Александр Денисов: Конституции сказали «да». За поправки в Основной закон проголосовали почти 78% избирателей. Интересно, что именно важного мы находили для себя среди этих двухсот с лишним норм: социальные гарантии, законодательный суверенитет, историческую преемственность или, как выразился на выходе из избирательного участка один из пенсионеров, «возможность не менять капитана, раз он ведет верным курсом»? По-моему, не менее интересно, почему кто-то сказал поправкам «нет». Анастасия Сорокина: Сегодня на заседании оргкомитета «Победа» Владимир Путин поблагодарил всех избирателей, а также рассказал, что ему понятны мотивы тех, кто не поддержал поправки. Владимир Путин, президент Российской Федерации: «Я хочу обратиться со словами благодарности к гражданам России, хочу сказать спасибо вам большое за поддержку и доверие. Вместе с тем понимаю и тех наших граждан, кто проголосовал «против». У нас еще много нерешённых проблем, это правда. Люди часто сталкиваются с несправедливостью, с черствостью, с безразличием. Многие живут ещё очень трудно и сложно. А нам, руководству страны, при этом часто кажется, что мы делаем всё возможное. Но – нет, жизнь показывает другое. Жизнь показывает, что мы часто недорабатываем, а должны действовать быстрее, точнее, организованнее и эффективнее». Анастасия Сорокина: Вот эту тему будем обсуждать вместе с вами, а также с нашими экспертами. И первый на связи со студией Александр Асафов, политолог. Александр Николаевич, здравствуйте. Александр Денисов: Александр? Александр Асафов: Да-да, здравствуйте. Алло. Александр Денисов: Здравствуйте. Анастасия Сорокина: Добрый вечер. Александр Денисов: Александр, вот только что мы послушали президента. Он сказал, что отрицательный результат ему понятен – ну, кто «против» проголосовал. Так-то результат-то положительный, понятно. Хороший и интересный момент. Даже определенный отрицательный процент – мы из него делаем выводы в плюс себе. Элла Памфилова говорит, что это показатель справедливости. Президент говорит, что это показатель недоработки: власть в чем-то черствой оказалась в этих регионах, что-то не поняла, и нужно работать. Как оцениваете высказывания и Эллы Памфиловой, и президента? Александр Асафов: Вы знаете, я согласен с обоими высказывающимися, но я считаю, что, конечно, это в первую очередь демонстрация прозрачности и чистоты проходящего голосования. Все претензии, и что это никому не интересно, и что результат уже предрешенный, и все это не нужно, – все эти претензии теперь обессмыслились. Их даже не нужно обсуждать, поскольку результат, та мера ответственности, с которой голосующие, наши с вами сограждане, подошли к этому вопросу, наглядно демонстрирует, что все эти спекуляции вокруг изменений в Конституцию просто не имели никакого смысла, кроме желания представителей различных политических сил получить свою популярность на негативной теме. И то, что существуют люди несогласные, и то, что у них есть возможность выразить мнение свое, и то, что они его выразили – это как раз демонстрирует, что вопрос очень важный, актуальность его крайне высокая. Общество у нас разное, существуют в нем и разные мнения, и все эти мнения отражены. И вот это – применение инструмента прямой демократии, когда мы принимаем то, что важно большинству; с уважением к мнению меньшинства, но тем не менее в интересах большинства. На мой взгляд, конечно, беспрецедентное голосование. Во-первых, многодневное. Во-вторых, с учетом той самой инфекционной угрозы, которая почти преодолена, но все-таки она есть. И санитарные меры, и ряд других новшеств. На мой взгляд, результат очень впечатляющий. Я, честно говоря, думал, что будет несколько иначе, тем не менее результат мы с вами видим. Поэтому мне кажется, что какие-то предположения… Проверка ли это для власти? Да конечно, проверка. Конечно, это показатель эффективности работы, например, в Ненецком округе. Это же очевидно. Не как говорил сегодня Песков, что референдум по одобрению или неодобрению президента. Это вопрос к местной власти. Значит, там действительно власть недорабатывает. И вот по этим моментам можно понять, где люди не слышат власть, а власть не слышит