Константин Чуриков: Ну давай, Марина, пугай нас всех. Марина Калинина: О том, что нас объединяет? Константин Чуриков: Да. Марина Калинина: Если вы переболели COVID и думаете, что на этом ваши проблемы со здоровьем закончились, то вы ошибаетесь на самом деле. Как говорят специалисты, последствия этого заболевания могут мучить вас еще несколько месяцев, а то и целый год. И вот Роспотребнадзор в понедельник официально предупредил об опасности постковидного синдрома, настолько это все вообще серьезно. Как сказал руководитель отдела клинических исследований Института эпидемиологии Хадижат Омарова (это цитата, ее слова): «Постковидный синдром не дает людям полноценно ухаживать за собой, совершать повседневные дела, что существенно снижает качество их жизни». Константин Чуриков: Мне стало интересно, а вот что Хадижат Омарова из Роспотребнадзора вообще имела в виду, «ухаживать за собой» – это… ? Марина Калинина: Это не Роспотребнадзор, это Институт исследования… Институт… Короче, клинических исследований… Константин Чуриков: Эпидемиологии, все, я понял. Марина Калинина: Эпидемиологии, да, извините. Константин Чуриков: Нет, ну это структура все равно института Роспотребнадзора, насколько я помню, вот. Просто я не очень понимаю: то есть ухаживать за собой – это естественные какие-то элементарные потребности? Вообще странно… Марина Калинина: Давайте по последствиям. По данным Минздрава, почти у 32% после COVID отмечается одышка, у 13,5% кашель, почти 13% страдают от боли в груди и тахикардии, а также у 20–30% переболевших этой инфекцией могут развиваться тромбозы. Константин Чуриков: Но это вот данные из памятки Минздрава; мы еще, кстати говоря, должны уточнить, когда она была выпущена. Но сейчас-то приходят уже из-за рубежа и со всего мира другие, скажем так, сведения… Марина Калинина: Сейчас все гораздо серьезнее получается. Константин Чуриков: …о том, что у большинства переболевших наблюдаются хроническое недомогание, усталость, у многих наблюдаются депрессия, когнитивные дисфункции, то есть ментальные… Марина Калинина: Причем депрессии у женщин… Константин Чуриков: …о чем писали. Сегодня из свежего, чтобы было понятно: значит, в журнале Nature вышла статья (это очень такой авторитетный научный журнал), итальянские ученые пришли к выводу, что COVID-19 может способствовать развитию сахарного диабета у ранее совершенно здоровых людей, у которых сахарного диабета не было. Некоторые наши врачи сделали буквально тоже сегодня заявление, главный врач одной сети клиник сказал, что ему попадались, ему встречались случаи, когда люди болели в течение года и два, и три раза, вот максимальный случай был зафиксирован, когда за год человек заболевал около десяти раз. Мы сейчас попросим специалистов, врачей это все прокомментировать. Уважаемые зрители, вот кто переболел, расскажите, пожалуйста, что вас сейчас беспокоит. Вот болезнь уже вроде отступила, может быть, есть какие-то специфические жалобы. У нас на связи сейчас Алексей Хухрев, врач-терапевт, кандидат медицинских наук. Алексей Леонидович, здравствуйте. Алексей Хухрев: Здравствуйте. Константин Чуриков: Алексей Леонидович, столько информации, мы вот не знаем, как ее переварить. Давайте так, что чаще всего встречается, вот какой постковид самый распространенный, чуть менее и вот, не знаю, редкий? Алексей Хухрев: Ну, давайте так. Наверное, больше всего вот эта вот история похожа на уже давно известный синдром хронической усталости, то есть когда люди длительное время чувствуют признаки общего недомогания. То есть они чувствуют, что они не такие, как были раньше, что у них не хватает энергии, у них болят мышцы, они чувствуют себя, вот какая-то ломота у них, что им тяжело сконцентрироваться. Интеллектуальные задачи, которые они раньше решали достаточно легко, им даются с напряжением. Короче, самое распространенное слово: «Доктор, я не понимаю, я как-то стал тупить», – вот это вот очень распространенная жалоба. Но она характерна, кстати, не только для COVID, очень многие в принципе заболевания после себя дают так называемую астению, в частности для гриппа это нормальное явление, но просто там весь вопрос в длительности вот этого состояния. После гриппа человек в астении пребывает ну несколько недель, а после COVID это все гораздо длительнее, скорее