Виталий Млечин: Дорогие друзья! Мы в финале нашей программы. Предлагаем вам поговорить о тех словах, которые вам не нравятся. Ну дело в том, что вот специалисты назвали самые раздражающие россиян иностранные слова. Их три: «фолловить», «фиксить» и «пруф». Мы не уверены, что все понимают значения этих слов, да и мы сами… Тамара Шорникова: Правильно ли мы ставим в них ударения. Виталий Млечин: Да, ну и вообще зачем их произносить, мы не знаем. Но об этом прямо сейчас и поговорим. Ну вот, по результатам исследования, только половина наших соотечественников употребляют англицизмы. При этом многие вовсе не понимают смысла заимствований. Давайте разбираться с этим со всем. 8-800-222-00-14 - бесплатный телефон прямого эфира, 54-45 - бесплатный номер для ваших СМС-сообщений. Сразу прочитаем несколько? Тамара Шорникова: Да, сразу. Виталий Млечин: Или сначала представим нашего гостя? Тамара Шорникова: Сразу, сразу прочитаем, потому что… Виталий Млечин: Хорошо. Тамара Шорникова: Мы вот привели сторонний опрос, какие слова раздражают, а у нас тут собственный, народный. Уже столько слов нападало за время нашего эфира. Коротко. Рязанская область: «Ресепшен», Тульская: «Пандемия». Коми: «Раздражает слово «тренд». Как «трындычихи» трындят его эксперты все». Виталий Млечин: Ха-ха! Тамара Шорникова: Ставропольский край: «Омбудсмен», Орловская: «вау и вуаля меня бесят». Орловская: «Садите вместо сажайте». Это, конечно, больше о неграмотности. Виталий Млечин: Это о неграмотности, конечно. Тамара Шорникова: Что раздражает вас? Какие слова, речевые обороты? Звоните, пишите в прямой эфир. И вот теперь представляем эксперта. Виталий Млечин: Да, совершенно верно. Игорь Исаев у нас в гостях, директор Института лингвистики РГГУ. Игорь Игоревич, здравствуйте! Игорь Исаев: Добрый вечер! Виталий Млечин: А давайте вот вам тот же вопрос зададим. Тамара Шорникова: Да. Виталий Млечин: Ну вот вас какие слова раздражают? Игорь Исаев: Ну, вы знаете, все-таки недобрый, значит, вечер. Виталий Млечин: Ха-ха! Тамара Шорникова: Ха-ха! Потом что это надолго. Игорь Исаев: Ну это надолго. Ну и, опять же, понятно почему возникает проблема. Ведь раздражают не сами по себе слова, а раздражают ситуации, в которых они возникают. Почему нас всех «регистратура» не устраивает? Почему у нас появилась… появился «ресепшен»? И то и другое - заимствования. Почему «ресепшен» теперь нас не устраивает? Потому что он стал чаще употребляться. Так что здесь, как только мы с вами начнем говорить, что нам нравится, что не нравится, мы тотчас же попадем в ловушку. «Регистратура» - «ресепшен»: как взвесить? Виталий Млечин: Но вообще в русском языке же огромное количество заимствованных слов. Как и в любом другом, наверное, языке. Но просто слова, которые… которые мы все употребляем, но которые были заимствованы так давно, что мы просто по-другому и не умеем говорить, нас как-то особо не… не смущают, да. А вот то, что происходит на наших глазах, вот то нам не нравится. Почему? Игорь Исаев: А вот смотрите. Мы с вами сейчас носим кроссовки и не страдаем от того, что это заимствованное слово. И даже, более того, я не знаю, как назвать иначе. Виталий Млечин: Надеваем свитер, например Игорь Исаев: Да-да-да. Или мы с вами используем «чипсы». Это плохо. Мы предпочитаем, что это неправильно. Но слово-то есть, и мы их используем. Почему возникают такие вещи, когда одни слова, которые тоже являются заимствованиями, уходят из оборота, а другие слова появляются вновь и потом вновь становятся неприятными для нашего уха. Это связано только с тем, что меняются речевые ситуации. Язык вообще ни при чем. Ситуация… меняется ситуация вокруг этого всего. Виталий