людей. На мой взгляд, это решение не только проблематики, связанной с нашим Основным законом, но и установление точек, где действительно есть еще проблемы, которые надо решать. И в этом смысле президент прав. Ну и с Эллой Александровной, конечно, я соглашусь, поскольку, действительно, те претензии… Ну, стандартные вещи: «Опять все накрутят! Неважно, как голосовать – все решат как угодно». Мы видим разный результат по разным регионам. Мы видим разное соотношение. Мы видим по районам Москвы разный результат. Как вы знаете, я работал и работаю (штаб еще функционирует) в Общественном штабе по контролю и наблюдению за голосованием, который помогает наблюдателям контролировать ход голосования. И даже разные результаты по районам Москвы показывают, что мы разные, у нас разные мнения, но тем не менее важные для нас вопросы, вопросы, от которых зависит наше с вами будущее и будущее нашей страны, мы умеем решать, и мы не боимся их решать. Поэтому все эти претензии о каких-то накрутках, нарушениях, вбросах – все это, на мой взгляд, несостоятельно. Анастасия Сорокина: Александр, вы заговорили… Действительно, была такая формулировка, что это референдум доверия президенту. Ну, можно по-разному относиться к этим словам, но цифры действительно внушающие: 65% – явка; и 77%, почти 78% тех, кто проголосовал «за». Можно ли оценивать такие цифры большие как назревший запрос общества к изменениям, как вы считаете? И что последует за принятием этих поправок в Конституцию? Какими будут дальнейшие шаги? Александр Асафов: Мое мнение (и я выражал его неоднократно) следующее. Смотрите. Дело в том, что в силу обстоятельств – обстоятельств внешних, таких как коронавирусная инфекция, таких как экономический кризис, – мы уже с вами увидели, как часть мер, которые изложены в этих поправках, применяются и действуют. Это и социальная поддержка людей, пострадавших от коронавируса. Это и поддержка пенсионеров, родителей, выделение средств на детей. Это помощь врачам и медицине в целом, такая мобилизация врачей и медицины. Это помощь учителям. И конечно, это решение множества сложнейших вопросов – что уже произошло, уже сделано, уже делается. Это и помощь малому бизнесу. Это программы по возвращению в нормальный режим работоспособности экономики. И многие из этих вещей, прописанных в поправках… А всего 147 смысловых изменений. Более 200 с включением грамматических изменений, переносов запятых и так далее. И многие из этих вещей нам уже были наглядно продемонстрированы, поэтому обрели сверхактуальность. И их действительно нужно закреплять на уровне Основного закона, чтобы они входили к нам в жизнь как конституционная норма уже, чтобы не нужны были эти многочасовые заседания специальных штабов, всех министров, всех губернаторов, чтобы это стало нормой. Не дай господь, конечно, какая-то похожая ситуация, но чтобы мы знали, как действовать, чтобы помощь пенсионерам, матерям и прочим пострадавших группам населения по понятным уже алгоритмам строилась. И это, конечно, важно закрепить. Александр Денисов: Александр, вопрос. Безусловно, очень важные вещи, необходимые нам в будущей жизни, да и в этой уже. Вопрос. Вы не раз ловили за руку тех, кто пытался дискредитировать ход голосования, ход референдума: и парня, который принес какие-то бюллетени и утверждал, что их выбросили… И сегодня был яркий такой эпизод, тоже говорящий – Викторию Боню пранкеры попросили выступить, мол: «Не голосуйте! Не приходите!» Она за это попросила 7,5 тысячи евро, у нее такой счетчик. От имени Чичваркина. И он еще приглашал в Лондон: «Якобы расстелю постельку, прилетай». Самое интересное, что девушка согласилась на все. Как вы себе объясняете эту готовность нагадить собственной стране? Чем это объясняется? Александр Асафов: Ну, я бы разделил все-таки эти два или три, или десять таких моментов, поскольку у всех разное целеполагание. Я думаю, что девушку, упомянутую вами, обсуждать вообще в этом контексте бессмысленно. Для нее это бизнес, она продает посты в своем Instagram. Это достаточно распространенная практика. И для нее нет рефлексии. Ей все равно, что продавать, поскольку это как магазин. Поэтому тут, мне кажется, бессмысленно