Константин Чуриков: Ну что, растет, снова растет заболеваемость в России. Сейчас мы можем показать – как. Вот сегодня у нас уже получается, что 31 тысяча заболевших, 31 252 человека. На этом фоне стала расти и смертность – тут мы видим небольшой, но все-таки прирост. При этом, как сегодня отметил премьер Михаил Мишустин, резкого роста числа госпитализаций нет. Он сегодня об этом сказал на заседании Правительства. Оксана Галькевич: Пока в России нет тяжелых случаев заболевания, как это было с предыдущим штаммом «дельта», однако кабмин подготовил новый план по борьбе с распространением вируса. Государство направит дополнительно 15 миллиардов рублей на закупку лекарств, и еще 5 миллиардов на эти же цели получат регионы. Премьер призвал губернаторов подготовить все службы для оказания помощи больным, а особенно поликлиники и станции скорой помощи. Ну и оперативно реагировать на обращения жителей – сейчас с этим есть определенные проблемы, например в Петербурге. Михаил Мишустин, председатель Правительства Российской Федерации: Пожалуйста, лично проверяйте, чтобы на горячие линии всегда можно было дозвониться и людям не приходилось ждать. Крайне важно, чтобы колл-центры были укомплектованы специалистами. Это касается и тех сотрудников, которые помогают разгрузить регистратуры медицинских учреждений, обеспечить маршрутизацию заболевших. Константин Чуриков: Вот еще статистика. В заседании участвовала, естественно, вице-премьер Татьяна Голикова. И она сказала, что сейчас в России пациенты с ковидом занимают 70% коек в стационарах. По ее словам, больничные листы из-за роста заболеваемости будут оформляться заочно, а сроки карантина сократятся до семи дней. Оксана Галькевич: Смотрите, как в регионах готовятся встречать новую волну. Из-за роста заболевания «омикроном» в московских поликлиниках, например, начали принимать пациентов без предварительной записи. Люди могут обратиться за помощью при симптомах ОРВИ и повышенной температуре. Большая нагрузка легла на дежурных врачей – их число значительно увеличили, а работают они теперь в таком сложном графике, конечно, без выходных, с 8 утра и до 8 часов вечера. Константин Чуриков: При этом всех пациентов должны принять в день обращения. В столице по-прежнему фиксируют максимальное число заболевших по стране. Кстати, за неделю число заболевших в Москве удвоилось. Тревожная обстановка и в регионах. В Приморье оптимизируют коечный фонд (ну, хочется надеяться, что оптимизируют – улучшают его состояние) больниц и обеспечивают запасами кислорода. Жителям снова напоминают о необходимости прививки и ревакцинации. Оксана Галькевич: А оперативный штаб Чукотки рекомендовал проводить ПЦР-тесты для всех сотрудников, которые выходят из отпуска или возвращаются из командировки – независимо от того, есть ли у них прививка или нет. В Башкирии из-за угрозы «омикрона» отменили все массовые мероприятия. В Перми не исключают введение локдауна при очередной вспышке, если люди не будут соблюдать антиковидные правила. Константин Чуриков: И еще буквально вдогонку несколько новостей. Михаил Мишустин призвал работодателей по возможности перевести персонал на дистанционную работу. Сергей Собянин сообщил о готовности системы здравоохранения. Кстати, буквально несколько минут назад, до эфира, я получил даже SMS о том, куда обращаться, по какому телефону звонить. Телефон 122 в Москве. Я даже не знал, что есть такой. И Песков заявил, что введение локдауна на федеральном уровне не обсуждается. Оксана Галькевич: Как всегда, друзья, есть о чем поговорить. Мы призываем вас подключаться к этому обсуждению. В прямом эфире мы работаем, то есть вы можете не просто смотреть телевизор, а вы можете позвонить нам в прямой эфир, можете написать нам в прямой эфир и задать вопрос не нам, журналистам, ведущим передачи, а непосредственно специалисту. А на связи у нас сегодня… Константин Чуриков: На связи у нас Михаил Каган, ведущий научный редактор сервиса Vrachu.ru, заслуженный врач. Михаил Юдович, здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте, Михаил