Виталий Млечин: Программа «ОТРажение» в прямом эфире «Общественного телевидения России» продолжается. Продолжаем обсуждать самые актуальные, важные и интересные темы вместе с экспертами и вместе с вами. По-прежнему здесь Марианна Ожерельева и Виталий Млечин. И в ближайшие полчаса будем говорить о главной теме не только сегодняшнего дня, но и последних, в общем-то, 2 лет – о коронавирусе. И начнем, как всегда, с официальных данных, статистика. За сутки выявлено 180 456 случаев заражения. 683 человека умерли. И 10,5 тысяч госпитализаций – это резкое снижение, буквально еще пару дней назад было существенно больше: вот 12 февраля, например, было 18,5 тысяч, а вот сейчас только 10,5. Идем дальше. Марианна Ожерельева: Но есть и хорошие новости. Вот одна из них: ученые Роспотребнадзора разработали, внимание, детектор COVID-19. Виталий Млечин: Как детектор лжи, только детектор COVID-19. Марианна Ожерельева: Да, только COVID, да. Он позволит выявлять заболевание на ранней стадии, что уже хорошо. Технологию можно использовать для создания высокочувствительных тест-систем, которые позволят проводить диагностику прямо у постели больного. Виталий Млечин: Да. Сейчас в России преобладает штамм «омикрон», им часто заражаются дети. Что очень важно, собственно говоря, для тех, кто младше 12, вообще нет вакцины, для тех, кто старше 12, соответственно, вакцина есть, но это добровольно, т. е. не все прививаются. Во многих регионах продолжают вводить удаленку, чтобы постараться снизить заболеваемость. Но вот, например, в Санкт-Петербурге, наоборот, сегодня дистанционка закончилась для старшеклассников. Марианна Ожерельева: Какая обстановка в вашем регионе? Пишите, звоните, рассказывайте, нам очень важно слышать вас. Виталий Млечин: Да. Давай напомним наш телефон: 8-800-222-00-14 – бесплатный телефон прямого эфира, 5445 – бесплатный короткий номер для ваших SMS-сообщений. Марианна Ожерельева: Ну и на связи с нами член-корреспондент Российской академии наук, врач-кардиолог, профессор, доктор медицинских наук Симон Мацкеплишвили. Симон Теймуразович, здравствуйте. Виталий Млечин: Симон Теймуразович, здравствуйте. Симон Мацкеплишвили: Добрый день, здравствуйте. Виталий Млечин: Симон Теймуразович, а вот хочется с хорошего начать. Марианна Ожерельева: С детектора. Виталий Млечин: Вот этот детектор COVID-19 – скажите, пожалуйста, что это такое? Как это работает? И когда это можно будет внедрить, чтобы это начало спасать жизни уже? Марианна Ожерельева: Вы же наверняка об этом слышали. Симон Мацкеплишвили: Честно говоря, я от вас это услышал впервые... Виталий Млечин: Ага. Марианна Ожерельева: Ух ты, новость сообщили. Симон Мацкеплишвили: Вы сказали, что это похоже на детектор лжи, – наверное, будут спрашивать «Есть COVID?» и по ответу «да» или «нет» будут определять, есть он или нет. Не знаю. Марианна Ожерельева: Ну как думаете, может такая штука работать вообще? Давайте пофантазируем тогда, раз вы только что услышали. Симон Мацкеплишвили: Ну, конечно может. Потому что проблема вот этих быстрых тестов в том, что они часто качественные, а не количественные, а есть возможность сделать эти тесты количественными, когда буквально за 15 минут человек будет точно знать и врач будет точно знать, заражен человек или не заражен коронавирусом. Потому что даже ПЦР-тестирование иногда бывает излишне чувствительным, а вот эти экспресс-тесты на антиген могут дать точную информацию. Мне кажется, на этом и основан подход, о котором вы говорите. Виталий Млечин: Симон Теймуразович, ну вот то, что мы сейчас можем прочитать, вот что написано: «Изобретение ученых из НИИ эпидемиологии относится к сфере генной инженерии и биотехнологий, основано на применении новых средств, молекул-направляющих РНК, которые могут быть использованы в системах CRISPR-Cas14 (вот вы киваете головой, вам понятно, нам не понятно, сейчас нам объясните, что это такое) в составе рибонуклеопротеиновых