Тамара Шорникова: Сейчас будем считать семейные бюджеты. Получат ли родители и в августе выплаты на детей до 16 лет? В Госдуме предложили продлить поддержку семей еще на месяц. Ну, на носу школа, сборы – а это очень серьезная статья расходов. Помочь было бы неплохо, соглашаются в Совете Федерации, но нужно провести при этом соответствующие подсчеты, согласовать с Министерством финансов, посчитать. Константин Чуриков: И найти порядка 10 миллиардов рублей. За два летних месяца на выплату уже потратили 18 миллиардов. По словам сенаторам Валерия Рязанского, решение может быть принято уже по возвращении из командировки на Дальний Восток премьер-министра Михаила Мишустина. Ну, он уже как раз активно возвращается в Москву, в федеральный центр. Тамара Шорникова: У вас есть деньги, чтобы собрать детей в школу? – хочется прямо так задать вопрос. И на что вообще сегодня живут российские семьи? Сколько из них выживают? По данным Росстата за 2018 год (на текущий момент это самая актуальная официальная статистика на эту тему), каждый пятый ребенок в России живет в семьях с доходом ниже прожиточного минимума. Вот усредненный портрет такой семьи: доход на каждого человека – 7,5 тысячи рублей, почти половина уходит на еду. Константин Чуриков: Чаще всего, кстати говоря, бедные дети – в многодетных семьях. Там как раз это примерно каждый второй, то есть около 50%. В сельской местности более 40% живут в малоимущих семьях, то есть это ниже прожиточного минимума. То есть по сути это нищие семьи. Тамара Шорникова: Выплаты сейчас помогают пережить тяжелые времена, но в целом из-за вызванного пандемией кризиса детская бедность возрастет, – так считают эксперты. Как помочь семьям? Чего вам не хватает? В чем вы ограничиваете себя и детей? Давайте честно поговорим на эту тему. Константин Чуриков: Сейчас у нас в эфире появится Екатерина Бурмистрова, детский психолог, семейный психотерапевт. Екатерина Алексеевна, здравствуйте. Екатерина Бурмистрова: Здравствуйте. Константин Чуриков: Ну, грустные цифры – правда, за 2018 год. Мало надежд, что в этом году что-то прямо колоссально улучшится. С одной стороны, вот эти выплаты, которые приходили несколько месяцев. С другой стороны, все-таки глубина падения в бедность дальнейшую, в общем-то. Скажите как психотерапевт. Вот ребенок растет в очень бедной семье – какие от этого возникают риски? Екатерина Бурмистрова: Риски могут быть очень серьезные, потому что комплекс бедности связан с комплексом неполноценности, с ощущением, что ты не человек такой же, как другие, не человек первого сорта. Но очень важно, что большинство… самый сильный акцент в реакции ребенка все равно связан с тем, как переживают свою экономическую ситуацию родители. И я знаю семьи, которые находятся в очень трудном положении, но это достойная бедность, когда люди не воспринимают это как трагедию; они делают то, что они могут в своих обстоятельства, и они не транслируют ребенку позицию жертвы. Тамара Шорникова: А если говорить о прогнозах для таких детей? Ведь очень часто считается, что ограничение в чем-то, в финансах конкретно, – это такой задел очень плохой на будущее. Дети могут быть ограничены в образовании. Дети могут просто по-другому представлять себя в обществе, считать, что они, может быть, не достойны чего-то. Вот как вы считаете, в прогнозе это всегда такая позиция аутсайдера? От чего это зависит? Екатерина Бурмистрова: Абсолютно нет. И опять же самый большой процент влияния – это позиция родителей до 12–15 лет. От этого зависит максимум последствий. Если экономят на образовании детей, если не находят силы, чтобы отвести на кружки, чтобы организовать дополнительное образование, если не поддерживают таланты ребенка, то, конечно же, будет влияние очень сильное. Но многодетные семьи, те, кто социально