Млечин: Ага. Но вот слово «шлагбаум» - это же явно не русское слово, но заменить-то его нечем. Игорь Исаев: Я скажу вам больше. Слово «хлеб» изначально вообще не наше. Но прошло время… Тамара Шорникова: Ох! Игорь Исаев: Прошло время, и мы считаем его нормальным, равно как… Ну вот смотрите, есть такие простые слова. Ну, например, «парковка». Виталий Млечин: Так. Игорь Исаев: То, что окружает нас. Мы почему не любим слово «парковка»? Потому что 380 рублей в центре… Тамара Шорникова: Потому что не можем найти, да. Игорь Исаев: И 380 рублей в центре. А чуть отъехал – 150. Тамара Шорникова: Уже не так раздражает. Виталий Млечин: Но «парковку» можно заменить на «стоянку». Игорь Исаев: Можно. Но все-таки стоянка автомобилей не подразумевает оплаты. Виталий Млечин: Ага. Игорь Исаев: Вот. Только в том случае, если это штрафная стоянка, когда вы неправильно на парковке встали. Виталий Млечин: Ага. Игорь Исаев: Вот. Но в целом, в целом, в целом это заимствование, которое возникает по необходимости. У нас есть «парковка» или «паркинг». Кроме того, у меня есть небольшой сюрприз. У меня есть ряд слов, которые потеряли актуальность в современном русском языке. Они лет 50-70 назад были известны. Но об этом мы поговорим чуть позже. Виталий Млечин: Ага. Тамара Шорникова: А пока у нас сообщения которые падают от наших телезрителей в неимоверном количестве. Очень многое раздражает. Причем любопытно, раздражает то, что, по идее, для тебя пользу какую-то там имеет. «Кешбэк», например, туристический. Много о нем говорили в этом году, многие его получили. Там небольшая сумма вернулась на счет, а приятно. Но слово бесит. Почему? Игорь Исаев: Связано это вот с чем. Слово «кешбэк» стало непонятным. Ну и потом, откровенно будем говорить, кешбэк не все получают. Если бы кешбэк был доступен всем. Вот я открываю свое приложение какого-нибудь банка, и у меня написано: «Ваш кешбэк за покупки такой-то». Я себе представляю ситуацию, когда в глубокой вологодской деревне, услышав слово «кешбэк за покупки», бабушка пошла в продуктовый сельскохозяйственный магазин - и кешбэка нет. Тамара Шорникова: Бывают и такие ситуации. А бывает, что нам звонят в прямой эфир. Так часто бывает. Виталий Млечин: Да, часто бывает. Татьяна из Карачаево-Черкесии. Здравствуйте, Татьяна! Зритель: Добрый вечер! Виталий Млечин: Слушаем вас, вы в эфире. Тамара Шорникова: Делитесь! Виталий Млечин: Да. Тамара Шорникова: Татьяна! Виталий Млечин: Татьяна, поговорите с нами! Зритель: Очень хочу поговорить с вами. Виталий Млечин: Давайте! Зритель: Вот мне всегда интересно, когда по центральному телевидению люди, которые занимают очень высокие посты, употребляют слово «амбиция». И очень часто применяют… применяют его к молодежи. Когда молодежь достигает какой-то цели, когда наши лица, скажем так, во власти тоже какие-то цели преследуют. И говорят, что вот достигли, да, вот «амбициозные планы». Виталий Млечин: Ага. Зритель: Но сама трактовка слова «амбиция» заключается в том, что оно отражает самолюбие, самомнение, спесь, крайнюю обидчивость. Так почему его очень часто употребляют именно не в тех, не в нужных формулировках? Вот когда я слушаю такие передачи, меня очень-очень затрагивает это слово. И непонятно, почему его употребляют так часто, хотя значит оно совершенно другое. Игорь Исаев: Но тут вопрос можно задать. Виталий Млечин: Спасибо большое! Да. Единственно, это, конечно, нет… не совсем то, с чего мы начали. Это пример неправильного употребления слова. Но тем не менее давайте об этом тоже поговорим. Тамара Шорникова: Но это раздражает, действительно. Игорь Исаев: Раздражает слово «амбиции» ровно потому, что в слове «амбиции» закрыты семантически - они скрыты там в нем - признаки достижения целей. «Несмотря на» в современном понимании. Амбиции - когда ты пробиваешься, достигая цели. Вот это особая поведенческая модель, которой мы характеризуем человека, когда говорим: «Ну, у него большие амбиции». Это положительные качества. Человек, который далеко пойдет. С другой стороны: «Ну, знаете, такие амбиции можно бы и скрыть или, например, там умерить». То есть и то и другое - прямое значение и обратное значение - мы с вами получаем и не знаем, что с этим делать. Поэтому ну вот мы так и живем. Тамара Шорникова: Вот, мне кажется, немного о жизни вглубь. Даже не о там филологии, а именно о жизни: «Менеджер» раздражает телезрителя из Пензенской области. Часто… Виталий Млечин: А «мерчандайзер» не раздражает при этом? Игорь Исаев: «Манагер». Ну есть даже шуточное, побуквенное прочтение – «манагер», вот. Оно как раз актуализирует вот эту вот неприязнь возникающую. Тамара Шорникова: Раздражает слово «ок». Ну тут аббревиатура скорее, да? Пермский край. Виталий Млечин: «Лайфхак» жутко бесит. А с лайфхаком что не так? Игорь Исаев: Да вроде бы все с ним нормально. Просто это новые слова, которые не наши пока еще на 100%. Не полностью растворились в людях. Смотрите, какая вещь: когда мы появляе… когда появляется какое-то новое слово, мы всегда его воспринимаем как чужое, агрессивное. Все новое человек воспринимает как чужое, агрессивное. Для того, чтобы оно стало своим, его нужно ввести в оборот. Язык настолько мощный, что он все переварит. Но пока не переварил, у нас возникает аллергия. Тамара Шорникова: Ага. Виталий Млечин: «Шопинг» раздражает. Тамара Шорникова: «Фейк», «Локдаун». И, Ульяновская область: «слово «Москва» раздражает». Вот так. Ну как так? Виталий Млечин: Будьте добрее, друзья! Игорь Исаев: Ну тогда непременно через широкое «а»: Маасква должна раздражать все-таки, согласитесь. Тамара Шорникова: Какие слова вас раздражают, выясняли наши корреспонденты. В каких городах? В Красноярске, Иркутске и Краснодаре. Давайте послушаем. ОПРОС Тамара Шорникова: Исконно русские слова. Игорь Исаев: А вот и не выйдет ничего. Потому что фонд исконно русских слов, скорее всего, не очень большой. Исконно русские могут быть какие-то корни, приставки, предлоги. А очень часто все-таки уже слов заимствованных очень давно так много, что мы уже не знаем, какие они. Виталий Млечин: Вот это «исконно русский рэп» тоже как-то немножко, может, странно… Игорь Исаев: Это сурово. Это звучит сурово: это валенки, шапка и топор. Виталий Млечин: Топор обязательно должен быть и бутылка водки, естественно. Ирина из Ленинградской области. Ирина, здравствуйте! Зритель: Здравствуйте! Город Кировск, Ленинградская область. Мне не нравится, когда наши русские слова искажают и используют их не по назначению. Например, значит, ну искажают: «золото… золотая семечка» называется масло. Ведь «семечко» - оно. Почему вот разрешают, это самое, такие названия давать? И дети думают, что это правильно. Потом. Сейчас стали говорить «печеньки». Какие «печеньки»-то? Если вы по-русски говорите, говорите «печеньицо». Пече… Тамара Шорникова: Так. Виталий Млечин: Ну вот. Ну «печеньки». «Печеньки» просто проще сказать, чем «печеньицо». Тамара Шорникова: Как много эмоций. Игорь Исаев: Нет, здесь… здесь не в простоте дело, конечно. Это «ми-ми-ми-шная» лексика, да простят нас зрители. «Ми-ми-ми-шная» лексика - это как раз вот это вот сюсюканье на уровне языка, которое возникает исключительно из желания сделать вот это все розовым, вот. Это… это как раз не… никак не противоречит языку. Это как раз возможности языка, которые… Тамара Шорникова: Ну когда «человечек» решает «вопросик» - это, конечно, не может не раздражать. Игорь Исаев: Да, лучше бы на законодательном уровне, правильно. Тамара Шорникова: Ха-ха! Да. «Каршеринг», «QR-код». Продолжаем рассказывать, какие слова раздражают наших телезрителей. Это из Москвы пришло. Слово «паста» вместо «макароны», - Астраханская… Астраханская область. «На самом деле» - это вставляют в любом разговоре. Раздражает. Рязанская область. И телефонный звонок? Виталий Млечин: Свердловская область. Нина, здравствуйте! Зритель: Здравствуйте! Вы знаете, меня просто поражает безграмотность наших людей. Вот везде, во всех магазинах на всех этикетках написано, значит, «мясо из индейки», «стейк из индейки». Индейка - эта женщина из племени индейцев. У нас есть в русском языке «индюк». Виталий Млечин: «Индюк». Так. А… а женщина индюка как называется? Игорь Исаев: Да, индюк… индюк у нас, к сожалению, маркирован. Он закреплен за существом мужского пола. Поэтому не будем поощрять убийство только индюков. Нет-нет-нет-нет. Все-таки индейка - это как видовое название, это как «курица». Или «кура», что еще ужасней. Виталий Млечин: Не, ну «кура» да, это… Игорь Исаев: Так что это… это нормально. Это видовое название. Здесь… здесь не привязывается к полу, к гендеру, никак. Виталий Млечин: Давайте уже, наконец, вы анонсировали… Игорь Исаев: Давайте. Давайте. Значит, смотрите: по исследованиям Яндекса есть слова, которые за последние несколько десятилетий резко - в десятки раз - потеряли частотность своих употреблений. Многие из них вы знаете, а многие не знаете. Я задаю вопрос для вас и для зрителей. Пожалуйста. Например, есть слова очевидные, которые вы понимаете. И вы мне скажете, почему они сейчас странные: «Телефонировать». Вы сразу скажете, что «Да, форма какая-то странная, но, в принципе, я понимаю». Едва ли мы с вами телефонируем сейчас друг другу. Виталий Млечин: И даже не телеграфируем. Игорь Исаев: И мы даже не звоним. «Набери меня, - ужасно, - Ну набери меня». И понятно есть такие… Виталий Млечин: Хотя мы уже не набираем тоже фактически. Мы просто нажимаем пальцем в экран. Игорь Исаев: Да-да. «Сири, набери того-то», да, если очень часто так бывает. Например, «фразер». Знаете ли вы до сих пор слово «фразер», употребляете ли вы его? Виталий Млечин: Нет, конечно, не употребляю. Игорь Исаев: А в начале ХХ века употреблялось в значении «пустослов». То есть едва… - и это прошло чуть более ста лет - «фразера» мы потеряли. «Фуксом». Наречие. Получить что то «фуксом». Совершенно часто употребляемое в начале десятых годов. Тамара Шорникова: То есть это не опечатка с «факсом», да? Игорь Исаев: Нет. Получить «фуксом» - это значит хитростью или каким-нибудь пронырливым способом. Совсем недавно употреблявшееся очень широко слово нам с вами уже не знакомо – ушло. Или, например, смотрите, простое достаточно слово, которое мы с вами точно знаем, но никто из нас его не употребляет серьезно - «Мотоциклет». Едва ли вы пойдете в салон «Харлей-Дэвидсон» за мотоциклетом сейчас. Виталий Млечин: За мотоциклетом, точно. А даже если и пойдем, то все равно не купим. Игорь Исаев: Скорее всего, вам выдадут винтажный тогда. Виталий Млечин: Ну в лучшем случае. Игорь Исаев: «При мотоциклете». Тамара Шорникова: Нет, скорее скажут, что сберкасса в соседнем доме, да. Виталий Млечин: Музей. Музей в соседнем доме. Игорь Исаев: Актуальная тема. Старое название одной из хворей – «инфлюэнца». Виталий Млечин: Ага. Игорь Исаев: Это грипп. Тамара Шорникова: Это грипп! Игорь Исаев: Это грипп. И причем, это 1930-е годы. Это не так давно. Мы имели «инфлюэнцу», а не грипп в 1930-х годах. И это все ушло. Виталий Млечин: Но «инфлюэнца»-то точно заимствованное? Игорь Исаев: Все, что