Петр Кузнецов: И снова коронавирус. Потому что порождает коронавирус не только панику, не только экономические кризисы и всякие ограничения в передвижениях, но и синофобию. Т. е. нетерпимость к Китаю, китайцам и всему китайскому. Азиаты становятся объектом повышенного внимания окружающих. Причем уже во всем мире. И нас синофобия тоже не обошла. Например, один из ресторанов в Махачкале недавно разместил у входа рекламу своих хинкали с огромной надписью: «Китайцам вход запрещен». Ольга Арсланова: Ну, и китайские студенты рассказывают, что заметили, как к ним теперь по-новому относятся в Москве. Говорят, москвичи стали сторониться их в метро или лифтах, а таксисты – отменять заказы, когда узнают, что едет китаец. Петр Кузнецов: Как реагируют сами китайцы? Давайте посмотрим, сейчас очень популярен аккаунт, хотя на самом деле тут всего 664 читателя… Ольга Арсланова: Популярна акция, которую запустил этот автор. Петр Кузнецов: …тем более для Китая это очень мало, да. Его зовут, вот видите, Лу Ченгкванг, и он запустил акцию под названием “I’am not a virus!” Вот, видите, с хэштегом. Люди выкладывают, соответственно это тоже китайцы, свои фотографии в масках и сопровождают это надписью. Кто-то пишет “I’am not a virus!”, кто-то обобщает: “We are not viruses!”, “I’am not a virus!” Видите, даже уже… а, я думал, это на кофте нанесено. Но, в общем-то, целая выходит продукция с подобными… Ольга Арсланова: Борьба с предрассудками. Петр Кузнецов: …хэштегами, да. В общем, это очень сейчас популярный аккаунт. И, как считают китайцы, возможно, единственный действенный какой-то эффективный инструмент в данном случае. Ольга Арсланова: Давайте обсудим это явление с директором Центра социологии и социальной психологии при Московском институте экономики и управления в промышленности Алексеем Рощиным. Алексей Валентинович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Алексей Рощин: Здравствуйте, здравствуйте. Ольга Арсланова: Ну, а сейчас речь идет не только о бытовых ситуациях. Очень много неуместных, действительно расистских шуток в Интернете. В прессе выходят довольно спорные заголовки. Вот, например, французская «Курьер Пикар» назвала статью о коронавирусе «Желтая угроза», «Желтая тревога». Такие вещи происходят. Насколько это новое явление? Например, в 2003 году что-то похожее же было, когда была атипичная пневмония. Но вот такого масштаба, мне кажется, еще не было. Алексей Рощин: В принципе, на самом деле явление довольно старое. Это давно, это такая чисто обывательская реакция на угрозу безопасности. Т. е. люди, когда видят, что очень многое про что-то говорят, очень много каких-то тревожных сигналов, они воспринимают это как такую неопределенную угрозу. И, к сожалению, у ряда людей на место страха приходит агрессия. Т. е. люди считают, что вот, поскольку их пугают, поскольку возникает ситуация неопределенности, то самый лучший способ реагирования – это или бегство, или агрессия. Ольга Арсланова: Т. е. люди боятся непонятного вируса и сторонятся его носителей. Это в человеческой природе, да? Петр Кузнецов: Алексей, т. е. это как раз скорее не расизм, а какой-то животный инстинкт элементарный, да? Алексей Рощин: Да. Это вот именно, что получается такое: люди реагируют по самому примитивному, так сказать, образу. Т. е. что вот есть угроза – значит, надо или бить, или бежать. И если бежать как бы некуда, то давайте будем кого-нибудь бить. А кого бить? Ну, как бы сама вот эта история и подсказывает, что надо бить… Ольга Арсланова: Алексей, скажите… Петр Кузнецов: Но… Алексей Рощин: …всех тех, кто… Ольга Арсланова: Понятно. Но здесь и есть… Есть государственные структуры, есть пресса, есть общественное мнение, все то, что может влиять на эти установки. Можно ли на это как-то повлиять? Мы понимаем, что это элементарный расизм, который доходит уже и в том числе до владельцев магазинов, кафе, которые пишут: «Китайцам не входить». Т. е. речь идет уже о серьезных нарушениях. Кто может на это повлиять? Кто может это изменить? Алексей Рощин: Я думаю, что здесь должно быть 2 типа реакции. 2 типа главных способа реагирования на такие ужасные проявления. Во-первых, конечно, надо вести и работу разъяснительную больше. Т. е. людям объяснять, что проблема не в китайцах как таковых, проблема, собственно, в самом вирусе. Что сами китайцы не виноваты. И что надо просто принимать меры предосторожности, но не нападать на людей. Тем более, что вообще-то, если объяснить, что если эпидемия будет идти дальше, то скоро это будут люди совершенно обычного европейского склада, и они точно так же могут быть заразными, и т. д. Т. е. что это все реакция бессмысленная. Это раз, во-первых, т. е. разъяснять. А второе – это, конечно, такие вещи надо, кроме того, еще и пресекать. Я так скажу: именно пресекать. Т. е. использовать наши законы. Которые на самом деле запрещают любую сегрегацию и дискриминацию по расовому, национальному и прочему признакам. Т. е. тут как бы должно быть с двух сторон: и разъяснение, и, так сказать, просто реагирование самих органов, которые призваны порядок блюсти. Петр Кузнецов: Т. е. донести, что, убегая, мы только этот вирус распространяем, а справиться с болезнью, так было всегда, именно цивилизованно мы можем только когда мы проявляем сочувствие как раз, когда мы протягиваем руку помощи. Алексей Рощин: Да. И сочувствие, и, как я