Павел Медведев и Георгий Федоров — о новых ограничениях в сфере потребительских кредитов

Гости
Павел Медведев
доктор экономических наук

Петр Кузнецов: Ну, что же, за кредитованное наше население? Большая тема – будем говорить о микрозаймах. Количество нелегальных кредиторов растет. В каждым годом Банк России выявляет их все больше и больше.

Оксана Галькевич: В этом году тенденция на самом деле продолжается. Уже в первом квартале нелегальных заемщиков было выявлено на треть больше, чем в аналогичный период прошлого года. Сейчас средняя стоимость потребительских кредитов для небольших займов составляет около 600% годовых. Максимум, на который сейчас МФО имеют право – это 799%, побольше. Однако в отдельных случаях кредиторы начисляют запредельные совершенно грабительские ростовщические проценты. Резонансная история произошла не так давно вначале этого года в Кировской области – там местной больнице выдали заем, как оказалось, внимание, под 2379% годовых. Сейчас Центральный банк рассчитал предельную стоимость потребительских займов. С октября кредиты дороже 35% будут считаться кредитами вне закона. Центробанк в текущем году активно предпринимает шаги по регулированию деятельности микрофинансовых организаций. С 1 января начисление процентов по займам должно быть ограничено трехкратным размером долга.

Петр Кузнецов: А теперь с 1 января трехкратный порог предлагается сократить в два раза и включить в него штрафы и пени.

И недавнее совершенно предложение Минфина – уголовная ответственность за незаконную деятельность по выдаче потребкредитов. Законопроект предлагает внести изменения в УК РФ, дополнив его статьей, которая называется "Незаконное осуществление профессиональной деятельности по предоставлению потребительских займов".

Оксана Галькевич: Петр умеет поднять настроение, обратившись ко всему нашему закредитованному населению. Уважаемое закредитованное и не закредитованное наше население, мы приступаем к обсуждению большой темы. Сейчас представим наших гостей, но прежде хотим призвать всех вас – не молчите, пожалуйста, делитесь с нами своими историями, звоните нам, пишите на наш СМС-портал, все это есть совершенно бесплатно. Мы также есть в социальных сетях Facebook, "Вконтакте", Instagram. И есть у нас чат на сайте "Общественного телевидения России" – прямой эфир плюс чат. Пишите тоже там.

Петр Кузнецов: Приветствуем гостей в студии. Павел Медведев, финансовый омбудсмен. Павел Алексеевич, добрый вечер. И Георгий Федоров, президент Центра социальных и политических исследований "Аспект". Георгий Владимирович, вам добрый вечер.

Георгий Федоров: Добрый вечер.

Оксана Галькевич: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Давайте начнем с общего вопроса – насколько велик масштаб проблемы с микрофинансовыми организациями у нас сейчас?

Павел Медведев: Довольно трудно отделить проблемы микрофинансовых организаций от общей закредитованности. Общая закредитованность ужасная. По-видимому, 45 млн граждан держат сейчас действующие кредиты, и из них 7,5-9 млн несостоятельные должники в том смысле, что они не платят три месяца или больше. По классификации Центрального банка это, так сказать, содержательные банкроты. Судя по заявлениям, которые я получаю, по крайней мере в последние 1,5-2 года закредитованность связана с микрофинансированием, потому что на хвосте у закредитованного в банке человека появляется минимум один-два кредита. К сожалению, некоторые банкиры ведут себя, мягко выражаясь, не очень благородно – они, по-видимому, получают бонусы всякие и премии за текущую деятельность. Принесли очередной платеж за кредит – и маленькая премия за это. Поэтому они человеку, который не может заплатить, говорят: "Иди за угол, там микрофинансовые организации", подозрительно похожим образом названная на название банка, "возьми там заем и расплатись за очередной месяц". Человек так и делает. Что будет в следующий месяц? В следующий месяц он напишет мне и объяснит, что он в тупике.

Петр Кузнецов: Георгий Владимирович, ваше мнение, насколько велика наша проблема с микрофинансовыми организациями?

Петр Кузнецов: Микрофинансирование – это для бедных и очень бедных?

Георгий Федоров: К сожалению, я не так давно закончил свою деятельность в Общественной палате, и очень много получал всяких писем из регионов как раз по этим вопросам, по двум вопросам, которые взаимосвязаны. Первый – это микрофинансовые организации, их деятельность, каким образом они получили эти кредиты так называемые под сотни процентов годовых, и второе – это коллекторы. С моей точки зрения, у меня складывается впечатление, что микрофинансовый бизнес в данном случае, особенно в регионах, он фактически 100% криминальный. Я не имею в виду ломбарды, как микрофинансовые организации, которые более-менее прозрачной деятельностью регламентируются. А эти микрокредиты, которые на каждой остановке можно получить деньги без залога и так далее, фактически они криминализированы и загоняют огромное количество нашего населения не просто в долги, а в кабалу, и из этой кабалы невозможно выйти.

Петр Кузнецов: Эти люди понимают, насколько это опасно, или это просто единственный выход? Банки им не дадут.

Георгий Федоров: В момент отчаяния… В Москве, кто не ругал Москву, можно сказать, что ситуация экономическая получше, чем в Орле, Иванове и в других регионах, где вообще нет никакой работы. По-моему, Дмитрий Медведев говорил об этих микрофинансовых организациях, что это помощь микро, малому бизнесу. Никакой идиот по крайней мере не будет брать под 100% годовых.

Оксана Галькевич: Бизнес по крайней мере умеет считать, правда?

Георгий Федоров: Да. Во-вторых, когда ко мне обращались люди – это где-то 2-5 тыс. руб., то есть фактически люди занимают либо до заработной платы, либо действительно они пытаются этим отчаянным методом погасить кредит. Конечно, пьющих людей очень много, которые берут эти микрофинансы, микрокредиты.

