Как Россия справляется с последствиями пандемии

Гости
Игорь Строганов
кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики РЭУ им. Г.В. Плеханова
Василий Колташов
экономист, руководитель центра политэкономических исследований Института Нового общества

Ольга Арсланова: Мы продолжаем. Самый плохой год, но мы справляемся: президент Владимир Путин оценил потери от пандемии. Они ударили по экономике в мире настолько сильно, что прошедший год можно вообще назвать самым тяжелым со времен Второй мировой войны.

Александр Денисов: Да, вот президент так и высказался, звучит, конечно, впечатляюще. Экономика упала за 2020 год на 3% ВВП, то есть упали, но не так больно, как другие, другие глубже и тяжелее, да. Ну и вставать нужно, этому и было посвящено сегодняшнее совещание президента по стимулированию инвестиций. Уже встаем потихоньку, безработица снизилась в 2 раза с 4 миллионов человек до 2, данные этой недели, привел их министр труда и соцзащиты Антон Котяков.

Ольга Арсланова: Ранее в Международном валютном фонде высоко оценили действия российских властей в период экономического кризиса, вызванного пандемией. Отмечалось, что восстановление ускорится к середине 2021 года, когда отступит вторая волна коронавируса. Но в экономике не все так просто, есть и другие точки зрения, есть некоторые опасения по поводу скорости нашего восстановления.

Давайте выяснять, что происходит в нашей экономике, как быстрее нам восстановиться. Что изменилось лично в вашей жизни? Мы же все, да, единицы этой самой бездушной экономики, это все-таки наша с вами жизнь. Давайте об этом поговорим, звоните в прямой эфир.

Александр Денисов: И у нас на связи Игорь Строганов, кандидат экономических наук, доцент кафедры предпринимательства и логистики Университета имени Г. В. Плеханова. Игорь Алексеевич, добрый вечер.

Ольга Арсланова: Добрый вечер, здравствуйте.

Александр Денисов: «Доцент» – это звучит авторитетно, вот...

Игорь Строганов: Добрый вечер.

Александр Денисов: Поэтому, Игорь, с вас и начинаем.

Тоже новость этой недели: оказывается, 2020 год совсем не был провальным для нашей сельхозотрасли, даже успешным. Уж приводили эти цифры в эфире, наторговали на 30 миллиардов долларов, то есть рост в кризисный год оказался приличный, на 20 или даже на 30% по сравнению с благополучным 2019-м. Чем это объяснить, Игорь? И с другой стороны, является ли это благом для нас, потому что цены внутренние наши экспортеры любят подтягивать, так сказать, до уровня мировых, что нас совсем не радует. Каким образом это чудо получилось и почему чудо для нас не такое радостное?

Игорь Строганов: Ну, во-первых, почему растет сельхоз, это совершенно понятно, в него достаточно уже много лет вкладывают деньги, причем вкладывают деньги именно и по категории импортозамещения, и ровно потому, что пора уже жить собственными силами, а не закупать все у всех, как это было десятилетие-полтора назад. И в общем, с этой задачей достаточно серьезным образом справляется государство. И не надо забывать, что сельское хозяйство – это та отрасль, которая работает во многих продуктах через год, то есть в этом году посадили, соответственно, через полгода-год мы получили результат.

И совершенно понятно, что несмотря даже на коронавирус все равно сельская отрасль у нас работала неплохо, получила результат прошлого года, закладываемые в нее параметры она преувеличивала. Дальше единственное, что нужно понимать, что мы сталкиваемся с типичной проблемой нашего сельхоза – это хранение. У нас до сих пор не хватает мощностей хранить те же самые яблоки, местами где-то там проблемы с хранением зерна, картошку ту же самую.

В общем-то, этих проблем хватает, но тем не менее неплохо, неплохо, по мясу мы где-то уже полностью закрываем внутренние потребности, по птице и по свинине, по говядине чуть поменьше, но с этим сложно, потому что говядина сама по себе достаточно сложная отрасль: и травы нужно много, и воды нужно много, и коровы еще у нас, как теперь выяснилось, газы испускают, которые хуже, чем любое производство...

Александр Денисов: Ну это Грета Тунберг, ее головная боль, мы ладно, поедим спокойно, Игорь, не будем портить аппетит гурманам, да.

