Марина Калинина: Мы продолжаем. Это программа «ОТРажение». Работаем в прямом эфире. И в ближайшие полчаса поговорим о фармацевтической промышленности, об аптечной сети в нашей стране. Какие есть проблемы? Какие есть достижения? И вообще как России достичь лекарственного суверенитета? Почему мы решили сегодня собственно об этом поговорить? Потому что накануне в средствах массовой информации появились сообщения о том, что Минобрнауки готовит целую концепцию поддержки отечественной фармацевтики. Даже написали, что 200 миллиардов рублей на это планируется выделить. Но потом практически те же средства массовой информации, ссылаясь опять же на Министерство науки и высшего образования, сообщили, что… в общем, опровержение напечатали. Но, тем не менее, тема очень важная, тема очень серьезная, поэтому мы не можем на эту тему не говорить. Принимаем ваши звонки, ваши сообщения. Расскажите, какие лекарства покупаете вы, что вы заметили в своих аптеках, в своих регионах, в своих городах. Какие предпочитаете – иностранного производства или российского? В общем, принимаем все ваши звонки. Можете задавать, как всегда, вопросы нашим экспертам. Нелли Игнатьева у нас в студии, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей. Здравствуйте. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Марина Калинина: Ну, если отталкиваться от этой новости, хотя, в общем, она опровергнута, тем не менее само Министерство науки говорит, что все-таки созданы рабочие группы по ключевым отраслям, но программные документы пока не готовились. Вот как это оценить, вообще этот лекарственный суверенитет? Нелли Игнатьева: Ну, с точки зрения… Действительно, рабочие группы созданы в Минобрнауки, и они будут оценивать ситуацию. И, видимо, в ближайшее время мы с вами уже получим документы в том или ином формате. Я имею в виду – возможно, на промежуточных стадиях. И тогда уже будем более конструктивно обсуждать эту тему. С точки зрения суверенитета. О нем сегодня говорим достаточно много, говорим и предлагаем. Ну, с точки зрения самого суверенитета в любой отрасли, это есть хорошо, ничего негативного он не вызывает. А с точки зрения того, насколько и в каких масштабах мы его, может быть, увидим в области лекарственных препаратов – придет время, и мы это действительно будем оценивать. Но сегодня, если говорить о предпочтениях, которые были адресованы в качестве вопроса нашим уважаемым телезрителям, мы уже на цифрах на протяжении энного количества лет, то есть даже не года и не двух, а более, видим, что наши уважаемые сограждане приобретают больше лекарственных препаратов, произведенных на территории Российской Федерации. Следует отметить, что на территории Российской Федерации работают компании-производители, транснациональные компании – то есть, по сути, иностранные компании, которые локализовали свои площадки на территории нашей страны. И эти лекарственные препараты имеют ряд преимуществ для наших пациентов. В каком плане? Они в итоге становятся дешевле. То есть, по сути, все, что мы называем отечественным или российским – сюда входят и именно эти площадки, которые изготавливают лекарственные препараты здесь, у нас, на территории нашей страны. И получается, что для нашего пациента это гарантированный объем произведенных здесь лекарств, он уже остается на рынке Российской Федерации, и уже для наших пациентов они более доступные по цене – как для льготных категорий, где закупает государство и уже пациент получает лекарственные препараты, так и для тех пациентов, которые за собственные средства приобретают эти лекарственные препараты. А в среднем получается, что порядка… почти в три раза, если средний показатель брать, эти лекарственные препараты были (я очень аккуратно произношу «были») в среднем дешевле относительно ввозимых практически этих же препаратов в рамках действующих веществ из-за рубежа. Поэтому это преимущество. Марина Калинина: Понятно. А какие сейчас проблемы с наличием лекарственных препаратов? Потому что очень многие пишут, что каких-то совсем простых лекарств найти не могут. Нелли Игнатьева: Мы сегодня с вами пребываем абсолютно… Осмелюсь высказать свою позицию и мнение касаемо всех деятельности скорее и всех сфер информации на предмет… ну, даже оттолкнувшись от сегодняшней новости. Новость идет, но иногда она не совсем соответствует действительности. Минобрнауки действительно создал рабочие группы, действительно занимается этим вопросом. Ежедневно ко мне поступают вопросы в части лекарственных препаратов, что они отсутствуют. Да, я понимаю наших уважаемых пациентов. Позволю вспомнить себе эфир здесь у вас, в вашей же программе, 1 августа, когда звонил пациент. Я ему лично сама не дозвонилась… точнее, дозвонилась, но ему не было слышно. Но я хочу верить, что он сейчас услышит, и услышат все другие. 