как при вирусе Эпштейна – Барр, там тоже это может продолжаться достаточно долгое время, до полугода-года и так далее. Ну и, соответственно, вот это вот ощущение недомогания очень часто сопровождается какими-то эмоциональными расстройствами, то есть эти люди чувствуют, что они как-то беспомощны, они становятся плаксивыми, раздражительными, обидчивыми, вот такая вот история достаточно часто мне встречается. Марина Калинина: Алексей Леонидович, ну это, понятно, такое больше общее состояние, но все чаще начинают говорить о том, что развивается сахарный диабет даже у здоровых людей, которые переболели COVID… Алексей Хухрев: Ну, собственно, сахарный диабет чаще всего и развивается у здоровых людей… Константин Чуриков: Кстати, да, ха-ха-ха! Алексей Хухрев: …они ими перестают быть. Константин Чуриков: Да-да-да. Марина Калинина: Нет, я имею в виду после COVID именно, что вот такое осложнение. Алексей Хухрев: Я понимаю. Ну, тут, я думаю, еще это предстоит много-много статистики, чтобы такие вот вещи озвучивать. А то, что неврологические вещи, – вот это вот да, тут и моих наблюдений вполне достаточно. Вот те, например, кто терял запах, очень часто даже год спустя у них полностью это не восстанавливается. В частности, я когда болел COVID в ноябре прошлого года, у меня запах пропадал, ну и вот на 100% не вернулся, где-то на 60%. Константин Чуриков: А давайте сейчас… Алексей Хухрев: Или он бывает еще извращенный, то есть люди начинают вот какие-то вещи приятные воспринимать как неприятные, духи там начинают пахнуть бензином, пища извращенный вкус тоже приобретает. Очень много таких… Константин Чуриков: А давайте сейчас вот каждый, кто переболел, я вот и про наших зрителей тоже, каждый сейчас напишет, что с ним происходит, какие чудеса у него, кто как чудит. Удмуртия пишет: «Переболел легко, потерял часть памяти». Тверь: «У меня температура стоит 7 месяцев 37,5 после COVID, не сбивается». Интересная побочка в Карелии, между прочим, Анатолий нам пишет: «Я переболел COVID 9 месяцев назад, отвернуло от спиртного», – вот, кстати, хорошая побочка. Алексей Хухрев: О! Константин Чуриков: У меня, например, о себе коротко, значит, перед сном стал… Марина Калинина: У тебя наоборот? Константин Чуриков: Нет, стал слушать Вагнера, кто слышал, тот понимает… Алексей Хухрев: После COVID? Константин Чуриков: Значит, Моцарта «Реквием», «Прощальная симфония» Гайдна – это тоже, видимо, какая-то, да, «белочка»? Марина Калинина: Костя, ты меня пугаешь, ха-ха. Константин Чуриков: Да, ха-ха, вот. Алексей Хухрев: Главное, чтобы не «Реквием» Моцарта». Константин Чуриков: Нет, как раз Lacrimosa слушаем, Agnus Dei тоже. Алексей Леонидович, понятно, что очень много разных симптомов, очень много разных каких-то отклонений у людей в плане здоровья. А что с этим делать? Вот скажите, пожалуйста, если это лечить, ну как вот лечат, я не знаю, обычную депрессию, обычный сахарный диабет пытаются лечить, это даст эффект? Или это опять хитрый COVID, который что-то придумает и будет на шаг впереди? Алексей Хухрев: Нет, как бы очень часто бывает в медицине, что где тонко, там и рвется, вот именно когда какой-то сторонний фактор вмешивается. Поэтому человек, у которого была предрасположенность к сахарному диабету, он вполне может его развить, просто так бы он его развил лет на 5–10 позже, а тут вот это подтолкнуло. Ну и то же самое с другими вещами, с депрессиями в том числе. Я думаю, что лечение здесь должно быть такое же, как и при обычных…, но просто сам старт заболевания здесь вот возникает спорадически, так вот внезапно, и это, конечно, выглядит как драматическое такое событие, человек вот вдруг бац! – и вот да. Но тем не менее, если у тебя есть симптомы сахарного диабета, он лечится так же, как и любой другой диабет. Марина Калинина: А что с мозгами-то происходит с нашими? Константин Чуриков: Ой, да, кстати. Алексей Хухрев: Да. Ну, с мозгами да, очень многие жалуются, да, на снижение памяти, снижение концентрации, снижение способности решать быстро какие-то задачи, оперативное мышление, какое-то аналитическое мышление тоже при таких вещах страдает. Но, собственно, надо понимать, что память – это во многом химическая функция, поэтому именно у детей это так блистательно проходит, когда ребенок может выучить в течение