Иван Князев: В эфире «ОТРажение», мы продолжаем. В студии с вами Ольга Арсланова... Ольга Арсланова: ...и Иван Князев. Сейчас время нашей большой темы. Мы поговорим о нашей жизни во время пандемии и об ограничениях, многие из которых вызывают вопросы. Что произошло? Одна из главных новостей – это то, как рэпер довел до суда Ледовый дворец. Петербургский концерт исполнителя Басты может дорого обойтись организаторам, им грозят крупные штрафы, арене до 500 тысяч рублей, а то и вовсе закрытие на срок до 3 месяцев. И вот, по словам промоутеров, такое решение может похоронить целую индустрию ни много ни мало. Иван Князев: Губернатор Петербурга Александр Беглов пообещал ужесточить санкции против отдельных спортивных и концертных организаций, которые не выполняют меры и действуют против интересов города и горожан. Ольга Арсланова: Собственно, в чем весь сыр-бор? В конце ноября в Ледовом дворце прошли масштабные выступления рэпера Басты, вот вы их видите на экране. На них более 12 тысяч человек побывали, это, я напоминаю, во время пандемии. И на записях концерта видно, что зрители не пользуются масками и стоят вплотную друг к другу. Это вызывало возмущение в социальных сетях, поскольку в городе действуют ограничения, заполняемость... Иван Князев: Да, какая уж там социальная дистанция. Ольга Арсланова: Да. Ограничения следующие: заполняемость зала на культурных и спортивных мероприятиях должна быть не выше 50%. После концерта в Роспотребнадзоре приняли решение закрыть Ледовый дворец до 15 января, ну и вот организации грозит штраф. Иван Князев: В те же дни и тоже в Петербурге состоялись выступления рок-групп «Би-2», «Чиж & Co», «АлоэВера», они также прошли с нарушением санитарных норм по коронавирусу, сейчас с этим тоже разбираются. И это при том, что другие ограничения в Петербурге, да и по всей стране в целом, вроде как соблюдаются. Ольга Арсланова: Ага. Без маски сейчас на самом деле не зайдешь практически ни в один магазин, с этим строго. Кафе и рестораны работают строго до 23 часов, видимо, после этого времени вирус особенно опасен. В московском McDonald’s введен QR-код. Есть, кстати, ограничительные меры в театрах и музеях. В Челябинском театре оперы и балеты даже закупили специальные кабины, в которых зрители проходят санитарную обработку, перед тем как попасть в зал. Иван Князев: Стоимость такой кабины начинается от 250 тысяч рублей, каждый литр дезинфицирующего средства обходится почти в 200 рублей. Ольга Арсланова: Ничего себе. Иван Князев: Да. Но для театра это единственный способ сохранить зрителя во время пандемии. Посты санобработки будут работать весь сезон. Ольга Арсланова: И кстати говоря, в Москве строгие очень правила в кинотеатрах, особенно в некоторых сетях, которые принадлежат городу: там нельзя купить билет никак, кроме как онлайн, и очень широкая рассадка, то есть действительно меры соблюдаются. Ну и Роспотребнадзор накануне еще раз напомнил о том, что массовые мероприятия в эпидемию недопустимы. Но в стране по-прежнему устраивают концерты, спектакли, тот же Баста, кстати, будет очень скоро выступать в Москве в декабре. Можно посмотреть афишу и увидеть, что планируются крупные концерты группы «Сплин», группы «АукцЫон» и так далее. К тому же мы знаем о том, что люди собираются ежедневно в барах, ресторанах, в выходные там очень много людей, но главное условие – это закончить в 23 часа, вот. Иван Князев: Что нам в итоге нужно? Это, получается, меры у нас или какие-то полумеры в борьбе с коронавирусом? Ольга Арсланова: Мы уж молчим о том, сколько людей в час пик едут в метро. Да, они в основном в масках, но тем не менее. Иван Князев: Почему это можно, а другое нельзя? Поговорим с экспертами, вы тоже присоединяйтесь, высказывайте свое мнение. Ну а сейчас у нас на связи Юлия Жоля, директор, член правления Национальной ассоциации организаторов мероприятий. Ольга Арсланова: Здравствуйте, Юлия. Иван Князев: Юлия? Юлия Жоля: Здравствуйте. Ольга Арсланова: А вы вот поясните, пожалуйста, этот концерт злосчастный, который стал поводом и для нашей беседы сегодня, и дело уже, да, завели. Все-таки по закону, по вот этим нормативам, правилам там нарушено что-то было или нет? Или все настолько размыто, что, в общем, можно подорваться на чем угодно? Юлия Жоля: Ну, нарушили ли организаторы мероприятия на этом концерте что-то или нет, мы узнаем