Константин Чуриков: Ну что, разговор наш будет далее о ковиде. Все с ним действительно непонятно, все как-то туманно. И чем дальше, тем меньше ясности. На фоне того, что, да, продолжает снижаться заболеваемость в нашей стране, все-таки есть масса вопросов. Во-первых, есть вопросы к QR-кодам. Сегодня СМИ, в частности РБК, написали, что власти до сих пор не определились, принимать законопроект о QR-кодах или нет. Отмечается, что не очень хорошее отношение в обществе, судя по закрытым социологическим исследованиям, к этим QR-кодам. На этом фоне ряд ученых заявляют, что штамм «омикрон» на самом деле приведет к тому, что пандемия просто-напросто закончится. Другие предлагают не торопиться. Кстати, то же самое говорит и наш президент. Он сказал, что выводы пока делать рано. Оксана Галькевич: Ну и еще есть одно сообщение от Верховного Суда, он разрешил штрафовать за отсутствие маски по фотографии, по данным видеокамер. Поэтому, друзья, здесь по-прежнему нужно быть осторожными, внимательными к этому ограничению, оно никуда не уходит. И есть еще информация от разных специалистов. Например, иммунолог Жемчугов заявил, что пандемия заканчивается. По поведению вируса он считает, что ковид таким образом ищет нового хозяина, и, возможно, в скором времени, в общем, как-то пандемия пойдет на спад. Константин Чуриков: Сейчас мы подключаем к нашей беседе, к нашему разговору Анчу Баранову – это профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона. Анча, здравствуйте. Анча Баранова: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Константин Чуриков: Когда все непонятно, мы всегда звоним вам. Что изменилось за эту неделю, что мы с вами не общались, за эти несколько дней? Все-таки в какую сторону склоняется маятник и лично ваше мнение профессиональное? Анча Баранова: Вот лично мнение тоже очень выдержанное. Я думаю, что несколько дней до окончательного решения все-таки нам нужно еще подождать. Я вижу сейчас, что новые данные к нам идут с обеих сторон. В смысле – и очень хорошие, и не очень хорошие. Из не очень хороших: сегодня пришли данные по вакцине Pfizer, представители Pfizer подтвердили, что для полной защиты нужно три укола Pfizer. Соответственно, без бустера сейчас то, что люди получили в виде двух уколов, не защищает. Они должны как можно быстрее получить бустер. Соответственно, это было выяснено после того, как сыворотки людей, получивших вакцину, были смешаны с вирусом, и посмотрели, на каких концентрациях сыворотки у нас вирус нейтрализуется. Здесь цифра, которая была озвучена, – 25. То есть в 25 раз это значение ниже. Более того, эти значения были измерены через месяц после второй вакцинации и через месяц после третьей вакцинации. То есть, понимаете, на самом деле это не хвостик этого иммунного ответа, когда человек провакцинировался и восемь или семь месяц он не делал никакого бустера, а сразу же, на максимуме, когда у него антитела еще есть. Оказалось, что вот таких свежих двухукольных антител для того, чтобы защититься от «омикрона», недостаточно. То есть эта новость не очень хорошая. С другой стороны, есть новости из Южной Африки. Они тоже пока еще не окончательные. Там показывают статистики госпитализаций, и эта статистика по волне «омикрона» отстает значительно от статистики по волне «дельты». Но, пожалуйста, помните: для того чтобы у нас люди перешли в тяжелое состояние, требуется восемь дней примерно в среднем от начала заболевания. У нас просто еще столько времени с начала волны «омикрона» даже в Южной Африке не прошло, чтобы можно было о чем-то уверенно говорить. То есть, с одной стороны, данные хорошие. А с другой стороны, нужно еще подождать. Я думаю, что примерно к понедельнику-вторнику следующей недели мы немножко лучше разберемся со всем этим. Оксана Галькевич: Анча, то есть пока говорить о том, что вирус как-то кардинально изменил свое поведение… Знаете, была информация о том, что он стал более заразным, а это, мол, признак того, что смертность от него будет ниже; таким образом, он слабее, и вот-вот пандемия пойдет на спад. То есть пока вы бы