Петр Кузнецов: Ну а теперь наша большая тема, теперь к реальным цифрам, к которым только приступают... Елена Медовникова: К «реальным ценам», действительно. Петр Кузнецов: Может быть, вместе и закончим в пятницу, кто знает. Михаил Мишустин призвал чиновников в принципе «не впадать в регуляторный раж» из-за цен на продукты. По словам премьер-министра, «административное регулирование не должно привести к снижению инвестиций или уж тем более спаду производства». Все аккуратно нужно делать. Елена Медовникова: Ну вот ранее Мишустин сообщил, что подготовлены несколько документов, и, кстати, некоторые уже подписаны, мы об этом тоже поговорим. Они будут регулировать цены на социально значимые продукты. Это будет происходить до 1 апреля следующего года. И вот оптовые цены на сахар будут зафиксированы на уровне 36 рублей, а в рознице 46 рублей сахар будет стоить. Подсолнечное масло будет стоить 95 рублей за литр и 110 рублей на прилавке магазина. Петр Кузнецов: Ну, мы к этим цифрам еще обратимся, да. На ситуацию с подорожанием продуктов, даже произведенных в России, ровно неделю назад обратил внимание Владимир Путин. На встрече с министрами он потребовал принять срочные меры для остановки роста цен на хлеб, макароны, масло и сахар. Президент подчеркнул, что подорожание основных продуктов на фоне безработицы просто недопустимо. Владимир Путин: Куда вы смотрите? Вот это вопрос. Это же не шуточки. В условиях, когда безработица растет, доходы сокращаются, базовые продукты дорожают на такие величины, а вы мне сказки рассказываете про то, что вы будете делать. Собрание проводить, да? Решить в течение недели! Все согласования в течение завтрашнего-послезавтрашнего дня окончательно завершить и в начале следующей недели выпустить соответствующие управленческие решения в виде документов. Елена Медовникова: Ну действительно, реальная ситуация, уже несколько дней говорим об этом и, кстати, даже несколько недель наши зрители как раз из-за роста цен в магазинах тоже бьют тревогу, звонят, пишут от Камчатки и Сахалина до Калининграда. И также мы проводили собственный опрос, вот на сколько подорожали продукты. Вот фрагмент одного из наших эфиров. Иван Князев: Сладкая жизнь у нас, друзья, с вами закончилась... Тамара Шорникова: Как? Она начиналась когда-то, да? Иван Князев: Ну вот это точно. С ценами на сахар творится что-то несусветное, они чуть ли не каждый день обновляют рекорды с начала этого года. Вот давайте смотреть вместе. В первой декаде ноября цены на сахар в России по сравнению с декабрем прошлого года выросли на 62%, это абсолютный рекорд для всех продтоваров. И поэтому сегодня запускаем проект «Реальные цифры», хотим спросить у вас, сколько сахар сейчас стоит в вашем регионе, насколько подорожал с начала года, на какие еще продукты, товары и услуги цена выросла в этом году. Петр Кузнецов: Ну вот накануне Мишустин подписал распоряжение для стабилизации цен на продукты. Они предусматривают, что цены на сахар в опте будут зафиксированы на уровне, еще раз пройдемся по цифрам, которые Лена обозначила... Елена Медовникова: Да, наши «реальные цифры» как раз. Петр Кузнецов: ...36 рублей за килограмм, в рознице 46, на подсолнечное масло 95 рублей и 110 рублей за литр соответственно. Елена Медовникова: И интересно, что сейчас цены растут не только на сахар и масло, в общем-то, выросли. На недавнем совещании Владимир Путин заявил, что цены на сахар выросли на 71,5%, подсолнечное масло на четверть, хлеб на 6%, а макароны на 10%. По данным Росстата, морепродукты, кстати, о которых вообще многие забыли, на 3,5%, а мясо на 2%. И вот в среднем инфляция составила 4,1%. Петр Кузнецов: «Забыли» – в смысле уже не помнят, как они выглядят. Елена Медовникова: Да, конечно, ни вкус, естественно... Петр Кузнецов: Не подходят к соответствующей полке несмотря на то, что Новый год уже вот-вот, вроде бы к морепродуктикам... Елена Медовникова: Новый год у нас будет без морепродуктов, хорошо если масло и сахар. Селедка под шубой будет. Петр Кузнецов: Ну, вдруг еще все еще успеем. Напишите, что на сегодняшний день происходит с ценами на продукты хорошо знакомые вам в вашем магазине. Дозванивайтесь в прямой эфир, пробивайтесь, будем обсуждать их вместе с нашими экспертами. Первый из них – это Петр Шелищ, председатель Союза потребителей России, он выходит с нами на прямую связь. Петр Борисович, все вместе приветствуем вас. Елена Медовникова: Да, Петр Борисович, здравствуйте. Петр Шелищ: Здравствуйте. Елена Медовникова: Ну вот действительно сегодня уже подписано как раз соглашение по урегулированию цен на масло и сахар. Когда потребители придут в магазины и увидят это на полках? Петр Шелищ: Ну, я думаю, увидят в самые ближайшие дни. Руководители торговых сетей люди ответственные, они не позволят себе нарушать подписанные соглашения. Но они одновременно позаботятся и о своей рентабельности, а значит, можно ждать повышения цен на товары, которые не попали под эти вот ограничения. Елена Медовникова: Петр Борисович, а скоро... Кстати, есть какое-то ограничение, в течение какого периода цены должны меняться? Петр Шелищ: Это все должно с нового года, на I квартал, в общем, срок по соглашению I квартал. До конца I квартала... Ну, начиная вообще-то с момента заключения соглашения и до конца I квартал 2021 года, те цены, которые у нас... Петр Кузнецов: Ну да, в общем, в те же самые бумажки заглядываете, что и мы. Петр Борисович, а давайте вот одну простую истину вместе с вами проговорим. Потому что немалая доля наших телезрителей, у них ощущение, что цены будут падать. Давайте поговорим: речь идет о стабилизации цен. Петр Шелищ: Естественно. Нет, подождите, что значит... Петр Кузнецов: То есть молоко в 2 раза дешевле не станет после этих указов? Петр Шелищ: Нет, про молоко вообще ничего не... Елена Медовникова: Пока речь не идет об этом. Петр Кузнецов: Я совершенно условно, «в 2 раза» – это тоже условно. Петр Шелищ: На всю молочную продукцию 3,8% рост цен год к году, так что там проблемы нет пока с молочкой. Правда, их собираются под обязательную цифровую маркировку провести, сегодня участвовал в совещании, на котором