Игорь Строганов: Да-да-да, ха-ха. Но смысл в том, что действительно сельхоз у нас вполне неплохо себя чувствует до сих пор. Вопрос в другом, что как теперь справиться с поднятием цен, про которое вы говорили. А здесь проблема в том, что в любом случае перекупщики, те, кто продают за рубеж, конечно же, хотят поднять цены под мировые, потому что так выгоднее и удобнее. Понятно, что это невыгодно для потребителя, потому что ровно точно так же это означает поднятие цен внутренних.

Ну и здесь вопрос в разумном контроле этого экспорта. Да, с одной стороны, мы кормим очень прилично, мы получаем очень приличную выручку в валюте за продажу сельскохозяйственной продукции, но тем не менее надо понимать, что внутренние цены – это тоже вопрос в первую очередь социальный...

Александр Денисов: А что делать, Игорь, вот чтобы, так сказать, сразу узелок развязать в данном случае? Как поступать? Потому что президент пригрозил еще бо́льшим ростом выручки у экспортеров, он сказал, этот год будет еще круче, готовьтесь.

Игорь Строганов: Ну, этот-то год совсем голодный, потому что очень многие страны чувствуют себя не очень хорошо. То есть те страны, которые зависят целиком от импорта продовольствия внутри, а это больше половины мировых стран, у них проблемы, логистика сильно подорожала, COVID нарушает ту же самую доставку, процессы нарушает внутренние. Опять же та же самая Англия, например, практически 98% ее сельхозотрасли – это гастарбайтеры: поляки, латыши и так далее. Соответственно, как только им запретили въезд, у них начинаются проблемы со сбором урожая и вообще с какими-то работами.

Александр Денисов: Игорь, да, а с ценами-то нам что делать, чтобы этот узел развязать? Потому что наверняка он еще туже будет затягиваться в этот год.

Игорь Строганов: Проблема очень типичная в том, что в экономике нет однозначных решений, то есть нельзя сказать, что вот поставим сейчас здесь запреты, цены остановятся, «стой, раз-два», – не будет такого. То есть в любом случае пока у нас бизнес более-менее работает на собственном мышлении, на собственных целях и без особенного контроля, который вроде как бы и есть, вроде как бы не для всех, а может быть и для всех, но мы знаем некоторые компании, которые спокойно продолжают торговать, в общем-то, в полных объемах несмотря на все пошлины и квоты, то понятное дело, что цены будут расти.

То есть здесь нужна комплексная государственная программа по разумным квотам, разумному повышению экспортной пошлины, по опять-таки запрету, возможно, вывода денег за рубеж уже полноценному. То есть да, с этим работают уже много лет, потихоньку ситуация меняется, но пора бы уже прикрыть напрочь это вот. И в общем-то, наверное, здесь проблема, как обычно, в эффективности принятия решений. То есть наш президент говорит: «Да, вот мы поддержали, мы сделали», – потом, соответственно, дальше это уходит на уровень, например, какого-нибудь банка, который говорит: «Нет этим мы денег не дадим, потому что не хотим, потому что не отвечают критериям».

Ольга Арсланова: Игорь, хорошо, что где-то у нас хорошо, и много где хорошо. Но тем не менее конструктивнее смотреть в том числе и на проблемы, как говорят некоторые экономисты, самый быстрый способ бороться с бедностью – это перестать делать вид, что мы богаты.

Игорь Строганов: Ну это да.

Ольга Арсланова: Вот у нас действительно довольно необычная структура экономическая, и вот этот неглубокий спад, действительно, который объективно признают и международные организации, он связан с нашей спецификой экономической. У нас не так развит сектор потребительских услуг, сферы услуг, и упали мы меньше, чем другие страны, из-за этого.

Вопрос: а выходить мы будем все-таки с какой скоростью? Потому что очень часто, когда наши власти говорят о том, что мы упали меньше, они умалчивают момент, что страны, которые глубже упали, развивались с другого уровня и уже сейчас отыгрывают обратно. Мы тоже так хотим. Что для этого нужно сделать?

