Константин Чуриков: В ближайшие полчаса будем говорить о пандемии. Скорее бы она закончилась. Ну, начнем все-таки с сегодняшних, частично обнадеживающих, данных. Меньше стало заболевших за эти сутки. Сейчас вы видите информацию на ваших экранах (я думаю, видите). Почти 172 случаев против недавних 180 с лишним. Видим, что в Москве заболеваемость идет на спад – 15,5 тысячи. В Петербурге – более 13 тысяч. Как это все понимать? Как понимать информацию о госпитализациях? Тут, в общем-то, нельзя сказать, что… Тамара Шорникова: И как понимать информацию от Роспотребнадзора? Отменили изоляцию для контактировавших с больными COVID-19, хотя вроде бы пока еще цифры высокие. И как еще понять: вот это послабление, это снижение суточной заболеваемости – это все, пандемия пошла на спад? Константин Чуриков: Ощущение, что нам чего-то недоговаривают. И вот сейчас мы честно обо всем побеседуем… Тамара Шорникова: Мы не понимаем правила этой игры. Константин Чуриков: …с Анчи Барановой, профессором Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона из Соединенных Штатов Америки. Анча, здравствуйте. Анча Баранова: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Здравствуйте. Константин Чуриков: Ну правда, вот честное слово, судя по тому, что в Великобритании происходит… Понятно, там свои какие-то политические какие-то факторы тоже есть, но тем не менее отменили обязательное ношение масок. Дания, которая сказала, что вирус не опасен, все это не опасная болезнь, во всяком случае. И наши действия Роспотребнадзора. Вам как кажется как ученому? Анча Баранова: Ну смотрите. У нас сейчас действия из-за логистики в основном применяются. В странах все учатся на примере друг друга. И Россия учится на примере США и Великобритании. Дело в том, что у нас в связи с огромным разгулом коронавируса просто стало хуже работать все в обществе. То есть, условно говоря, на уровне Москвы это будет значить, что поскольку водитель троллейбуса не может водить троллейбус по Zoom, то, соответственно, троллейбусов будет ездить меньше. У нас тут, соответственно, тоже мусор не так часто убирается, как должен был бы. Ну и самолеты задерживаются, и люди аэропортах сидят. Поэтому нужно, разумеется, делать так, чтобы люди на работу как-то выходили, потому что при таком количестве заболеваемости уже заболевшие… Ну, тем более, если мы изолируем контакты, то это просто нарушает нормальную работу общества. То есть здесь уже поверх биологии вступила тоже довольно точная наука с цифрами, которая называется экономикой. А вот насчет тех графиков, что вы мне показывали буквально минуту назад. Там был график с небольшим таким снижением за выходные. Я хочу напомнить, что эффект выходных никто не отменял. У нас в США он прямо четко заметен. И здесь, в России, тоже наверняка он есть, а особенно учитывая, что он должен усилиться в связи с тем, что время изоляции сократили. Люди, которые болеют, то есть они понимают, что они заболели, и, скорее всего, это «омикрон». Потому что если вы слышите звук копыт, то это к вам лошади скачут, а не зебры, естественно. То есть, скорее всего, это коронавирус, потому что сейчас коронавируса много. Если они скажут о том, что они заболели или сделают тест прямо в пятницу вечером или в субботу утром, то тогда у них время изоляции будет считаться с выходных. Зачем же это нужно? Лучше, чтобы они поболели спокойно. Поэтому они специально делают тест в воскресенье вечером или в понедельник утром, чтобы у них заболевание уже от этого срока считалось, срок изоляции. У нас этот эффект просто очень легко заметен. Константин Чуриков: Замечание применяется. Да, будем следить за статистикой завтра и послезавтра. Анча, очень важная ремарка все-таки – то, что вы сказали. То есть эти решения в мире и у нас, с вашей точки зрения, они не имеют отношения к инфекционной ситуации, к