Александр Денисов: Густой туман – совсем не подходящие условия для полетов и осмотра камчатских озер и вулканов. Ольга Арсланова: Но, как в нашем дневном эфире нам рассказала наша корреспондент на Камчатке Екатерина Зенина, с каждого туриста за такие полеты берут примерно 40 тысяч рублей (с каждого), и отказ от экскурсий со сторону турфирмы – это редкое явление. Вот мнение главного редактора газеты «Камчатское мнение» Евгения Сиваева. Евгений Сиваев: Если ты покупаешь просто билет «Витязь-Аэро» - это 50 тысяч минимум, если ты хочешь вип-борт, в котором не 20 человек помещается, а, например, 10-11 – это уже разговор идет полностью о покупке вертолета, то есть летный час там приближается к сумме в 700 тысяч. Сейчас каждый день прилетает 5-6 бортов, они все туристические. Это, сами понимаете, это Клондайк. Александр Денисов: Ну, мы даже не напрягаясь, можем подсчитать, сколько должна были заработать за этот полет компания. 13 пассажиров, с каждого по 40 тысяч – это получается 520 тысяч рублей. Большущие деньги. Понятно, что они не стали отказываться от полета даже в условиях тумана. Ольга Арсланова: Само собой. И мы не спорим о том, что это неоправданная цена. Да, это сложное место, работа тяжелая, условия тоже, но, тем не менее, когда случаются такие трагедии, встает вопрос, какого качества услуги за эти деньги предоставляются. Александр Денисов: На связи с нами Владимир Попов, заместитель главного редактора журнала «Авиапанорама», заслуженный военный летчик РФ. Ольга Арсланова: Владимир Александрович, здравствуйте. Владимир Попов: Здравствуйте. Ольга Арсланова: Вопрос о тумане, Саша упомянул туман и то, что, по мнению многих ваших коллег, в таких условиях не надо было лететь. По вашему мнению? Владимир Попов: Правильно сказать, нецелесообразно это делать. Я просто хотел начать с того, что, во-первых, это стечение обстоятельств, приведших к внештатной ситуации, которая переросла в дальнейшем в катастрофу. Во-вторых, следует действительно обратить внимание, на то, что метеоусловия не соответствовали, мягко говоря, тем нормам и правилам, на которые рассчитываются вот эти полеты – туристические, чартерные – как хотите их назвать, для того, чтобы обеспечить какие-то свои задачи. Для компании я имею в виду. А для пассажиров тоже нужно, в общем-то, смотреть в оба и думать о том, что благополучно это все может закончиться или нет. Конечно, все сейчас будет сводиться к тому, я думаю, что вина будет, в основном, ложиться на экипаж. Хотя я говорю о том, что здесь нужно разбираться. Разбираться очень подробно, внимательно, и сначала все-таки я бы сказал об организации этих полетов, то есть где-то надо начинать проверять как, кто это все делал. Александр Денисов: Владимир Александрович, вы знаете, их проверяли. Год назад этот пилот был отстранен от полетов, там нарушения у него были обнаружены. Ространснадзор проверял эту авиакомпанию, и были претензии по поводу переобучения пилотов, по поводу экзаменов – они не проводили этого вовремя. Были нарекания, тем не менее, компания продолжала работать. Как можно осуществлять вылеты при наличии претензий со стороны Ространснадзора? Владимир Попов: Вы знаете, наверное, это просто немножко неправильно трактуется некоторыми специалистами. Наверное, это от журналистов исходило немножко. Специалисты Ространснадзора если дают предписание, то они обязательно выполняются вплоть до того, что на эти моменты могут обратить внимание прокуратура и следственные органы, понимаете? Это законодательный орган, который нарушать никак нельзя. А то, что вы говорите переучивать надо было экипажи – нет, наверное, правильно сказать: проверки осуществить. Они хорошо подготовлены, на этом типе вертолетов, насколько мне известно, и командир экипажа летал, служил в свое время на этих вертолетах. Поэтому давайте говорить все-таки более так языком авиационным, специальным. Проверки должны были проведены быть, наверное, они проводятся. И вот в какой степени контроль этот осуществляется, - это другое дело. Я уже об этом сказал. Это в организацию упирается. Ольга Арсланова: Вот. Давайте об организации поговорим, потому что вертолет проверяли. Хоть он и довольно старый – там с 1984 года летает – но вроде как все проверки он прошел, был признан годным. Александр Денисов: Но его ремонтировали, он капитальный ремонт в прошлом году прошел. Ольга Арсланова: То есть да, это мы отметаем. По организации. Вот эта экскурсия длилась минимум 6 часов. О цене мы уже сказали. Можно предположить, какая нагрузка на пилотов могла быть, если сейчас (а сейчас Камчатка – это место такого растущего туристического спроса, это новое место силы в нашем внутреннем туризме) они летали довольно плотно. Здесь могут быть нарушения? Владимир Попов: Абсолютно вы понимаете правильно, что психофизиологическая нагрузка на экипаж достаточно значительная, мягко сказать если. Надо проверить предыдущие дни его работы. Я эту пока информацию не знаю. В другом случае, если предположить, что они работали и вчера, и позавчера, и такой же интенсивности, то, безусловно, накапливается к концу недели психофизиологическая нагрузка, которая и могла привести к понятию такому, как притупилось у них чувство