Петр Кузнецов: А мы о пенсиях пока. Взносы в Пенсионный фонд предложили повысить, ставка постепенно будет увеличиваться с нынешних 22 до 25%. Это инициатива в данном случае экспертов РАНХиГС. Кажется, недавнее повышение Пенсионного возраста в России все-таки не стало панацеей, поэтому требуются новые меры, и вот одна из них. Оксана Галькевич: Точнее дополнительные меры к тем, которые уже есть. Петр Кузнецов: Да. Оксана Галькевич: Ученые посчитали, что благодаря такой мере, как повышение возраста выхода на пенсию, а также иным моментам, предусмотренным пенсионной реформой, пенсионные выплаты будут увеличиваться выше уровня инфляции до 2028 года, вплоть до этого времени. Соотношение их с заработными платами в итоге удастся временно стабилизировать, полагают авторы инициативы. Петр Кузнецов: Вот по поводу этого выравнивания. Давайте посмотрим на Женевскую конвенцию, которую, кстати, Россия подписала: так вот по ней средняя пенсия должна составлять 40% заработка. Однако этот коэффициент в России, как вы понимаете, сокращается, причем несколько лет подряд. Оксана Галькевич: В 2015-м он составлял 35% с небольшим, по итогам 2020 года он составил, по предварительным пока оценкам Росстата, 29,3%. Ну а по прогнозам того же РАНХиГС этот коэффициент должен через 7 лет достичь уровня в 42%, затем вновь почему-то упадет до 36%. Петр Кузнецов: Ага. Оксана Галькевич: Вот как-то так, такая кривая какая-то, очень неровное какое-то поведение у наших пенсионных коэффициентов. Петр Кузнецов: Опять. Ну и что касается пенсионных всяких инициатив, все очень сложно, будем расшифровывать, математику тоже понятную предоставлять. Александр Сафонов с нами на связи, проректор Финансового университета при Правительстве. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Александр Львович. Александр Сафонов: Добрый день. Оксана Галькевич: Александр Львович, ну смотрите, вот если говорить об этом коэффициенте замещения, вот по годам мы посмотрели, он постоянно меняется, то 30% с лишним, до 29%. А вот, собственно, меры, которые предлагаются, уже повысили пенсионный возраст, теперь речь идет о повышении социальных, – они будут так же ситуативно туда-сюда, не знаю, откатываться, вводиться или? Петр Кузнецов: Еще и друг другу мешать. Оксана Галькевич: Да, еще и друг другу мешать, или это все-таки всерьез и надолго? Александр Сафонов: Вы знаете, дело в том, что вот как раз те коллеги, которые такой прогноз дают, они очень часто, так сказать, высказывают как раз ситуационные предложения. Оксана Галькевич: Ага. Александр Сафонов: В частности, вот если мы с вами посмотрим, как происходило изменение ставки взносов в Пенсионный фонд, то начиналось все с определенного благолепия, было 32%, и до 2001 года вообще Пенсионный фонд был профицитным, то есть никто не знал такого слова «дефицит», то есть он справлялся своими собственными силами. С 2001 года началась вакханалия с этими взносами. Во-первых, забрали 6% на накопительную обязательную компоненту, при этом не подумали, что будет с тем, что из-за того, что на 6% сократилось. А потом начали вводить еще дополнительные всякого рода опции. Напомню, что, например, с заработной платы свыше 1 миллиона 400 тысяч рублей в год взносы уже идут не в обычном размере 22%, а только 10%. А если мы с вами посмотрим, что за этот период времени были введены определенные льготы для разного вида бизнесов, то уже в 2012–2014-х гг. эффективная ставка, то есть средняя ставка, по которой собирались взносы в Пенсионный фонд, она была где-то в пределах 18,5%. И на сегодняшний день, к сожалению, все вот эти предложения носят какой-то такой действительно несистемный характер. Почему? Потому что есть ряд проблем, на которые в первую очередь надо обращать внимание, которые, собственно говоря, и формируют ситуацию, связанную с недостатком средств, для того чтобы мы имели возмещение в размере 40% от утраченного заработка. Ну, в первую очередь это полноценная занятость, она основа основ. Если не будет заработных плат, с которых берут взносы, эти заработные платы не будут достаточно высокого уровня, говорить о том, что мы когда-то