медицине, а они имеют отношение только к экономике, исключительно? Анча Баранова: Ну, нельзя сказать, что исключительно, потому что у нас ведь действительно коронавирус течет не так тяжело, и большинство людей заканчивают свое заболевание коронавирусом в течение примерно пяти дней. Это реально соответствует биологии, но это не значит, что нет никого, кто болел бы намного дольше. И это не значит, что нет людей, которые оставались бы инфекционными дольше. Но это количество людей меньше, чем при том стандартном коронавирусе, к которому мы уже привыкли, который на седьмой-восьмой ухудшается с одышкой и с большей вероятностью госпитализации. Тем не менее, если мы хотим победить коронавирус, конечно, важно по-прежнему разрывать цепочки, важно по-прежнему, чтобы люди меньше болели, меньше передавали коронавирус. В этом смысле изоляция важна. Но экономика тоже важна, понимаете? И вот опыт других стран говорит о том, что сейчас на первый план выходит экономика. Потому что будут иначе люди, которые будут страдать и погибать не из-за того, что у них коронавирус, а из-за того, что к ним «скорая» не приехала или что-то еще произошло: электричество отключилось или снег не убрали, и они поэтому упали, поскользнулись. Понимаете? Тамара Шорникова: Анча, понятно уже про выходные, да, будем следить. Но все-таки у нас наши эксперты обещали, что как раз где-то с 14 февраля вот эта омикрон-волна пойдет на спад. Мол, в принципе его нападение – это такой блицкриг: он быстрый, заразный, но уходит так же быстро, как напал. По аналогии с зарубежными какими-то опытами, вы подтверждаете это? Анча Баранова: Ну смотрите. У нас в России примерно на две-три недели задерживается по сравнению с США наступление волны «омикрона». Вот у нас сейчас «омикрон» начал спадать немножко, то есть у нас падение есть, но оно не такое резкое, как нам бы хотелось, то есть такое довольно плавненькое падение. Сегодня с учетом эффекта выходных у нас было что-то типа 100 тысяч случаев, чуть меньше 100 тысяч случаев заболевания. Ну, это как бы эффект выходных. А до этого было 270 тысяч случаев, в пятницу. Понимаете, это такое количество, которое у нас было на пике «дельты». То есть заболеваемость все равно остается высокой, несмотря на то, что, да, начала спадать. Ну и 250 тысяч – это, конечно, не миллион, разумеется, но это все равно достаточно много. То есть я предлагаю сейчас пока все-таки не расслабляться по поводу «омикрона», дождаться, пока он реально спадет, и вот тогда уже говорить о спаде. Константин Чуриков: Я думал, вы скажете: «Дождаться нового штамма». Анча, а есть какая-то сравнительная статистик с другими пандемиями, с другими болезнями, которые «косили» человечество? То есть в каком случае действительно похожее по опыту прошлому, что эпидемия идет на спад, и этот спад уже такой, можно сказать, окончательный и практически бесповоротный? Вот если с той же «испанкой» провести параллели, например. Анча Баранова: Ну, я понимаю, да, очень хочется проводить параллели с «испанкой». Это практически единственная параллель, которая у нас есть, потому что все остальные пандемии все-таки гораздо быстрее заканчивались – те, которые мы хорошо помним. Но, к сожалению, здесь нет таких шаблонов, по которым пандемия развивается. Ну, что-то мне подсказывает, что это все-таки не последний вариант коронавируса, потому что как бы у этого вируса мутационный потенциал неисчерпанный, потому что иммунитет, как мы знаем, не работает на всю жизнь в данном случае. Но то, что у нас будет затишье после того, как спадет волна «омикрона», я практически уверена. Я думаю, что у нас будет спокойный конец весны и спокойное лето. А вот дальше посмотрим. Ну, пальцы крестиком. Хотелось бы, чтобы все совсем сдулось. Тамара Шорникова: А вот эта новая мутация в связи с чем может возникнуть? Также придет, не знаю, откуда-нибудь