Александр Денисов: «Прожиточный – на минимум». В Министерстве труда подтвердили, что размер прожиточного минимума понизился на пару процентов из-за незначительного падения цен на продукты питания. Что, впрочем, никак, как уверяют в министерстве, не отразится на соцвыплатах. Вот бы так же прожиточный минимум и повышался неуклонно вслед за ценами и услугами. Анастасия Сорокина: Собственно, каким снижением цен руководствуется Минтруд? Стали дешевле картофель, морковь и капуста. Сахар потерял в цене 15%. Эти продукты составляют существенную часть потребительской корзины. А значит, и прожиточный минимум нужно снижать, посчитали в Минтруде. В четвертом квартале 2019 года он составил в среднем 10 600 рублей. О том, что некоторые продукты подорожали – например, говядина и молоко, – в Минтруде не упоминают. Поговорим об этом вместе с вами. Звоните, пожалуйста, в прямой эфир, можете задавать свои вопросы. А в студии у нас сегодня замечательный эксперт – Константин Ордов, профессор РЭУ имени Плеханова, доктор экономических наук. Константин Васильевич… Константин Ордов: Спасибо. Александр Денисов: Константин Васильевич, вам аванс Анастасия выдала. Уж не подведите! Анастасия Сорокина: Хочу спросить по поводу этого снижения. Все помнят, что Дмитрий Анатольевич Медведев не так давно говорил нам: «Надо пересматривать продуктовую корзину. Должны россияне питаться правильно». Татьяна Голикова говорила о том, что у нас должны быть продукты, там широкий список. Сейчас вдруг мы об этом забываем и говорим о том, что у нас все снижается. Ведь МРОТ зависит от потребительской корзины напрямую. Константин Ордов: Да. Александр Денисов: И все остальное от нее зависит. Константин Ордов: Вы мыслите логически верно, но единственное… И мы продолжаем об этом говорить. И мы видим, что министр вновь назначенный тоже нам говорит о том, что, видимо, с 2021 года мы сможем ввести правильный рацион, некий расчет этой потребительской корзины. Но на сегодняшний день мы констатируем те факты, которые сложились уже в рамках предыдущего Правительства. И это все традиционно на протяжении последних пяти лет приводило к тому, что третий и четвертый кварталы у нас были в абсолютной величине несколько ниже, чем второй квартал, который является базовым для начисления различного рода льгот, дотаций и всего остального, субсидий. Так что, с одной стороны, конечно, это вроде как уже сложившаяся традиция, когда… Вот в данном случае у нас на 3,4% в четвертом квартале стоимость потребительской корзины снизилась. И вроде бы хотелось спросить: а собственно кто из нас сумел купить картофель в декабре на четверть дешевле, чем в июне, например, или морковь на треть дешевле, чем в июне, июле, августе? Александр Денисов: Или, может быть, ее Росстат со скидкой покупал. Кто там знает, да? Константин Ордов: Тут нам, к сожалению… Если вы даже посмотрите на этот приказ министерства, то никакой расшифровки нет. И здесь можно только доверять. И ничего, кроме доверия, у нас с вами к Росстату не остается после всех их публикаций, вот таких радужных и перспективных. Но при этом, конечно же, мы понимаем, что за последние два года, по большому счету… Тут же можно по кварталам различные математики приводить, а если мы возьмем за более долгий период, то мы увидим, что каждый год, по сути, потребительская корзина увеличивалась примерно на 200 рублей за год, плюс-минус. Александр Денисов: Мы даже можем на другую статистику взглянуть – на инфляцию в стране. В среднем 4–5% ведь есть. Константин Ордов: Да. Александр Денисов: А есть ли смысл… Константин Ордов: Ни о каких 2% речи нет. Александр Денисов: Есть ли смысл вообще понижать стоимость прожиточного минимума, так занижать его, если инфляция по-любому так или иначе будет? Стоит