там будем иметь более хорошее пенсионное обеспечение... Потому что дело даже не в 40%, понимаете, потому что 40% могут быть к 5 тысячам рублей, это же не наша цель. Мы должны понимать, что пенсия должна обеспечивать человеку приемлемый уровень жизни, когда он уже не может своим трудом заработать. Так вот, возвращаясь к этой системе стохастически принимаемых решений: то давайте сокращать взносы, то есть будем за счет накопительной компоненты увеличивать пенсионное обеспечение; потом, когда этот проект оказался экономически неэффективным, сейчас заговорили о том, что давайте мы будем каким-то образом повышать эти взносы... Понимаете, это вот разговор в пользу бедных, потому что понятно, что бизнес, например, никоим образом не поддержат. Оксана Галькевич: Если бы в пользу бедных, Александр Львович. Ощущение такое, что не знаем, чего хотим. Петр Кузнецов: Не в пользу как раз. Александр Сафонов: Оксана, это фигура речи, конечно. Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: Да, ну... Печальный каламбур. Александр Сафонов: Да-да, если бы, так сказать, в пользу бедных, то было бы здорово и хорошо. Потом не забываем о том, что очень многое в пенсионной системе зависит от постоянства, понимаете, от постоянства. Действительно, да, система эта подвергается определенным, скажем так, циклическим шокам, то есть когда, например, меньше народа выход на рынок труда среди молодежи. В этом контексте, конечно, очень важно, чтобы Пенсионный фонд имел определенные свои собственные накопления, ну и именно за счет этого резерва снижал, скажем так, нагрузку на федеральный бюджет, по крайней мере старался меньше к нему обращаться. Поэтому здесь все-таки, на мой взгляд, нужны системные решения, которые зафиксируют, скажем так, оптимальную модель пенсионного обеспечения лет этак на 50. В противном случае, так сказать, опять же это как попытка пришить очередную заплатку на и без того рваное одеяло: вот здесь пришили, здесь пришили, здесь пришили, а не греет. Петр Кузнецов: Вот. Александр Львович, простите, пожалуйста, вот имеет ли смысл все-таки приступать к этим индексациям, к отчислениям, да даже к повышению пенсионного возраста, еще что-то придумывать из того, что есть, если мы прекрасно поменяем, что размер пенсии привязан к размеру зарплаты, а зарплаты у нас крайне низкие? И пока у нас будут крайне низкие зарплаты, с пенсиями вряд ли что-то придумаешь, сколько ни отчисляй. Александр Сафонов: Вот совершенно согласен с такой постановкой вопроса. Дело в том, что, если мы понимаем, что пенсии у нас низкие, говорить о каком-то возмещении утраченного заработка – это самих себя обманывать. Тогда нужно переходить на ту модель, которая была в Советском Союзе, и практически, так сказать, плоская выплата пенсии определенного размера, которая немного зависит, но практически не зависит от размера заработной платы. Если мы понимаем, что человек, получающий минимальный размер заработной платы, накопить достаточное количество баллов вот этих пресловутых не может и его пенсия будет низкой, ну зачем себя обманывать? Значит, нужно тогда переходить на систему плоской выплаты пенсий для определенных категорий граждан. Но вот еще раз подчеркну, что никакую пенсионную систему решить невозможно, если мы не занимаемся самым главным, самым важным – не развиваем рынок труда, не создаем рабочие места... Оксана Галькевич: А еще и дополнительную нагрузку на наши зарплаты создаем, поднимая социальные выплаты на 3%, казалось бы, но тем не менее. Петр Кузнецов: Вот, беспокойство тут же: «Что, зарплаты еще меньше станут с бо́льшими отчислениями?» Александр Сафонов: Нет-нет-нет, отчисления, напомню, платит работодатель. Но, конечно, как только ему прилетит вот эта дополнительная нагрузка, он сразу же отреагирует стандартным образом, он попытается, например, если не снизить, то не индексировать заработную плату какой-то период времени, чтобы получить, скажем так, возмещение вот этих дополнительных расходов, это первая история. Вторая – это попытка перевести работников в самозанятых, то есть эффективная система, так сказать, ну 100%, то есть был трудовой договор, перестал быть трудовым договором, уже никаких обязательств пенсионных вообще нет. Оксана Галькевич: А дальше ты сам о себе позаботься. Александр Львович, давайте послушаем нашего зрителя, Николай из Белгорода до нас дозвонился. Здравствуйте, Николай. Петр Кузнецов: Николай, приветствуем вас. Слышите нас? Вы в эфире уже. Зритель: Алло, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Да вот я хотел сказать, как повысить пенсии. Оксана Галькевич: Так. Зритель: Это элементарно делается: всем чиновникам, всем этим сделать зарплату 14 тысяч, и сразу пенсии повысятся. Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: Так это, да, сработает? Оксана Галькевич: А вы думаете, что у них у всех высокие зарплаты? В регионах там совсем все не так может быть, как у федеральных служащих. Зритель: Ну вот просто всем сделать зарплаты по 14–15, 20 тысяч, не более, и все, сразу везде жизнь улучшится. Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: То есть вы согласны тоже, да, на такую зарплату, если у всех такая будет, да, 14 тысяч? Зритель: Ну, у меня жена в садике получает 14 тысяч. Петр Кузнецов: Вот и подвели. Понятно. Оксана Галькевич: Слушайте, вот так вот, социальной справедливости требуют люди, Александр Львович, вот мы вторую тему уже сегодня обсуждаем и снова вот этот вот момент какой-то, знаете, такой обиды. Петр Кузнецов: Вы знаете, как будто от безысходности предлагаются вот подобные даже формулы уже народом. Оксана Галькевич: Но не поможет же такая формула, Александр Львович? Петр Кузнецов: Да нет, конечно... Александр Сафонов: Нет, конечно, не поможет хотя бы в силу того, что оттого, что мы понизим кому-то заработную плату, она точно у других не повысится, потому что не забываем о том, что большинство все-таки людей у нас работает не в государственных компаниях, не в государственных организациях, а все-таки в частном бизнесе. Поэтому здесь все-таки должен быть разговор в первую очередь об эффективности тех экономических решений, которые принимаются сейчас, по повышению все-таки эффективности, связанной с развитием бизнеса, с тем чтобы ему было, так сказать, выгодно заниматься развитием (развитием, подчеркну), не сохранять то, что есть, то, что досталось от Советского Союза, а вкладываться в какие-то современные технологии, где как раз и высокая доля прибавочной стоимости, добавленного труда и, соответственно, есть возможность повышать заработную плату. Оксана Галькевич: Да, Александр Львович, мы эти слова тоже очень часто говорим и очень много, а во рту, как говорится, слаще не становится, знаете как, чем чаще «халва» говоришь, тем слаще не становится. Александр Львович, вы знаете, я хочу вас спросить, все-таки я не зря сказала, что такое ощущение, что не знаем, чего мы хотим вообще в этой пенсионной системе обеспечения наших граждан. Целевые показатели... Вот как вот в этой экономике все считается? Есть некие целевые показатели, под которые какие-то формулы пенсионные подгоняются, или вообще все считается совершенно иначе, уравнения составляются, ну так скажем, вольным образом, берем 6%, прибавляем возраст, считаем, что получилось, ну какое вышло замещение, такое, уж извините, и вышло? Вы расскажите, пожалуйста, проректор Финансового университета, как это все считается. Александр Сафонов: Ну, начнем с того, что, например, как действует нынешняя система? Она рассчитана исключительно на внутренний баланс. Вот для чего придумали баллы эти? – с тем, чтобы потом определять стоимость этого балла, для того чтобы каждый раз была бы возможность у государства за счет того, что либо сильно увеличивать, либо не увеличивать пенсионный балл, находить вот этот некий баланс, сколько денег пришло, столько и раздали, ну и радуйтесь, собственно говоря. Никогда в самой системе каких-то таких задач, связанных с тем, чтобы увеличивать объем поступлений, соответственно, помимо индексации, так сказать, создавать стимулы для роста пенсии, конечно, таких задач не ставится, потому что она всегда рассматривалась как некая такая замкнутая система. Причем самое главное, что в этой системе очень часто, например, не