Александр Денисов: Следующая наша тема – «Скорая подала сигнал о помощи». Фельдшеры «неотложки» в селе Октябрьское Челябинской области массово написали заявления об уходе – жалуются на сокращение надбавок за стаж, ночные смены. Руководство сейчас уговаривает их остаться, обещает что-нибудь придумать. Почему шантаж стал единственной эффективной мерой для повышения зарплат медиков, сегодня и поговорим. Ну и про ситуацию конкретно в селе сейчас расскажем. Анастасия Сорокина: Жители села Октябрьское в Челябинской области теперь не знают, кому звонить в экстренном случае: почти все фельдшеры там написали заявления об увольнении из-за низких зарплат. Они работают за диспетчеров и медсестер, заменяют санитарок в приемном покое, но доходы от этого не растут. Формально в этом году оклады медикам увеличили, но свели к минимуму все дополнительные выплаты. Фельдшеры просили главврача больницы вернуть надбавку за стаж и ночные смены, но он отказал. Татьяна Щур, фельдшер скорой помощи: «Я получала с прежним главврачом, со всеми подработками… У меня тоже был график по 180 часов, по 200 часов. Я получала почти 35–37 тысяч. Сейчас, если я столько часов отработаю, я получаю 23–24 тысячи». Александр Попов, главный врач больницы села Октябрьское: «В связи с постановлением Правительства Челябинской области № 280-П, где регламентируются выплаты за стаж, от одного года до трех – это 5%; от трех до пяти лет – это 10%; свыше пяти лет – 15%. Если мы сделаем выплаты за стаж 80%, то мы нарушаем закон». Анастасия Сорокина: Главврач пообещал фельдшерам повысить стимулирующие выплаты до 80%, но их это не устроило. Один медработник уже уволился. С остальными руководство еще пытается договориться. Александр Денисов: Но это не единственный случай. По стране за последние месяцы прокатилась волна забастовок медицинских работников. В частности, 13 сентября сотрудники нескольких отделений областной детской клинической больницы в Великом Новгороде начали итальянскую забастовку. Ранее акции протеста были в Пензе, в Орле, в подмосковном Можайске и в Новгородской области. Медики требовали повысить зарплаты, жаловались на дефицит персонала. Самым резонансным случаем стало увольнение хирургов из Демидовской больницы и центральной городской больницы № 1 Нижнего Тагила. Анастасия Сорокина: С нами на связи Светлана Крауз, бывший фельдшер районной больницы села Октябрьское Челябинской области. Светлана, здравствуйте. Светлана Крауз: Здравствуйте. Александр Денисов: Светлана, вот как решились на такое массовое увольнение? Долго ли думали? Пришли все вместе и написали эти бумаги? Как все было? Расскажите. Светлана Крауз: Вы знаете, мы не хотели эту ситуацию создавать, но просто нас главный врач вынудил к этому уже, принудил, как говорится. Мы недовольны заработной платой, которая изменилась с января 2019 года. Мы получали достойную зарплату, конечно, с подработками. Но когда подняли оклады, часть при этом понизили. Стаж работы понизили с 80% до 15%. Ночные смены – со 100% до 20%. Соответственно, и остальные надбавки. Анастасия Сорокина: А как на цифрах изменилась ваша зарплата? Вот что было и что стало? Светлана Крауз: Вы знаете, да, конечно, мы по-разному работали, и часы у всех по-разному выпадали в разные месяцы. Лично я в прошлом году получала достойно – 45 тысяч. Ну, это выходило у меня с подработкой, естественно, полторы ставки. Сейчас полторы ставки я вырабатываю – и 26 тысяч. Вот так вот. И мне нужно работать… Александр Денисов: Светлана, главврач обещает повысить зарплату на 85%. С чего вдруг такая щедрость? Почему раньше не мог заняться этим вопросом? И почему не верите? Светлана Крауз: Мы неоднократно к нему ходили с заявлениями, чтобы нам поднять стимулирующую часть. Были одни обещания, поэтому у нас нет к нему доверия. И стимулирующие выплаты – это выплаты, которые главный врач может