Петр Кузнецов: То есть которые даже не могут посчитать, что 2% в день – это 730% в год.

Георгий Федоров: Как раз дьявол в деталях. Тут как раз человек смотрит: "2% в день – это нормально". Причем, самое интересное, часть микрофинансовых организаций, с моей точки зрения, очень осознанно не требует на начальном этапе деньги, как в банке. Когда ты не принес, на следующий день у тебя пени, штрафы, и я знаю очень много случаев, когда люди берут деньги, вроде бы микрофинансовая организация от них отстает, и через три-четыре месяца через суд к ним приходят судебные приставы или уже коллекторы им предъявляют совершенно иную сумму, которую они даже по своей финансовой неграмотности или по каким-то другим причинам не могут понять, откуда она взялась.

Петр Кузнецов: У нас были истории, через несколько лет.

Георгий Федоров: Да. Поэтому я считаю, что микрофинансовые организации в нынешнем формате нужно сравнить с этим игровым бизнесом, который не так давно у нас прекратили – однорукие бандиты и так далее. То есть люди садятся, и, учитывая катастрофическую экономическую ситуацию в регионах, катастрофическую ситуацию с задолженностями, с кредитами, и вообще экономическую, то в данный момент мы можем получить как в известном фильме, как фактически все население, во всяком случае в таких отдаленных регионах, будет в долговой яме – просто катастрофа.

Оксана Галькевич: Почему такой расцвет? Скажите, ведь тоже должны каким-то образом получать лицензии, разрешения у Центрального банка Российской Федерации. Люди могут это проверить, имеет право эта организация работать или нет. Хотя бы какие-то элементарные знания, прежде чем прийти, обратиться в такую организацию, взять деньги. Должны быть у людей?

Павел Медведев: Прекрасный человек все разузнает как надо, поймет. Там не лицензия нужна, а в реестр надо попасть.

Оксана Галькевич: Это можно посмотреть.

Павел Медведев: Организация в реестре. И дальше я читаю письмо. Два пенсионера, оба очень сильно больные, дом отапливается углем, пенсия по 8 тыс. у одного и у другого, лекарства стоят приблизительно 8 тыс. в месяц. Проблема такая: в этом году от холода умереть или еще одну зиму пережить. 7 тыс. руб. стоит машина угля. Думают-думают, решают купить уголь. Идут в микрофинансовую организацию, получают 7 тыс., а расплатиться не могут, но зиму пережили.

Петр Кузнецов: Ответственность микрофинансовой организации в этом случае? Вот к ним приходят пенсионеры.

Павел Медведев: Ответственность за что?

Петр Кузнецов: Они проводят какой-то мониторинг? Они должны понимать, что эти люди не выплатят.

Павел Медведев: Задайте вопрос до конца. Ответственность за то, что эти пенсионеры еще один год прожили? За что ответственность?

Оксана Галькевич: Простите, они должны оценивать свои риски, что люди не выплатят.

Петр Кузнецов: Они понимают, что эти люди не выплатят?

Павел Медведев: Наверное, понимают.

Петр Кузнецов: И все равно дают?

Павел Медведев: Бизнес же устроен не индивидуально, а статистически. Им нужно отбить свои деньги от всех вместе заемщиков, а не от каждого.

Оксана Галькевич: Если эта организация внесена в реестр Центробанка, если это порядочная, честная организация, и имеет право на работу на рынке с такими пенсионерами, все-таки хотя бы в таком месте можно рассчитывать на то, что пенсионерам аккуратно скажут…

Павел Медведев: Не дадут, и они умрут.

Оксана Галькевич: Ну… Понимаете, ситуация двоякая.

Павел Медведев: Какая же двоякая? Если нищета такая, что вопрос жизни и смерти, то что ж мы будем укорять эти микрофинансовые организации, которые не получат свои деньги назад?

Оксана Галькевич: Ну, как же? Должна быть социальная, наверное, помощь.

Петр Кузнецов: Но уж точно не возносить их до уровня спасителей.

Павел Медведев: И возносить не будем.

Георгий Федоров: Я бы с точки зрения категорий совести к банкирам и финансистам не подходил.

Оксана Галькевич: Порядочная работа чистоплотная, хотя бы так. Она ведь есть и в СМИ, и в медицине, везде.

Георгий Федоров: Я очень часто бываю в регионах – это очень важно, потому что Москва отличается от регионов, – сейчас уровень условно планирования жизни – это месяц максимум. Эти пенсионеры не знают, будут они через месяц жить, не будут жить. Эти микрофинансовые организации, условно, если они 100 займов выдадут, если из них 20-30-50 не отдадут, другие 50, которые они выдали, они покрывают все расходы. Там уровень прибыли просто фантастический. Параллельно мы видим…

Оксана Галькевич: С такими процентами, конечно.

Георгий Федоров: Конечно. Это как торговля наркотиками, даже еще круче во многом. Плюс, ко всему прочему, очень часто выявляется, что местные правоохранительные органы очень часто крышуют все эти микрофинансовые организации, имеют в доле. То есть те люди, которые имеют доступ к наличным деньгам, к организации безопасности своего бизнеса, они себя чувствуют очень вольготно на этих территориях, где они выдают. Грубо говоря, любая проверка, любая заранее спланированная какая-нибудь акция местная правоохранительная, она всегда может быть блокирована. Соответственно, количество микрофинансовых организаций такое у нас в стране, что всех уследить центр не может никогда и ни в чем, потому что, повторюсь, если крупный банк, там действительно идет определенный отсев, и если они сделают несколько неправильных операций, учитывая, что сейчас происходит такое массовое сокращение банков, санация, то для этих микрофинансовых организаций – одну накрыли, вторую открыли, кто-то кредиты получил, кто-то не получил, но в целом такое беззаконие творится.