из Африки, где малое количество населения привито? Или мы пострадаем не из-за летучих мышей, а, не знаю, из-за сусликов каких-нибудь, которые перехватят этот вирус? Константин Чуриков: И также, когда придет сообщение и будет указана конкретная страна, мы не будем закрывать авиаперелеты, сообщение с этой страной – ну, как мы обычно делаем. Анча Баранова: Да, к сусликам не полетим. Я думаю, что гипотеза с сусликами здесь больше имеет шансов на то, чтобы воплотиться, чем первая гипотеза, про которую вы сказали. Мне кажется, что невакцинированных уже не надо больше винить в том, что у них там размножается вирус, потому что мы знаем, что вирус размножается пропорционально количеству тех «сосудов», которые у вируса есть, а это и вакцинированные тоже. Здесь важно иметь свежий бустер, конечно. Но вот те очереди, которые вы сейчас показываете, – это, конечно, не очень хорошая вещь, как вы можете догадаться. А вообще, конечно, у нас сформировались (и уже точно это известно) природные очаги коронавирусов в популяциях животных. И что там, у этих животных, происходит – нужно мониторить. Но очень многие популяции отмониторить крайне сложно, например популяцию грызунов. То есть это мыши и похожие на мышей грызуны. Там есть много-много разных видов – а в Африке, и в Сибири, и везде. И вот оттуда к нам может прийти новый инфекционный вариант, изменившийся в числе мутаций, которые у вируса имеются. Поэтому будем смотреть, будем мониторить. Константин Чуриков: То есть эта песенка детская (по-моему, Бетховен написал) «Сурок всегда со мной», да? То есть вот эти грызуны с нами надолго. Анча, а в каком случае мы поймем, что действительно все, отпустило, отлегло, пандемия прошла? Какие должны быть для этого признаки? Анча Баранова: Ну, признаки такие: просто у нас перестала появляться заболеваемость коронавирусом, много-много отрицательных тестов, никаких положительных. Вот такой критерий. То есть у нас будут установлены… Я не знаю, точную цифру не назову, но будут установлены эпидпороги, при которых заболеваемость коронавирусом будет только в определенных группах наблюдаться (у пожилых людей, например) и редко. Ну, например, по Москве будет статистика – пять человек в неделю. Вот это безопасная ситуация, я считаю. Тамара Шорникова: А по изменению симптоматики мы можем как-то определить, что конец уже близко? Я имею в виду – конец пандемии все-таки. Условно, что с легких перешло на пальцы, вместо сильного кашля теперь только сыпь, поэтому – все, ослабел вирус. Анча Баранова: Нет, к сожалению, так сказать нельзя. Это примерно такого же рода предсказание, как… Константин Чуриков: Тома, и пальцы тоже нужны в этой жизни. Тамара Шорникова: Я все хочу увидеть какой-то свет в конце тоннеля, Костя. Анча Баранова: Так я вам дала уже свет в конце тоннеля. После того как «омикрон» пройдет, будет нормальная передышка. И я думаю, что конец весны и лето будут нормальные. Я думаю, практически… Ну, это мой прогноз, в общем. Вот так. Оптимистический. Константин Чуриков: Спасибо, да, спасибо, Анча. Будем надеяться. Вот тоже сигнал позитивный нашим зрителям, кто планирует отпуск. Тамара Шорникова: А ты сетовал в начале программы на отсутствие хороших новостей. Константин Чуриков: Вот они и появились. Спасибо, Анча. Анча Баранова, профессор Школы системной биологии Университета Джорджа Мейсона. Вот что пишут зрители. Даниил Голубев: «Роспотребнадзор особенно не изолировал больных». Ну, это мнение нашего зрителя. Значит, Ленинградская область, вернее, Петербург: «В понедельник и вторник всегда уменьшение заболевших, а в среду опять много. Я это давно заметил». Будем проверять. Тамара Шорникова: И еще раз: конец весны и лето. Все поняли, когда нужно планировать отпуска, чтобы успеть отдохнуть? Заур Шугушев, доктор медицинских наук, сейчас выходит с нами на связи, профессор, руководитель