Юдович. Михаил Каган: Здравствуйте. Константин Чуриков: Михаил Юдович, вот на что обратили сегодня внимание? Михаил Мишустин, когда, соответственно, выступал и говорил со своими подчиненными, он отметил, что у нас пока нет резкого числа госпитализаций. Я это говорю Михаилу Юдовичу. Он, наверное, дистанционно нас слышит, пока не может выйти в эфир. Вот хочется спросить… Да, и еще Мишустин сказал, что нет полной ясности, как будет вообще развиваться ситуация дальше. Есть ли эта ясность в научном сообществе? Михаил Юдович, вы к нам вернулись, да? Еще раз здравствуйте. Михаил Каган: Здравствуйте. Константин Чуриков: Если вы слышали мой вопрос, то, пожалуйста, отвечайте. Михаил Каган: Вы знаете, я думаю, что все будет развиваться примерно так же, как это происходит в Европе и в Соединенных Штатах. То есть будет большой подъем заболевших. Доля тяжелых пациентов, требующих госпитализации, в процентном отношении будет существенно меньше, но тем не менее из-за того, что будет очень большое количество заболевших, число людей, нуждающихся в госпитализации, будет высоко. И есть риск того, что будет большая нагрузка на здравоохранение. С этим придется столкнуться, очевидно, в ближайшее время. Константин Чуриков: Тогда зачем нам вообще… Оксана Галькевич: Михаил Юдович… Константин Чуриков: Извини, Оксана. Зачем вообще думать про эту долю? Нам же интересно и важно, крайне важно, чтобы люди, которые нуждаются в оперативном лечении, в госпитализации, получили свои койки, свой уход, свое внимание и так далее. Михаил Каган: Да, конечно. Поэтому надо быть готовым и держать в резерве койки, быть готовым быстро перепрофилировать какие-то отделения. А особенно это касается регионов. В Москве, мне кажется, это быстро делается – все-таки там значительно больше управляемости, способности маневрировать, потому что большой город, много стационаров. А в регионах, естественно, об этом надо будет думать. И, конечно, это будет делаться в ущерб, к сожалению, другим видам медицинской помощи. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, в связи, так скажем, с некими новыми свойствами и характеристиками «омикрона» – то есть он более заразный, но при этом течение заболевания, как нам говорят, по крайней мере сейчас, легче, чем с предыдущими штаммами, – логистика и организация здравоохранения как-то должна меняться, как вы считаете? Может быть, больше на дому как-то, не знаю, выписывать лечения людям? Михаил Каган: На самом деле будет так, что будет большое количество амбулаторных больных, но они тем не менее будут обращаться за медицинской помощью, потому что им нужны и больничные листы, и какое-то наблюдение врачей. Ведь мы знаем, что все-таки коронавирус достаточно непредсказуемый на амбулаторном этапе, и неожиданно у ряда людей может возникнуть ухудшение состояния. Поэтому, конечно, будет очень большая нагрузка на амбулаторное звено. Здесь хороша помощь и медицинских вузов, я считаю, практическому здравоохранению. В каждом регионе все-таки надо продумать, как поддержать амбулаторную службу в первую очередь. Константин Чуриков: И сегодня тоже несколько взволновала новость о том, что губернатор Петербурга заявил, что возможен вообще просто вертикальный рост, вертикальный подъем заболеваемости. А в Петербурге, мы знаем, традиционно с ковидом все очень непросто. Давайте сейчас примем звонок, у нас на связи наша зрительница Любовь из Оренбурга. Здравствуйте. Оксана Галькевич: Как там с ковидом? Да, здравствуйте, Любовь. Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос. Я думаю, он беспокоит не только меня. В прошлом году мы вакцинировались от коронавируса, двухкомпонентной вакциной, в январе и феврале. Через полгода ревакцинировалась я. И, видимо, в этот же день я заразилась или в транспорте, или в поликлинике. То есть я на четвертый-пятый день уже почувствовала… Ну, в общем, у меня был ковид. Что мне теперь делать после того, как пройдет полгода или пять месяцев? Я получила уже двухкомпонентную, получила ревакцинацию. Опять мне «Спутником»? И некоторые мне не могут ответить на вопрос. Константин Чуриков: Любовь, конечно, сейчас Михаил Юдович попробует ответить. Вы знаете, что еще интересно. Просто тем, кто не вакцинировался, скажите. Вот вы все-таки после того, что у вас две вакцины, два компонента было, вы как болели этим летом – сильно/не сильно, в какой форме? Зритель: Я болела дома. Да, было тяжеловато, но, слава тебе, Господи, поражение легких было до 8%. Очень сильная слабость. И такой постковидный синдром, месяца два у меня была одышка сильная, была слабость. Константин Чуриков: Получается, что через полгода после прививки двухкомпонентной. Понятно, спасибо. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, что ответите нашей зрительнице? Михаил Каган: Вы знаете, я бы в общем ответил, потому что, конечно, уже полтора года как существует… то есть больше года как существует вакцинация, люди переболевают, возникают разные ситуации. Вакцинировались, ревакцинировались, прошло полгода. Понимаете, задается вопрос о том, что у человека может быть уже какой-то иммунитет, и надо ли ему на этом фоне вакцинироваться. Единственный отрицательный момент, который может быть, заключается в том, что если у вас иммунитет близкий к максимальному сейчас в силу всех тех обстоятельств, которые были, вакцина может просто не подействовать, не усилить его еще больше. Во всех остальных случаях она подействует положительно. Поэтому, на мой взгляд, когда мы не знаем точно, что происходит с иммунитетом на текущий момент у человека, несмотря на то что он был и вакцинирован, и переболел, в преддверии того, что нас ждет очень большой подъем заболеваемости и большой риск заражения снова, я бы рекомендовал вакцинироваться и как бы не сильно сомневаться в этом. И, конечно, достаточно будет, видимо, вакцинироваться «Спутником Лайт». Оксана Галькевич: Михаил Юдович, у нас сегодня стало известно о том, что сроки карантина для заболевших коронавирусом сократят до семи дней. Вот на фоне тех тревожных сообщений, которые идут от нас, от вас сейчас прозвучали, насколько это оправданное решение, как вы считаете? Михаил Каган: Вы знаете, это, конечно, дискутабельное решение. И мы знаем, что CDC в Соединенных Штатах тоже сократило для определенной категории лиц карантин с десяти дней (а там было десять дней) до пяти. Но там оговаривается, что это для тех, у кого выявлен тест, кто не имеет симптомов и не имеет иммуннокомпрометирующих заболеваний, потому что ряд людей, конечно, может болеть более долго и выделять вирус. Но здесь учитывается, на мой взгляд, несколько факторов. Вы знаете, ведь очень важно при таком сверхзаразном вирусе, как «омикрон», чтобы люди не боялись тестироваться из-за того, что их ждет долгий карантин. Те, кто болеют легко, чтобы они не боялись долгой изоляции и «сдавались» как бы, обнаруживали себя и самоизолировались. Это будет намного больше эффекта в плане того, чтобы сбить скорость этой волны, чем если они будут легко переболевать на ногах, везде ходить и так далее. Сокращение карантина в определенной степени, на мой взгляд, будет способствовать тому, что люди все-таки будут сдавать тесты и для них это не будет таким тяжелым бременем. Константин Чуриков: Я подумал, что это еще сделано просто из-за того, что когда огромная масса людей начинает заболевать, то их надо так же быстро все-таки стараться вернуть в экономику. Потому что если все заболеют и все будут сидеть дома, то что же тогда будет? Михаил Каган: Я согласен. Потому что мы знаем, что отменялись рейсы целого ряда авиакомпаний в Соединенных Штатах из-за того, что болеют пилоты. Причем они болеют нетяжело, но в силу долгого карантина они долго на нем находятся. И мы знаем, конечно, что люди, которые болеют нетяжело, они заразные один-два дня перед тем, как возникают симптомы «омикрона», и еще дня три после него. Потом заразность значительно падает либо совсем исчезает. Но, конечно, это все-таки дискутабельный шаг. И в Соединенных Штатах тоже многие эксперты критикуют CDC за то, что оно принимает такое решение, потому что считают, что, скажем, когда