Виталий Млечин: Начнем с того, что обсудим дела военные. Поступают тревожные очень сообщения: Вооруженные силы Украины обстреляли Херсон, Запорожскую область вблизи от атомной станции и территорию России. Давайте разберемся, что происходит. С нами на прямой связи Юрий Кнутов, военный эксперт, директор Музея войск ПВО. Юрий Альбертович, здравствуйте. Юрий Кнутов: Здравствуйте. Виталий Млечин: Юрий Альбертович, давайте начнем с самого тревожного, вот эти обстрелы, Херсон, Запорожская область и Белгородская область. Что происходит? Юрий Кнутов: Ну, во всяком случае Украина пытается продемонстрировать, что она реально перешла в контрнаступление. То есть вот те заявления, которые делались накануне последнего саммита, непосредственно встречи в Рамштайне, где участвовали страны НАТО, ну и другие западные страны, которые оказывают Украине финансовую и военную помощь, вот там еще были определенные колебания, все-таки оказывать эту помощь или нет. Вот Украина демонстрирует сейчас, что эту помощь надо оказывать, причем масштабную. И давайте посмотрим: буквально где-то 2 недели назад США выделили примерно 650 миллионов долларов. Сегодня прошла информация, выделили еще 500 миллионов долларов. Причем оружие предоставляется большей частью наступательное либо предназначенное для того, чтобы обеспечить это наступление, я имею в виду станции контрбатарейной борьбы, я имею в виду, как вот их называют в американских статьях или в американской информации, станции для борьбы с беспилотниками, средства борьбы с беспилотниками, но я так предполагаю, что это электромагнитные ружья, которые излучают электромагнитный импульс, который либо глушит канал управления, либо выжигает электронику, одно из двух, есть у НАТО такие, есть и у нас подобного рода средства борьбы с беспилотными летательными аппаратами. Самое главное, это идут HIMARS. Вот по HIMARS я бы хотел отдельно сказать. Почему? Потому что мы привыкли с вами считать пусковые установки по пусковым установкам, по машинам, а особенность заключается в том, что HIMARS размещается на 5-тонном грузовике, там вмещается контейнер с 6 ракетами. А вот М270 MLRS размещаются на гусеничном тягаче, там вмещается 12 ракет, т. е. один MLRS фактически заменяет два HIMARS. И поэтому, когда мы считаем, если мы считаем, простите меня за такое сравнение, в HIMARS, то мы должны понимать, что их уже почти 30 у них, и должны поставить еще в ближайшее время. Германия поставляет 2 установки MARS II. MARS II – это вот тот же американский М270 MLRS, тягач, все один к одному, просто собран в Германии, поэтому он так и называется, т. е. в HIMARS это 4, получается. То есть практически то, что просила Украина, а они просили как минимум 50, мы к этому приближаемся. И самое главное, прошла информация буквально вчера: обучили в США 325 украинских солдат умению управлять HIMARS, т. е. это водитель и два человека расчета. Если мы эту цифру делим на 3, то получаем 108 боевых машин HIMARS, т. е. это та цифра, на которую, по-видимому, планирует киевский режим выйти в ближайшее время. Виталий Млечин: Юрий Альбертович, я прошу прощения – а это много, вот 108 этих машин? Это вот та величина, которая реально способна изменить ход боевых действий? Юрий Кнутов: Да, вот именно как раз об этом киевский режим и говорил, что если у них будет 100 HIMARS, то они перейдут в контрнаступление, захватят Крым, соответственно, Донбасс и т. д. То есть это действительно цифра достаточно такая серьезная. И конечно, для нас сейчас самая важная задача, как я считаю, – это все-таки попытаться захватить хотя бы одну установку HIMARS с ракетами, для того чтобы понять, как работает электроника, разработать системы РЭП, которые будут глушить все это, чтобы нам не тратить наши дорогие ракеты на перехват вот тех ракет, которые использует противник, а использует он их активно, сегодня вот была информация, что администрацию Херсонской области обстреляли именно ракетами HIMARS, там несколько ракет взорвалось. Это значит, нам надо опять сейчас ПВО наше перемещать либо создавать определенный район, который будет прикрывать в т. ч. и центр города Херсона. Это все... И плюс сами ракеты тоже недешевые, мы это прекрасно понимаем. А вот РЭПовские системы в данном случае гораздо дешевле, но при этом эффективность