1 августа я была у вас в эфире, в эфир поступил прямой звонок от телезрителя, у которого заболевание крови. Это был Владимир, Рязань. Если вы слышите и страдающие этим же заболеванием пациенты, то препарата действительно не было именно в моменте того дня. Но я спокойна – в каком плане? Сегодня этого препарата предостаточно, уже поставки пришли, он уже во всех аптеках есть. Вот именно на этом примере как раз демонстрация того, что в моменте… Пациент сегодня приходит и препарат может не найти, но это не значит, что его нет вообще. Даже именно конкретный препарат, в данной ситуации он даже называл производителей, германские препараты. Они сегодня у нас в аптеках есть. И достаточно… Ну, я считаю, что все-таки в диапазоне 260 рублей – это доступный препарат при заболевании крови. Хотя хочется еще момент подчеркнуть, что есть заболевания, которые имеют право льготного обеспечения. Марина Калинина: А вот как, кстати, с ними сейчас? Потому что очень многие пишут, что нет просто, нет этих льготных лекарств, на всех не хватает, приходится все равно покупать за свои деньги. Нелли Игнатьева: Вот этот вопрос всегда у меня тоже стоит как вопрос. Я повторюсь совершенно осознанно почему? Потому что пациенты по каким-либо причинам отказываются от льготных препаратов. Я говорю «по каким-либо» и оставляю этот вопрос открытым. Потому что когда… Марина Калинина: Может быть, не доверяют и считают, что они какие-то менее действенные? Нелли Игнатьева: Вот это, пожалуй, ключевой момент, на который следует обратить внимание. Потому что когда задаешь встречный вопрос: «Препарат вам не подошел? Вы не принимаете препарат, который вам бесплатно закупило государство?» Кстати, запасы имеют место быть, закупки осуществляются на длительный период времени, все контракты осуществлены, и эти лекарственные препараты пациентов ждут. И на что пациенты отдельные говорят: «Нет, мы просто сразу же пошли по пути самостоятельной покупки». Да, это другой производитель, но, с точки зрения фармакологического эффекта, это совершенно один и тот же препарат по действию, как раз по эффекту. Пациенты могут со мной сейчас, может быть, даже не соглашаться. Но наша задача в чем? Буквально сегодня-вчера опять-таки звонки, опять-таки в средствах массовой информации, опять-таки у нас недостаточно якобы препарата для заболевания сахарный диабет. Ну, очевидно, о каком препарате идет речь. У нас сегодня в среднем в аптечной сети – как города Москвы, так и по стране – в среднем в каждой аптечной сети по 25 наименований только инсулина. Ну, говорить о том, что его нет – я думаю, что это не есть правильно. С другой стороны, да, не везде есть определенные шприц-ручки определенного объема. Да, не везде. Но это не значит, что его нет. И в целом картинка получается какая на моих примерах? Да, пациент зашел сегодня в аптеку, зашел, условно, в определенное время, и он видит, что препарата нет. Ну не бывает так, что в одной аптеке всегда есть все. Но, да, препарат есть, и он поступает. Есть еще препараты, которыми опять-таки обеспокоены наши уважаемые пациенты, препараты гормонального направления. Ну, поставки идут. Может быть, они идут не в тех объемах, которые сегодня хотят видеть пациенты. С другой стороны, я понимаю, что это как раз те препараты, которые закупаются на определенный курс. И кто-то из пациентов закупил на два курса, то есть несколько себя, так сказать, этими запасами во избежание каких-либо рисков обезопасил. Препарат есть, он живет спокойно. А вот для другого пациента – к сожалению, получается, что ему нужно подождать. Так вот, возвращаясь к препарату для лечения заболеваний как раз крови и не только, о котором в прошлый раз был в эфире вопрос, то препарата предостаточно, он пришел. И я действительно чувствую себя спокойной на предмет того, что он сейчас наполняет все аптеки. Да, в Москве его предостаточно. В Рязани он тоже, кстати, есть. Если вдруг адресно кто-то не находит в своей