сокращается до пяти дней карантин, то все-таки даже из бессимптомных больных процентов двадцать еще могут распространять вирус. Оксана Галькевич: Михаил Юдович… Михаил Каган: Хотя и в меньшей степени, но все-таки могут быть заразными. Но нужно обязательно носить маски после такого выхода. Оксана Галькевич: Михаил Юдович, у нас много звонков, все хотят с вами пообщаться. И много также вопросов на SMS-портале, вот зачитаю один из них. Ульяновская область спрашивает: «ПЦР на «омикрон» есть или нет?» Михаил Каган: ПЦР определяет любой вид коронавируса, ну, коронавирусной инфекции, но не имеет способности пока выявлять именно конкретный вариант вируса. То есть если вы заболеете «омикроном», то ПЦР у вас диагностируют, факт коронавирусной инфекции, но не скажут – «дельта» у вас или «омикрон». Для этого требуются более точные исследования, так называемые полные геномные исследования, то есть секвенирование генома в специализированных лабораториях. Константин Чуриков: Простите, а что дает это знание пациенту и доктору? Как меняется из-за этого протокол лечения? Михаил Каган: Вы знаете, только в одном аспекте он может несколько измениться, если мы знаем, что это «омикрон». Ведь существует все-таки сейчас противовирусная терапия. Она доступна уже и в Москве в определенном плане, но она, скажем, в Соединенных Штатах и в Европе более широко применяется. Это, допустим, моноклональные антитела, которые направлены на вирус, так называемая пассивная иммунизация. Так вот, целый ряд этих моноклональных антител неэффективен против «омикрона», а некоторые эффективны. Например, «Сотровимаб» эффективен. И вот знание того, «омикрон» это или нет, помогает не назначать те моноклональные антитела, которые были эффективны против «дельты», но неэффективные против «омикрона. В остальном разницы нет. Оксана Галькевич: Любовь из Оренбурга… Так, подождите, Любовь из Оренбурга была. Константин Чуриков: Нет, Любовь была уже. Оксана Галькевич: Михаил из Московской области у нас. Здравствуйте. Константин Чуриков: А Михаила еще не было. Здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. Оксана Галькевич: Добрый. Зритель: Подскажите, каким образом возможно лицам возраста свыше 60 лет, находящимся на самоизоляции и еще не проходящих вакцинацию, аллергические реакции и прочие проявления упредить и выявить у себя до прохождения вакцинации, если возможности таковой нет? Константин Чуриков: Михаил, чуть проще можете сформулировать? Потому что… Оксана Галькевич: Не совсем понятно. Константин Чуриков: Да-да-да, не очень понятно. Вы про себя говорите, да? Зритель: Я говорю про всех лиц, допустим, находящихся на самоизоляции, по возрастной категории? Как аллергические реакции и прочие проявления после вакцинации упредить, если они таких у себя не выявляли никогда? Вакцинацию они еще не проходили. Оксана Галькевич: Так, невакцинированные люди боятся каких-то последствий после прививки. Константин Чуриков: Но вакцинацию не проходили, Михаил, если мы вас правильно поняли? Зритель: Где этот список противопоказаний был опубликован? Константин Чуриков: Противопоказания. Все, поняли! Оксана Галькевич: Ну давайте… Константин Чуриков: Противопоказания, которые как раз, по-моему, вчера вечером только обнародовали. Уж сколько времени прошло, а их только обнародовали. Оксана Галькевич: Нет, там обновили, Костя. Константин Чуриков: Обновили? Хорошо. Оксана Галькевич: Не надо, пожалуйста, не наговаривай. Михаил Каган: Как я понимаю, все-таки вопрос состоял в том, как можно предвидеть или профилактировать опасные для жизни осложнения, которые крайне редки, но все встречаются (например, синдром Гийена – Барре, анафилактические реакции), у тех, у кого нет какой-то аллергической истории. К сожалению, эти осложнения предвидеть нельзя, но они встречаются крайне редко – примерно одно такое осложнение на 150 инъекций… на 150 тысяч инъекций, на 150 тысяч инъекций. Конечно, для конкретного человека риск ничтожно мал. Но когда мы вакцинируем миллионы людей, единичные люди с такими осложнениями