один из руководителей отрасли сказал, что это обойдется им, вот буквально если это будет введено, на 4% повысится себестоимость продукции. Но пока этого нет и слава богу, все это откладывается. Я вам хочу сказать, что за всю мою жизнь немалую я не помню ни одного года, когда бы цены не росли. Цены у нас росли всегда. Я даже вот сейчас поднял свою личную статистику. В 2014 году за первые 4 месяца у нас на сахар на 72% поднялись цены, на кое-что еще поднимались очень существенно. Значит, мы... Петр Кузнецов: Петр Борисович, прошу прощения, как раз, да, объясните. И это происходит даже сейчас несмотря на заявленную низкую инфляцию. Ну смотрите, сахар 71,5%, подсолнечное на четверть, хлеб на 6%. Как так получилось, что значительной части населения оказались просто не по карману такие элементарные, но при этом критически важные для жизни продукты питания? Петр Шелищ: Вот давайте с этого и начнем. Петр Кузнецов: Кстати, извиняюсь, и не только они, вообще дорожают и вне этой категории социально значимых товаров. Петр Шелищ: Значит, цена – понятие относительное. Всегда вообще принято говорить... Когда говорят о продовольственной безопасности, то имеют в виду физическую доступность продуктов, ровно это, причем необязательно в своей стране произведенных, физическую доступность для основной части населения. А кому эти продукты оказываются не очень доступны в том числе из-за роста цен, хотя и без всякого роста цен и несколько месяцев назад у нас была и есть, сейчас их стало больше, часть населения, которой продукты не очень доступны… Так вот для них существуют специальные меры поддержки, бюджетной поддержки, субсидирование покупки продовольственных товаров из числа так называемых социально значимых. Это практически все основные виды продуктов отечественного производства, при этом одновременно поддерживается и отечественный производитель. Бюджет дает деньги через такие вот дебетовые карты, на которых... Мы уже привыкли к картам пластиковым, даются этим людям, этим семьям... Петр Кузнецов: В общем, продуктовые карточки. Очень не любит это сочетание наш народ... Петр Шелищ: …по которым они на определенную сумму могут купить продукты. В 2015 году ровно такой проект предложил Минпромторг, абсолютно правильный проект, предлагали пробовать на небольших суммах, 1 тысяча рублей в месяц. К сожалению, он до сих пор заморожен, это большая ошибка, я считаю, государства, его необходимо срочно разморозить, отработать. По моим расчетам, для того чтобы помочь нижним по доходам 10% населения поднять свое потребление продовольствия хотя бы до вторых 10%, которые чуть богаче, нужно порядка 140 миллиардов рублей. Немаленькие деньги, но давайте начнем хотя бы с 2% населения. Администрировать очень просто, 2% – это 3 миллиона граждан, они являются сегодня получателями жилищных субсидий, они все на госучете, они все проверены-перепроверены, что доходы у них низкие, поэтому им доплачивают за жилье и «коммуналку» в пределах социальных норм. Простое дело, это не такие большие деньги, порядка, я не знаю, 30 миллиардов рублей. Надо срочно этим заняться, потому что реально сдержать цены быстро невозможно. Сегодня сдержат на масло и сахар, они поднимутся на другое. А что будет через 3 месяца, с апреля с ценами на те же масло и сахар? Это долгая история. Цены – это баланс спроса и предложения, надо больше производить своих продуктов, тогда цены будут для нас комфортнее. Для этого надо очень много чего сделать, вряд ли мы с вами сегодня сможем обсуждать. Петр Кузнецов: Иными словами, не цены замораживать, а размораживать доходы населения. Петр Шелищ: Совершенно верно, помочь тем, кому сегодня очень плохо. Ведь Путин об этом и сказал: не допустим, чтобы у нас наши граждане голодали. Он, кстати, упомянул безработицу. Но вы ж поймите, что тут есть прямая корреляция: чем больше безработных, тем, значит, меньше произведено товаров и услуг; меньше товаров и услуг – выше цены на то, что есть на рынке, потому что это чистый вопрос баланса. Петр Кузнецов: Да. Петр Борисович, вот вы сказали, президент об этом и говорил, он это имел в виду. Тем не менее вот эти меры вы называете краткосрочными. Ждать ли еще каких-то мер дополнительных в реальности? Петр Шелищ: Я очень жду принятия мер социальной поддержки граждан, именно продовольственной поддержки. То, что food stamps называется в ряде стран, эти самые продовольственные талоны, – все это отработано, все это еще 20 лет назад надо было у нас внедрять. Ну давайте хоть сейчас, вот в этой сложнейшей ситуации, когда уже отработана помощь в связи с коронавирусом, раздают деньги населению, раздают. Давайте раздавать в виде продовольственных таких вот субсидий на покупку продовольствия, не просто деньги, а именно на покупку отечественных продуктов. Это самое первое и важное. Что касается увеличения производства собственной продукции, тут, повторяю, много чего надо сделать, это тема, я думаю, для специального, отдельного обсуждения. Петр Кузнецов: Сделаем. Елена Медовникова: Ну, у нас как раз, да, будет и экономист. Давайте сейчас послушаем Тамару из Омска. Петр Кузнецов: Но Тамара не экономист, хотя... Тамара? Петр Шелищ: Все мы экономисты. Петр Кузнецов: Каждый из нас экономист. Елена Медовникова: Все мы экономисты и пытаемся... Зритель: Я директором магазина проработала 40 лет, мне уже 70, поэтому всю торговлю я знаю изнутри. Так вот если раньше у нас каждый ценник утверждался в Управлении торговли, если коробок спичек был 1 копейку в каждом магазине, то он и был в каждом. Я согласна, поменялась форма собственности, я согласна, что поменялась жизнь. Но не поменялась вот эта вот у нас безалаберность. Знаете почему? Вот я смотрю на все и диву... Вот передо мной мужчина выступал, и насколько он был справедлив! Вот в наши времена были магазины для пенсионеров, для ветеранов труда, в которых цены были фиксированы и люди с низким социальным доходом, то есть заслуженные ветераны труда, ветераны Великой Отечественной войны, они ходили в эти магазины, и их обслуживали в этих магазинах. Люди были довольны, цена была, у нас цена была... В чем вопрос? Вот сейчас у нас идет, он