Игорь Строганов: Ну, во-первых, давайте так. Любой пример надо разбирать конкретно, детально, кто как отыгрывает, у кого какие ресурсы, возможности. Не надо забывать, что Европа до сих пор тесно повязана с африканскими и азиатскими колониями; да, они официально уже не колонии, но та же самая Африка, многие страны торгуют сначала с Францией, а потом уже на открытом рынке теми же компонентами для ядерных технологий и прочего. То есть те же самые США прекрасно подниматься могут ровно за счет того, что они до сих пор гегемон экономический и политический, могут очень спокойно продавливать, что она, например, делает в истории с Huawei и другими китайскими компаниями, Xiaomi и другими.

Ольга Арсланова: Да. Игорь, вот как раз, пока мы это обсуждаем, давайте покажем графику о падении ВВП в 2020 году, собственно, что мы обсуждаем, вот давайте на эти цифры посмотрим. Мировой ВВП -3,5%, Испания -11%, вообще колоссальное падение, Греция -10%, Германия -5%, это данные МВФ, Япония почти -5%, США -3,5%. И вот мы видим, что да, действительно, у России падение всего -3,1%. Но понимаете, это же цифры, вот что они реально значат?

Игорь Строганов: Здесь разные очень цифры. Смотрите, Испания упала по туризму очень сильно, плюс у них жесточайшие меры локдауна, которые до сих пор действуют. У меня знакомые в Испании живут, там до сих пор очень сложно, например, сходить в кафе и что-то еще. В Греции упал опять же туризм, плюс сама по себе Греция в принципе мало кому нужна, потому что экономически это так, около нуля, грубо говоря, не будем сравнивать с крупными государствами. Япония в крупном системном кризисе с 1990-х гг., ничего не поменялось, у них дикое старение населения, огромное количество проблем системных. Германия, кстати, в этом чувствует себя неплохо, потому что Германия очень неплохо поддерживала свое предпринимательство.

Что я хочу сказать к первому вопросу? Понимаете, сейчас очень типичная вещь связывать экономику именно с потреблением и гнать вот эту спираль потребления, говоря, что вот люди у нас покупают-покупают, вкладывают в экономику, эта спираль развивается, люди производят, предприниматели производят, люди покупают и мы тем самым экономику развиваем. Проблема в том, что эта спираль, которая уходит в никуда, уходит в пузыри.

Смотрите, что произошло в позапрошлом году: резко уменьшили ставку Центробанка, соответственно, дальше Владимир Владимирович сделал совершенно хорошую вещь, в принципе, в целом благую, он уменьшает ставку на ипотеку, соответственно, банки уменьшают. Что происходит дальше? Цены на квартиры моментально растут в огромных объемах, спекулянты скупают все возможные квартиры, у нас сейчас огромный пузырь на рынке недвижимости. То есть где благо для народа? Оно в итоге не происходит, и это потребление.

И получается... Я еще в свое время, когда вот в 2008 году был кризис ипотечных закладных, я в 2009 году читал статью Financial Times. Она называлась очень просто: «Зомби-потребители». Причем с нашей точки зрения логики зомби-потребитель – это который бегает и там каждый месяц покупает себе новую шмотку от Gucci, например.

Ольга Арсланова: Особо не задумываясь, зачем она ему, и не сносив предыдущую.

Игорь Строганов: Да. А вот в их логике, логике Financial Times, зомби-потребитель – это тот, кто, наоборот, сократил потребление, меньше тратит денег на блажь и больше сберегает. Соответственно, такого зомби нужно что сделать? Нужно ему сказать, что все хорошо, чувак, иди в магазин, покупай, трать деньги, не знаю, акции покупай и так далее, но только ни в коем случае не береги деньги, и тогда ты запустишь нашу экономику. И вот мы видим в мире, что по большому счету основной инструмент решения экономических проблем – это загонять в потребление. Но это неправильно, потому что мы тратим ресурсы, потому что мы в эту гонку вступаем, а мы ее не выиграем, потому что другие экономики мира с этим работают уже многие десятилетия. И гнать надо инвестиции в крупную системную промышленность.

Ольга Арсланова: Вот.

Александр Денисов: Игорь, про инвестиции поговорим. А кстати, вот любопытно про вот эту модель, которая... Прекрасно, хорошо, что от вас услышали, что нам необязательно совершенно вставать на эту дорожку роста внутреннего потребления, потому что Gucci мы сами не делаем, это мы будем тратить деньги на что-то другое, кормить других. А вот Китай...