их не меньше, а может быть, порой даже и больше, чем систем чисто зенитно-ракетных. Поэтому вот эти вот, конечно, заявления говорят о том, что Соединенные Штаты Америки будут продолжать накачивать Украину оружием, для того чтобы произошла эскалация конфликта. И я все-таки считаю, что в ближайшее время появится информация о том, что идет подготовка летчиков для управления F-16-ми, F-15-ми американскими и танками Abrams не самого последнего поколения, но во всяком случае такая угроза существует. Хотя Запад категорически заявляет, что они не собираются это оружие поставлять, но мы помним, как они говорили, что они не будут поставлять и реактивные системы залпового огня, и дальнобойную артиллерию, – потом все это появилось на Украине и они даже бровью не повели, считая, что это так и нужно. Так что тут, собственно говоря, эскалация конфликта вполне может быть и мы должны быть к этому готовы. Виталий Млечин: А как, как мы должны быть к этому готовы? Как подготовиться? Юрий Кнутов: Я считаю так. Во-первых, подготовить соответствующее количество противотанковых средств, средства противовоздушной обороны, хотя они у нас достаточно хорошие и эффективные, но на фронт более 1 тысячи километров, конечно, надо гораздо бо́льшую плотность иметь зенитно-ракетных комплексов, радиолокационных станций, таким образом, в общем, создавать зоны, которые будут прикрывать не только войска, но и мирное население на освобожденных территориях. И кроме того, все-таки думать о том, что нужно переходить к наиболее передовым системам, как я уже сказал, это средства радиоэлектронной борьбы, или это вот эти вот электромагнитные системы, которые выводят из строя беспилотники противника. Ну и сами мы тоже сейчас пытаемся, во-первых, наладить производство квадрокоптеров в достаточно серьезных количествах, есть информация, что к Новому году где-то почти до тысячи мы сможем выпустить. Квадрокоптеры нам необходимы в звене взвод – рота, это вот просто как воздух. Соответственно, беспилотники другого класса у нас, более тяжелые, тоже должны в этот же примерно период пойти, это беспилотники наши, отечественные. Ну и плюс появляется информация о том, что якобы, это спорная информация, иранские уже начали применяться, в т. ч. иранские дроны-камикадзе, т. е. летающие барражирующие боеприпасы. Если это так, то это тоже должно изменить ситуацию в нашу пользу. Ну и самое главное, я считаю, это, конечно, активнее работать по привлечению профессиональных военных, которые сейчас находятся в запасе, уволились либо написали досрочно рапорта об увольнении, по привлечению их в Вооруженные силы. Почему? Это опытные люди, это бывшие контрактники, это бывшие офицеры. Нужно создать условия материальные, чтобы эти люди получали такую заработную плату, что они в любом случае, большинство во всяком случае, согласилось идти не раздумывая для ведения вот этой нашей специальной военной операции. Семьи должны быть на 100% уверены в тех социальных гарантиях, которые им обещаны, а лучше еще их увеличить, эти социальные гарантии, что если не дай бог что-то случится с сыном, братом, мужем, отцом, чтобы семья гарантированно была обеспечена со стороны государства достаточно весомыми льготами. Вот эти вот моменты, они играют принципиальную роль, потому что пехота нам сейчас нужна. Украина заявила о том, что у них армия 1 миллион человек, причем призвали женщин. Призыв женщин, я помню, такой массовый был только в гитлеровской Германии в 1943 году накануне Курской битвы. Вот примерно то же самое сделала Украина и начала вот это всеобщее наступление, мы видим на Харьковскую область, Херсонскую, готовят сейчас в Запорожье, готовят на Угледаре, на Луганск пытаются наступать... Много ударов почему? – чтобы было трудно понять, где будет нанесен главный удар. Виталий Млечин: А он еще не нанесен, вы считаете, да? Юрий Кнутов: Нет, еще будут удары, еще будут удары. Вот был удар по Харьковской области, но я бы его поставил эффективность под сомнение. Почему? По двум причинам. Первая: те потери, которые понесла Украина, несопоставимы с размером тех территорий, которые киевский режим взял под свой контроль, т. е. цена слишком высокая с точки зрения гибели личного состава, это первое. И буквально, по-моему, вчера была статья бывшего министра обороны