сохранные, – это те люди, которые, наоборот, стараются увидеть и развить сильные черты личности ребенка. В России, слава богу, еще сохранился значительный сегмент бесплатного дополнительного образования. Опять же многое зависит от того, в каком психическом и психологическом, психиатрическом статусе родители. Если они сохранные и они понимают, что ребенку нужно дать максимально… Может быть, это не финансы, но это дополнительные занятия, это разговоры, это приучение к чтению, помощь в приучении к чтению, это передача хороших семейных традиций, не негативных, а позитивных. На самом деле в больших семьях есть те сильные стороны, которые отсутствуют в бедных малоимущих семьях, где один-два ребенка. Константин Чуриков: Екатерина Алексеевна, вы сейчас сказали такую интересную вещь по поводу родителей – что зависит от их психического, как вы выразились, даже психиатрического состояния. В массовом сознании проблема детской неустроенности, какой-то бедности – это исключительно вопрос к государству. Получается, что к родителям тоже много вопросов? А если работы нет и действительно по наклонной траектории семья движется, то какие возможности есть у родителей? Екатерина Бурмистрова: У родителей масса возможностей, потому что… Родители – это те люди, которых ребенок слышит. До 12 лет, до наступления пубертата родителей ребенок слышит, и слышит очень хорошо. И то, что мы переживаем, то, как мы это воспринимаем, то, как мы видим будущее, мы ребенку передаем. Если трудности взрослым позиционируются как временные, как те трудности, которые могут быть преодолены, если они сравниваются с трудностями, которые уже были преодолены, скажем, старшими поколениями… Сейчас не модно говорить о том, насколько трудным был опыт бабушек и дедушек, а насколько сравнительно более легкий наш, но тем не менее. То есть то, как мама, то, как папа будут говорить о текущем тяжелом периоде, то, насколько дети будут видеть попытки преодоления – это ключевая история. Дети видят. Поскольку они хуже видят макроситуацию, они не понимают, насколько все безнадежно, даже если это очень безнадежно. Они видят по взрослым. У меня есть несколько любимейших фильмов. Один из фильмов – это «Жизнь прекрасна». Там отец с сыном попадают в концлагерь, и ситуация абсолютно безнадежная. Но отец для сына пытается показать все это так, что это как бы веселая игра. И сын выживает. И всю дорогу он держится этой подачи отца: «Мы с тобой попали в игру. Здесь нужно пройти такой трудный квест». В самых трудных обстоятельствах это может быть, если у взрослых достаточно психических сил и веры в лучшее будущее. Ну, если такими крупными словами говорить. Константин Чуриков: Ну да. Конечно, не хочется сравнивать сегодняшнюю обсуждаемую тему с концлагерем… Екатерина Бурмистрова: Абсолютно. Константин Чуриков: Давайте сейчас послушаем Александра из Нижегородской области. Александр, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте, здравствуйте, многоуважаемая программа, как говорится. Смотрю вас очень давно и очень вас уважаю. Константин Чуриков: Спасибо. Зритель: Я вот что хочу сказать, друзья мои, касаемо помощи. Разговор ведь про помощь, да? Константин Чуриков: Да. Зритель: Думаю, что все-таки стоит, наверное, помогать родителям в последний месяц, мне так кажется, потому что не опять же у всех есть деньги. Ну и кризис. Так ведь? Кризис. На что-то люди тратят или потратили уже ту помощь, что была. А сейчас школа, как вы уже сказали. Возможно, к школе. Может, чьи-то дети болеют чем-то. Так что желательно, неплохо было бы, как говорится… Константин Чуриков: …соломки подстелить в сложный момент. Тамара Шорникова: Много SMS… Константин Чуриков: Спасибо. Тамара Шорникова: Да, спасибо вам огромное. Вот Ульяновская область конкретно свои подсчеты присылает: «Форму купили девочке – 3,5 тысячи. Целое состояние для нас конкретно», – пишут. «Посмотрите на доходы родителей – и все ясно, кто кому должен помочь». Константин Чуриков: Екатерина Алексеевна, смотрите. У нас любят с высоких трибун говорить о том, что нам, государству, нужно решать проблемы с демографией, что молодежь пошла какая-то инфантильная, не рожают, развлекаются. Когда молодежь видит эту статистику, вообще человек уже постпубертатного возраста, юноша, девушка, как сейчас говорят, фертильные люди, они это видят – и что? Им хочется заводить семьи? Им хочется детей? Да нет! Екатерина Бурмистрова: Нет. Им страшно, им страшно. Потому что получается, что твой ребенок – это твое дело. И если говорить о том, что нужна социальная поддержка семей и нужно, чтобы семьи больше рожали, то нужно абсолютно четко перестраивать и психологическое образование в старших классах, и в студенчестве, и, конечно, перестраивать систему помощи молодым семьям, семьям с первым ребенком и семьям с детьми такого уязвимого возраста: дошкольники, младшие школьники, да и старшие школьники. Я считаю, что в этом году продление помощи на сентябрь – это вопрос такого, знаете, государственного этикета. Потому что, действительно, собрать детей в школу для сельских семей, а особенно для больших семей – это огромное напряжение. У меня есть большая группа «Клуб многодетных», где люди делятся своими ситуациями. Да, мы собираем адресную помощь. Да, мы отправляем в регионы вещевые посылки. Но государство может сделать гораздо больше. И это будет ощущение совершенно другое – ощущение поддержки и уверенности. Тамара Шорникова: Екатерина Алексеевна, вот сейчас не как психолога хочется вас спросить, а как маму одиннадцати детей, о формах поддержки. Ваше личное мнение хочется узнать. Потому что, действительно, цифры, даже мы сегодня вначале называли: на одни только выплаты за два месяца 18 миллиардов, еще десять может понадобиться. Вроде бы деньги большие, но для многих семей кардинально ситуация не меняется. Может быть, надо чем-то другим помогать? Вот чем, по-вашему, могло бы помочь государство семьям? Екатерина Бурмистрова: Во-первых, бесплатные грин-карты на дополнительное образование для детей из бедных семей, потому что очень… С моей точки зрения, эта помощь, так же как и помощь волонтерская семьям с маленькими детьми, – это огромное дело. Ну, я психолог, я вижу со своей стороны. А еще огромной помощью была бы поддержка психологическая, психотерапевтическая родителей и детей из уязвимых семей. Образование, здоровье, то есть специальное дотирование на здоровье. Зубной, ортодонт, невропатолог, эндокринолог детские – это будут инвестиции в будущее. Константин Чуриков: Чтобы была такая страховка «Вездеход», да? Екатерина Бурмистрова: Да. Константин Чуриков: Потому что во многих кабинетах говорят: «А вот это – за денежки. Будьте добры». Екатерина Бурмистрова: Отдельный тип страховки. Константин Чуриков: Да-да. И еще звонок – Марина из Владимирской области. Сейчас, подождите, еще позвонят. Когда у нас слово «многодетные» звучит в эфире, тоже разные бывают люди. Марина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Да, пожалуйста. Зритель: Вы знаете, я мама пятерых детей. Мы тоже многодетная семья. Тамара Шорникова: Продолжайте. Зритель: Единственное, что я могу сказать: в первую очередь должны родители прилагать максимум усилий для того, чтобы это в этот, скажем так, тяжелый наш период не отразилось все на детях. Конечно, многие сейчас из знакомых семей ожидают поддержки государства, потому что одеть и обуть детей к школе в сельской местности – это очень тяжело! У нас цены намного выше, чем, скажем так, в крупных городах. Тамара Шорникова: Марина, а поделитесь, пожалуйста, не знаю, своим бюджетом, своими возможностями. Константин Чуриков: Информацией о