обсуждать ее моральные, нравственные или какие-то идеологические воззрения. Это бизнес. Александр Денисов: Обсуждать там нечего, согласен абсолютно. Александр Асафов: А что касается моментов, связанных с попыткой дискредитировать голосование, то тут можно их разделить на несколько каких-то отдельных блоков. Ну, во-первых, это набор методов для привлечения внимания к себе. То есть это объяснялось и журналистским экспериментом, и оппозиционно выраженным таким поступком нелюбви к президенту, к Конституции, к нам с вами, к нашему образу жизни, к нашей стране, к нашему укладу, ко всему. Соответственно, это попытка… «Я – такой умный специалист по электоральным процессам! Я эту систему буду тестировать, поэтому буду создавать ситуации, чтобы искать уязвимости». Ну, это тоже позиция, не выдерживающая никакой критики. Понятно, что все люди видят жизнь по-разному, многие видят своеобразно. Вот есть у нас в стране и такая позиция. Есть и одиозные журналисты, которые только так умеют, видимо, привлекать к своим трудам внимание. Целых два таких в Москве было (да, от разных изданий): один – телевизионный, второй – пишущий. Ну, тем не менее это факт. А есть люди, которые пытаются на этом тоже, видимо, получить какую-то медиапопулярность. Кончается это всегда не очень позитивно для них. И конечно, есть ситуации, когда существуют попытки повлиять на ход голосования в силу ряда других причин – будь то политические убеждения, еще какие-то. Ну, это тоже есть. И я бы в целом сказал, что количество этих эпизодов… А всего, например, на понедельник Общественный штаб по контролю и наблюдению в Москве рассмотрел 426 сигналов о возможных нарушениях, в том числе и связанных с этим. Из них лишь восемь подтвердились. На мой взгляд, это незначительная доля на многомиллионный город. Сотни сигналов, когда у людей сомнения какие-то или подозрения о нарушениях. Но когда из сотен подтверждают восемь, какое бы там ни было целеполагание, это тот самый процент, скажем так, странных людей, которые всегда в обществе будут. Я бы даже на нем не акцентировался. Ну, есть они и есть. Они всегда будут. Главное, что мы видим, что и это новшество с дистанционным электронным голосованием работает, и все остальные новые условия голосования, которые были применены в силу объективных обстоятельств, такие как многодневное голосование, – все это сработало. И наблюдатели (огромное им спасибо), 11 644 человека, которые добровольно присоединились к процессу наблюдения за выборами, чтобы обеспечить прозрачность и транспарентность, открытость, честность и законность. И все наблюдатели вели наблюдение практически круглосуточно. И вся наша система прямой демократии работает и отражает мнение большинства. Мне кажется, вот это важно, а не мотивы каких-то людей, возможно, с определенными отклонениями. Александр Денисов: Абсолютно согласны. Анастасия Сорокина: Спасибо. Александр Денисов: Александр, спасибо большое и вам за работу, что проводили такой важный мониторинг, следили за всем. Спасибо вам большое и за комментарий. Спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо. Это был Александр Асафов, политолог. А на связи со студией следующий эксперт – Артем Кирьянов, первый заместитель председателя Комиссии по общественному контролю Общественной палаты Российской Федерации. Артем Юрьевич, добрый вечер. Александр Денисов: Артем Юрьевич, мы сейчас в выпуске новостей смотрели фрагмент выступления Эллы Александровны Памфиловой про историю в Раменках. Там что-то начудили как раз члены избирательной комиссии. Это что за дурь? Зачем это делать? Просто какая-то загадка природы! Она, вот чувствуется, в полном шоке. Я в не меньшем шоке все это смотрел. Артем Кирьянов: Ну, вы знаете, я как раз был вчера в момент, когда это все происходило, и наблюдал в Общественном штабе Москвы. Да, это очень странные истории, которые, конечно, случаются. У меня такое ощущение, что кто-то у нас забыл, что у нас все теперь цифровое, прозрачное и везде камеры. То есть это примерно, знаете, как случайно поставили камеру в 95-м году и забыли убрать. Поэтому, конечно, какие-то такие вещи присущи выборам, и невозможно сделать абсолютно все на сто