Украины, т. е. это человек, который воевал в 2014–2015-х гг., т. е. это не просто какой-то человек-эксперт, это боевой генерал. Вот он прямо пишет, что так как сейчас украинские войска втянулись в Харьковской области в определенную, ну простите за сленг, «кишку», то в этой кишке при желании Россия их может отрезать и уничтожить, и такая опасность очень-очень большая, он призывает быть внимательными в этой своей статье. И что сейчас получилось в Херсонской области? Мы помним, как Украина начала наступать, сразу три плацдарма они попытались захватить, удалось один захватить, Андреевский. Навели переправу, причем навели очень специфически: насыпали гальки с двух сторон, получилась как бы небольшая платина, а в центре просто положили плиты, за счет этого образовался мост, т. е. это даже не понтонная переправа. Нам пришлось прибегнуть тоже к военной хитрости и использовать свои преимущества: мы высокоточным оружием поразили шлюзы водохранилища реки Ингулец. В результате сейчас вода поднялась так, что затопила этот мост, река разлилась, и та группа украинских войск, а это достаточно серьезное подразделение, вернее, даже не подразделение, я бы сказал, там, может быть, даже батальонная группа, а может быть, и больше, она оказалась фактически в огневом окружении. Они назад переправиться не могут, мост затоплен, боеприпасы им не поступают, раненых вывозить некуда, продукты питания, боезапас подвозить тоже нет возможности, а у нас есть возможность накрывать их каждый день, днем и ночью, артиллерией, реактивными системами залпового огня и использовать нашу штурмовую авиацию до тех пор, пока они либо сдадутся, либо будут уничтожены, два варианта. Я поэтому, скажем так, смотрю в ситуацию под Харьковом достаточно, скажем так, оптимистично, потому что у нас есть возможности все изменить. Если будут для этого предпосылки, мы эти предпосылки сможем реализовать. Вот гораздо серьезнее ситуация под Угледаром. Если произойдет прорыв, украинские войска смогут перерезать дорогу Донецк – Мариуполь и даже двинуться туда, к Азовскому морю. Это достаточно опасно, потому что наша группировка разрезается как бы на две части. Кроме того, перерезается возможность снабжения Донецка через Крым. На Донецк тоже они пытались, два или три удара наносилось в Песках, кроме того, еще там в двух местах севернее Донецка, южнее Донецка, с таким расчетом, чтобы выйти, взять ближайшие населенные пункты и с помощью дальнобойной артиллерии полностью обстреливать дороги и таким образом взять в тактическое окружение Донецк. Такие попытки предпринимались, пресекаются, но во всяком случае борьба ведется достаточно серьезная. Виталий Млечин: Спасибо, спасибо вам огромное, Юрий Альбертович! Как всегда, максимально подробную картину нарисовали. Юрий Кнутов был с нами на прямой связи, военный эксперт, директор Музея войск ПВО. Говорили, естественно, о делах военных. Теперь давайте поговорим о событиях из гражданской жизни, но тоже очень важных. У нас в гостях Кирилл Коктыш, член совета Ассоциации политических экспертов и консультантов, доцент кафедры политической теории МГИМО. Кирилл Евгеньевич, здравствуйте. Кирилл Коктыш: Здравствуйте. Виталий Млечин: Кирилл Евгеньевич, давайте с саммита ШОС начнем, вот двухдневный саммит состоялся. Как вы считаете, удалось заключить какие-то договоренности важные, о которых потом будут долго вспоминать? Кирилл Коктыш: Речь в данном случае шла даже не о договоренностях. То есть ШОС до этого представлял собой клуб, кстати, крайне важный формат, где можно собраться, обсудить, выяснить, в чем состоит проблема, выработать общую точку зрения, общую картину мира и т. д. Но этот клуб начал разрастаться, и, собственно говоря, на этом саммите о желании к нему присоединиться заявил практически весь Ближний Восток. Это тектоническая подвижка, потому что клуб рос, в него входят уже четыре ядерные державы, фактически способные при необходимости гарантировать безопасность Евразийского континента. Но когда Ближний Восток решает связать свою судьбу с ШОС и подает туда заявки, это на самом деле тот самый переломный момент, когда меняется качество, потому что бо́льшая часть населения земного шара уже оказывается в ШОС. Виталий Млечин: Кирилл Евгеньевич, а вы могли бы простым языком объяснить, почему это