правильно говорит, раздача денег. Выдали деньги детские, казалось бы, очень хорошо, добавили кому 40 тысяч, кому 20, молодцы, молодец президент, помогли семьям с детьми. Петр Кузнецов: У кого сколько детей, да. Зритель: Но я гуляю на площадке и слышу все. Ведь некоторые семьи алкаши, которые пропили эти деньги, просто пропили. А то, чтобы поддержать эти семьи, дайте продовольственные карточки, дайте продовольственные карточки. Вот понимаете, заходишь в магазин, гречка 69 рублей... Петр Кузнецов: Тамара, я думаю, что это правда очень важно, только назвать их несколько по-другому, да, потому что все-таки у народа не очень ассоциации с этим сочетанием. Спасибо, Тамара из Омска. Петр Борисович, по поводу... Вот Тамара... Елена Медовникова: А давайте послушаем, может быть, еще один звонок и вернемся как раз к обсуждению. Петр Кузнецов: Хорошо. Елена Медовникова: Татьяна из Краснодара. Петр Кузнецов: Татьяна из Краснодара. Зритель: Алло. Можно говорить, да? Петр Кузнецов: Да, добрый вечер. Зритель: Здравствуйте, добрый вечер. Я сегодня получила пенсию и пошла в магазин под названием «О’КЕЙ» покупать продукты. Вот сахар стоит 46 рублей килограмм, стоил 51. Масло 124 рубля растительное, сливочное масло я даже не хочу говорить. Мясо, говядина, очень дорого, это при том, что у нас цены такие же, как в Москве практически, а деньги у нас гораздо ниже. И я смотрела, какая инфляция у вас написана, 4,1%, ну знаете, это просто... Я не знаю, это какой-то плевок в лицо, честное слово. Какая 4,1%, ну какая? Ну покажите мне! ЖКХ, лекарства, здравоохранение, которое назвать нельзя вообще, все платное, ничего невозможно сделать, ничего! И вот эти вот карточки или что там собираются какие-то вот такие, помощь такая. Я пенсионерка – кто мне будет помогать? Никто! Я живу одна, мне никто не поможет, я просто могу умереть. Елена Медовникова: То есть у вас нет надежд на социальную службу? А какую-то помощь вообще получаете? Какая пенсия, вы сказали? Зритель: Нет, конечно, да что вы! Нет, конечно! Я вообще-то даже и не обращаюсь, потому что бесполезно. Я обращалась, но мне не помогли, мне сказали: «Принести справки из больницы». Какие справки, у меня онкология? Какие справки? Я не могу дойти до поликлиники. Ну что делать, ребята? Ну как жить? Вот не знаю я, как жить. Елена Медовникова: Петр Борисович, вы слышите Татьяну из Краснодара. Петр Кузнецов: Это Татьяна из Краснодара. Петр Борисович, про тарифы ЖКХ начали вспоминать наши телезрители. Ну а что делать правда производителям, они вынуждены повышать цены, потому что растут тарифы естественных монополий. Петр Шелищ: Я вам скажу в поддержку производителей, что... Вот я же слежу, я вообще-то в статистике не случайный человек, даже когда-то в системе ЦСУ СССР работал. Я слежу за структурой цен, на сайте Росстата можно найти, к сожалению, несколько летней давности, по-моему, последние 2017 года. И вообще должен пожаловаться: если раньше мог проверять как-то сам по сайту Росстата данные об инфляции, то сейчас точно так же, как Тамара, не доверяя им, потому что глаза-то у меня есть, я же тоже вижу, что в магазинах написано на ценниках, я ничего не могу проверить, они сделали недоступными те данные, которые могут обеспечить какую-то общественную проверку. Так вот, цены на сырье, на продукцию пищевую росли многие годы, вот уже последние 10 лет точно. Растут быстрее, чем отпускные цены производителей и тем более чем цены розничные в магазинах. Потому что сдерживает спрос, у людей денег нет, рады бы, может быть, торговые сети поднять цены. Вот нам говорят об их жадности, а у них конкуренция будь здоров. И мы с вами если увидим, что в соседнем сетевом магазине можно купить дешевле, да мы в этот не пойдем, где дороже. Поэтому они жировать не могут, они живут за счет огромного оборота, к ним ходят многие миллионы людей, у них там рентабельность 2–3%, может быть 4%, но им хватает, потому что очень много мы с вами у них покупаем. То же самое у производителей: если они цены сильно, так сказать, поднимут, у них не купят эти самые сети, там конкуренция за место на полках сетей по цене отпускной. Мы как раз сетям предъявляем претензию, что вы, ребята, мало смотрите на качество. Чтобы снизить цену отпускную, производители снижают качество сырья, технологию упрощают и все такое прочее. Но в кризис бывает и не до этого уже, все хотят хоть что-то купить. Петр Кузнецов: Ну смотрите... Елена Медовникова: То есть получается (Петь, не могу не спросить), ответственность вообще за это повышение цен даже не на бизнесе лежит? Тогда на ком? Петр Шелищ: Ответственность лежит на общей ситуации, которая привела к спаду экономики. Последний период, мы знаем с вами, это пандемия коронавируса, которая сильно ударила по всей активности экономической, но и до этого у нас с вами было плохо, экономика развивалась очень слабо. Причины я сейчас не берусь указывать, пусть экономисты их обсуждают. По моим понятиям, я-то ведь исхожу, меня учили так: главный защитник потребителя – это конкуренция. Значит, конкуренции где-то недостаточно. В сетевой торговле точно вижу, что она очень интенсивная. Но есть такие... Вот я вам скажу: есть виды продуктов, в которых очень большая доля в их розничной цене – это оптового звена. И кстати, бакалея, тот же сахарный песок, растительное масло, в эту группу товаров вписывается. Сюда же рыба мороженная, где доля оптового звена 20% и больше может составлять. Кто такие оптовики? В наше время это люди с телефоном, с компьютером, которые купили, продали. Наверное, еще надо организовать логистику, потому что они обслуживают магазины у дома, сети в них не нуждаются, поэтому и могут дешевле для нас продавать, что нам выгодно, почему мы и голосуем за них своим кошельком. Но оптовое звено надо было бы как-то закрывать, с моей точки зрения, государству, создавая, обеспечивая на государственном уровне функционирование продовольственных оптовых рынков, взять на себя эти издержки. Елена Медовникова: Петр Борисович, но ведь у нас... Петр Шелищ: Построить холодильники, логистику обеспечить, ну пусть не самим, но как-то, так сказать, привлечь к этому бизнес крупный, но не пускать мелкий опт, он зарабатывает ни на чем. Петр Кузнецов: Петр Борисович, ну и кстати, довольно-таки оперативно, если говорить о крупных игроках, X5 Retail отреагировали, теперь будут продавать с нулевой торговой наценкой 7 видов товаров, там макароны, хлеб и хлопья. Это они сами, или все-таки попросили? Потому что очевидно, что, значит, и другие в ретейле подтянутся. Петр Шелищ: Я не могу говорить за них, но мое предположение... Петр Кузнецов: Ну, мы предлагаем, конечно. Петр Шелищ: ...