не стали так утверждать? Анча Баранова: Нет. На самом деле признак «ничего»… Просто мы любим очеловечивать всякое. Мы в том числе очеловечиваем вирус, приписываем ему какие-то желания, эмоции, ну, как бы автоматически. Константин Чуриков: Потому что воображение очень богатое, да. Анча Баранова: Да. Мы рассматриваем как такого противника, который что-то себе думает, выбирает, как будто у вируса есть маленькие ножки, маленькая голова, он может подумать это, может подумать то. Он ничего не может на самом деле. Вирусу абсолютно все равно. Мы просто для него – чашки Петри, в которых он размножается. Поэтому вот так говорить, что типа вирус выбирает себе нового хозяина… У него нет такой части тела, которой он может это выбирать. То есть пока у него есть доступные хозяева (человек), он будет размножаться внутри нас, потому что это хорошо, удобно и годиться. А после того как мы закончимся по тем или иным причинам, например, все разовьем иммунитет (ничего плохого не хочу сказать), просто все будем иммунными… Константин Чуриков: Так или иначе. Анча Баранова: …то у вируса закончится разгулье в нас, и он начнет искать каких-то новых хозяев. Причем он может искать новых хозяев и в процессе. Это совершенно случайно получается. Вот недавно у нас поступила такая информация, что бегемоты заболели. Это меня очень тревожит, потому что бегемоты от людей довольно далеко расположены по эволюционному дереву. Конечно, не хотелось бы получить такой вирус с огромными природными резервуарами в каких-то животных. Оксана Галькевич: А то, что коты болеют, простите, и домашние собаки? Давно уже была информация, еще до появления «дельты», если я не ошибаюсь. Анча Баранова: Да, да. Ну, с собаками тут немножко попроще, потому что собаки не то что болеют, а они просто переносят в себе вирус пассивно. А кошки по-настоящему болеют, то есть здесь все гораздо хуже устроено. Константин Чуриков: Давайте рассмотрим еще один… Анча Баранова: И вообще у нас болеют обезьяны еще. Константин Чуриков: А давайте еще один сценарий рассмотрим. Мы говорили с вами до этого, вы говорили о вакцинации. Но, может быть, сейчас лучше выждать момент? Если правы те ваши коллеги, которые говорят: «Вот! Оказывается, перед нами спасение, «живая вакцина», – так зачем же вакцинироваться от этой «живой вакцины»? Может статься так, что те, кто привился, они окажутся под некой угрозой, потому что «омикрон» – спаситель, и надо было, так сказать, грубо говоря, его вдыхать, понимаете, а мы вакцину употребили? Нет? Оксана Галькевич: Слушай, это не у вируса фантазия, это у тебя фантазия, Костя. Константин Чуриков: У меня очень хорошая фантазия! Оксана Галькевич: Круче, чем у вируса. Анча Баранова: Ну, я сейчас с вами вместе тогда немножечко пофантазирую. На самом деле, если этот вирус – «живая вакцина», то это, конечно, прекрасно. Но тогда наличие какой-то другой вакцины вам совершенно никак не помешает дополнительным образом этим вирусом еще «провакцинироваться». А прелесть «живой вакцины» заключается в том, что она вообще не разбирает, у кого какие взгляды по поводу вакцинации имеются. Она просто заражает человека – и все, и он оказывается провакцинированным. Поэтому все настроения по поводу того, вакцинироваться или не вакцинироваться, они просто окажутся нерелевантными. Но пока у нас таких данных, которые позволили бы утверждать, что, да, это такой безопасный способ вакцинирования, нет. Более того, вот эта статистика, которая скоро к нам придет из Южной Африки и из других стран, она покажет на самом деле, каковы последствия этого перенесения «омикрона». Сейчас все говорят о том, да, госпитализации, да, у нас пока люди не начали погибать от этого вируса. Это очень прекрасно. Но у нас есть важный момент – это длинный ковидный «хвост», постковидный синдром. Вот он может быть детектирован только через три месяца после того, как человек перенес заболевание. Поэтому сейчас мы вообще ничего по этому поводу не знаем. Константин Чуриков: Кстати! А там уже начинаются основные «чудеса». Вот сегодня тоже некоторые ваши коллеги, по-моему, ученые