так важно? Ну вот, казалось бы, есть ООН, там вообще практически все страны представлены, можно в рамках ООН вести переговоры. Есть двусторонние контакты, посольства, дипломаты и т. д. Почему так важно создавать организацию, в рамках которой будут проводиться встречи? Кирилл Коктыш: Понимаете, во-первых, это организация единомышленников, т. е. ШОС изначально объединяет те страны, те державы, которые исходят из приоритета суверенитета, которые исповедуют принцип невмешательства во внутренние дела. То есть это не международные нормы, основанные на правилах, – это то самое международное право, которое традиционно, которое базируется на том, что суверенитет является такой базовой священной коровой. То есть в первую очередь это единомышленники. А дальше понятно, что ООН, тем более находясь в значимой своей части в Нью-Йорке, конечно, подвержена достаточно сильно американскому давлению. Мы видели, что практически все агентства ООН оказались подконтрольны Соединенным Штатам и жестко политизированными. То есть ситуация, когда идет раздел мира на две разные части, одна часть живет по принципам либерализма, а вторая часть, очевидно, будет выстраивать себя на основе принципов справедливости... Так вот понятно, что, когда идет этот раздел, конечно, нужно иметь базовый блок. И речь же не об ООН, не в том, чтобы вырастить еще одну ООН. ШОС имеет замечательные перспективы вырастания и в военный блок, и в экономический блок. То есть понятно, что мы с вами свидетели того перелома, после которого клуб начнет прирастать институтами. Потому что клуб чем отличается? – там нет инструментов исполнения принятых решений, там нет императивных решений, которые были приняты и которые будут воплощены, т. е. все по желанию, каждый выбирает тот режим, который ему более благоприятен. Если сейчас, и понятно, что под нынешним давлением со стороны Запада встанет вопрос о том, что ШОС должен стать чем-то бо́льшим... Ведь неслучайно четыре ядерные державы уже члены ШОС, неслучайно Иран, без которого стратегия ближневосточная вообще немыслима ни у кого, Иран хочет связать свою судьбу с ШОС и практически это уже сделал. Саудовская Аравия, Катар, страны, которые всю жизнь ориентировались на Соединенные Штаты, ориентируются теперь на ШОС. Это как раз переход того состояния, когда вот «не поедет, не поедет» приходит в состояние «не остановишь, не остановишь». И понятно, что сейчас прирастание, причем оно должно быть постепенным, прирастание институтов будет переходом в другое качество, когда ШОС станет полноценным блоком, в т. ч., наверное, и силовым. Виталий Млечин: А как там выстраиваются взаимоотношения между лидерами стран? Кто главный? Кирилл Коктыш: А это нужно договариваться. На сегодня... Виталий Млечин: А как же договориться? Каждый скажет: «Я хочу быть главным». Кирилл Коктыш: Нет, вопрос в том, что клуб тем и отличается, что клуб абсолютно горизонтальный. То есть там может быть председатель клуба, но его роль почетная, но не доминирующая, он не распоряжается. Сегодня ШОС – это клуб. И сегодня начинается разговор о том, а как организовать, на каких принципах. То есть понятно, что это будет орган коллективного согласования, но в какой степени коллективного, в какой степени будет учитываться разный вес государств, – это вопрос. Пока мы видим, что ШОС и БРИКС в изрядной степени дублируют друг друга, тем более если говорить о БРИКС+, т. е. о том формате, который объединяет и тех и других. То есть на самом деле сейчас начинается достаточно такой интенсивный период, когда нужно обо всем договориться, нужно понять, а как принимаются решения, а как они формируются, а как учитывается вес различных держав, а как формировать политическую повестку, как гармонизировать интересы. Этот путь не будет быстрый, учитывая, что, в общем-то, ключевые страны, это Индия и Китай, они, в общем-то, понятно, что и в БРИКС, и в ШОС, как ни крути, но вот мимо гигантов не пройдешь, имеют прекрасный опыт согласования интересов, прекрасный опыт гармонизации интересов. Но абсолютно понятно, что здесь нельзя опаздывать, но нельзя и спешить. Виталий Млечин: То есть этот процесс растянется? Кирилл Коктыш: Года на 2, я думаю, года 2, может быть... Виталий Млечин: Это не так и долго в исторической перспективе. Кирилл Коктыш: Может быть 