встречаются. И это предвидеть нельзя. Так же как нельзя предвидеть подобные осложнения при приеме других медикаментов. Нельзя… Оксана Галькевич: Михаил Юдович, я так поняла, что зритель спрашивал о другом. Вот есть определенные последствия после прививки, аллергические реакции, например. Человек прежде не знал, например, что он аллергик. Он хочет сделать прививку, что у него обнаружатся какие-то аллергические реакции. Как их упредить? Вот там так прозвучало. Опять же мы пытаемся дешифровать звонок нашего зрителя. Константин Чуриков: Ну, понять. Оксана Галькевич: Да. Михаил Каган: Упредить их никак нельзя, но можно лечить, когда они возникнут. Поэтому первые 30 минут человек должен наблюдаться, не уходить из прививочного пункта. И там, в прививочном пункте, должно быть все для оказания экстренной помощи в случае развития таких острых аллергических реакций, непредвиденных. Константин Чуриков: У нас до сих пор была такая война между ваксерами и антиваксерами. Я смотрю, сейчас наши зрители нашли себе еще, так сказать, один объект для раздражения (сегодня об агрессии еще отдельно будем говорить). Это туристы. Очень много эсэмэсок! «Тра-ля-ля… Со всех сторон заразу везут всякие туристы!» Там, где «тра-ля-ля» – там просто непечатные выражения. «Спекулянты все отдыхают». Что еще? «Штамм «омикрон» привезли как раз вакцинированные туристы». «Чем больше вакцинированных, тем больше заражений». В общем, короче, вот об этом. Вообще сейчас, в этой ситуации, что делать? Прикрыть границы, закрыть? Или пускай летают, разносят и дальше? Михаил Каган: Ну, мне кажется, они в определенной степени прикрыты для обычных людей, потому что наши прививки не принимаются во многих странах и нас туда не пускают из-за того, что у нас нет прививочных сертификатов европейского образца, скажем, или образца Соединенных Штатов. Но, конечно, «омикрон» был занесен в Россию, и мы это понимаем. Наверное, все-таки в основном из Европы. И в какой-то момент уже теряет смысл бояться заносов, потому что начинается внутреннее распространение. И вот в какой стадии мы сейчас находимся – мне сложно сказать. То есть позволяют ли немножко растянуть эту волну какие-то жесткие ограничения на границах или уже бесполезно и оно само собой, как цепная реакция, будет развиваться в силу уже внутренних заражений и распространенности вируса? Константин Чуриков: Михаил Юдович, ну вы мало знаете. Мне просто рассказывают разные друзья… Я-то себе еще не позволяю выезжать за границу, дома сижу, «на приколе». Рассказывают, что они летят в Будапешт. В Будапешт, и все. И оттуда – куда хочешь: Испания, Германия. Вообще весь мир их! Понимаете? А потом они сюда едут и выходят, работают. Михаил Каган: Да, я согласен. Оксана Галькевич: И рассказывай тебе что-нибудь после этого. Это не я. Михаил Каган: Наверное, можно из Будапешта уже на машине доехать куда угодно в Евросоюзе. Но там все-таки QR-коды везде распространены – при посещении кафе, ресторанов, музеев. В отличие от того, что нас их не вводят, там они введены. Более того, в последние дни несколько ужесточаются. Поэтому люди смогут ходить только по улицам, а там сложнее заразиться. Понимаете? Они не смогут посещать какие-то массовые культурные мероприятия, не имея QR-кодов, принятых в этих странах. Оксана Галькевич: Так, Ставрополь, Галина. Здравствуйте, Галина. Зритель: Здравствуйте. Оксана Галькевич: Здравствуйте. Зритель: У меня такой вопрос к доктору. Вот все время говорят, что надо «Спутником» прививаться. А у меня дети привились, внук и сын «ЭпиВакКороной». Что, она менее эффективная, эта вакцина? Потому что все время только «Спутник», «Спутник», «Спутник»? Константин Чуриков: Я помню, раньше говорили: «Эта вакцина помягче». Вот уже не помню, с какой-то трибуны высокой звучало: «Это помягче». Михаил Каган: Да. Но если мы хотим, чтобы «омикрон» был помягче, то надо прививаться жесткой вакциной – «Спутником». Константин Чуриков: Так? Михаил Каган: А если мы прививаемся «ЭпиВакКороной», то он может быть жестче, «омикрон», для тех, кто привился этой