комплексов (слово-то какое, боже мой!) для ультрачувствительного выявления РНК вируса SARS-CoV-2». Вот скажите, пожалуйста, вот из этих слов, половина которых мне была непонятна, вот что можно извлечь, какую информацию? Симон Мацкеплишвили: Что этот тест должен работать. Марианна Ожерельева: Ха-ха. Виталий Млечин: О, это главное! Это очень хорошо! Марианна Ожерельева: Быстро и надежно, да, самое главное? Симон Мацкеплишвили: На чем основано ПЦР-тестирование, про которое все знают? ПЦР – это полимеразная цепная реакция, когда мы ищем кусочки вирусной РНК, в данном случае коронавирусной РНК, когда мы все, что мы находим, все кусочки РНК, многократно увеличиваем в количестве и затем тестируем, поэтому это требует определенного времени. Но есть современные подходы, о которых вы сейчас и говорили, вот то, что вы зачитали, когда мы можем даже мельчайшие кусочки вирусного генома, иначе говоря, собственно, этого вируса обнаружить непосредственно, как мы говорим, у постели больного или при амбулаторном визите врача, фельдшера, медсестры. То есть действительно это новые технологии, которые как раз входят в такой обиход, и это очень важно, потому что это касается не только выявления коронавирусной инфекции, это вообще новые подходы к диагностике многих, в т. ч. и сердечно-сосудистых и онкологических заболеваний, и очень отрадно, что наши коллеги смогли это применить в данной ситуации. Марианна Ожерельева: Ага. Тут же последние 2 недели мы говорили, когда случится тот самый пик по заболеваемости «омикроном» именно. Симон Теймуразович, все-таки когда этого ждать? И насколько здесь погодные условия... ? Потому что сейчас очень много разговоров, что вот в Москве потепление и, возможно, будет как-то получше именно со статистикой, что она не будет превышать некий показатель, не будет такой галопирующей. А вот если где похолоднее, там будет все намного хуже. Это все-таки правда или ложь? И когда случится этот пик, и чего ждать потом, в будущем? Симон Мацкеплишвили: Вы знаете, Марианна, столько было спекуляций по поводу связи с погодой и с температурой... Марианна Ожерельева: Да. Симон Мацкеплишвили: Мы видели, что в жарких странах, когда вот в России это все начиналось, был март – апрель, а в это время, скажем, в Гонконге или в Южном полушарии было уже довольно теплое лето... Нет прямой зависимости между температурой. Потом это стали объяснять тем, что, когда холодно, люди теплее одеваются, они чаще находятся в закрытых помещениях, это увеличивает циркуляцию вируса внутри. Когда немножко теплее, люди выходят на свежий воздух. Ну, опять же, это мне кажется только спекуляцией. Но из того графика, который вы показывали, вот вы, Виталий, показывали в начале, мне кажется, все-таки мы видим, я надеюсь, начало конца этой пандемии, по крайней мере «омикрона», и очень надеюсь, что ничего нового уже не появится, мы как-то выдохнем и будем жить спокойно. Поэтому, действительно, были разговоры про пик к концу февраля, но я в этом смысле оптимист, мне кажется, что, в общем, выдыхается коронавирус, к счастью. Марианна Ожерельева: Все уже случилось. Симон Мацкеплишвили: Опять же, это моя надежда, я не знаю, что будет на самом деле, как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Сочи... Виталий Млечин: Ха-ха. Симон Теймуразович, а вот еще на что нельзя не обратить внимание – огромный рост числа заболевших, еще месяц назад было 30 тысяч в день, а сейчас почти 200 тысяч в день, при этом количество умерших вот как оставалось на уровне 650–700, так и не увеличивается, и слава богу, что не увеличивается. Но такой огромный рост заболеваемости, при этом не увеличивается смертность, не говорит ли это, ну такая робкая надежда, не говорит ли это о том, что действительно коронавирус становится все-таки менее опасным для человека? Потому что понятно, что болеть неприятно, но терпимо, можно, если 3–4 дня с температурой полежать дома, ну ничего