процентов без нарушений. Но что я хотел бы сказать по этой неделе голосования? Прежде всего, знаете, это такой новый этап отношений избирателя и избирательной процедуры. Во-первых, электронное голосование. Ну, вы помните, какая большая дискуссия была: нужно ли нам это, готовы ли мы к этому и вообще будет ли у людей пользоваться популярностью такая услуга? На сегодняшний день мы видим, что это не просто пользуется популярностью, а это еще и, скажем так, повышает явку внутри той группы, которая уже отлично общается с интернетом и со своими гаджетами. Тем людям, которые есть на Госуслугах, которые уже привыкли за эти годы, конечно, им легче и без проблем проголосовать в электронном виде. И то, что у нас в этот раз были два региона в эксперименте – это показывает, что, может быть, на следующих больших выборах мы этот эксперимент расширим, и он будет охватывать не только такие крупные центры, как Москва и Нижний Новгород. Почему бы не задуматься обо всех городах-миллионниках? Ну, там, где людям просто удобнее, люди уже привыкли. Это первая история. Вторая история – это действительно сегодняшняя прозрачность. Полмиллиона общественных наблюдателей, которые общественные палаты на всех территориях, что называется, регистрировали в заявительном порядке, они могли в полном объеме контролировать выборы, причем контролировать с помощью камер и любых средств, которые сегодня доступны. Это, конечно, очень важно. И из тех заявлений, которые были… ну, скажем так, даже не заявлений, а из тех сигналов, которые были о том, что где-то идет нарушение… Например, «Голос» изначально сообщал о более чем двух тысячах этих сигналов, из которых реально превратились в жалобы по факту, то есть действительно имели место, всего чуть более 40 ситуаций. То есть это та вещь, которую мы с вами сегодня уже чувствуем – вот тот самый этап прозрачности выборов, когда люди могут, что называется, оценить их и дистанционно, и визуально находясь и присутствуя. Посмотрите по видеоряду: у нас даже урны все прозрачные. То есть такие вещи показывают, в каком направлении вообще будет развиваться избирательная система, избирательные технологии, если хотите, избирательная техника – и не только в нашей стране, но и по всему миру. Просто здесь у России, кстати, есть такой шанс на самом деле быть одним из первых государств, которые отчетливо и сознательно создают систему электронного голосования параллельно голосованию, что называется, личному, на которое надо дойти ногами. Анастасия Сорокина: Артем Юрьевич, как вы оцениваете то количество людей, которые не пошли голосовать? Это бойкотировавшие выборы? Или это просто неактивные граждане? Артем Кирьянов: Да нет, я не думаю, что речь идет о бойкоте. На самом деле, может быть, мы с вами как журналисты и эксперты слишком много говорили в какой-то момент о бойкоте. Явка, в общем, либо ничем не отличается от других федеральных выборов, либо даже выше по некоторым субъектам федерации. Поэтому это не какой-то такой бойкот. Бойкот – это когда пришло, условно говоря, 10% населения, а остальные все не пришли. Вот тогда мы понимаем, что это такая какая-то осознанная позиция, это какой-то третий выбор. На самом деле никакого третьего выбора за время голосования не произошло. Есть люди, которые говорят «да». И мы знаем уже, что их сегодня большинство. Есть люди, которые говорят «нет» – и это тоже достаточно значительная часть общества. А есть люди, которым вообще это не интересно. Но это не некий третий выбор и не некая политическая позиция, а просто отсутствие гражданской позиции как таковой. Александр Денисов: Спасибо большое. Анастасия Сорокина: Спасибо. Это был Артем Кирьянов, первый заместитель председателя Комиссии по общественному контролю Общественной палаты Российской Федерации. Связываемся с еще одним экспертом – Дмитрием Журавлевым, генеральным директором Института региональных проблем. Дмитрий Анатольевич, добрый вечер. Дмитрий Журавлев: Добрый вечер. Александр Денисов: Дмитрий Анатольевич, вот зрители нам пишут: «Это необходимо было сделать лет двадцать или пятнадцать назад». Вот спрашивают еще: «Мы проголосовали. Но что же дальше?» Есть сомнения, что реально поменяется