Куда и как поступали выпускники этим летом? Какие специальности самые востребованные?

Гости
Татьяна Абанкина
профессор Департамента образовательных программ ВШЭ, почетный работник высшего профессионального образования РФ
Валентина Иванова
ректор Московского государственного университета технологий и управления им. Разумовского, председатель Всероссийского педагогического собрания

ТЕМА ДНЯ. Итоги приемной кампании - 2019. 29 июля все вузы России разместили первые приказы о зачислении. 8 августа будут опубликованы результаты студентов «второй волны» и поступивших на платные отделения. Говорим о количестве принятых заявлений, самых востребованных вузах и важных аспектах приемной кампании 2019 года.

Петр Кузнецов: Итак, мы переходим к большой теме. Сегодня мы говорим о приемной кампании в России, которая завершается, можно так сказать. Все вузы уже разместили, по крайней мере у себя на сайтах и информационных досках, первые приказы о зачислении. Но пока это касается льготников.

Ольга Арсланова: Итак, «второй волне» нужно ждать результатов еще неделю (это касается и платников), их судьба станет известна 8 августа. Но давайте посмотрим, как сегодня выглядит общая картина приемной кампании этого года.

Петр Кузнецов: Итак, количество бюджетных мест по сравнению с прошлым годом снизилось. Особенно это коснулось магистратуры: здесь бесплатных мест осталось 128 тысяч вместо 207 тысяч 2018 года – сокращение больше чем на 8% фиксируем.

Ольга Арсланова: По некоторым специальностям бюджетных мест стало больше – это, например, «Искусство и культура», «Гуманитарные науки», «Инженерное дело» и некоторые другие. А в магистратуре наибольшая прибавка в бюджетных местах по специальности «Педагогика».

Петр Кузнецов: «А как же конкурс?» – спросите вы. Спасибо за этот вопрос! Что касается конкурса. В МГУ назвали специальности, где он был самый высокий, – это «Информатика», это «Геология» и Факультет космических исследований.

Ольга Арсланова: Сколько заявлений принято, куда идут выпускники с высокими баллами, как отрабатывается целевой набор и многое другое – мы будем обсуждать до конца этого часа.

Но начали мы говорить на эту тему сегодня днем в программе «Отражение». О том, действительно ли нужно у нас бесплатное высшее образование в таком объеме или стоит рассмотреть какие-то альтернативы, говорили наши гости – руководитель проекта «Национальный рейтинг университетов» Алексей Чаплыгин и Светлана Брюховецкая, проректор Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, ответственный секретарь приемной комиссии. Давайте послушаем.

Светлана Брюховецкая, проректор по маркетингу и работе с абитуриентами Финансового университета Правительства РФ, ответственный секретарь приемной кампании: «Вся сложившаяся ситуация в стране говорит о том, что все родители хотят почему-то выучить своих детей в вузе. Прежде всего, мне кажется, нужно параллельно с политикой уменьшения количества бюджетных мест проводить политику популяризации среднего профессионального образования. Просто у некоторых детей склонность к ручной работе, у некоторых – к умственной. Поэтому зачем своего ребенка мучить, заставлять его решать интегралы, если он любит сварку, например?

Алексей Чаплыгин, руководитель проекта «Национальный рейтинг университетов»: «Действительно, надо снижать девальвационные процессы именно в программах высшего образования и повышать качество этого образования, развивать университеты, развивать образовательные программы и стремить их к будущему. Будущее могут строить не 100% населения, даже если и сильно высокообразованного. Для этого достаточно 10%».

Петр Кузнецов: А мы приветствуем вечерних экспертов в большой теме. Татьяна Абанкина у нас в студии, профессор Высшей школы экономики, почетный работник высшего профессионального образования. Здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Татьяна Абанкина: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: И Валентина Иванова, ректор Московского государственного университета технологий и управления имени Разумовского. Добрый вечер.

Валентина Иванова: Добрый вечер.

Ольга Арсланова: Добрый вечер, уважаемые гости. Давайте разберемся, какие главные тренды приемной кампании этого года. Что ее отличает от предыдущих?

Валентина Иванова: Если говорить по нашему университету (а мы университет технологий и управления, пищевых технологий и управления), то в этом году мы удивительно получили бум заявлений, то есть практически в два раза больше, чем это было в прошлом году. И серьезно вырос конкурс. Если в прошлом году мы имели 8–9 человек, то в этом году у нас 14–16 человек на место.

Ольга Арсланова: По каким специальностям?

Валентина Иванова: Специальности мы отмечаем технологические по пищевому направлению. Это педагогическое образование (это уже звучало из выступления наших коллег) и информатика. Мы и на педагогику, и на информатику получили большее количество бюджетных мест.

И конечно, надо сказать, что и абитуриенты это восприняли как хороший знак. Соответственно, количество заявлений зашкаливало – более 12 тысяч прошло через приемную комиссию университета. То есть большое количество абитуриентов. И мне кажется, что это знак времени – внимание к технологическому направлению обучения, внимание к техническим специальностям. И конечно, если говорить о технологическом прорыве, то именно за ребятами, которые получат этого рода специальности, будущее.

Очень интересный был репортаж в отношении СПО. Университет ведет активную работу с техникумами. И мне кажется, если говорить о трудоустройстве, то, только закончив техникум и университет, мы получаем действительно специалиста, который уже не изменит этой профессии, он не уйдет из отрасли. И, следовательно, линия на то, чтобы проверять ребятам свое направление будущей профессией. Конечно, нужно идти через техникум.

Неоднозначное мое мнение в отношении того, что после школы наши абитуриенты выбирают однозначно на всю жизнь специальность. Они могут ошибиться. А вот таких ошибок, если пройдут через техникум, становится все меньше.

Ольга Арсланова: Понятно.

Валентина Иванова: И мне кажется, вот такого рода траектории – за ними будущее.

Петр Кузнецов: Татьяна, скажите с пика всего профессионального и высшего образования: какие изменения заметили и отмечаете?