аптеке, куда они привыкли ходить и куда им удобно ходить, пожалуйста, информируйте врача, потому что в группе препаратов замена, если говорить о замене, то есть подбор препаратов доктору есть из чего осуществить. Я сегодня вижу, так сказать, нашу общую проблему на предмет того, что врачи не знают, какие лекарственные препараты сегодня есть в ассортименте, сегодня вообще в обращении пребывают. И по сегодняшний день случаются такие моменты, когда пациент ищет препарат, который производителем уже снят год-два и более назад. Марина Калинина: Ну да, такое тоже случается. Нелли Игнатьева: И вот такое случается. Оно было и два года назад, как сегодня мы говорим. Это было и три года назад. И есть препараты, поставку которых мы ожидаем только в сентябре месяце, потому что производитель производит сейчас наладочные работы у себя на производстве. Речь об иностранном препарате. Дорогие женщины меня сейчас слышат и понимают. Я говорю о гормональных препаратах. Они будут поступать сейчас у нас в сентябре месяце. Об этом нас производитель уведомляет заранее. С ситуацией сегодняшнего года это вообще никак не связано и не привязано. Марина Калинина: Понятно. У нас тоже есть звонки, как и у вас. Татьяна из Челябинской области. Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Нелли Игнатьева: Здравствуйте. Зритель: Я хочу задать вот такой вопрос. Почему мы берем сейчас, приобретаем лекарственные препараты отечественного производства больше, чем импортного? Да простая истина! Они более дешевле, а качества нет. Например, препарат «Бетасерк». Есть наш аналог. Небо и земля! Наш препарат (я имею в виду – российский) вообще никуда не годный, вообще не годный! А на препараты, которые сейчас у нас в аптеке, вы знаете, баснословные цены. В одной аптеке в два-три раза дороже, чем, например, в другой аптеке. Кто контролирует эти цены? Никто на сегодняшний день! Никто не контролирует. Бесплатные рецепты? Вот сейчас красиво говорят, что в Москве. А что нам Москва? Давайте приедьте в Челябинскую область, посмотрите, какие цены! Тогда и скажете: Москва и Челябинская область. Марина Калинина: Спасибо за ваш звонок. Вот мы подошли к ключевому моменту – доступность лекарств. И, кстати, разница действительно бывает очень значительная в аптеках. Нелли Игнатьева: Ну, здесь разница не столько по Москве и Челябинской области, если говорить про наш сегодняшний звонок. Спасибо телезрительнице за такой эмоциональный звонок. Я вас хорошо понимаю и даже предугадываю, о каких препаратах идет речь. Да, действительно, есть препараты, которые выросли в цене, и выросли кратно в цене. В связи с чем? Там, где остались еще поставки и в аптеках эти препараты есть по предыдущим ценам, мы их видим дешевле. Если этот препарат закупался на том пике курса валют, который мы испытывали в конце февраля – в начале марта, то, поймите, когда препарат закуплен за эти средства, мы же закупаем – как аптеки, так и дистрибьюторы, то есть оптовое звено – за свои собственные средства. Вот эти препараты пока остаются по тем ценам, по которым были закуплены. Это ответ на вопрос: «Курс упал, изменился. Почему же, в общем-то, в принципе, цены еще сохраняют некоторую такую свою высоту?» Что касается замечаний нашей уважаемой телезрительницы по названному препарату, где как бы сомнение в качестве. С точки зрения качества лекарственных препаратов, ну, я вынуждена как специалист это неоднократно повторять: качество проверяется абсолютно у всех лекарственных препаратов – как произведенных на локальном рынке, то есть у нас в стране, так ввозимых лекарственных препаратов. И есть ввозимые лекарственные препараты, которые не ввезлись на территорию Российской Федерации, потому что они не соответствовали качеству. То есть, да, этих цифр не знают, кроме специалистов, но они есть. И, знаете, их количество, мягко говоря, не меньше, если какие-то говорят о проблемах несоответствия качества. Если препарат не проходит (а он в обязательном порядке проходит процедуру как раз оценки качества, то есть его фармакологическая эффективность и соответствие как раз всем тем международным стандартам), препарат не выпускается на рынок Российской Федерации. С другой стороны, я тоже понимаю, когда лекарственный препарат, скажем так, более комфортный для приема. Вот вы сегодня задали вопрос: какими обычно препаратами? Для меня, конечно, вопрос… Я понимаю, в