меры, чувство полета. И еще. Я опять все-таки вернусь к метеоусловиям. Тогда сильная дымка или плотный туман был над водой, снижение вот на посадочную площадку в районе там, где собирались туристы, где экоцентр был, безусловно, нужно было не выполнять, нужно было сделать контрольный проход, промер всего, а потом уже начинать снижаться. А они с первого захода поторопились, я думаю, начали снижение. А при снижении, когда над водой, у нас радиовысотомер работает максимум некорректно, могу сказать, или плохо. Высотомеры и скорость, которую меряют приборы УС и БД, они, соответственно, тоже при подходе к поверхности или к земле, или к водной поверхности непосредственно на высоте примерно 8-10 метров начинают немножко, как мы говорим, врать. Почему? Потому что плотность воздушной массы увеличивается в значительной степени – это называется подушка... И в этом случае мы всегда работаем визуально, а у них возможности определить наземные ориентиры над водой в туман не оказалось. Вот эта ошибка первоначальная, что могло повлиять и непосредственно привести к катастрофе... Это будет отмечено. Александр Денисов: Владимир Александрович, и вы знаете, сообщения на лентах Следственного комитета, что техническая неисправность – одна из версий. Ошибка пилота, техническая неисправность. Ну, стандартно. Владимир Попов: Да, это одна из версий, но, я думаю, что будет в этом случае неосновная. Я имел в виду относительно силовой установки, относительно редуктора или органов управления. Скорее всего, здесь имели в виду следственные органы, что именно приборы контроля полета – это высотомер, скоростомер – указатель скорости, потом радиовысотомер в этом случае, как я объяснил, в этом случае работают, мягко говоря, некорректно. Александр Денисов: Некорректно. Владимир Александрович, мы поняли. Почему не предъявляют претензии и нет подозрений к тем, кто разрешил полет в условиях густого тумана? Потому что они взлетели с аэродрома под Петропавловском-Камчатским. Кто-то же дает разрешение в данном случае, даже если это частная туристическая компания. Они же не могут по собственной воле: хочу лечу, хочу не лечу. Владимир Попов: Во-первых, есть понятие такое у нас – использование воздушного пространства и управление воздушным движением. Это есть специальный государственный орган управления. Организация воздушного движения, которая дает, безусловно, разрешение на вылет. И, соответственно, контролирует метеоусловия. Александр Денисов: То есть раз речи об этом нет, о претензиях к аэропорту, видимо, в тот момент можно было лететь? Владимир Попов: Соответствовало нормативам определенным, да. И подготовке того летного состава, который выполнял... Александр Денисов: Вот. А вы еще упомянули, чтобы совсем уж въедливым быть. Владимир Александрович, вы упомянули «на усмотрение, рекомендуется». То есть, в принципе, на все это при желании, если пилот говорит: «Я лечу, проблем нет, мне это не страшно», даже указания быть осторожным он может отметать. Владимир Попов: Нет, это знаете, с чем связано? Когда у него по документам допуск или соответствует метеоусловиям или превышает возможности этих метеоусловий. Допустим, у него тысяча на сто: 1000 метров видимости, 100 метров нижний край, допустим. А видимость на сегодняшний день 150 нижний край и 1,5 километра видимости. Он поэтому говорит: «Я все равно полечу, потому что мои нормативы соответствуют необходимым». Да, в этом случае он будет прав, но не наоборот. Ольга Арсланова: Владимир Александрович, Камчатка сейчас привлекательный регион для туристов? Да, отдыхать там дорого, но это того стоит: сопки, вулканы, животный мир – вот медведи, на которых летали смотреть. И сейчас у многих встанет вопрос репутации этого региона и вообще о безопасности такого рода путешествий. Вот скажите, как специалист, в целом, на вертолете путешествовать безопасно? Владимир Попов: Я вам скажу так давайте, что я там сам летал: и в качестве командира где-то, и в качестве пассажира вначале. Знаю, о чем говорю. И, конечно, вы правы: красоты неописуемые. Это и ландшафт, и гейзеры, и курящиеся вулканы. Все в сочетании. То, что увидеть на Земле в одном месте практически больше нигде невозможно. И надо сказать, что наши вертолеты, вот типа «Ми-8», какой бы он возраст не имел, если его грамотно эксплуатировать, все выполнять регламентные работы по установленным схемам, то он достаточно надежный. Это массовый вертолет, который используется не только у нас в России интенсивно, но и в десятках стран мира с удовольствием его эксплуатируют. Он показывает себя даже в критических ситуациях очень надежно. Вот здесь момент, связанный, я еще раз подчеркну, с метеоусловиями и с условиями работы, труда и отдыха тех экипажей, которые выполняют эти задачи. Организация какая, давайте посмотрим. И вот в этом плане должны следственные органы и службы безопасности полетов гражданской авиации сказать свое слово. Александр Денисов: Владимир Александрович, и на это время, пока они не сказали свое слово, введен мораторий на полеты на вертолетах над Камчаткой. Пока разбираются, да. Спасибо. Владимир Попов, заместитель главного редактора журнала «Авиапанорама», заслуженный военный летчик РФ был на связи со студией.