временного ковид-госпиталя. Если у вас есть вопросы про прививки, про симптомы, про болезнь – не нужно искать информацию в Интернете, у нас проверенный специалист. Звоните – вам в прямом эфире ответит. Константин Чуриков: Заур Хасанович, здравствуйте. Заур Шугушев: День добрый. Константин Чуриков: Вопрос первый и все-таки важный. По вашим наблюдениям, сколько привившихся среди тех, кто попадает в больницы, и среди тех, кто, может быть, болеет? Потому что и в моем окружении много привившихся, и ревакцинированных, и все равно заболели люди. Заур Шугушев: Здесь нужно понимать две большие когорты: те, кто болеют, и те, кто попадают в больницу. Это два разных течения заболевания – соответственно, легкое, среднее, среднетяжелое и тяжелое. Значит, из тех, кто попадают в больницу, естественно, подавляющее большинство – это люди все-таки не привившиеся. И, наверное, такой тонкий парамедицинский момент. К сожалению, мы его не можем у себя проверить (наверное, это и не нужно) у пациентов, кто болеет. У нас все-таки есть подозрение, что есть люди, которые официально привились, а по факту у них, к сожалению, прививки как таковой нет. Если же мы говорим о в принципе болеющих, которых действительно много среди вакцинированных, то чаще у них проходит, скажем так, в более легкой форме. И, в принципе, очень важный момент: никогда не надо забывать, что вакцина не защищает от заражения, а она защищает от тяжелого течения. Тамара Шорникова: Вопрос от телезрителя из Москвы, вернее, такая ремарка: «Сами переболели. Недели больничного никак не хватит, через неделю только температура спадает. Студентов и школьников необходимо полностью перевести на удаленку». И опять-таки вопрос: насколько целесообразны сейчас все эти послабления, которые исходят от Роспотребнадзора и так далее? Потому что уже не нужно будет делать второй отрицательный… получать второй отрицательный тест на ковид, если ты болел неделю или больше. Но если после недели температура не спадает, то, возможно, этот человек все еще опасен для общества? Заур Шугушев: Смотрите. Сам по себе ПЦР на самом деле не показывает, по большому счету, является ли человек разносчиком или нет. Соответственно, у вас вирус просто может ниже упасть, скажем так, в легкие, в нижнюю дыхательную систему. Соответственно, в ротоглотке вы можете его не обнаружить. Более того, сам по себе ПЦР тоже не является стопроцентным. Здесь логика на самом деле мне ясна. Учитывая, что к нам пришел «омикрон»… Допустим, сухая цифра: раньше примерно каждый пятый попадал в больницу, при «дельте», то есть это 20%, а сейчас это в лучшем случае 5–7%. И, действительно, наверное, те подходы, которые были у нас при «дельте», они не совсем применимы при «омикроне». Поэтому я, в принципе, за вот эти все ослабления, потому что – по крайней мере, это то, что я вижу – если человек привит, если человек не находится в зоне риска (имеется в виду – не имеет никаких факторов риска), то он, скорее всего, с большой долей вероятности очень легко перенесет, то есть амбулаторно, в домашних условиях, этот вирус. Тамара Шорникова: То есть логика такая: отменим какие-то ограничения – пусть этим так называемым «легким» вирусом переболеет как можно больше людей, у нас будет крепче коллективный иммунитет? Такая, что ли, логика? Заур Шугушев: Будет уже, скажем так, настоящий иммунитет – вне зависимости от того, есть бумажка или нет. Будет природный иммунитет. Это, наверное, первое. И второе. Насколько я понимаю из последних публикаций, все-таки вот эти меры, которые работали у нас по профилактике, в том числе с «дельтой», они далеко не так эффективны при работе с «омикроном». Вы знаете, что у «омикрона», во-первых, есть время от заражения, скажем так, до возможности разносить эту инфекцию сильно сократилось – буквально несколько часов уже. Это первый