суетиться, туда-сюда гонять, так сказать? Константин Ордов: Видите ли, у нас в каком-то квартале может на 4% вырасти (за квартал, а не за год), а в каком-то квартале снизиться на 4%. Поэтому, я думаю, с одной стороны, у нас есть необходимость предоставления оперативной информации. Но, с другой стороны, когда эта оперативная информация в итоге противоречит наблюдениям за два, за три, за четыре года, ну наверное, надо пересматривать саму методику. Анастасия Сорокина: Сейчас, с одной стороны, всех обрадовали, что у нас повышение льгот, после послания такое воодушевленное состояние у многих людей. И тут вдруг вроде как неожиданное такое снижение. Это логическая компенсация? Где-то прибыло, где-то убыло. Константин Ордов: Вы какие-то вопросы задаете… Я думаю, что… У нас есть методика. Еще раз, на протяжении пяти лет никого не возмущало то, что третий и четвертый квартал приводил к некоему снижению в абсолютной величине даже потребительской корзины. Да, потребительская корзина, ее метод расчета за последние три-пять лет не менялся. То есть мы с вами можем говорить о количестве, о наличии различного рода этих масел, заменителей, которые позволяют удешевлять продукцию. Мы можем говорить о том, насколько полезная эта продукция. Мы можем с вами рассуждать, насколько мы далеки от здорового питания в конечном итоге. Да, мы можем говорить о том, что нам бы в принципе не очень хотелось выживать. Ведь, по большому счету, что можно сделать на 11 тысяч рублей, на 10 600 рублей в любом регионе России? Несмотря на то, что у нас регионы тоже достаточно существенно отличаются. Если мы возьмем минимальный размер оплаты труда, прожиточный минимум, то между регионами он может отличаться в два раза. Александр Денисов: Может отличаться, кстати, да. В Москве сколько прожиточный минимум? 17 тысяч рублей, по-моему. Константин Ордов: Да. Вот чем это объяснить? Кстати, сразу скажем, что обещали, что соцгарантии никак не изменятся, даже несмотря на понижение прожиточного минимума. Вопрос тогда сразу возникает: зачем это нужно было делать? Почему такая разница в прожиточном минимуме? В Питере, по-моему, 13 или 14 тысяч. Почему не сделать единую шкалу? В одной стране живем, цены примерно одинаковые. Константин Ордов: Ну, цены… Александр Денисов: Понятно, в Москве рестораны подороже, безусловно, но все-таки. Константин Ордов: Да-да-да. Здесь за что ни возьмись. И коммунальные услуги в Москве дороже, и в целом доходы выше в Москве. Это и является неким балансом экономическим. В принципе, Москва является дотационным регионом, с точки зрения федерального бюджета. И об этом тоже не надо забывать. Поэтому тут важно все-таки находить некий баланс между тем спросом платежеспособным и тем объемом услуг, который готовы оказать. Здесь вполне вероятно, что и в Москве, и в регионах надо увеличить, может быть, долю малого и среднего бизнеса, который способен более оптимально по ценам предоставлять эти услуги. И это приведет к большей доступности. Но я не думаю, что в регионах на сегодняшний день, когда мы обсуждаем, что достаточно существенно. А там же это измеряется – я не знаю, 18 миллионов, 19 миллионов. Давайте дискутировать, удалось ли в результате подобных… ну, не скажем, что манипуляций со статистикой, но будем подразумевать именно это, насколько удалось снизить количество бедных? А ведь эту задачу президент не снимал с Правительства. И я думаю, что Правительство начинает всеми методами пытаться… если раньше – победить бедности, то теперь – бороться с бедными. Александр Денисов: Причем данные такие есть. Вот Голикова недавно сказала, что у нас за чертой бедности (то есть зарплата ниже МРОТ) 18,6 миллиона. Вот вам и ответ. Константин Ордов: А вот вам, пожалуйста. Можно на 400 рублей снизить якобы в рамках текущей оценки потребительской корзины общую сумму необходимую – и тем самым на несколько сотен тысяч рублей… ой, людей, простите, пожалуйста, снизить вот этот показатель тех, кто получает доход ниже прожиточного минимума. Анастасия Сорокина: Как раз выслушаем людей. Из Владимирской области на связи Надежда. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Слушаем вас, Надежда. Зритель: Я из Владимирской области звоню. Утром я вас смотрела, в обед и сейчас смотрю. Вот вы показывали по телевизору, что у вас хлеб – 29, молоко – 40 с чем-то. У нас хлеб – 39, молоко – 67. Зарплаты у нас – 12, 13 тысяч. А если минималка, то она 11 тысяч. И подоходный налог с нее снимают. И ничего у людей не получается. Я лично хожу в магазин. Вот что я могу купить в магазине на свою пенсию? Я инвалид второй группы. Что я могу? Хлеб, молоко и еще 200 грамм колбаски. Александр Денисов: Скажите, а вы заметили, что цены на продукты понизились, допустим, накануне Нового года, последний квартал? Зритель: Я вам скажу, почему понизились. Потому что у людей денег нет. Производства у нас ни одного нет, одни предприниматели. Какое у нас производство, чтобы хоть какое-то одно было государственным? У нас нет. Предприниматели зарплат не дают. Александр Денисов: Спасибо большое за звонок, спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо, Надежда. Ростовскую область еще выслушаем, Константин на связи. Александр Денисов: Хорошо. Анастасия Сорокина: Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хотел бы уточнить у вашего гостя. Почему учитывается понижение определенных продуктов, а то, что повышают в это же время другие – это не учитывается? И процент инфляции, когда говорят, что, допустим, 4%, на самом деле ведь 4% – это на одну услугу. Обычно потом подрядчик поднимает цену. То есть в общей сложности инфляция поднимается намного выше, чем статистически. Александр Денисов: Ну знаете, есть такое понятие «субъективное ощущение», «субъективная инфляция». Конечно, она выше. 4% – это в среднем за год по всей стране, условно. Понятно, что некоторые категории товаров значительно дорожают, спору нет, спору нет. Зритель: Да. И хотелось бы узнать, насколько этот кабмин будет хуже, чем прежний. Александр Денисов: Вы уж прямо сразу: чем хуже? Спасибо, спасибо за вопрос. Вернемся к этой цифре – 18,6 миллиона, которые получают ниже МРОТ. Вот мы говорим, что к прожиточному минимуму привязываются соцвыплаты, в том числе МРОТ. А на деле-то получается, что ничего к этому прожиточному минимуму и не привязывается. Вот каким образом все-таки работодатели закону не препятствуют, а платят ниже? Анастасия Сорокина: Пишут, что 9 тысяч, 8 тысяч – зарплаты. Александр Денисов: Да. Может быть, с этим порядок навести, чтобы прекращали это – на полставки, на треть ставки? Например, как на почте. Понятно, у нее вся работа, которая есть, она ее, а оформлена она на полставки. То есть это, очевидно, выкручивание рук. Может быть, с этим законодательно навести порядок? Опять же внести в Конституцию, чтобы перестали играть с этим: либо ставка, либо нет. Константин Ордов: Насколько я понимаю, в настоящее время законодательство на страже работника. Вопрос в том, чтобы добиться исполнения этого закона. Это становится некой проблемой. И на самом деле мы понимаем, что очень многие перерабатывают. Даже у нас в Москве, в регионах молодежь все время жалуется. Точнее, она не жалуется, а она это воспринимает уже как должное. Александр Денисов: Правила игры. Константин Ордов: Но это ненормально, абсолютно ненормально, во-первых. Во-вторых, мы говорим о минимальном размере оплаты труда. И становится абсолютно непонятным желание даже этих окологосударственных компаний принимать на полставки, на четверть ставки, потому что это не