школы пять языков, а если взрослый берется учить в 40, то с грехом пополам дай бог один чтобы осилил – именно потому, что уже многие валентности заняты. Ну, видимо, каким-то образом вот на это влияет тоже, «съедает» количество ячеек таких химических, куда мы можем записать какие-то наши воспоминания. Марина Калинина: Ну, у иностранных ученых, у международной группы ученых, сегодня опубликовал журнал The Lancet это исследование, уже появился такой термин, они говорят, называют этот весь процесс «мозговой туман». Константин Чуриков: Ха-ха. Алексей Хухрев: Ну да. Собственно, он вот при синдроме хронической усталости, при фибромиалгии, это тоже очень такая характерная вещь, что человек себя чувствует, как будто голову набили ватой. Просто очень многие впадают в тоску именно из-за того, что они привыкли как-то думать быстро, соображать, на вызовы реагировать моментально, а тут просто реально тупят. Константин Чуриков: Ну да, «похож на обман мозговой туман», перефразируя. Марина Калинина: Ежик в тумане, в общем. Алексей Хухрев: Да. Константин Чуриков: Давайте сейчас Зою послушаем из Смоленска. Зоя, здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Константин Чуриков: А у вас что? Зритель: Ну, я болела COVID в январе. Я пожилой человек, меня сразу же положили в больничку. Но кислород не дали, кислорода не было, два раза была на грани смерти. Как ни странно, при сахарном диабете у меня резко упал сахар, до 3, после чего у меня начались серьезные проблемы с мозговой деятельностью. У меня были галлюцинации: как только я засыпала, мне все время казалось, что на меня спускается паутина. Это было долго. Месяц я абсолютно не могла двигаться. После того как меня выписали, наверное, врач был несколько даже удивлен, что я поправилась, потому что, по его рассказу, его коллега, молодой человек, умер от COVID. Это очень тяжелая болезнь. Вот сейчас уже полгода прошло, я полностью не восстановилась: продолжаются давление, проблемы с сердцем, не могу вздохнуть полной грудью. И вот пришло время как бы делать вакцинацию, но я очень боюсь, потому что есть достаточно много знакомых, которые умерли после прививки, вот извините, что я это говорю. Константин Чуриков: Да, это ваше частное мнение, Зоя. Сейчас, я надеюсь, врач по этому поводу выступит. По поводу паутины – это вы же засыпали, или это вы еще были в сознании, то есть перед сном? Зритель: Да, вот представьте, я на грани того, что я засыпаю, и вдруг я вижу, что опускается паутина. Константин Чуриков: Страшно. Зритель: И я понимаю, что я сплю, но я ничего не могу с этим сделать. Я просыпаюсь, а она все равно есть. Константин Чуриков: Да, спасибо большое, Зоя. Алексей Леонидович, давайте с вакцинации начнем, все-таки нас очень много людей смотрят, вот сейчас могут сразу поверить Зое… Марина Калинина: И очень много сообщений, сомневаются люди, делать ли вакцину, не делать ли вакцину… Алексей Хухрев: Ну ребят, значит, ситуация такая: любая вакцинация так или иначе несет в себе какой-то риск. Мы видели менингиты после коревых вакцинаций, мы видели при полиомиелите определенные вещи, при дифтерии и так далее. Весь вопрос сколько. Потому что по данным, например, европейским на 36 миллионов привитых AstraZeneca, например, которая в принципе очень похожа на наш «Спутник V», возникает приблизительно на 36 миллионов порядка 160 случаев тромбозов. Каждый конкретный случай – это, конечно, трагедия, это ужасно, все, кто в эту историю вовлекаются, как-то начинают к прививкам относиться несколько по-другому. Но, с другой стороны, вероятность получить тромбов во время COVID в 40 тысяч раз больше, чем вероятность получить тромбоз после прививки. Я думаю, что тут статистика, в общем-то, достаточно очевидна. Константин Чуриков: Да. Спасибо большое нашему зрителю Михаилу из Краснодарского края за юмор: «У кого пропал нюх, запах, приезжайте к нам на работу на свинокомплекс», – спасибо, Михаил, мы как раз вот сейчас ждали живинки… Алексей Хухрев: Ну правильно, бросим работать врачами, поедем к вам. Константин Чуриков: Да-да-да. Спрашивают, значит, когда все это закончится, будет ли вообще лекарство от COVID, вот такой вопрос. Потому что вакцина – это здорово, а лекарство вообще ожидается, на подходе что-то есть? Алексей Хухрев: Ну, собственно, я думаю, что все