Татьяна Абанкина: Вы знаете, если говорить не о Высшей школе экономики, где традиционно очень высокий конкурс, а если говорить в целом о тенденциях, то, конечно, соглашусь с Валентиной Николаевной по поводу того, что очень популярными и востребованными становятся специальности, связанные с компьютерными технологиями, с информатикой. Бесспорно, они сейчас лидируют. Традиционно очень высокий конкурс на медицинские специальности, и они тоже продолжают лидировать. То есть медицина, компьютерные науки, компьютерные технологии – это сегодня, пожалуй, лидеры.

И многие семьи сегодня, и сами абитуриенты, и в целом семьи гораздо прагматичнее относятся к образованию и ориентируется именно на востребованность в будущем специальности, на возможности работы. Вместе с тем, конечно, и экономические специальности, и юридические специальности все равно остаются достаточно востребованными, а особенно в сильных вузах…

Ольга Арсланова: Не исчерпали себя.

Татьяна Абанкина: …и в Высшей школе экономики, и в Финансовом университете, и в МГУ, в Академии народного хозяйства. Ну, в основном я московские перечисляю. Все равно все-таки в вузах, где на качественном уровне эти направления подготовки обеспечивают качественное образование, конечно, они очень востребованы.

Я соглашусь, конечно, именно с Валентиной Николаевной и другими экспертами, которые говорят о повышении интереса к образованию. Сегодня педагогические специальности очень многие ребята выбирают.

Во-первых, очень сильно расширилось понимание современного педагога. Это, конечно, и цифровые технологии, которые очень активно внедряются в сферу образования, с одной стороны. С другой стороны, это очень широкие возможности, которые сегодня создаются для работы с ребятами, с разными группами, в том числе и с особенностями в развитии, как сегодня говорят. Это и программы дополнительного образования.

И в связи с теми возможностями перехода гораздо больше к индивидуальному обучению, даже в школах как бы… Это то, что называется персонифицированными траекториями. Конечно, это позволяют сделать цифровые технологии сегодня. И конечно, это становится совсем другая профессия, очень нужная и востребованная. И сегодня наряду с учителем как бы в классе очень активно готовят тьюторов по разным направлениям, которые помогают ребятам, в том числе в будущем выбрать профессию.

Петр Кузнецов: Вы сказали, что прагматичнее тем не менее стал подход и родителей, и студентов.

Татьяна Абанкина: Прагматичнее.

Петр Кузнецов: Можно сказать, что происходит постепенный уход от той модели, когда студент сначала выбирает какое-то направление, а уже со специализацией на последних курсах определяется?

Татьяна Абанкина: Вы знаете, да, модель меняется, вы правы. Более того, все-таки сегодня реальная конкуренция. Это буквально тенденция последних дней. Начинается реальная конкуренция вузов со средним профессиональным образованием – с техникумами, с колледжами. Действительно, многие ребята выбирают колледжи и техникумы, особенно если мы говорим о регионах, а не о столичных городах, и после этого уже планируют продолжение образования.

Петр Кузнецов: Но не потому, что боятся ЕГЭ в десятых и одиннадцатых классах?

Татьяна Абанкина: Я думаю, что нет, потому что уже сегодня до 30–40% выпускников идет в среднее профессиональное образование. А там же, вы знаете, можно и после девятого, и после одиннадцатого класса. Часть из них сразу продолжает, часть – через какое-то время. Конечно, это сегодня многие очень востребованные профессии. И они уверены в том, что у них будет работа и они окажутся востребованными на рынке труда.

Поэтому сегодня вузы, конечно, должны в том числе и развивать программы практикоориентированные, и работать в сотрудничестве с другими уровнями образования, как Валентина Николаевна говорила, может быть, именно с колледжами, с техникумами, и реализовывать какие-то совместные программы. Мне кажется, здесь эта гибкость очень важна – гибкость перехода, гибкость вхождения в профессию, гибкость расширения возможностей работы в смежных, а может быть, и вообще даже в новых и других профессиях.

Ольга Арсланова: Давайте поговорим о том, как проходят приемные компании в разных российских регионах. Вот репортаж из Владивостока и Волгограда.

СЮЖЕТ

Ольга Арсланова: Скажите, пожалуйста, много ли у вас абитуриентов не москвичей? И как меняется эта тенденция?

Валентина Иванова: В этом году мы получили заявления от абитуриентов из 75 регионов Российской Федерации. То есть надо сказать, что в сравнении с прошлым годом география значительно выросла. И более того, я хочу сказать, что мы испытываем дефицит мест в общежитии – порядка 35–40%. И конечно, для меня как ректора сейчас проблема, где разместить ребят, как выйти из этой ситуации. Но это проблема, собственно говоря, руководства университета.

А в целом я хочу сказать: эта ситуация радует, что единый государственный экзамен дает возможность ребятам, отправляя электронным образом, отправляя по почте документы, не приезжать и поступать в самые престижные, хорошие университеты Москвы, Санкт-Петербурга и так далее, и так далее.

Ольга Арсланова: Но может ли это радовать тех…

Валентина Иванова: Конечно, это огорчает регионы, когда у них уезжают хорошие абитуриенты, студенты.

Ольга Арсланова: Региональные вузы, конечно, производства региональные.

Валентина Иванова: Но, мне кажется, говорить о том, чтобы закреплять в регионах – это, наверное, не совсем правильно. Если хочет поступать в московский университет, если хочет поступать в Высшую школу экономики, если хочет к нам в пищевой университет – милости просим!

Но затем мы говорим о том, что, уважаемые коллеги, есть возможность целевого приема. А это что означает? Вернуться на предприятия вашего региона или вернуться на крупнейшие предприятия регионов, Москвы, Петербурга, крупнейших городов и так далее. И надо сказать, что в этом году была впервые предложена именно модель целевого приема, когда абитуриент уже приходил в приемную комиссию с договором от предприятия, которое будет оплачивать его обучение. То есть вот это – прорыв. Это тоже определение будущей профессии. Так что вот эта линия – мне кажется, это интересно.

Петр Кузнецов: Целевиков многие называют блатными. У нас на SMS-портале сразу же реагируют.