по решению суда, раз уж дело идет, есть на это специальные инстанции. Но тут надо отметить, что действительно в нашей индустрии понятия достаточно размытые. Думается, что будет очень правильным взаимодействовать с властью на тему понятийного аппарата в том числе, потому что понятие массовых мероприятий не определено, никто не знает, сколько это, массовое мероприятие. Иван Князев: Вам не кажется, что вот все это напоминает какие-то определенные двойные стандарты? Юлия Жоля: Безусловно. Я хочу сказать, что я абсолютно точно поддерживаю соблюдение правил эпидемиологической безопасности. Действительно, мы серьезно к этому относимся как организаторы мероприятий. Но я понимаю, откуда растут ноги у вот таких прецедентов, о которых вы рассказывали. Ну, дело в том, что надо сказать, что правила должны быть едины для всех. Если мы понимаем, что разрешены государственные мероприятия, но не разрешены мероприятия для бизнеса, то у организаторов мероприятий возникают вопросы. Если мы понимаем, что чиновники всех уровней власти проводят свои частные мероприятия, это тоже вызывает определенный уровень возмущения, бессилия среди событийной индустрии, это же вещи, которые в нашем XXI веке при соцсетях не утаишь. Безусловно, я считаю, что правила едины для всех и нашей власти нужно в первую очередь позаботиться о том, чтобы они соблюдали эти правила, и тогда все остальные снизу, у них не будет даже возможности подумать в эту сторону. С другой стороны, если мы говорим о двойных стандартах, то я бы посмотрела вот на что. Действительно, мы между собой говорим о том, что метро и есть самое массовое мероприятие в нашей стране на сегодняшний день, вообще общественный транспорт. И несмотря на то, что мы не можем сравнивать по степени важности общественный транспорт и событийную индустрию, но с точки зрения организации безопасности можем. И я вам могу сказать, что организаторы мероприятий справятся с этой задачей лучше. Что толку ехать на метро и приходить в театр с 25% заполненности или на банкет, куда все пускаются по правилам Роспотребнадзора? То есть мы, скажем, разводим руками и не очень понимаем логику вот этого распределения. Иван Князев: Ну подождите, в метро как-никак, но, например, сидения разграничены, там написано, что вот сюда не садиться... Ольга Арсланова: Какие сиденья?! Утром в «Кузьминках» в 8 утра в четвертый вагон с трудом запихиваешься! Иван Князев: Нет, ну теоретически это сделано, теоретически это сделано, дальше тут уже вопрос, как это соблюдается. Ольга Арсланова: Да. Иван Князев: А вот вы говорите, Юлия, что организаторы мероприятий с этим справятся лучше, – но получается, что на концертах все-таки не справляются. Юлия Жоля: Ну, я бы не стала на единичном случае делать вывод о всей индустрии. Конечно, люди разные, страна большая, на то и есть у нас специальные инстанции, которые должны разбираться с единичными случаями. Но в целом... Ольга Арсланова: Нет, Юлия, в целом (я прошу прощения, что вас перебиваю) это на самом деле не единичный случай. Я видела в московском клубе, в котором регулярно сейчас проходят концерты, я так понимаю, что это абсолютно все легально, там продается 50% билетов, но это все равно много-много людей. Эти люди в танцпартере «колбасятся», значит, это концерт, собственно, который я видела лично. Никто не проверяет, в масках они или нет, никакая социальная дистанция не соблюдается. Понятно, что это все на страх и риск посетителей, формально организатор соблюдает все правила, но мы понимаем, что это опасно. Другой вопрос, может быть, мы тогда разрешим, и пусть люди как-то болеют, вырабатывают иммунитет. Но утверждать, что все действительно соблюдается, наверное, тоже неверно. Юлия Жоля: Ну... Да, я с вами согласна. Но тем не менее я также видела очень большое количество позитивных примеров вот в момент просвета ограничений, как люди умеют организовывать мероприятия. Тут вопрос, наверное, к профессионализму организаторов мероприятий и степени контроля этих мероприятий. Иван Князев: Ну и степени разумности, наверное, еще организаторов, когда они понимают, что такое пандемия, чем это все грозит и что можно на самом деле сделать. Тут же, понимаете, можно формально подойти ко всему к этому, а можно действительно что-то разумное придумать. Юлия Жоля: Мне кажется, что мы вот видим, что Европа сейчас, многие страны сидят