3. Но дело в том, что эта работа по согласованию контуров, по выращиванию института из клуба – да, это беспрецедентная вещь, но от нее выигрывают все. Поэтому мне так кажется, что в этом направлении дела двинулись. Виталий Млечин: Владимир Путин заявил о том, что Россия готова бесплатно передать удобрения бедным странам. Сейчас послушаем то, что сказал президент, и обсудим. Владимир Путин, президент РФ: Наша политика лишена какого-либо эгоизма. Надеемся, что и другие участники экономического сотрудничества будут выстраивать политику на таких же принципах: прекратят использовать инструменты протекционизма, незаконных санкций и экономического эгоизма в своих целях. Яркий пример этого эгоизма – решение Еврокомиссии о снятии санкций с российских удобрений. Мы знаем, насколько важны удобрения для решения продовольственной проблемы. Само решение о снятии санкций мы, конечно, приветствуем, но оказывается, что эти санкции, в соответствии с разъяснением Еврокомиссии от 10 сентября этого года, сняты только для стран-членов Евросоюза. Оказывается, только они могут приобретать наши удобрения. А как же развивающиеся, беднейшие страны мира? В морских портах Евросоюза скопилось 300 тысяч тонн российских удобрений. Мы готовы бесплатно передать их в развивающиеся страны. Виталий Млечин: Вот скажите, пожалуйста, почему такой альтруизм? Наши зрители нам пишут: «Почему бесплатно? Нам вот никто бесплатно ничего не дает». Кирилл Коктыш: А представьте, что сейчас сделают страны третьего мира с Евросоюзом, сколько представителей третьего мира на положении легальных и нелегальных мигрантов в Евросоюзе. Ведь на самом деле это совершенно блестящий ход, который окупится, и окупится многократно, по той простой причине, что Евросоюз не сможет говорить о том, что те ценности, которые он декларирует, хоть как-то коррелируют с его политикой. Мы видим, что не коррелируют, мы видим, что расходятся, расходятся диаметрально, и на самом деле это были красивые слова, которые всегда прикрывали страновой эгоизм. В этом плане сегодняшнее заявление Путина – это совершенно блестящий ход, который позволяет привлечь на свою сторону страны третьего мира. Они теперь будут рвать Евросоюз, они будут давить Евросоюз, для того чтобы получить удобрения, потому что на самом деле без этого там будет голод, это насущный интерес. Это даже не только гуманный жест, но это еще и политически продуманный ход, который, с одной стороны, не позволяет Евросоюзу сохранить лицо, все видят, что, в общем-то, игра абсолютно неприглядна, а с другой стороны, позволяет выиграть в долгосрочном плане те же страны третьего мира, потому что понятно, что, спасшись от голода, в общем-то, когда они смогут сохранить какую-то свою инфраструктуру... Сейчас же вопрос о том, чтобы не было худших сценариев, и, по сути, это очень понятный, гуманный жест, потому что человеческая жизнь дороже. А потом можно будет договориться о том, как поставлять, дальше как это учесть, если будет возможность учесть, как это опять же добавить к балансу отношений. Потому что первое, да, нужно не допустить голода, и теперь все понимают, что это делает Россия, а не Евросоюз, это очень большая разница и очень сильный ход, сопоставимый, наверное, с такими фантастическими эффективными ходами императора Константина, когда он внезапно взял и объявил христианство государственной религией, тем самым фактически получив или создав союзников на трех четвертях тогдашней Римской империи. В этом плане это сильный ход, он может хорошо сработать. Виталий Млечин: Мы будем следить внимательно, естественно, за развитием событий. Давайте про газ теперь поговорим. Сразу несколько новостей относительно газовых отношений с Турцией. Владимир Путин заявил, что четверть расчетов за газ будут идти в рублях, а вот Bloomberg пишет о том, что Эрдоган намерен попросить о скидке на те же самые 25%. Вот как вы считаете, получится договориться? Кирилл Коктыш: Не знаю. Не знаю, потому что, собственно говоря, «Газпром» – это отдельный хозяйствующий субъект, его логика, в общем-то, не всегда для меня понятна, скажем так. Ну то есть, к примеру, я понимаю, например, я имею в виду поставки газа в Латвию после того, как Латвия снесла памятники воинам-освободителям, а после того, как Латвия