Игорь Строганов: Мы придумаем, что сделать самостоятельно.

Александр Денисов: Да. Вот Китай, я слышал, они делают ставку на рост внутреннего потребления. Не знаю, почему им так вот эта идея глянулась, но...

Игорь Строганов: Но то в Китае... Смотрите, в чем разница. У нас 142 миллиона людей официально, у Китая 1 миллиард 300 миллионов по официальным, но скорее 1 миллиард 400 миллионов, 1 миллиард 450 миллионов по неофициальным данным. Считается в экономике, что более-менее рентабельный внутренний рынок от 220 миллионов, то есть они имеют возможность гнать это внутреннее потребление.

Но, так как я в Китай езжу и, в общем-то, общаюсь, знаю, как там происходит, это их внутреннее потребление – это тоже своего рода пузырь. Да, приезжает некий такой сельский житель в крупный город, да, он начинает зарабатывать. Что он сразу делает? Он сразу покупает себе дорогую машину, он сразу начинает понтоваться, сразу потребление показушное, а китайцы в этом плане еще хуже нас, статусно показать, что «я добился», и вот этим они гонят внутренний рынок, да, оттуда вот эти вот огромные цифры потребления. Но это ведь тоже временно, это ведь тоже всплеском идет.

Александр Денисов: Не будем брать пример.

Игорь, возвращаясь к инвестициям, самый ключевой момент, вот сегодня как раз этому посвящено было совещание у президента. Речь там обо всем шла, и о дедушкиных оговорках для инвесторов, и так далее. У меня возникло ощущение, что речь идет не об инвесторах зарубежных, а больше о наших. И я вот слышал высказывание Сергея Александровича Караганова, ну, он знаком с бизнесом, он сказал, что бизнес под давлением обстоятельств внутренне поменялся российский, они все-таки вынуждены были под давлением обстоятельств выдергивать деньги оттуда, приносить их сюда.

Вот у меня вопрос: наш инвестор, самый сочный и жирный, готов все-таки вкладывать здесь деньги? Дедушкины оговорки, вот гарантия, что в течение 20 лет, президент назвал эти условия, не будут меняться налоговые правила и так далее, для них существенны? Они пойдут навстречу, как считаете? Потому что зарубежных мы не дождемся.

Игорь Строганов: Во-первых, нам не нужно ждать зарубежных. В чем плохи прямые зарубежные инвестиции? – в том, что, придя в Россию и обустроив здесь некое производство, некие, соответственно, мощности, деньги из этого производства, прибыль идет за рубеж. Соответственно, налоги зарубежные, прибыль зарубежная. Да, здесь мы что-то получаем, но гораздо меньше, поэтому прямые иностранные инвестиции – это такого рода наркотик: на него очень легко сесть, но очень тяжело слезть. И наши 1990-е гг., как и в принципе начало XX века, очень легко показывает...

Александр Денисов: Да, мы помним эти громкие имена, Браудер, Сорос, то есть это люди, которые приезжают на раздачу, так сказать, разрывать страну.

Игорь Строганов: Да, но потом они все забирают обратно. Нам нужен внутренний инвестор. Но проблема с внутренним инвестором в том, что исторически наш внутренний инвестор очень сильно боится, он привык считать, что у нас неопределенность в экономике, у нас постоянная почему-то неопределенность в политике, и он привык считать, что нужно деньги куда-то вкладывать в безопасность. А что безопасно? – годами, десятилетиями безопасны либо Европа, либо США. Вот сейчас уникальный момент, когда этого «жирного» инвестора, как вы говорите, можно в принципе заставить вкладывать в Россию, потому что у него нет тихой гавани больше нигде, офшоры закрывают везде.

Ольга Арсланова: Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Игорь Строганов: Да.

Ольга Арсланова: Но, Игорь, понимаете, по поводу инвестора...

Игорь Строганов: Америка проблемна, Европа вообще в непонятной ситуации, горит... Да?

Ольга Арсланова: Хорошо, а в России объясните, что сейчас инвестора может привлечь. Если он будет работать на население, то есть продавать что-то людям, рекордное падение доходов с 2013 года, -13% за год, смогут ли это купить люди? Либо инвестору выгодно продавать что-то по госконтрактам, получается. Вот вилка.