корреспондируются какие-то принятия решений. То есть, предположим, мы снизили расходы одной группы бизнеса по взносам в Пенсионный фонд, но как это повлияет в целом на пенсии длительно, так сказать в перспективе, никто не считает, то есть вот просто ситуационное решение. Ну, таких вот примеров можно, так сказать, найти много. На самом деле, конечно, целеполагание развития пенсионной системы должно быть абсолютно другое. Для начала мы должны четко понять, что мы считаем стандартом, нормальным стандартом пенсионного обеспечения. Потом посмотреть именно, так сказать, влияние тех факторов, которые в большей степени или в меньшей степени влияют на достижение вот этого стандарта, и уже по этим факторам делать соответствующие программы. Но не так, как это сейчас, то есть 2% плюс, 2% минус, вот принципиально это, собственно говоря, ничего не даст, потому что ну хорошо, предложили эти 25%, но мы сейчас знаем с вами, еще раз подчеркну, что очень большие группы людей вообще из пенсионного обеспечения выпадают, вот это тоже ведь никто не рассматривает. А система требует, чтобы мы видели как краткосрочные, так и долгосрочные риски. И вот пока не сложится такого консенсуса, так сказать, в понимании того, что пенсионная система – это очень сложная система, она не сама по себе живет и простыми решениями, взмахом волшебной палочки 2% прибавил, ее не вылечишь, наверное, вряд ли что-то изменится. Оксана Галькевич: Александр Львович, вот у нас получается, что, знаете, пенсионная система, причем пенсионная система для самых широких слоев населения, – это некая замкнутая система, а есть еще отдельная замкнутая система, пенсионное обеспечение госслужащих и военнослужащих, у них там свои какие-то алгоритмы начисления и все прочее. Станет ли лучше, если вот эти пенсионные системы замкнутые станут сообщающимися сосудами с нашей экономикой в целом? Александр Сафонов: Ну, вы знаете, они не совсем не сообщающиеся сосуды. Дело в том, что государство, когда принимает решение по индексации пенсий военнослужащих, в том числе исходит из того, какова ситуация в общей системе страховой пенсионной системы. Если там денег не хватает, то, скорее всего, решение будет политическое такое, чтобы подождать с индексацией пенсий военнослужащих, то же самое касается, так сказать, и пенсий госслужащих, поэтому они между собой все-таки взаимосвязаны. То есть да, там есть серьезные особенности, там в большей степени все зависит от стажа отработанного и последней должности, с которой выходит, например, военнослужащий на пенсию. Ну, у госслужащих почти та же самая система. Но иногда случается так, как ни странно это прозвучит, что, например по пенсиям госслужащих, выгоднее выходить на пенсию по страховой системе, чем по госслужбе. Оксана Галькевич: Ну что ж, спасибо. Петр Кузнецов: Спасибо за ваш комментарий. Оксана Галькевич: Александр Сафонов был у нас на связи, проректор Финансового университета при Правительстве России. Сейчас у нас есть звонок. Петр Кузнецов: Да, у нас сейчас на связи Кострома, Петр оттуда. Здравствуйте, Петр. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Петр. Зритель: Здравствуйте. Петр Кузнецов: Что вы хотели нам сказать, Петр? Зритель: Я военный пенсионер, ветеран Вооруженных сил, с 1991 года пенсию получаю. На ту пенсию, которую я..., я мог купить 905 булок хлеба. Петр Кузнецов: Это много, да. Зритель: А сейчас я на свою пенсию имею купить только 400 булок хлеба. ...хлеба моих кому я отдал? Оксана Галькевич: Инфляции, наверное, Петр. Спасибо. Петр Кузнецов: Хорошо. Хлебом мерить – это здорово, еще так не делали. Оксана Галькевич: Петр, давайте зададим этот вопрос, переадресуем нашему... Петр Кузнецов: Давайте мы сейчас побеседуем с Олегом Шибановым, да? Оксана Галькевич: Да. Петр Кузнецов: Директором Финансового центра «Сколково» – Российская экономическая школа. Приветствуем вас. Оксана Галькевич: Да, Олег Константинович, вот наш зритель спрашивает, кому он отдал эти булки, хлеб этот, которого он теперь недосчитался в пересчете на свою пенсию. Олег Шибанов: Да, добрый день. Никому. На самом деле ситуация очень печальная, потому