Виталий Млечин: Мы возвращаемся в Россию. В нашей стране появляется новая форма организации труда, называется она коливинг. Это когда люди работают там, где и живут, живут там, где работают. Звучит достаточно интересно. Ксения Сакурова: Ну, вообще, конечно, ничего нового: люди жили совместно и совместно работали много-много лет, в общем, в нашей российской, советской истории все это было… Виталий Млечин: Но теперь слово появилось новое. Ксения Сакурова: Да. Но для нового поколения нужны новые слова, вот теперь они называют это коливинг, мы это называли когда-то общежитием. Виталий Млечин: Ха-ха. Ксения Сакурова: Ну, в общем, нередко такие дома-офисы существуют в курортах или живописных местах. То есть теперь там можно не только плодотворно и совместно работать, но и неплохо совместно отдыхать, по крайней мере в теории. Виталий Млечин: Да. Работодатели объясняют выбор такого формата именно сейчас тем, что сотрудники слишком долго работали на удаленке, из-за чего разрушились эмоциональные и деловые связи, и их нужно немедленно восстанавливать. Ксения Сакурова: Видимо, запереть всех вместе в офисе и восстанавливать… Виталий Млечин: И пусть восстанавливают связи. Ксения Сакурова: …эмоциональные связи. Виталий Млечин: Насколько это эффективный способ? И хотели бы вы попробовать? Расскажите, пожалуйста, как вы относитесь к такой идее. Или вам все-таки привычнее работать в одном месте, а жить в другом? 8-800-222-00-14 – телефон прямого эфира, 5445 – короткий номер для ваших SMS-сообщений. А мы сейчас побеседуем с Игорем Строгановым, доцентом кафедры предпринимательства и логистики РЭУ имени Г. В. Плеханова. Здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Игорь Строганов: Добрый день. Виталий Млечин: Скажите, пожалуйста, вот это новое старое явление с новым названием – почему оно появилось сейчас? Почему оно набирает популярность? Действительно ли дело в том, что многие сотрудники просто устали работать дома? Игорь Строганов: На самом деле вся вот эта тема шэринговой экономики, когда у человека нет ничего своего, а он живет в… общаге, совершенно правильно вы сказали, снимает машину, которая ему не принадлежит, компьютер у него то же самое, в аренду, посмотрите, какое количество сейчас программ разного рода аренды, лизинга оборудования, телефон в лизинг… И в общем-то, при этом он является ячейкой общества определенной. Это по сути перелицовка старого на новый лад. Почему это происходит? Потому что… весь XX век у человека, в общем-то, было куда стремиться, то есть он зарабатывал деньги, он мог себе купить какие-то предметы, он мог себе купить, скажем, телевизор, машину, бытовую технику, квартиру, дачу, что-то такое. И это в том числе была возможность условно доминировать, потому что человек всегда пытается доминировать над себе ближним. Соответственно, наличие таких вещей, наличие таких возможностей – это возможность в том числе показать статус. К концу XX века – началу XXI века мы, в общем-то, видим, что ценностей на всех не хватает. То есть доминировать уже особенно-то нечем, потому что при нынешних ценах и возможностях квартиру не все купят, как минимум, даже несмотря на ипотеку, машину очень сложно и дорого покупать, технику тоже дорого. Соответственно, все равно выделяться надо. При этом, например, офис – это очень большие расходы для любой компании; любые, соответственно, предметы статуса – опять же это большие расходы. А раз их люди не получают, значит, люди начинают... работать на дядю, если они не получат условную квартиру, машину, дачу, компьютер и прочее. И главное, нужно, в общем-то, заново идею вернуть всех в новое состояние … действительно новым красивым словом. То есть не общага, в которой все живут… планету, потому что ты приехал из деревни в город покорять город, а коливинг. И у тебя не ни кола, ни двора, ни собственных вещей, а у тебя в лизинг Ferrari, ты не влияешь на экологию, ты оставляешь нулевой углеродный след, ты не влияешь на климат, вообще ты молодой, крутой, умный, смотри, какой ты…, ты живешь по-другому. И получается то же самое социально-экономическое доминирование, но только в… обратной ситуации, когда у тебя ничего нет, но зато этим ты крут. Виталий Млечин: Но, казалось бы, действительно, зачем платить, скажем, налог на недвижимость, имея что-то, если можно этого не делать. Игорь Строганов: Ну, по очень простой причине. … у вас квартира есть, вы за нее платите деньги, это налог, да, это определенные сложности, но это ваше. В конце концов, вы