вакциной, потому что это менее эффективная вакцина, и это совершенно очевидно. Константин Чуриков: Кстати, я обратил внимание, Михаил Юдович, что… Вот смотрите, по поводу списка противопоказаний от Минздрава. Уж не знаю, новое это или старое. Значит, при злокачественных новообразованиях в случае применения вакцин… Значит, противопоказания: «ЭпиВакКорона», «ЭпиВакКорона-Н» и «КовиВак». Вот как вы это прокомментируете? Просто на самом деле это очень серьезно и очень важно. К сожалению, многие люди раком болеют в нашей стране. Михаил Каган: Ну, это связано с тем, что в клинических испытаниях при этих вакцинах не было онкологических больных, поэтому они и не включены. Точно так же мы можем увидеть, что, скажем, для беременных ряд вакцин противопоказан, потому что просто беременные не были включены в клинические испытания при этих вакцинах. Если мы будем обсуждать новое распоряжение Минздрава о вакцинации, то там есть несколько пунктов. Один пункт касается тех медицинских состояний, которые являются противопоказаниями для вакцинации, невзирая на вакцины, разрешенные к применению в Россию. А отдельные группы – это именно те пациенты, которые не были… те категории наших граждан, которые не были включены в клинические испытания той или иной вакцины, поэтому они исключены из показаний. А значит, им эти вакцины пока противопоказаны. Но так же было, знаете, и со «Спутником». Скажем, в декабре 2019 года я, например, не мог им привиться, хотя в том медицинском учреждении, где я работаю, уже сотрудников прививали, потому что изначально «Спутник» был противопоказан для людей старше 60 лет – и из-за того, что их не было в клинических испытаниях, первичных. А потом эти испытания были проведены, и «Спутник» стали разрешать и для людей старше 60 лет. Константин Чуриков: Людмила, Владимирская область. Добрый вечер. Что вас волнует, Людмила? Зритель: Здравствуйте. Мне 74 года, я из Владимирской области. Вы знаете, я переболела коронавирусом в июне прошлого года, но болела не очень тяжело. Ну, воспаление легких было. Дело вот какое. У меня диагноз – ИБС и мерцательная аритмия. Вот сегодня только приехала из больницы по поводу лечения мерцательной аритмии. Можно ли мне… Да, мерцательная аритмия приступообразная, не постоянная форма. Можно ли мне сделать прививку от коронавируса? И если можно, то какой вакциной? Константин Чуриков: Спасибо. Оксана Галькевич: Я в такие моменты думаю: как хорошо, что у нас есть доктор на связи. Михаил Юдович, ответьте. Михаил Каган: Ну, общий принцип здесь такой. Когда у человека есть хронические заболевания, если они неконтролируемые, то есть в стадии дестабилизации – ну, например, приступ фибрилляции предсердий такой, что он большой тахикардией сопровождается, или гипертонический кризис, если мы говорим о сердечно-сосудистых заболеваниях, или приступ нестабильной стенокардии, – в этот период прививаться не надо. Но вообще эти люди относятся к уязвимой группе населения, и для них COVID-19 наиболее опасен, поэтому их прививать нужно. То есть нужно вместе с лечащим врачом найти такое более или менее стабильное состояние вашей болезни, когда можно привиться. И это будет на самом деле в такой ситуации безопасно и принесет пользу. Константин Чуриков: Я сейчас попрошу режиссеров показать мой компьютер, чтобы просто у всех у нас пока не было, так сказать, розовых очков по поводу того, как уже у нас, в общем, сейчас эта волна быстренько пройдет, все будет легко и забавно. Вот разные страны мира. Мы видим вверху Францию и Израиль. Это заражения, скользящее значение, число новых случаев на миллион человек. Вот смотрите – мы, Россия. У нас сейчас подъем, мы сейчас вот здесь находимся. Вот Великобритания, она значительно выше. Вот здесь США. По смертности давайте посмотрим. А по смертности мы находимся (нас чуть-чуть Америка обгоняет) примерно рядышком с Америкой. Как вы объясните эти данные, Михаил Юдович? То есть при том, что мы еще пока по заболеваемости, если сравнивать нас с другими странами, у нас еще все пока очень даже прилично, хотя