Петр Кузнецов: Еще одна тема у нас в дневном эфире. В России грядет новая волна сокращений. Уж извините, попугаем вас сегодня. Это страшное известие от сервиса Headhunter. На самом деле сейчас поймете, что не все так страшно. Специалисты общались с представителями российских компаний. И вот, что они выяснили. Ольга Арсланова: Но давайте посмотрим на результаты этого опроса. Петр Кузнецов: Давайте. Ольга Арсланова: Ведь это же наши с вами рабочие места. И, возможно, от прогноза компании зависит, насколько велик шанс, что сократят именно нас. Итак, давайте посмотрим. Каждая десятая компания действительно планирует сокращения в следующем году. Об этом работодатели сами признались в опросе. Но многие уточнили, что это существенно меньше, чем год назад. В 2018-ом, давайте вспомним, о своих планах уволить персонал говорили в каждой пятой компании. Но мы понимаем, что сказать и сделать – это разные вещи. И в итоге в этом году сокращения проводились в каждой четвертой фирме. И это лишь то, что известно официально. Оклады сотрудников при этом официально тоже выросли почти в половине компаний. Но как выросла нагрузка тех, кто остался работать, кому повезло, их не уволили – неизвестно. В Минтруде уже прокомментировали прогноз от Headhunter, и чиновники говорят, что все будет хорошо. Безработица у нас в стране низкая, расти она не будет, сейчас в стране всего лишь 662 000 безработных. То есть общий уровень безработицы менее 1%. Вакансий достаточно. И в 2020 году ничего не изменится. Петр Кузнецов: Всего лишь 662 000 человек, да? Ольга Арсланова: Я думаю, что тем, кто попадает в этот 1% официальных безработных, не легче от этих данных. Петр Кузнецов: Сейчас свой опрос, конечно, проведем. Боитесь ли вы потерять работу в следующем году? «Да» или «нет» на короткий СМС-номер. Мария Игнатова, руководитель службы исследований Headhunter с нами на связи. Здравствуйте, Мария. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Мария Игнатова: Добрый день. Петр Кузнецов: Вот эти цифры, которые выпустил Headhunter, опросив руководителей компаний, и эти сокращения… В принципе ничего страшного нет. Это какая-то плановая штука, сезонная? Сокращения планирует каждая компания. Ольга Арсланова: Чтобы эффективнее работать. Мария Игнатова: Смотрите, что касается сокращений, действительно о массовости говорить не приходится. То есть здесь такого страха нет. Сейчас, если работодатели сокращают персонал, то это в первую очередь связано с неэффективностью сотрудника, то есть он мог не пройти испытательный срок, он мог не выполнить какие-то плановые показатели, которые у него есть. Либо он просто не подошел по каким-то другим причинам в эту компанию. И, соответственно, принимается решение с ним расстаться. И о таких мерах говорят вот эти наши 9%. Петр Кузнецов: Еще один такой вопрос. Опрашивались какие компании? Устойчивые, стабильные, крупные, или целый разброс от крупных до маленьких? Чтоб мы понимали охват. Мария Игнатова: Мы опросили всех – и маленьких, и больших. Петр Кузнецов: И надежных, и не совсем стабильных. Мария Игнатова: И средние, и очень крупные. И, соответственно, отраслевую специфику мы тоже учли и попытались опросить всех. Ольга Арсланова: Мария, очень интересно, что при этом будет с зарплатами. То есть людей сокращают, зарплатный фонд уменьшается. Что происходит с нагрузкой и зарплатами тех, кто остается? Мария Игнатова: У нас компании планируют увеличение зарплат. Конечно, цифра по увеличению не высока. То есть все, кто планируют это увеличение, половина опрошенных, которые рассказали об этом, закладывают порядка 10%, некоторые меньше. Но, как показывает рынок, в последнее время у нас нет такого повального увеличения зарплат. В январе месяце индексация ежегодная. Это, опять же, решается индивидуально, в зависимости от заслуг сотрудников. Поэтому одному могут не повысить, а другому могут повысить на 15-20%. Петр Кузнецов: Мария, я почему о компаниях вас спросил? Известно, что в 2020 году у нас стартует реформа в сфере госуправления. Там будут значительно сокращать госслужащих в течение следующих нескольких лет. Может быть, речь прежде всего об этой категории идет? Мария Игнатова: Нет, об этой категории не идет речи. Тут на самом деле все компании, кого мы опросили, в каждой из отраслей нашлась компания, которая отметила, что может провести сокращение. Но, наверное, можно выделить в данном случае, скорее всего, банковский сектор и страхование. Это та сфера, которая по-прежнему чувствует себя менее стабильно относительно всех остальных. И сами соискатели из этих сфер чаще других как раз отмечают страх потерять работу. Петр Кузнецов: В таком случае самые стабильные, Мария, IT – понятно. Кто еще в эту тройку входит? Те, кого не коснется, могут вообще дальше спокойно работать? Мария Игнатова: IT – да, традиционно. Медицина, фармацевтика. Фармацевтические компании в принципе себя очень комфортно чувствуют на рынке. Потихоньку производство набирает, чувствует себя комфортно. Это, наверное, скорее, в крупных городах. Наверное, такая