Оксана Галькевич: А почему они как грибы плодятся? Простите, там ведь нужно все-таки какую-то работу провести, нужно зарегистрироваться, нужно пакет документов иметь. Просто так не откроешь после того, как тебя открыли.

Георгий Федоров: Почему? Микрофинансовые организации, как правило, на территориях тебе могут даже отдать фактически просто под ксерокс паспорта и под примитивный договор, который они фактически заполняют.

Оксана Галькевич: Это так просто?

Георгий Федоров: Да. "Просто деньги", помните, были везде. "Зайди, позвони и какую-то копейку возьми".

Оксана Галькевич: Нет, это получить деньги в микрофинансовой организации. А я имею в виду открыть МФО, стать владельцем такого бизнеса, открыть такой бизнес. Банк если закрыт, отозвана лицензия – так за два дня не откроешь.

Георгий Федоров: Обороты микрокредитных организаций иногда выше, чем обороты среднестатистического банка, потому что микрофинансовая организация чем сильна? Тем, что она не одному-двум-трем VIP-клиентам дает кредиты, а то, что она фактически как веер накрывает целые территории. А так как у людей нищета, действительно, вы абсолютно правы, то людям иногда детям на лекарство нужно купить, и они побегут под любые проценты брать, потому что им нужны деньги здесь и сейчас.

Петр Кузнецов: У нас звонок.

Оксана Галькевич: Михаил из Москвы. Здравствуйте.

- Добрый день. У меня вопрос к обоим экспертам. Как быть тем заемщикам кредитов, кто безработный, кто берет кредит и не может погасить? И пособия урезаются. Это в Москве урезали пособия до беспредела с этого года. Народ закредитован, и еще урезают пособия безработным.

Павел Медведев: Вам про Россию рассказать или про весь мир? Во всем мире эта проблема решена, и она решена за счет банкротства физических лиц. Я в 1993 году был, ни много ни мало, американским банкиром, целый месяц работал в банке, стажером, разумеется. Но так как я был первым россиянином в истории Америки в этом городке Morgantownв WestVirginia (Моргантаун в Вест Вирджинии), то меня только на руках не носили. И мне в этом банке разрешали любую операцию делать. Подпись, правда, ставил не я, а кто-то другой, но операции делал я. Пришел ко мне гражданин, ему лет 60 было, брать кредит 10 тыс. долл., как сейчас помню. Ему надо было, видите ли, ангар построить, потому что его личный маленький самолетик под дождем стоял, это ему было неудобно. 10 тыс. долл. я ему собрался было выдать, но мне объяснили, что есть такая процедура проверки кредитной истории. Первый раз услышал такое словосочетание. Нажал кнопочки, как меня научили на компьютере. Выплюнулась вот такая простыня – кредитная история этого человека. Начинаю читать – о ужас, он взял кредит первый в своей жизни, когда ему было 18 лет, чтобы учиться в университете. Это в Америке так принято. Закончил университет, получил хорошую работу, начал расплачиваться, и оказалось, что не расплатился. Спрашиваю: "Что случилось?" – "Заболел, потерял работу, год провалялся в госпитале" (как сказал он мне), разумеется, расплатиться не мог, и он стал банкротом. Тогда, в те времена, когда он банкротился, оказалось, что в год банкротилось миллион американцев.

Что значит банкротство для него? У него ничего не было еще. Он только что окончил университет. Родители у него были, но американцы от родителей отделяются, когда поступают в университет, а тем более когда оканчивают университет. У него ничего за душой не было, поэтому он ничего и не заплатил в процессе банкротства. Был освобожден от долгов. Это небольшая радость, но платить он не должен был ничего.

Тогда, когда он выздоровел и реабилитировался немножко в физическом смысле, он начал постепенно, что называется, приспосабливаться к жизни. Нашел сначала какую-то совсем жалкую работу, чтобы на еду хватало, потом получше. Потом он решил бизнес завести, о кредит-то ему не дают. Но так как миллион в год банкротится, то есть способ вернуться в это нормальное финансовое русло – надо было взять маленький кредит, отдать аккуратно, а второй кредит уже побольше давали. Он так и реабилитировался. Это ответ на этот вопрос, который, к сожалению, на американском языке произносится. И дальше вся остальная жизнь – огромное количество кредитов, которые он брал и отдавал, брал и отдавал, брал и отдавал. В 60 лет передо мной сидел человек, у которого то ли пятеро, то ли шестеро детей, почему-то все мальчики, все абсолютно окончили университеты, у всех большие семьи, у всех свои дома, все в порядке. Вот нормальное совершенно явление – банкротство. Если не дай бог заболел, работу потерял – к сожалению, у нас принят Закон "О банкротстве" такой, что за полтора года работы этого закона удалось пройти через банкротство по своим заявлениям 1,5 тыс. человек. А я только что сказал, что минимум 7,5 млн – реальные банкроты. 8 тыс. лет, и все будет в порядке, все обанкротятся.

Петр Кузнецов: Но при этом же с Америки начался мировой финансовый кризис невыплаченных кредитов в 2008.

Павел Медведев: Минуточку. Вы предъявляете американцам претензии за то, что неидеальный капитализм. Неидеальный. Беда состоит не в том, что что-то неправильно идет, а беда состоит в том, что когда что-то неправильно идет, нет инструментов для исправления.

Петр Кузнецов: Я даже знаете к чему? Нашей экономике грозит большое количество невозвращенных кредитов, в том числе и микрозаймов?

Павел Медведев: Я вам только что сказал, что 7,5 млн как минимум, по другим оценкам еще больше.

Георгий Федоров: Это грозит в целом экономике страны?