бюджете. Бюджетом не надо делиться. Оставьте его себе, пожалуйста. Тамара Шорникова: Да, это, пожалуйста, тратьте на семью. Зритель: Я получаю по уходу за ребенком до трех лет. Я получаю где-то порядка 20 тысяч. На данный момент у нас в нашем поселке единственное градообразующее предприятие – это завод. Его закрыли, и работы нет. Многие мужчины уезжают на вахту. Тут уже как получится, нет точной суммы, это как у кого придется. Плюс у нас, конечно, есть свое хозяйство, у нас огромный приусадебный участок. Две теплицы мы получили от государства. То есть мы делаем семьей максимально все, чтобы нам было комфортно, чтобы мы не нуждались. Константин Чуриков: Марина, я не ослышался? 20 тысяч рублей? У вас пятеро детей, да? Зритель: Да. Константин Чуриков: Пятеро детей и 20 тысяч рублей. Вы, еще супруг, да? А какие-то доплаты на детей, какие-то дополнительные выплаты есть? Зритель: Допустим, в школьный период нам доплачивают за проезд и за питание. Нам компенсируют на 100% коммунальные услуги. И нам садик возвращает 70%. Константин Чуриков: Ну, уже хоть как-то. Зритель: У нас в регионах, допустим, в отличие от Московской области, это все гораздо ниже. И когда сравнивают цены и говорят: «Ой, что в деревне вам жить?» – нет, у нас цены выше и на продукты питания, и на коммунальные услуги зачастую, потому что у нас и дотации значительно ниже. Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок. Екатерина Алексеевна, наверное, последний вопрос. Пока успеваем эту тему как-то освоить, осмыслить. Какие-то прямые выплаты, когда в семье много детей, для многодетных, – в каком случае они предусмотрены и какие на самом деле нужны? Вот у вас одиннадцать детишек, вам виднее. Екатерина Бурмистрова: Во-первых, сейчас статус малоимущей семьи выше, чем статус многодетной семье. Совсем не все многодетные семьи получают выплаты, хотя, с моей точки зрения, это несправедливо. Выплаты на одежду, обувь, учебные пособия. Скажем, в Москве выплаты на учебные пособия в среднем на ребенка – порядка 5 тысяч рублей на учебный год. Умножьте, скажем, на шесть-семь школьников – получите приличную сумму. То есть выплаты на учебные пособия, на школьную форму, да, даются. Но и на спортивное снаряжение, на какие-то оздоровительные мероприятия – мне кажется, обязательно. Плюс то, что провисло глобально в этом году – это детский отдых. Мне кажется, что если не будет дополнительных выплат сейчас на проведение осенних, зимних, весенних каникул, чтобы дети могли поехать в санаторий, поехать в лагерь… Мы надеемся, что все это восстановится. Многодетным семьям очень трудно, потому что попробуйте стандартную путевку в лагерь умножить на количество – три или четыре. Очень хорошая работа фондов, которые могут помочь многодетным семьям адресной помощью: смартфон, компьютер для учебы. То есть не смартфон для игр, а смартфон для связи. Он есть у всех, и чтобы ребенок не чувствовал себя изгоем. Константин Чуриков: Это в Интернете надо поискать фонды, да? Они есть? Екатерина Бурмистрова: Ну, в принципе, они есть. У них не всегда хорошая ситуация. Целевые фонды работают с многодетными, с многодетными из провинции. Да, они существуют. Мне кажется, что школьник из многодетной семьи, студент из многодетной семьи, ребенок-дошкольник из многодетной семьи, так же как ребенок особый или ребенок из неполной семьи, должны получить государственный статус, особое наблюдение, особое внимание и особое дотирование. Константин Чуриков: Спасибо большое. Екатерина Бурмистрова, детский психолог, семейный психотерапевт, мама одиннадцати детей. Тамара Шорникова: Памятник! Константин Чуриков: Хочется сказать: как такое возможно? Тамара Шорникова: Памятник, да. Давайте послушаем сразу следом еще одного эксперта – это Александр Синельников, профессор кафедры социологии семьи и