тройка примерно. Петр Кузнецов: Картина ясна. Спасибо вам большое, что ее нарисовали. Мария Игнатова, руководитель службы исследований Headhunter (тот, кто этот опрос и провел). Ольга Арсланова: Что ж, а давайте обсудим эти результаты с другим экспертом. У нас сейчас на связи Александр Сафонов, профессор Финансового университета при правительстве России. Александр Львович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Добрый день. Ольга Арсланова: Смотрите, как реагируют наши зрители: «Зарегистрированные безработные, официальные данные – вы что, смеетесь? Это филькина грамота». Даже когда сами исследователи, сами компании говорят, что ничего страшного, это плановые сокращения, всерьез дела идут более-менее стабильно, люди в это не верят. С чем это связано, как вам кажется? Может быть, есть какие-то реальные данные у людей, которых сокращают намного чаще, чем официально об этом сообщают? Александр Сафонов: Во-первых, люди все-таки исходят из понимания, что происходит вокруг их семей и у родственников. И, естественно, эта картинка более полная, которая отражает общее состояние рынка труда. Да, безусловно, регистрируемая безработица всегда традиционно была значительно ниже, чем общий уровень безработицы. Поэтому, конечно, это вызывает улыбки. Плюс ко всему прочему – достаточно сложно зарегистрироваться в себе занятости. Потому что надо не забывать о том, что люди, уволенные по соглашению сторон либо по собственному желанию, они уже в разряд безработных по нашему законодательству не попадают. Ольга Арсланова: Хотя желание, скорее всего, там было не очень с двух сторон. Может быть, и не было желания уходить. Александр Сафонов: Безусловно. Потому что у нас, к сожалению, эта традиция сложилась давно. Эта экономия работодателей на выплатах трех окладов, связанных с увольнением. Не забываем о том, что такого человека нужно как минимум за 2 месяца до увольнения предупредить. Поэтому весь период, связанный с увольнительной практикой, если это увольнение по экономическим причинам, составляет не менее 5 месяцев. Поэтому, естественно, компания пытается сокращать персонал именно по соглашению сторон. Соответственно, это потеря позиции и право быть зарегистрированным безработным. Петр Кузнецов: Александр Львович, давайте так. К тому опросу. С одной стороны, каждый четвертый будет сокращать. С другой стороны, мы узнаем, что это меньше, чем в прошлом году. По крайней мере, по планам. Так что у нас с ситуацией на рынке труда в итоге, который по идее должен быть напрямую связан с состоянием экономики? Она стабильная, она улучшается (хотя бы по этой статистике), или она остается напряженной? Александр Сафонов: Я бы так охарактеризовал: это напряженная стабильность. И эта напряженная стабильность как раз сохраняется достаточно длительный период времени. И характеризуется следующим обстоятельством. Во-первых, на протяжении 15 лет мы видим все-таки отрицательную дельту между созданными и ликвидированными рабочими местами, с одной стороны. А, во-вторых, это наличие слишком широкого территориального разброса по уровню безработицы среди, например, регионов кавказских и регионов Дальнего Востока, где очень высокая напряженность на рынке труда. Более-менее нормальное положение по 5 субъектам Российской Федерации, где принимают на работу – это Москва, Московская область, Санкт-Петербург, Краснодарский край, Ханты-Мансийский автономный округ. Это, соответственно, спрос на рабочую силу в отдельных видах экономической деятельности, связанный с топовыми квалификационными позициями, как специалисты в IT-технологиях. Но это разные виды экономической деятельности требуют эту профессию. Конечно, это высокий спрос на труд со стороны здравоохранения. Тут не хватает врачей и среднемедицинского персонала, в силу того что все-таки заработки там не очень высокие. Плюс ко всему прочему, есть потребность в занятости в сельских регионах, куда люди не очень хотят ехать по причине отсутствия социальной инфраструктуры. Поэтому ситуация – как лоскутное одеяло. Здесь хорошо, здесь плохо. Но в целом мы должны все-таки отметить, что кадрового голода, именно в количественном плане, нет. В большей степени есть все-таки проблемы трудоустройства. Петр Кузнецов: Голода нет – здесь, наверное, спасибо демографической яме. А так бы, наверное, все-таки… Александр Сафонов: Безусловно, это демография нас спасает последние годы за счет именно того, что малое количество людей молодого возраста выходит на рынок труда. Остро чувствуется сокращение рабочих мест в промышленности. Ольга Арсланова: Спасибо вам за ваш комментарий. Александр Сафонов, профессор финансового университета при правительстве России, был у нас в эфире. А вот зрители пишут, что за такие смешные зарплаты работу потерять не страшно. Потому что такую работу найти не проблема. А вот если зарплата хорошая, то есть, чего опасаться. Петр Кузнецов: Вот, что получилось у нас по голосованию. «Боитесь ли вы потерять работу в следующем году?» 83% - да, 17% - нет. Ольга Арсланова: Спасибо всем.