позволяет нарушить закон, с другой стороны, а с другой стороны, позволяет… Александр Денисов: …позволяет его нарушить, так сказать. Константин Ордов: Да-да-да, все равно в итоге. Но мне, в принципе, было очень интересно послушать наших телезрителей. Они достаточно глубоко, я так понимаю, попытались взглянуть на внутриэкономические процессы, которые сегодня проходят в России. И мы с вами абсолютно точно понимаем, что подобного рода диссонанс между заработными платами, между инфляцией, которая… Вот сегодня мы с вами констатируем счастье и радость Центрального банка и Министерства экономического развития, что увеличение НДС не так сильно повлияло на инфляцию, как они боялись. Но за чей счет? За чей счет? У нас же, экономистов, это мурашки и вызывает – именно некое снижение ниже 4%, ниже даже максимальных наблюдаемых инфляционных тенденций в России, потому что это является следствием отсутствия платежеспособного спроса. У людей нет денег. Мы с вами слышим о кредитах на покупку товаров, на покупку лекарств, которые люди считают на сегодняшний день себе возможным, видимо, для финансирования своего текущего уровня жизни так или иначе использовать. Но это же не является действительно эффективной мерой борьбы с инфляцией. Так что 4% – это не только на услуги, как наш телезритель сказал, поверьте. Александр Денисов: Про инфляцию вы говорите? Константин Ордов: Да-да-да. Это является некой усредненной мерой, вполне фиксированной. И если здесь мы попытаемся на сегодняшний день уличить Росстат в некой манипуляции самой корзиной, то не получится. Мы можем с вами говорить о том, что в самом деле мы, может быть, не до конца понимаем тот уровень цен, которые они используют для расчета. Но то, что в целом… Вот мы возьмем пять лет назад и сегодня: удорожание цен на продукцию не происходит так динамично и так трагично даже для нашего бюджета. И это факт. Вопрос только в том, что никто при определении подобного рода инфляционных трендов не пытается сопоставить это с вашими доходами. То есть ваши доходы, мы понимаем, последние пять лет, скорее всего, не росли и достаточно драматично сократились. В этом году попытались отчитаться о том, что реальные доходы выросли на 0,8%, близко к 1%, который Министерство экономического развития прогнозировало. Но 15% падения доходов, которое за предыдущие годы накопилось, оно тоже отражает этот психологический настрой всех наших граждан, которые не могут себе позволить то, что могли позволить еще пять лет назад. И это объективно, это объективно на сегодняшний день. Сколько бы Росстат ни пытался, изменяя методику, пересчитать реальные доходы и все прочее, мы с вами можем констатировать, что пять лет назад мы жили намного лучше, чем сегодня. Вот это и является тем отражением, что люди не понимают, каким же образом можно увеличивать на 200 рублей прожиточный минимум за год, обосновывая это реальными ценами на ту товарную продукцию, которую они вроде бы должны потреблять. И это должно обеспечивать их относительно здоровое питание. Больше того, 7% от этих доходов, от минимального размера прожиточного минимума, скажем, 7% имеют возможность потратить на культурные какие-то цели, на свое эстетическое развитие. Александр Денисов: Все-таки возвращаюсь к зарплатам ниже МРОТ. Почему законодательно это не урегулировать? Это разве что сложно так прописать, чтобы четко все? Анастасия Сорокина: Без лазеек. Александр Денисов: Да. Раз уж мы заявляем, что не должна быть ниже МРОТ, но фактически не исполняется. И даже знаем, сколько люди получают. Почему бы не навести порядок? Это не по силам, что ли, решить эту проблему? Константин Ордов: Вы поймите, просто минимальный размер оплаты труда является нагрузкой на бизнес. И бизнес… Вы можете сколь угодно ему диктовать