страшного не будет, главное же не умереть от этого, не получить какие-то серьезные осложнения. Вот на основе этой статистики можно вот такую осторожную надежду высказать, что худшее позади? Симон Мацкеплишвили: Ну, это очень хорошее словосочетание «осторожная надежда». Я думаю, ее высказать нужно и важно, важно эту информацию доносить до людей, хотя для тех, кто заболел, а я вижу все-таки довольно большое количество серьезно болеющих людей, эта статистика, в общем, как-то не совсем актуальна. Мне кажется, что сейчас намного проще, быстрее и чаще стали делать тестирование, поэтому резко увеличилось количество вот этих людей, которые включаются в статистику по выявленной заболеваемости. Но при этом очень важно, что действительно снизилась, не то что не менялась, а значительно снизилась вероятность госпитализации и смертность, которая, к сожалению, все еще остается, она не растет несмотря на такое значительное увеличение количества выявленных случаев COVID-19. Но опять же хочу сказать, что COVID-19 – это серьезная болезнь, и несмотря на то, что мы имеем дело с вариантом коронавируса «омикрон», есть случаи тяжелого заболевания, ну и летальных исходов. И опять же очень важно то, что довольно часто начали заболевать дети, их надо защищать, и мы видим, что некоторые регионы открывают школы, переходят на очное обучение, некоторые, наоборот, на дистанционное. Мне кажется, это очень важно, что каждый регион может самостоятельно регулировать это. Но опять же, это осторожная надежда, осторожный оптимизм. Очень надеюсь, что эта тенденция продолжится и все потихоньку сойдет на нет, но пока мы, в общем, и врачи, и все службы в полной боевой готовности, если можно сказать, поскольку все-таки пандемия продолжается. Марианна Ожерельева: Звонки примем от наших телезрителей. Виталий Млечин: Да, уже пора. Марианна Ожерельева: Первой была Нина из Краснодарского края. Нина, здравствуйте. Ваш вопрос? Виталий Млечин: Здравствуйте, Нина. Зритель: Здравствуйте. Вот я хотела бы узнать, при «омикроне» может сильно кружиться голова? Вот у меня была температура 38,6, один день я сбила температуру, на следующий день 37,4 и головокружение началось, и кружится вот уже неделю, я прямо падаю. Виталий Млечин: Ух ты... Зритель: Не знаю отчего. Может от «омикрона»... ? Марианна Ожерельева: А тест вы не делали? Зритель: Нет, я ничего не делала, я парацетамол пью и все. Виталий Млечин: Понятно... Так, Симон Теймуразович, что можно посоветовать? Марианна Ожерельева: Это признак или нет? Симон Мацкеплишвили: Ну, во-первых, в общем, раз это происходит, раз Нина рассказала об этом, значит, так оно бывает. Действительно, тут очень важно не допустить развития каких-то очень серьезных осложнений. Даже после того, как завершается собственно COVID-19, и мы об этом говорим, в вашей передаче тоже неоднократно говорили про постковидный синдром. Хотя первая неделя – это не постковидный синдром, но все-таки требуется консультация доктора, потому что сильное головокружение может быть признаком нарушения мозгового кровообращения, вертебро-базилярный бассейн в задней части головного мозга. И чтобы там не было каких-то серьезных проблем, я думаю, что Нине надо обратиться к врачу, может быть, пройти какие-то анализы крови или выполнить ультразвуковое исследование артерий, которые питают головной мозг. То есть это бывает, чаще всего это проходит самостоятельно, но такое стойкое головокружение может быть признаком очень грозных осложнений после COVID, и требуется консультация врача. Марианна Ожерельева: Александр из Калининграда. Александр, здравствуйте, ваш вопрос? Виталий Млечин: Александр? Зритель: Здравствуйте. Тут такая проблема у нас в Калининграде, понимаете, вроде по бумагам все есть, лечение, все. Вот я болею коронавирусом, я вызвал врача, врач пришел, сделал тест, «у вас COVID», говорит. Я говорю: «Ну я уже догадался, уже не первый день болею». – «Чем лечитесь?» – «Вот