Игорь Строганов: Вы опять говорите про торговлю, вы опять говорите про потребление.

Ольга Арсланова: А что будет делать инвестор?

Игорь Строганов: Вообще сейчас вот по-хорошему нужно понять для себя очень простую вещь: в мире, в России быстрых денег сейчас не будет ни у кого. То есть как раньше было, кинул деньги, за полгода заработал, вывел в офшор, уехал и до конца жизни сидишь на эти деньги где-нибудь в Ницце, уже не будет никогда. Сейчас будут работать долгие, долгие, не очень сильно прибыльные, но рентабельные деньги, вложенные в крупную промышленность.

То есть, соответственно, вложиться в какой-нибудь условный «СИБУР», вложиться в какой-нибудь условный «Норникель», хотя туда не надо вкладываться, там прекрасно все у Потанина, замечательно. Вложиться в какое-нибудь предприятие, которое, например, «Эльбрус» производит, наши компьютеры, и понимать, что в течение 10–15 лет плюс-минус это предприятие будет развиваться и завоевывать рынок, и уже в течение 10–15 лет у инвестора будет стабильный хороший доход в хорошей развитой внутренней отрасли. Причем у нас таких отраслей полно: у нас пищевка огромный совершенно сегмент; у нас огромный сегмент внутреннего туризма, который развивать и развивать и, кстати, продавать потребителям; у нас огромный сегмент тех же самых композитных материалов нефтехимии; у нас огромный сегмент потенциально электроники.

Только этим надо заниматься, причем понимать, что ты в это вложишь, и да, это 10–15 лет, да, скорее всего, твои дети будут от этого получать дивиденды стабильные, но это работа вдолгую, это то, с чего условный Запад начинал, перед тем как он ушел на вот эту вот крутежку денег по-быстрому на ипотечные закладные, на то, чтобы быстро-быстро заработать и уйти с золотым парашютом куда-нибудь.

Александр Денисов: Игорь, а их устроит... Вот часто смотрим заседания бизнеса, крупного бизнеса, и они все любят поговорить про маржу, мол, невысокая у нас маржа, 5% и прочее. Вот не кажется ли, что завышенные немного аппетиты, им хочется... ? Понятно, финансовый сектор крайне эффективный, там маржа высокая, а вот производственный сектор – невысокая маржа. Или уже выбора у них нет, все-таки придется туда пойти, потому что ограничены инструменты? На Западе уже не сунешься.

Игорь Строганов: Ой, наверное, помните цитату про 300% прибыли, на которую пойдет капитал и на любое преступление ради 300% прибыли. Конечно, инвестор хочет максимальную прибыльность, инвестор хочет вот сегодня денег отдал, а завтра он получил 2, 3 или 4 конца, и это ему, естественно, надо. Вопрос в том, что этого не будет, и это надо очень четко понимать. И здесь, кстати, роль государства очень хорошая, здесь роль государства по сути выкрутить руки инвестору и сказать, что либо он сейчас вкладывает эти деньги вдолгую, да, с невысокой маржой, но он ее получает, либо, извините, но он сидит на куче денег и сидит на нуле, потому что деньги должны работать, это стандартное правило.

Но здесь момент какой: почему нас еще зачастую инвесторы государству не доверяют? Да, есть исторические предпосылки, да, есть определенные моменты в экономике. Но у нас есть очень частая вещь: президент что-то говорит, а дальше где результат? Дальше это куда-то уходит в болото, где-то там вязнет на уровне согласований, и в итоге все наши хорошие, интересные инициативы, которые сверху озвучиваются в течение нескольких лет, хорошо если половина доходит до реальной...

Александр Денисов: Игорь, а как выкручивать руки, вот вы сказали, интересно. Это как?

Игорь Строганов: Ну, как минимум закрыть доступ инвестору к зарубежному рынку и все, это вполне доступно, и вполне это делается сейчас.

Александр Денисов: Там уже рынок сам закрыл, рынок сам им закрыл, железный занавес опустился.

