Иван Князев: Ну а сейчас время для нашей любимой, самой что ни на есть, народной рубрики «Дорогая передача». Фактически ее вместе с нами делаете вы, наши зрители. На нашу почту еженедельно поступают десятки тысяч сообщений, в которых вы просите разъяснить сложные юридические, экономические вопросы, жалуетесь на несправедливость и просите о помощи. Тамара Шорникова: На этой неделе в ТОП-5 вошли такие темы, как завышение платы за жилищно-коммунальные услуги. Много писем было о мошенничестве. Интересуются также люди, как можно благоустроить своими силами и повысить транспортную доступность. Много писем о том, как взыскать алименты с бывшего супруга, также приходило. Об этом сегодня и поговорим. Поприветствуем нашего эксперта. Иван Князев: Виктория Данильченко у нас в гостях. Здравствуйте, Виктория Борисовна. Адвокат. Виктория Данильченко: Здравствуйте. Иван Князев: Виктория Данильченко, адвокат. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Перед тем как разбирать ваши вопросы и ваши какие-то жизненные ситуации, давайте к одному эпизоду уже обратимся. В том числе пришло это в адрес нашей редакции. Сразу же предлагаем вместе посмотреть. Жительница Саратовской области 15 лет не может добиться алиментов от бывшего мужа. Алла Колесникова развелась с супругом в 2004 году. У них общая дочь, сейчас ей 20 лет. В 2005-м Виталий перестал переводить алименты, исчез и не принимал участия в воспитании и жизни ребенка. Из-за этого его лишили родительских прав. Сейчас долг по алиментам – больше миллиона рублей. Плюс неустойка – миллион восемьсот. Алла Колесникова, жительница г. Энгельс: Денежных средств, конечно, не хватает. Я сейчас нахожусь в декретном отпуске, у меня сыну два года, муж работает один. Конечно, это уже теперь дело принципа – добиться получения денежных средств, которые он обязан был выплачивать нам. Дочь взрослая. Конечно, хочется купить ей отдельное жилье. Подрастает ребенок. Чтобы был какой-то капитал на образование. Иван Князев: При этом судебные приставы и прокуратура отвечают, что бывший муж находится в розыске и привлечь его к ответственности они не могут. Местные юристы обещают решить вопрос, но просят за свои услуги 30 тысяч. Семья таких денег найти не может. Тамара Шорникова: Виктория Борисовна, что можем здесь порекомендовать? Виктория Данильченко: Ну, вы понимаете, в чем дело? Конечно, это все очень грустно, что человек находится в розыске. Но пока ничего нового, наверное, я не сообщу. Тут самое главное – не опускать руки. То есть если есть уже по суду (а я так поняла, что раз уж там и неустойка в миллион восемьсот, и сам долг огромный), то, конечно, в этом случае, безусловно, нужно долбить и правоохранительные органы, и долбить судебных приставов-исполнителей. Тамара Шорникова: А долбить как? Виктория Данильченко: А вот так. Прямо вот так. Понимаете, прописаться у них – в прямом смысле этого слова. Да, всегда будут приходить отказы. Да, всегда будут находиться какие-то причины: «Вот его нет. Как же мы сейчас в отношении лица, которого нет, сейчас возьмем вам тут и что-то возбудим?» Да, жаловаться. Отказ? Обжаловать отказ. А тут по-другому, к сожалению, нельзя. Иван Князев: Виктория Борисовна, я просто хочу уточнить. Такие дела по такой крупной сумме, по алиментам, они имеют какой-то срок давности? Потому что если, например, какие-то штрафы у тебя накапливаются или еще какие-то долги, то проходит год, два, а потом уже смотришь – все, дело закрыто. Виктория Данильченко: Нет. В данном случае речь идет о решении судов, насколько я понимаю. У нас не может быть сроков давности по решениям суда. То есть решение суда должно быть исполнено. Точка. Вопрос, что человек убежал, человек скрылся, насколько эта дама нам рассказывает. Бывший муж находится в розыске, он лишен родительских прав. Иван Князев: Ну да. Виктория Данильченко: То есть, иными словами… Иван Князев: То есть дело все равно актуально и будет актуально? Виктория Данильченко: Да. Почему же нет? Иван Князев: Вопрос только: как искать? Виктория Данильченко: Как искать? Да. И кто будет этим заниматься? А пока не будет возбуждено, например, уголовное дело, то как искать? Захотят ли приставы, судебные приставы-исполнители объявлять его в розыск и начинать розыскное дело? Это тоже