Ольга Арсланова: Да, очень интересный момент с целевиками. Очень многие родители абитуриентов недовольны тем, что целевики не всегда показывают хорошие результаты, то есть не очень хороший балл по ЕГЭ. Но, например, родители работают в местных каких-то муниципальных властях, региональные власти представляют и могут, например, устроить такого ребенка на какое-нибудь муниципальное управление, на специальности… ну, вроде как потому, что целевой набор сейчас такие вещи позволяет.

Татьяна Абанкина: Ну, целевой набор в каком-то смысле всегда позволял. Это действительно возможность с более низкими результатами вместе с тем обучаться либо за счет направляющей организации, либо предприятия, как говорит Валентина Николаевна. Но знаете что? Ситуация неоднозначная, потому что есть целый ряд и отраслей, и предприятий, в которых действительно важно, чтобы работали те, кто там вырос, жил и кто знает, любит эту территорию и так далее.

И вот я приведу, например, пример замечательного петербургского вуза, связанного с Морречфлотом. Конечно, они говорили: «Мы хотим принимать ребят по всему Северному морскому пути, которые там жили, выросли и так далее, потому что только они туда вернутся и будут, условно говоря, работать. Ребята из Петербурга туда не поедут». И это гораздо важнее, чем результаты сданных экзаменов по ЕГЭ.

Поэтому мне кажется, что сам по себе замысел целевого приема – правильный, верный. А чтобы здесь избежать какой-то коррупции, чтобы за этим не стояло каких-то нарушений – ну, это уже, мне кажется, определенная добросовестность. И если этой добросовестности нет, если хочется как бы использовать служебное положение или еще что-то – ну, это на ответственности тех, кто такие решения принимает.

Это довольно трудно контролировать как бы сверху. За это отвечает каждый, я считаю, лично человек. Вот если лично способствует тому, чтобы нарушать социальную справедливость и действительно те идеи, которые заложены в рамках целевого приема – ну, с этим довольно трудно бороться. Я считаю, что это просто вопрос гражданской ответственности. А замысел – это правильно.

Петр Кузнецов: В целом о состоянии региональных вузов. Они подтягиваются как-то к более престижному уровню? И за счет чего?

Татьяна Абанкина: Да на самом деле по сравнению с другими странами, вы знаете, у нас, в общем-то, невысокая мобильность абитуриентов. У нас во многих регионах больше 70–80% остается в своем регионе. Да, конечно, вузы в основном расположены в столичных городах или в так называемом втором городе региона, тоже не повсеместно. Хотя сейчас вот эта работа с колледжами и так далее позволяет за счет сетевого взаимодействия более гибко организовать эту систему. Но выезд за пределы региона не так значителен, как во многих других странах.

Но так как сегодня все-таки работа очень важна, то эта тенденция «готов поехать ради интересной и действительно хорошей работы в другие регионы»… А я знаю, что выпускники Московского университета едут в Якутию, потому что очень интересные сейчас исследования связаны с вечной мерзлотой, с этими технологиями криогенными, низкими температурами. И даже проводя проекты в Якутии… Спрашиваю: «Ну как же? Вот вы из Москвы, вы москвичи даже».

Петр Кузнецов: Доход, наверное, да?

Татьяна Абанкина: Он говорит: «Ну, если вечная мерзлота только здесь, то ее не будешь изучать в Москве».

Ольга Арсланова: Понятно.

Татьяна Абанкина: Поэтому, конечно… И неслучайно говорят про геологию сегодня, что это действительно перспективное очень направление и, соответственно, профессии, с этим связанные. Но, конечно, она реализуется там, где есть соответствующие месторождения, где есть живая работа в тех территориях, которые ресурсоемкие. И это, конечно, не крупные города.

Ольга Арсланова: Послушаем наших зрителей. Волгоград на связи. Сергей, вы в прямом эфире. Здравствуйте.

Зритель: Алло. Здравствуйте. Меня зовут Сергей. Моя супруга в этом году поступала в один из вузов Волгограда. Она является ребенком-сиротой, поступала по особой квоте. Набрала весьма хорошие баллы, причем их ей конкретно занижали по экзаменам, это объективно. Подавали на апелляцию – ничего не помогло. Вместо пяти мест, как всегда, вуз по этой квоте выделил в этом году одно место. По результату всей сдачи оставались свободные места на других, таких же подобных, которые у них можно перекидывать. Навстречу никто не пошел. И было сделано все для того, чтобы ребенок-сирота, который действительно набрал хорошие баллы, не поступил.

Вот что в этом случае, если ни апелляция, ни какие-то беседы, ничего не помогает человеку, который действительно талантлив и хорошо знает? Как быть? Куда обращаться?

Петр Кузнецов: Как школьникам отстоять свои права?

Ольга Арсланова: Спасибо.

Валентина Иванова: Ну, прежде всего я бы посоветовала идти на прием к ректору. И если бы такая ситуация сложилась у нас в университете, то я смогла вы решить соответствующим образом вопрос в пользу сироты и обеспечить учебу в университете. Это первое. Второе…

Петр Кузнецов: То есть вы прежде всего приняли бы эти условия?

Валентина Иванова: Ну конечно, ну конечно, ну конечно.

Второе. Конечно, нужно в Рособрнадзор написать или обратиться к нашему министру. В общем-то, есть такого рода… И у нас были обращения, что не приняли как-то документы, пришел в 19:30, а прием закрыт в 19, ну и так далее. То есть эти вещи, даже такие небольшие, пишут в министерство. И конечно, разбираемся и принимаем решение. А тут перечень, в общем-то, серьезных противозаконных действий. Мне кажется, есть смысл биться и решать вопрос в пользу сироты.

Петр Кузнецов: На примере Сергея – не поздно еще?

Татьяна Абанкина: Это вопрос в том числе и к депутатам…

Валентина Иванова: Конечно, конечно.

Татьяна Абанкина: …может быть, и областной думы, в том числе, может быть, и Государственной Думы. Потому что если здесь действительно нарушение законодательства (надо с этим разбираться), то можно воспользоваться поддержкой депутатов, чтобы в этой ситуации разобраться. Хотя она выглядит неоднозначно. Просто такое впечатление, что какой-то просто заговор против сироты.