достаточно, по-моему, очевидное, что сильно попросили, а может, и очень сильно не надо просить. Но также у меня нет сомнения, что это скажется на других продуктах, потому что они им... У них нет большого жирового запаса, чтобы уменьшать норму прибыли, значит, другие продукты. Я не против того, чтобы подняли цены на черную икру и твердую колбасу, в конце концов, к Новому году небольшое количество позволим себе. Но боюсь, что это их не обеспечит, не компенсирует им потери от того, что они зарабатывают на этих обычных продуктах. Они же некоторые продукты себе в убыток продают, это так называемые якорные, ради которых мы с вами всегда придем в магазин. Петр Кузнецов: Петр Борисович, еще об одном инструменте, о том, как государство участвует в ценообразовании. Логично предположить, что, если оно хочет участвовать в ценообразовании, что уже происходит, то оно должно участвовать во всей цепочке этого ценообразования. Но происходит ли это? Потому что сейчас мы говорим о заморозке, и это не совсем, мягко говоря, логичный инструмент в рыночной экономике, это уже такое планово-советское. Петр Шелищ: Я с вами абсолютно согласен. Начинать надо с сырья, с производства сельскохозяйственного сырья, с поддержки сельхозпроизводителей. Вот тут недавно опубликовал Дерипаска такую информацию, что невыгодно развивать сельхозпроизводство, потому что заемные у банков деньги слишком дорогие. На каком-то этапе ведь у нас уже, по-моему, не осталось олигархов, которые не имели бы своего агрохолдинга, значит, это было выгодно, а сейчас почему-то стало невыгодно. Значит, надо обсуждать с ними, как это сделать опять выгодным, чтобы вкладывались они в это. Потому что, не увеличивая собственное производство, мы ничего с ценами не решим. Петр Кузнецов: Вот по поводу сельхозпроизводителей. У нас сейчас вроде бы как дефицит посевных площадей под сахарную свеклу, то есть сахарная свекла в дефиците, этим, наверное, можно объяснить такой резкий скачок по сахару. Елена Медовникова: Кстати, странно, что в дефиците. Петр Шелищ: А вы же знаете, как это получилось. Петр Кузнецов: И казалось бы, им сейчас то самое время заработать, а им говорят: «Нет, нельзя, здесь мы начинаем регулировать». Петр Шелищ: Вот смотрите, мы же знаем, как это получилось. В прошлом году был огромный урожай... Петр Кузнецов: Да, в прошлом году наоборот было. Петр Шелищ: ...он резко снизил цены. Петр Кузнецов: Абсолютно. Петр Шелищ: А они – это же... Слушайте, мы же не хотим, чтобы они себе в убыток работали, мы не вправе этого от них ожидать. Они решили: а зачем мы будем столько засеивать, если цена оказывается в результате низкая? Они же не могут точно знать, какой будет урожай. Лучше мы получим те же деньги за меньший труд, меньше засеем, получим то же самое. Получилось не так, это риски рыночной экономики. Поэтому есть специальные механизмы биржевой торговли, вы знаете, как это все, так сказать, делается, как продаются, есть специальные инструменты, когда контрактуют на бирже будущий урожай по какой-то цене, и это как-то смягчает эти возможные неурожаи или, наоборот, огромные урожаи, позволяет обеспечить устойчивость для сельхозпроизводителей. Все это надо нам развивать. Елена Медовникова: Спасибо большое, Петр Борисович. Петр Кузнецов: Благодарим вас за этот комментарий. Елена Медовникова: Это был Петр Шелищ, председатель Союза потребителей России. Ну и теперь реальные мнения, реальные как раз цифры из регионов. Петр Кузнецов: Отправляемся в путешествие по стране. Елена Медовникова: Давайте посмотрим, да, отправляемся, конечно, что же происходит с ценами во Владивостоке и Липецке, давайте посмотрим. СЮЖЕТ Петр Кузнецов: Несколько сообщений от телезрителей из разных регион. Пишет наш телезритель из Нижегородской области: «Да ладно, мониторят цены в сторону увеличения только, вот и все, а кроме макарон нам ничего уже, видимо, не стоит потреблять, привет от потребкорзины». «Да все склады забиты этим сахаром с маслом», – уверен телезритель из Ленинградской области. Телезритель из Саратовской области: «Зачем мне дешевый сахар и подсолнечное масло? Дайте мне дешевые мясо и рыбу». Елена Медовникова: Ну, все говорят о высоких, конечно, ценах. Сахар в Краснодарском крае 49 рублей 60 копеек, был 22; масло подсолнечное было 56 рублей, сейчас 64 рубля, вот опять масло подсолнечное. Петр Кузнецов: Да. Ну и много опасений, что рванет после заморозки, потому что есть с чем сравнить, вспомните те же цены на бензин. Елена Медовникова: Ну вот как раз узнаем у нашего эксперта, рванет или нет, раз сегодня все так говорят. Петр Кузнецов: Про лекарства вспоминают... Елена Медовникова: Про масло как раз и про сахар наш следующий эксперт. Это Михаил Мальцев, исполнительный директор Масложирового союза России. Петр Кузнецов: Здравствуйте, Михаил Станиславович, вы с нами на линии. Здравствуйте. Елена Медовникова: Да, Михаил Станиславович, добрый вечер. Михаил Мальцев: Добрый вечер. Елена Медовникова: Ну так? Да, подписано соглашение, но рванет или не рванет? Михаил Мальцев: Ну, на самом деле действительно тема очень чувствительная. Понятно, почему с таким скепсисом относятся потребители к регулированию, потому что в памяти регулирование цен Советского Союза ничего хорошего и не напоминает, потому что в основном это люди пенсионного возраста. И я разделяю их опасения, с одной стороны, ну то есть исторически это так. На самом деле сейчас то регулирование, о котором мы говорим, имеет в виду даже не регулирование, а саморегулирование. То есть мы в принципе заключили общественный договор между властью и бизнесом о том, что мы поддерживаем цены не выше определенного