Константин Чуриков: И вот последние полчаса эфира посвятим такой важной теме, как восстановление сути образования, когда оно служит интересам страны, национальной экономики и, например, выполняет задачи государства. Поговорим о планировании в образовании, чтобы не повторить тех ошибок, какие были сделаны тридцать лет назад, когда все пошли в юристы и экономисты. Что из этого получилось – мы тоже знаем. Какие специалисты сейчас нужны нашей страны? Какие будут нужны лет через пять, десять, пятнадцать? Вот об этом сейчас с вами подумаем. А в студии у нас Александр Бузгалин, профессор Московского финансово-юридического университета. Александр Владимирович, здравствуйте. Александр Бузгалин: Здравствуйте. Константин Чуриков: Будем считать формальным поводом для нашей беседы поручение Минтруду и Минэкономики обновить перечень наиболее востребованных для экономики профессий и предложить новые подходы к заказу (имеется в виду – к формированию конкретных цифр приема в вузы). Параллельно сейчас из каждого утюга звучат призывы нарастить долю IT-специалистов. Я боюсь, а не получится ли так, как в свое время получилось с экономистами и юристами? Александр Бузгалин: На самом деле может получиться все что угодно, если кричать из каждого утюга и не думать о стратегическом планировании. Дело в том, что долгое время абсолютной догмой было утверждение: рынок обеспечит сбалансированность; работаем на конъюнктуру рынка – и все будет прекрасно. Ну, во-первых, образование должно работать на конъюнктуру рынка через пять-шесть, а то и восемь лет с момента поступления, если говорить об университете, а если о школе, то горизонт еще больше. Во-вторых, рынок – это не универсальное средство для решения проблем развития страны. К сожалению, мы в этом убедились. Да и для решения проблем человека это не самое лучшее средство, потому что человек – это не только тот, кто хочет денег. Да и денег… У нас в России одни получают 13 800 рублей, а другие – 13 миллионов 800 тысяч рублей, да? Это разные люди. Поэтому очень важный вопрос: для чего образование? Образование для всех или для элиты? И какое по содержанию образование? И это разные вопросы. Константин Чуриков: И что мы имеем в виду под элитой? Это еще важно. Александр Бузгалин: Ну понимаете, в чем дело? Реально сейчас образование устроено так, что получить качественное образование, которое позволит потом получать приличную зарплату, может только ребенок из очень обеспеченной семьи либо очень уж гениальное создание, которое даже в какой-нибудь деревне, где всегда идут дожди, так сказать, сможет вопреки всему пробиться. Ну, как Ломоносов, вы знаете. Константин Чуриков: Да-да. Александр Бузгалин: Пешком прийти. Но когда было достаточно одного Ломоносова для того, чтобы поэмы писать, опыты ставить и все делать, то это было хорошо. А сегодня нам нужно создать систему, когда каждый, в ком капля Рафаэля, каждый, в ком будущий замечательный школьный учитель, каждый, в ком медсестра, которая будет по-настоящему, по-человечески работать, смог реализовать свой талант. А для этого нужно образование для всех и через всю жизнь. Константин Чуриков: Вот по поводу «капли Рафаэля». Что-то я смотрю на недавно проведенный опрос и сомневаюсь, что эта капля так часто встречается. Провели опрос одиннадцатиклассников во всех регионах, две тысячи человек опросили. Оказывается, вот сейчас – получается, за считаные дни даже, не то что месяцы, до поступления в вузы – определились с будущей профессией всего, по-моему, 30%. Не определились – 42%. И 28% сказали: «А какой смысл? Вообще планировать ничего невозможно». Ну, тут есть еще, кстати говоря… Давайте отдельно я вам скажу. Так сказать, творчеству хотят посвятить себя 21%; IT – 17% (значительная цифра); а дальше идут экономисты, психологи; технологи – 9%; ученые – 7%; медицина и педагогика – по 6%. Александр Бузгалин: Ну, вы меня порадовали! Константин Чуриков: Вот это о чем говорит, когда дети (да, все-таки они еще дети) не понимают, кем они хотят быть? Александр Бузгалин: Во-первых, они уже не дети. В 16 лет можно и подвиги совершать, и семью поддерживать, и великие открытия делать, и прекрасные стихи писать. И это все в 16 лет. А если серьезно, то проблема не в том, что дети такие, а проблема в том, что так формировали вообще всех людей в нашей стране, в том числе молодежь. Когда главным критерием были рынок и деньги, и