большой вопрос. Иван Князев: А есть такая возможность? Виктория Данильченко: Да. А почему нет? Иван Князев: Потому что, насколько я знаю, пристав – это фактически кабинетная работа. Виктория Данильченко: Да ну, перестаньте! Кабинетная работа? Это кабинетная работа, которая приносит еще, на минуточку, доход – 7% от суммы взыскания. Поэтому вполне себе ножками очень даже можно ходить и исполнять то, что предписано решением суда. Тамара Шорникова: Есть ситуации, о которых нам пишут тоже телезрители, когда искать, в общем-то, не нужно. Всем известно, где человек живет, работает. Допустим, другая семья и так далее. Но выясняется, что квартира, в которой они живут, – это квартира новой жены. Машину арестовали, потому что банкротится сейчас его фирма. И вроде как взять с человека нечего. Вот в таких ситуациях (а их миллионы) что делать? Виктория Данильченко: В любом случае, смотрите, мы говорим о том, что вот есть человек, который сам себя признает банкротом. Но в любом случае есть ответственность перед своими детьми, и никуда ты от нее не уйдешь. Да, ты можешь себя признавать банкротом. Да, у тебя будут закрыты границы. Любая копейка, поступившая на твой расчетный счет, будет, так сказать, забрана и тому подобное. Но это абсолютно не снимает с тебя ответственности и обязанности по содержанию ребенка. Слушайте, от того, что ты такой весь из себя, условно, бизнесмен, который по какой-то причине прогорел или еще что-то произошло, но при этом человек говорит: «Нет, ну подождите, а что с меня взять-то? Вот у меня ничего нет, работы нет», – так, милый, бери метлу, мети! Иван Князев: Вот! Виктория Данильченко: Понимаете? Вот о чем речь. Тамара Шорникова: А его принудить к этому кто-то может? Виктория Данильченко: Принудить его к этому могут опять же правоохранительные органы как злостного неплательщика алиментов. То есть, иными словами, не надо смотреть на то, что он признан банкротом, он у нас такой несчастный весь из себя, без работы, еще без чего-то. Не важно. Судебное решение основывается на законе – это Семейный кодекс Российской Федерации, который позволяет не только долевую часть с зарплаты, со всех видов заработка взыскивать, но и твердую денежную сумму. А твердой денежной суммой часто является один МРОТ, например, если мы говорим о Москве. Иван Князев: Я просто хочу призвать наших телезрителей. Уважаемые друзья, если вы сталкивались с такими историями, если, я не знаю, бывший муж вашей дочери не платит алименты или… Тамара Шорникова: Или жена. Иван Князев: Да, или жена, например. Ну, бывает и такое, действительно. Или просто ваш бывший не платит алименты. Звоните нам в прямой эфир. Ну и другие какие-то юридические моменты тоже рассказывайте. Тамара Шорникова: Как это уже сделала Нина из Челябинской области. Нина, здравствуйте. Нина? Иван Князев: Слушаем вас. Тамара Шорникова: Алло. Вы в эфире, Нина. Зритель: У меня такой вопрос. Моему внуку уже 17 лет будет. Приставы не могут найти папу, хотя папа жил рядом. Как так можно не найти рядом и не взыскать с него алименты? Иван Князев: Да, спасибо вам за вопрос, Нина. Виктория Данильченко: А как так можно? Можно (как вы говорите – сидячая работа) сидеть в кабинете. Если ты за дверь кабинета не выйдешь, то точно никого не найдешь. Иван Князев: Виктория Борисовна, смотрите, какой момент – по поводу того, чтобы заставить человека отдавать. Ну, с одной стороны, бывают безвыходные ситуации, когда действительно ну нет работы, не устроиться никак или со здоровьем что-то. Это один момент. Как в таких ситуациях быть? А в другой ситуации как же все-таки заставить? Я просто к чему клоню? Могут ли правоохранительные органы прийти к человеку и сказать: «Давай-ка ты, дорогой, вот здесь по решению суда будешь мести улицу. Тебе за это будут платить 15 тысяч в месяц. И из них ты пять будешь отдавать своему ребенку. И так, пока все не отдашь». Это можно сделать? Механизм есть? Виктория Данильченко: Но только правоохранительные органы к этому человеку не придут. И правоохранительные органы ему это не скажут: «Возьми метлу и мети». То есть в данном случае опять же что происходит? Взыскатель – то есть тот, кому должны платиться алименты (я имею в виду, конечно, второго родителя), – он обращается в суд с иском о взыскании