я вам сейчас прочитал, заимствовано, включая «конфекта». Тамара Шорникова: «Конфекта»? Игорь Исаев: «Конфекты», да, «конфекты с шоколадом», да. Да. Так что… этих слов десятки. Вот, например, мы с вами сейчас ходим в гости, а в начале ХХ века мы должны были «визитировать» Виталий Млечин: «Визитировать», да. Игорь Исаев: Так, что вот эти… Тамара Шорникова: Желательно с оказией. Игорь Исаев: Ну как бы… Тамара Шорникова: Слово, которое тоже часто употребляется не… не в правильном контексте. Игорь Исаев: Лучше предупреждать, да-да-да. Да. Лучше предупреждать. Сейчас все чаще и чаще в городах прийти без предупреждения считается не очень прилично. Тамара Шорникова: Давайте послушаем, что неприлично говорить в Томске и в Москве. Виталий Млечин: Нет, Томск не получится, да. Москва, Людмила. Здравствуйте, Людмила! Зритель: Здравствуйте! Я очень часто по телевизору вот… реклама эта мозги забивает: «кешбэк, кешбэк, кешбэк». Виталий Млечин: Ага. Зритель: Это по-русски ведь прибыль, да? Виталий Млечин: Нет, не совсем. Зритель: Нет? А что это? Игорь Исаев: Это возвращенная прибыль. Тамара Шорникова: Скорее, возврат, да. Игорь Исаев: Возвращенная прибыль. Когда вам за покупку чего-либо начисляют дополнительные, извините, бонусы. Виталий Млечин: Ну то есть фактически вам возвращают часть ваших денег за то, что вы что-то купили. Ну вот а как это иначе назвать? Почему вам не нравится именно слово «кешбэк»? Зритель: Мне вообще слишком много не наших слов не нравится. Виталий Млечин: Почему? Зритель: Ну я русская и люблю русский язык, так что… Игорь Исаев: А употребляете ли вы слово «лошадь»? Зритель: Так что спасибо за пояснения. Спасибо! Виталий Млечин: Лошадь… Тамара Шорникова: Да, не услышали ответа. Татьяна с нами еще? Людмила. Виталий Млечин: Людмила. Зритель: Мм… Виталий Млечин: Ну ладно. Тамара Шорникова: Людмила, «лошадь» употребляете, слово это? Виталий Млечин: Нет. Игорь Исаев: Ну не вышли. Потому что такое простое обычное слово «лошадь», оно окажется тюркизмом, причем не очень-то старым. Ну, по меркам языка. Тамара Шорникова: Да. В Ростове-на-Дону городом руководит «сити-менеджер». «И это странно», - считают телезрители. «Локдаун»… Виталий Млечин: А как назвать сити-менеджера? Игорь Исаев: Мэром? Опять не то. Опять не то. Виталий Млечин: Градоначальник. Градоуправитель. Тамара Шорникова: Градоначальник, вот нам подсказывают. Из аппаратной нам подсказывают. Игорь Исаев: Но если уж у нас с вами градоначальник, тогда и на улице с полосатой палочкой у нас будет городовой. Виталий Млечин: Городовой, конечно. Тамара Шорникова: У которого в кармане «конфекта», естественно. Игорь Исаев: Да. Виталий Млечин: Ха-ха! Тамара Шорникова: Есть ли значение, кто запускает тот или иной – сейчас раздражающее слово скажу - тренд языковой. То есть это впервые прозвучало от чиновника, от блогера, от звезды? Виталий Млечин: Да-да, как это происходит? Как это проникает в язык? Игорь Исаев: Это каждый раз по разному. Конечно, в основе лежит какой-то медийный щелчок. Когда… сейчас мы можем это запустить достаточно просто при наличии относительно большой аудитории. Мы с вами произвели какое-то слово, и оно запускается. Но в основе лежат ситуации. Ну вот, смотрите, с «сити-менеджером». Ведь это стало появляться тогда, когда наши чиновники стали обучаться на западе градостроительному искусству. И у нас появилась урбанистика, а не градостроительные проекты. И у нас появились «сити-менеджеры». Подождите, утрясется. Появятся градоначальники. Тамара Шорникова: Просто я еще уточню свой вопрос. Виталий Млечин: Да-да-да. Тамара Шорникова: Условно. Например, когда что-то говорит чиновник, так складывается, что это и остается