в этой жизни. Есть ощущение, что еще три месяца назад Конституция была действительно шагом вперед, но за это время столько поменялось в жизни, столько уже требуется дополнительной социальной поддержки от государства, что мы уже стоим на пороге, и требуется еще что-то большее. Есть ощущение такое? Дмитрий Журавлев: Да нет, вы знаете, нет у меня такого ощущения. Есть ощущение, что Конституция (не знаю, как правильно сказать – «к счастью» или «к сожалению») попала в точку. Конституционные же изменения готовились, слава богу, без расчета на COVID. И то, что он случился – это подчеркнуло важность и значимость этих изменений. Александр Денисов: То есть это тест-драйвом оказалось, грубо говоря, для этой Конституции, вот эти условия турбулентные? Дмитрий Журавлев: Ну, они скорее внимание к Конституции усилили. Они были большей проблемой для тех… Александр Денисов: Сейчас у нас связь восстановится. Как обычно, на интересном моменте. Ну, это явно зарубежные хакерские DDoS-атаки на наше обсуждение. Анастасия Сорокина: На наш прямой эфир. Александр Денисов: Да-да-да. Про Конституцию же говорим. Сейчас восстановим связь с Дмитрием Анатольевичем. Еще почитаем сообщения. Вот Костромская область пишет: «Голосовала «за». Ждем, что изменится для народа». Дмитрий Анатольевич, восстановили. Продолжайте мысль. Дмитрий Журавлев: Я как раз хотел перейти к тому, что изменится. Что дает Конституция? Она дает правовые рамки для социальных изменений. Мы не можем в Конституции написать, что зарплата должна быть 100 тысяч рублей. И знаете – почему? Потому что возможно, что через какое-то время она должна будет быть 200 тысяч. И, поставив любую цифру константную, мы тем самым ограничиваем людей. Мы можем написать, что зарплата не может быть меньше прожиточного минимума. На мой взгляд, нужно было бы написать, что зарплата должна быть в два-три раза выше прожиточного минимума. Ну, хорошо, что хоть так. Вот это мы можем написать. Но дальше необходима целая структура того, как мы будем исчислять этот минимум, чтобы не получилось так: «Для того чтобы холодильник был набит продуктами, делайте маленькие холодильники». То есть дальше вопрос реализации тех абсолютно верных тезисов, которые в измененную Конституцию внесены. При том, что Конституция прямого действия, она не может сама описать все – просто потому, что если она опишет все, то на этом все и закрепится, ни вперед, ни назад. А жизнь вокруг все равно меняется каждый день, как вы правильно сказали. Что еще дает новая Конституция? Она дает правовую защищенность. Вот если сейчас кто-то получит зарплату ниже прожиточного минимума, то у него есть такое «атомное оружие» в виде обращения в Конституционный Суд. И я говорю это совершенно серьезно. Это не шутка. Это не призыв к сутягам, чтобы бегать и сдавать в Конституционный Суд двести пятьдесят семь каких-то заявлений. Это действительно реальная возможность, и возможность довольно сильная, потому что Конституционный Суд – все-таки ключевой судебный орган России, его решения являются модельными для всей судебной системы. Кроме того, при том, что ключевыми для людей являются социальные поправки, там все-таки есть целый ряд других поправок… Александр Денисов: Вот что касается ограничений президентской власти, о которых сам Владимир Путин накануне говорил. Вот мне интересно, почему это не объединило как сторонников президента, так и… Потому что мы не знаем, кто придет следующий, и действительно нужно ограничить. Вдруг он с «дарами» пойдет на Запад, ну, как предыдущие наши руководители, решит отдать Карельский перешеек, как выяснилось, во времена Горбачева и Ельцина, архипелаг отдадут, как это сделал Шеварднадзе в переговорах с Бейкером. И в то же время оппонентов, оппозицию, потому что ограничение президентской власти… Вот они что-то говорят про авторитаризм. Ну пожалуйста, ограничение авторитаризма. Почему это не объединило, как вы считаете? Дмитрий Журавлев: Ну как вам сказать? Все, что касается политики в России, носит скорее ценностный, чем практический характер. И люди разных позиций разные не потому, что у них есть разные аргументы, а «потому что я с тобой никогда договариваться не буду, мы