обывательском плане о чем идет речь. Препараты ищут, допустим, пролонгированного действия. То есть это удобнее. Вместо одной таблеточки в течение дня нужно будет принимать две. Удобнее ведь все-таки одну, к примеру. И вот это пролонгированное действие удобнее. И, да, пациент будет, конечно, возмущаться: «А почему две? И почему таблетка на вкус отличается от капсулы по ощущениям?» – к примеру. Простите, что я комментирую именно так, уважаемые телезрители, прежде всего я к вам обращаюсь. Но здесь не вопрос о качестве препарата, работает он или нет. С точки зрения «небо и земля» – ну, о таких случаях нужно заявлять врачу, если у вас такое восприятие препарата. У нас препараты есть, которые прошли регистрацию, которые по каким-либо причинам (но только здесь должны быть объективные причины) проходят постклинические исследования, то есть дополнительные исследования. И есть препараты, которые изымаются из обращения на основании того, что они, так сказать, не соответствуют в ходе каких-либо действительно важных и обоснованных причин. Марина Калинина: У нас на связи сейчас… давайте подключим к нашей беседе Татьяну Литвинову – это заместитель директора фармацевтической компании. Здравствуйте. Татьяна Литвинова: Добрый день. Марина Калинина: Вы с нами, да? Все в порядке? Татьяна Литвинова: Добрый день. Да, слышу вас. Марина Калинина: Татьяна Львовна, если предположить, как мы уже обсуждали, что вот эта концепция все-таки будет… Ну, раз о ней заговорили, то все-таки рано или поздно, скорее всего, она появится. Какова сейчас ситуация у фармацевтических компаний? Что мы можем производить? Что мы не можем производить? Как обстоят дела с субстанциями? Потому что буквально накануне эксперт сказал, что 6% субстанций только производятся в России, а все остальные – привозные. Татьяна Литвинова: Ну давайте сначала скажем о том, что ситуация все-таки довольно неплохая. Давайте, поскольку мы имеем возможность оперировать цифрами, расскажу, что у нас происходит на сегодняшний день. Марина Калинина: Да, конечно. Татьяна Литвинова: Давайте смотреть долю – то, что у нас происходит в аптечной рознице, сколько, соответственно, лекарств у нас проходит через наши больницы и сколько у нас проходит по льготе. Если говорить про нашу аптечную розницу, то большинство (это порядка 65%) лекарств, продаваемых через аптеки, российского производства. Если мы берем больницы, то там этого больше – 90%. По льготе – 83%. Да, мы прекрасно понимаем, если мы с вами говорим про больницы, то это будут физрастворы, это будет йод, это будет корвалол, цитрамон и так далее – то есть в том числе препараты не самого дорогого ценового сегмента. Не будем забывать про среднюю цену. Есть средняя цена российского препарата, а есть средняя цена иностранного препарата. И отличаются они между собой весьма серьезно. По российскому препарату это 174 рубля, а у иностранного препарата средняя цена – это 442 рубля. И мы говорим только про розницу. А теперь давайте поговорим про государственный сегмент, как раз те же самые льготы, где уже используются препараты для лечения онкологических заболеваний (да, среди них действительно очень много иностранных) и препараты для лечения орфанных, редких заболеваний. И тут уже средняя цена получается 4 756 рублей. Государство действительно тратит довольно большие деньги на лечение наших пациентов. У меня сейчас действительно, в отличие от Нелли Валентиновны, была возможность еще и прочитать, собственно говоря, письма, обращения людей, которые в данный момент пишут по поводу отсутствия лекарств в аптеках. Я хотела бы обратить внимание на самом деле на одно такое сообщение, в котором писали про цепочку, в которой присутствует такое слово, как «перекупщик». В фармацевтической цепочке такого понятия нет. Есть дистрибутор, есть производитель и есть аптечная сеть. На этом, собственно говоря, все. То есть никаких дополнительных звеньев здесь быть не должно. Предостерегу: если кто-то решает покупать лекарства с рук, то это незаконно, это наказуемо. И вы понимаете, что ни в коем случае этого делать нельзя, потому что у лекарства есть как срок хранения, так и условия хранения в том числе, которые нужно соблюдать. Поэтому очень простая цепочка «производитель – дистрибутор – аптека», которая всегда соблюдалась и соблюдается. В том числе еще и холодовая цепь, потому что некоторые лекарства