при этом все это менялось постоянно, человек выбрать специальность мог только по одному критерию: где легче… Я не буду использовать сленг, чуть не вылезли студенческие выражения. В общем, где побольше денежек получить. В этих условиях, действительно, конъюнктурят, приспосабливаются и так далее. О чем может идти речь? Вот я позволю себе очень короткий, но важный монолог. Первое. Нам всем и каждому человеку в отдельности, и стране, и даже миру нужны люди, обладающие творческим потенциалом. Он есть в каждом. Вот есть такая статистика (я ее по памяти воспроизвожу): в детском саду и в первых классах школы творческий потенциал проявляют 80% мальчиков и девочек, а к десятому классу – 20–30%, а к окончанию университета – 8–10%. Из людей выбивают творческий потенциал. И это не шутка, а это трагедия, причем общемировая трагедия, но, к сожалению, наша тоже, потому что мы скопировали ЕГЭ. Вот жена у меня говорит: «Это ГМО от образования». Понимаете? Мы скопировали Болонскую систему, которая далеко не везде присутствует, и так далее. Мы очень много чего сделали. Но главное – мы создали систему, когда, я еще раз говорю, только очень небольшой слой может получить качественное образование. Большинство получает либо формальное высшее образование, либо остается без серьезного образования вообще – при том, что цифры о студентах вроде бы очень хорошие. Ну, как преподаватель университета (и не одного) я могу это, к сожалению, подтвердить. В этих условиях встает проблема: как ориентироваться на формирование творческого потенциала человека в любой точке образования, через всю жизнь? Можно? Можно. Потому что творческим человеком может быть кто угодно: может быть медсестра, может быть учитель, может быть рабочий, который создает, новую технологию, и это происходит на многих предприятиях. Необязательно ученый или, так сказать, великий шоумен. Константин Чуриков: Александр Владимирович, сегодня, как в одной песне, по-моему, в 70-х пелось, «сегодня не личное главное, а сводки рабочего дня». Стране нужны специалисты, страна хочет это сформулировать, страна хочет сделать заказ. Вот здесь ваше мнение, личное мнение: кто сегодня нужен стране? Александр Бузгалин: Ну, безусловно, заказ нужен. Вы знаете, я скажу странную вещь, с которой, наверное, многие узкие специалисты не согласятся. Стране нужен человек с творческим потенциалом, прежде всего, и социально ответственный гражданин. Константин Чуриков: У нас каждый первый такой. У нас, знаете, фонтан (по Козьме Пруткову), который мы заткнуть не можем. Александр Бузгалин: Вы знаете, а вот здесь я с вами не соглашусь. Люди, к сожалению, мыслят очень стандартно, алгоритмизированно. Вот они вытаскивают этот гаджет, он выключен, и начинают в нем тыкать. У меня студенты даже в лучшем университете – в МФЮА и в МГУ – они не понимают, что надо думать, а не набирать срочно в поисковике какую-нибудь информацию. Поэтому творческий потенциал на самом деле очень задавлен! Учат в основном узкопрофессиональным знаниям, прагматичным. Это первое. То есть – нужен творческий потенциал. И он нужен, я еще раз говорю, рабочему, медику, ученому, художнику – кому угодно. Второе – нам надо понять, какую экономику мы хотим создать через 10–15 лет. И для этого нужно стратегическое планирование в экономике вообще, а не только в образовании. К сожалению, у нас и до 24 февраля 2022 года была преимущественно хаотичная рыночная экономика с вот таким количеством всяческих планов, многие из которых противоречили друг другу. Константин Чуриков: Ну, росла она плохо. Александр Бузгалин: Росла она вообще, да, темпом в 1%. Извините, стагнация была, отставали от всего мира. Константин Чуриков: В отличие от некоторых плановых экономик. Александр Бузгалин: Да. И Вьетнам, и Китай, и не только. Поэтому нужна стратегия как минимум на пять лет с долгосрочными цифрами на десять лет, чтобы мы знали, куда мы идем, и не суетились. Нам скажут: «Конъюнктура мирового рынка сложная». Извините, а для Китая с 80-х годов прошлого века до 20-х годов нынешнего века была простая конъюнктура все время, да? А для Вьетнама, который такого же размера, как наша страна, была простая конъюнктура все это время? Она сложная. А для Советского Союза? Константин Чуриков: Вьетнам не такого же размера, как наша страна. Вы просто, наверное, оговорились. Александр Бузгалин: Ну, он немножко побольше. Я имею в виду – по населению. Константин Чуриков: А, понятно! Все. Александр Бузгалин: Да, не по территории. Константин Чуриков: Да-да. Александр Бузгалин: Я в людях, а не в квадратных километрах. Константин Чуриков: Понял. Александр Бузгалин: Первое – стратегический план, куда мы хотим идти. Можно восстанавливать старую структуру экономики, которая была в Советском Союзе, с надеждой ее немножко улучшить? Можно. Но мы попадем в разряд тех, кто на поколение в технологиях отстает от передовиков. То есть если мир войдет в Шестой технологический уклад, мы останемся в Пятом – в лучшем случае. Сейчас пока еще перспективы Пятого уклада, да? А можно сразу идти вперед. Стратегия опережающего развития, catching-up, так сказать, подскок такой… Константин Чуриков: Вы сейчас только по-русски! Теперь уже все. Александр Бузгалин: Вы знаете, я не боюсь. Для меня английский – это язык Шекспира, это язык тех, кто критиковал американских президентов и боролся за восьмичасовой рабочий день. Константин Чуриков: А не вот этих вот… Понятно. Александр Бузгалин: Понимаете, на русском языке тоже не все ангелы говорили в этой жизни, поэтому давайте это различать. Короче, вот этот скачок вперед возможен, когда мы идем на опережение. Когда мы в Советском Союзе создавали авиацию, космос и так далее – в стране, где еще не до конца были решены проблемы аграрного труда и элементарных бытовых условий. И это было правильно. Вот если мы работаем на опережение, то нам нужны будут люди, которые будут не просто айтишниками, а которые будут талантами, прежде всего в сложной системе здравоохранения… Я бы сказал даже: не здравоохранения, а здравосозидания. Константин Чуриков: Но мы тоже для себя должны понять: мы сейчас соцсети будем делать или все-таки кто-то в поле должен поработать? Александр Бузгалин: Совершенно верно, да. Понимаете, работать в поле может и немного людей, но эти люди должны быть другими. Вот сейчас не принято говорить о Западной Европе, но я все-таки скажу: там в поле работает 1% населения, который кормит всю страну, любую страну Европы, и еще экспортирует. Почему? Потому что у него классное образование, у него классная техника и большая система обслуживания. Это может производство, автоматизированное производство, где будут работать люди, способные вот этот автоматический комплекс переналаживать. Это рабочий, но это другой рабочий. Понимаете? Но, вообще говоря, экономика будущего (я сейчас скажу страшные вещи) – это экономика, в которой индустрия преимущественно безлюдная, а люди заняты тем, чем должен заниматься человек: здравоохранением, здравосозиданием, образованием через всю жизнь, культурой для каждого. Вот это через 20 лет будет востребовано. Константин Чуриков: И не сидеть в метавселенных. Александр Бузгалин: И не сидеть в метавселенных, не сидеть в сетях и не создавать… Вот чем страшны айтишники? Они рабы финансового капитала, посредников и политтехнологов. Большинство из них работает не на человека, не на творчество, а они работают на маркетологов, они работают… Константин Чуриков: На завоевание мира, да? Александр Бузгалин: Они работают, да, на завоевание мира во всех формах: и военных, и политических, и экономических, и сугубо финансовых, спекулятивных, и так далее. Вот эти люди абсолютно нужны, но в совершенно другом направлении. А так, понимаете, это как человек, который хорошо умеет стрелять: то ли киллер, то ли защитник. Константин Чуриков: Очень интересная мысль! Сейчас продолжим, к этому же вернемся. Лилия из Башкирии нам звонит. Лилия, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я вам хочу сказать, что у меня вечная специальность. Я поступила в ателье в 15 лет ученицей. Потом я выучилась на закройщика-универсала. Потом я окончила институт легкой промышленности в Москве. И у меня вечная специальность. Я всегда с работой, всегда у меня есть работа. И в 90-х годах с этой специальностью я была сытая, потому что вот одежда, пошив – это все требуется всегда. Вот сейчас мне 83 года, и я до сих пор себя обшиваю. Константин Чуриков: Руки-то помнят, да. Зритель: Я хочу красиво одеваться, чтобы аккуратно, красиво было. И я всю эту работу помню и люблю. Вот я, например, предлагаю, чтобы имели вот такую специальность. Константин Чуриков: Спасибо, спасибо большое, Лилия. Давайте сейчас еще продолжим небольшим видеоопросом. «Какие специалисты будут востребованы в будущем?» – спрашивали