Павел Медведев: Это я о физических лицах говорю. Для экономики страны это, может быть, не самая главная беда. Бо́льшая беда – это невозвращение кредитов юридических лиц, там о бо́льших суммах идет речь. Но человеку, который не возвращает кредит и который потерял работу, каждый день звонят и говорят: "Плати, плати". Он говорит: "Да я не могу, я безработный".

Георгий Федоров: А банкротом стать не может.

Павел Медведев: И на это тратится энергия нации – каждый день звонить и каждый день получать этот ответ. Нельзя, чтобы так было.

Далее. Этот Закон "О банкротстве", который не работает. Подавляющая часть кредитов – очень мелкие. Даже меньше 10% – это долги больше 500 тыс. руб. Все остальные совсем мелкие, и через суды банкротства – это себе дороже. Больше заплатишь в суд и юристам всяким, адвокатам. Нужен законный финансовый омбудсмен, который на коленке в течение 15 минут, как в Великобритании, для мелких долго решает проблему. Либо реструктуризирует, либо готовит для суда банкротство, и суд уже не рассматривает дело по существу, а, грубо говоря, ставит печать, если нет нарушений и на этом дело кончается. Но что же делать, если реально бывают несчастья такие, что люди болеют или теряют работу?

Оксана Галькевич: Павел Алексеевич, мы сейчас примем звонок. Но вы сказали, что нужен законный финансовый омбудсмен. Так как мы вас всегда представляем финансовым омбудсменом. Мы знаем, но вы скажите просто нашим телезрителям.

Павел Медведев: Я не законный, я на птичьих правах.

Петр Кузнецов: К вам же обращаются.

Павел Медведев: Я вам приятную новость сообщу. Уже много лет как обещают принять закон. Очень приятно слушать. Всякое новое обещание…

Петр Кузнецов: Ходите к нам почаще.

Павел Медведев: Да, буду почаще рассказывать вам, как очередное обещание.

Оксана Галькевич: Работа нужна, действительно, и очень много людей к вам обращается.

Петр Кузнецов: И послушать звонки. Например, Владимир из Иваново. Здравствуйте.

- Здравствуйте. Очень приятно было послушать Павла Алексеевича Медведева, он много сказал интересного и хорошего, но про Америку. А что у нас происходит? Честно говоря, я первый раз от него услышал: "Я тут на птичьих правах". Я не понял, как это он на птичьих правах, если финансовый омбудсмен?

Павел Медведев: Есть организация, объединяющая банкиров, называется "Ассоциация российских банков". На первый взгляд, парадоксально – "Ассоциация российских банков" заботится о благополучии банков, но у нее логика такая: чтобы банки были благополучны, нужно, чтобы клиенты банков были благополучны. Поэтому ассоциация решила создать такую структуру, которую я возглавляю. Она при этом имела далеко идущие цели. Она думала, что она создаст такую структуру на общественных началах, об этом узнает Правительство, президент, и решат принять закон. Это и произошло. Президент велел Правительству создать закон. Мы, естественно, помогали Правительству, Правительство замечательно писало закон. И закон в первом чтении был принят три года тому назад. И три года второго чтения все нет и нет, нет и нет. Уже Путин дважды велел поскорее принять закон окончательно, и так оно…

Оксана Галькевич: Вот так. Ждем второго чтения. Сразу примем второй звоночек, потому что у нас Светлана из Перми дожидается на телефонной линии. Здравствуйте.

- Здравствуйте. У меня дочь наркоманка, у нее плохая кредитная история со всеми вытекающими, имеется судимость, но она взяла кредит в банке. Почему-то этим лицам дают кредиты. Страдает вся семья.

Павел Медведев: Выслушайте внимательно мой ответ. Очень типичный вопрос вы задаете. Семья страдает в том смысле, что она платит за этого неплатежеспособного человека.

Оксана Галькевич: Недобросовестного?

Павел Медведев: Вполне возможно, больного. Добросовестного, но больного. Я вас призываю не платить. Пока вы платите, кредитная история у этого несчастного человека наркомана хорошая, и ему будут выдавать кредиты, и он дальше будет колоться. Не платите.

Георгий Федоров: Я бы хотел с моим уважаемым коллегой поспорить. Не платить – это, конечно, хорошо, это очень оптимистичный призыв, но как только… Кредит же все-таки висит юридически. Соответственно, если вы начнете платить, я гарантирую, через определенный момент к вам придут те же самые бандиты, коллекторы, у вас возникнут вопросы с правоохранительными органами, у вас возникнут проблемы еще больше и больше везде. Почему, например, не ввести ответственность того менеджера – я предлагаю, – который выдает кредит, изначально который имеет долю от этого? Почему мы так: банки хорошие, а неплатежеспособные не платите. Не платите – это если, грубо говоря, есть профсоюз банков в лице вашей организации (это замечательно, молодцы, имеете право), но человек, который столкнулся с этой бедой один на один, он столкнулся с определенной финансовой системой, правоохранительными органами, бандитами и так далее. Мне кажется, в данном случае уважаемой нашей слушательнице нужно не не платить, а нужно находить в первую очередь действия, чтобы человека вылечить в первую очередь.

Павел Медведев: Это конечно.

Георгий Федоров: А дальше уже… Вы предложите ввести ответственность каждого этого менеджера, который подписывает специально, зная, что кредит невозвратный.

Павел Медведев: Какой же он невозвратный? Беда состоит в том, что он возвратный, что родители платят.

Георгий Федоров: Мы знаем, что родители не смогут платить просто физически, потому что деньги кончатся.

Павел Медведев: Внимательно послушайте вопрос, я его повторю, и ответ. Вопрос: что делать с наркоманом, который берет кредиты, и ему все время выдают? Почему ему выдают?