работу потеряли, она у вас осталась; в конце концов, ну самый крайний случай, вы ее заложили либо продали и получили какие-то деньги, у вас есть какой-то угол. В случае коливинга вы арендатор, то есть в любой ситуации, мало ли что, соответственно, арендодатель решит что-то поменять… То есть на самом деле, когда у вас есть свои вещи, свое что-то, по старой концепции XX века и раньше, все-таки это ваше. Здесь все чужое, все вам дается на время и вроде как из хорошего к вам благорасположения. Ксения Сакурова: Игорь Алексеевич, ну вот, казалось бы, пандемия, кризис и локдаун научили нас, что вот что твое, то твое, да, есть у тебя работа, нет у тебя работы. Если у тебя есть домик в деревне, вот ты на свои 6 соток можешь поехать, и там у тебя даже режим самоизоляции не такой грустный, как в коливинге, простите. Игорь Строганов: Да, да. Ксения Сакурова: В общежитии то есть. Опять же, если у тебя есть своя машина, ты не зависишь от того, закроют доступ к транспорту или нет, ну и т. д., и т. д., и т. д. Мне кажется, вот как раз именно такие серьезные глобальные потрясения должны были людей научить тому, что, к сожалению, собственность – это все еще очень важно. Игорь Строганов: А я вам объясню, что происходит. Мы сейчас с вами живем, в общем-то, в веке, ну это не первый век, но это век очень серьезной и сильной пропаганды. И получается, что очень многие люди, они живут в параллельных потоках. Вот есть жизнь, в которой, соответственно, у вас есть какие-то вещи, у вас есть реальность, которую вы ощущаете собственной шкурой. И есть пропаганда: климат, экология, какие-то ценности современные социальные, западные, неважно, любые. И зачастую вот этот вот, соответственно, поток пропаганды потоку реальности не соответствует. То есть человек может шкурой понимать, что да, вот я работу могу потерять, что у меня тогда останется? Но при этом ему во все уши со всех сторон рассказывают, что ты такой молодой, крутой, продвинутый, ты живешь в коливинге, ты не оставляешь, соответственно, экологического следа, и поэтому ты круче, чем вот твои, например, старики-родители, которые всю жизнь пахали, горбатились на собственную квартиру, машину и прочее. Ксения Сакурова: При этом… Игорь Строганов: И эта пропаганда… выносит. Ксения Сакурова: Да, я понимаю. При этом эти старики-родители, они этому молодому и, как сказать, продвинутому таки оставят что-то в наследство. А вот этот молодой продвинутый, он вообще не думает о том, что он после себя оставит детям? Виталий Млечин: Но он же не всегда будет молодым, в конце концов, он же… Ксения Сакурова: Но продвинутым, возможно, останется, ха-ха. Так. Игорь Строганов: А обратите внимание, как на Западе это решается. Во-первых, то, что оставляется, оставлять-то некому, потому что семей все меньше, детей все меньше, рождаемость падает. Соответственно, идея в том, что при модных социальных веяниях Запада человек всю жизнь живет, работает, при этом у него нет семьи, то есть ему отвечать не за кого и не надо, ответственности поменьше, а это очень большой фактор, особенно для многих людей. Соответственно, вот этого вот фактора, что «я вот детям что-то оставлю», его в принципе нет – зачем? Ты всю жизнь будешь сидеть, я не знаю, ваять какие-нибудь сайты, код писать, работать в офисе, и корпоративная религия заменяет тебе вообще всю жизнь. Это то, что на самом деле очень сильно заменяет мотивацию жизни как таковой. Все-таки наша жизнь нормальная – это люди, это какое-то общение, это семьи, это дети, это всегда какая-то передача через поколения. Но вот эта вот традиционная, классическая схема ценностей заменяется на новую корпоративно-модную, назовем ее так. Виталий Млечин: То есть вы считаете, что это самооправдание, что ли, для людей, которые не хотят перед собой цели ставить какие-то более глобальные? Игорь Строганов: А это с двух сторон. Это и самооправдание, потому что так легче, и так действительно дешевле и удобнее любому, соответственно, корпоративному собственнику, ну то есть компании, потому что она не тратится на предметы статуса, ей достаточно такую общагу снять для всех, посадить всех в один офис, они все прекрасно работают. Плюс они еще друг за другом будут присматривать, поэтому, естественно, любая дисциплина, любые вышел покурить и т. д. моментально будут пресекаться. Ну и все… Ксения Сакурова: Мне кажется, там камеры устанавливаются, то есть в принципе ты въезжаешь в такую квартиру-офис, там уже видеонаблюдение, твое рабочее и нерабочее время