алиментов. Либо он приходит в мировой участок, берет приказ о взыскании алиментов. То есть это без судебного производства возбуждается исполнительное производство судебным приставом-исполнителем. Дальше начинается эта волокита: его нет, денег нет, ничего нет, никто его найти не может. Или он есть, но у него нет работы. Вот в этом случае судебный пристав его в любом случае к себе вызывает и говорит: «Послушай, я все равно вынужден с тебя… У тебя что-то в собственности есть. Сейчас будем…» Иван Князев: Ну а если нет ничего? Виктория Данильченко: Ну, ничего нет. Значит, он ему все равно будет разъяснять и скажет: «От того, что у тебя ничего нет, долги твои не перестают расти по неуплате алиментов». Иван Князев: А работать-то его как заставить? Виктория Данильченко: Заставить, конечно, у нас невозможно. Иван Князев: А уголовная статья? Виктория Данильченко: Да, пожалуйста. Если ты уже дальше… То есть если он не исполняет решение суда, если ничего не происходит, пристав бессилен, предположим, то в этом случае, конечно, заявитель пишет свое заявление в правоохранительные органы с просьбой о привлечении к уголовной ответственности этого злостного неплательщика алиментов. Но в данном случае уголовное дело могут возбудить. Может быть, состоится даже приговор по поводу того, что он будет признан виновным в совершении данного преступления. Но это не значит, что его кто-то за ухо взял и отвел, дал метлу или, я не знаю, в какую-нибудь управляющую компанию устроил дворы мести. Иван Князев: Нет, ну просто я думал, что, может, в тюрьму посадят. Виктория Данильченко: Да, может, и в тюрьму посадят на каком-нибудь этапе. Первый раз точно не посадят. На каком-нибудь этапе, может, и посадят. Кстати, может быть, действительно начнет шить что-нибудь или еще что-нибудь. Тамара Шорникова: А в первый раз что? Штраф? Или что? Виктория Данильченко: Ну, первый – это, как правило, да, по большому счету… Иван Князев: Который он опять же не будет платить. Виктория Данильченко: Ну хорошо, будет какой-нибудь арест незначительный. Тамара Шорникова: Понятно. Давайте еще один телефонный звонок послушаем, Виктор дозвонился. Иван Князев: Ханты-Мансийский автономный округ. Зритель: Алло. Здравствуйте. Тамара Шорникова: Да, Виктор, слушаем. Зритель: Вы знаете, я алиментщик, в данный момент я стою на учете в центре занятости. У меня такая проблема. Пока я получал выплаты в центре занятости, я должен был платить алименты в сумме… ну, отчислять одну треть от этой суммы. Это выходило у меня 5 тысяч рублей буквально. На сегодняшний день я стою на учете в центре занятости, выплат мне не производят. И я теперь должен ежемесячно отчислять по 16 тысяч рублей алиментов. Я не понимаю, откуда я их должен брать, так как нет у меня работы, выплат у меня тоже нет. Иван Князев: Да, спасибо вам. И что Виктор делать? Он же как минимум, наверное, может прийти к судебному приставу и сказать, что вот сейчас нет работы. Виктория Данильченко: Ну смотрите. Как минимум человек находится и стоит, насколько я понимаю, на бирже труда или в центре занятости того города, где он проживает. При всем при том у нас и Верховный суд сейчас разрабатывает эти все нюансы новые о том, что, например, вопрос, как вы уже сказали, если человек болен. Вот он не может. Он не вылезает, например, из больницы. Где ему и что брать? В этом случае, конечно, безусловно, данные основания будут считать однозначно уважительными. Не просто так мы говорим о том, чтобы все-таки был создан некий государственный фонд, который будет выплачивать деньги за счет этих неплательщиков алиментов. Но опять же неплательщик неплательщику – рознь. Может быть ситуация, что человек и рады бы, да не может, просто физически нет этой работы. Или человек физически ничего не может сделать, потому что он прикован к кровати, в больнице и тому подобное. То есть, действительно, все ситуации разные. Что делать Виктору? Я не могу сказать… Вот он живет в каком-то городе. Ну, Виктор, наверное, если вы еще в нормальном возрасте находитесь (а это явно, судя по вашему голосу), попробуйте переехать, может быть, в какой-то другой город, относительно рядом. То есть не только в своем этом пятачке вращаться. Я вас уверяю, что какие-то работы есть, если ты не метишь сразу: «Как же это