платить, а может не платить. Может наказать за невыполнение плана, может наказать за штрафы от страховых компаний. Александр Денисов: А ему есть из чего платить эти выплаты? Интересовались? Может быть, там и нет этих денег? Ну что ему делать? Уволить всех санитарок, может быть, чтобы вам добавить? Анастасия Сорокина: Я так понимаю, что их уже уволили. Зритель: Я не знаю, не могу даже… Александр Денисов: То есть не интересовались? Анастасия Сорокина: А какие-то проверки были? Как-то в этой ситуации пытались разобраться? Вы же, наверное, куда-то жаловались. Светлана Крауз: Да, обязательно. Да, мы жаловались, мы писали коллективные письма в прокуратуру местную и областную, писали жалобы в минздрав областной и в трудовую инспекцию. Анастасия Сорокина: А результаты были после этого? Светлана Крауз: Были проведены проверки. По трудовой инспекции не могу ничего ответить. Но со стороны Минздрава и прокуратуры не нашли нарушений. Анастасия Сорокина: И что вы сейчас планируете делать? Светлана Крауз: Что мы планируем делать? Раз меня уволили, буду ждать остальных девочек. Главный врач не выходит с нами на связь, он никого не приглашает, все остается по-прежнему, ни с кем он не беседует, все остается в тишине. Александр Денисов: Светлана, а как же пациенты? С кем они останутся? Кто их лечить будет? Кто будет ездить на вызовы? Светлана Крауз: Главный врач уверен, что он заменит нас другими работниками. Александр Денисов: А где он их возьмет? Светлана Крауз: Ну, он так уверен. Наверное, где-то возьмет. Александр Денисов: Еще вопрос. Скажите, почему шантаж остался таким единственным способом борьбы за зарплаты в медицине? Потому что это не первый случай, а это сплошь и рядом уже происходит. Светлана Крауз: Да. Ну, последняя капля была уже, вы знаете, когда условия труда, невыносимо работать. Мы находимся временно в здании бывшего роддома на время ремонта нашего стационара. И когда уже главный врач сказал, что сюда поселят водителей, которые будут находиться в этом же помещении, и машины «скорой помощи» будут находиться на улице… Причем ремонт у нас заморожен с марта месяца, там никакие работы не ведутся. Это уже была последняя капля. Как выезжать на вызовы в холодных машинах? Как оказывать помощь людям? Это было уже невыносимо терпеть. Анастасия Сорокина: Понятна ваша ситуация, Светлана. Спасибо. На связи была Светлана Крауз, бывший фельдшер районной больницы села Октябрьское Челябинской области. Давайте дадим слово нашим зрителям. Дозвонился до нас Александр из Волгограда. Здравствуйте, Александр. Зритель: Здравствуйте. Я хотел поделиться по поводу «скорой помощи». Представляете, я сам астматик – это раз. Во-вторых, я аллергик – это два. По вызову «скорой помощи» приехали без лекарств, хотя заранее сообщил, что у меня, грубо говоря, горло стало опухать. Так мне посоветовали, говорят: «Вы у себя дома держите…» Ну, на «с», я все забываю, препарат, который противоаллергический. Но дело не в этом. Зачем мне тогда нужна «скорая помощь»? И дело еще в чем? Людям не платят на «скорой помощи». У меня мой одноклассник бывший занимает хорошую должность. Как вам сказать? Он по сердцу, кардиолог. Он подрабатывает до сих пор на «скорой». Я хожу в больницу. Лекарств бесплатных, кроме севера Москвы, не выдают. Мне положены лекарства, которые бесплатно выдают, такие, которые… Извините, принимайте их сами. Ежемесячно по две, по две с половиной, по три тысячи, чтобы я работал, чтобы я не ушел на инвалидность, не ушел на группу, я покупаю их сам. Александр Денисов: Спасибо большое, Александр, спасибо. Анастасия Сорокина: Спасибо, спасибо за ваш звонок, Александр. Давайте поговорим с нашим следующим экспертом. На связи Лариса Дмитриевна Попович, директор Института экономики здравоохранения Высшей школы экономики. Здравствуйте, Лариса Дмитриевна. Лариса Попович: Да, добрый