зависит от количества брошенных на это ресурсов. Потому что, например, от ВИЧ, казалось бы, чумы XX века, как его называли, люди перестали умирать, потому что туда были колоссальные ресурсы влиты. Сейчас, если человек получает лечение, он, конечно, не поправляется от ВИЧ, но живет столько же, сколько и без него. Гепатит C, пожалуйста, был одним из самых тяжелых вариантов для лечения по сравнению с гепатитом B даже, но какое-то время назад научились его за 12 недель лечить. Я думаю, что если достаточное количество средств будет инвестировано в исследовательскую работу, научиться лечить COVID, я думаю, это вопрос времени просто. Но сейчас вот пока… Моментально такое не получается, и все наши бравурные сообщения о том, что мы наконец-то какое-то лекарство тут изобрели вопреки планете всей и сейчас вот начнем лечить, к сожалению, практика показывает, что нет, пока что всего пара лекарств каким-то эффектом доказанным обладает на COVID, но говорить о том, чтобы его вылечить, пока не одно, только облегчить течение. Константин Чуриков: Да, спасибо вам большое, Алексей Леонидович. Марина Калинина: Спасибо! Константин Чуриков: Алексей Хухрев, врач-терапевт, кандидат медицинских наук, был у нас в эфире. Марина Калинина: А у нас есть звонок, из Мордовии Валентина. Здравствуйте. Зритель: Здравствуйте. Я хотела бы вот переговорить с доктором, с Алексеем Леонидовичем, который, может, что-то посоветовал бы. Потому что девятый месяц протекает у меня такое состояние: лечив дома, не ставив вирус, выявился потом уже вирус, объявилась желтуха токсическая, потом уже выявили гепатит C. И вот до сих пор продолжаю лечение, прошла, три больницы отлежала. Константин Чуриков: Подождите-подождите, Валентина, мы уже отпустили Алексея Леонидовича, сейчас будет другой специалист. Скажите, пожалуйста, значит, вам что сказали врачи, которые вас осматривали? Они сказали, что это прямо связано с COVID, или это какая-то цепочка фатальных совпадений? Марина Калинина: Вы в итоге болели COVID или нет? Мы не очень поняли. Зритель: Да-да, мне уже выставили, потому что когда меня с токсической желтухой забрали, меня уже положили в бокс и все это проверили: да, это был COVID. Константин Чуриков: Ну, это еще одно инфекционное заболевание. Зритель: Болела семья, первый сын, у него была пневмония, но мазки вообще у нас не брали здесь. И я куда только ни звонила, так как у меня дочь инвалид I группы, 45 лет, я, спасая ее, куда только ни звонила – тишина как на Марсе. Константин Чуриков: Так. Валентина, мы сейчас подключим, просто Алексей Леонидович уже, насколько мне сообщают, от нас отключился. Отключился, да? Да, отключился. Сейчас мы подключаем к разговору Артура Гараганова, клинического психолога, ну тоже врач. Артур Владимирович, здравствуйте. Артур Гараганов: Здравствуйте. Константин Чуриков: Можете ли нашей зрительнице помочь разобраться? Артур Гараганов: Ну, знаете, вот самое интересное, что психологическая помощь для людей, которые вообще переболели либо находятся в так называемом долгом периоде COVID, она должна оказываться по определенным протоколам. Мы на сегодняшний день этих протоколов как таковых не имеем. Мы можем работать с симптоматикой, которая остается, я сейчас не говорю про то, о чем рассказала Валентина, потому что все-таки здесь требуется терапевтическая помощь, специализированные врачи, я говорю про состояние психосоматическое, которое возникает как бы вместе с тем перенесенным заболеванием и, соответственно, остается в шлейфе либо возникает после него. И вот здесь самое важное нам понять было за последние 2 года и разобраться в ситуации, когда люди испытывают на самом деле в первую очередь тревогу и страх, то есть они не могут понять вообще, почему это произошло, как это может происходить. Многие слушают различные информационные поводы, которые говорят сначала о том, что это не опасно, потом опасно, потом вроде бы чем-то опасна вакцинация, которая на самом деле защищает и спасает и врачи об этом множество раз уже говорили… Поэтому люди испытывают тревогу и от этого возникают вот такие вопросы, когда они не могут определиться с этим. Константин Чуриков: Да. Марина Калинина: Артур Владимирович, но вы сказали, что нужен некий протокол, которого у вас на сегодняшний день нет. Но если говорить о том, что