из Гонконга, опубликовали первые микрофотографии омикрон-штамма, вернее, первые фото, и там несколько видов. В общем, там видны такие маленькие черные вирусные частички, какие-то поврежденные вирусом клетки с набухшими везикулами. Я правильно сказал? В общем, суть в том, что там все равно видны вот эти вирусные частицы с шипами в виде короны. Я просто подумал: ну, с виду коронавируса. А коронавирусы вообще бывают полезными? Вот были ли у нас в истории какие-то полезные для человека коронавирусы? Анча Баранова: Ну, из всего можно какую-то пользу извлечь. Давайте вообще на РНК-вирусы посмотрим так, как люди смотрят на машины. Есть простые вирусы, а есть более сложные. Вот вирус полиомиелита, всем известный, который все мы затоптали, победили как человечество, если его в ряд этих машинок поставить, то он будет, как «Запорожец». Понимаете, да? То есть мы победили «Запорожец». Это очень круто, конечно, отлично. Но, вообще-то, есть и другие машинки, покрупнее. Есть вирус, как «Жигули». Есть вирус, как «Волга». А есть коронавирус. И коронавирус в мире РНК-вирусов – это как Rolls-Royce. Понимаете, да? Там много всего интересного есть. Оксана Галькевич: Ну хорошо, что не Maybach какой-нибудь. Анча Баранова: Ну, может быть, какой-нибудь и такой найдется. Константин Чуриков: Нам ваши дорогие коронавирусы американские не по карману. Я сейчас просто напомню зрителям, что нам можно звонить и писать, если есть у вас какие-то вопросы – пожалуйста. Анча, буквально накануне беседовали с еще одним вашим коллегой, с Николаем Крючковым. И он сказал, что приходят какие-то тревожные данные из одной из провинций ЮАР. И там якобы, в какой-то одной провинции, высокая смертность. Вы что-то об этом слышали? Просто хочется перепроверить. Я сегодня пытался… Анча Баранова: Честно, я не слышала, не могу прокомментировать. Просто вы для меня – утренние новости. Оксана Галькевич: А, ну да, действительно, учитывая разницу во времени. Тогда прокомментируйте еще такую историю. В Австралии выявили уже новую разновидность штамма «омикрон». Это же с какой скоростью вот эти изменения внутри недавно только выявленного вируса в принципе могут происходить? Как быстро он мутирует? Я понимаю, что у него нет ручек, ножек, мозга и всего прочего, но тем не менее есть какие-то, так скажем, алгоритмы поведения. Они, я надеюсь, науке в каком-то приближении известны. Анча Баранова: Ну, пока у нас нет никаких утверждений о том, что вирус штамма «омикрон» эволюционирует быстрее, чем другие штаммы. У нас просто наблюли в Австралии вариант. Этот вариант мог возникнуть не в Австралии, а мог возникнуть на том же самом шасси «омикрона» еще в Африке, потом мог быть перевезен в Австралию. То есть это единичное наблюдение, оно на самом деле ни о чем не говорит. Ну, просто найдена еще одна дополнительная мутация, и все. То есть пока не волнуемся. Оксана Галькевич: Пока не волнуемся? Хорошо. Давайте тогда выслушаем Татьяну из Самары. Константин Чуриков: Да, чуть-чуть позже. Анча, спасибо, спасибо большое, что согласились дать нам интервью. Всегда вам рады. Анча Баранова… Оксана Галькевич: Отпускаем на утренний кофе вас. Спасибо. Константин Чуриков: …профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона. Оксана, я не уверен, что в Университете Джорджа Мейсона есть время на утренний кофе. Оксана Галькевич: Ну а почему нет, Костя? Что, плохая привычка? Константин Чуриков: Не путай чужую работу со своей. Оксана Галькевич: Я вообще не пью кофе, Костя. Константин Чуриков: Да? Оксана Галькевич: Да. Константин Чуриков: У нас сейчас на связи Татьяна из Самары. Оксана Галькевич: Не путайте мою работу со своей. Константин Чуриков: Татьяна, здравствуйте. Оксана Галькевич: Татьяна, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос по поводу прививки. Я хотела бы, чтобы мне какой-то специалист дал разъяснение. У меня аутоиммунное заболевание соединительной ткани уже 16 лет. Сижу на глюкокортикостероидах на постоянной основе. Есть сопутствующие сердечно-сосудистые заболевания. Врачи-ревматологи говорят, что у меня очень высокий