Валентина Иванова: Сговор какой-то. В это трудно поверить. Надо разбираться.

Татьяна Абанкина: Это очень неприятная ситуация. Более того, есть на самом деле у нас руководители служб поддержки, с одной стороны, прав ребенка, детства, поэтому к таким представителям, конечно, надо обращаться.

Валентина Иванова: Тоже можно обращаться, конечно.

Петр Кузнецов: Ну, мы очень надеемся, что мы Сергею помогли уже хотя бы тем, что приняли Сергея, и Сергея услышала вся страна.

Скажите, пожалуйста… В прошлом году, я вижу, рассмотрели чуть больше 50 исков, связанных с ЕГЭ. На всю страну это мало же. Нет? Интересно просто – не идут разбираться или случаев мало таких, как у Сергея, например?

Татьяна Абанкина: Ну, мне трудно сказать. Если мы говорим о том, что у нас сейчас порядка 740 тысяч выпускников школ, которые сдавали ЕГЭ, то 50, как мы понимаем, и 1% не составляют. Поэтому много это или мало – сказать трудно. Я думаю, что просто ряд вопросов решается на более низком уровне. Это, наверно, какие-то особые случаи – это разбирательства с Рособрнадзором или какие-то судебные.

Петр Кузнецов: Не могу сказать, взял просто статистику по судебным искам.

Татьяна Абанкина: А, даже судебные иски?

Петр Кузнецов: Да.

Татьяна Абанкина: Ну, это уже какие-то специальные ситуации.

Петр Кузнецов: Поэтому их так мало, да.

Татьяна Абанкина: Но, в принципе, здесь и апелляционные комиссии как-то, и конфликтные какие-то комиссии, которые, в общем, эти случаи разбирают. Я думаю, что все-таки ситуация год за годом становится лучше, входит действительно в такую нормальную колею. Мне кажется, что это позитивная тенденция.

Ольга Арсланова: Послушаем Людмилу из Кабардино-Балкарии. Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте. У меня один вопрос, не буду особенно вдаваться, один вопрос. Все об этом говорят, но ответа на этот вопрос мы никогда не получаем. Почему нет такой возможности молодым людям после школы получить одно высшее образование бесплатно? Вроде бы это гарантировано – одно высшее образование. А второе – платно, пожалуйста. Это один вопрос.

Во-вторых, бюджетные места – с каждым годом их меньше. Даже эти целевые места, целевые направления – они же платные, в принципе. А это опять через бюджетные места. Почему это так? И вообще учреждения, где высшее образование можно получить, университеты и институты – что, их государство не содержит уже? Они перешли на самообеспечение? За счет студентов живут они?

Ольга Арсланова: Хороший вопрос. Давайте сейчас поговорим на эту тему. Посмотрим сначала цифры по бюджетным местам. Итак…

Петр Кузнецов: Как меняются.

Ольга Арсланова: В докладе Правительства Федеральному Собранию «О политике в сфере образования» сообщается, что к 2024 году планируется снижение бюджетных еще мест на 17%, то есть в соотношении к нынешним цифрам. В 2020 году прогнозируется дальнейшее снижение на 2%, а далее – на 4% ежегодно. То есть в 2024 году будет примерно 432 тысячи бюджетных мест. При этом число абитуриентов увеличится, по подсчетам, на 15%: в 2019-м их 713 тысяч человек, а в 2024 году будет 823 тысячи примерно.

Во-первых, с чем связан тренд на сокращение бюджетных мест с каждым годом в нашей стране?

Валентина Иванова: На мой взгляд, эту тенденцию надо обязательно связывать с показателями трудоустройства по специальности. И сейчас Министерство науки и высшего образования ставит планку трудоустройства – не менее 75%. То есть мы понимаем, что 25% – это те, кто отучились и бюджетные деньги использовали бесполезно. То есть государство их отучило, и люди ушли не трудоустроившись по выбранной специальности.

И в этой связи развивается модель, как мы уже сегодня обсуждали, целевого приема. Количество тех бюджетных мест, которые мы видим (а динамика их снижается), должно дополняться договорами о целевом приеме на соответствующие отрасли.

Мы услышали с вами о развитии кластера кораблестроения в Дальневосточном федеральном округе, в частности во Владивостоке. И когда университет ДВФУ ожидает, что придут абитуриенты на кораблестроительные направления, на машиностроение, а они не приходят, естественно, возникает вопрос. Даем туда бюджетные места, а они либо не заполняются, либо заполняются троечниками и так далее. То есть возникает вопрос. Предприятие должно гарантировать трудоустройство по высокооплачиваемой специальности, по трудовому рабочему месту и так далее – и тогда абитуриенты пойдут в этом направлении.

Поэтому рассматривать только вот эту цифру (количество бюджетных мест), не рассматривая тенденцию по целевому приему, было бы неправильно. Мне кажется, что линия на увеличение целевого приема, линия на то, чтобы контролировать трудоустройство выпускников, очень важна, потому что мы тогда говорим о том, что бюджетные места дадут возможность хорошей работы. Целевой прием гарантирует хорошую работу с высокой заработной платой. А обучать просто так – наверное, это уже вчерашний день.

Татьяна Абанкина: Вы знаете, я тут хочу про законодательные основы сказать. Значит, у нас расчет числа бюджетных мест (и на самом деле они растут, а не сокращаются) производится относительно возрастной когорты 18–35 лет. У нас обязательства: 800 мест на 10 тысяч населения, но этой возрастной когорты, фактически молодежи.

Поэтому изменение возрастной когорты… У нас сейчас до 2020 года еще некоторый подъем есть, но на самом деле потом у нас все равно… У нас сейчас идет рост возрастной когорты – фактически дошкольники и те, которые пошли в первый класс в начальной школе. Они к 2020–2024 году к выпускникам еще не подходят. Предыдущая возрастная когорта, которая должна в 2020–2024 году подойти, ну, стать выпускниками и, соответственно, абитуриентами, – их меньше. Поэтому норма на 800… Это неоднократно уже и министерство, и Дума даже говорила. Норма – обязательство, я бы даже так сказала, 800 мест на 10 тысяч вот этой возрастной когорты – она сейчас превышена.