самостоятельно противовирусное купил». – «Ну хорошо, лечитесь дальше». Вот только что врач опять приходил. Ну, маму проверили тоже, контактная, то, что плохо себя чувствует. Я говорю: «Куда мне обращаться, что? Я себя плохо чувствую». Он говорит: «Обратитесь в областную больницу, заплатите 2,5 тысячи за 2 минуты консультации, вам там что-нибудь скажут». Это что такое? Я его спрашиваю, говорю: «Областная больница – это у нас что, бюджетное?» – «Ну, наверное, это какое-то бюджетное», – посмеялся и пошел. Зачем нам такое здравоохранение? Марианна Ожерельева: Хорошо. У вас какой-то вопрос есть, может быть, препараты какие принимать, хотите спросить в вашем конкретном случае? Пока противовирусные пьете? Зритель: Я уже закончил его пить, я его целую неделю пил, сколько можно пить. Вот я хотел спросить, специалист посоветует, что для восстановления лучше использовать. Марианна Ожерельева: Спасибо за вопрос. Виталий Млечин: Да, понятно. Для восстановления, да, Симон Теймуразович, важный вопрос. Симон Мацкеплишвили: Ну, во-первых, я бы хотел начать с того, что Александр заявил об очень важной проблеме, о которой тоже часто говорю я и мои коллеги, о том, что вот считается, если коронавирус протекает легко, то можно его не лечить. Я, честно говоря, с этим не согласен, это мое мнение, кто-то может быть не согласен со мной, но вот эти противовирусные препараты, которые выдают пациентам, в т. ч. в Москве и во многих других городах, на самом деле эффективность их, честно говоря, не доказана. И тут больше симптоматическая терапия: при повышении температуры жаропонижающие, при очень высокой температуре, которая длительно сохраняется, конечно, можно назначать и противовоспалительную терапию, и кроверазжижающую терапию. Но вот ответ, когда врач говорит или любой медицинский сотрудник «Я не знаю, сходи туда, сходи сюда», – нет, пациента надо успокоить и дать ему какую-то рекомендацию, как быть дальше, потому что психологически это тоже очень важно. Но поскольку, как я понял, Александр уже выздоравливает, он на пути к здоровью, я хочу сказать, что самая лучшая методика восстановления после COVID – это физическая активность. Так что, я знаю, у них в Калининградской области рядом Балтийское море, много сосновых лесов, не знаю, в каком он городе, наверное, в самом Калининграде – гулять на свежем воздухе очень важно и полезно, естественно, одеваться по погоде, ну и следить за своим самочувствием. Несмотря на нормальное состояние, все равно продолжать измерять температуру, поскольку мы нередко видим повторные подъемы температуры через фактически неделю нормальной температуры. Но в целом, когда человек выздоравливает, это происходит медленно, но выздоровление происходит полноценно и достаточно быстро. Да, бывают ситуации, когда мы говорим о постковидном синдроме, когда жалобы продолжаются больше 3 месяцев. Ну, в общем, за этим надо наблюдать. Я надеюсь, что у Александра все закончится хорошо. Но опять же, он очень важный вопрос задал, взаимодействие врача и пациента, ну и, конечно, то, о чем он рассказал, понимая, что ему было тяжело, и понимая, что, может быть, он не совсем правильно понял или услышал врача, тем не менее кроме назначения препаратов или каких-то серьезных процедурных вмешательств роль врача в том, чтобы успокоить пациента, наоборот, рассказать, как ему быть, а не говорить «пойди туда, пойди туда»... Марианна Ожерельева: Ага, еще и за деньги. Кстати, о препаратах очень частое сообщение: «Виферон», «Гриппферон», назальные капли, мази – как применять для профилактики COVID и гриппа? Вообще надо ли применять эти препараты для профилактики? Симон Мацкеплишвили: Вы знаете, «Виферон» и «Гриппферон» – это либо интерфероны, либо активаторы... Вот интерферон – это активатор собственного синтеза интерферона в человеческом организме. Опять же, такая вот международная доказательная база по поводу этих препаратов, этих подходов, скажем