растет, а по смертности у нас все то же самое. Михаил Каган: Ну, вы знаете, смертность высокая, я считаю, в России, относительно высокая, относительно других стран мира. В какой-то степени, может быть, это отражает уровень здравоохранения у нас. Потому что мы понимаем, что Москва и Санкт-Петербург существенно отличаются от многих регионов, а особенно от маленьких городов. И, наверное, есть разница – попасть с тяжелым ковидом, скажем, в 52-ю больницу или в «Коммунарку», или оказаться где-то в центральной районной больнице в сельской местности. У нас очень неодинаковый уровень медицины и очень неодинаковая страна. Как люди говорят: у нас есть Москва, а все остальное – это Подмосковье. В этом есть определенная правда. И поэтому в целом… Если бы по всей стране было такое здравоохранение, как в Москве, то у нас бы цифры смертности, я думаю, были бы ниже. Константин Чуриков: Нам как раз сейчас из Москвы звонят. Оксана Галькевич: Лариса, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: Здравствуйте. Зритель: Значит, мне 72 года. Я давно болею аутоиммунным тиреоидитом узловой формы. Антитела, тиреоглобулин высокий – 1 500 где-то. Переболела коронавирусом полтора года назад. И сейчас антитела я сдавала, у меня 640 – как бы довольно приличные антитела. У меня вопрос: могу ли я в таком состоянии делать прививку? И нужна ли она мне, если у меня есть антитела? Константин Чуриков: А как давно вы прививались? Может, я прослушал. Или вы говорили? Я не помню. Зритель: Я не прививалась. Константин Чуриков: А, не прививались. Оксана Галькевич: Переболела полтора года назад. Константин Чуриков: Все понятно. Спасибо. Михаил Каган: Я думаю, что прививаться надо, потому что мы знаем, что у «омикрона» очень высокие требования к титру антител, он, в общем-то, в значительной степени их избегает. И защитой в большей степени является вторая линия «иммунологической обороны» – клеточный иммунитет. И прививка усиливает это, в том числе и, конечно, повышает титр антител. И даже при том, что на «омикрон» многие антитела, выработанные вакциной, не действуют, все-таки какие-то антитела действуют, и их титр может повыситься. А для аутоиммунных болезней, мы знаем, ковид провоцирует их обострение. И он может вызывать новые аутоиммунные болезни. Например, появились сообщения о том, что, скажем, у детей, перенесших ковид, риск заболеть сахарным диабетом в два раза повышается. А сахарный диабет первого типа – это аутоиммунное заболевание. Поэтому я думаю, что прививаться вам нужно. И прививаться, конечно, нужно «Спутником». Если вы переболели, то «Спутником Лайт», вполне достаточно. Но если мы говорим о том, что у вас есть конкретное хроническое заболевание, то надо со своим лечащим врачом посоветоваться о данном моменте. Стабильна ли сейчас ваша болезнь? А сейчас опасность есть именно из-за того, что, может быть, какая-то дестабилизация есть функции… Это сложно оценить на расстоянии. У вас же должен быть лечащий врач, эндокринолог, и ему это будет проще сделать. Но при вашей болезни, в принципе, нетрудно найти момент, когда можно привиться. Константин Чуриков: Михаил Юдович, это все были такие простые, жизненные вопросы. Вот я вижу, у вас за спиной всякие книги иностранные про болезни. Вообще глобально вы, врачи, какие вопросы себе и науке задаете по поводу коронавируса, по поводу того же «омикрона»? Что вам самим сейчас не понятно? Михаил Каган: Ну, во-первых, вопрос заключается в том, что будет дальше после этой волны. Будет ли на самом деле спад и он в конечном счете приведет к выработке коллективного иммунитета? Спад обязательно будет, но будет ли он долгий? Появятся ли новые штаммы, которые нас будут заражать? И е сказали они появятся, то что будет с их вирулентностью, с их патогенностью? Будет ли она снижаться, а заразность высокая вируса будет сохраняться? Второй вопрос. Конечно, надо уже дождаться внедрения высокоэффективных противовирусных препаратов. Уже мы знаем, что появились такие препараты, как «Паксловид», скажем, и «Молнупиравир» (ну, «Паксловид» – особенно), которые