говорил, больше. Самое главное, что ведь на самом деле люди, конечно, как бы не понимают, что они сделают только хуже. Если они будут, как сейчас, нападать на китайцев, запрещать им проходить в эти самые, в места карантина и т. д., то они добьются того, что китайцы и не будут в эти самые, собственно, карантинные места идти, станут скрываться и т. д. И главное, что в них не будут идти и некитайцы тоже. Т. е. они увидят, что такое происходит… И соответственно, на самом деле из-за этого как раз люди не будут в карантине, они будут среди нас, и эпидемия будет только распространяться. Т. е. на самом деле, запугивая вот этих самых носителей, мы делаем себе же хуже. Вот что нужно людям объяснить. Петр Кузнецов: Спасибо. Алексей Рощин: Такой разговор проводить надо. Петр Кузнецов: И с вашей помощью мы пытаемся это сделать, попытались. Спасибо вам огромное. Это Алексей Рощин. Я вспомнил шутку в наших соцсетях… Ольга Арсланова: Сейчас скорость? Петр Кузнецов: Нет-нет, нормально все. Что в целях профилактики коронавируса будет закрыта станция «Китай-город» в Москве. Т. е. она по-прежнему актуальна. Ольга Арсланова: Давайте пообщаемся прямо сейчас с Игорем Романовым, деканом факультета коммуникативного менеджмента Российского государственного социального университета, кандидатом психологических наук. Игорь Владимирович, здравствуйте. Петр Кузнецов: Добрый день. Ольга Арсланова: Вот о каком психологическом моменте хотелось бы поговорить. Насколько вообще людям свойственно обвинять жертв болезни в их поведении? Таким образом, может быть, себя как-то отодвигая. Например, ВИЧ-положительные люди неправильно себя вели и распространяли болезнь потому, что принадлежали к определенным социальным группам. Китайцы едят каких-то непонятных диких животных и поэтому вот эту болезнь породили, которая теперь поражает весь мир. Вот почему так происходит? Почему люди так размышляют? И зачем, главное, их психика вот это делает? Игорь Романов: Вы знаете, есть… Во-первых, здравствуйте. Петр Кузнецов: Здравствуйте. Игорь Романов: Я не успел поздороваться, да. Во-вторых, есть достаточно четко установленный психологами закон. Этот закон берет начало от простого принципа – так называемого принципа справедливого мира. Вот наши студенты когда отвечают на экзамене, я их спрашиваю: «Что такое принцип справедливого мира?» Двоечники говорят, что это когда всем все хорошо. Отличники говорят, что принцип справедливого мира – это когда человек думает, что в мире должно быть все взаимосвязано, четко обусловлено и каждый получает по заслугам. Вот это ощущение, что каждый получает по заслугам, приводит к еще одному эффекту, который психологи называют «эффект обвинения жертвы». Довольно часто встречается. И как раз идет от этого внутреннего ощущения справедливости. Например, в традиционно патриархальных сообществах люди считают, что жертва изнасилования сама виновата. Причем каждый раз иррационально подбирается какой-нибудь набор, почему виновата. Ну, там, ходила не в той одежде, не в том месте, не так смотрела; наверное, сама хотела, но вот люди поняли правильно, – а не надо было так смотреть. И т. д. Поэтому вот это ощущение, что жертва сама виновата, оно идет от базового убеждения, что – ну, иначе же не может быть. Потому что если я живу в другом мире, то мне некомфортно. Поэтому, как только появляется история по поводу того, что люди получили какой-то негатив, людям плохо, человек попал в тюрьму несправедливо, – ну, наверное, как-то он там себя неправильно вел. Он не убивал, но, наверное, он неправильно вел себя с полицией и следователями. И вот это убеждение, что если ты будешь себя правильно вести, то дальше будет все хорошо, это такой островок спасения для человека, который хочет, чтобы мир был предсказуем. Петр Кузнецов: Игорь Владимирович… Игорь Романов: А дальше… Да, дальше все очень просто. К этому плюсом добавляется страх. Если страха нет, то мы можем относительно спокойно к этому относиться. А вот когда появляется страх, чего-то страшно неизвестного… Вот коронавирус. Никто не знает, что такое коронавирус, никто не знает по большому счету, как от него спасаться домашними средствами. И начинается жуткое мифотворчество. Петр Кузнецов: Вот я как раз о том, что дальше. В любом случае, как бы вы это ни назвали, все-таки неприязнь, страх, ненависть – это временная неприязнь? Вот сейчас коронавирус пройдет, и все? И мы снова будем с китайцами вместе сидеть в метро на одной лавочке и не отодвигаться? И таксисты будут принимать вызовы, не отклоняя? Коротко. Игорь Романов: Вы знаете, для большинства – да, для большинства это не просто временная неприязнь. Для большинства она сменится потом чувством вины. Потому что – ну, вот мы плохо думали, а на самом деле в общем там все было нормально, хорошо, и все закончилось нормально, а мы вот относились так… Петр Кузнецов: Некоторая такая форма стокгольмского синдрома? Может быть, его как-то назовут… Игорь Романов: Я бы сказал, что некоторая форма эдипова комплекса. Если с папой что-нибудь случилось, то, может быть, я виноват, потому что я о нем думал плохо. Петр Кузнецов: Ага, ага. Спасибо вам большое. Спасибо. Это Игорь Романов. Он нам помог тоже разобраться в этой непростой реакции на китайский коронавирус. Ольга Арсланова: А на Западе, например, тут получается – мы братья по несчастью. Вирусофобия, добавился еще и китайский.