риск прививки, то есть не советуют делать прививку. Я хотела бы… Да, еще у меня в анамнезе есть анафилактический шок и отек Квинке. И поэтому никто ничего не знает – можно ли мне делать, нельзя ли делать и какие будут последствия. Константин Чуриков: Татьяна, я не специалист. Мы сейчас переадресуем ваш вопрос Михаилу Кагану – это ведущий научный редактор сервиса vrachu.ru, заслуженный врач Российской Федерации. Михаил Юдович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Михаил Каган: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, вы слышали вопрос? Константин Чуриков: Я не врач, но шок вот этот… Оксана Галькевич: Анафилактический шок и отек Квинке. Константин Чуриков: Это очень опасно! Оксана Галькевич: И аутоиммунное заболевание соединительной ткани, как наша зрительница сказала. Никто не может ее сориентировать, можно ли ей делать прививку или нельзя. Михаил Каган: Ну понятно, что может быть очень много разных ситуаций, потому что жизнь все-таки намного сложнее, чем любая схема. И мы, конечно, к вакцинации подходим схематично, как и ко многим другим моментам. А индивидуальные случаи могут быть такие, что они требуют индивидуального разбора. В целом мы должны знать, что если у человека есть хронические заболевания, то он в большей степени подвержен тяжелому течению ковида, и поэтому, как ни странно, хронические заболевания в большинстве случаев, наоборот, являются показанием к вакцинации. Когда речь идет об аутоиммунных заболеваниях, то здесь может быть несколько моментов. Во-первых, человек с аутоиммунными заболеваниями может хуже отвечать на вакцину, потому что он может находиться в такой стадии аутоиммунной болезни, когда получает большую дозу подавляющих иммунитет препаратов, они используются для лечения этих заболеваний. И тогда вакцинация может оказаться относительно бесполезной. Кроме того, конечно, когда есть обострение аутоиммунных заболеваний и человек находится на пике обострения, конечно, в этот момент не надо, в общем-то, делать вакцинацию. Тем более если есть еще в анамнезе такие осложнения, как анафилактический шок. Конечно, здесь на расстоянии нельзя дать каких-то рекомендаций. Мы можем сказать одно: для данного человека ковид представляет большую опасность, чем в среднем для популяции. И, конечно, хорошо бы ему вакцинироваться. Но можно ли это делать в текущий момент и надо ли это делать под прикрытием готовности к неотложной помощи, если вдруг будет тяжелая аллергическая реакция, – все это должны решать уже врачи на местах, оценивая ситуацию конкретно. Ведь наше здоровье, течение хронических заболеваний – это все очень меняющаяся и очень динамичная вещь. Может быть, можно найти момент, когда человек можно привить, но это нельзя советовать по телевизору. Константин Чуриков: Михаил Юдович, пришла эсэмэска, очень «добрая» такая, «любезная», но не вам, а нам, тем не менее мы вас попросим ответить. Самарская область: «А скажите, сколько померло от рака, от сердца и других болезней? Я думаю, что больше, чем от вашего ковида. Так что, – пишут нам, Оксана, – заткнитесь и не морочьте людям мозги!» Михаил Юдович, а если сравнить смертность от ковида, от рака, от сердечных болезней, действительно, что ответить нашему «любезному» зрителю или зрительнице? Михаил Каган: Я думаю, что, конечно, и рак, и сердечные болезни перевешивают ковид по смертности и являются основными причинами смертности взрослых людей. Но это абсолютно не снимает проблему пандемии, которая унесла уже более 5 миллионов человек. Что же, теперь нам надо еще 5 миллионами пожертвовать, и именно потому, что рак и сердечно-сосудистые заболевания сохраняются и никуда не делись? Появилась дополнительная болезнь, дополнительная очень важная и очень частая причина смерти взрослых людей. И с ней, конечно, необходимо бороться. Константин Чуриков: Кстати говоря, в том числе от сердечно-сосудистых заболеваний, между прочим, да? Михаил Каган: Да. Более того, я вам скажу, что часть онкологических больных, которые могли бы жить в достаточно высоком качестве, и многие больные с