имеют достаточно высокий профиль безопасности и достаточно высокую эффективность. Но пока он малодоступен даже в Соединенных Штатах. Конечно, хотелось бы, чтобы распространение этого препарата было глобальное, по всей планете, ну и чтобы он появился в России. Константин Чуриков: А на какие тогда препараты россияне потратили 64 миллиарда рублей? Или сколько там? Вот сегодня пришли данные… Оксана Галькевич: Ну, на другие какие-то. Михаил Каган: Ну, есть же препараты, которые направлены на лечение осложнений от ковида. А противовирусных препаратов эффективных у нас, конечно, нет. Хотя появился «МИР-19», и было заявлено, что то он обладает таким эффектом, но мы не видели публикаций. И как-то о нем нет никаких известий. Вот он уже начал применяться, но… Константин Чуриков: Мы верим Веронике Игоревне Скворцовой. Она сказала, что она попробовала – и все помогло. В общем, спасает от «омикрона». Мы ей верим. Оксана Галькевич: А наши зрители верят возможности задать вопрос доктору напрямую. Татьяна из Самарской области у нас ждет на линии. Здравствуйте, Татьяна, слушаем вас. Зритель: Здравствуйте. У меня вопрос-возмущение… Слышите меня, да? Оксана Галькевич: Да, слышим. Константин Чуриков: Вы по нужному адресу. Здравствуйте. Да, пожалуйста. Зритель: Да, здравствуйте. Вопрос-возмущение: неужели доза вакцины «Спутник V» дороже, чем госпитализация больного человека, заболевшего? Дело в том, что сегодня мой муж пошел сделать вакцину… Он онкобольной, я его очень долго уговаривала сделать эту прививку. Был метотвод, сложности, уговоры, убеждения. Сегодня он пошел делать эту прививку. И ждал три часа, пока найдут второго человека, чтобы из пузыречка дозу на двоих сделать, сделать прививку. Он мог в любой момент встать и уйти, и больше бы никогда он не пошел делать прививку. Понимаете? Неужели нельзя вытянуть эту половину дозы из пузыречка вакцины? Человек пришел, сделал, ушел. Константин Чуриков: Татьяна, поняли ваш вопрос. Но, справедливости ради, в общем-то, так всегда со всеми бывает. Во всяком случае вашему покорному слуге, мне тоже сказали: «Ждите, пока кто-то согласится в это время прийти. Или давайте вторым, так сказать, «прицепным вагоном» к тому-то, к тому-то, в субботу, в 15 часов». Михаил Юдович, можно выливать остатки вакцины? Одному сделали, а остальное вылили? Михаил Каган: Ну конечно, надо все-таки бережно относиться к вакцине, потому что, я думаю, нет ее избытка. И мы понимаем, что она не может долго находиться при комнатной температуре, теряется ее стабилизация. Такие проблемы возникают, когда вакцинируют без записи. Это, например, вакцинация в торговых центрах. Более того, ведь есть варианты вакцины, которые рассчитаны на пять человек. И там люди приходят, и им приходится собираться по пять человек, когда без записи. Если по записи это делается в поликлиниках, то, конечно, набираются группы людей, и вакцины привозится столько, сколько необходимо для тех, кто записался. Оксана Галькевич: Вы знаете, честно говоря… Я, конечно, уважаю звонок нашей зрительницы, но я вспоминаю самое начало пандемии, когда мы были в панике, в ужасе, мы не понимали вообще, что нам с этим кошмаром делать. Еще не было тогда вакцины, и мы кричали: «Когда же? Где же эта вакцина?» И вот она появилась, а мы теперь сетуем на то, что, оказывается, надо подождать, пока второй человек подойдет. Мне кажется, есть какие-то меньшие проблемы, есть большие проблемы. Слава богу, что она есть, эта вакцина, и она спасает жизни. Константин Чуриков: И слава богу, что «омикрон», во всяком случае пока, не приводит к резкому числу госпитализаций, о чем сегодня сказал Михаил Мишустин. Спасибо большое, Михаил Юдович, за ваши ответы от нас и от наших зрителей. Оксана Галькевич: И вам спасибо большое, да. Михаил Каган, ведущий научный редактор сервиса Vrachu.ru, заслуженный врач, был у нас на связи. Константин Чуриков: Но есть еще одна проблема в нашей жизни – это общемировая нестабильность, международная ситуация, о которой обязательно поговорим через пару минут. И тут есть новости.