в локдауне. В нашей стране такое решение принято не было, мы продолжаем жить. Очевидно, есть такой вектор на повышение уровня иммунитета населения к вирусу. И если мы пошли по такому пути, я это также уважаю, и мы можем и в этих условиях, значит, существовать. Но жить не обозначает выживать. Если мы все работаем над тем, чтобы мы повышали иммунитет, чтобы мы не рушили экономику страны, то давайте учитывать мнение всех заинтересованных сторон, а не выборочно. Ресторанная индустрия живет, событийная умирает, я вот в этом вижу дисбаланс. Ольга Арсланова: А она действительно умирает? Сейчас очень серьезные проблемы у организаторов мероприятий? Юлия Жоля: Вы знаете, я практически каждый день слышу истории про то, как менеджер с двумя высшими образованиями стоит на кассе во «ВкусВилле» продает пирожные. И это напоминает мне 1990-е гг., когда инженеры и люди с высшим образованием были откинуты куда-то там далеко назад, и это суть. С другой стороны, есть много людей, которые и эту работу не смогли найти на сегодняшний день. Удивительно для меня, что большинство этих людей держат лицо, стараются сохранить хоть какой-то, так сказать, фасад свой, имидж перед будущими клиентами, не пишут какие-то душераздирающие посты, хотя... Вот вчера, например, я написала пост, мою реакцию, мое мнение на распоряжение Мишустина, и оно нашло очень большой отклик. Это говорит о том, что людям действительно тяжело. Да, они гордые, они стараются, но правда выживают. Иван Князев: Но держат голову гордо и высоко. Давайте послушаем, что думают наши телезрители. Наталья из Астрахани к нам дозвонилась. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Иван Князев: Здравствуйте, Наталья. Зритель: Здравствуйте. Я вот вам хочу сказать, что везде идет незаконопослушание, в больших количествах это незаконопослушание. Вот я пенсионерка, но в прошлом врач. Иду в магазин, у нас вот сетевые магазины «Пятерочка» рядом со мной. Я три раза звонила на горячую линию, потому что там сами продавцы, администраторы, ну и покупатели масочный режим не соблюдают, хотя и на дверях огромные надписи, что «не обслуживаем», и музыка там красивая идет, звуковая реклама, что «мы о вас заботимся»... Три раза звонила, бесполезно. Я вот пользуюсь этим магазином, захожу, так же они все... Вот Сбербанк, государственное учреждение, по 5 человек запускает администратор. Запускает всех, никакой там, в общем-то, накапливается, и без масок запускает, она не может сделать замечание, потому что она сама практически без маски, маска у нее на шее болтается, да? Ольга Арсланова: Ну да, в таком случае, наверное, тогда мы должны официально сказать, что у нас как в Швеции в начале пандемии, то есть мы просто рекомендуем. Если вы заботитесь о своем здоровье, носите маску, но если у вас ее нет, ничего страшного. Иван Князев: Ну да, все на ваше усмотрение. Ольга Арсланова: Тогда все надо разрешить. Зритель: Это не рекомендация, это обязательная мера, которую ввел Роспотребнадзор. Какие здесь рекомендации? Ольга Арсланова: Да. Иван Князев: Ладно, Наталья, расскажите, у вас в Астрахани-то все-таки мероприятия какие проходят культмассовые? Ольга Арсланова: Что у вас разрешено? Зритель: Какие проходят? Я вот по себе сужу, какие мероприятия проходят? Делаю замечание, половина народу меня поддерживает, половина наоборот, агрессивные. Ольга Арсланова: А что у вас работает? Зритель: Самое удивительное, что пенсионеры не соблюдают масочный режим. Ольга Арсланова: Понятно. Зритель: Наш президент обращается к населению: пожалуйста, носите маски, пожалуйста. Наш губернатор, у нас хороший губернатор, обращается к населению... Иван Князев: ...но никто ничего не выполняет. Зритель: А что население-то сделало для помощи? Иван Князев: Спасибо, спасибо вам, Наталья. Ольга Арсланова: Я хочу вернуться к разговору, Юлия Жоля у нас на связи. Вот смотрите, нам тут зрители пишут из Псковской области: «Вы штрафуете простых людей, – это, видимо, обращаются к чиновникам, – а кто разрешает концерты, собирает вот эту толпу, плохо проверяет, прикрыв один глаз? Штрафуйте чиновников, кто разрешает собирать эти толпы». Ну вот получается действительно, что очевидно же, да, что эти мероприятия каким-то образом разрешаются, я не знаю, легально не легально, есть какой-то коррупционный момент или его нет, но они проходят, вероятно, проверяющие где-то глаза