демографии Социологического факультета МГУ. Здравствуйте, Александр Борисович. Александр Синельников: Добрый вечер. Константин Чуриков: Здравствуйте. Александр Борисович… Тамара Шорникова: Александр Борисович… Константин Чуриков: Давай ты. Тамара Шорникова: Есть SMS из Татарстана – мне кажется, очень важная. Я хочу этот вопрос вам переадресовать. Смотреть глубже рекомендует нам телезритель. «В чем причина, что молодым, здоровым и сильным нужна постоянно помощь?» На ваш взгляд, почему так? Александр Синельников: Молодым и здоровым семьям нужна постоянно помощь. Дело в том, что они могут быть и молодые, и здоровые, но из этого не следует, что они достаточно обеспеченные. У них может не быть работы. Или – что чаще бывает – работа есть, но зарплата очень уж маленькая. Тамара Шорникова: Ну, из этого следует как минимум, что они могут прилагать, наверное, какие-то дополнительные усилия, вытаскивать себя из этой ситуации. Александр Синельников: Усилия они прилагать, конечно, могут, но вы понимаете, что есть такое понятие «жизненный цикл семьи». Скажем, эта молодая семья начинается с супружеской пары без детей, но довольно скоро… Хотя не всегда скоро, потому что многие откладывают рождение первого ребенка. Когда появляется первый ребенок, то материальное положение очень резко ухудшается. Семья увеличивается, то есть доходов на одного члена семьи приходится меньше, чем прежде. Причем не только потому, что в семье появился новый маленький человек, но и потому, что мама этого нового человека надолго перестает работать. Поэтому доход на одного члена семьи даже после рождения только одного ребенка резко падает, а расходы увеличиваются, потому что маленький ребенок стоит больших денег. И имеет смысл, конечно, семье на этом этапе помогать, потому что иначе будут отказываться от рождения ребенка. Ведь то падение рождаемости, которое происходит в стране сейчас, точнее, где-то последние четыре года, оно имеет параллели с падением рождаемости в кризисные 90-е годы, но не имеет почти никаких параллелей с тем, что было в советское время. Тогда рождаемость тоже была невысокая, тогда она снижалась, но снижалась она исключительно за счет вторых, третьих и последующих детей, а первого ребенка, в общем-то, рожали все, кто мог по состоянию здоровья в то время. Тогда само понятие «чайлдфри», то есть «добровольная бездетность», совершенно не было известно. А сейчас этих чайлдфри очень много. И некоторые социологические опросы показывают, что в общественном мнении это явление постепенно становится приемлемым. Вот это очень тревожно. Константин Чуриков: Александр Борисович, но тут замкнутый круг получается. С одной стороны, кто себе это вбил в голову – тот вбил… Александр Синельников: Люди, стремясь отложить этот этап, встать на ноги и разбогатеть, обеспечить себя, они могут отложить рождение этого ребенка так надолго, что потом уже не смогут его иметь по чисто медицинским причинам. Или если даже и будут его иметь, то он у них первый, и он уже у них окажется последним, второго ребенка они иметь не будут. Константин Чуриков: Александр Борисович, просто я хочу сказать, что те, кто себе вбил в голову, что они чайлдфри, – с ними уже, наверное, ничего не сделаешь, и заставлять никого не надо. С другой стороны, пока мы вынуждены обсуждать эти темы в эфире, конечно, я уверен, что желающих завести ребенка в стране не прибавится. Давайте сейчас Юрия послушаем из Челябинской области. Что он нам расскажет? Юрий, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я один воспитываю трех детей несовершеннолетних. У меня старший в колледж пошел, а еще две девочки – в школу. У меня пенсия – 21 800 рублей. И хорошо бы, чтобы государство хотя бы немного помогало к 1 сентября, чтобы детей можно было одеть, обуть, потому что я один не в состоянии на 