Игорь Строганов: Рынок закрыл, но есть возможность вывести. Убрать возможность вывести, убрать возможность обналички. В принципе в этом направлении работа идет, вон, за прошлый год закрыли ряд...

Александр Денисов: ...офшоров?

Игорь Строганов: ...прибалтийский банков, которые тоже обналичкой занимались, так что вполне работа есть. Но вопрос в чем? Здесь выбора нет как такового: деньги должны работать; если они не работают за рубежом по-быстрому, они должны работать здесь вдолгую, и это нужно объяснить. Нужно спокойно объяснить правила игры. Точно так же у нас должно быть послание президента, взял бы президент, сказал прямым текстом: ребята, нигде хорошо не будет, у нас действительно, смотрите, экономически у нас стабильность есть. Да, это стабильность с оговорками, с системными проблемами, но мы себя намного лучше чувствуем, чем та же Америка на данный момент, и у нас ВВП не финансовый, не на крутежке нулевых мусорных бондов, а все-таки на некой, но промышленности.

Александр Денисов: Игорь, и не будем забывать, что ключевой момент для стабильности, это все называют в Организации экономического сотрудничества и развития, называют базой для стабильности вакцину. У нас даже не одна, а три.

Игорь Строганов: Тем более, да, мы первые по вакцине, мы в любом случае уже официально справились с этой «замечательной» инфекцией, во всяком случае мы первые сделали работающую вакцину и уже у нас три. То есть это очень высокий фактор привлекательности, стабильности.

Александр Денисов: Спасибо, Игорь.

Ольга Арсланова: Спасибо.

Александр Денисов: А вот насчет послания, как раз в апреле планируется послание Федеральному Собранию, президент сейчас над ним работает, наверняка об этом речь и зайдет. Спасибо. Игорь Строганов у нас был на связи из Университета имени Г. В. Плеханова.

Ольга Арсланова: Да. А сейчас с нами на связи Василий Колташов, руководитель Центра политэкономических исследований Института Нового общества. Здравствуйте, Василий.

Василий Колташов: Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Хочется поговорить не о процентах ВВП, а о чем-то ближе к нашему кошельку, к народу – о доходах населения. С одной стороны, мы видим, что реальные доходы серьезно упали, и российские власти это честно признают, но при этом уровень бедности не вырос, потому что были выплаты как раз в течение этого пандемийного года. Но сейчас они закончились. Вот вопрос: без этих выплат что мы увидим по доходам населения уже в 2021 году и далее?

Василий Колташов: Многое будет зависеть от того, какая будет ситуация с курсом рубля. Сейчас мы наблюдаем тенденцию повышательную такую на рынке нефти, на рынке продовольствия, но это все, к сожалению, пока не очень сильно отразилось на курсе российской валюты. Говоря иначе, рубль должен был бы гораздо больше подняться к доллару с лета 2020 года, чем это произошло, и уж тем более не должно было быть второй девальвации рубля осенью, в общем, в конце лета – осени 2020 года.

То есть вот эти вот удары, которые 2020 год принес по нашей экономике, по домашним хозяйствам, они были несколько сглажены, конечно, помощью, но, вообще-то говоря, негативный эффект на 2021 год есть, и он состоит хотя бы в том же росте цен на продовольственные товары, с которым сейчас правительство старается бороться и который старается взять под контроль, управлять этим процессом.

Однако управлять получится, ну не командовать ценами, а регулировать цены получится, если только мы получим укрепление рубля. На укрепление рубля работает ослабление доллара, то есть работает рост вот этих самых мировых цен на те продукты, которые мы экспортируем: на нефть, на металлы...

Ольга Арсланова: То есть мы должны в течение этого года в первую очередь следить за ценами на нефть и надеяться на то, что они будут стабильными?

Василий Колташов: Да. Я думаю, что цены на нефть будут повышаться на протяжении 2021 года. Я думаю, что это 2021 годом не закончится, мы находимся в ситуации резкого разворота конъюнктуры, когда конъюнктура станет повышательной. Для нас это выгодно, но это же создает определенную атмосферу обмана. Потому что смотрите, в чем дело, с одной стороны, домашние хозяйства очень сильно пострадали и очевидно, что внутренний рынок у нас достаточно слаб, ну еще и сжался он немножко в 2020 году. Были как бы стрессовые покупки, покупки недвижимости, люди подрастратились.