уровня и, соответственно, власть не применяет тех жестких санкций, которые могли бы, например, навредить бизнесу. То есть здесь нормальные договоренности, вооруженные перемирие, назовем это так. Петр Кузнецов: Михаил Станиславович, на пальцах объясните нам, пожалуйста. Итак, в соглашении зафиксирована максимальная розничная цена на подсолнечное масло в 110 рублей за литр, максимальная отпускная цена производителя 95 рублей за литр с НДС. Соглашение будет действовать с 20 декабря по 1 апреля 2021 года. Объясните нам, пожалуйста, за счет чего. Михаил Мальцев: Ну, во-первых, чтобы было понятно, в стоимости 1 литра подсолнечного масла 90% – это сырье. Действительно, мировые цены в этом году выросли, все растительные масла в мире выросли примерно в 1,5 раза по стоимости, а подсолнечник из-за неурожая на Украине и в России (а мы являемся страной №1 и №2 по поставкам подсолнечного масла в мире), естественно, вырос еще больше. Плюс ослабевший курс рубля. Все это вместе сложилось, и у нас сырье выросло больше чем на 100%, себестоимость сырья. И представьте, эти 90% в бутылке масла, то есть мы должны были поднять цены на 100%, а подняли всего на 25%, и все равно это натолкнулось на ограниченный покупательский спрос, в пандемию у людей доходы падают, естественно, мы разделяем их волнения и с удовольствием сделали бы цены ниже еще раньше, нам мешало просто сырье. Мы и так работали в бутылке в убыток. Но благодаря тому, что мы в сентябре увидели эту картину, подали в Минэкономразвития заявление о введении экспортных пошлин на подсолнечник. К сожалению, бюрократические процедуры слишком длинные, удалось ввести их только буквально неделю назад, официально уже опубликовать, и с 9 января 30%-я экспортная пошлина на подсолнечник уже возымела эффект, у нас уже цены примерно, почти на 20% упали. Петр Кузнецов: То есть цены растут именно потому, что экспортировать производителям выгоднее, чем поставлять на наш рынок, на внутренний? Михаил Мальцев: Не совсем так. Петр Кузнецов: И поэтому у нас возникает дефицит, например? Михаил Мальцев: Нет, у нас нет никакого дефицита физического, раз. Второе: уровень цен одинаков что на внешнем рынке, что на внутреннем, нет разницы цены, это рынок. Нельзя продавать по одной цене внутрь просто так, а по другой на экспорт, везде одна и та же цена. Петр Кузнецов: Ага. Михаил Мальцев: С объемами вообще проблем не было. Зайдите в магазин, подсолнечное масло в избытке всегда, много полок занято подсолнечным маслом, очень большая конкуренция. Сейчас разговор идет о том, чтобы сдвинуть коридор цен, потому что подсолнечное масло тоже не продавалось по одной цене, они продавались в разбег, были промоакции, есть премиальный сегмент, есть социальный сегмент, есть средний сегмент. И вот этот коридор цен от социального до премиального сегмента, его верхним потолком 110 рублей сдвинули вниз. Мы договорились с властью, что на фоне падения доходов населения, на фоне приближающихся новогодних праздников мы берем на себя обязательство отпускать не выше определенной планки. Да, мы будем нести потери, но опять же благодаря тому решению, которое благодаря Минсельхозу было принято, на сегодняшний день сырье уже развернулось, и мы в январе рассчитываем уже выйти в ситуацию, когда мы будем компенсировать полностью свои потери и даже, может быть, выйдем в небольшой плюс. Мало того, сроком соглашения эта ситуация не заканчивается. Вот многие говорят, что все, в апреле у нас все подорожает, – не получится. Петр Кузнецов: Ну да-да-да, вот закончится и все, да. Елена Медовникова: Да. Михаил Станиславович, а как будете как раз компенсировать свои потери-то? Михаил Мальцев: Давайте я сейчас закончу по срокам. Вот пошлина действует полгода, до конца июня, потом у нас в сентябре уже новый урожай, мы надеемся, что он будет значительно больше, чем в этом году, и не меньше, чем в 2019-м, и цены вернутся на свои базовые позиции, и этой проблемы уже не будет. Такая же ситуация, кстати, ведь с сахаром, потому что на сегодняшний день там реально дикий неурожай, как и у нас с подсолнечником, из-за этого цены взлетели, это подогревалось, естественно, экспортом. С новым урожаем ситуация стабилизируется, это первый момент. Второй момент, за счет чего компенсировать. Мы сможем при условии, что цена сырья упадет на 25%, мы сможем небольшую прибыль получить и при 95 рублях, и этот уровень цен, 95 рублей, будет примерно сопоставим с экспортной ценой. То есть у нас все выравнивается, первое, второе. У нас принято внутреннее решение, что даже если экспортные цены вырастут, мы все равно будем обеспечивать этот уровень внутренних цен и дотировать их за счет экспортной маржи. Петр Кузнецов: Михаил Станиславович, вы сказали, что вряд ли потом нужно будет регулировать. Но тем не менее можно ли сказать, что сейчас у нас появился некий инструмент реагирования на рост цен на продукты и его в случае чего сделают таким постоянно действующим механизмом? В случае чего будут применять эту схему? И правильна ли эта схема, выработанная за эту неделю? Михаил Мальцев: Да, я вас понял. На мой взгляд, любое ручное управление ничего хорошего в себе не несет, потому что имеет элемент неожиданности для бизнеса, и для потребителя, и для бизнеса. Зачем применять ручные механизмы, когда можно разработать... Действительно, мы сегодня ограничены, правительство ограничено в этих механизмах. Значит, надо поставить вопрос, сделать, как говорится, вынести определенный опыт из этого урока и поставить вопрос о том, чтобы разработать механизмы, которые бы позволили долгосрочно, на год, на полтора, на два года вперед сделать так, чтобы не было этих перекосов, когда у нас сегодня сельхозпроизводители, чтобы понимали, всю маржу забирают себе. Мы ничего не зарабатываем практически, мы зарабатываем единицы процентов на экспорте, и, вот как я уже говорил, был убыток на бутылке. А сельхозпроизводитель в этом году получил прибыль до 300%, торговля имеет наценку до 50%. То есть в этих условиях они несправедливы однозначно по отношению к нам, их надо менять, эти условия реально надо менять. Поэтому надо разрабатывать системные