21 тысячу собрать полностью трех детей. Тамара Шорникова: Юрий, а вы пробовали обращаться к властям региона? Часто бывают такие местные меры – то 5 тысяч, то еще что-то, то бизнесмены помогают хотя бы какой-то рюкзак собрать. Константин Чуриков: По крайней мере, в эфире они часто бывают у нас. Зритель: Да, бывает, но это очень редко. Например, у нас по полторы тысячи на ребенка. Ну посудите. Полторы тысячи на ребенка, чтобы одеть его – это нереально. Тамара Шорникова: Ну да. Константин Чуриков: Да, спасибо за ваш звонок. Александр Борисович, если все-таки вернуться к такому экономическому фактору, то… Ну, государство же, наверное, у нас богатое по-прежнему, что бы там ни происходило. Детей не так много в стране. Александр Синельников: Ну, государство сейчас не такое богатое, как прежде, потому что коронавирус очень сильно ударил по экономическим возможностям государства – и не только нашего, а всех государств в мире. Сейчас, в общем-то, с экономической точки зрения, во всем мире ситуация очень тяжелая. Плюс цены на нефть, например. Ну, сперва они очень резко упали, а потом они поднялись, конечно, но поднялись совсем не до того уровня, который был до падения. Сейчас эти цены на нефть где-то на одну треть примерно ниже, чем были до падения, которое случилось этой весной, ранней весной. Государство помогает в меру своих возможностей. Константин Чуриков: Ну да. По крайней мере, у нас сегодня появилась (мы об этом в новостях расскажем) бутылочка с нефтью, премиальная российская нефть нового качества. Александр Синельников: Если говорить о том, что бы государство могло сделать сверх того, что уже делает, то я согласен с тем, что слышал от вашего эксперта (она же и многодетная мать): многодетным семьям надо помогать всем, независимо от уровня дохода. Константин Чуриков: То есть как раз те самые «вертолетные» выплаты? Александр Синельников: Надо помогать всем, независимо от уровня дохода. Кстати, вся эта официальная статистика о том, какой процент семей имеет доходы ниже прожиточного минимума, понимаете, она основана на том критерии прожиточного минимума, на этой самой потребительской корзине, стоимость которой рассчитывают в Росстате. Но спросите сами семьи, что они считают прожиточным минимумом. Бывали и такие опросы. В общем-то, выясняется, что сами-то люди называют гораздо более высокий порог этого минимума, чем считается официально, ну, в большинстве случаев. Тамара Шорникова: Вряд ли денег на всех все-таки хватит. У нас полторы минуты. Есть две SMS. Например: «Создать училища с первого класса для бедных детей на полном пансионе государства». Вот такое альтернативное предложение у телезрителя из Москвы. И Липецк: «Нужно раздать по 10 соток пригородной земли каждому бездомному. Лучше, если вагончик будет прилагаться. Выжить на земле проще». Какие альтернативные варианты есть? Хотя бы один-два способа, как нам побороть детскую бедность. Александр Синельников: Надо говорить не о детской бедности, а о бедности семей с детьми. Чтобы ее побороть, надо помогать, в общем-то, больше, чем помогают им до сих пор. И не только помогать им пособиями, но помогать, например, их матерям с трудоустройством. Константин Чуриков: Как вариант. Александр Синельников: Потому что это большая проблема. Мать, имеющая нескольких детей, имеет и несколько больших перерывов в трудовом стаже. Константин Чуриков: И может вообще не вернуться к работе. Александр Синельников: Когда она идет устраиваться на работу, ну прямо скажем, шансы у нее не самые высокие. Константин Чуриков: Да, спасибо большое. Александр Синельников, профессор кафедры социологии семьи и демографии Социологического факультета МГУ, был у нас в эфире. Мы уходим на новости. Кстати, мы уже их проанонсировали. А потом, через 25 минут, вернемся и продолжим «Отражение».