сердечно-сосудистыми заболеваниями, которые не умерли бы, заболев ковидом, все-таки умерли, потому что он наслоился на то, что у них есть. И более низкий иммунитет у этих пациентов привел к тому, что ковид протекал тяжело и убил их. Константин Чуриков: Так, еще у нас звонок есть. Оксана Галькевич: У нас есть звонок, да. Очень много сообщений. А звонок у нас из Бурятии, Людмила. Людмила, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: У меня вопрос такой. В сентябре месяце привилась «Спутником Лайт», прививка первичная. Мне 70 лет. Антител нет. Что дальше делать? Оксана Галькевич: «Спутник Лайт». Константин Чуриков: Хороший вопрос. Так? Михаил Юдович? Михаил Каган: Это, конечно, вопрос сложный, потому что непонятно, почему у человека нет антител. Может быть, были какие-то нарушения в логистике вакцины, вернее, не соблюли холодовую цепь. Все это, в принципе, возможно. Либо есть какие-то особенности иммунной системы. Но, конечно, когда нет антител… Тем более мы знаем, что сейчас господствует «дельта», и есть риск, что придет «омикрон», который еще более заразный. Это повышает требования к титру антител. Конечно, надо смотреть вопрос о том, чтобы в индивидуальном порядке разрешить человеку, я считаю, вакцинироваться заново, но уже не «Лайтом», а двухкомпонентным «Спутником». Оксана Галькевич: Вот нас спрашивают: «А где гарантия, что, привив 80% населения, мы получим коллективный иммунитет?» – из Ленинградской области пришло сообщение. Константин Чуриков: Да. Кстати, интересно еще спросить вдогонку: может ли вообще иммунитет быть коллективным? Потому что только что наша зрительница говорила, что у нее этого иммунитета нет. Можно ли здесь усреднять? Оксана Галькевич: И он же временный, так или иначе, этот иммунитет. Константин Чуриков: Тем более он временный. Оксана Галькевич: Все равно нужна ревакцинация и так далее. Действительно, где гарантия? Михаил Каган: Нет, коллективный иммунитет – это, конечно, имеется в виду не то, что будут отсутствовать люди, у которых он совсем не формируется. Имеет значение то, что какой-то высокий процент будет вакцинирован. Но, понимаете, ведь самая концепция коллективного иммунитета рассматривается в плане того, что если мы достигнем какого-то уровня вакцинации, скажем, 80–90%, то исчезнет пандемия. Теперь об этом говорить не приходится. Очевидно, что новые варианты заражают вакцинированных. И вакцина в основном нужна для того, чтобы все-таки более короткое время распространялись вирусы. И главное – для того, чтобы не заболеть тяжело и чтобы снизить смертность. Поэтому концепция коллективного иммунитета как достаточности в плане прекращения пандемии не должна теперь уже рассматриваться. Не может коллективный иммунитет прекратить пандемию, вирус будет циркулировать. Но вакцинироваться надо и ревакцинироваться надо, особенно в свете того, что может прийти «омикрон». Потому что все-таки, как показали последние исследования… Вот сегодня вышел, скажем, пресс-релиз компании Pfizer, они исследовали воздействие своих антител на «омикрон» в сравнении с первичным штаммом. Все-таки очевидно, что вакцины будут защищать даже при «омикроне» от тяжелого течения и от смерти. И ради этого стоит вакцинироваться. Константин Чуриков: Михаил Юдович, только мы еще пока не знаем, надо ли от него защищаться, потому что некоторые говорят, что он полезен. А если сравнить заразность, заразность в первые дни, когда был выявлен, смотрите, тот самый уханьский штамм и вот сейчас «омикрон», можно ли сказать вообще, что «омикрон» заразнее намного? Потому что если брать по количеству заболевших, то пока мы не видим каких-то адских цифр, правда? Михаил Каган: Ну, речь идет о приросте в той же Южной Африке. И прирост там значительно выше, чем даже при «дельте». И как-то большинство экспертов сейчас… Хотя данные предварительные, потому что, конечно, заявили только о существовании «омикрона» 24 ноября, прошло мало времени. И небольшое количество людей, как вы правильно говорите, мы пока наблюдаем. Тем не менее все эксперты сходятся в том, что «омикрон» значительно заразнее даже «дельты». Это, видимо, самый заразный из всех штаммов, которые появились. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, вот еще вопрос тоже от зрителя с SMS-портала: «А когда наконец «модную» болезнь будут лечить, а не вакцинировать?» Ну знаете, тоже с таким подвохом. Михаил Каган: Ну, ее уже и сейчас лечат. И эти методы лечения имеют большое значение, в том числе и борьба с осложнениями. Мы знаем, что это все значительно развивалось, в этом есть определенный успех. Кроме того, есть и уже проблески воздействия на сам вирус. Пока это моноклональные антитела из того, что мы имеем, но уже, по-моему, FDA зарегистрировала Monupilavir компании Merck, который значительно снижает риск госпитализации. Кроме того, появился препарат компании Pfizer, который пока еще не зарегистрирован, но, видимо, скоро будет зарегистрирован. Эти препараты прямого антивирусного действия. Единственная проблема в том, что их надо применять в первые дни болезни, то есть надо быстро диагностировать ковид, и тогда от них есть эффект. То есть они значительно снижают риски госпитализации. Оксана Галькевич: То есть быстро диагностировать – это опять же к вопросу о доступности тестирования, о доступности тестов, да? Михаил Каган: Да, конечно. Оксана Галькевич: А у нас они, к сожалению, увы, пока не особенно доступны. Михаил Каган: Они должны быть доступны. И тестировать надо широко. Оксана Галькевич: Массово. Михаил Каган: Практически всех, у кого есть признаки острого респираторного заболевания. Константин Чуриков: Так, еще у нас звонок, Ольга из Костромы. Здравствуйте, добрый вечер. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Меня интересует такой вопрос. Переболела коронавирусом, уже около месяца, выписали уже из стационара. Но у меня до сих пор нет запаха, и вкус еды я не чувствую. Как можно быстрее, чтобы это все прошло? Константин Чуриков: Чтобы все почувствовать. Вы заодно еще ответили на вопрос одного нашего зрителя, он спрашивал, что что-то стало мало случаев, когда люди перестают чувствовать запахи. Вот видите? Перестают, да. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, как восстановить эту функцию? Михаил Каган: Ну, я скажу. Конечно, на самом деле, например, для «омикрона» это совсем малохарактерно – исчезновение запахов. Еще меньше, чем для «дельты». Поэтому в этом и особенность нового штамма. А как восстановить? Каких-то лекарств нет. Вы знаете, все-таки время восстанавливает. Хотя люди приходится проходить через неприятную стадию, когда полное отсутствие обоняния переходит в стадию, когда искаженные запахи, и они в основном неприятные. Это более тяжелая стадия, чем когда обоняние совсем отсутствует. Но в целом есть какие-то попытки тренировать обоняние, то есть вдыхать духи, скажем, какие-то резкие запахи. Но нет пока никаких убедительных научных данных, что это ускоряет выздоровление. Здесь просто надо полагаться на возможности своего организма и, в конце концов, ликвидировать последствия ковида в этом плане. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, вот вы сказали о том, что исчезновение запахов и вкусов – это в меньшей степени для «омикрона» характерно, даже в меньшей степени, чем для «дельты» и так далее. То есть получается, что вирус не только мутирует очень быстро, но еще и мимикрирует, то есть шифруется под обычный грипп, все больше и больше на него похож, да? То есть при гриппе у нас же запах и вкус не исчезали, да? Повышалась температура, какие-то такие симптомы были. То есть он все больше и больше напоминает уже грипп, тяжелое такое течение? Михаил Каган: Да. То есть мутации вызывают изменение биологических свойств, и это проявляется в том числе в изменении симптомов заболевания. Но нет никаких гарантий, что придет какой-нибудь новый штамм, и снова будет пропадать обоняние и вкус. Но мы видим, и что у «дельты» уже этот симптом не является самым частым. А у «омикрона» он встречается значительно реже даже, чем у «дельты». Оксана Галькевич: Это важно, кстати. Константин Чуриков: Можно я сейчас без купюр прочту сообщение многих наших