долгосрочные меры по выравниванию условий ведения бизнеса всех участников цепочки, и тогда мы, имея хоть какую-то маржу, пусть даже 5% маржи на экспорте, мы сможем регулировать внутренние цены, потому что всего 20% потребляется от объема производства подсолнечного масла внутри страны в бутылке. Мы сами отрегулируем этот вопрос, и не надо будет включать ручные механизмы государству. Елена Медовникова: Михаил Станиславович, а вы сказали, что ситуация будет стабильная, цены не будут расти до 30 июня, потом рассчитываете на хороший урожай. Если вдруг урожай будет плохой, солнца будет много? Михаил Мальцев: Мы думаем заранее, что урожай может быть плохой или может быть хороший, уже известно будет как раз к июлю, к августу, уже будет понятна история с видами на урожай. Поэтому на сегодняшний день опять же когда я говорю, что надо разрабатывать новые механизмы, позволяющие более оперативно реагировать на такие ситуации, форс-мажорные в том числе, потому что мы подали заявление в Минэк в сентябре и получили опубликованное постановление правительства в конце декабря – представляете, да, сроки прохождения решений? Ну не должно быть такого. Если действительно понятно, что у нас складывается опасная ситуация, то максимум в 2 недели мы должны получить результат, и сразу рынок остыл, и мы бы в сентябре уже его остудили, и не было бы вообще этой проблемы в принципе. Поэтому эти механизмы надо разрабатывать, и мы будем вносить свои предложения по этому поводу в правительство. Петр Кузнецов: Послушаем вместе с вами наших телезрителей. Сначала Ростов-на-Дону, на связи Ольга давно ждет на связи. Во-первых, спасибо, что дождались, Ольга, слушаем вас вместе с нашим экспертом. Зритель: Вы знаете, я уже не первую передачу вашу смотрю по поводу вот этой ситуации с ценами. Петр Кузнецов: Ага. Зритель: Я вот так вам скажу, что вот эти вот все ваши люди, которые представляют, они, мне кажется... Елена Медовникова: Это эксперты. Зритель: ...это плач Ярославны. Петр Кузнецов: Не только представляют, но и подписывают сами соглашения, между прочим. Зритель: Да. Я считаю, что это прямо... Хочется им всем носовые платочки дать, чтобы они вытирали глазки. Петр Кузнецов: Давайте от лирики к конкретному... Зритель: Я к нашему бизнесу отношусь так, «вор должен сидеть в тюрьме», вот Жегловым. А то, что у нас сейчас растут цены, – это вот из-за того, что такие у нас горе-бизнесмены... Петр Кузнецов: То есть бизнес виноват, да, что цены растут? Зритель: Конечно, бизнес! И вот у них не хватает, извините меня, до каких-то триллионов копейки, и они вот дерут последние эти... И конечно, то, что наши контролирующие органы, они просто сквозь пальцы смотрят на это. Вот это все либерализм, он и довел до этого. Я вот просто вот такую маленькую картинку вам хочу сказать по поводу градусника. Вот я обращалась в антимонопольную службу. Когда я пошла в аптеку, вдруг градусник стоит 500 рублей, простой градусник. «Слушайте, что такое?» – «Ну вот так, вот этак». Когда я позвонила в антимонопольную службу, молодой человек меня спросил: «А вы раньше покупали градусник?» Я говорю: «Раньше они стоили 70–80 рублей». – «Если у вас сохранился чек, когда этот градусник стоил 70 рублей, и какой он сейчас, вот если вы нам пришлете, мы тогда разберемся». Петр Кузнецов: Понятно. А с сахаром и хлебом вы так не пробовали? Зритель: А вот вы знаете, мне очень удивительно... Вот у нас как бы сельскохозяйственная зона, да? Петр Кузнецов: Да-да-да. Зритель: У нас и подсолнечник растет, все растет. Но как глянешь на цены, ужасно, такое впечатление, что их с Луны все к нам привозят. Вот уже, знаете, для того чтобы давление было в порядке и сердце, уже не смотришь на эти цены: надо, купил килограмм, съел, еще купил. Потому что если вот так, то такое впечатление, что вообще страшно, конечно, то, что происходит. И вот я хочу сказать: для кого война, для кого мать родная. Вот для бизнеса сейчас время – это мать родная, и они набивают себе карманы. Поэтому я считаю, что... Петр Кузнецов: Завершили тем, с чего начали. Зритель: ...прежде всего нужно ужесточить контроль и за бизнесом в том числе, пусть перестанут плакать. Петр Кузнецов: Несчастный бизнес, и так еле выжил после пандемии, тут еще такое. Зритель: Пусть достают свои миллионы и отдают эти миллионы людям, потому что заработали они эти миллионы нечестно. Елена Медовникова: Спасибо, Ольга. Петр Кузнецов: Михаил Станиславович? Елена Медовникова: Михаил Станиславович, прокомментируете? Петр Кузнецов: Мысленно передаем вам платочек, который хотели вам передать. Михаил Мальцев: А можно вопрос телезрительнице встречный? Петр Кузнецов: Если она еще на линии. Зритель: Да-да, я вас слушаю, задавайте. Елена Медовникова: Да. Петр Кузнецов: Давайте. Михаил Мальцев: Да. Можно вам уточнение: а вы какой считаете вообще уровень прибыли справедливым для бизнеса? Просто скажите, сколько процентов. Зритель: Ой, вы знаете, что бизнес должен быть честным и справедливым. А то, что вот это вы сейчас... Михаил Мальцев: Ну сколько он должен зарабатывать, скажите просто, сколько должен зарабатывать. Зритель: Я считаю, что бизнес должен быть честный и вести честно. А те миллионы, которые заработали нечестным путем, то вот поэтому они и беспокоятся, вы в том числе. Михаил Мальцев: Хорошо, 10% – это справедливо прибыли? Зритель: Скажите, пожалуйста, если градусник стоил 70 рублей, а сейчас 500, это вообще нормально? Михаил Мальцев: Я понимаю, но мы не торгуем градусниками. Зритель: Нет, вы скажите, пожалуйста, это нормально? Что изменилось? Михаил Мальцев: Нет, конечно, это называется ажиотаж. Зритель: Хорошо, один завод, как он работал, так он и работает. Михаил Мальцев: Это называется... Зритель: Другой бы вопрос, сказали: «Нет градусников, но их подвезут», – это другой вопрос. Но то, что сразу в 5 раз увеличилась цена, это, конечно, ужасно, и хлеб, и в том числе все продукты. А что, они вот смотрят... Петр Кузнецов: Да, к вопросу о градусниках, температура повышается. Михаил Мальцев: Вы ответьте просто. Зритель: Вот, пожалуйста, температура... Я считаю, что бизнес... Вот, знаете, как говорил Глеб Жеглов, «вор