так, хромает, хотя мы знаем, что даже у маленьких детей применяют «Виферон», в т. ч. и в свечах. Если человек использует эти препараты в виде свечей, в виде мазей, в виде каплей или спрея, я в этом не вижу ничего плохого. Было довольно большое количество исследований, которые показывали, что интерферон-альфа или интерферон-гамма защищают от коронавируса. Собственно, для этого у нас в организме интерфероны и вырабатываются. Просто не совсем понятно, как интерфероны, вводимые извне, на это влияют. Но тем не менее я опять же могу вызвать недовольство большого количества моих коллег, но я за то, чтобы люди эти препараты принимали, чтобы они при этом высмаркивались, очищали носовые ходы. Мне кажется, это все-таки каким-то образом снижает и вирусную нагрузку, и вероятность заболеть. Марианна Ожерельева: Елена из Московской области до нас дозвонилась. Елена, добрый день. Виталий Млечин: Елена, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, вот мне 65 лет, мужу 70. В мае мы вакцинировались «Спутником», в декабре мы ревакцинировались. А что дальше? Виталий Млечин: Жить долго и счастливо, очевидно. Симон Мацкеплишвили: Ха-ха. Зритель: Нет, я надеюсь, но я просто хочу узнать, надо еще вакцинироваться, или чего мы ждем дальше? Марианна Ожерельева: Грядут ли еще прививки. Зритель: Ни один врач московской поликлиники мне на этот вопрос не ответил, никто, все руками разводят, никто не знает, что дальше. Виталий Млечин: Понятно, спасибо большое. Марианна Ожерельева: Симон Теймуразович? Виталий Млечин: А вот это уже важный вопрос, да, действительно. Марианна Ожерельева: Как дальше? Виталий Млечин: Как дальше быть с вакцинацией? Симон Мацкеплишвили: Как говорил известный персонаж, «Сейчас такое время, верить никому нельзя, даже самому себе». Так вот, я считаю, что если человек вакцинировался полноценными двумя инъекциями любой вакцины, «Спутник», «КовиВак» (я так понял, что в данном случае мы говорим о «Спутнике) и потом ревакцинировался в декабре, то, Виталий, как вы сказали, надо жить дальше долго и счастливо. Я, честно говоря, против вот этой ревакцинации каждые полгода. Мы, к сожалению, видим, к этому это приводит. И вот это издевательство над иммунитетом, оно, в общем, просто так не проходит. И в этой связи меня, честно говоря, немножко удивляют огромные толпы наших соотечественников, которые привились в России нашими российскими вакцинами, чтобы получить сертификат здесь, потом выезжают в какие-то страны, в Хорватию, в Турцию, в Армению, для того чтобы там привиться иностранной вакциной Pfizer или Moderna, чтобы иметь возможность путешествовать по Европе. Да, конечно, путешествовать по Европе – замечательно, я очень люблю Европу, я там прожил много лет и работал, но все-таки вот это издевательство (извините за такой вульгарный термин) над иммунитетом, оно может дать свои последствия через несколько лет или через несколько десятков лет. Поэтому мое мнение такое: человек вакцинировался, потом по прошествии 6 месяцев, если он не болел, он ревакцинировался, и этого должно быть достаточно. Ну а потом потихоньку, я думаю, COVID сойдет на нет. Если человек болел, то ему достаточно одной ревакцинации, либо если он вакцинировался и потом болел, то на этом, мне кажется, можно остановиться и спокойно жить дальше, опять же, продолжая соблюдать все меры предосторожности: это максимально возможное дистанцирование, гигиена рук, лица, ношение маски. Ну вот больше вакцинироваться, мне кажется, не надо. Виталий Млечин: Симон Теймуразович, а частая ситуация сейчас, сейчас многие люди болеют, но не все уверены в том, что они болеют именно коронавирусом. Вот как в такой ситуации быть, если вроде пора ревакцинироваться, но чем-то переболел, может быть, даже ПЦР отрицательный, таких случаев тоже достаточно много, но по симптомам вот оно – как правильнее поступить? Симон Мацкеплишвили: Ну, вы знаете, сейчас чаще всего, если что-то происходит, то это