Да, сейчас меняются несколько пропорций между бакалавриатом, магистратурой и специалитетом. У нас примерно 400 тысяч мест… Ну, около 400 тысяч. 328 – это бакалавриат. И еще добавляем туда 78 – условно говоря, специалитет. Вот этот первый уровень – почти 400. На 732 тысячи выпускников школ это больше половины.

Вот женщина задавала этот вопрос. Да, у нас по закону бесплатное впервые получаемое высшее образование. И в законе всегда говорилось: «на конкурсной основе». Для того чтобы продолжать обучение в вузе, должен быть определенный уровень подготовки.

Валентина Иванова: Это даже в Конституции Российской Федерации.

Татьяна Абанкина: Именно. Мы не гарантируем всем. Мы гарантируем только тем, кто хорошо освоил программу общего образования и имеет способности учиться по программам высшего образования, поэтому и на конкурсной основе. Пороговые значения конкурсов… Конкурс сейчас единый. Вы должны показать свои знания, независимо от места проживания, от еще каких-то других факторов. Но все-таки берут так или иначе лучших, исходя из того, чтобы ребята могли освоить программу высшего образования, действительно.

В магистратуру сейчас примерно 77 тысяч. Действительно, несколько снижается, потому что, еще раз говорю, гораздо прагматичнее стали семьи относиться. Многие сегодня после бакалавриата сразу не идут в магистратуру, а идут работать. И вообще магистратуру выбирают уже очень целенаправленно, если действительно нужно повысить свою квалификацию по тому или иному направлению. Поэтому это смещение мест в сторону тем не менее бакалавриата, с одной стороны.

С другой стороны, все-таки мне кажется, что по целому ряду, ну, по некоторым точно направлениям… Я сторонник того, чтобы действительно требования были достаточно высокие, чтобы ребята смогли освоить и по IT-технологиям, и по медицине, по образованию. Конечно, мы хотим, чтобы туда шли сильные абитуриенты, способные освоить программу и стать хорошими специалистами.

Поэтому я считаю, отвечая на этот вопрос, что не каждого, а только тех, кто все-таки показывает достаточно высокий уровень знаний после освоения программы общего образования.

Петр Кузнецов: Я бы еще хотел отдельно чуть поговорить о приросте абитуриентов на платные направления, даже несмотря на высокие цены. Давайте это сделаем после серии звонков.

Галина из Тульской области сначала с нами на связи.

Ольга Арсланова: Добрый вечер.

Петр Кузнецов: Здравствуйте, Галина. Слушаем вас.

Зритель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, почему, имея хорошие результаты, имея золотую медаль, имея мастера спорта и золотой значок ГТО, девочка не смогла поступить ни в один из столичных вузов, так как везде бюджетные места – от 1 до 15? И поступить с 260 баллами на специальности иностранных языков вообще невозможно, потому что семья бедная. А была бы богатая семья, тогда бы можно учиться.

Ольга Арсланова: А как это? Баллов докупить? Или что? Ну, на самом деле…

Петр Кузнецов: Платное направление как раз?

Ольга Арсланова: Нет, на бесплатное

Зритель: Нет, изучение иностранных языков.

Ольга Арсланова: Понятно. То есть, если были бы деньги, просто поступили бы на платное. Правильно я вас поняла? Просто у нас многие шутят, что поступили на платное, потому что на бесплатное денег не хватило.

Петр Кузнецов: Как раз то, с чего мы начали до звонка. Правда ли, что платников становится больше, несмотря на растущие цены?

Валентина Иванова: Дело в том, что линия на получение высшего образования действительно превалирует. И это интерес родителей, это определенные карьерные устремления.

Петр Кузнецов: Гарантия.

Валентина Иванова: Да, гарантия трудоустройства и так далее. Поэтому, конечно, стремление получить образование даже при 140 баллах ЕГЭ. Представляете? То есть это какой уровень? Это тройка с минусом по трем предметам. То есть это о чем говорит? Это говорит о слабых знаниях. Но тем не менее идет, тем не менее пытается поступить, заплатить и так далее. Я имею в виду – договор заключить на платное образование. Это первая линия.

Вторая линия. Вот прозвучало, что 260 баллов. Мы отметили с Татьяной Всеволодовной сегодня вместе, подтвердили, что конкурс на педагогическое образование серьезно вырос. А это что означает? Это означает, что возможность трудоустройства гарантирована, оплата, особенно у московских учителей. В регионах удерживают линию – не ниже средней по экономике данного региона. И так далее. То есть престиж педагога возрастает.

А следовательно, те ребята, которые идут сдавать единый государственный экзамен по иностранному языку, они получают высокие баллы. Скажем, в нашем университете педагогическое образование, проходной – 285 баллов. Представляете? И в этой ситуации 260 был бы непроходной и в нашем университете, хотя мы не специализируемся на педагогическом образовании. То есть у нас пищевой, но есть определенное педагогическое, для техникумов мы готовим преподавателей и так далее. Педагогическое образование, в том числе на иностранном языке. А специализирующиеся на педагогике – у них тоже баллы достаточно высокие.

Но что интересно? В этом году было введено новшество – очень серьезный и жесткий учет личных достижений. Это то, о чем мама этой девушки говорила. Мы, вообще-то, добавляли до 10 баллов, если есть несколько достижений.

Петр Кузнецов: Олимпиада?

Валентина Иванова: Олимпиада либо золотой значок, мастер спорта, конечно. И Москва в этом году ввела предпрофессиональный экзамен. Это тоже еще большая ориентация на ту профессию, которую выбираешь, чтобы ты не ошибся.

И в этой ситуации, конечно, что можно сказать? Нужно думать о будущей профессии более предметно. Мы говорили о тех экзаменах, о едином государственном экзамене, который сдают наши школьники. Вот цифры.

Почти 400 тысяч человек сдали обществознание – это половина из всех абитуриентов Российской Федерации. Следовательно, они пойдут куда? На экономистов, на менеджеров и на юристов. И мы, по данным ДВФУ, это увидели. Основной набор – пошли на финансистов, менеджеров. А ждали на кораблестроение, поскольку кластер, трудоустройство, большие предприятия там. И что получается? Вы видите, какой перекос?