вот люди испытывают чувство страха, панические атаки, что у них депрессия, какое-то затемнение сознания, потому что они не очень хорошо что-то понимают, – это имеет какую-то свою специфику именно постковидную или… ? Люди же и до того, как появился коронавирус, страдали тем же самым в принципе, их же как-то лечили. Артур Гараганов: Марина, знаете, вы правильно задаете вопрос, потому что на самом деле COVID просто обостряет многие уже хронические имеющиеся заболевания. Вот если мы берем две категории заболеваний, это заболевания, которые человек испытывает на физическом уровне, и вторую категорию психологических различных расстройств и заболеваний, то обостряться может и то и другое. Но человек чаще всего не замечает за собой каких-то психологических расстройств, он считает, что показалось, ну не может быть, не оценивает себя с точки зрения психологического здоровья и статуса нормы правильно. Только специалист может это определить, увидев со стороны. Марина Калинина: Ну а лечить их нужно что, по-разному, если человек такой же был до COVID или после? Константин Чуриков: Нет, секунду, знаете что? Я вот можно сейчас, Марина, вмешаюсь? Вот зрительница нам звонила, говорила: «Я паутину вижу», – она засыпала и видела паутину. Слушайте, ну бывает, что людям снятся кошмары. Ну я, человек перед сном хочет послушать что-то грустное, о загробной жизни подумать – ну и что? Кто провел грань, это нормально, а это ненормально? Артур Гараганов: Грань может провести в большей степени специалист и врач-психиатр. Мы обладаем методиками, которые позволяют оценить психологический статус человека, и вся судебная медицинская экспертиза на этом и строится. Поэтому если человеку снится или он видит как бы наяву эту паутину, это может свидетельствовать о множестве состояний, которые у него возникают в соответствии с протеканием этого COVID или с постковидным синдромом. Это может быть и визуализация, и какие-то симптомы, которые он просто видит наяву и так интерпретирует, это может быть ассоциативная связь, либо это просто тревога, которая выражена в его собственной персональной визуализации, что очень хорошо… Марина Калинина: Артур Владимирович, давайте, у нас просто времени мало остается. Что делать такому человеку? Вот он переболел COVID и у него начались вот такие вот вещи – вот что делать? Идти к врачу, пытаться справиться самому, пить какие-то успокоительные, я не знаю? Как быть? Артур Гараганов: Марина, я могу сказать вам по своей работе и по работе с такими пациентами, что в первую очередь что мы делаем? Мы записываем всю симптоматику, которая возникает. Здесь важно избежать придумывания и избежать избыточного такого тревожного состояния, которое может раскрутиться внутри психики человека и побудить его к неправильным действиям, он начинает тогда анализировать всю информацию подряд и обработать ее не может. Поэтому записывать свою симптоматику, смотреть, что происходит, оценивать те мысли, которые являются мыслями-провокаторами для ухудшения состояния, и, конечно, оценивать свое психофизическое состояние. Если тахикардия, то обязательно замерить сколько, потому что многие говорят «тахикардия свыше 130 ударов в минуту», но если замерить реально, то там 90 или 95. Люди привыкли преувеличивать и утрировать свое состояние, потому что они тревожатся, они не могут его объяснить. И вторая категория людей, они просто злятся на то, что с ними это происходит, они не знают, как выплеснуть эту агрессию, гнев, в котором они пребывают. Константин Чуриков: Да. Артур Гараганов: Поэтому первое – это вести дневник, анализировать свое состояние. Второе – это обращаться к специалистам, которые могут оказать квалифицированную в том числе психологическую помощь, проконсультировать либо провести психотерапевтическую работу. Константин Чуриков: Да. Спасибо большое, Артур Владимирович, за вашу психотерапевтическую работу. Марина Калинина: Спасибо. Константин Чуриков: Артур Гараганов, клинический психолог, был у нас в эфире. Ну что, уважаемые бывшие пациенты, переболевшие COVID? Я смотрю на Марину, она переболела – будем с этим как-то жить. Марина Калинина: Причем тяжело, да. Константин Чуриков: Да, придется с этим жить. Марина Калинина: В общем, тоже надо мне симптомы записывать свои. Константин Чуриков: Веди дневник.