Оксана Галькевич: Ой, ну а мы меняем тему. Вы знаете, коронавирус влияет совершенно на все стороны нашей жизни. Мне кажется, что нетронутых сторон уже просто не осталось. Год, если не больше, мы с вами вместе в прямом эфире, уважаемые зрители, бурно обсуждали нашу «мусорную реформу»: как наладить раздельный сбор, сколько новых полигонов нам нужно, а сколько, наоборот, современных заводов по переработке отходов. И вот сейчас пришла пандемия – и она если не отменяет все прежние усилия и сделанные шаги, то точно ставит их на некую паузу. Константин Чуриков: Экологи обратили внимание специалистов на то, что широкое использование медицинских масок и перчаток (или гигиенических, да?) может быть опасным. Средства индивидуальной защиты все-таки после использования – это потенциальный очаг этого проклятого вируса. Значит, надо установить специальные контейнеры для их сбора либо прекратить сбор вообще. Оксана Галькевич: Ну да. Просто представьте себе, что, допустим, человек, который болен COVID-19, использовал маску и перчатки, бросил это все в общий контейнер, а потом работники мусороперерабатывающего какого-то предприятия или мусоросборщики во время сортировки отходов касаются этих предметов – и, соответственно, тоже могут быть заражены. Опасность? Опасность. Константин Чуриков: И вот именно поэтому экологи предлагают запустить целую федеральную программу по установке спецконтейнеров для утилизации масок и перчаток по всей стране. Надо сказать, что в некоторых странах – по-моему, Таиланд и Австралия, – а также (с гордостью скажем) в четырех городах Иркутской области такие проекты уже работают. Вот как быстро можно будет это все распространить на нашу страну? Сейчас попробуем разобраться. Оксана Галькевич: Попробуем разобраться. Друзья, во-первых, мы приглашаем вас к этому разговору. SMS-портал в вашем распоряжении, короткий бесплатный номер у вас на экране. Телефон прямого эфира там же, и тоже все совершенно бесплатно. Ну а к нам сейчас присоединяется исполнительный директор ассоциации «Промышленность за экологию» («РусПЭК») Любовь Меланевская. Любовь Александровна, здравствуйте. Любовь Меланевская: Здравствуйте, уважаемые коллеги. Константин Чуриков: Здравствуйте. Любовь Александровна, сейчас у нас все-таки есть регионы, где уже этот раздельный сбор мусора – где-то в пилотном, где-то не в пилотном режиме – налажен. И что, действительно есть какие-то фактические уже сигналы о том, что на этих сортировочных всяких предприятиях заражаются люди? Любовь Меланевская: Вы знаете, к счастью, я не слышала ни о каких сигналах, ни о том, что уже были случаи заражения исключительно на сортировочных станциях. То ли у нас не ведутся соответствующие наблюдения за этими параметрами, то ли не пришла еще та критическая масса, которая позволит именно осуществлять наблюдение за сортировочными пунктами, за мусороперерабатывающими заводами и за логистическими цепочками. Оксана Галькевич: Любовь Александровна, с другой стороны, есть информация или нет – не суть важно в этой ситуации. Правда? Ведь не нужно ждать каких-то сигналов, каких-то сложных ситуаций, чтобы принять правильное решение. В принципе, вот то, что мы сообщили в самом начале, звучит разумно. Опасность есть, да? Ну, действительно существует такая опасность. Значит, меры нужно какие-то принимать. Вы какой позиции придерживаетесь? Любовь Меланевская: Вы знаете, я придерживаюсь позиции, что нельзя принимать меры, при этом отменяя что-то разумное и правильное. То есть, с одной стороны, я с вами согласна и с теми, кто говорит, что есть риск такой, особенно если медиков послушать, что могут заразиться сотрудники сортировочных станций. Но при этом если на чашу весов положить те усилия, которые предпринимались в нашей стране по внедрению раздельного сбора отходов, и разово запретить все то, что было сделано в этом направлении, то, мне кажется, это не комплексный подход к решению проблемы. Если есть проблемы с масками, с медицинскими какими-то принадлежностями, они не появились вдруг сегодня, потому что медицинские отходы, как мы знаем, существовали с нами всегда. Это отходы и поликлиник, и медицинских центров, и так далее. Они у нас достаточно слабо урегулированы, надо в этом признаться. И может быть, сейчас как раз, в условиях