так? У меня высшее образование, поэтому я хочу быть кем-то», – а если тебе действительно нужны деньги и ты готов идти, да, возможно, к сожалению, не всегда на квалифицированный труд. Я допускаю, что, наверное, все-таки человек может заработать деньги. Иван Князев: Виктория Борисовна, еще раз по мерам воздействия. Мы часто видим, по телевизору показывают, в новостях сюжеты, что произошла такая облава: сотрудники ГИБДД совместно с судебными приставами поработали на дорогах, арестовали несколько машин. Ну и как бы все. Как вы считаете, наверное, недостаточно таких разовых акций, раз в полгода? Виктория Данильченко: Слушайте, одна история – та, которую вы сейчас рассказываете, а другая история… Это же ведь тоже не ограничивается только тем, что арестовали машины. То есть пристав вызывает к себе какого-нибудь алиментщика, который приходит, условно, с дорогими часами и при этом говорит: «Денег нет». Так вот, сейчас разрешено: «И часики, будьте любезны, сюда отдайте». Иван Князев: А украшения? Виктория Данильченко: Ну, за украшения не могу вам сказать, а про часы знаю. Действительно, приставы реализуют эти вещи. Денежные средства, конечно, передаются ребенку, на которого должны выплачиваться алименты. То же самое происходит и с транспортным средством. Есть и запрет на управление транспортным средством. Точно так же как и есть запрет на пересечение границы Российской Федерации. Ну, сейчас это не столь актуальная тема. На самом деле вы знаете, что тоже удивляет? Что даже от того, что у нас есть вот эти запреты на пересечение границы… Ведь много говорили: «Поставьте туда просто автомат, чтобы человек мог прийти, который хочет выехать, заплатить эти деньги и выехать». Тамара Шорникова: Тут же. Виктория Данильченко: Нет, у нас этого нет. У нас говорят: «Нет, мы вам сейчас ограничим. А вы потом придете к приставу Иванову…» Иван Князев: А он все равно не дойдет. Виктория Данильченко: Он все равно не придет. Иван Князев: А если на месте, то сразу быстренько – хлоп! Виктория Данильченко: А на месте ты хотя бы что-то сделаешь. Вот о чем речь. Понимаете? Иван Князев: Это уже не говоря о том, что есть вариант, например, выехать через какое-нибудь союзное государство за границу. Почему бы и нет? Виктория Данильченко: Ну, Иван, об этом все знают. И даже не через одну, а через несколько. Иван Князев: Да. Тамара Шорникова: Давайте послушаем Максима из Владимирской области. Здравствуйте. Зритель: Алло. Здравствуйте. У меня такой вопрос. А если я готов платить эти алименты, но, допустим, супруга бывшая категорически запрещает видеться с ребенком, постоянно меняет номера, скрывается сама, но меня почему-то всегда все равно обязует платить алименты? Я не отказываюсь их платить, а по суду у меня их выбивают. Но я не вижу ни своего ребенка, ни кого. И как с этим быть? Тамара Шорникова: Да, Максим, понятно. Как действовать Максиму? Виктория Данильченко: В этой ситуации сразу огромная ошибка Максима в чем? Это ошибка многих людей, которые сравнивают и коррелируют понятия «выплатить алименты» и «общаться с ребенком». То, что супруга бывшая так себя ведет и не дает возможности общаться с ребенком, ни в коем случае не делает ей чести. Это очень плохое поведение, которое зачастую… Ну, скажем так, люди пользуются шантажом и тому подобное. Но то, что она себя так ведет, абсолютно не означает, что ребенок не хочет есть, не хочет пить, не должен быть одет, не должен быть обеспечен всеми необходимыми вещами, которые требуются этому ребенку. Поэтому платить алименты нужно. Но бывают ситуации… Я не очень поняла, об этом ли говорит Максим в том числе. Но бывают ситуации, когда вот эти так называемые бывшие жены (ну, назовем их матерью ребенка) что делают? Для того чтобы в будущем, например, лишить его родительских прав, не получают и не принимают от него алиментные обязательства. То есть берут, как он говорит, и меняют номер карты или блокируют эту карту, открывают в каком-то другом банке, о котором он знать ничего не знает. И денежные средства, которые он бы перечислял, они просто-напросто не доходят до плательщика. Что в этой ситуации делать? Я всегда рекомендую находить нотариуса. И на депозитный счет нотариальной конторы кладите денежные средства как алиментные обязательства. И будет вам