момент. И второе – соответственно, как вы уже сказали, намного легче переносится. Поэтому, на мой взгляд, логика есть в том, что сейчас все вот эти средства, скажем так, борьбы с передачей стали меньше. Ну, наверное, самый главный маркер вообще тяжести течения заболевания – это количество госпитализаций и, соответственно, смертность. А мы с вами видим, что сейчас эти цифры, несмотря на шестизначные уже цифры заражения в России, они все-таки находятся чуть ли не на уровне в свое время вспышки «дельты», а может быть, даже и меньше. Константин Чуриков: По поводу легкой переносимости еще будем у меня вопрос. Давайте сейчас пока зрителей послушаем. Наталья из Москвы, здравствуйте. Зритель: Добрый вечер. У меня вот такой вопрос. 4 февраля был взят экспресс-ПЦР-тест на ковид, положительный. 5 февраля обычный ПЦР-тест – отрицательный. Состояние ужасное. Так это все-таки ковид или нет? Тамара Шорникова: А что значит «ужасное состояние»? Константин Чуриков: Да, опишите симптомы ваши, Наталья. Зритель: Очень сильная головная боль, слабость, болит горло, ломит все суставы и мышцы. Константин Чуриков: Наталья, отлично вас понимаю, прямо в таком же состоянии провел прошлую неделю. Так, сейчас спросим. Заур Хасанович? Заур Шугушев: Смотрите. Насколько я понимаю, это чисто академический вопрос, который не имеет никакого практического применения. В любом случае, если вы болеете острой респираторной вирусной инфекцией, вам в любом случае не следует… ну, если мы говорим о передаче третьим лицам, вам в любом случае следует находиться дома, то есть максимально изолироваться, даже если это, скажем так, сезонный грипп, который сейчас в том числе присутствует. Поэтому чисто практический вопрос – коронавирус это или не коронавирус? – имеет такой теоретический вопрос… Константин Чуриков: А практический вопрос? Посоветуйте Наталье, что ей делать. Не знаю, чем отпаиваться? Как вообще? Как подниматься? Заур Шугушев: Тут все очень просто. Надо понять, к какой категории относится данный случай. Если человек привитый и, соответственно, у него температура не выше 38, то можно спокойно находиться дома. Если человек имеет факторы риска и у него температура выше 38, то это повод обратиться за медицинской помощью. Если пациент и не привит, и у него есть высокая лихорадка, выше 38 более 48 часов, то это тоже однозначно повод обращаться к врачу. Константин Чуриков: Нет, ну подождите. Я думал, что вы скажете, как сейчас все говорят: облепиха, клюква… Тут уже ваши коллеги дошли до конкретики. Заур Шугушев: Ну смотрите. Я тоже могу какой-то свой авторский рецепт дать, но на самом деле какого-то конкретного способа лечения простуды, скажем так, сезонной, по типу которой протекает «омикрон», ее нет. Кому-то чай с малиной подходит. Кому-то нужно принимать препараты, которые снижают температуру, потому что они плохо переносят температуру. Кто-то, соответственно, банально лежит, и ему иммунитета хватает. Я вот здесь не вижу какого-то универсального рецепта: пейте клюкву, малину, облепиху. Ну, здесь… Тамара Шорникова: Мне кажется, Костя рассчитывал на то, чтобы разрешили какие-то другие коктейли и способы вылечиться, да? Константин Чуриков: Ну, это тоже, да. Еще Галина из Владимирской области. Здравствуйте, Галина. Зритель: Подскажите, пожалуйста. В 2021 году, в феврале, у меня после коронавируса оказалось два тромба. До сих пор у меня они еще не прошли. Можно ли мне прививаться? И какой вакциной? Тамара Шорникова: Так, Заур Хасанович, может быть, у вас вопросы какие-то? Заур Шугушев: Нет, у меня вопросов нет. Хоть где бы эти тромбы ни были у вас, хоть в каком бы состоянии они ни были… Вообще это очень простая вещь. Я прямо всех умоляю выслушать меня и услышать меня. Если у вас проблемы со здоровьем, то это не повод отказаться от вакцины, а это повод бежать и ее делать, потому что, если