Георгий Федоров: Почему с наркоманом делать? Есть наркомат, который, прошу прощения, медицинский подтвержденный факт, наверняка он стоит на учете, возможно, лечился и так далее, есть медицинская справка. Почему в нормальных банках (не знаю, как их назвать) из человека, предпринимателя, вытряхнут все последние потроха, чтобы выдать кредит, а почему человеку, которого изначально можно быстро проверить, наркоман он или не наркоман…

Павел Медведев: Нельзя проверить, наркоман или нет. Это медицинская тайна.

Георгий Федоров: Служба безопасности это проверяет в течение 10 минут.

Павел Медведев: Какая медицинская тайна? Мы понимаем, как работает Служба безопасности банка.

Павел Медведев: Нужно изменить закон.

Оксана Галькевич: Официальные доходы этого лица, допустим, который имеет какое-то заболевание – наркомания, не наркомания, алкоголизм, не алкоголизм, – если он страдает подобными проблемами, соответственно, не всегда эти люди стабильно работают и имеют заработок. Это проверить можно?

Георгий Федоров: Вы обозначили в самом начале, я вам готов аплодировать, что есть заинтересованность, условно, коррупционная, какая угодно, у представителей банков, микрофинансовых организаций для того, чтобы, чтобы в случае отчаянных ситуаций человек бежал туда, куда ему покажут. Вот в чем вопрос. То же самое здесь, как мне кажется. Это маленький город, наверняка все друг друга знают. Служба безопасности банка может в течение трех минут узнать, наркоман это или не наркоман, тем более если она много кредитов брала. Соответственно, проблема в том, что человек, который выдает кредит, он получает за это премию, и он заинтересован дать этот кредит кому угодно.

Оксана Галькевич: Соглашусь с вами, Георгий Владимирович. У нас очень часто бывает, что в каком-нибудь доме какую-нибудь наркоту раздают, где-нибудь метки, закладки делают (или как у них это называется), где-то дебоширят или еще что-то. Весь район знает. Полицию так встретишь, скажешь: "Ребята, вот безобразие" – "Да? Мы не знаем. Сигнала нет, сигнала не хватает". Живут в том же доме, на той же улице ходят, а сигнала нет, "мы не знаем ничего".

Давайте послушаем еще звоночек из Московской области от Андрея. Андрей, здравствуйте.

- Добрый вечер. Такой вопросик. Я индивидуальный предприниматель, никогда не нуждался в микрозаймах. На мои паспортные займы был оформлен микрозайм в районе 10-20 тыс. На данный момент заведено уголовное дело – или не заведено, непонятно, как происходит, следователи никаких действий не предпринимают, – и у меня образовалась не очень хорошая кредитная история по этому вопросу. Я пытаюсь всеми своими силами предотвратить эту ситуацию, но я бы хотел понять, какие меры контроля по даче самого этого кредита предпринимаются самими агентами, то есть микрофинансовыми организациями, как предотвратить нехорошую аутентификацию паспортных данных. Никому свой паспорт я не давал. Видимо, как-то по моим деловым отношениям копия паспорта куда-то попала.

Георгий Федоров: У меня был случай. Лет 10 назад похожая история, только не микрокредит. Я фактически был вызван в правоохранительные органы с тем, что моя фирма – о которой я не знал, естественно – где-то в Приволжье провернула сделку на 300 млн руб., и там она была зарегистрирована на мой паспорт. Я написал заявление тогда еще в милицию, милиционеры приняли это заявление, провели расследование, и с меня все было снято, уголовное дело было заведено. Это очень известная история. Вам нужно обратиться в правоохранительные органы, если вы действительно не брали никакой кредит, написать заявление о том, что по поддельному паспорту оформили, для того, чтобы это заявление лежало в полиции, и в случае необходимости фигурировало и в судебных, и в иных проблемах, которые у вас могут возникнуть. То есть другого пути нет. Если вы не признаете этот кредит, значит, он был выдан мошенническим путем. Мошенничество – это уголовное преступление, и вы должны написать заявление в полицию.

Петр Кузнецов: У нас здесь есть вопрос: "Под какой процент в Америке дают народу кредит?". Эта схема с деньгами под большой процент на короткий срок – это чисто российская история, это наши придумали?

Павел Медведев: Вы только что нас обрадовали, с Нового года больше 35% не будет.

Оксана Галькевич: Мы ошиблись? Поправьте, если мы неправы.

Павел Медведев: Правлю. К сожалению, я вас должен очень сильно огорчить. Всякий раз, когда назначаются цены, ждите, что будет какой-то обман. 70 лет при советской власти назначали цены, расстреливали тех, кто это нарушал, и все равно по фиксированным ценам в конце концов только соль можно было купить в магазине. Фиксированные цены на кредиты банков, на займы микрофинансовых организаций установлены уже несколько лет. Как только первый раз были установлены ограничения на проценты в банках… Я являюсь представлением экзаменационной комиссии в нескольких финансовых институтах. Тут же, так совпало, я принимал курсовую работу по MBA у заместителя руководителя департамента одного из очень респектабельных банков. Спрашиваю: "Как называется ваш департамент?". Не запомнил название, но, если по-человечески сказать, департамент по накруткам. Ограничены процентные ставки, а банку хочется побольше. Специальный образовали департамент. И этот молодой человек столько навыдумывал разных хитростей, как из людей эти самые накрутки выжать, что ему поставил пять. Ему дали задание, он его блестяще выполнил.

На самом деле, когда ограничиваются цены, тут же возникает отсутствие прозрачности. Реальная цена заимствования в банках, как правило, в 1,5-2,5 раза выше, чем то, что полагается писать в правом верхнем углу.

Оксана Галькевич: То есть можно по умолчанию умножать на 1,5 как минимум?