счастье в этой ситуации, потому что вы это всегда объясните тем, что тот второй родитель, который находится с ребенком, он по какой-то, скажем так, нехорошей причине не хотел принимать алименты. Иван Князев: Сам не захотел получать. Тамара Шорникова: А отстоять при этом свое право на встречи ребенком – через суд? Виктория Данильченко: Да, конечно, конечно, через суд. Самое правильное – это, безусловно, договариваться полюбовно. По суду не будет хорошо ни одной стороне, ни другой. Это сто процентов. Тамара Шорникова: Ну, очевидно, что тут договориться пока не получается. Виктория Данильченко: Договориться не получается. Пытайтесь, старайтесь. В любом случае есть медиаторы, которые готовы и помочь. Это могут сделать адвокаты. Это могут сделать медиаторы. То есть пытаться договариваться. Тамара Шорникова: Медиаторы – я думаю, не самое распространенное явление в обществе, мало кто о нем знает. Виктория Данильченко: Соглашусь с вами. Тамара Шорникова: И как их искать? И где? Виктория Данильченко: Соглашусь с вами. На самом деле это достаточно открытый источник. Ну, вы просто наберите строку в поисковике – и будут медиаторы. Это в том числе и адвокаты, которые имеют право на работу, на то, чтобы быть медиатором, на то, чтобы проводить некие медиативные переговоры. Тамара Шорникова: Условно, адвокат-психолог? Как это понять и объяснить телезрителям? Виктория Данильченко: Не совсем адвокат-психолог. Человек, который может сделать так, чтобы обе стороны постарались договориться. Это может сделать и в принципе адвокат, ему ничего не мешает. Но к адвокату просто зачастую всегда такое, знаете, несколько предвзятое отношение: адвокат работает с одной из сторон. Это правда. То есть крайне редко, когда адвокат работает на две стороны, то есть всегда он представляет чьи-то интересы. Медиатор – всегда человек не заинтересованный ни с одной стороны, ни с другой стороны. Иван Князев: Давайте телезрителя послушаем Тамара Шорникова: Дмитрий из Нижнего Новгорода. Зритель: Меня зовут Дмитрий. Иван Князев: Одни мужчины, кстати, звонят. Это интересно. Женщины, неужели нет вопросов? Тамара Шорникова: Мне кажется, просто разуверились. Виктория Данильченко: Нет, просто знают, что я представляю интересы только мужчин. Зритель: Прошу извинения. Мне можно говорить? Тамара Шорникова: Да, говорите. Иван Князев: Конечно же. Простите. Слушаем вас. Зритель: Для того чтобы решить эту проблему с алиментами, надо сделать две простые вещи. Первая вещь – надо заключить социальный договор между мужем и женой на рождение ребенка, чтобы муж давал согласие на рождение ребенка. Во многих случаях женщины, для того чтобы мужа удержать, специально рожают ребенка без согласия мужа. И на этой почве возникают разные конфликты. Когда они разводятся, жена начинает шантажировать мужа ребенком. Тамара Шорникова: Дмитрий, может быть, и без согласия, но точно не без участия. Иван Князев: Не без участия, да. Дмитрий, спасибо вам большое. Тамара Шорникова: Процесс известный. Иван Князев: Мне кажется, это такая прямо совсем-совсем сложная и совершенно отдельная тема для разговора. Тут, наверное, сложно что-то будет прокомментировать. Виктория Данильченко: Да нет, тут и не нужно, наверное, ничего комментировать. Знаете, в рождении ребенка два человека принимают участие. Иван Князев: Виктория Борисовна, всегда, наверное… ну, не всегда, но зачастую точкой конфликта становится сумма алиментов. Грызутся по этому поводу бесконечно – сколько должен платить. Какие у нас есть варианты в стране по закону и так далее? Виктория Данильченко: Ну давайте так. У нас есть несколько вариантов в стране. Прежде всего и самое основное – это долевое соотношение. Если один ребенок, то платится одна четверть ото всех доходов, которые человек получает. Иван Князев: 25%. Виктория Данильченко: 25%. Если двое детей, то это 33%, одна треть от всех видов доходов, которые человек получает. И если три и более детей, то это 50% от всех видов доходов, которые человек получает. Ну и есть такая оговорка: не более 70% со всех видов заработка человек может выплачивать алиментов в пользу несовершеннолетних детей. И второй вид – это твердая денежная сумма, которая в основном касается людей, которые получают заработную плату не в российских