прикрывают. Потом, когда все это становится достоянием общественности, сами же организаторы снова попадают на штрафы, их дважды обманывают, получается. Юлия Жоля: Ну, понимаете, это вопрос именно полумер. Мое мнение, что рыба гниет с головы, то есть нам действительно нужно... Вот я обращаюсь к нашей власти и прошу вас: коллеги, запретите внутри себя проведение частных мероприятий, которые вы делаете, и вся событийная индустрия в курсе этих событий. Перестаньте делать государственные мероприятия, те, которые не так уж жизненно необходимы. Сократитесь и введите действительно жесткий, как сказать, контроль, и мы как организаторы за вами последуем. Иван Князев: Ну-у-у-у... Юлия Жоля: То есть когда кому-то можно, а кому-то нельзя, это всегда приводит вот к такому результату. Иван Князев: Да, Юлия, здесь, конечно, сложно с вами не согласиться. Но смотрите, можно пойти по другому пути. Вот Оля вспомнила Швецию – кстати, Швеция уже пересмотрела свое отношение ко всему к этому и говорит, что их подход был ошибочный, когда они все разрешали, – а можно пойти по этой логике, следуя по другому пути, просто все запретить и все. Ну вот не хотите вы выполнять разумно наши требования, мы просто закроем. Юлия Жоля: Варианты могут быть абсолютно разные. Можно как все разрешить, и я вас уверяю, в моей ассоциации представлены 23 города страны, у нас более 100 компаний, мы с ними находимся на связи, и я слышу, как люди ответственно относятся. Никто, поверьте мне, в здравом уме не хочет нести ответственность за массовое заболевание людей на своем мероприятии, ни корпоративные бренды, ни агентства. Поэтому мы-то как раз за один четкий, понятный выбранный путь, правила, которые соответствуют этому пути, баланс с точки зрения логики, соответствия выводов между индустриями, и мы готовы следовать. Мы открыты к конструктивному диалогу, готовы присоединиться в качестве экспертов к выработке той или иной стратегии. Ольга Арсланова: Ага. Давайте послушаем нашего зрителя из Тольятти, это Владимир. Добрый день. Зритель: Добрый день. Иван Князев: Слушаем вас. Зритель: Ну, я бы тоже хотел сказать. Вот у нас на нашей фабрике мы вынуждены были, в июне, в июле мы не работали, вот, то есть как бы это один фактор. Второй фактор – это то, что вот у нас люди здесь болеют, больницы, значит, очень, скажем, в напряженном режиме работают, даже туда попасть больному человеку тяжело. И вот эти все факты когда соединяем, то у нас что получается? Вот мы без работы были, значит, на фабрике, и в это время как реклама идет, значит, Баста, вот ему нужно провести концерты, ему разрешают их провести в такое время, и показывают, значит, что люди там все стоят меньше метра... Иван Князев: Ага. Зритель: То есть, получается, с одной стороны, мы видим, что вокруг болеют люди, мы сами, значит, вынуждены... Иван Князев: ...не работать. Зритель: ...с зарплатой средней 25 тысяч быть дома, и одновременно получают разрешения вот эти артисты как бы. Ну мы же все люди, мы все рядом. Люди, бывает, ходят в повязках, ходят, значит, в перчатках и попадают в больницу, все равно попадают, хотя у нас сейчас в Тольятти все магазины как бы, все люди ходят обязательно в масках. Ольга Арсланова: Это понятно. Вопрос все-таки в рискованном таком поведении, в необходимости... Зритель: Обращение такое: давайте все-таки вместе это должны противостоять этой болезни. Но органы такие, которые контролируют, они должны не только в магазинах проверять, но... Ольга Арсланова: Да, спасибо большое, спасибо. Юлия, но тут такой вопрос. Органы, конечно, должны, и хорошо, когда проверяют, плохо, когда этого не происходит, но есть еще все-таки ответственность самих организаторов, это так. Я помню, что на старте пандемии, когда на самом деле у нас не было вот таких показателей, таких цифр, как сейчас, было запрещено намного больше, и только-только начинали что-то разрешать, были, например, концерты, которые устраивались в автомобилях в «Лужниках», и там соблюдались очень строго меры, то есть организаторы не жалели денег на то, чтобы их специально обученные люди ходили и контролировали, чтобы ты не дай бог с кем-то не сблизился больше чем на 2 метра. Да, это дорого, да, это требует усилий, но а что делать? Юлия Жоля: Ну, мне кажется, что... Вообще наш опыт показывает, что мы можем контролировать мероприятия с точки зрения безопасности. Это