декларировала, наверное, максимальный градус русофобии, «Газпром» счел возможным возобновить с ней отношения, потому что она заплатила в рублях. Я понимаю, что «Газпром» – это экономический субъект... Виталий Млечин: Ну это деньги, да. Кирилл Коктыш: Но «Газпром» – это же народное достояние все-таки, и в этом плане он не только экономический, но и все-таки и политический субъект. Нас слишком сильно тыкают носом в это европейцы. Когда мы пытались говорить, что бизнес отдельно, политика отдельно, они говорят: «Нет-нет-нет, такого не бывает». Мы говорили: «Да бывает!» – «Нет, не бывает, не бывает, весь ваш «Газпром» – это политика». Нас не выталкивают. Окей, нас не выталкивают, но тогда им нужно действовать политически. Поэтому, когда будет понимание у «Газпрома», что наряду с экономической логикой существует политическая, в т. ч. опирающаяся на политическую реакцию, т. е. мы не можем, с одной стороны, осуждать то, что происходит в Латвии, а с другой стороны, поддерживать бизнес как обычно, это неправильно. Вот когда эти вещи сгармонизируются, тогда, наверное, газовая политика станет более предсказуемой. Виталий Млечин: Ну, даже если предположить, что вот это произойдет, все-таки есть смысл давать для Турции скидку 25%? Кирилл Коктыш: Тут вопрос, а что Турция за эту скидку сделает. Виталий Млечин: Это как раз мой вопрос вам, да. Кирилл Коктыш: То есть мы этого не знаем. То есть понятно, что «Газпром» просто так скидку давать не будет. Возможно, есть те движения навстречу, которые позволяют это зачесть. Это могут быть самые разные вещи. То есть мы видим, что сейчас, например, от Турции зависит принятие либо непринятие Швеции и Финляндии в НАТО. То есть Турция при этом, Эрдоган замечательно разыграл партию, показав, заставив фактически шведов и финнов поцеловать туфлю турецкого султана, т. е. показав им их место. Они это сделали. Дальше Эрдоган вполне логично дожимает и Швецию, и Финляндию, чтобы те выполнили свои обязательства. И если это произойдет, это нам выгодно. Может ли это быть оценено в деньгах? Конечно, может, учитывая, если... Виталий Млечин: Выгодно почему? Вступление их в НАТО нам выгодно? Кирилл Коктыш: Невступление выгодно, выгодно невступление. Но дело в том, что невступление Швеции и Финляндии в НАТО, после того как все сделали ставки, возможно только за счет потери лица и Швецией, и Финляндией, и НАТО, и Соединенных Штатов. Вот эта потеря лица, если она состоится, да, она дорого стоит, потому что они все были уверены, что они все сломают и все прокатит, если Эрдоган выдержит это давление. То есть здесь есть о чем разговаривать как раз-таки в комбинации экономполитических аргументов, потому что возвышение Турции над Евросоюзом наносит в т. ч. и по сегодняшнему Брюсселю сильнейший урон, сильнейший удар, потому что люди начинают понимать. Если Турция стояла почти полвека на пороге Евросоюза, просилась, ее не пускали, а сейчас Турция командует Брюсселем, во всяком случае как минимум НАТО, ну понятно, что это другой вес Европарламента, евробюрократии. Это аргумент для национальных государств, для национальных элит Евросоюза, для того чтобы все-таки активизироваться и в ходе электоральных циклов либо параллельно с электоральными циклами, но реализовать свой суверенитет. Ведь мы же видим, что, по сути, Европой на сегодня из Брюсселя правят атлантисты, которые невзирая на реальность... То есть тот лозунг, что если что-то противоречит реальности, если их убеждения противоречат, то тем хуже будет для реальности, т. е. вот такие жесткие догматики – это ненормально. И в этом плане, если они сменятся, вот как потеряло большинство на днях шведское правительство, мы это будем только приветствовать. Если Эрдоган внесет в это свой вклад, заняв твердую, принципиальную позицию, тогда есть о чем разговаривать, почему нет. Виталий Млечин: А в экономической сфере? Вот появляется информация, что Соединенные Штаты и Европейский союз тоже усиливают давление на Турцию, чтобы там платежная система «МИР» не работала. И действительно, новости приходят, что какие-то сложности возникают. Вот как баланс выстроен для Турции в этой сфере? Кирилл Коктыш: Турция заинтересована в том, чтобы немножко отойти в сторону в ситуации, когда Штаты выкачивают европейские ресурсы к себе. То есть Европа на сегодня