зрителей на самом деле. Мы, кстати говоря, уважаем всех – и кто привился, и кто не привился. Ну, это личный выбор каждого, да? Смотрите. Нижний Новгород: «Лезут в мозг, чтобы дураками сделать наш народ». Самара: «А Эбол из Африки вылечили?» Пишут: «Климат меняется, вирус обновляется, мутирует. И это уже, – пропуск, – жизненно. Вакцина – это же вирус в организм». А вакцина – это вирус в организм, Михаил Юдович? Михаил Каган: Если мы говорим о нашей вакцине, то там есть аденовирус, и на короткое время он попадает в организм, но потом быстро исчезает, потому что он не может репродуцироваться, не может размножаться. Константин Чуриков: А вот еще, прямо из глубины сибирских руд, Томская область: «Слушаешь вот это все… Да, ребята, похоже, в науке у нас конь уже валяется. Кстати, америкосы, – так и написано, – сказали, что от «ботсваны» вакцину смогут сделать только к марту. А мы сделали, как всегда, первые. Очень странная пандемия». Вот так. Что скажете? Просто надо что-то ответить зрителям. Михаил Каган: Pfizer сегодня в пресс-релизе на самом деле сказал, что они могут, если будет необходимость, сделать вакцину от «омикрона», но это будет не раньше марта. Тем не менее в 2022 году они смогут произвести 4 миллиарда доз вакцины – вне зависимости от того, какой вариант вакцины потребуется, старый или от «омикрона». Константин Чуриков: Ну, зритель имел в виду, что у нас, помните, даже изобрели лекарство… Скворцова сказала, что какое-то лекарство «МИР-19». Или как там оно называется? Она сразу сказала: «И от «омикрона» тоже. От всего помогает». Михаил Каган: Ну, это же препараты противовирусного действия, это не вакцины. Они, естественно, не зависят от мутаций, потому что они влияют не на спайк-белок, а на другие белки вируса. Поэтому те препараты, которые будут изобретены, они будут независимы от вируса. Просто у них разная цель. Одно дело – профилактировать заболевание, чтобы не заболеть вообще или заболеть легко. А другое дело – уже лечить, когда человек заболел. В содружестве должны работать оба метода, но они не исключают друг друга, и их не надо путать. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, еще один звонок – из Новокузнецка Галина. Галина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Мне нужен только ответ «да» или «нет». Значит, когда только начался коронавирус, по телевидению сама лично слышала, сказали, что при бронхиальной астме, при стенокардии, аритмии, ИБС вакцинироваться нельзя. А у нас в поликлинике заставляют вакцинироваться. Вы скажите: да – да – нет – нет? Можно ли вакцинироваться или нельзя? Константин Чуриков: У нас что, 90-е годы, что ли, референдум? «Да – да – нет – нет». «Да – да – нет – да» там было, кстати. Так, Михаил Юдович? Михаил Каган: Да, там было такое: «Им не верил никогда, мой ответ: да – да – нет – да». Правильно делают, что заставляют вакцинироваться. Правильно делают. Кроме каких-то исключительных случаев, которые должны рассматриваться в индивидуальном порядке. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, если можно, еще короткий вопрос от нашего зрителя из Москвы или Московской области (так подписано сообщение): «Возраст – 81 год. Диабет. Чем вакцинироваться?» Михаил Каган: «Спутником V». Оксана Галькевич: «Спутником V»? Ну, просто возраст такой серьезный. Нет никаких противопоказаний для этой возрастной группы? Михаил Каган: Чем серьезней возраст, тем больше показаний для вакцинации «Спутником V». Оксана Галькевич: Спасибо. Константин Чуриков: Михаил Юдович, вот пишут некоторые СМИ, некоторые источники, что власти сейчас сомневаются – все-таки вводить QR-коды или не вводить. Ваше мнение как специалиста, врача? Михаил Каган: Ну, я думаю, что… Мы видим, что хотя есть временный спад сейчас, но, в принципе, мы живем в ситуации, когда… Я думаю, что это надо делать. Все те меры, которые задуманы, их надо выполнять. Константин Чуриков: Задумали меры – пускай воплощают! Спасибо большое. Оксана Галькевич: Спасибо. Михаил Каган, ведущий научный редактор сервиса vrachu.ru, заслуженный врач России, был у нас на связи.