корреспонденты наши жителей одного поселка в Белгородской области, в Санкт-Петербурге и в Липецке. ОПРОС Константин Чуриков: Вот такие результаты. Я прямо, Александр Владимирович, в два столбика записывал. То есть одни крепко стоят на земле: плиточники, продавцы, парикмахеры, строители. А другие: маркетологи, IT, пиарщики, экологи, рекламщики. Кто прав тут? Александр Бузгалин: «И ты тоже». Знаете, есть такой анекдот. Я хочу сказать, что мысль, которую я пытался внушить всем телезрителям и вам за компанию… Понимаете, может быть рабочий, который работает с современной технологией, творческий, продвигая вперед то, что он выучил, я не знаю, закончив техникум или среднее специальное образование получив другим образом. И может быть совершенно догматический и бессмысленный профессор, который учил марксизму, потом учил либерализму, сейчас будет учить патриотизму, а потом – еще какому-нибудь «изму». Ему все равно, чему учить. Вот первый нужен, а второй не нужен (при том, что я сам профессор). Это первое. То есть рабочий, который работает на реальную экономику и творческий. Второе – люди, которые заняты именно в творческой сфере, но работают на развитие человеческих качеств: здравоохранение, образование, искусство, экология. Это огромная сфера занятости! Вот эти люди абсолютно необходимы, на них надо ориентироваться. Но есть другой сектор экономики, который называют мусорным, который называют бессмысленным, бесполезным. Вот я ввел термин «бесполезный сектор». Можно сказать умнее: симулятивный. Там создается то, что… Ну, я бы сказал так: навешивание лапши на уши. Людям объясняют, что без правильной этикетки на подкладке эта вещь – не вещь. Хотя вот женщина абсолютно права. И мама тоже гениально шила, хотя и была инженером, и много кем еще. Константин Чуриков: А этим занимаются маркетологи, перечисленные в опросе, рекламщики, пиарщики. Александр Бузгалин: Совершенно верно, пиарщики, рекламщики и так далее. И еще огромное количество посредников, финансовых брокеров, прочих трейдеров и так далее и тому подобное. Вот эта вся публика, по большому счету, должна остаться в прошлом. Хотя я сам преподаю эти дисциплины, но я рассказываю, что, к чему, как и почему. Но важно не только это. Важно не только, чему учить. Важно, как построена система образования. Мы с этого начали, но чуть-чуть убежали. Я позволю себе вот эти три… четыре пункта главных. Первое – образование для всех и через всю жизнь. То есть оно может и должно быть общедоступным, начинаться с яслей и заканчиваться, так сказать, университетом или курсами для пенсионеров. Это не шутка. И переквалификация каждые пять лет для тех, кто работает: и рабочего, и швеи, и инженера, и… Константин Чуриков: Скорее доквалификация. Переквалификация ассоциируется… Александр Бузгалин: Да, доквалификация. Да, вы правы. Но где-то и переквалификация, потому что меняется структура очень быстро. Для этого нужны большие общественные ресурсы, эта сфера должна быть общественной. Вот я не боюсь этого слова: образование должно быть бесплатным, общедоступным и общественным. Это раз. Два. Если мы сохраняем рыночную капиталистическую экономику, то у нас одни будут богатые, а другие будут бедные. Нам нужен творческий потенциал и тех, кто бедные, и тех, кто богатые. Богатые обойдутся, найдут, как этот потенциал, так сказать, реализовать и в детях что-то воспитать (хотя не всегда). А вот как быть с теми, кто до сих пор бедный или в среднем положении? Ну, средняя в России – 35 тысяч рублей, извините, медианная зарплата. Нужны социальные стипендии. Нужны подготовительные курсы. Нужна система качественного школьного образования в любом регионе, независимо от того, насколько он депрессионный. Единая ставка для учителя, ставка, которая позволяет работать на одну ставку, а не на две. Это абсолютно необходимо! Третья черта этого образования – это участие учителя, профессора, школьников и студентов в управлении своей организацией. У нас сейчас работает система, знаете, эффективных менеджеров, которые приходят отовсюду, далеко не из сферы образования, и управляют, ориентируясь на две цели. Первая – деньги (но еще раз деньги и еще раз деньги). А вторая цель – выполнение указаний министерства, которые сыплются бесконечным количеством, в тоннах – в тоннах! – измеряются отчеты, которые привозят университеты и школы. Вот эта система бюрократизма и менеджеризации