будет повторное заражение коронавирусом, уже с тромбом, соответственно, тяжелее, скорее всего, будет протекать заболевание. Еще раз: вакцина не вызывает тромбы. Она вызывает… Ну, это сотые процента. Она не вызывает ухудшение здоровья. Она, наоборот, тренирует ваше здоровье ко встрече с вирусом. Поэтому не сомневайтесь, идите и вакцинируйтесь. Если мы говорим о конкретной вакцине, то на сегодняшний день для меня однозначно это «Спутник V». Константин Чуриков: А можете ли вы назвать какой-то идеальный период для вакцинации, например, для человека с какими-то заболеваниями? То есть это нужно бежать вот сейчас, грубо говоря, пик волны у нас, надо идти вакцинироваться? Или все-таки подождать, когда спадет, меньшая вероятность заражения? Заур Шугушев: Смотрите. Если мы говорим о вакцинации, то, соответственно, надо понимать, каким образом вы будете вакцинированы. Грубо говоря, если вы живете одна где-то на даче, то, возможно, имеет смысл переждать. Но очень мало количество таких пациентов. Большинство все-таки социально активными людьми остаются, то есть какие-то социальные контакты у них полностью не исключены. Соответственно, если это так, то идите и вакцинируйтесь. Не надо затягивать. На самом деле это очень частая история, к сожалению, у пациентов, которые к нам поступают. Мы начинаем спрашивать: «Ну как, вы вакцинированы или нет?» И чаще всего ответ: «Ну, я собирался, но не успел». Вот не будьте теми пациентами, которые к нам попадают, которые собирались, но не успели. Константин Чуриков: Очень простой вопрос из Калужской области, если позволите (я думаю, полстраны подпишутся): «Зачем нам прописывают «Арбидол» при коронавирусе?» Заур Хасанович? Заур Шугушев: Я «Арбидол» не прописываю. Константин Чуриков: Все, мы вас поняли. Тамара Шорникова: Коротко. Константин Чуриков: Да, коротко и ясно. Тамара Шорникова: Любовь из Саратовской области. Вопрос от телезрителя. Здравствуйте, Любовь. Зритель: Здравствуйте. Тамара Шорникова: Слушаем вас. Зритель: У меня вот такой вопрос. Я онкологическая больная. Я переболела ковидом в 2021 году, в марте месяце. Но у меня сейчас по онкологии идет рецидив. И вот как мне быть? Делать ли мне химио… Ой, делать ли мне прививку от ковида? Или же… Как дальше мне быть? Можно ли в этом случае мне делать прививку? А то говорят некоторые врачи, что нужно, а некоторые говорят: «Ни в коем случае! У вас еще хуже все усугубится». Правда ли это или нет? Как быть? Константин Чуриков: Так, сейчас узнаем у Заура Хасановича. Так? Заур Шугушев: Любовь, у вас есть очень такой классный инструмент, чтобы определить к какому онкологу вам обращаться, а какому – нет. Вот если вам онколог говорит, что не надо прививаться, – вот и не обращайтесь к нему. Это прямо шикарный маркер. Соответственно, лечитесь у тех онкологов, которые говорят, что нужно прививаться. Это, скорее всего, онкологи, которые все-таки более грамотные и чаще читают научную литературу. Константин Чуриков: Что делать с сыпью? Вот сегодня британские ученые в том числе заявили о том, что очень частый такой симптом – это сыпь на коже. Бывают потрескивания и воспаления на губах. В общем, много-много всего. Как это все лечить? Заур Шугушев: Специфического лечения, насколько я знаю, на сегодняшний момент нет. Соответственно, тут очень важный момент – понимать, насколько это мешает жить пациенту. Грубо говоря, чаще всего эти все осложнения проходят… ну, не осложнения, а проявления болезни, они проходят – от трех дней до двух недель. На мой взгляд, по крайней мере насколько я наблюдал таких пациентов, какого-то большого дискомфорта все-таки не наблюдается. То есть пациенты наблюдают такие изменения, но они как-то не ведут, скажем так, к уменьшению их активности или не приносят какой-то серьезный дискомфорт в повседневную жизнь. Поэтому я бы не советовал на этом сильно