что у всех разная инфляция, фактически продовольственная инфляция всегда, по данным Росстата, в среднем по крайней мере, была выше, чем непродовольственная инфляция. В результате мы оказываемся в ситуации действительно, когда индексация на общую инфляцию этих пенсий, которые платят пенсионерам, она не компенсирует рост продовольственных цен. Оксана Галькевич: Вот так вот, да, Петр, то есть бессмысленно какие-то там, я не знаю, тайные силы в этом обвинять, все это какие-то объективные факторы. Петр Кузнецов: Да. Олег Шибанов: К сожалению, да. Петр Кузнецов: Олег Константинович, такой вот вопрос, может быть, странным покажется. По сути мы сейчас говорим о таких принудительных механизмах пенсионных накоплений, вот то, что сейчас выдумывается, к добровольным накоплениям сейчас хотят. Но та же самая добровольная пенсия – это удел расчетливых, расчетливых у нас, к сожалению, мало (может быть, к счастью). И можно ли сказать, что государство сейчас правда вынуждено изобретать вот эти способы изъятия части дохода у работников ради их собственного же блага? Потому что получается, что каждый из нас сейчас уверен, что справится сам, до тех пор пока не приходит старость. Олег Шибанов: Все так и есть, вы абсолютно правы. Это все-таки слово «изъятие» немножко негативную имеет коннотацию, скорее обычно используется слово «помощь» в понимании того, что надо накапливать свою часть тоже. Действительно, чем Россия отличается от многих других стран? – у нас накопительная часть пенсий по сути отсутствует в данный момент, если рассматривать все население в целом. И в этом плане то, что государство дает им 25–30% от зарплаты, которую человек получал к моменту выхода на пенсию, средней по крайней мере, после выхода на пенсию падение доходов фактически в 3–4 раза. И в этом плане, если бы была накопительная пенсия, она бы помогла компенсировать это падение, и так, в общем, в странах и происходит обычно. Оксана Галькевич: Ну а отпустить эту ситуацию государство не может или не должно, как вот вы считаете? Ну позаботился о пенсии – молодец, не позаботился – извини, твои проблемы? Олег Шибанов: Понимаете, тут как получается во многих странах? Вот если отпускаешь ситуацию, то потом люди очень сильно огорчены, когда они действительно обнаруживают, что ничего не откладывали, а это во всем мире одно и то же, люди не откладывают на пенсию, они тратят, надеясь, что кто-то им... Оксана Галькевич: Ну, «огорчены» – это имеется в виду, что раздосадованы? Что они потом, выходят на какие-то демонстрации с транспарантами, бьют витрины или что? Олег Шибанов: Витрины, к счастью, не бьют, пенсионеры более мирные люди. Оксана Галькевич: А, да. Олег Шибанов: Но они действительно пишут много обращений, ругаются, в том числе звонят, в конце концов, в эфир и интересуются, что же происходит, и президент вынужден краснеть за свои социальные службы. Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: Олег Константинович, вот к вопросу об интересе государства, о том, что «не накопил – твои проблемы». А вот расскажите, пожалуйста, просто правда интересно, вот эти вот пенсионные деньги для государства – это что? Что это за инструмент? Олег Шибанов: Если смотреть уже с общего взгляда, то это вообще довольно сильный инвестиционный инструмент, потому что пенсионные деньги обычно длинные. То есть люди начинают копить, допустим, с 30 лет хотя бы, и это означает, что до выхода на пенсию у них там 30, 35, 40 лет еще, и из-за этого получается, что эти накопления долго могут работать внутри экономики. Петр Кузнецов: Ага, то есть это такое, перезанимаем как бы государство для тех или иных госрасходов? Олег Шибанов: Вы знаете, это же не для госрасходов часто используется, это, наоборот, используется для инвестиционных решений..., то есть фактически можно эти пенсионные или страховые деньги... на рынке, для того чтобы компании тестировали свои проекты и делали... Петр Кузнецов: Ага. Оксана Галькевич: Тут тогда вопрос возникает, собственно, предлагая повысить этот социальный налог на 3%, это забота о людях в перспективе, которые могут получить какую-то прибавку в