условия, но когда у вас нет доходов, которые могли бы обеспечить этот уровень расходов, бизнес будет вынужден либо уйти в тень, либо, используя при условии согласия обеих сторон… Это же не вопрос в том, что кто-то принуждает, рабовладельческий строй. Александр Денисов: Константин, вопрос: в 11 тысячах какая тень? Ну? Константин Ордов: Тень на плетень наводится тем не менее систематически. Можно? Можно. Но вопрос в том, приведет ли это к развитию бизнеса. Нет. На сегодняшний день мы с вами видим, что люди… Александр Денисов: Нас уровень жизни интересует. Развитие бизнеса нас интересует постольку-поскольку. Анастасия Сорокина: Меньше всего. Александр Денисов: Да. Уровень жизни. Анастасия Сорокина: Чтобы люди жили нормально. Константин Ордов: А как же вы все это разделяете? Мне кажется, в нашем современном обществе взять и отделить одно от другого было бы… Анастасия Сорокина: Все время говорят о том, что необходимо увеличивать потребительский спрос, что это движение экономики. Ну, тогда людям надо больше денег дать, логично. Тогда, может быть, появится движение в экономике, люди будут больше покупать. Константин Ордов: На мой вкус, если поставить телегу впереди лошади, то – да. На самом деле, может быть, создать условия для развития бизнеса, который за счет собственных доходов сможет как раз создать внутреннюю конкуренцию на рынке труда. Ведь поймите, на сегодняшний день у нас рекордно низкая безработица. Гипотетически у нас каждый работодатель должен бегать за работником и умолять его прийти к нему на работу. Но мы с вами на сегодняшний день сталкиваемся ровно с тем, о чем мы слышим. Это говорит о том, что люди профессионально держатся за те профессии прошлого, которые сегодня не востребованы на рынке. Под эти профессии не готовы работодатели выделять сколько бы то ни было конкурентные условия оплаты труда. Можно дворнику тоже платить 100 тысяч в месяц. И работнику вуза – например, мне – платить 80 тысяч. Александр Денисов: Вы же сами сказали, что окологосударственный бизнес. Хотя бы там наведем порядок, я говорю, с той же самой почтой. Там сплошь и рядом такие истории с этими зарплатами в провинции. Константин Ордов: Да. Вопрос: что дальше будет с колхозами, с совхозами бывшими, которые сегодня фермеры и прочие предприниматели? Ведь, поймите, они тоже не шикуют в настоящее время. Поэтому некий баланс должен сохраниться. И мы с вами говорим о необходимости инвестиций, о необходимости создания условий для развития бизнеса. И развитие бизнеса способно как раз именно за счет высокоэффективных рабочих мест обеспечить рост заработной платы. По-другому не будет. Нельзя указами взять и обязать, потому что это приведет к тому, что у нас НДС будет 25%, а выход на пенсию в 80 лет, поверьте. Зато люди будут получать на каких-то отдельных должностях… Александр Денисов: То есть, по вашей логике, пусть хитрят дальше? Константин Ордов: Что? Александр Денисов: Пусть хитрят дальше? А то они в тень убегут. Константин Ордов: Нет, здесь есть другие инструменты. На самом деле в развитых странах мы видим, насколько эффективно работают профсоюзы, насколько эти профсоюзы готовы именно обеспечивать диалог между работодателем и защиту интересов работника. В настоящее время в России этот инструмент абсолютно атрофирован, он не находится в зоне активного взаимодействия на рынке труда и никаким образом не пытается, по сути, защитить интересы работника, потому что мы каждый раз с вами в эфире слышим о нарушении закона, по большому счету. Александр Денисов: Единственный эффективный профсоюз – это Следственный комитет и прокуратура. Вот этот профсоюз работает, функции выполняет. Они придут, на порог встанут – и все, работодатели долги возвращают. Константин Ордов: Но их на всех не хватает, с одной