коронавируса, и наступил тот самый момент, когда нужно бы навести и в регулировании медицинских отходов порядок, соответственно, приравняв маски и перчатки к медицинским отходам, а не к бытовым отходам (а сейчас пытаются, так скажем, уравновешивать с ними); создать определенные правила игры именно для этих потенциально опасных отходов через отдельную систему сбора, через отдельную систему обеззараживания, которые гораздо дорогостоящие, более дорогостоящие, чем те же самые твердые коммунальные отходы. Поэтому смешивать вместе все, запрещая раздельный сбор, к которому постепенно привыкает и население, и сопутствующие с этими логистические центры, – это, наверное, неправильно. Это очень кардинально, но к чему это приведет? Вот вопрос. Константин Чуриков: Ну да. Тем более что очень сложно человеку (никогда вообще в нашей стране раньше не было) приучить себя: в синюю урну – одно, сюда – стекло и так далее. Понятно, что можно как-то с этой хорошей привычкой расправиться. А может быть с другой стороны зайти? Просто-напросто людям, мусорщикам, коммунальным службам, тем, кто на производстве, на переработке, специальные костюмы в свою очередь, как раз специальную маски, очки? И проблема решена! Любовь Меланевская: Так в том-то и дело. Я поэтому и говорю, что нужно комплексно смотреть на эту всю проблему. С одной стороны, у нас уже постепенно налаживается многострадальный раздельный сбор отходов. А с другой стороны, вероятно, существует риск заражения. При этом концентрацию, так скажем, процент вероятности и само вот это количество людей, которые потенциально опасные, никто не сопоставил с тем количеством людей, которые сортируют отходы правильно, стараясь как-то заботиться об окружающей среде. Наверное, очень непрофессионально, некорректно принимать вот такие решения, не подумав о возможных альтернативах. И вот то, что вы сказали – обеспечить сотрудников центров сортировочных, обеспечивать соответствующей защитой, дезинфицирующими средствами тех сотрудников, которые обеспечивают логистику, – наверное, это отделаться от этого риска меньшей кровью, чем запретить все то, что было создано хорошего. Оксана Галькевич: Любовь Александровна, тут вопрос только в том, чья это будет кровь. Вот эти издержки – обеспечение персонала специальными костюмами химзащиты, масками и перчатками, контейнеры для сбора отдельного и утилизации медицинских отходов – это ведь все определенные затраты, да? На чьи плечи лягут эти издержки? Любовь Меланевская: Конечно, не хочется, чтобы эти издержки ложились на плечи многострадального населения, потому что понятное дело, что за все, что где-то кто-то платит, в конечном итоге платит население, потому что все возвращается через тарифы, через цену товаров на полке и так далее, через повышение налогов. Поэтому в данном случае через национальные проекты… Есть национальный проект «Экология». Присутствуют в нем медицинские отходы как направление, обращение с ними? Это вопрос. Если честно, я просто в эту тему не углублялась, именно с точки зрения медицинских отходов. Там есть целое направление по решению проблем вообще в целом, комплексно, по решению проблем с отходами в нашей стране. Просчитаны определенные цели, что к каждому году нужно достичь. Так вот, если из общего объема ТКО (твердых командных отходов) извлечь вот эту массу медицинских отходов и выделить определенное финансирование в рамках этих национальных проектов, то, вероятно, это будет первый шаг на решение этой проблемы. Константин Чуриков: Любовь Александровна, нам сейчас звонит не самый благополучный в плане экологии город – Красноярск. Нина, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Нина, город Красноярск. Вот как раз я на эту тему эту неделю думаю. Прежде чем завести ситуацию вот такую с мусором, надо было продумать. У нас не продумано. Площадки очень грязные. Баки очень грязные, ужасные, не подойти! И сейчас вот эта эпидемия. Я думаю, должны быть дворники какие-то, рабочие, деньги на это выделять. Должны эти рабочие следить за баками и даже, может быть, промывать эти места. Все обрабатываем, но мусорные стоянки в ужасном состоянии находятся. Площадки – просто даже слов нет! Там не то что швырять, а чтобы в бак попасть, нужно подойти… Во-первых, запах ужасный, даже без