превращается в такую ресурсную базу для Соединенных Штатов, которая должна поддержать доллар, поддержать американскую экономику. Ну а что будет с Евросоюзом, Соединенные Штаты особо не волнует. Потому что если мы посмотрим на базовые индексы, не только на Доу Джонс, но и на остальные индексы, то они показывают все негативную динамику, по ряду параметров ситуация беспрецедентная за последние лет 150, т. е. в этом плане буря может быть гораздо круче, чем была в 1928–1929-х гг., т. е. то, что надвигается, то, что есть. И Эрдоган как прекрасный оппортунист с замечательной интуицией, его ставка в данной ситуации отойти в сторону. То есть он не в том положении, чтобы идти на прямую конфронтацию, но замотать, заболтать любой вопрос, как мы знаем по нашему опыту коммуникации с ним, он прекрасно умеет. В этом плане, если он будет играть так против той стороны, то замечательно, есть о чем договариваться, потому что одна вещь есть абсолютно бесспорная: можно относиться к Эрдогану как угодно, но то, о чем с ним договаривались, выполняется. Поэтому, если оно так продолжится, соответственно, это позволит выстраивать ряд тактических взаимодействий с Турцией. Стратегических – нет, у нас слишком разные стратегические интересы, но совпадения тактические – да. И приезд Эрдогана на саммит ШОС тоже весьма симптоматичен, потому что Эрдоган понимает, где центр силы. Ведь у Соединенных Штатов... Ведь Эрдоган помнит, что Соединенные Штаты пытались сделать госпереворот, пытались его свергнуть, это достаточно такой тяжелый аргумент, который политики не забывают. А присутствие самого Эрдогана на саммите ШОС – это понятный месседж для Вашингтона: а не просил ли Эрдоган у ШОС гарантий безопасности в отношении своих сегодняшних союзников? А вдруг? Мы же не знаем, что обсуждалось за закрытыми дверями. Виталий Млечин: Интересное предположение. Еще одно важное заявление президента Путина. В ходе переговоров с премьер-министром Индии он заявил, что Россия сделает все, чтобы конфликт на Украине прекратился как можно скорее, но в Киеве отказались от переговоров и предпочли военный путь. Вот скажите, пожалуйста, можно ли из этого заявления сделать вывод, что, во-первых, Россия готова к реальным переговорам с Украиной, и, во-вторых, Украина решила, что победила военным путем и никакие переговоры сейчас не нужны? Кирилл Коктыш: Нет, дело в том, что то, что Россия готова к обсуждению вопроса по существу, т. е. к принятию, по сути, российских требований в виде демилитаризации, денацификации и гарантии невступления в НАТО, эта позиция не менялась, она не отменялась, она никуда не девалась, т. е. здесь ничего нового нет. И в момент, когда Киев готов будет обсуждать это, Россия готова с ним это обсудить, опять же не отступая от своих требований, насколько можно судить по заявлению Путина. То, что Украина переговоры откладывает и в дальний ящик, и в совсем дальний ящик, и то, что Украине не дают это делать, то, что Киев подконтролен, что он не субъектен, – это тоже вполне очевидный факт. То есть здесь, в данном случае я вижу констатацию очевидную, потому что изменений в российской позиции не произошло, и обретение субъектности Киевом тоже не произошло. Так что, по сути, Путин в своем заявлении описал действующий статус... Виталий Млечин: Ага. Но при этом прогноз, получается, не сделать сейчас? Кирилл Коктыш: В случае, если Киев внезапно обретет субъектность, тогда будет о чем говорить. Субъектность он обретет либо в том случае, если это разрешат из Вашингтона, либо в случае, если к власти придут другие элиты, которые не будут завязаны, которых не будут держать за горло плотной хваткой Соединенные Штаты. То есть варианты могут быть разные, ситуация может измениться, но пока она такова, строить другие прогнозы, наверное, было бы не очень благодарно. Виталий Млечин: Спасибо большое. Но мы, естественно, будем внимательно следить за тем, что происходит, и пытаться анализировать и строить прогнозы тоже с вашей помощью. Большое вам спасибо! Кирилл Коктыш, член совета Ассоциации политических экспертов и консультантов, доцент кафедры политической теории МГИМО, был у нас в гостях. Говорили о главных событиях в России и мире. Сейчас прервемся буквально на минутку, после этого будем говорить об экономике. Оставайтесь с нами.