даже не мнение, скажем, а статистика того, как были организованы мероприятия в просвет и какой был результат с точки зрения заболевших, поэтому усиливать меры возможно. И вообще я могу сказать, что мы как организаторы видим, что мы можем делать это безопасно. Тут важно просто понимать четко, что можно, что нельзя. И еще я хотела вам сказать на тему артистов. Вот я понимаю прекрасно раздражение обывателей, когда они видят концерт Басты или выступление Валерия Меладзе, который говорит о том, что он не будет участвовать в «Голубом огоньке». И кажется, что это зажравшиеся артисты, которые, значит, о своих гонорарах пекутся. А мы же внутри понимаем, что за любым артистом стоит очень много простых людей, работающих в индустрии, и артисты не страдают в пандемию, ну, наверное, страдают, но это не тот уровень страданий, если сравнивать с простым осветителем, с банкетным менеджером и так далее, профессий у нас много. И эти люди с февраля прошлого года практически полностью не работают, не 2 месяца, как сейчас говорили, а с февраля 2020 года. И артисты в этом смысле обращают внимание на состояние в индустрии, поэтому мне кажется, что это предмет диалога. Действительно было бы здорово, если бы все-таки для нас как пострадавшей индустрии сейчас были введены какие-то новые меры поддержки со стороны государства на региональных уровнях, потому что в каждом регионе ограничения разные. Ну и вы правы, ответственность организаторов, ее никуда нельзя убирать, мы со стороны ассоциации очень активно будем за этим следить. Ольга Арсланова: Спасибо. Иван Князев: Спасибо, спасибо большое. Юлия Жоля была с нами на связи, директор, член правления Национальной ассоциации организаторов мероприятий. Вот несколько SMS, несколько мнений наших телезрителей. Из Архангельской области: «Ну эти люди, тусовщики, вообще все бесполезны для общества, – пишет человек, – пускай и мрут», – очень такая жесткая SMS... Ольга Арсланова: Если они не могут выдержать, да, несколько месяцев. Иван Князев: Но здесь еще вопрос, в какие регионы разъехались все те, кто были на этом концерте... Еще один момент про дисбаланс в мерах: «Почему в магазине маску можно купить без маски, а продукты уже нельзя?» – тоже беспокоит людей. Ольга Арсланова: Ага, да. А вот тоже примерно об этом же, о такой логике странной: «Почему нет проверяющих в битком набитом общественном транспорте? Ведь это контролировать легче легкого». Иван Князев: Ну почему нет? Ходят. Ольга Арсланова: «Мероприятия проверяют, а транспорт нет. Где логика? И там, и там формально все соблюдается». Вот, смотри, еще интересная из Москвы: «В Третьяковской галерее открыта постоянная экспозиция, закрыты временные. А в чем разница? Те же помещения, та же вентиляция, число посетителей ограничено. Это абсурд». Иван Князев: Сейчас о другой отрасли поговорим, хотя тоже близкой ко всему к этому. Сергей Миронов у нас на связи, омбудсмен ресторанной отрасли. Сергей Константинович, здравствуйте. Ольга Арсланова: Здравствуйте. Иван Князев: Там тоже у вас много всего непонятного происходит. Сергей Миронов: Здравствуйте. Иван Князев: Слышите нас? Сергей Миронов: Да-да, слышу. Иван Князев: Ну, самое непонятное, самый главный вопрос, который я слышал от рестораторов, – почему до 23 часов? Что, после 23-х уже как бы больше заражаться начинают, до 23 еще пока куда ни шло? Ольга Арсланова: Город засыпает, просыпается... вирус. Сергей Миронов: Ну, я объясню. Эта мера вводилась в первую очередь против баров и ночных клубов, в этот момент о ресторанах не думали. Считается, что ночные бары, ночные клубы не могут соблюдать социальную дистанцию, что люди набиваются, они где-то за стойками, в зале, они танцуют, и это все очень сложно контролировать, поэтому и ввели вот эту меру, когда ограничения с 11 вечера до 6 утра. А рестораны просто попали под раздачу вместе со всеми, потому что, наверное, не видят, как могут отделить бары и ночные клубы от ресторанов, у всех один ОКВЭД, все вроде внешне похожи, поэтому закрыли всех. Ольга Арсланова: Ага. Иван Князев: Сергей Константинович (я прошу прощения, Оля), но вы-то сами уже, наверное, за вот это вот все время с весны какой-то алгоритм своих действий, чтобы как-то обезопасить ваших посетителей, все-таки выработали. Расскажите нам о нем. Как вы считаете, что было бы правильно и разумно? Сергей Миронов: Ну, вы