с тобой на разных позициях стоим». Знаете, один крупный социолог провел исследование и показал, что социальный портрет и сторонника, и противника – он один и тот же; у них идеологический и ценностный портрет разный. Что касается дальнейшей возможности Путина баллотироваться, потому что изменения не дают Путину возможности стать президентом, они дают ему возможность все-таки баллотироваться. Это очень важное различие. То есть дальше – голосование, все равно люди. На мой взгляд, оно всегда было неизбежным, потому что, простите, а кто другой-то? Вот смотрите. Если Путин объективно имеет больше шансов получить голоса людей, то нужно ли тогда это ограничение? Почему мы ограничиваем людей в их решении? Другой вопрос, что если используются административные механизмы, какие-то непрозрачные схемы. Это другой разговор. Но если все проходит прозрачно и люди хотят иметь этого президента, то пусть они имеют этого президента. Почему мы их ограничиваем? Мы просто повторяем американский опыт. Вот в Соединенных Штатах… Кстати, вы знаете, что это относительно недавно произошло? Александр Денисов: Четыре раза Франклин Делано Рузвельт же был. Дмитрий Журавлев: Да-да, в Америке было введено это ограничение. Рузвельт был четырежды президентом Соединенных Штатов, да? И если бы не здоровье, был бы и пятый раз, и, думаю, шестой. Поэтому эта тема носит такой ценностно-эмоциональный характер: «Ах, в Америке два срока! Как мы можем согласиться с тем, что у Путина будет возможность баллотироваться третий раз? Это нехорошо, это не соответствует ценностному ряду». Но в действительности-то что – у нас есть варианты? А кого мы можем предложить? Навального? При всем моем спокойном к нему отношении, думаю, что лучше бы не экспериментировать на людях. Александр Денисов: Ну, он даже в мэры Москвы не смог избраться. Поэтому о чем речь? Дмитрий Журавлев: Вот в том-то и дело. Не дай бог бы, избрался – было бы еще хуже. Наша оппозиция же у власти не была, и она сейчас начнет эксперименты проводить на живом человеке. Даже Трус, Балбес и Бывалый, как известно, экспериментировали на кошках (и то на глине), а эти же на людях будут. В этом проблема. Анастасия Сорокина: Дмитрий Анатольевич, ну раз уж заговорили про оппозицию, давайте проанализируем итоги. Каково ваше мнение? Почему именно Москва, Санкт-Петербург и Ямало-Ненецкий автономный округ больше всего были против принятия поправок? Дмитрий Журавлев: Больше всего все-таки был… Александр Денисов: А я скажу, Дмитрий Анатольевич, я выписал. Ямало-Ненецкий автономный округ – 55%. Якутия – 40%. Камчатка – 37%. Город Байконур – 37%. Омская область – 36%. А Москва и Петербург – я не знаю. Может быть, Настя где-то еще посмотрела. Я не увидел. Анастасия Сорокина: Я нашла данные про Москву и Санкт-Петербург. Дмитрий Журавлев: Нет, как раз Москва и Санкт-Петербург легче всего объясняются, коллеги: чем выше уровень жизни, тем меньше патернализма; чем выше уровень жизни, тем больше расчета на себя. А в чем главный смысл изменений? В тех обязательствах, которые государство берет перед человеком. А человек со средним и более высоким уровнем жизни говорит: «Государство, мне не нужны твои обязательства. Мне нужно, чтобы ты мне не мешало. Я как-то сам достиг успеха и собираюсь делать это дальше». Естественно, там, где выше уровень жизни, там обычно наименьшие патерналистские настроения. Патерналисты – они у нас самые дисциплинированные, а антипатерналисты, непатерналисты – они самые активные. Вот и смотрите. Плюс к тому столицы – это города студентов, а студент критичен по определению, он критически относится ко всему, это его нормальная позиция. Александр Денисов: Ну, молодежь. Что с нее взять, Дмитрий Анатольевич? Дмитрий Журавлев: Ну почему? Это очень правильно, что… Понимаете, тот, кто не был критиком в юности – дурак, а тот, кто остается критиком до старости – вдвойне дурак. Александр Денисов: Дмитрий Анатольевич, спасибо вам большое. На этом выводе мы и закончим обсуждение. Спасибо вам. Это был Дмитрий Анатольевич Журавлев… Анастасия Сорокина: …генеральный директор Института региональных проблем. Переходим к следующей теме. Александр Денисов: Все мы выяснили.