необходимо хранить в определенных условиях, при определенной температуре. А если говорить… Опять же, вы знаете, смотря как считать. Есть полностью российские производители. И есть очень большое число компаний иностранных, которые в России локализованы. Да, они действительно используют определенные преференции от государства и производят очень большой пул лекарств – как региональных в том числе, так и дженериковых препаратов. Заводы у нас находятся не только в Москве, в Московской области, они находятся по всей стране, и их довольно большое число. Локализация у нас есть, преференции есть. По субстанциям – здесь, действительно, число производимых российских субстанций невелико и не превышает 10%. Но! Давайте обратим все-таки внимание, что несмотря на то, что очень часто обсуждалось, что все у нас производится в Китае, что все субстанции у нас китайские либо индийские… Марина Калинина: Ну да, индийские еще есть. Татьяна Литвинова: А теперь я хочу обратить внимание, что есть такая компания, называется «Активный компонент». Это компания российская, она находится в городе Санкт-Петербурге. И производит она у нас российские субстанции. Плюс уже есть компании российские, и очень часто… Вот мы с вами тоже еще обсуждали тему инсулинов, что все они у нас иностранные, в том числе и шприц-ручки, купить их невозможно. Ну давайте посмотрим. Есть компания российская «Герофарм» (кстати, питерская тоже), которая у нас эти инсулины производит. Поэтому если говорить… Ну давайте не будем бояться. Марина Калинина: Татьяна Львовна, вот тут вы просто сказали про «Активный компонент». Эти 6% субстанций, которые производятся в России. Александр Семенов, президент этой компании, он про это и сказал. Нелли Игнатьева: Да, это так. Татьяна Литвинова: Да, все верно. Это действительно президент компании «Активный компонент». И они занимаются производством. Они как предприятие полного цикла в том числе производят субстанции. Как известно, это тема не сегодняшнего дня. Государство наше уже много лет дает определенные преференции производителям, которые у нас занимаются полным циклом, начиная от самой субстанции. Я думаю, что Александр как раз тогда еще говорил, что есть определенная проблема по интермедиатам, которые действительно производятся либо в Индии, либо в Китае. Но давайте понимать, что с этими странами у нас как таковых проблем нет. Более того, не только эти заводы, но и многие российские, начинают развивать данное производство, российские компании. И поверьте мне, что не одна и не две. Не будем столь критично относиться к тому, что российские производители – это только дженериковые производители. У нас есть и уникальные, оригинальные препараты. Более того, которые мы к тому же… Не только к нам все приходит, но и мы отправляем за границу, мы их импортируем. Марина Калинина: Еще один важный вопрос – это оборудование фармацевтических компаний. Еще в прошлом месяце несколько европейских компаний, которые поставляли оборудование и запчасти, детали к этому оборудованию, они сказали, что они больше этого делать не будут. Татьяна Литвинова: Ну давайте обратим внимание на то, что у нас сейчас проблема не только с лекарствами существует. Помните, мы обсуждали, что у нас есть проблема с бумагой и красками. Посмотрите на те же самые соки в магазинах, которые у нас сейчас в прямом смысле слова обесцветились. То есть мы вместо привычных нам полностью раскрашенных пакетов видим все-таки белые, необычные немножечко для нас. Выход есть? Как таковой есть. Опять же, мы прекрасно понимаем, что сейчас производители оборудования точно так же ищут способы, пути выхода из ситуации. Более того, всегда существует определенная замена. Не будем говорить слово «дженерики» для оборудования, но альтернатива всегда есть. Раз уж тема актуальна, то мы тоже прекрасно понимаем, что не может быть такой ситуации, что мы встанем в тупик из-за того, что полностью встанет производство. Я думаю, что и российские производители сейчас переоборудуют дополнительные линии. И наверняка… Просто мы сейчас касаемся фармацевтической отрасли, в которой мы работаем. В соседних, смежных с нами отраслях наверняка тоже существуют от государства определенные преференции, потому что компании очень заинтересованы в том, чтобы поставки не прекращались. Выходы всегда ищутся. Да, у нас случилась в стране такая ситуация, когда все решения