Сколько же сдали физику и химию? Это боль ректора пищевого университета. У нас профильный – химия. А химию сдали в четыре раза меньше, чем тех, кто сдал обществознание. И физику точно так же сдали еще меньше, чем тех, кто сдавал обществознание. А ведь еще же большая серия медицинских университетов, где химию сдают. То есть у нас получается…

Петр Кузнецов: Наверное, считается, что обществознание – там вообще все, там и химия, и кораблестроение. На то оно и обществознание.

Валентина Иванова: Вы представляете, да? То есть технологический прорыв с обществознанием мы не сделаем. И этот перекос в школе, к сожалению, существует. И мы об этом говорим – ректоры, министерство. Но вопрос к школе, вопрос к Министерству просвещения: как ориентируют на будущую профессию? Предпрофессиональные вещи. Эти программы должны мощнее разворачиваться в среднем образовании.

Татьяна Абанкина: Ну, это очень острая проблема, о которой сказала Валентина Николаевна. К сожалению, уровень подготовки по естественнонаучным (физика, химия, биология) в школах существенно уступает…

Валентина Иванова: Это сложнее. Просто предметы сами по себе сложнее.

Татьяна Абанкина: И предметы сложнее, и ребята на них не ориентируются, и не мотивированы на изучение. И в этом смысле уже очень давно, до введения ЕГЭ, конечно, говорили о том, что большие проблемы с преподаванием этих предметов в школах. Более того, учителя опасаются, что ребята плохо сдадут – и, соответственно, их репутация от этого ухудшится. И буквально отговаривают, так как это не обязательное ЕГЭ, отговаривают сдавать ЕГЭ по этим предметам. И бесспорно, учиться на естественнонаучных направлениях, конечно, сложнее, чем на гуманитарных и социальных.

Поэтому эта проблема, я считаю, имеет большое общественное звучание. И действительно, если мы говорим о будущем, о прорывных технологиях и так далее, то не только университеты, но и роль общеобразовательных школ в подготовке ребят по естественнонаучным предметам очень и очень важна.

Петр Кузнецов: Вы как бы оценили – все-таки приемный балл в целом адекватно меняется?

Татьяна Абанкина: Адекватно чему?

Ольга Арсланова: Просто пугает то, что говорят наши зрители.

Татьяна Абанкина: В Высшую школу экономики с 260 не поступишь ни на какой факультет.

Ольга Арсланова: Куда же выше?!

Татьяна Абанкина: Да ну что вы? Ну это просто несерьезный балл! Вот у нас в Высшей школе экономики…

Валентина Иванова: А я вам говорила, что у нас 285 на педагогику.

Ольга Арсланова: А как у вас баллы менялись за последние, я не знаю, пять лет? Это же просто какой-то полет в космос!

Татьяна Абанкина: Вы знаете, что я вам должна сказать? Это не такая однозначная ситуация – сравнение баллов разных лет. Это не одни и те же баллы. Баллы рассчитываются по сложной системе. Они выверяются фактически по среднему в этом году. Сейчас несколько система меняется. Более того, все время меняется система. Можно было набирать баллы раньше за счет более легких задач. Потом изменили пропорцию, большее предпочтение отдавалось, к примеру, более сложным и так далее. Поэтому они плохо сопоставимы. Но в целом по ЕГЭ баллы растут.

Ольга Арсланова: То есть требования становятся все более жесткими?

Татьяна Абанкина: Баллы растут, баллы растут.

Валентина Иванова: И абитуриенты демонстрируют знания.

Ольга Арсланова: Да?

Татьяна Абанкина: Да, баллы растут. Более того, действительно, очень здесь сфокусированно, как говорит Валентина Николаевна, предметно ребята начинают готовиться, конечно. Поэтому все-таки надо признать, что для столичных вузов, особенного для вузов действительно престижных с качественными программами, это недостаточный уровень.

Петр Кузнецов: То есть мы фиксируем растущий уровень знаний и образованности нового поколения, раз они растут?

Татьяна Абанкина: Ну, вы знаете, вообще говоря, я думаю – да.

Петр Кузнецов: Или просто конкуренция растет?

Татьяна Абанкина: Ну, во-первых, растет конкуренция.

Петр Кузнецов: Это разные вещи.

Татьяна Абанкина: Но я хочу обратить внимание, что, вообще-то, данные ЕГЭ, результаты ЕГЭ очень сильно коррелируют с результатами международных исследований, в которых участвуют российские школьники. И международные результаты российских школьников не только по олимпиадам, но и вот те, которые PISA и TIMSS, показывают рост результатов. У нас рост результатов. У нас действительно вполне по мировому уровню конкурентоспособные результаты российских школьников. И они растут.

У нас был серьезный, условно говоря, провал в 2003 году. Начиная с 2006 года (а они проводятся раз в три года) у нас рост результатов. И в этом смысле, если можно сомневаться, например, в росте результатов ЕГЭ, но они подтверждаются и ростом результатов по международным исследованиям. Поэтому уровень подготовки, мне кажется, в общем повышается.

Петр Кузнецов: Давайте послушаем Нижегородскую область теперь, оттуда Ирина дозвонилась. Здравствуйте, Ирина.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Здравствуйте.

Петр Кузнецов: Спасибо, что дождались. Говорите, пожалуйста.

Зритель: У меня вот такой вопрос. Мой внук в этом году закончил школу и поступал в мединститут. У нас было целевое направление. Он с первого по одиннадцатый класс учился на одни пятерки, закончил школу с золотой медалью, но по целевому направлению он не поступил в мединститут.

И вот у меня такой вопрос. Мы так долго ходили, добивались этого целевого направления! Парень осознанно выбрал специальность, хотел работать в своем городе – и не поступил. Так зачем тогда дают целевые направления, если знают, что могут не поступить? Медиков не хватает…

Петр Кузнецов: Плюс еще золотая медаль, да?