эпидемии. Нужно обязательно, чтобы этот разговор начали. Нужно, чтобы чистота и красота была. Константин Чуриков: Нина, это вы нам еще ни слова не сказали о том, что у вас постоянный режим «черного неба». Как все сложно. Оксана Галькевич: Сейчас как раз попроще стало. Зритель: Постоянно режим «черного неба». Ну, сегодня мы о баках говорим, о мусоре говорим. Константин Чуриков: Да-да, спасибо. Зритель: Действительно, эпидемия… Константин Чуриков: Ой, скорее бы она закончилась! Спасибо за звонок. Оксана Галькевич: Кстати, не только в мусорных баках сейчас эти отходы – маски, перчатки. Их теперь можно просто на газонах, на проезжей части, на пешеходной части встретить – они повсюду. Любовь Меланевская: Ну, культура, конечно. К сожалению, тут мы тоже хромаем, не впереди планеты всей. Можно поставить сколько угодно баков для раздельного сбора отходов, но если при этом не научишь население, как правильно и в какой бак относить тот или иной вид отходов, то, конечно, найдутся те, которые сами об этом не подумают и по незнанию или просто по нежеланию просто не будут это делать, а выбросят, не знаю, на ближайший газон. Оксана Галькевич: Ну, Любовь Александровна, вы знаете, иногда и ветром может быть что-то разнесено из переполненных мусорных баков. Бывает же и такое. Тут дело не только в культуре. Любовь Меланевская: Конечно. Вот Нина из Красноярска затронула такую очень серьезную проблему на самом деле… Константин Чуриков: А вот и связь у нас прервалась. Оксана Галькевич: Прервалась связь, да. Константин Чуриков: Это была Любовь Меланевская, исполнительный директор ассоциации «Промышленность за экологию» («РусПЭК»). Ну что же, у нас тут есть, кстати, вещи, о которых мы сегодня говорим… Оксана Галькевич: Вы знаете, дело в том, что собрать, переработать, правильно выбросить – это одно. А вот маски и перчатки еще нужно уметь правильно снимать, Константин. Ты умеешь? Это целая наука. Константин Чуриков: Я сразу поясню, что это мне продали такие для чистки унитазов перчатки. Других не нашел, купил что попало. Оксана Галькевич: Костя, что с тобой сегодня? Давай я посмотрю в правила, ты пока надеваешь. Я расскажу, что ты должен делать, чтобы правильно снять. Надевай, надевай и перчаточки тоже резиновые. Константин Чуриков: Это будет долго. Оксана Галькевич: Значит, смотри, Костя. Как снимать маску? Слушай внимательно! «Маски или респираторы и перчатки после использования должны быть безопасно сняты. Маска/респиратор снимается за фиксирующие завязки». Костя, давай поспеши, пожалуйста. Константин Чуриков: Так, сейчас покажите, пожалуйста, как я это делаю. Можно даже поближе. Оксана Галькевич: Наконец-то! Константин Чуриков: То есть вот так, да? Оксана Галькевич: Да. За фиксирующие резинки, не касаясь руками внешней и внутренней поверхностей самой маски или респиратора. Справился. Но ты дотронулся до ушей. А вдруг там вирус, Костя? Константин Чуриков: Так, хорошо. Все, сейчас утилизируем. Оксана Галькевич: Хорошо. Как снимать первую перчатку? У тебя какая первая перчатка? Константин Чуриков: Вот эта, левая. Оксана Галькевич: Левая, да. «Захватите пальцами одну перчатку на уровне запястья, чтобы снять ее. Не дотрагиваясь до кожи, стяните ее с руки так, чтобы перчатка вывернулась наизнанку». Константин Чуриков: Так, сейчас. Вот так, да? Оксана Галькевич: Вот так, да-да-да. Молодец! Константин Чуриков: Так, дальше? Оксана Галькевич: «Держите снятую перчатку в руке с надетой перчаткой. Подведите пальцы руки, с которой снята перчатка, внутрь между второй перчаткой и запястьем». Константин Чуриков: Вот так? Оксана Галькевич: «Снимите вторую перчатку, скатывая ее с руки…» Давай, давай, давай! Константин Чуриков: Ты знаешь, скатывать всегда тяжелее. Оксана Галькевич: «…и вложите в нее первую перчатку». О-о-о! Константин Чуриков: Слушайте, получилось! Оксана Галькевич: Но это надо тренироваться, мне кажется, да? Константин Чуриков: Ну ладно. Оксана Галькевич: Может, у тебя просто перчатки плохие. Константин Чуриков: Лиха беда начало. Сейчас к нам присоединяется следующий эксперт. Уж извините, что я теперь без перчаток. Сергей Вознесенский, кандидат медицинских наук, доцент кафедры инфекционных болезней РУДН. Сергей Леонидович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Сергей