приходится принимать ускоренными темпами. Но давайте смотреть немножечко с другой стороны: может быть, это не так уж и плохо? Более того, я хотела бы сказать, что никакой паники нет – в том плане, что лекарства отсутствуют или полностью все они иностранные. Да, есть определенные проблемы. Как я уже сказала, онкология и орфанные заболевания. Но большинство все-таки лекарств, особенно в больницах и по льготе, они российского производства. И не все из них дженериковые препараты. И уж тем более… Я поддержу Нелли Валентиновну в том плане, что касаемо качества российские компании уделяют очень большое внимание, существуют стандарты, по которым работают заводы наши российские, которые весьма себе неплохие. Может быть, действительно, было бы хорошо, чтобы мы почаще видели и смотрели, как работают эти заводы, чтобы нам рассказывали, что такое чистое производство лекарств, как это все соблюдается, как соблюдаются полностью все нормативы, как работают люди. И мы, скорее всего, понимали бы, что опасаться в этом плане нечего. Опять же, второй такой момент, к которому хотела бы вернуться. Это то, что я сейчас прочитала по поводу цен. Действительно, да, была такая ситуация. Все помнят про рост курса доллара. Если у нас с вами в одной сети (это как раз исходя из письма нашего телезрителя) разница в цене в 50% – возможно такое. Но это означает только одно: компания-производитель максимально быстрыми темпами старалась ввезти препарат в страну, чтобы не поддерживать дефицит или дефектуру, это совершенно другая партия, которая прошла по другой закупке. Если у нас с вами не будут в ближайшее время происходить точно такие же изменения курса доллара, если не будет таких глобальных скачков, то, соответственно, мы будем понимать, что ситуация выровняется и все приравняется к определенным ценам, как было раньше, как мы к этому привыкли. По поводу того, чтобы ходить в аптеку. Аптек довольно-таки много. У нас на 10 тысяч населения довольно большое число аптек. Мы просто уже привыкли к тому, что они находятся буквально в каждом доме. Хотя эта тема тоже очень часто обсуждается. Сейчас очень хорошо развит Интернет, всегда можно посмотреть, в какой аптечной сети какое лекарство есть. И, более того, мы там же можем сравнить цены – где дороже, а где дешевле. Может быть, действительно, это чуть дальше на несколько метров, но цена будет та же, потому что партия приобретена, соответственно, некоторое время назад либо сейчас уже новая, когда курс доллара сравнялся. Это касаемо не только лекарств, но, поверьте, очень многих продуктов, когда у нас повышенные цены, которые существовали некоторое время, сейчас уже постепенно-постепенно… к сожалению, не понижаются до тех же самых пределов, но выходят на круги своя. Следующим вопрос я, наверное, предупрежу данный вопрос: на сколько и что у нас подорожало касаемо лекарств? Не будем говорить… Давайте будем честными, не будем говорить, что все осталось на том же уровне. Если говорить про нашу аптечную розницу, то это плюс 16%. Марина Калинина: Ну, мы же все тоже ходим в аптеки. Татьяна Литвинова: Мы ходим в аптеки и ходим в магазины. Мы видим, что у нас подорожали не только лекарства. И в среднем у нас произошло подорожание на 16%. При всем при том иностранные препараты как раз из-за тех же самых привязок к курсу доллара подорожали больше – на 19%. Российские – немножечко меньше. А если говорить про государственный сегмент, то есть где у нас находятся самые дорогостоящие препараты, то, да, там приросты, к сожалению, еще больше, и там 20% с лишним. Марина Калинина: Спасибо, спасибо, Татьяна. Это была Татьяна Литвинова, заместитель генерального директора фармацевтической компании. Нелли Игнатьева: Позвольте про цены, если есть у нас время. Марина Калинина: Да, Нелли Валентиновна. Нелли Игнатьева: Короткая фраза по комментарию нашей телезрительницы, что цены никто не регулирует. В отличие от других сегментов, скажем, товаров потребления, лекарственные препараты находятся как раз в той группе, которая регулируется государством. Есть перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, цены там регулируются. Каким образом? У нас есть предельно допустимые надбавки… Марина Калинина: А каким образом? Аптеки же не все государственные. Нелли Игнатьева: Нет, дело не в том, какие аптеки. Абсолютно одинаково во всех формах собственности (имеется в виду – аптечных форм собственности), и в государственных, и частных аптеках регулирование абсолютно одинаковое. Есть перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, на него регистрируется цена производителем согласно методике, которая устанавливается государством. То есть производитель зарегистрировал цену, и она, кстати, может быть меньше, чем допустимая. А дальше есть уровни торговых надбавок для оптового звена. То есть никаких перекупщиков, в принципе, у нас быть не может от слова «совсем». То есть будет два дистрибутора, два оптовика – у них на двоих одна надбавка. Будет один – у него одного одна и та же надбавка. То есть эта надбавка – это как сумма рассчитывается, она единая. Десять? Значит, делите на десятерых эту допустимую надбавку. А дальше попадает лекарственный препарат в аптеку. Аптека закупает в ежедневном режиме лекарственные препараты, у нас нет оптовых складов у себя внутри. И мы в течение дня в одной аптеке можем увидеть один и тот же препарат одного и того же производителя по разным ценам. Почему? Потому что мы его сами от разных поставщиков по разным ценам покупаем. Так вот, у аптеки есть свой предельно допустимый уровень торговой надбавки, который мы исчисляем, прибавляя к цене оптовика, аж от цены производителя. То есть механизм устроен таким образом, что мы все равно, у кого бы мы ни купили, по какой бы цене мы ни купили, у нас есть от цены производителя допустимый уровень торговой надбавки, то есть в процентах, и мы исчисляем от этой цены. Таким образом, уважаемые наши сограждане видят, что даже в перечне жизненно необходимых лекарственных препаратов тоже разные цены. Почему? А потому что кто-то сделал меньше, чем разрешает государство, ну, для того, чтобы… Мы действительно реагируем на платежеспособность населения. Так вот, перечень жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов – это тот сегмент, на который регулируется цена. И это ответ на вопрос нашей телезрительницы, что за ценами никто не следит. Следят, и очень-очень серьезно! Если произойдет нарушение… То есть умысла у нас нет. Аптечная сеть, у которой тысяча аптек, может лишиться лицензии, которая работала 25 лет. Скажите, пожалуйста, это будет делать эта аптека? Думаю, что скорее вряд ли, да? То есть – конечно же нет. За ценами мы следим. Более того, я бы прокомментировала, что не все то, что дает государство как возможность в ценообразовании – это зарплаты наших сотрудников, это наши затраты. Напоминаю, что мы покупаем лекарственные препараты за собственные средства. Вот тоже ответ, почему в одной аптеке есть, а в другой нет. Марина Калинина: Еще такой вопрос, буквально коротко. Как вообще подбирается ассортимент в каждой аптеке? Нелли Игнатьева: В свете сегодняшнего дня я хочу сделать вывод, что как раз этот момент… Скажем так, не совсем люди, посвященные в профессию, успевают комментировать СМИ, что препарата не хватает. Мы проверили тысячу аптек: в шестистах этот препарат есть, а вот в остальных нет. Ну, это говорит только о том, что… Простите за такой пример, но я его приведу. Если в сельской местности, где, скажем, малое количество детского населения, то там не будет большого количества детских лекарственных препаратов. Марина Калинина: То есть получается, что каждая аптека для себя выбирает какой-то ассортимент? Нелли Игнатьева: Исходя из того, где она расположена. Если она расположена в центре города, в спальном районе, конечно же, широта лекарственного ассортимента будет отличаться. Но! Опять замечу – «но». В одной группе лекарственных препаратов даже в рамках действующего вещества может быть несколько производителей. Для пациента это выбор. Почему? Потому что они все разные в цене. Мы сегодня затронули инсулины, и Татьяна Львовна назвала, что у нас есть два замечательных производителя инсулина, технологии генно-инженерные абсолютно везде и всюду. Но я для наших уважаемых телезрителей хочу подчеркнуть: крупнейшие иностранные компании, которые все знают как американские, которые все знают как Novo Nordisk, они имеют свои площадки. Три компании-лидеры в производстве инсулинов имеют свои производственные площадки на территории Российской Федерации. Им даже ехать никуда не надо, они уже здесь производятся. Марина Калинина: Спасибо. Нелли Игнатьева, исполнительный директор Российской ассоциации аптечных сетей, была у нас в студии. Продолжим совсем скоро.