Зритель: Золотая медаль, значок ГТО. В мединституте несколько раз проходили у них…

Ольга Арсланова: Понятно, спасибо. Тут, наверное, трудно сказать.

Валентина Иванова: Ну, ситуация выглядит несколько странно. Если он отличник все годы, у него должны быть очень высокие результаты ЕГЭ, он должен просто пройти по конкурсу, не только по целевому набору. Поэтому не очень понятно. В медицинские вузы конкурс, конечно, очень высокий. Но если речь идет о действительно целевой заявке… Мне кажется, что что-то здесь недоговаривают.

Ольга Арсланова: Понятно.

Валентина Иванова: Тут нужно что сказать? Среди целевиков был конкурс. Ведь на целевой прием выделяется всего 15% мест, то есть это совсем небольшое количество. Поэтому есть определенное предположение, что по общему конкурсу внук этой дамы, которая нам дозвонилась, обязательно поступит.

Ольга Арсланова: Понятно. Пишут: «У вас такие высокие баллы для поступления, потому что мест бюджетных катастрофически мало, а вы живете за счет платников».

Валентина Иванова: Ну, дело в том, что количество бюджетных мест у нас в университете в этом году – 680. Мы слышали информацию в Волгограде – у них 500. То есть вы видите, что значительно больше – на 180 мест больше.

И конечно, тех, кто идет платным путем, мы принимаем, но у нас есть серьезное ограничение по баллу ЕГЭ. Мы не можем говорить вот то, о чем я сказала, 120–140, и принимать. С учетом того, что у нас химия и физика, биология и информатика по ряду направлений, вот такие профильные экзамены, у нас ограничение идет: 190, 200, 210 баллов. То есть такого рода.

Поэтому мы не намерены принимать на платное обучение всех подряд с каким-то баллом ЕГЭ. То есть и на платное отсекаем, потому что действительно освоение и химии, и физики требует серьезных базовых знаний. И школа их должна давать. Если у ребенка знания на троечку – ну, вряд ли, вряд ли удастся хорошо отучиться в нашем университете.

Ольга Арсланова: Даже имея деньги.

Валентина Иванова: Даже имея деньги.

Петр Кузнецов: Очень много сообщений: «Срочно отменить ЕГЭ!» Вообще мало чего хорошего о ЕГЭ. С года в год как-то не меняется это настроение, все новые поколения приходят. Не пора ли прислушиваться к родителям и ученикам? Или это пока единственный вариант?

Ольга Арсланова: Лучше не придумали.

Петр Кузнецов: Нам, конечно, на самом верху, на уровне министра дали понять, что даже не рассматривают этот вопрос, допустим, перехода к старой системе, может, к какой-то гибридной системе.

Валентина Иванова: Нет, ну дело в том, что если говорить о старой системе, то мы говорим о том, что московские вузы для москвичей, а питерские университеты для питерцев. То есть это региональная дискриминация наших школьников. И вряд ли на это мы все пойдем. Это первое.

Петр Кузнецов: Как лозунг на митинге звучит.

Валентина Иванова: И второе я хочу сказать. Вот завершится первая и вторая волна 8 июня. А давайте мы где-то числа 28-го, если бы эфир можно было бы провести… Мы планируем провести социологический опрос родителей и тех ребят, которые поступили, и спросить у них: «Вы поступили туда, куда хотели?» В итоге-то все же завершится, общий конкурс, какие-то еще моменты. «Помог ЕГЭ вам в этом или нет?»

И ежегодно такого рода обследования проводит Всероссийское педагогическое собрание. Я, кроме ректорства, возглавляю еще такую большую общественную организацию. И вы знаете, на удивление, родители в подавляющем большинстве – где-то 72–76% – говорят: «Мы получили тот результат, на который рассчитывали. Конечно, разбрасывали по пяти университетам. Конечно, у нас были волнения. Но из этих пяти мы попали в эти пять. Куда хотели попасть, туда и попали».

То же самое говорят дети. И более того, дети уже более спокойно относятся в общем и целом к ЕГЭ и говорят в отношении того, что… «Это взрослые, которые никогда сами ЕГЭ не сдавали, они и будоражат эту ситуацию. А мы уже привыкли, мы готовы. И дайте нам возможность спокойно сдавать единый государственный экзамен, а потом ехать в тот город, в который нам хочется, и в тот университет, в который мы хотим поступить, отучиться и так далее».

Петр Кузнецов: Это те, кто давно уже не имеют отношения к этой истории, или обиженные, непоступившие?

Татьяна Абанкина: Вы знаете, я что хочу сказать? Вопрос вообще и в мире обсуждается. И конечно, есть страны, где по-другому устроено. Скажем, во Франции действительно принимают всех. Но эта система имеет определенные очень большие издержки: доля заканчивающих крайне низка.

Валентина Иванова: А трудоустроенных еще меньше.

Татьяна Абанкина: Меньше 20% доучиваются. Совсем другая мотивация. И в принципе, там вообще, конечно… Вот у них BAC это называется, у них школа двенадцатилетняя. И дальше каждый себе даже в резюме пишет: «BAC+1» или «BAC+2». То есть ты закончил эту двенадцатилетнюю школу плюс год университета или два года университета. Работодатели к этому нормально относятся.

Но действительно это другая система. И полноценных специалистов, с этой точки зрения, нет. Единственное, где доучиваются и идут – это во многом, конечно, госуправление и медицина. Там действительно отбор, и там система более жесткая. А в других…

Вы знаете, у меня как раз была аспирантка, у нее была стажировка во Франции, она свои впечатления говорила. Просто так случилось, что не такая большая… Как только Высшая школа экономики начала сотрудничать с французскими университетами, выяснилось, что у нас не так много ребят, которые свободно знают французский. Английский – да, а французский – нет. В общем, действительно эта группа собралась.

Им всем было очень тяжело! Это совсем другая атмосфера – немотивированного к обучению, к пребыванию в университете. Одно послушать, другое послушать, так походить. Жизнь интересная на год, на два. В этом смысле это другая система.