должен сидеть в тюрьме», и вот чем больше вот все-таки будут их сажать, то, наверное, они будут смотреть, как делать и как поступать, нужно поступать честно или нет. Петр Кузнецов: Да, спасибо. Елена Медовникова: Спасибо, Ольга. Петр Кузнецов: Завершаем этот батл, Ольга из Ростова-на-Дону. Михаил Станиславович, ваш комментарий все-таки. Ну видите, справедливость в процентах не измеряется. Михаил Мальцев: Да. Знаете, это праведный гнев потребителя, который, конечно, не понимает всех нюансов экономики и не собирается в этом разбираться. Справедливо, потому что он должен иметь на полке доступный уровень цен для своего кошелька, ему не нужно разбираться для этого в экономике, это правильный подход. То, что вот этот пример с градусником, вопиющий просто пример спекуляции и злоупотреблением реальным сложившейся ситуации ажиотажного спроса, это предмет конкретной разборки ФАС, только ответ ФАС на самом деле, я считаю, предмет разбирательства внутреннего для ФАС, такие специалисты, которые так отвечают. Так вот в нашем случае я просто хочу сказать, что действительно надо более жестко, я согласен полностью с позицией более жесткого контроля за бизнесом. В каком плане? Надо жестко контролировать, кто на каком этапе получает прибыли, и ограничивать верхнюю планку, чтобы не получилось так, что действительно у нас сельхозпроизводители зарабатывают 300%, торговля зарабатывает 50%, мы зарабатываем единицы и выглядим, а все почему-то смотрят на нас как на главных виновников этого всего «торжества», потому что на полке всегда говорят: «Это производители». А производители откуда возьмут сырье? То есть здесь надо отрегулировать эту цепочку, раз, второе – ограничить ее сверху. И мы на сегодня, опять же имея маржу, это ограничение и распределение справедливое к чему может привести? – к тому, что у нас будет запас прочности по экспортным поставкам. Это разве плохо, когда мы продаем на экспорт и зарабатываем? Здорово! Но за счет этой прибыли мы можем обеспечить более доступные цены на внутреннем рынке, и вот тогда произойдет тот самый случай, о котором вы говорили, что цены на внутреннем рынке и на внешнем рынке будут разные. За счет чего? За счет нашего социально ответственного подхода, тот самый общественный договор между властью и бизнесом будет работать без всяких соглашений. Мы будем знать, что, если мы так себя вести не будем, к нам придут и скажут: «Ребята, вы увлеклись». Но на сегодняшний день «вы увлеклись» можно сказать только сельхозтоваропроизводителям. Петр Кузнецов: Спасибо. Елена Медовникова: Спасибо. Петр Кузнецов: Михаил Мальцев, исполнительный директор Масложирового союза России. Я бы только не согласился, сказал, что потребитель, который хочет видеть справедливый ценник на полке, я думаю, что потребитель, который хочет видеть справедливый доход, а дальше уже, второе дело справедливый ценник на полке. Елена Медовникова: Да, и кстати, об этом тоже очень много сообщений. Петр Кузнецов: Ну что? Наши корреспонденты заглянули в продуктовые корзины как раз россиян... Елена Медовникова: Как раз посмотрели на полки и увидели эти реальные ценники. Что сейчас берут и вообще почем, давайте посмотрим… Петр Кузнецов: …и обсудим. ОПРОС Елена Медовникова: Это, конечно, прекрасно, что «миниатюрные ходят», наша последняя зрительница ответила. И сейчас к нам присоединяется Александр Бузгалин, профессор Московского финансово-юридического университета. Александр Владимирович, добрый вечер. Александр Бузгалин: Добрый вечер. Елена Медовникова: Слышали и стрит-ток наш, и мнения людей. Заморозили цены, урегулировали как-то. Дальнейшая перспектива какова? Вообще чего такие меры будут стоить? Вот сейчас понизили, увидели ценники, а дальше что? Александр Бузгалин: Ну, прежде всего, как вы поняли из репортажей, понизили цены, точнее не понизили, а заморозили цены, далеко не на все. Елена Медовникова: Заморозили. Александр Бузгалин: А цены выросли практически на все базовые продукты питания, очень тяжелая ситуация с медикаментами, я уж не говорю о жилищно-коммунальном хозяйстве и многих других проблемах, которые каждого человека, живущего на среднюю зарплату и ниже, волнуют каждый день. Вопрос на самом деле в том, насколько можно в рыночной экономике регулировать цены. Можно, если это не варварская экономика XIX века с нищетой для большинства населения. Если это современная социальная рыночная экономика, как записано в Конституции Российской Федерации, то цены регулировать можно и до́лжно. В западноевропейских странах с социальной моделью базовые товары всегда имеют предельную цену, она устанавливается государственными органами где-то федеральными, где-то муниципальными, и это регулирование работает, дефицита нет. Но сейчас начались безумные скачки курса рубля, поэтому сравнивать цены с за рубежом очень сложно, но еще 1,5–2 года назад, до пандемии ситуация была такой, что цены на продукты питания очень высокого качества в Западной Европе, в Германии, в Австрии, были практически такими же, как в России, при том что сельхозпроизводитель там жил в разы лучше, я имею в виду тех, кто работает, а не тех, кто бизнесом занимаются. В России огромное количество посредников между тем, кто пашет и убирает урожай, и тем, кто покупает; вот в середине стоит огромное количество посредников, которые наживают те самые миллионы, о которых говорила наша телезрительница с юга России. Елена Медовникова: Александр Владимирович, подождите, я вас, извините, перебью. Вот из Московской области пришло сообщение: «Нужен жесткий закон, от производителя до прилавка никаких перекупщиков, это спекулянты, не бизнесмены, как их называют. Цена от производителя до продавца не дороже 25%». Вы об этом сейчас говорите? Петр Кузнецов: То есть не за счет сокращения доходов сельхозпроизводителя, а за счет уменьшения вот этих... Елена Медовникова: ...прокладок. Петр Кузнецов: ...