день, коллеги, добрый день. Александр Денисов: Лариса Дмитриевна, вот такой вопрос. Все врачи в этом селе Октябрьское Челябинской области написали заявление об уходе. Ну, допустим, все они уволятся. А вот главврачу что делать, если у него нет ресурсов для этих дополнительных выплат? Что, ему тоже написать заявление? А с кем пациенты тогда останутся? Что делать-то в этом селе? Лариса Попович: Вы знаете, на самом деле, конечно, в этой ситуации действительно нужно было разбираться давным-давно. И власти нужно наконец открыть глаза на то, что происходит в стране, и перестать, в общем, рассказывать о том, что все цветет и зеленеет, а действительно разбираться, с зарплатой в первую очередь. Александр Денисов: Какой власти? Региональной? Региональному министру здравоохранения или федеральной власти? Какой? Лариса Попович: Да любой власти на самом деле. Если поставлена задача – двукратное увеличение заработной платы врачебному персоналу и стопроцентное относительно средней по региону среднему персоналу, то местные власти должны сразу соразмерить свои возможности и либо принимать меры по увеличению заработных плат реальных… И сейчас по этому поводу с федеральным фондом ведутся переговоры. Федеральный фонд должен доплачивать по соглашению с регионами до недостающих цифр заработной платы. Возможно, здесь региональные власти недоработали. Но, с другой стороны, конечно, давать не просчитанные обещания, в общем, и федеральная власть не должна была. Либо, если она такие обещания дает, то она должна сделать все для того, чтобы точно анализировать ситуацию. Потому что когда мы видим по отчетам, что все выполняется на 200%, как и необходимо, и слышим такие серьезные случаи, которые отражают совершенно другую реальность, то это говорит о том, что мы неправильно диагностируем ситуацию. Александр Денисов: Лариса Дмитриевна, вопрос. Я не могу понять одну вещь. Это село. Все жители ходят лечиться в эту больницу, вызывают эту «скорую помощь», других там нет. У всех есть полисы. Почему выплаты по ОМС не покрывают расходы этой больницы хотя бы на зарплату? Почему этих денег не хватает? Там же какие-то отчисления должны быть (и они немаленькие) за каждого пациента. Лариса Попович: Да. Потому что тарифы обязательного медицинского страхования не рассчитаны на то, чтобы покрывать заработную плату. Если посчитать сумму, которая необходима на выплату заработной платы по установленным в указе президента 2012 года нормативам, то она составляет почти 100% всех расходов, которые идут на оплату медицинской помощи. Тогда не на что будет покупать лекарства, не на что будет содержать машины. Просто с самого начала эта ситуация была плохо рассчитана. Но раз она такова и есть, то, значит, естественно, нужно находить решение. Потому что у нас колебания заработной платы по регионам – в разы. И конечно же, нельзя привязывать заработную плату в регионе к экономической активности этого региона. От врачей практически не зависит, насколько креативна администрация региона в экономической деятельности и насколько экономически активным будет регион, а уж тем более в сельских местностях. Конечно, нам нужно фиксировать заработную плату врачебного персонала, меньше которой она не может быть. Это первое. И второе. Очень важную вещь сказала ваша гостья, с которой вы беседовали… Александр Денисов: Уволившаяся. Лариса Попович: Да, совершенно верно. Она сказала о том, что существует огромный субъективизм в назначении стимулирующих выплат главного врача. Ну, тут уже я обращаюсь к врачам, ко всему врачебному сообществу: коллеги, смотрите, пожалуйста, что у вас написано в коллективном договоре! Те критерии, по которым вам назначаются стимулирующие выплаты, должны быть абсолютно прозрачными, просчитываемыми, и вы должны с ними соглашаться. Это не может быть субъективное решение главного врача. И, безусловно, мне