пенсии, или забота о том, чтобы было больше в распоряжении денег свободных для инвестиций? Петр Кузнецов: Да, вот я к этому как раз. Олег Шибанов: Вот с моей точки зрения, эти цели абсолютно совпадают, потому что люди, с одной стороны, будут копить более разумно на выход на пенсию, с другой стороны, экономика России – это же не система, в которой нет людей: если предприятия начинают развиваться, больше инвестируют, больше станков и заводов, то люди начинают больше работать, из-за этого всем становится приятнее. Оксана Галькевич: Давайте звонок примем. Петр Кузнецов: Давайте. Пензенская область с нами на связи, Светлана. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Светлана. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Ну, интересную, конечно, тему вы подняли... Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: Что подкинула жизнь, то и обсуждаем. Зритель: Чтобы поднять, вот как бы мое мнение, я работала в магазине, вот, и в основном сейчас как бы в нашей области магазины, магазины, где работают? – магазины, магазины. Но там показывается минималка, а остальная-то часть выдается, как говорится, другую зарплату, и она идет мимо налога. Может быть, вот это как бы большое подспорье будет для того, чтобы эти деньги шли? Оксана Галькевич: А-а-а, борьба с «серыми» доходам, с конвертами. Петр Кузнецов: То, что проходит мимо кассы. Оксана Галькевич: Да. Олег Константинович, как вот это вот «мимо кассы» пустить в кассу, ну хотя бы в пенсионную? Олег Шибанов: Вы знаете, многие зарплаты уже обелились, то есть действительно «белая» часть российской экономики гораздо больше, чем 10 лет назад. Но это правда, что «серые» зарплаты остаются и их тяжело будет все равно перевести, потому что это же не только попытка как бы сохранить доход людей, не платя за них налоги, это и попытка предпринимателей несколько от своих налогов корпоративных уклоняться. Поэтому я боюсь, что это не изживается, и это не изживается не только в России целиком, поэтому это потребует времени. Оксана Галькевич: А вот эти все истории, мы как раз сегодня только что обсуждали, с цифровым рублем, когда все будет прозрачно, что там начисляется, с попыткой, с предложениями Минтруда некий критерий бедности (ну и достатка финансового) ввести – они не помогут в борьбе с теневым вот этим сектором? Олег Шибанов: Я думаю, что нет, потому что цифровой рубль – это просто третья форма рубля и основная часть платежей все равно будет проходить в электронном рубле, то есть в той стандартной форме, которую мы знаем через наши мобильные приложения. Поэтому цифровой рубль некоторые бюджетные процессы может подсветить и сделать более прозрачными, но в целом экономику нет. Петр Кузнецов: Ага. Оксана Галькевич: Ага. Петр Кузнецов: «В общем, вся надежда на себя», – тут заключает наш телезритель. Вот, Олег Константинович, еще по поводу вот этих денег пенсионных, которыми сейчас государство пользуется как инструментом, мы уже рассказали как. А вот получается так, что люди, которые не надеются на пенсию, они в какой-то момент, наверное, и таких много, они начинают накапливать средства самостоятельно, ну под подушкой. Мне вот интересно, и при этом перестают инвестировать в экономику. Сильно ли это как-то сказывается на экономике, или это просто таких людей сильно много должно быть, чтобы это как-то сказалось в негативном ключе? Олег Шибанов: Вы знаете, я подозреваю, что россияне копят все-таки под подушкой не так много. Мы видим, что рост депозитов даже в 2020 году был, и в этом плане россияне, наоборот, оставляют это в банковской системе, получают проценты на свои рубли и в результате приходят к тому, что это работает все равно в экономике. Все эти депозиты, которые мы приносим в банки, они конвертируются в какие-то кредиты, которые в экономике появляются. Петр Кузнецов: Ага, пусть даже слабый процент, но в сторону депозитов наше население развернулось? Олег Шибанов: Да, конечно. Петр Кузнецов: Давайте послушаем еще наше население. Краснодарский край, Татьяна. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Татьяна. Зритель: Здравствуйте, Оксана и Петр. Я вас просто так рада видеть и слышать вообще, я не знаю, я вас очень люблю. Оксана Галькевич: Очень приятно, спасибо. Зритель: Что касается вот этой темы, которую подняли сейчас, она вечная, и в принципе как бы решать ее нужно, но так, как сейчас решают, это можно веками это все решать. Прежде всего, наверное, нужно, чтобы была сильная экономика, чтобы были заводы, фабрики, чтобы были рабочие места, которые, в общем-то, платили налог государству, чтобы государство не отказывалось от своих граждан и не отгораживалось какими-то там своими нормами, правилами, чтобы рот не затыкало, слушало людей вот так, как слушают в вашей программе. Тогда все будет хорошо и не нужно будет повышать этот несчастный пенсионный возраст до 100 лет, может быть, в конце концов скажут, что «выходите на пенсию после 100». Вот это вот все это, я считаю, что это нужно решать, а не разговаривать, а решений пока никаких нет, все люди из Пенсионного фонда не принимают всерьез, я сама пенсионерка, я знаю, о чем я говорю. В поликлиниках говорят: «Все, иди отсюда, ты свое отжила». Денег нет, ни на что не хватает, вот 2 недели после пенсии у меня все, уходят все деньги, и я сижу полуголодная. Я понимаю, что я должна заботиться о себе сама, мне никто не поможет, но, извините меня, когда мне в карман залезли так классно, что просто вот не знаешь, что и думать. Оксана Галькевич: Татьяна... Зритель: И вот эта ваша Высшая школа экономики, которая при Правительстве, – это абсолютная копия Британской школы, и нужно думать своими головами, а не, извините меня, заимствовать то, что совершенно не годится в нашей стране. Нужно думать о своей стране... Оксана Галькевич: Татьяна, скажите, какой у вас стаж, кем вы работали и какая у вас пенсия сейчас, вы сказали, что вы пенсионерка. Зритель: У меня пенсия очень неплохая, но у меня онкология и я трачу деньги на лекарства. В принципе я работала системным программистом, я бы и сейчас работала, если бы не здоровье, меня приглашают на работу, но я не могу, я вот с вами разговариваю, я плохо чувствую себя. Оксана Галькевич: Понятно. Спасибо. Зритель: Я не могу вообще, мне трудно, ну вот когда я слышу вас, мне становится легче. Петр Кузнецов: Держитесь, мы с вами. Оксана Галькевич: Спасибо, что поделились с нами, Татьяна. Петр Кузнецов: Спасибо. Оксана Галькевич: Олег Константинович, смотрите, то есть у нас получается, что вот пенсия, человек нам признался, что пенсия-то у него более-менее приличная, но чуть только какие-то там дополнительные траты намечаются (это может быть с чем угодно связано, простите, не только со здоровьем) и все, и наши пенсионеры уже не такая стабильная, так скажем, система финансовая, не такая устойчивая. Олег Шибанов: Я вспоминаю столетней, наверное, давности стихи, кажется, Александра Черного: «Покупка зонтика и дров пробила брешь», – то есть это стандартная, к сожалению, история. У нас довольно у многих людей довольно низкие доходы..., что можно отложить на черный день, и это очень большая проблема для... пенсионеров. Петр Кузнецов: Да, Олег Константинович, связь у нас прерывается. Спасибо большое, главное мы услышали, спасибо за ваш комментарий. Олег Шибанов, директор Финансового центра «Сколково» – Российская экономическая школа. Говорили о пенсиях, о новой мере. Оксана Галькевич: Очень много сообщений у нас, друзья, на нашем SMS-портале. Пишут, что надо было повышать тогда возраст сразу до 70 и для всех, тогда уж точно это как бы решило наши проблемы, – сомневаюсь, не надо подсказывать нашим властям. Люди говорят, что стабильности в сохранности средств нет, поэтому они не считают нужным что-то откладывать. Петр Кузнецов: А я вспомнил напоследок печальную шутку. Вот мы сейчас обсуждали подозрительно бедных, которым перестанут платить пособия, где-то появилась шутка, что Пенсионный фонд перестанет выплачивать пенсии подозрительно долго живущим россиянам. Оксана Галькевич: Ха-ха. Петр Кузнецов: Ну что, это такой разогрев перед «Несерьезными новостями», совсем скоро вернемся, к еще одной теме перейдем. Оксана Галькевич: Ох, грустные у нас какие-то шутки все, да. Оставайтесь с нами, друзья.