именно оно. Мы видим резкое снижение гриппа и других респираторных инфекций. Вообще в мире последние 2 года вирус гриппа как-то очень сильно пострадал, он уступил в правах, и сейчас в основном все проблемы коронавирусные. Поэтому опять же не надо гоняться в этих попытках, часто безуспешных, найти вирус с помощью экспресс-теста или ПЦР, действительно, не все тесты выявляют новые варианты вируса, тот же самый «омикрон», даже самые современные тесты. Если человек вакцинировался и переболел какой-то респираторной инфекцией, мне кажется, в большинстве случаев надо понимать, что это COVID-19. Можно, конечно, изучить титры антител, посмотреть, что они увеличиваются, появляются антитела класса M либо антитела, скажем, к N-белку, поскольку после вакцинирования в основном антитела к S-белку. Но опять же, мне кажется, это слишком сложно, а вот эта вакцинация и защита должна быть легкой, простой и удобной. Если человек вакцинировался, он чем-то переболел, я думаю, что можно спокойно подождать, по крайней мере до истечения года после вакцинации, потом, наверное, сдать тест на антитела, хотя я в принципе против таких тестов, и принимать решение. Марианна Ожерельева: Тоже частый вопрос, кстати, – о чем говорит тяжелая реакция на прививку, повышение температуры, вот эта вот ломота в теле, т. е. когда тяжело прямо человеку, голова болит? То есть это о том, что у него там слабый иммунитет, сразу ставят такие диагнозы родственники и друзья, или же о чем-то другом? Или вообще ни о чем? Виталий Млечин: Или даже когда человек на несколько дней выпадает из жизни после вакцинации, такие случаи тоже бывают. Симон Мацкеплишвили: Да, такие случаи бывают, их немного. Но тем не менее это говорит о том, что организм вот так активно отреагировал на вакцинацию, это, наоборот, признак сильного, а не слабого иммунитета. Марианна Ожерельева: А, сильного иммунитета. Симон Мацкеплишвили: Да. Начинается формирование иммунного ответа, и, в общем, надо несколько дней перетерпеть, может быть, принять какие-то нестероидные противовоспалительные препараты, может быть, антигистаминные. Я многим пациентам рекомендую перед вакцинацией принять любой антигистаминный препарат. Было много споров по поводу того, не ослабляют ли они формирование иммунитета после вакцинации, – судя по всему, не ослабляют, но позволяют гораздо легче перенести саму вакцинацию. Я, кстати, хочу вам привести очень интересный пример. В декабре 2020 года в ведущем медицинском журнале в мире были опубликованы результаты по вакцине Pfizer. (Я, по-моему, это рассказывал.) И вот в группе людей (они не пациенты, они здоровые люди), которые получили укол физраствором, у довольно большого количества было и повышение температуры, и озноб, причем до 40 градусов, и озноб, и диарея, и судороги, что очень сложно объяснить введением стерильного физраствора. Да, может быть боль в области укола, если медсестра плохо уколола. Тем не менее психологический эффект, это ожидание каких-то последствий во время вакцинации, в частности, может приводить к таким последствиям. Виталий Млечин: Невероятно, конечно. Сила нашего организма, сила нашего мозга... Марианна Ожерельева: Самовнушение. Виталий Млечин: ...некоторым образом недооценена, мне кажется, большинством людей. Марианна Ожерельева: Елена из Краснодара до нас дозвонилась. Здравствуйте, слушаем вас. Виталий Млечин: Здравствуйте, Елена. Зритель: Здравствуйте-здравствуйте. Кое-как дозвонилася. У меня такой вопрос. Значит, есть прививка для взрослых и есть прививка для подростков. Вот чем она отличается? В моем случае мне 59 лет, я пенсионерка, но у меня вес 42 килограмма, у меня вес подростка. А какую же мне делать прививку? Повлияет ли прививка для взрослого на мой организм? Виталий Млечин: Ага, понятно. Зритель: Я инвалид. Виталий Млечин: Спасибо. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Симон Теймуразович? Симон Мацкеплишвили: Да, такие вопросы тоже появляются, потому что, действительно, есть «Спутник М», который содержит в 5 раз меньше, скажем так, дозу препарата по сравнению с классическим «Спутником V». Но вот это снижение дозы связано не с тем, что подростки меньше физически или меньше весят, сейчас некоторые подростки, которые больше меня и по росту, и по весу тоже. Это связано с тем, что в этом возрасте еще неполностью сформировалась иммунная система, и именно это повлекло за собой вот это снижение в 5 раз дозы вакцинного препарата в уколе. Поэтому в данном случае слушательнице надо вакцинироваться полноценным «Спутником V», т. е. нормальными двумя уколами для взрослых людей. Это никак не связано с массой тела, хоть она действительно, судя по всему, миниатюрная женщина, но тем не менее надо вакцинироваться полноценно, поскольку у нее сформированная иммунная система. Виталий Млечин: Ленинградская область, Нина. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я привита, вакцинирована и ревакцинирована, прививкой «ЭпиВакКорона». Вокруг нее сейчас очень много шума, говорят о том, что она пустышка и даже опасна. Скажите, так ли это? Это первое. И второе. Если она не пустышка, могу ли я сделать третью дозу через 2 месяца, как я вчера прочитала в интернете, якобы через 2 месяца после того, как ты ревакцинируешься, через 2 месяца можно сделать еще третью бустерную дозу, будет тогда тебе хорошо. Виталий Млечин: Ага. А вы болели коронавирусом после вакцинации или нет? Зритель: Нет, нет. Виталий Млечин: Ага, спасибо большое. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Симон Теймуразович, относительно, конечно, «ЭпиВакКороны» много разговоров. Марианна Ожерельева: Да, есть какие-то доказательства или нет? Симон Мацкеплишвили: Сегодня вы, конечно, подготовили вопросы для меня... Виталий Млечин: Ха-ха. Симон Мацкеплишвили: Много разговоров по поводу «ЭпиВакКороны». Первое, слушательница сказала, что даже говорят, что она опасна, – она точно не опасна. То есть самое страшное, что может произойти, – это не сформируется иммунитет. Напомню, что «ЭпиВакКорона», в отличие от «КовиВака» и от «Спутника V», содержит, собственно, три фрагмента вот этого S-белка, шиповидного белка коронавируса, на который наш организм должен формировать иммунитет. Действительно, мы не единственная страна, в которой есть такие т. н. субъединичные вакцины, такие вакцины есть и китайские, и европейские, и т. д. Действительно, эффективность таких вакцин несколько ниже, чем векторных вакцин, таких как «Спутник V», или AstraZeneca, или Johnson & Johnson, или мРНК-вакцин, но это не значит, что ее нет совсем. Поэтому в данном случае, если слушательница вакцинировалась «ЭпиВакКороной» и ревакцинировалась этой же вакциной, я думаю, в данном случае имеет смысл сделать тест на антитела к S-белку. Если их нет или их уровень очень небольшой, то пройти полноценную вакцинацию какой-то из двух вакцин, либо «КовиВаком», либо «Спутником V», и усилить свой иммунитет. Не надо бояться в этом случае, что она сильно навредит, сама по себе «ЭпиВакКорона», еще раз хочу повторить, хотя было много исследований про отрицательную эффективность, об этом много говорили, это совсем другое понятие, это не значит, что она может навредить. Возвращаясь к вопросу, вы себе не навредили. Посмотрите уровень антител; если он достаточный, живите спокойно дальше. Либо, действительно, можно пойти и сделать ревакцинацию вакциной другого класса, «Спутником V», например, и дальше жить спокойно. Марианна Ожерельева: Ну, раз уж, раз такие жесткие отчасти вопросы, вот вдогонку: «Все мои вакцинированные знакомые переболели, притом не в совсем легкой форме. Зачем было прививаться? Если прививка действенна, то откуда такое количество больных?» – причем здесь оговорочка, что во всем мире. Зачем же делать прививку, если все равно мы потом болеем? Симон Мацкеплишвили: Ну, зачем жить, потом все равно все умрут. Ну это как-то