знаете, начнем с того, что Роспотребнадзор когда вводил меры по работе ресторанов, когда вводил необходимые меры безопасности, Роспотребнадзор это обсуждал с ресторанным бизнесом. Иван Князев: Ага. Сергей Миронов: Я сам сидел с Анной Юрьевной Поповой как представитель бизнеса, мы обсуждали, что нужно сделать. И вот по крайней мере для нашей сферы все абсолютно логично, обсуждено с бизнесом, все проверено, все продумано. У нас протираются столы на постоянной основе, у нас в зале стоят обеззараживатели, у нас проверяется на входе, должна у всех проверяться, конечно, гости, которые приходят, у них проверяется температура, проверяются сотрудники несколько раз в день, несколько раз в день у сотрудников проверяется температура. На кухне те же самые все меры безопасности. Мы тратим тонны, тонны вот этих антисептиков на столы, на стойки, на поручни, на ручки, на туалеты... При этом мы можем фиксировать, вы знаете, очень интересный факт: официанты практически не болеют, ну вот так получается, что практически не болеют, потому что они работают, во-первых, практически в стерильных условиях... Иван Князев: О как. Сергей Миронов: Потом несколько раз в день у них проверяется температура. Ну и самое главное, в каждом ресторане есть ведь очень сильная вентиляция, а это самое важное. Самое важное, с какой скоростью воздух вытягивается из помещения, когда ты его выдохнул, и рестораны ведь все были рассчитаны еще на тот период, когда в них курили, и рассчитаны на то, что еда, запах, дым, все это вытягивается в одну секунду. Поэтому если ты сидишь и дышишь воздухом, ты не дышишь тем воздухом, который выдохнул гость за соседним столом, этот воздух уже весь вытянулся, отсюда нулевая заболеваемость у официантов. Если в ресторане кто-то заболел, это, как правило, работники офиса, которые сидят в одном помещении. Ольга Арсланова: Ага, понятно. Иван Князев: Так, все идем в официанты. Сергей Миронов: В зале абсолютно безопасно. И мы немножко демонизируем вот этот ресторанный бизнес, говорим, что опасен, – он точно безопаснее любого магазина. Ну давайте представим ситуацию, вот я пришел в магазин, я хожу, дотрагиваюсь до полок, дотрагиваюсь до продуктов, на которые кто-то чихнул, возможно; я качу тележку, которую до этого кто-то катил; я стою в очереди; я общаюсь с кассиром, с которым в этот день пообщались тысячи людей. Или я пришел в ресторан, сел за стол, который обработан, и общаюсь всего с одним официантом, у которого точно проверят температуру и который точно не болеет. Ну где опасность выше? Конечно, в магазинах. Ольга Арсланова: Сергей, вы знаете, какой вопрос? Без ресторанов прожить можно как-то, многие всю жизнь живут и ничего, а без магазина никуда, то есть это вопрос необходимости. Понимаете, без общественного транспорта никак, без магазинов никак, все остальное роскошь. Сергей Миронов: Ну, вы знаете, а рестораны проживут? А те миллионы людей, которые работают в ресторанах, которым нужна зарплата, они проживут без ресторанов? На что они жить будут? Ольга Арсланова: Да. Сергей Миронов: Если рестораны закроются, они потом ведь не откроются, ведь это банкротство, и потом все эти люди останутся безработными, а это миллионы людей. Поэтому это все то же самое, как и любой бизнес. То есть закрыть-то его можно, только потом ты его не откроешь. Иван Князев: Сергей, декабрь как переживете перед корпоративов? Сергей Миронов: Ну, вы знаете, тут даже дело уже не в декабре? Практически все рестораны в Российской Федерации в огромном минусе, с огромными долгами, у всех долги по налогам, перед поставщиками, и у всех, конечно... Иван Князев: А перед работниками? Сергей Миронов: ...страшная ситуация. Перед работниками большинство пытается закрывать долги в первую очередь. Есть отсрочка по налогам, и деньги в основном все пытаются пускать в первую очередь на работников, ну потому что все понимают, людям надо сегодня жить, а с налогами завтра как-нибудь разберемся. И сегодня как бы понятно, уже порядка 40% ресторанов, наверное, прекратили свое существование, уже, наверное, не откроются. Ольга Арсланова: По стране? Сергей Миронов: По стране, да. И я боюсь, что все-таки к январю – февралю эта цифра увеличится, зайдет за 50%. И опять надо понимать, что есть рестораны, которым ничего не будет, рестораны, которые торгуют пиццей, суши, то есть это тот продукт, который хорош на