ломает систему. Ломает систему коммерциализация образования. Ломает систему то, что сейчас в России еще слабо развито (и я надеюсь, что не будет развито), финансиализация образования, когда с детского садика и до университета и бабушки всех учат прежде всего – как правильно давать взаймы, как правильно брать кредит. Константин Чуриков: Финансовая грамотность? Александр Бузгалин: Финансовая грамотность. Константин Чуриков: Это же в школах надо… Александр Бузгалин: Нет, не в школах. В детском саду. Есть программа, вот была программа Мирового банка, которую навязали нескольким университетам (а может, они и сами захотели, не буду называть эти университеты), где с детского садика учили детей, как правильно давать в долг. Если ты дал игрушку, то ты должен получить с процентами. Это не шутка! Понимаете, это трагедия. И мы это обсуждали. Вот эту систему коммерциализации, финансиализации, бюрократизации и менеджеризации (извините за все эти «ации», но это действительно трагедия) надо ломать. Нужна система общедоступная, эгалитарная, то есть доступная для каждого, с поддержкой и основанная на том, что учитель, профессор и школьник – это люди, которые могут принимать участие в управлении. Константин Чуриков: Звонки, давайте прямо через запятую их примем. Сергей из Петербурга. Добрый вечер. Сергей, пожалуйста. Или Надежда из Брянской области. Надежда у нас тоже есть. Здравствуйте, Надежда. Надежда, пожалуйста. Что-то у нас сегодня запутались в микшерах наши режиссеры или сорвались зрители. Александр Владимирович, я хочу, чтобы мы вернулись на шаг назад. Вы сказали, что IT-сфера должна быть на стороне добра. И вообще все, что вы сейчас говорите – это какая-то попытка повернуться от зла к добру, если я правильно понимаю. То есть – думать не о чем-то сиюминутном, не о деньгах, а о чем-то другом. И что касается наших самых востребованных на данных момент (так получилось) IT-специалистов – как их на сторону добра-то перевести? Александр Бузгалин: Вы знаете, во-первых, IT-специалист – это человек, как ни странно, да? Проблема основная в том, чтобы в обществе, в частности в нашей стране, в моей любимой стране, была создана система, когда творческий человек, человек труда (я не боюсь этого слова, вот этого акцента) был уважаем не меньше, чем человек, у которого много денег. Это общая стратегическая проблема. В условиях рынка это сделать нельзя полностью, но отчасти повлиять на этот рынок, скорректировать его, ограничить, отрегулировать можно. Хотя я лично сторонник социализма, я этого не скрываю. И мне кажется, что сейчас вызовы и пространства для него появились, и гораздо шире, чем раньше. Ну, неважно. То есть это важно, но не сейчас. Это первое. Если в обществе будут уважать человека, который работает на страну, на науку, на образование, на медицину, а тому, кто работает на машину, которая в три раза дороже, чем нормальная, или в тридцать три раза дороже, чем нормальная, будут говорить: «Ну, «ку-ку» человек. Ну что делать? У него бзик такой. Не понимает, где смысл жизни. Жалко его бедного, он себе Bentley купил, дурак. Ну что делать? Ну ездит. Вот давайте его пожалеем»… Константин Чуриков: Так? Александр Бузгалин: Я не шучу. Понимаете? Константин Чуриков: «Смысл жизни» вы сказали. Александр Бузгалин: Да. Это общество может формировать. Для этого нужны другие общественные отношения. Если ты учишься, и учишься с детского садика, где для тебя такие же условия, как для дитя миллионера, хотя бы в детском садике, пусть за пределами детского садика и по-другому. Когда все школы государственные (а есть такие примеры и в Европе, и в Азии, и в Латинской Америке государств), и в этой школе дети равны. Когда в университет может поступить ребенок из любой (это уже взрослый ребенок). Если он из бедной семьи, ему дадут социальную стипендию, и он будет жить нормально. А на того, кто приедет на папочкином BMW или Rolls-Royce, будут показывать пальцем, потому что это общая атмосфера. Вот во многих университетах мира, во многих странах я читал лекции. Никогда студент не приедет на дорогой машине! Понимаете, это будет стыдно, над ним смеяться будут. Это только в России подвозят к университетам элитным… Константин Чуриков: Может быть, не надо тогда нашей экономике такого количества миллиардеров? Потому что сколько мы занимаем? 