неправильно, по-моему, поставленный вопрос. Во-первых, действительно, вот когда говорят, что «я слышал»... Если вы помните, когда началась вакцинация, что в больницах с тяжелыми формами лежат только вакцинированные, только они болеют, и вакцина повышает чувствительность к коронавирусу, делает заболевание тяжелым, – это не так. Значит, действительно, мы вначале, я имею в виду медицинское сообщество, говорили, что вакцина защитит вас от заражения, хотя, честно говоря, я был против, потому что не бывает таких вакцин, которые на 100% защищают от заражения. Потом говорили, что хорошо, не от заражения, но от смерти точно защитит. Потом ну не от смерти, так от тяжелого течения точно защитит. Сегодня, в общем, мы сошлись на том, что все-таки вакцинация защищает от летальных исходов и от очень тяжелых случаев заболевания, это значит, что это невозможно. Но опять же, мы должны понимать, что, если говорить про тот же «Спутник», если человек в течение какого-то небольшого промежутка времени перед вакцинацией «Спутником» переболел аденовирусной инфекцией, а «Спутник V» основан на аденовирусном векторе, то просто вакцина на него не сработала. И мы видим определенное количество людей, которые вакцинировались из самых проверенных источников вот этой вакциной «Спутник V», у которых не образуются антитела. Значит, есть какая-то часть людей, которые по разным причинам не формируют иммунитета после вакцинации. Но вот говорить про то, что все вакцинированные заболели в тяжелой форме, – конечно, это не совсем корректно, часто это преувеличение. Да, после вакцинирования можно заболеть, гораздо реже и гораздо легче, чем не вакцинируясь, но тем не менее, опять же, вакцина – это не 100%-е избавление. Это касается всех вакцин, даже против таких, в общем, 100% вакцинируемых заболеваний, как корь, краснуха. Все равно есть какой-то процент людей, у которых есть и осложнения, и случаи заболевания, но они крайне редки. В отношении респираторных инфекций, это касается и гриппа, и COVID, и других инфекций, эффективность вакцин намного меньше по сравнению с вакцинами, которые распространяются в основном через кровоток, я имею в виду и краснуху, и корь, скажем, и гепатиты. Так что к этому надо быть готовыми, это совершенно не значит, что не надо вакцинироваться. Ну вот так я, наверное, отвечу на этот непростой тоже вопрос. Виталий Млечин: Да. Успеем еще один звонок, Татьяна из Ростовской области. Слушаем вас, Татьяна. Марианна Ожерельева: Здравствуйте. Зритель: Добрый день, здравствуйте. У меня у дочери, ей 35 лет, у нее гломерулонефрит в почке и образования в печени неизвестного характера, мы биопсию просто не делали, наблюдаем и все. До сих пор мы не решаемся вакцинироваться, чтобы не навредить почкам и печени. Правильно мы делаем или нет? Виталий Млечин: Понятно, спасибо. Симон Теймуразович? Симон Мацкеплишвили: Вы знаете, тут мой совет, наверное, не имеет особого смысла, это должны врачи наблюдать, что предполагает характер образования в печени и ситуация с почками. Так что я не могу однозначно ответить на этот вопрос. Ситуация очень серьезная, может быть, она является случаем отвода от вакцинации, может нет. Но в любом случае, если вот у молодой девушки, 35 лет, молодой возраст, такие серьезные заболевания, в любом случае на них надо обращать внимание. Ну и тут надо все равно соблюдать дистанцирование, наверное, уже максимальную защиту, уже сегодня не маски, а респираторы, вот какие-то дополнительные меры, поскольку если человек не столкнулся с вирусом, то он не заболеет. Но опять же, решение должен принимать лечащий врач, конечно, по телевидению я не могу давать никакие рекомендации в этом случае. Марианна Ожерельева: Спасибо. Виталий Млечин: Спасибо огромное! Симон Теймуразович Мацкеплишвили был с нами на прямой связи, член-корреспондент РАН, врач-кардиолог, профессор, доктор медицинских наук. Говорили о коронавирусе. Сейчас прервемся буквально на секунду.