контролируется. Виталий Млечин: Правильно, кто-то же должен смотреть это все. Игорь Строганов: «Дом-2» по-корпоративному. Соответственно, ты живешь в условиях… ближних, тебя постоянно видят, и при этом ты работаешь. И обратите внимание, если взять какую-нибудь крупную компанию, то условия жизни сейчас там такие, что, я думаю, какие-нибудь рабы на галере в Средние века просто радостно бы ломанулись отдыхать сюда по большому счету. Ксения Сакурова: А вот, вы знаете, я хочу спросить зрителей еще раз: вот вы бы хотели бы так переехать, если бы работодатель вам предложил, что, пожалуйста, будет некое, назовем советским словом, общежитие, то есть некая квартира, где у вас будет отдельная комната, в Сочи, например, на Черноморском побережье, будете там работать, там же жилье, все это оплачено, и, пожалуйста, прекрасный климат. Вот напишите, вы на такое были бы согласны или нет. Вот мы как раз и узнаем, как люди-то к этому относятся, потому что… Виталий Млечин: Но приглядывать будут. Ксения Сакурова: Потому что мне кажется, что на самом деле это может быть очень привлекательной историей не только для рабов на галерах, но для очень многих российских регионов. Предложить людям место для жизни, рабочее место, да все это еще в хорошем климате – почему нет? Игорь Строганов: Нет, на самом деле, если это рассматривать как временную историю… Например, вот у любого молодого специалиста после университета какая проблема? Он пытается устроиться на работу, но у него нет стажа. Он может пойти на меньшие условия заведомо, пойти, например, поработать вот так вот 3–5 лет в каком-то коливинге, в общаге. Да, у него будет, скажем так, поражение в правах, но зато он получает за это резюме, он получает опыт, и потом он может уже по более-менее стандартной, классической корпоративной лестнице идти вверх. Как ступенька это нормально, как этап жизни это нормально. В конце концов, в тот же советский период сколько людей прожили в палатках, где-то еще, строили какие-то вещи, работали в поле, потом, соответственно, накапливали деньги, приезжали в город, покупали квартиру и жили, работали. То есть если это не становится абсолютно самоцелью, это нормально. Если это заменяет традиционные ценности и заменяет возможности человека вот этим ограниченным пакетом, то, что тебе дали, тому и радуйся, – ну извините, это тогда уже какая-то достаточно спорная ситуация. Виталий Млечин: Вот из Краснодарского края как раз нам пишут: «Это как на судне: начинаешь работать и днем и ночью, очень устаешь, нервы на пределе». Но тут действительно, кстати, должен быть такой психологический аспект, я уверен, что многие, в общем, задумываются об этом: ты когда работаешь где-то в другом месте, а живешь, соответственно, в другом, ты все-таки успеваешь переключаться. Ты с утра едешь на работу, вечером ты едешь с работы домой, у тебя происходит некоторое переключение. А если ты живешь там же, где работаешь, у тебя фактически сливается, смешивается твое рабочее место, твое место жизненное и, соответственно, процесс тоже рабочий с жизненным тоже совмещается, и получается, что ты все время работаешь, никогда фактически не отдыхаешь и все время напряжен. Вот стресс вырастает, так ли это? Игорь Строганов: Я согласен. Был у нас дистант, так как наша отрасль, преподавание, в дистанте сидело полностью весь прошлый год, и это было очень заметно. То есть когда ты сидишь дома, ты, понятно, с детьми познакомился, домашними делами познакомился, сел за компьютер, что-то поделал, поработал, и у тебя это все происходит в одной психологической парадигме. Скажем, ты ведешь пары, а у тебя где-то за дверью бегают дети и что-то там шумят, говорят, и на самом деле это сложно. Вот когда ты просто едешь на работу этот час, скажем, ты успеваешь почитать, музыку послушать, подготовиться, что-то там поделать, реально переключаешься, это позволяет отдохнуть даже несмотря на общественный транспорт и все его сложности. Поэтому мне кажется, что вот это вот переключение работа – дом тоже должно быть, потому что это проще, так можно хотя бы вздохнуть. Ксения Сакурова: А еще мне интересно, что произойдет с этим рабочим коллективом. Все-таки одно дело коллеги, другое дело люди, с которыми ты живешь. Это может быть твоя семья, это могут быть даже соседи, но тем не менее это все-таки разные отношения. А когда это одно и то же, вот тут, мне кажется, есть поле для разных конфликтов. Игорь Строганов: А помните, были… буквально совсем недавно, в которых, например, собирали людей, ну