где-то в чиновничьем кругу. Ну потому что никто из, мне кажется, нас, мирно живущих вне этой сферы вряд ли говорит «дорожная карта». Игорь Исаев: А вы знаете, кстати, распространенное… Тамара Шорникова: При этом это очень популярно… Игорь Исаев: Да-да. Это распространено. Ну все зависит от количества эфирного времени, выделенного тому или иному чиновнику. Но вообще «дорожная карта» - очень широкая вещь. Виталий Млечин: Да. Игорь Исаев: И не только прямо реальные проекты так называются, а называется все, что угодно «дорожной картой»: моя «дорожная карта» с остановки метро до Останкино. Тамара Шорникова: Просто мне кажется, что повторять - еще раз уточню свой вопрос - повторять за чиновникам, как сейчас говорит молодежь, - «зашквар». А вот, например, если то же… Виталий Млечин: Ого! Вот это заявка сейчас была! Тамара Шорникова: Если то же… тоже новое слово… Ну все, застыдили. Если то же новое слово произнесет, например, какой-то популярный блогер «инфлюенсер» - не человек, болеющий гриппом, да, а торгующий вот чем-то в интернете, - то это с большим удовольствием начнут повторять все вокруг. Народные массы, скажем так. Игорь Исаев: Это правда. Но не дело в чиновнике. Дело в том, что чиновник - это один из представителей. Просто не тот, кто отвечает за языковые тренды. Тамара Шорникова: Ага. Игорь Исаев: Вот. Конечно, человек с миллионной аудиторией сделает тренд гораздо проще, чем… Тамара Шорникова: Мне кажется, мы сейчас на птичий язык перешли для телезрителей. Виталий Млечин: Ну, кстати, интересно. Вот пишут многие слово «фейк», да. Вот слово «фейк»-то точно можно заменить, да? Почему… Игорь Исаев: А как? Виталий Млечин: Обман? Игорь Исаев: Нет. Вы знаете, когда вас обманывают мошенники - это не «фейк». Все-таки они разные. Все-таки «фейк», согласитесь, - это некоторая пустышка. Это вот, например, там сайт «фейков», где публикуют, например, какие-нибудь заведомо смешные ложные новости. Вот это «фейки». Виталий Млечин: Ага. Игорь Исаев: Вот. У них могут быть последствия. Но все-таки мошенник не занимается «фейками». Согласитесь, это все-таки в языке разные вещи. Виталий Млечин: Ну то есть, это все-таки… Да, это слово, которое как бы в какой-то ситуации можно заменить на слово «обман», «ложь». А в какой-то ситуации, получается, оно более емкое. Игорь Исаев: Да-да-да. Конечно, конечно, конечно. Тамара Шорникова: А можно предсказать, вот то, что сейчас вокруг нас составляет нашу жизнь в языковом плане: «локдаун», «фейк», «QR-код», «пандемия», - это с нами надолго? Вот могут ли сейчас это лингвисты, филологи определить? Игорь Исаев: Давайте лет через 30 посмотрим. Тамара Шорникова: Встретимся здесь же, в этом эфире. Виталий Млечин: То есть пока у нас осталось 30 секунд, все-таки два вопроса, но очень коротко. Значит, насколько плохо то, что проникают постоянно иностранные слова в наш язык? И можно ли вообще без этого? Игорь Исаев: Пока язык позволяет впитывать новые слова - он жив. Плохо ли то, что яжык… язык жив? Это прекрасно! Тамара Шорникова: Спасибо! Виталий Млечин: Спасибо вам большое за короткий, но при этом такой емкий ответ. Игорь Исаев был у нас в гостях. Директор Института лингвистики РГГУ. Мы говорили о словах, которые нас раздражают. Тамара Шорникова: Да их масса: «Когда уйдет волнительный вместо волнующего, например», - это интересуется Москва. «У меня мурашки по телу», - пишет телезритель из Новгородской области. Мы рады, что так волнуют наши эфиры. Тамбовская область: «Вау, супер, бомба, светская львица», - то, что бесит телезрителей. Виталий Млечин: Все, остановись! Пора подводить итоги. Тамара Шорникова: Хорошо. Виталий Млечин: Давайте. Сейчас будем это делать.