Имеет ли она право на существование? Наверное, да. Стоит ли на это тратить бюджетные деньги? Я, например, совершенно в этом не уверена, потому что все-таки… Конечно, высшее образование – это право каждого, безусловно, и это прежде всего развитие, в том числе и личности, и вклад в его человеческий капитал – в том смысле, что он потом получает отдачу в виде заработной платы и так далее. Но в тоже время и бюджетные средства, конечно, хочется тратить на то, чтобы готовить специалистов, которые бы работали в отраслях, в том числе народного хозяйства, и в прорывных областях, и фактически, конечно, позволили бы сформировать инновационную экономику.

Петр Кузнецов: Давайте послушаем Ольгу из Москвы. Ольга, здравствуйте.

Ольга Арсланова: Здравствуйте.

Зритель: Добрый день. У меня вопрос к Татьяне по поводу дополнительного внутреннего испытания. В Высшей школе экономики было как бы два этапа дополнительного внутреннего испытания – письменная часть и устная.

И вот какой вопрос: как оценивалась вторая часть испытания, то есть устная часть испытания? Потому что ребенок пришел с испытания и сказал, что на все вопросы ответила, то есть все прекрасно, а в итоге мы видим по факту, что незначительные баллы. И вопрос, как я уже озвучила: как оценивалось внутреннее дополнительное испытание на устной части?

Татьяна Абанкина: Простите меня, пожалуйста, я не могу ответить вам на этот вопрос, потому что просто не знаю. Я не работаю в приемной комиссии Высшей школы экономики, поэтому не могу сказать, не знаю. Я предлагаю вам все-таки обратиться у нас к проректору Башеву Вячеславу (отчество не помню, но, в принципе, на сайте можно найти его) и получить разъяснения по этому вопросу.

Ольга Арсланова: Нам пишут: «Молодые люди падают документы в несколько разных вузов и на разные факультеты сразу». Там, по-моему, пять вузов и три специальности. «Они что, не определились, кем хотят стать? Или такие умные?»

Давайте поговорим о современном абитуриенте. Как он меняется из года в год?

Валентина Иванова: Ну, во-первых, в нашем университете мы видим очень серьезные знания по химии, поскольку это профилирующий предмет.

Ольга Арсланова: То есть, отвечая на вопрос: знают, чего они хотят?

Валентина Иванова: Знают, знают. Ну и потом, ведь надо сказать, что родственные специальности, конечно, в пяти университетах Москвы найти можно, поэтому они как раз…

Ольга Арсланова: Ну, подстраховка, по большому счету.

Валентина Иванова: Да, подстраховка

И второе я хочу подчеркнуть, что очень серьезные требования со стороны студентов идут к преподавательскому корпусу. То есть современные знания должны обязательно даваться.

Второе – система взаимодействия с предприятиями и уже знакомство с тем или иным предприятием, которое связано с этим направлением подготовки, уже начиная со второго курса. И я хочу сказать, что мы разворачиваем дуальное обучение, когда три дня у нас, а два дня уже на предприятии работаем. Это с группой «Черкизово», и это очень интересная робота. Полностью роботизированный завод построен в Кашире, вы знаете, мощнейший, где автоматизированный полностью процесс пищевого производства. Хотя казалось всегда, что это все очень неинтересно, невкусно пахнет и так далее. Очень вкусно пахнет, красиво! Роботы работают, полностью заменили человека. Но человек управляет этими роботами, пишет программы и так далее. Отсюда и интерес к информационным технологиям и цифровизации.

И конечно, вопросы трудоустройства, вопросы трудоустройства. Для того чтобы решить эти вопросы, мы перешли на проектное обучение. Третий и четвертый курс – у нас отрабатывают ребята проекты для конкретного предприятия. И формируем команды: технолог, экономист, затем информационщик, затем рекламщик или маркетолог, а потом уже дизайнер. И завершает разработку этого проекта красивый ролик про ту продукцию, которую технолог изобрел под руководством, конечно, и представителей предприятия, и ученых университета. И ребята готовы реализовывать данный стартап, идти на производство, видеть бизнес и уже ощущать результаты своего труда, будущей профессии.

Татьяна Абанкина: Вы знаете, я что хочу сказать? Во-первых, доля неопределившихся, действительно, все равно остается достаточно высокой. А потом, все-таки хотят поступить многие именно на бюджетное место, поэтому в пять, а потом – где поступят.

И мне хочется тоже сказать в завершение. Все-таки образование… И тут я ссылаюсь в том числе часто на нашего ректора Ярослава Ивановича Кузьминова, который говорит: «Так или иначе это так называемое доверительное благо». Вы доверяете репутации вуза. Вы можете прийти на день открытых дверей, но вы вынуждены доверять. Вы не знаете, какая будет программа.

И, честно говоря, у очень многих возникает вопрос: скажем, программы Финансового университета, Высшей школы экономики, МГУ и так далее – они принципиально отличаются? Мне многие знакомые звонят, советуются и так далее: «Вот куда идти?»

Конечно, сегодня, мне кажется, надо просто больше и лучше знакомиться (и вузы создают такие возможности) с самими вузами, с их программами. Многие вузы сейчас уже действительно создают лицеи. Вот у нас в Высшей школе экономики тоже лицей, в котором наши педагоги, профессора работают. Чтобы понимать, что такое программы именно Высшей школы экономики, потому что они отличаются, они по модульной системе построены. Точно так же в Финансовом университете.

И очень многие вузы сегодня активно работают со школами. И этот выбор не такой очевидный и не такой простой. Знаете, это даже не айфон купить – десятой или какой-то девятой модели. Поэтому это доверительное благо. И для того чтобы оно стало более прозрачным, более ясным, конечно, требуется очень серьезная работа вузов со школами, заинтересованность семей и самих ребят.

Петр Кузнецов: По-моему, отличная точка в нашем сегодняшнем диалоге! Спасибо, что пришли. Спасибо. Татьяна Абанкина, профессор Высшей школы экономики, почетный работник высшего профессионального образования, и Валентина Иванова, ректор Московского государственного университета технологий и управления имени Разумовского. Спасибо.

Ольга Арсланова: Большое спасибо.

Первые итоги приёмной кампании обсуждаем с экспертами Валентиной Ивановой и Татьяной Абанкиной