представляется недопустимой ситуация, когда главному врачу разрешается в шесть или в восемь раз получать большую зарплату, чем практикующим врачам. Безусловно, нам нужно пересматривать эту ситуацию. Анастасия Сорокина: Лариса Дмитриевна, а что сейчас делать врачам, которые оказались в такой ситуации? Получается, что у них, кроме такого шантажа, никаких других ресурсов и нет. То есть что – у нас теперь всем людям, пациентам рассчитывать на медицинскую помощь не придется, все теперь уйдут в такие протесты? Ведь можно понять их позицию. Лариса Попович: Вы знаете, мне очень жаль сообщить врачам, что, честно говоря, у них просто могут быть неприятности в связи с тем, что они оставляют пациента в опасности, являясь, в общем, работниками медицинской сферы. Но просто здесь, с одной стороны, я понимаю их как людей, но не понимаю их как профессионалов. Нельзя оставлять больных в опасности. И главному врачу в данном случае здесь… Вообще-то, честно говоря, собрались бы классные врачи этого учреждения и выбрали бы себе другого главного врача. Анастасия Сорокина: А у них есть такая возможность? Лариса Попович: Ну, на самом деле в коллективном договоре они могут это прописать. Послушайте, у нас Трудовой кодекс позволяет делать очень много всего. Обращайтесь к своим региональным властям. Эта ситуация просто экстремальная. Мало того… Александр Денисов: Лариса Дмитриевна, а вы думаете, что кто-то согласится? Анастасия Сорокина: У них была прокуратура, у них была трудовая инспекция. Все проверили – никаких нарушений не нашли. Как это может быть? Александр Денисов: И главный вопрос: вы думаете, что кто-нибудь согласится стать главврачом в таких условиях, с такой головной болью сталкиваться ежедневно – где деньги взять, если их нет? Кто же пойдет-то? Лариса Попович: Вообще-то, это ответственность учредителя, совершенно точно. Скорее всего, это муниципальное учреждение, а может быть, и региональное. Не знаю какое. От этого тоже многое зависит. Обращайтесь в региональный минздрав, они в любом случае обязаны решить. Губернатору в этой ситуации нужно совершенно точно встать с места, разбираться с ситуацией и обязательно решить эту проблему, учитывая, что она сейчас как снежный ком катится по всей стране. Александр Денисов: Спасибо большое, Лариса Дмитриевна. Анастасия Сорокина: Спасибо, спасибо. Александр Денисов: Это была Лариса Попович, директор Института экономики здравоохранения Высшей школы экономики. И звонок у нас есть. Анастасия Сорокина: Звонок из Тюмени от Ольги. Ольга, добрый день. Зритель: Добрый день. Анастасия Сорокина: Говорите, пожалуйста. Зритель: Здравствуйте. Александр Денисов: Ольга, поддерживаете врачей, которые написали заявления на массовое увольнение? Или поддерживаете пациентов, которые осиротеют там? Зритель: Я поддерживаю. И у нас также… Я вызываю «скорую», они вызов принимают, но говорят: «Посоветуйтесь с врачом». Если врач решит выехать – значит, они выезжают. А если нет – значит, идите в сторону. Вот так. У меня была температура 39. Второй раз вызвала – давление 160 ночью. И они говорят: «А мы в таких случаях не выезжаем. Это необоснованный вызов», – так мне врач «скорой помощи» сказала. Анастасия Сорокина: Спасибо вам, Ольга, за звонок. Александр Денисов: Спасибо. Анастасия Сорокина: В продолжение этого звонка очень много сообщений. Из Башкортостана: «От работников «скорой», кроме хамства, грубости и глупых реплик, ничего не добьешься». Из Омской области: «Довели врачей и учителей до ручки». Воронежская область: «Скорая помощь нужна «скорой помощи». И на самом деле, конечно, с одной стороны, мы понимаем медиков, которые борются за свои права. Но и нам, людям, которые оказываются в ситуации, когда медицинская помощь необходима, теперь действительно страшно заболеть или потребовать этой самой помощи. Александр Денисов: Переходим к следующей теме.