рублях, а в валюте. В основном это также может касаться иностранцев, которые проживают на территории Российской Федерации, но являются гражданами другой страны, и их доход, как я сказала, получается в иной валюте. Иван Князев: Эти суммы, эти проценты – они как-то меняются? Договариваться по ним можно в большую сторону? Виктория Данильченко: Очень хороший вопрос. Не просто можно договариваться. Но есть одна очень любопытная описка. Когда приходят люди заключать… Ну, например, просят меня: «Сделайте, пожалуйста, соглашение по уплате алиментов. Можно вот так сделать?» Ну, я условно говорю. Человек говорит: «Я получаю миллион рублей. У нас один ребенок. Но я с ней договорился, что я ей буду платить 150 тысяч. И ее это устраивает». Я хочу, чтобы это все услышали: этого сделать нельзя. Опять же нотариус не будет проверять. Когда он будет удостоверять такое соглашение, конечно, он не будет проверять и не скажет: «Будьте любезны, мне 2-НДФЛ справочку дайте. Я посмотрю, сколько вы зарабатываете». Нотариусу до этого дела нет. И это, в общем, на самом деле абсолютно правильно. Это ваше сознательное решение, о котором вы пишете: 150 тысяч рублей. Что происходит и как люди попадаются на этом очень часто? «Ну, мы же с ней договорились, у нас же соглашение». Но у нотариуса обязательно в скобочках будет написано, что эта сумма должна быть не менее суммы, которая причиталась бы по закону этому ребенку. То есть в нашем случае, если мы с вами берем миллион, это было бы 250 тысяч рублей. И вот эти 150… И что делает дальше такая не очень хорошая, например, какая-нибудь женщина? Она приходит в суд чуть позже и взыскивает не просто вот эти денежные средства, а, как нам уже сказала дама, еще и неустойку. Иван Князев: А то, что он покажет это нотариальное согласие? Виктория Данильченко: «Ничего не знаю. Так он от меня скрыл. Откуда же я знала, что у него 1 миллион рублей? Он от меня скрыл. Он мне тут вообще рассказывал, что у него 500 тысяч. Я на это и пошла. Это больше было бы». И так далее. Понимаете, к сожалению, очень большое количество людей, которые правда не понимают. «Ну, соглашение же. Почему нельзя?» Так вот, в соглашении не может быть прописана сумма ниже той суммы, которую ребенок бы получал по решению суда в этих самых долях. Иван Князев: Ну а суд сам может эту сумму снизить, меньше 25%? Виктория Данильченко: Да, может снизить, в том случае если, например… Ну, у нас чаще принято, что все-таки у нас с мужчины алименты взыскиваются. Если мужчина говорит: «Извините, а у меня еще от двух других жен тоже по детям. Я и туда плачу, и сюда плачу». Приходят и просят снизить размер алиментных выплат, чтобы всем было, как говорится. Например, трое детей всего – и будет 50%. Тогда вот эта женщина первая будет получать… Соответственно, 50 разделим с вами на 3 – и получим совсем другую сумму. Это будет порядка 17%. То есть это будет меньше, чем 25%, безусловно. Тамара Шорникова: У нас тут профессиональные работники активизировались, пишут тоже советы: «Жалуйтесь на бездействие судебных приставов в прокуратуру», – пишет нам Татьяна из Москвы, подпись «юрист». Виктория Данильченко: Да. Тамара Шорникова: Краснодарский край: «Обращайтесь к коллекторам – поможем». Виктория Данильченко: О да! Тамара Шорникова: Видишь, у нас уже сотрудники и другого толка. Спасибо вам за то, что отвечали на вопросы наши и наших телезрителей. У нас в эфире была Виктория Данильченко, адвокат. Мы обсуждали, как можно выходить из ситуации, когда не видно выплат по алиментам, и что делать. Иван Князев: Ну, это были темы дневного блока программы «ОТРажение». В 20:00 будет вечерний, проведут его Марина Калинина и ваш покорный слуг. И вот о чем поговорим там. Тамара Шорникова: Будете говорить, наверное, вы, продолжать об отношениях России и США. И вот еще какой вопрос: друзья ли нам белорусы? Иван Князев: Михаил Мишустин находится сейчас с визитом в Белоруссии. Также Сергей Лесков придет в студию с обзором итогов этой недели, главных тем этой недели. Ну и, конечно же, «Что вас раздражает?» – тема всем, кто не дозвонился днем. Пожалуйста, есть шанс вечером. Потому что были сообщения: «Раздражает, что не можем дозвониться». Благодарим Тамару Шорнику… Тамара Шорникова: …и Ивана Князева. Еще увидитесь. Спасибо.