стороны. С другой стороны, вполне вероятно, не все их боятся, с точки зрения… Александр Денисов: Пока не пришли – да. Константин Ордов: Есть некие, в том числе и обоюдно удобные способы, я еще раз говорю: на полставки, на четверть ставки. Если человек готов трудоустроиться и выполнять больше, перерабатывать – о’кей. Но у нас с вами в Трудовом кодексе записано и количество трудовых часов, в случае переработки необходимость оплаты. Вот где эти меры, которые в случае, когда вас вынуждают работать больше, приводили бы к дополнительной оплате труда? Мне кажется, это абсолютно укладывается в рамки текущего законодательства. Вопрос только в том, что мы не можем найти те эффективные способы, которые бы позволили нам добиться исполнения ровно тех законов, которые на сегодняшний день существуют. Анастасия Сорокина: Константин, вопрос от зрителя вам, просят задать. «Как вы считаете, соответствует ли текущий МРОТ действительности? А если не соответствует, то каким он должен быть?» Константин Ордов: Слушайте, ну я могу сказать про себя. Как обычно, соответствовать тяжело. У меня двое детей, семья. Вот если бы я жил на 11 тысяч или даже на 17 тысяч московских, ну поверьте, дети бы у меня, наверное, донашивали что-то за кем-то. Александр Денисов: Ну, это на одного человека. На детей отдельный МРОТ. Константин Ордов: А они же не работают. Давайте попробуем понять, что они вынуждены питаться за счет родителей. Александр Денисов: Там вы должны к 17 добавить еще… Анастасия Сорокина: А кто за них будет платить, если тебе будут платить минимальную зарплату, 17 тысяч рублей? Константин Ордов: Конечно. То есть мы еще раз говорим о том, что, к сожалению, даже минимальный размер оплаты труда фиксирует отсутствие вообще в принципе вашей некой социальной востребованности. То есть вы занимаетесь только тем, что выживаете изо дня в день. И говорить о том, что это приведет к некому нашему восстановлению, воспроизводству культурного фонда Российской Федерации, не приходится. Ни о чем вы не можете думать, кроме как о том, чтобы прожить еще один день. Анастасия Сорокина: Дадим слово зрителям. Краснодарский край с нами на связи, Сергей дозвонился. Здравствуйте. Зритель: Вечер добрый. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Зритель: Из Краснодарского края вам звоня по поводу потребительской корзиночки. Какая же она у нас богатая! Прямо как в Европе, я вам скажу. А давайте мы всех этих чиновников на потребительскую корзиночку посадим, и пускай они проживут на 11 тысяч. Я инвалид второй группы. В меня сотрудники милиции два раза стреляли (это не к теме), стреляли они за правду в меня. Я до Москвы дошел, до прокурора Балашова, к вам на ОТР приезжал, в «Единую Россию» ездил, в ЛДПР. И я ничего не добился! О какой прокуратуре, о какой справедливости можно говорить, тем более о потребительской корзинке? Сам Владимир Владимирович Путин сказал: «Иностранцев в Думе не должно быть». Наши Конституцию меняют из-за границы люди, которые сидят у нас в Думе. Александр Денисов: Спасибо, Сергей. Мы поняли, что потребительская корзина, конечно, маленькая. Спасибо вам большое. Просто у нас уже… Анастасия Сорокина: Потребительская корзиночка. Константин Ордов: Очень уместный термин, может быть. Корзиночка, конечно, не позволит вам испытывать некие иллюзии в этой жизни. Но то, что она должна, в принципе, в рамках Конституции обеспечивать право на жизнь каждого гражданина – вот это неукоснительно надо соблюдать. Александр Денисов: Спасибо, Константин. Обсуждали тему «Понижение прожиточного минимума» вместе с Константином Ордовым, профессором университета имени Плеханова, доктором экономических наук. Спасибо вам, Константин. Анастасия Сорокина: Спасибо. Константин Ордов: Спасибо большое. Всего доброго!