регион, регион-реципиент, не донор, но тем не менее центр города там всегда был в каких-то кафешках, в мороженицах и так далее. И вот сейчас она просто приехала, идет по центру города и делает посты: везде сдается, закрыто, замки, аренда. Она пишет, что где-то покупает пирожки, и ей там жалуется эта продавщица: «Я, может быть, не сделаю свою выручку дневную». – «А какая дневная выручка?» Оказывается, 300 рублей – дневная выручка. Собственно говоря, тренд на то, что бизнес сворачивается. Да, кто-то на это место приходит, но не полностью занимает нишу. Этот тренд очевиден. И очевиден потому, что сейчас основной фактор – у людей нет денег, нет спроса, люди экономят. Тамара Шорникова: Простите, перебиваю, мало времени. А что придумали на Чукотке и в Ленинградской области? Почему там положительная динамика? Владимир Буев: Я не знаю этого. Дело в том, что это может быть как какое-то ноу-хау Чукотки, так и игры статистические. О чем мы говорим? Статистика у нас достаточно лукавая. Я не верю в рост этих объектов, когда налоговые поступления сокращаются. Откуда может быть рост? Вот откуда может быть рост? Иван Князев: Владимир Викторович, вот смотрите, наши телезрители как-то набросились так резко на малый бизнес. Вот Самара пишет: «Воспитывают, воспитывают этот малый бизнес, а они как были бывшими бандитами, так и остались». Иркутская область: «Долой малый бизнес! Он засоряет все». Ленинградская область: «Гори он синим пламенем!» – это я дословно цитирую. Тем не менее были такие SMS: «Все-таки там же работают люди». Малый бизнес для экономики вообще что значит? Можете так в двух словах нам объяснить, что он нам дает? Тамара Шорникова: В нашей стране. Иван Князев: В нашей стране, да. Владимир Буев: У нас малый бизнес никогда не был движком экономики. И я думаю, что в ближайшее время не будет. У нас другой тип экономики. 20% в экономике, в ВВП, скажем так. В занятости – побольше. Занимает он свою долю. И дальше примерно он точно так же будет занимать, несмотря ни на какие национальные проекты. А в том случае, когда будут какие-то пузырьки надувать, они все равно будут сдуваться, как только эта, грубо говоря, игла будет пропадать. Поэтому в этом смысле наш малый бизнес где-то закрывает те ниши, скажем, даже теневые ниши, где государству или большому бизнесу дела нет; собственно говоря, демпфирует часть безработицы. А где-то, собственно говоря, он экономическую роль играет крайне небольшую. Вот эти две функции, о которых мы говорим: экономическая функция (развитие страны, налоговые поступления) и социальная функция. У нас он в основном, я думаю, несет социальную функцию – и в прошлом, и в будущем. Где-то они варьировались, менялись, но в основном это социальная функция. Иван Князев: Понятно. Спасибо, спасибо большое. Владимир Буев, вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства, был с нами на связи. Тамара Шорникова: А вот Ленинградская область (мне кажется, этой эсэмэской можно закончить эту тему): «Все-таки малый бизнес – это свобода для людей, это творчество и самореализация. Пусть у него все хорошо будет». Следующая тема.