вроде как на Марс полететь, собирали людей, сажали их в закрытые… на полгода? Там же безумные проблемы, потому что психология, потому что совместимость/несовместимость, потому что какие-то конфликты мелочные типа ручка упала и человек начинает беситься, что звук. И вот такие вот вещи очень сильно вспыхивают. То есть в любой ситуации, скажем, замкнутого коллектива должен быть какой-то отвод, должен быть какой-то выход пара. Соответственно, вариант, когда ты уезжаешь из этого места на какое-то время, – это выход. Но вот если он будет здесь, почему нет, то же море, там все хорошо: вышел на море, отдохнул. Ксения Сакурова: Игорь Алексеевич, а это вообще все ново для нас или нет? Потому что, с одной стороны, для молодежи жить сообща, в общем-то, норма, в студенческие годы многие жили в общагах, до сих пор и сейчас живут. В общем-то, наверное, для молодежи, скажем так, кучковаться и создавать какие-то свои такие сообщества отдельно от старших, от взрослых… Игорь Строганов: …это нормально. Ксения Сакурова: Да, это норма. Может быть, мы зря удивляемся? Может быть, это просто будет один из этапов развития личности? Вот он съездил в Сочи, в коливинге, простите, поработал, пожил, наработал какой-то опыт, потом возвращается к себе в родной город уже с опытом работы, уже, может быть, с желанием завести семью, ну и т. д.? Может, это просто этап? Игорь Строганов: Смотрите, с одной стороны, это… Если это… в нормальном варианте, в работающем легком варианте, это действительно этап, как вы говорите, как я говорил. То есть это этап жизни, это возможность с кем-то научиться общаться, у нас многие дети это не очень умеют, особенно сидящие в телефонах. Ксения Сакурова: Ага. Игорь Строганов: И в общем-то, это может быть полезно. С другой стороны, я просто смотрю на то, что происходит на Западе, откуда мы, в общем-то, тащим все эти вещи, и на Западе очень четко показано, что такие вещи пропагандируют как единственно возможную норму, то есть это то, что у тебя будет постоянно. Я уповаю только на то, что мы же очень часто в истории России брали какие-то западные вещи, потом либо по собственному русскому авось, либо по раздолбайству, либо просто вот нам это не очень интересно, мы это как-то переваривали, переделывали, в легком варианте запускали, и в итоге оказывалось, что ну да, оно есть, но при этом оно совершенно по-другому, при этом оно нормально работает и в принципе все довольны. Виталий Млечин: Вот, если все довольны, это прекрасно. Давайте послушаем Светлану из Ростовской области. Светлана, здравствуйте. Ксения Сакурова: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хочу сказать, что не надо строить велосипед. Когда при советской власти я работала, в 1976 году работала в Смоленске на заводе «Кристалл». Я поступила в ПТУ, в ПТУ я, это самое, при ПТУ окончила, год училась на огранщика, и так же со мной были с Ростовской области, с Кирова, откуда… Виталий Млечин: Понятно-понятно. Ну а дальше, а после того, как вы закончили учиться? Зритель: Мы в общежитии жили, рабочие, общежитии сначала от училища, потом общежитие было построено от этого… Виталий Млечин: Понятно, понятно. Хорошо, ну а после того, как закончили жить в общежитии, купили себе квартиру, получили? Зритель: А потом мы квартиры сделали, равномерно строили квартиры. Виталий Млечин: Понятно. Спасибо большое. Ксения Сакурова: То есть опыт уже был такой в нашей стране и, в общем-то, многие его признают довольно эффективным. Игорь Строганов: Ну, опыт-то был по бедности во многом, и квартир на всех не хватало, как и сейчас на всех не хватает. Виталий Млечин: Естественно, естественно. Игорь Строганов: Ну и опять же опыт – хорошая вещь, но мы вроде как постепенно должны идти вроде как на улучшение жизненных условий, а в итоге получается ситуация, что мы, наоборот, опять идем волной вниз, то есть мы уходим в ухудшение… Виталий Млечин: Вот ухудшения не хотелось бы. Спасибо вам большое! Ксения Сакурова: Спасибо. Виталий Млечин: Игорь Строганов, доцент кафедры предпринимательства и логистики РЭУ имени Г. В. Плеханова, был на прямой связи с нашей студией. Ксения Сакурова: Буквально пара SMS. Виталий Млечин: Давай. Ксения Сакурова: Архангельская область: «Если будут платить, чтобы хватило на домик в деревне, то почему бы и не работать?» Виталий Млечин: Действительно, почему бы и не работать. После часовых новостей вернемся, будем обсуждать коронавирус. К сожалению, снова есть повод, для того чтобы об этом поговорить. Никуда не уходите.