концентрироваться. Дайте время своему организму – от трех дней до двух недель – и полностью регрессирует вот эта сыпь. Константин Чуриков: Если это дети, то еще надо понять – это «омикрон» или это шоколад. Я и про своих, и про детей знакомых. У всех все одинаково. Заур Шугушев: Это вообще отдельная история. Соответственно, если у вас есть сыпь, то в любом случае самолечением и самодиагностикой никогда не надо заниматься, а все-таки надо обратиться к доктору. Соответственно, что это? Как вы правильно сказали, может, это вообще аллергический компонент какой-то на что-то. Тамара Шорникова: Дискомфорт многим, я знаю, сейчас приносит ощутимая бессонница. Многие из тех, кто переболели ковидом в моем окружении, жалуются на проблемы со сном. Здесь есть какое-то специфическое лечение? Или тоже идти к неврологу? Соответственно, действовать как? Константин Чуриков: Слушайте, правда, нам надо чаще это проговаривать в студии. У меня то же самое. Так у всех, наверное. Интересно Тамара Шорникова: Как реагировать? Заур Шугушев: Самый важный момент надо понять. К сожалению, коронавирус в первую очередь поражает нервную систему, чаще всего. И с этим был связан этот первый коронавирус, который у нас был, – с потерей обоняния, с потерей вкуса и так далее. Соответственно, больше всего коронавирус живет, к сожалению, в нервной системе. С этим и связана вот эта резкая усталость и так далее. Множество ученых и групп ученых уже изучали специфическое лечение именно нервного поражения при коронавирусе. К сожалению, какого-то специального лечения нет. Поэтому, как правильно вы сказали, единственный выход, который я сегодня вижу, – это обратиться к неврологу, который специализируется на заболеваниях именно периферической нервной системы. Соответственно, уже невролог может назначить активное… ну, чаще всего это активное лечение витаминотерапией, чаще всего. Константин Чуриков: Тома, пока глаз не дергается – уже хорошо. Давайте Нину сейчас послушаем из Курска. Нина, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. На сегодняшний день прошло четыре с половиной месяца как я сделала первую ревакцинацию. Я хотела бы узнать, можно ли сделать сейчас мне повторную ревакцинацию? У меня вот такой короткий срок. Делала «Спутником V». Из хронических заболеваний у меня что? Два инфаркта, ИБС, ну и прочие сердечные заболевания. Тамара Шорникова: А почему вы хотите быстрее провести ревакцинацию, Нина? Зритель: Ну, я хочу, потому что… Во-первых, я законопослушный гражданин. А во-вторых, как говорится, сделал прививку – и ходи свободно. Константин Чуриков: Гуляй смело, да. Сделал дело – гуляй смело. Спасибо, Нина. Заур Хасанович? Заур Шугушев: Смотрите. Как я тут могу ответить? По рекомендациям Минздрава – шесть месяцев, не раньше. Соответственно, если у Нины есть какие-то, скажем так, опасения, то в любом случае это должно решаться вместе с лечащим врачом, исходя из ее факторов риска. А у нее действительно достаточно большое количество факторов риска. Возможно, как один из вариантов, скажем так, ведения такого пациента… Если бы была Нина у меня на приеме, я бы рекомендовал, скорее всего, посмотреть титр антител. Если он действительно достаточно низкий, то возможно рассмотреть такой вариант – через четыре месяца. Но еще раз повторюсь: официальные рекомендации все-таки гласят, что через полгода, не раньше. Константин Чуриков: Много о чем вас еще хотели спросить, но, к сожалению, не успели. Спасибо вам большое, Заур Хасанович. Будем рады вас еще видеть и слышать в нашем эфире. Заур Шугушев, доктор медицинских наук, профессор, руководитель временного ковид-госпиталя. Мы уходим на новости, чтобы после них вернуться вместе с Сергеем Лесковым. Ну и с Тамарой. Тамара Шорникова: Да. И не только. Обсудим еще пенсию, насколько вам прибавили. Звоните. Константин Чуриков: Да, в «Реальных цифрах».