Вознесенский: Добрый вечер, Константин. Оксана Галькевич: Мы справились? Сергей Вознесенский: К нам на работу не хотите устроиться? Константин Чуриков: Если пригласите. Сергей Вознесенский: Вы теперь все умеете. Константин Чуриков: Сейчас нельзя, сейчас не время отказываться от таких предложений. Сергей Леонидович, ну начнем все-таки от печки. Нам многие зрители пишут, что ну не верят они в маски, что они помогают; что можно как раз не так часто менять, а наоборот – даже заразу подцепить. Как вы считаете? Сергей Вознесенский: Ну давайте так: маска наиболее эффективна, если она надета на инфицированном человеке, то бишь на зараженном. Все остальные люди (а таких у нас подавляющее большинство) не инфицированные, поэтому маска для них – это средство защиты. Оксана Галькевич: Но, с другой стороны, человек ведь не знает, заражен он или нет. Сергей Вознесенский: Если мы используем маску, то она сокращает риск заражения. Она не защищает на 100%, но риск значительно снижается. Поэтому маска в данный момент времени, при развитии эпидемии, она все-таки нужна. Оксана Галькевич: Ну, еще нужно сказать, что не каждый знает, заражен он или не заражен, да? Тот, кто знает, сидит дома. А человек, который в неведении, с вирусом передвигается. Все-таки на всякий случай, в том числе из соображений безопасности общей, лучше бы маску носить. Сергей Вознесенский: Конечно, своя безопасность, социальная безопасность, ответственность перед окружающими. Никто не знает. Может быть, он сегодня не инфицирован, а завтра будет инфицирован. Поэтому какое-то время нужно выждать и походить всем в этих масках. Не так сложно их одевать. Константин Чуриков: Сергей Леонидович, смотрите. Маски бывают медицинские, то есть для врачей, а бывают маски гигиенические. Судя по всему, именно такая у меня. Они одинаковые? Вообще эти гигиенические спасают от коронавируса? Сергей Вознесенский: У вас маска медицинская. Константин Чуриков: Медицинская? Сергей Вознесенский: Маски, вообще-то, делятся на три класса – первого класса, второго и третьего. Вот третьего класса – это респиратор, который N95, чаще всего мы знаем, он защищает на 99%. Вот маска, что у вас – это первый класс, она защищает, наверное, на 50%, не больше. Те различные маски, которые модельеры различные шьют, или еще что-то… вероятность того, что они от чего-то защищают, стремится к нулю, наверное. Оксана Галькевич: Сергей Леонидович, нам люди пишут, как они поступают со своими масками. Кто-то говорит, что не заботится особо о том, в правильное ли место он ее выбрасывает. Кто-то говорит: «Просто бросаю в печку, сжигаю и считаю, что можно забыть». Волгоградская область пишет: «Стираю маски хозяйственным мылом». Кто-то пишет, что обрабатывает парогенератором. Читала в интернете, что некоторые даже в духовке как-то прокаливают свои использованные медицинские маски при определенной температуре, чтобы потом использовать повторно. Ну скажите что-нибудь по этому поводу. Сергей Вознесенский: Я бы тут немножечко снизил накал страстей. COVID-19 – это инфекция, которая передается воздушно-капельным путем. То есть когда инфицированный человек чихнет на здорового, он может заразить. Если на маске остался вирус, то вероятность того, что он потом станет причиной заражения другого человека, стремится к нулю. Для того чтобы произошло такое заражение, нужно эту использованную маску здоровому человеку не позднее нескольких часов обязательно потрогать, а потом эти руки запустить в нос либо в ротовую полость – что маловероятно. Константин Чуриков: Еще скажите, пожалуйста… Сергей Вознесенский: Поэтому давайте так. Если по букве закона – да, медицинские маски должны быть утилизированы как отходы класса Б, медицинские. Можем мы это обеспечить в масштабах всей страны? Сильно сомневаюсь. Поэтому самое лучшее, что можно сделать – это взять маску, снять таким образом, как продемонстрировал нам Константин, положить ее в целлофановый пакет, а целлофановый пакет – в мусорное ведро. И на этом ограничиться. Константин Чуриков: А еще вопрос, Сергей Леонидович. Ну не все перчатки одинаковые. Есть такие совсем тоненькие – ну не налезают на лапу. Вот такими можно пользоваться? Вообще какие перчатки? Вот тут какие ограничения? Сергей Вознесенский: Основная функция перчаток – это для того, чтобы мы не стремились руками дотрагиваться до лица. То есть вариант заражения – контактно-бытовой путь. Поэтому какие будут перчатки – абсолютно без разницы. Когда перчатка надета, то меньше вероятность, что мы потрогаем свое лицо. Поэтому какие перчатки – тут нет никаких рекомендаций. Любые. Константин Чуриков: Зрители пишут, что они стирают маски (видимо, одноразовые) хозяйственным мылом. Кстати, это плохо? Мыло же убивает вирус? Сергей Вознесенский: У любого медицинского изделия есть свои как бы параметры обработки. Чаще всего маски одноразовые, то есть внутри есть синтетический слой, который не выдерживает термического нагрева. Поэтому если есть большое желание, то какую-нибудь модельную маску можно и постирать, и погладить, и парогенератором обработать. Но самая лучшая рекомендация, с медицинской точки зрения, – это одноразовую медицинскую маску через два часа использования утилизировать. Оксана Галькевич: Но это получается просто, к сожалению, довольно накладно может быть, для отдельных бюджетов весьма ощутимо, особенно сейчас, в этот непростой такой момент. Константин Чуриков: Ну а что? Вот вчера купил 10 масок – и сразу 400 рублей. Ну, одна штука – 40. Вот так. Оксана Галькевич: Вот я сегодня здесь по дороге на работу по 60 рублей, Костя… Константин Чуриков: Я тебе подскажу, где надо. Оксана Галькевич: Хорошо. Константин Чуриков: Светлана из Нижнего Новгорода звонит. Здравствуйте, Светлана. Сейчас примем звонок. Оксана Галькевич: Светлана, здравствуйте. Константин Чуриков: Не дождалась Светлана. Оксана Галькевич: Не дождалась Светлана. Ну что, друзья, звоните нам еще. Давай пока почитаем, что нам пишут наши зрители на SMS-портале. Сергей Леонидович, спрашивают: «Долго ли вирус живет на разных поверхностях, на разных предметах?» Что об этом известно? Сергей Вознесенский: Устойчивость вируса в окружающей среде зависит от нескольких факторов. Температура окружающей среды: чем выше температура, тем устойчивость вируса меньше. Ультрафиолетовый индекс: чем больше солнышка на небе, тем вирус живет меньше. Влажность. Оптимальная влажность – где-то 40–60%. То есть если влажность очень высокая или очень низкая, вирус уничтожается. Дальше зависит от того, какая поверхность. Если поверхность – либо это ткань, либо это бумага, то там вирус достаточно быстро инактивируется. На металле, на пластике он может более длительное время сохраняться. В среднем продолжительность жизни вирусов из группы ОРВИ – несколько часов. Максимальное, что может быть – до семи дней на различных поверхностей. Поэтому вот где-то в этих временных рамках. Оксана Галькевич: Простите, до семи дней? Это прямо звучит пугающе в нынешних обстоятельствах. Это что за поверхности? До семи дней где? Константин Чуриков: Ну, одежда, например, наверное, да? Рубашка, брюки. Оксана Галькевич: Давай спросим у Сергея Леонидовича. Сергей Вознесенский: Конечно. Пористые какие-то поверхности. Если еще оптимальная температура и влажность, то вирус может длительное время сохраняться. Но опять же, чтобы эта поверхность стала опасной в плане заражения, нужно эту поверхность потрогать, а потом эти руки к носогубному треугольнику. Поэтому рекомендация с перчатками не лишена смысла: не трогать грязными руками свое лицо. Оксана Галькевич: Сергей Леонидович, а вот по своим характеристикам этот коронавирус COVID-19 – он самый такой вредный? Я имею в виду – по живучести своей, по контагиозности, как вы говорите. Константин Чуриков: По мерзопакостности. Оксана Галькевич: Ну, по заразности, скажем так. Сергей Вознесенский: По устойчивости в окружающей среде… К примеру, если мы возьмем микобактерию туберкулеза или дифтерии, то они гораздо-гораздо дольше живут в окружающей среде – и дни, и недели, и даже месяцы. И совершенно спокойно может произойти заражение воздушным путем. Константин Чуриков: У нас целая очередь звонков… Сергей Вознесенский: В данном случае нельзя говорить, что вирус очень устойчив. По поводу контагиозности – тоже он не так высок. К примеру, у кори индекс контагиозности стремится к 100%, а тут, если мы будем опираться на данные статистики, где-нибудь один-два человека максимум заражаются от инфицированного. Константин Чуриков: Контагиозность – это заразность. Сергей Вознесенский: Да. Константин Чуриков: Нам звонят многие зрители. Светлана сейчас выйдет в эфир из Нижнего Новгорода. Нет, Андрей из Москвы теперь следом за ней. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Андрей. Сергей Вознесенский: Добрый вечер. Зритель: Здравствуйте. Я вот хочу сказать одно. Если маску человек носит, который заболевший коронавирусом, он обязательно ее должен утилизировать. Обязательно! Вот я тут недавно переболел, буквально две недели назад, тоже COVID-19 у меня. Получилось так, что у меня еще и вторая болезнь – рак легкого правого. Дело в том, что я сейчас… Ну, я вылечился, все со здоровьем моим нормально, только рак беспокоит до сих пор. Константин Чуриков: Андрей, а насколько быстро вы от COVID вылечились? Сколько времени болели? Зритель: Буквально восемь или девять дней. Константин Чуриков: То есть в легкой форме, никаких особенных симптомов вы не чувствовали? Зритель: Нет, ну почему? Была температура 38,9 несколько дней, наверное, дня три или четыре. Дышать было тяжело. Я выходил на улицу и свежим воздухом дышал. Сумки я нести уже не мог, потому что мне нельзя. Пронес несколько метров… Оксана Галькевич: Подождите. То есть вас не госпитализировали и вам разрешали выходить из дома, не посадили на карантин? Зритель: Я выходил как бы сам по себе, потому что… Ну, я выходил опять же с маской. Я сейчас до сих пор хожу с маской. Но я хожу каждый день в магазин, захожу в аптеку, покупаю маску за 25 рублей. Константин Чуриков: Видишь, Оксана, есть места, где дешевле продаются маски в Москве. Оксана Галькевич: Нет, просто, насколько я знаю, если человеку поставлен диагноз, то он должен быть на карантине. Я права, Сергей Леонидович? Константин Чуриков: Спасибо, Андрей. Поправляйтесь. Оксана Галькевич: Спасибо, да. Константин Чуриков: И других не заражайте. Сергей Вознесенский: Мне кажется, тут Андрей немножечко сам себе противоречит. Сначала он говорит, что маски в обязательном порядке инфицированные должны утилизировать. С другой стороны, получается, что он нарушал административные нормы и зараженный выходил на улицу – что крайне неблагоприятно для окружающих может быть. На самом деле после того, как человек полностью выздоровел, после того, как у него два отрицательных теста на COVID были, его еще на две недели оставляют дома для стопроцентного излечения, для исключения носительства. Поэтому тут рекомендация: лучше Андрею оставаться дома в ближайшее время. Оксана Галькевич: Сергей Леонидович, зрители интересуются. Вот вы сказали про солнце, про высокую температуру, ультрафиолет. Если лето будет жарким (а нам обещают жаркое лето), соответственно, можно ожидать, что оно будет спокойным – ну, в смысле распространения коронавируса? Солнце наше в наших широтах победит коронавирус? Сергей Вознесенский: Устойчивость вируса при высоком ультрафиолетовом индексе низкая. Но опять же не нужно забывать, что вирус передается от человека к человеку. То есть если будет непосредственная цепочка контактов между инфицированными и здоровыми, если мы прекратим этот уже установившийся режим самоизоляции, если мы абсолютно халатно начнем относиться к этому, то у нас возможна и вторая, и третья волна, и этот вирус останется с нами надолго. Константин Чуриков: И последний вопрос: какой стороной надевать маску? Сергей Вознесенский: То, чего мы достигли за эти два месяца – нужно это не потерять. Это касается ведь и других инфекций, и гриппа, который придет осенью в любом случае. Константин Чуриков: Сергей Леонидович, пока есть буквально секунда. Какой стороной все-таки надо надевать маску? Оксана Галькевич: Светлой? Константин Чуриков: Синей к себе или светлой к себе? Как? Сергей Вознесенский: Вот если вы посмотрите, то на светлой стороне есть начинающаяся линия от завязочек. Константин Чуриков: Ну, есть какая-то, да. И? Сергей Вознесенский: Вот этой стороной – внутрь. Константин Чуриков: Внутрь? Наоборот! Оксана Галькевич: Вот так. Константин Чуриков: Спасибо, что научили. Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Сергей Леонидович Воскресенский, кандидат медицинских наук, доцент кафедры инфекционных болезней РУДН. Мы исчезаем на полчаса, а потом вернемся. Оксана Галькевич: Будем говорить об отдыхе, о туризме, друзья, ну и о трудовых отношениях, о наших зарплатах.