И может быть, в этой ситуации для инвесторов создавать новые предприятия окажется не очень интересно, если ориентироваться в первую очередь на внутреннего покупателя, то есть развивать обрабатывающую промышленность в первую очередь. Потому что ведь в мире обрабатывающей промышленности достаточно, вопрос ведь состоит не в том, чтобы дополнить мировую систему российской какой-то дополнительной обрабатывающей промышленностью, а речь идет о том, чтобы мы перераспределили в свою пользу рабочие места и прибыль, а для этого нужно опираться на внутренний рынок, следовательно, нужно повышать покупательную способность населения, внутреннего потребителя.

Александр Денисов: Только что нам Игорь Строганов говорил, что нам от этой модели лучше отвернуться, Василий, потому что надувается пузырь рано или поздно. Ну что мы, 5 штанов, 10, 20 будем покупать, ну до бесконечности же нельзя это делать.

Василий Колташов: Ха-ха-ха! Ну, значит, этот «пузырь» надувается много столетий. Если это называется пузырем, то...

Александр Денисов: Я понял, Василий, штаны надо усиленно снашивать или протирать в ближайшем ресторане.

Вопрос к вам. Вот возвращаясь к сегодняшнему выступлению президента, он сказал, что один из самых тяжелых периодов, тяжелый год за послевоенный период. А с другой стороны, в этом не столько негативный заряд, а, может быть, даже позитивный. Если мы припомним, что было в 1950-х гг., это был период, выражаясь, так сказать, спортивной терминологией, спурта, то есть скрытые резервы серьезные оказались у страны, шагнули мы вперед и цивилизацию вперед продвинули, уж не будем припоминать про атомную энергетику, про космос, много что было сделано, и уровень жизни, безусловно, тоже поднялся.

Есть ли у нас сейчас тоже шанс для этого спурта? Есть ли скрытые резервы? Вакцину уже упоминали, никому бы в голову не пришло, что у нас медицина и фармакология что-то там могут, а окажется могут. Василий, про скрытые резервы?

Василий Колташов: Ну, про систему здравоохранения я много вам не скажу, а вот если говорить про экономические возможности, то они, конечно, появляются очень и очень значительные. И здесь я думаю, что укрепление рубля будет происходить, это будет поднимать нашу покупательную способность, плюс сохранится протекционистская политика правительства, и она будет поощрять развитие внутреннего производства как с ориентацией на местного, нашего внутреннего потребителя, российского, так и на экспорт.

Здесь главное не увлечься вот этой игрой в повышение мировых цен на сырье, потому что смотрите, самая главная опасность, на мой взгляд, состоит в том, что может показаться, что мы опять вернулись в 2005–2006-е гг., вот она, волна повышения мировых цен на нефть, как замечательно, ничего делать не надо. Не надо, не надо этого импортозамещения, прекратить, зачем мы этим занимаемся, смотрите, как растут цены на простейшие, базовые товары. Не надо развивать российское животноводство, заработаем на экспорте зерна, ну и так далее, и тому подобное; не надо нам сыроделов, мы зерна продадим и этим будем богаты. Вот это...

Ольга Арсланова: Слушайте, Василий, ну вас не угодишь: низкие цены – плохо, высокие цены – плохо. Что же нам делать?

Василий Колташов: Нет, высокие цены – это хорошо, вопрос состоит в том, какой политикой мы пользуемся в данном случае. То есть если наша государственная политика, я думаю, что она будет именно такой, ориентируется на развитие национального рынка и национального производства, то, значит, мы будем развивать обрабатывающую промышленность, создавать здесь рабочие места, привлекать здесь капиталы для инвестиций и создавать условия именно для развития, для создания новых рабочих мест, для получения прибыли. Будет развитие, рост и фондового рынка, я думаю, что российский фондовый рынок в ближайшие 10 лет еще вырастет довольно серьезно. Я говорю в целом про эпоху, которая начинается, про те условия, в которых мы стартуем.

Александр Денисов: Василий, а вот да, про эпоху начинающуюся. Оля так скептически...

Василий Колташов: ...трансформация пошла правильная уже.