Павел Медведев: Да. Это не главная беда. Главная беда состоит в том, что полностью потеряна прозрачность. Как назначили полную стоимость кредита, еще когда назначали и это была эффективная процентная ставка, я учил граждан: "Граждане, приходите в банк, спрашивайте, какая эффективная процентная ставка, придите в один банк, другой, третий, пятый, и берите кредит там, где эффективная процентная ставка самая маленькая". Теперь я этого сказать не могу, потому что полная стоимость кредита, написанная в правом верхнем углу, относится к реальной стоимости денег неизвестным образом. Вполне возможно, что полная стоимость кредита больше, а деньги дешевле. Один банк мы поймали на том, что он регулярно снижает процентную ставку уже в течение полугода как минимум, а стоимость денег растет.

Оксана Галькевич: Не финансисту разобраться в этом невозможно. Но какой есть совет? Допустим, прежде чем подписать договор о том, чтобы взять эти деньги, пойти к юристу попросить, нет?

Павел Медведев: Я думаю, что надо написать письмо Путину, самый эффективный способ: "Дорогой Владимир Владимирович, что-то мы запутались с процентными ставками. Может быть, мы не будем так сильно любить свой народ, что не будем ему назначать цены, а будем заботиться о конкуренции? Может быть, тогда реальная цена денег будет ниже?".

Георгий Федоров: Скажу, с чем согласен с Павлом Алексеевичем, с чем не согласен. Согласен с тем, что назначение этих процентных ставок ничего не даст абсолютно, потому что не только нет прозрачности, но в некоторых регионах у нас, условно, феодализм построен, где все эти финансовые организации, правоохранительные органы связаны в единый клубок. Там не надо нанимать какого-то умника, чтобы придумывать какие-то хитрости для того, чтобы ставку повысить. Там все будет четко. Москва далеко, город далеко. Это первое.

Второе. С чем я не согласен? С тем, что конкуренция – мы это слышали в 1991 году, что после того, как Советский Союз разрушился, что сейчас у нас царит конкуренция, и все наладится. У нас сейчас монополистический капитализм образца монополии, монополия доминирует. С монополиями конкурировать невозможно. Соответственно, микрофинансовые организации в регионе не конкурируют друг с другом, они дополняют друг друга, потому что очень большой рынок, который они окучивают. Все равно есть картельный сговор, где они все как на рынке.

Оксана Галькевич: Они дополняют друг друга, получается, без правил.

Георгий Федоров: Моя позиция, может быть, радикальная, но в данном случае, пока нет прозрачности, пока нет реальной конкуренции, пока нет системы контроля управления, и пока не работает правоохранительная система, в данный кризисный период работу всех финансовых организаций надо заморозить, вывести за скобки.

Павел Медведев: А заодно заморозить тех моих знакомых, которые мне написали, что они 7 тыс. руб. взяли и пережили зиму.

Георгий Федоров: Правильно. Так это вопрос к нашему доблестному Правительству, почему у них такая пенсия.

Павел Медведев: Значит, я прав. Мой совет правильный.

Георгий Федоров: Какой правильный?

Павел Медведев: Писать Владимиру Владимировичу.

Георгий Федоров: У нас проблема в том, и мы прекрасно понимаем, что писать Владимиру Владимировичу можно, но, условно, Владимира Владимировича на все письма не хватит, и все равно они придут туда, куда они придут. Как мне кажется, тут нужно менять экономический курс. Надо делать таким образом, чтобы у нас люди не чувствовали свою нищету. У нас 21 млн человек за гранью нищеты, в нищету рухнули.

Оксана Галькевич: Уже 22 млн.

Павел Медведев: Более точно скажите, что делать. Где писать?

Георгий Федоров: Правительство арестовать, сменить экономический курс.

Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, Павел Алексеевич, мы, конечно, не можем прямо сейчас взять и составить коллективное письмо, как запорожские казаки, Владимиру Путину, но, тем не менее, мы обсуждаем эти темы в прямом эфире "Общественного телевидения", привлекаем определенное внимание к этой проблеме, и не первый раз, и вы не первый раз у нас на эфире, и вы не первый раз. Мы обсуждаем эти темы, создаем некий медийный эффект, накопительный эффект, так что толк обязательно с этого будет. Не знаю, правда, когда второе течение или третье, когда появится подпись, но я надеюсь, что все-таки будет.

Мы заговорили о проценте, и мы провели небольшой опрос на улицах нескольких городов, попросив наших корреспондентов пообщаться с людьми. Спрашивали, какой процент по кредиту они считают приемлемым. Конечно, они не финансисты, не знают про эти хитрые ставки, скрытые ставки, эффективные, неэффективные. Просто давайте послушаем, что простые люди нам отвечали.

(СЮЖЕТ.)

Петр Кузнецов: Вы понимаете человека, который называет цифру 30-35% в самом начале опроса?

Георгий Федоров: Я все понимаю. Здесь говорится о том, что к человеку подошли, спросили.

Петр Кузнецов: Он работает, наверное, в микрофинансовой организации.

Георгий Федоров: Да, и он говорит от фонаря, не понимая, что такое 35%, и откуда он возьмет эти деньги завтра. Я понимаю больше всего этого пенсионера, который взял 2% и посчитал, видимо, сколько он будет платить, единственный, наверное, из всей этой группы людей, и он понял, сколько это стоит.

Оксана Галькевич: Но он уже обжегся, судя по всему.

Георгий Федоров: И понимаю ту женщину, которая сказала, что микрофинансовых организаций не должно быть. При нынешней экономической ситуации микрофинансовый бизнес коме ломбардов весь криминальный, как и коллекторский бизнес абсолютно весь криминальный. У нас такая экономика, такая страна, что у нас невозможно вести этот бизнес в цивилизованном формате. У нас половина обычных бизнесменов ходит в серых схемах и нарушают закон, не говоря уж об этих микрофинансовых организациях. Поэтому Правительство надо спросить, и обязательно надо эти микрофинансовые организации, этот бизнес запретить на неопределенный срок.

Павел Медведев: Чтобы граждане у черных кредиторов брали.