посредников на пути продуктов от поля до прилавка. Я так понимаю, об этом пишет наш телезритель. Александр Бузгалин: Да, это очень правильное мнение. Только надо понять, кто такой сельхозпроизводитель, потому что иногда в качестве этого производителя выступают крупные корпоративные структуры, где хозяева наживаются, а работники получают копейки. Существует вариант, когда вот этими посредующими структурами являются не корпорации, не частный бизнес, а союзы потребителей, потребительская кооперация, и это опыт развитых стран Латинской Америки, ряда стран Азии. В этом случае потребитель устанавливает цену, напрямую связываясь с сельхозпроизводителем, создавая потребительский кооператив. В Швеции Consume – это один из самых распространенных видов продажи товаров постоянного пользования населению: цены ниже, качество выше, посредников нет и прибыли нет, вообще никакой нет прибыли. Здесь бизнесмен спрашивал, какую норму прибыли вы считаете нормальной, – если это потребительский кооператив, там вообще нет прибыли, там просто люди закупают для себя продукцию, и это система, работающая в общенациональном масштабе. Здесь очень многое зависит действительно от прозрачности этой системы. Петр Кузнецов: Александр Владимирович, давайте все-таки еще раз пройдемся, оценим эффективность этого инструмента, о котором мы говорим, по регулировке цен. Заморозка цен – это вроде бы как мера советская, но с другой стороны, вот эти квоты появляются, которые влияют на экспорт зерна, это вроде бы как вполне рыночная себе мера. То есть это некое сочетание плановой экономики с рыночной? Александр Бузгалин: Ну, на самом деле сейчас принимаются пожарные меры, по некоторым видам продукции действительно в режиме ручного управления. Это лучше, чем ничего, но в принципе это плохо. Нужна система стабильного регулирования цен. Мы знаем, что урожай может быть разным... Кстати, я не уверен, что бизнесмены в условиях очень хорошего урожая захотят резко снизить цену, я что-то не встречал... Елена Медовникова: Об этом, кстати, пишут наши телезрители именно. Александр Бузгалин: Да, так что это игра всегда в одни ворота: когда у нас плохо, то помогайте, а когда у нас хорошо, мы не поделимся. Поэтому нужна система регулирования цен по понятным правилам, прозрачным, известным для потребителей, известным для бизнеса. Хотите по этим правилам играть? – играйте. Хотите производить продукцию массового спроса, на которую всегда будет стабильный спрос, потому что люди есть хотят элементарно, даже если они получают маленькими деньги? – будьте добры, играйте по тем ценам, которые регулирует государство, и вам это будет выгодно с минимальной, но стабильной нормой прибыли, особенно если убрать посредников. Эта система есть в развитых капиталистических странах, есть в странах даже полупериферии, я говорил про Латинскую Америку и Азию. У нас ее нет, ее необходимо создать, безусловно. Это будет действительно комбинация, некий паллиатив между плановой и рыночной экономикой. Петр Кузнецов: Александр Владимирович, еще объясните, пожалуйста. Везде в аргументах звучит слабый рубль и его привязка к их валюте. А как же импортозамещение? Александр Бузгалин: Ну, с импортозамещением у нас в большинстве случаев плохо, но, кстати, в аграрном секторе чуть-чуть лучше, чем в остальных сферах экономики, потому что промышленность, особенно в машиностроении, ситуация просто аховая с импортозамещением. К сожалению, в России даже импортозамещение работает далеко не всегда так, как мы хотели бы. Один из так называемых российских производителей пошутил во время прямого эфира, говорит: «У меня семена, которые я покупаю в Западной Европе, трактора, которые я покупаю в Китае или в Америке, у меня рабочие, которые являются мигрантами из Средней Азии, и я продаю транснациональной корпорации, которая потом по диким ценам все это продает российским гражданам. Я российский сельхозпроизводитель». Понимаете, к сожалению, это такая очень горькая шутка, в которой есть только маленькая доля шутки. Вопрос в том, чтобы действительно были российские сельхозпроизводители, российская сельхозтехника, российские удобрения. Для этого нужна серьезная система программирования экономики, стабильные инвестиции в экономику. Надо менять в целом экономическую систему, понимаете? Просто частичным, временным, пожарным регулированием мер притушить пожар можно, вопрос в том, чтобы пожара не было, понимаете? Петр Кузнецов: Один из наших дневных экспертов, кстати, предложил притушить импортозамещение, то есть отменить санкции на импорт продовольствия, вроде бы как это создаст конкуренцию и цены выравняются естественным образом. Александр Бузгалин: Ну, это не создаст на самом деле конкуренции прежде всего потому, что импортное продовольствие попадет опять к тем же посредникам, которые будут продавать по одной и той же высокой цене. Петр Кузнецов: Ага. Александр Бузгалин: В этом проблема. У нас существует фактически контроль за розничной торговой сетью, и хотя внешне кажется, что у нас много разных названий, «Магнит», Billa, еще что-то, «Пятерочка», «Десяточка», на самом деле эти сети контролируются. Существуют неявные картельные сговоры, это, к сожалению, очень жестко регулируемая система, именно здесь делаются миллиарды очень многими частными бизнесменами, которые по идее здесь возникать не должны. Елена Медовникова: Александр Владимирович, и последний, наверное, на сегодня вопрос. Вот та самая прогрессивная шкала налога, о которой сегодня так много говорят, она каким-то образом может изменить ситуацию в лучшую сторону? Александр Бузгалин: Ну, это немножко из другой области, но, если мы действительно введем ситуацию, когда миллионер, долларовый миллионер будет платить 50%, как в Европе, а бедный человек не будет платить даже 13%, это нормальная мировая практика, это не коммунизм. В этой ситуации просто доходы у людей в низшей категории (извините, «низшей» нехорошее слово), те, кто получают небольшие денежные доходы или просто бедные, они станут жить намного лучше. Прогрессивный налог поможет существенно поднять минимальную зарплату, минимальную пенсию, прожиточный минимум и все остальное. Петр Кузнецов: Спасибо. Елена Медовникова: Спасибо. Петр Кузнецов: Александр Бузгалин, профессор Московского финансово-юридического университета, был с нами на линии. Говорили в большой теме о ценорегулировании. Оставайтесь с нами, далее «Итоги дня».