Александр Денисов: Да, про падение, я вот все позитивные моменты ищу. Статистика, точнее прогноз Организации экономического сотрудничества и развития, это не наше, это зарубежное. В общем, какой рост они пророчат? Индии 12,6% ВВП, Китаю 7,8%, нам 2,7%, вот, 2,7%. То есть если мы припомним, как мы росли в предыдущие годы, то для нас 2,7% – это нехилый такой скачок, Василий.

Василий Колташов: Ха-ха-ха! Ну, то, что Индия будет расти, наверное, быстрее всех, это предположить можно просто потому, что там огромный задел рабочей силы, огромные возможности для развития легкой промышленности...

Александр Денисов: Их просто много, Василий, они навалятся, их много.

Василий Колташов: Да, они будут замещать китайские дешевые товары...

Ольга Арсланова: И рабочая сила там сейчас становится значительно выгоднее, чем в Китае, да.

Василий Колташов: В нашем случае, конечно, это мало 2,5%, 2,7–3%, это мало. Мы можем расти и на 5%, и на 6% в год, но для этого требуется не бояться запускать интенсивное инфраструктурное строительство, его развертывать. Нам нужно строить сеть высокоскоростных железных дорог в России, одного «Сапсана» мало, Москва – Петербург недостаточно. И нам необходимо сделать еще кое-что, нам необходимо жилищное строительство стимулировать, и здесь нужно не только за ценами на продовольствие следить, но и постараться сделать так, чтобы застройщики и продавцы недвижимости не забрали себе все выгоды от...

Ольга Арсланова: Вот, золотые слова.

Александр Денисов: Василий, еще один пузырь вы хотите надуть потребительский, вот любите надувать пузыри.

Ольга Арсланова: Слушайте, а я хочу, уважаемые коллеги, очень хочется о регионах все-таки поговорить, потому что Алексей Кудрин предупредил о том, что регионы могут пострадать очень сильно от коронакризиса в 2021 году, потому что им придется искать деньги на выход из кризиса самостоятельно, были вливания из федерального центра. Вопрос: все было неплохо, вот сейчас мы выходим из пандемии – не получится ли так, что богатые регионы будут богатеть, а бедные еще больше беднеть? Не увидим ли мы вот этого разрыва еще большего?

Василий Колташов: Это будет зависеть от того, как центральные власти себя поведут. Если у нас изменится политика распределения налогов, ну хотя бы даже главного налога, налога на доходы предприятий, из-за чего, собственно говоря, Москва богатая, а все остальные бедные, то есть компании зарабатывают везде, а налоги платят в Москве, ну немножко сейчас больше стали в Петербурге, в некоторых других регионах платить, но в основном все-таки в Москве, и вот эта ситуация должна быть изменена, должно быть пропорциональное распределение по числу хотя бы жителей по всем регионам всех доходов, которые у нас собираются.

Но это же не просто изменение налоговой политики и политики распределения поступающих средств плюс государственные программы, это еще и слом региональных привилегий, вот этой вот федерации по сути, то есть это переход к более унитарной государственной конструкции. Поэтому, рассматривая вроде бы экономические решения, мы упираемся в то, что нужно проводить политическую трансформацию дальше от Госсовета, который у нас заработал в Российской Федерации, двигаться к тому, что Россия стала унитарным государством, чтобы все регионы были поставлены в равное положение и всевозможные автономии были прежде всего культурными автономиями, а не не были административными автономиями, которые чуть что, значит, если вспоминаем ельцинские времена, грозят выйти из состава страны.

Ольга Арсланова: Да-да, что тоже опасно.

Василий Колташов: Но, собственно говоря, что федерации разваливаются, мы хорошо знаем по советскому опыту, потому что это наша самая главная федерация, и где она?

Ольга Арсланова: В общем, серьезные, фундаментальные изменения могут последовать после коронакризиса. Может быть, есть в этом какая-то польза.

Александр Денисов: Ну уж разваливаться-то мы не собираемся, Василий.

Василий Колташов: Не надо.

Ольга Арсланова: А может, станем крепче. Спасибо вам.

Александр Денисов: Прижмем, так сказать.

Ольга Арсланова: Василий Колташов у нас был в эфире, руководитель Центра политэкономических исследований Института Нового общества.

Об уровне жизни россиян и будущем нашей экономики