Георгий Федоров: Я согласен с вашими опасениями про черных кредиторов и так далее. Но проблема в том, что с черными кредиторами, как и с обнальщиками, есть возможность бороться законными методами.

Павел Медведев: Какая? Открываете компьютер, и тут же вам предлагают заработать деньги на "Форексе".

Георгий Федоров: Я думаю, этот пенсионер в компьютере даже не лазит. Соответственно, 90%...

Павел Медведев: Подождите. А вы-то компьютером пользуетесь?

Георгий Федоров: Конечно, пользуюсь.

Павел Медведев: Открываете, вам предлагают "Форекс". Вы звоните в полицию, говорите: "Он телефон свой указывает. Идите и ловите его".

Георгий Федоров: Мне это напоминает логику про публичные дома. Если проституция есть, зачем ее запрещать? Просто есть определенный вид криминальных бизнесов, которые нужно вывести в абсолютную тень для того, чтобы там с ней легче бороться, как с этим бизнесом.

Павел Медведев: Вы не отвечаете на мой вопрос.

Георгий Федоров: Как не отвечаю? Я все ответил.

Павел Медведев: Я говорю, что труднее будет бороться.

Георгий Федоров: Легче будет бороться. Почему в свое время в 1990-е года, когда был так называемый рэкет, вышибалы, почему через определенный момент этот рэкет в том смысле, в котором он был в 1990-е года с утюгами, прекратился? Потому что были приняты запретительные меры, законодательство было подведено к этому, что за это ты уйдешь лет на 20, и этот бизнес стал нерентабельным, и наступил консенсус. Этот бизнес тоже должен стать нерентабельным. Сейчас проще простого открыть…

Петр Кузнецов: Нам пишут, что просто получилось, что рэкет сейчас узаконен.

У нас на связи Людмила из Симферополя. Добрый вечер.

- Добрый вечер. Я живу в городе Симферополе, это Крым. У нас не совсем удачная ситуация с банками, вы все прекрасно это знаете. У нас здесь есть своя сеть банков, основной банк "РНКБ" – это банк, в котором пенсионеры получают пенсию, люди заработную плату, и это главный банк в Крыму. Чтобы взять кредит, раньше можно было совершенно спокойно сделать это даже пенсионерам. На сегодняшний день чтобы взять кредит в банке "РНКБ", можно подать документы, все документы в порядке, все замечательно, только дали заказ – банк отказывает в кредите, не объясняя, почему. Даже обращение к заведующей банка тоже остается без ответа.

Следующий момент. Есть еще много банков, к которым обращаются пенсионеры, но банк не имеет права выдать кредит пенсионеру, у которого пенсия ниже прожиточного минимума. Минимум поставлен 10 тыс. руб. Пенсии у нас 7800-8000 руб.

Оксана Галькевич: Получается, Людмила, что у вас таких жутких историй, которые мы сейчас обсуждаем в эфире, не происходит, потому как есть определенный фильтр?

- Сколько угодно.

Оксана Галькевич: Но пенсионерам не дают же.

- На какую пенсию прожить невозможно, как вы понимаете. У меня ребенок-инвалид. Я не бегаю за кредитами, я зарабатываю. Я занимаюсь с людьми, которые у меня просят помощи. Людям нужны лекарства, нужно оплатить квартиру. ЖКХ у нас свирепствует дико. Оплата квартиры ужасно высока. Людям нужно что-то сделать, чтобы заработать или как-то выжить, купить кушать и заплатить за квартиру.

Что делать?

Оксана Галькевич: Спасибо.

Павел Медведев: Людмила, кредит – это не доход, это расход. Если вы берете деньги в кредит, вам же нужно не только их отдать, вам и проценты надо платить, поэтому это не выход из положения, надо какой-то другой выход искать.

Петр Кузнецов: Может быть, здесь вина не микрофинансовых организаций, а потребительского общества? Так ли много людей, которые идут в микрофинансовые организации от безысходности? Есть те, кто идут, извините, для того, чтобы обновить телефон, купить более новую модель, с планшетом, какие-то новые сапоги? И тем самым они делают эту услугу только популярнее.

Георгий Федоров: Таких с планшетами, телефонами и так далее… Я полтора года назад смотрел статистику, когда у нас кризис только начинался, их было процентов 20 от всех. 80-85% людей, которые идут в микрофинансовую организацию, идут не для того, чтобы поменять планшет или компьютер новый купить с телефоном. 85% людей идут туда для того, чтобы свести концы с концами. Еще раз говорю, есть пьющие люди, есть наркоманы, которые идут в микрофинансовые организации, но огромное количество людей в регионе, которые просто не дотягивают до заработной платы, которым нужно купить еду, которым нужно купить что-нибудь самое необходимое, и деньги нужны здесь и сейчас, потому что завтра могут люди умереть или что-то случиться.

Петр Кузнецов: Но все равно нужно бороться не с микрофинансовыми организациями, а с причиной их популярности у народа.

Георгий Федоров: Причина популярности – экономика, причина популярности – то, что у нас так выстроена система власти, причина популярности – то, что у нас Правительство ничего не делает. Причина популярности – то, что у нас коррупция. Причина популярности – что у нас правоохранительные органы не работают.

Петр Кузнецов: Нищета.

Георгий Федоров: Вот в чем причина популярности.

Оксана Галькевич: Георгий Владимирович, с другой стороны, почему правила-то не настроены? Вы сами сказали, что правил нормальных лет. Почему не отрегулировать эту сферу деятельности?

Георгий Федоров: Повторюсь, потому что любой такой бизнес сверхдоходный.

Оксана Галькевич: Ведь это совершенно нормальный бизнес в ответственных руках. Бывают у всех такие ситуации. И малые кредиты нужны какие-то быстрые, но если это серьезная приличная организация.