доставке, они выживут, бургеры, они все выживут. А вот гастрономические рестораны, те, у которых сложная кухня, у которых большое количество сотрудников, у которых сложные продукты, которые невозможно доставкой возить, люди просто не берут это, конечно, вот эта гастрономия, то, чего мы добивались много лет, ну лет 15 последние, вот это мы, конечно, потеряем. Ольга Арсланова: Ага. А скажите, пожалуйста, после того, как запретили работать ночью, как изменилась структура посещения людей? То есть теперь все тусуются и выпивают до 11, с утра начинают? Приспосабливаются же люди как-то наверняка. Сергей Миронов: Ну, получилось что? Большинство клубов, конечно, закрылось. Ночные клубы закрылись, потому что днем они работать не могут, это темные помещения без окон, они рассчитаны на тусовку ночную, все, они не работают. Бары работают до 23-х, как-то выживают. Рестораны просто потеряли часть своих гостей, а часть гостей стала приходить с 22 до 23, стала приходить чуть раньше, и получилось так, что вот эта час с 22 до 23 стал более плотным по посадке. Но большинство не приходит, большинство говорит, что... Вот те люди, которые... Очень много людей, которые хотят поесть в 12, в 1 час, очень многие рестораны поэтому работали круглосуточно, люди просто остаются уже дома. Ольга Арсланова: Ага. Когда все это закончится, «когда», конечно, такой вопрос пока самый важный, никто не знает ответа, но тем не менее когда-нибудь это закончится, мы что, попрощаемся с круглосуточными заведениями? У нас изменится график работы? У нас изменится число работающих заведений? Каким будет рынок? Сергей Миронов: Кто-то закроется навсегда и не будет открываться. Кто-то как-то вернется, кто-то найдет деньги и опять вложится. Конечно, к сожалению, большинство рестораторов разочарованы в ресторанном бизнесе, то есть то, чем они занимались десятилетия, сейчас все рушится. И все понимают, что это очень опасный бизнес, что не дай бог вторая эпидемия, второй локдаун... Надо заниматься, наверное, чем-то другим. Иван Князев: Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Иван Князев: Сергей Миронов, омбудсмен ресторанной отрасли, был с нами на связи. Ну кстати, наши зрители не особо жалуют рестораны по понятным причинам. Ольга Арсланова: Дорого очень. Иван Князев: «Прекратить сборища», – пишут из Астрахани. «Какие рестораны? Как выжить пенсионерам, – люди интересуются, – которые без движения и без работы остались?» – видимо, речь о тех, кто еще работает на пенсии. Из Нижегородской области тоже мнение: «Рестораны уж не жалко». Ольга Арсланова: Продолжаем, звоните в прямой эфир, еще есть до конца часа время пообщаться с нами с нашими экспертами. У нас сейчас на связи Алексей Аграновский, вирусолог, доктор биологических наук, профессор кафедры вирусологии биологического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Алексей Анатольевич, здравствуйте. Алексей Аграновский: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Ну вот, собственно, вопрос вам как профессионалу: не кажется ли вам странным, что в период первого пика пандемии, когда была меньше заболеваемость, чем сейчас, практически все было закрыто и запрещено, а сейчас почти все можно, даже вот концерты собирать большие? Алексей Аграновский: Ну, меня это не удивляет, наоборот, я это одобряю. Меры не должны быть жесткими, это совершенно лишнее. И это тот случай, когда, знаете, как пьяный в анекдоте ищет не там, где он потерял часы, а там, где светлее, под фонарем. Вот докуда руки могут дотянуться у властей Москвы, в частности до мелких клубов, ресторанов, там всякие жесткие меры вводятся, неоправданные, я считаю, надо быть мягче. В том числе я вижу и хорошие какие-то признаки. Меры стали более мягкими в том плане, что меньше запретов и больше попыток убедить, это самое правильное. Иван Князев: Алексей Анатольевич, ну от вирусолога, конечно... Ольга Арсланова: ...