3% у нас в мировом ВВП, да? А миллионеров – мы тут первые! Александр Бузгалин: Понимаете, у нас (я отвечаю за эту цифру) на единицу валового внутреннего продукта у нас больше всех в мире долларовых миллиардеров. Но это другая тема, это тема социального неравенства, его преодоления и так далее. Вообще система образования – это зеркало той экономической и общественной системы, которая есть в стране, но зеркало активное. Образование может эту систему улучшать, а может ее делать еще хуже. Вот можно так учить, что из плохого будет худшее. И, к сожалению, такое происходило в нашей стране, когда в университетах учили так, что страна – это, извините, страна, в которой нормально жить невозможно, образование надо получить, и можно даже здесь получить, но потом обязательно надо уехать. Константин Чуриков: Я отложил себе как раз эсэмэску ровно про это, из Ленинградской области: «Все говорят «американская мечта». А почему нет понятия «российская мечта»? Чем мы хуже?» Александр Бузгалин: Потому что российская мечта и американская мечта – это не мечта страны и не мечта даже определенного народа, а это мечта, извините, определенного типа экономической и общественной организации. Американская мечта – это мечта капитализма, такого наиболее развитого, да еще и с доминированием во всем мире. Российская мечта была разной. Была российская мечта эпохи дворянства, такая феодальная – служить царю-батюшке. Давайте ее все-таки оставим в прошлом, да? Была мечта справедливости, свободы, развития человека, «все во благо человека, все во имя человека». Константин Чуриков: Заманчиво. Александр Бузгалин: Заманчиво. Ну, вообще, это социализм. Понимаете, если российская мечта будет хотя бы какие-то элементы включать не только рынка, денег, капитала, но и социализма, справедливости, свободы, то тогда мы будем отличаться от других. Если мы будем такими же, то доказать, что Россия лучше, чем Америка, будет невозможно, потому что в России будет свой капитализм, а в Америке свой капитализм, каждый будет бороться за свой эгоистический интерес и толку, к сожалению, будет мало. Ну и последняя маленькая ремарка. Вот то, что я сейчас рассказывал – это не только профессор Бузгалин. Есть профессор Булавкина-Бузгалина Людмила Алексеевна, которая говорит о декоммерциализации культуры. Только что защитила докторскую диссертацию Наталья Геннадьевна Яковлева – про декоммерциализацию и развитие социальной модели образования. Об этом говорит академик Смолин. Об этом говорит членкор Клейнер. Об этом говорят очень многие серьезные люди. Образование – это крайне важно! Константин Чуриков: Сейчас есть шанс, что их могут услышать. Еще у нас пока буквально минутка-полторы. Я вспомнил, что Ольга Васильева сейчас у нас возглавляет Российскую академию образования, и она сказала: «Задача сейчас – заниматься не только и, может быть, не столько талантливыми детьми, а заниматься всеми детьми, заниматься всей системой». Александр Бузгалин: Совершенно верно. Я скажу больше: все дети по-своему талантливые. Вот я сказал, что в детском садике 80% проявляют креативные способности. И еще раз, понимаете, креативный воспитатель детского сада, может быть, важнее академика, потому что это креативный воспитатель вырастит Эйнштейна, а академик ему в подметки не годится – он просто обычный академик, а не Эйнштейн. Вот это очень важно понять. И тогда будет нужная система образования. Я бы с удовольствием эту тему еще раз продолжил и, может быть, не один раз. Она принципиально важна! Константин Чуриков: Давайте, давайте продолжим, есть о чем поговорить. Еще, кстати говоря, просятся примеры из учебников. Вот нам из Москвы зритель пишет: «Беда образования – в учебниках составлены объяснения заданий для детей совершенно непонятно». Правда! Вот как они так изобретают? Я захвачу в следующий раз учебник, например, по обществознанию. Сейчас просто… Александр Бузгалин: Слушайте, не сыпьте соль на рану. Обществознание – это трагедия. Константин Чуриков: Вообще что это? Александр Бузгалин: Равно как и история, которая меняется каждые пять лет. Так сказать, у нас непредсказуемая история в России. Константин Чуриков: Зато у нас интересно. Александр Бузгалин: Ну, это, надеюсь, все-таки будет следующая тема. Константин Чуриков: Спасибо большое, Александр Владимирович. Александр Бузгалин: И вам спасибо. Константин Чуриков: Александр Бузгалин, профессор Московского финансово-юридического университета, был у нас в эфире.