Георгий Федоров: Ломбард, она же тоже микрокредитная организация, он, во всяком случае, там более прозрачный. Ты за какую-то цену продал какую-то вещь, кольцо, потом не вернул – оно осталось.

Оксана Галькевич: Хорошо, у меня нет кольца, я пенсионерка, у меня старый дом, козы нет, ничего у меня нет.

Георгий Федоров: Тогда ваша ситуация вообще плачевная, тогда вам ничего не поможет. На выборы идите и голосуйте правильно.

Оксана Галькевич: Слушайте, социального оптимизма, мне кажется, нужно срочно добавить. Павел Алексеевич, очень многие люди сейчас пишут нам на СМС-портал, что все это бандитизм, грабеж, проходимы, запретить, и все. В то же время Набиуллина, глава Центробанка, неоднократно говорила очень аккуратно, что все-таки полностью отказываться от микрофинансовых организаций нельзя, это будет шаг назад.

Павел Медведев: Конечно, это так. Если запретить легальные, за которыми хоть как-то можно смотреть, то расцвету нелегальные, которых и так много, но будут только одни нелегальные, и это будет намного хуже.

Оксана Галькевич: Тогда, стало быть, что нужно делать?

Павел Медведев: Бороться с нищетой.

Оксана Галькевич: Это не здесь и сейчас. Пока мы боремся с нищетой, мы дальше можем обсуждать проблемы и вопросы роста экономики и так далее, пятилетки, десятилетки. Когда это еще будет? В эти периоды, пока экономика растет, не растёт или на месте топчется, те самые ваши знакомые пенсионеры будут сплошь и рядом появляться.

Павел Медведев: Нельзя найти под фонарем то, что потеряли за углом. Ни микрофинансовые организации, ни кредиты в банках не спасают от нищеты. Женщина правильно сказала, не выдают кредит тем, у которых доход на уровне минимума. Правильно. Нельзя им выдать кредит, потому что они умрут с голоду, если начнут его возвращать.

Оксана Галькевич: Может быть, в организацию социальной помощи надо обращаться тогда? Банк не может брать на себя такую ответственность, функцию не может такую брать, не должен.

Павел Медведев: Не может. Поэтому надо искать там, где потеряли, а потеряли за углом.

Георгий Федоров: С моей точки зрения, в данном варианте микрофинансовые организации работают, как правило, вне правового поля. Соответственно, это гангрена. Я понимаю коллегу, он, условно, отстаивает интересы банковского сообщества, так или иначе, финансов. Я с другой стороны баррикад, я со стороны потребителя. Я с той стороны, что есть финансовая система, которая выстроена у нас порочным образом. Если есть ростовщическая гангрена, которая распространяется – давайте называть своими именами, – потому что если 15-20-30% – это еще вопрос, а 2700% – это ростовщичество и грабеж абсолютный, это кабала, от которой нужно избавляться как можно быстрее. Поверьте мне, если не будет микрофинансовых организаций в регионах, ситуация не ухудшится абсолютно. Возможно, необходимо будет дать определенным коммерческим банкам либо государственным банкам возможность давать микрокредиты, но не под такие проценты, а в рамках своей общей деятельности, и контролировать один, условно, Сбербанк, еще какие-то банки, для которых этот микробизнес не основной. А там, где основной микробизнес, где им выгодно, чтобы человек заходил в кабалу…

Знаете, в чем еще у нас порочность? Что у нас принят закон о том, что у нас можно забирать последнюю квартиру. Что это значит? У нас принят порочный абсолютно закон о коллекторах, потому что вместо того, чтобы судебные приставы занимались, у нас сейчас бандиты по всей стране шарят. Это что значит? Это значит, что через определенный момент, через год, два, три у нас пойдут массовые отъемы квартир, причем на законном уровне, из-за того, что люди в микрофинансовых организациях взяли деньги. Их сейчас 7,5 млн, а через год-два, думаю, порядка 9,5 млн человек будут в этих долгах.

Петр Кузнецов: У нас Крым вновь на связи.

- Здравствуйте. Меня зовут Наталья, я живу в городе Судаке (Крым). У нас очень маленький курортный город, летом люди есть, зимой рабочих мест у нас практически нет. Что делают наши пенсионеры и наши дети? Они идут как раз в эти структуры, которые выдают микрозаймы, потому что прожить невозможно ни пенсионерам, ни детям. Например, в нашем банке "РНКБ", который существует в Крыму, который главный банк, никаких других легальных банков в Крыму нет, выдает депозит, то есть мы ложим деньги под депозит, как я пенсионерка – 7-9,5%, а кредит они выдают под 28-30%. Это банк. А микрозаймы выдают под бешеные проценты. У нас в маленьком городке я их насчитала 12 штук!

Оксана Галькевич: Спасибо, Наталья. Понятна совершенно проблема. У нас остается последняя минута. Что делать? Свет в конце тоннеля.

Павел Медведев: Не в этом месте собака зарыта. С помощью банков, с помощью тем более микрофинансовых организаций спасти людей от нищеты невозможно.

Георгий Федоров: Согласен, с помощью банков и с помощью микрофинансовых организаций в нынешнем варианте можно людей еще загнать в бо́льшую нищету. С моей точки зрения, сейчас нужен закон о приостановке деятельности всех микрофинансовых организаций на территории Российской Федерации, мораторий до урегулирования законодательства и так далее, контрольных функций этих микрофинансовых организаций. А до этого нужно этот бизнес криминальный, как и коллекторский, прекратить по все территории Российской Федерации.

Петр Кузнецов: Это Георгий Федоров, президент Центра социальных и политических исследований "Аспект", и Павел Медведев, финансовый омбудсмен. Спасибо, что пришли.

Оксана Галькевич: Спасибо всем нашим телезрителям, которые смотрели нас и участвовали в нашей беседе.

Тема часа