не ожидали, да? Алексей Аграновский: Призыв носить маски, например, понимаете, вот с этими масками... Иван Князев: Да. Я просто хотел сказать, что от вирусолога, конечно, это слышать несколько странно, уж вы-то должны понимать, как вирус распространяется. Алексей Аграновский: Я понимаю, да. Иван Князев: Так что, по-вашему, ограничения нужно снять? Алексей Аграновский: Ограничения должны быть через убеждение, не через штрафы уж по крайней мере. Иван Князев: И вы думаете, в нашей стране это возможно? Алексей Аграновский: Я уверен в том, что это возможно, потому что... Иван Князев: Ну вот смотрите, убеждение. Убеждали людей не ходить лишний раз на концерты, не ходить лишний раз в клубы, и что мы увидели в Питере? Алексей Аграновский: Мы увидели, что люди пришли на концерт, когда он был разрешен. Я думаю, что такие многолюдные концерты, все-таки с ними надо сейчас притормозить. Работа ресторанов, то, о чем говорил уважаемый омбудсмен только что, я прослушал его выступление, это вполне разумно, потому что выгод будет мало, распространение вируса притормозится несущественно, а потерь будет много. Иван Князев: Но потери для кого? Понимаете, ну что значит «выгод будет мало»? В ночном клубе дискотека ночью идет, все целуются, все обнимаются... Ольга Арсланова: Запрещена ночная дискотека у нас. Иван Князев: Ну я понимаю, но вы предлагаете это разрешить? И без всяких потерь это обойдется? Алексей Аграновский: Я предлагаю к этому подходить, к запретам, весьма осторожно. Вклад вот таких событий в общую эпидемическую обстановку, как мне представляется, очень мал, если он есть вообще. Ольга Арсланова: Алексей Анатольевич, а тогда объясните нам как вирусолог, всем, я думаю, сейчас будет интересно узнать, какова вероятность, при каком контакте наибольшая вероятность заразиться? То есть насколько коронавирус заразен? Условно говоря, если мы едем час в метро в маске или с коллегами сидим целый рабочий день... То есть вот кто чаще всего заражается и при каких обстоятельствах? Может быть, некоторые ситуации действительно безопасны, а мы об этом не знаем? Алексей Аграновский: Ну, я понимаю ваш вопрос. Метро – это весьма опасное место в смысле заражения, огромное количество народу, большая текучесть, спертый воздух. В общем, это то, может быть, зло, с которым ничего не поделаешь, люди должны ездить, страна не может остановиться. Иван Князев: Ага. Алексей Аграновский: Все не могут перейти на удаленку, значит, люди будут ездить, и вот там высока опасность заражения. На этом фоне устраивать какие-то ограничения библиотек и клубов ну просто бессмысленны. Иван Князев: Ну просто лишний раз масло в огонь не подливать, ну а почему же бессмысленно? Ольга Арсланова: Все в метро заразятся. Алексей Аграновский: Потому что это ничего не дает, вот почему. Ольга Арсланова: Хорошо, а какой-то короткий контакт... ? Алексей Аграновский: Вклад ресторанов ничтожен в этой ситуации. Как люди заражаются? – в основном через аэрозоли. Человек выкашливает, носители или у которого ранняя стадия, он еще не знает, что с ним, выкашливается аэрозоль, частицы мокроты, содержащие вирус. И вот пока они в воздухе, это наиболее такая опасная среда. Оседая на твердых поверхностях, этот вирус быстро инактивируется, грубо говоря, когда капля высохла, вирус там более уже не активен. Поэтому перчатки, я считаю, не нужны, но раз приняли такое постановление, проще его соблюдать, я думаю, что это не очень обременительно. Маски дают эффект на выходе, от носителя ограничивают распространение к здоровым людям, на входе эффект гораздо меньше, то есть они не защитят здоровых, но по крайней мере, поскольку никто не знает, является ли он носителем точно или в большинстве случаев не знает, то лучше маски носить. Иван Князев: Давайте послушаем мнение телезрителей, Ольга из Москвы дозвонилась нам. Ольга Арсланова: Если можно, коротко, Ольга, у нас минута. Зритель: Да, здравствуйте. Я считаю, что нет карантина официального, он не введен, так же как и... Все вот эти вот запреты действительно ложные... Иван Князев: Не нужны запреты. Зритель: Потому что... Почему вообще этим занимается Роспотребнадзор, совершенно непонятно, почему не вирусологи и «пандемиологи», да? Иван Князев: Ну понятно, Ольга, да. Ну, Роспотребнадзор тоже отталкивается от мнения вирусологов. Спасибо вам. Ольга Арсланова: Алексей, да, кстати, Роспотребнадзор с вами, с вашими коллегами советуется, когда принимает решения? Алексей Аграновский: Со мной лично нет, но я думаю, что советуются, конечно. Ольга Арсланова: Хорошо. Алексей Аграновский: Я не вижу такой, знаете, дезорганизации и повально глупых мер сверху. Нет, некоторые меры вполне оправданы, очевидно, там экспертное мнение... Ольга Арсланова: Да. Иван Князев: Спасибо. Ольга Арсланова: Спасибо. Алексей Аграновский, вирусолог, был у нас на связи.